Лучший способ охоты-
   Заманить жертву в свои сети…


Холод пробирал до костей. Берт стоял у обрыва и глядел в
бесконечно уходящую вниз бездну. 
Становилось не по себе от такой опасной близости от края. Но мужчина не
спешил покинуть  это место. Он ждал, ждал
ангела.


Многие путники, торговцы и барды рассказывали об этом месте.
Огромный обрыв, край света, где ангелы могут показывать людям их жизнь, которая
следует после смерти. Здесь люди видели рай, но многие не возвращались домой…
Ходили слухи, что те, кто не вернулся, смогли найти врата в увиденный ими мир,
и ушли туда… Так говорили путники с дальних земель. Почти каждый день Берт
слушал рассказы об этом месте у себя в таверне. День за днем  в его сердце крепла мечта вырваться из этого
места и отправиться к краю света, чтобы самому узреть ангелов и свой рай. День
за днем…


 И вот однажды он все
таки решился. Мужчина собрал свои скудные сбережения и тихо, незаметно покинул
родную деревню. Путь был долог. Берт видел и огромные замки, и страшных
чудовищ, и руины великих крепостей. Но это не согревало его сердце, ибо там
глубоко и надолго засела мечта о крае света… Путь был долог, но не бесконечен…


Холод пробирал до костей. Берт стоял у обрыва, глядел в
бесконечно уходящую вниз бездну и ждал, когда же появится ангел…  Черный силуэт возник внезапно, заставив
мужчину вздрогнуть.  Черные лохмотья,
свисающие с костлявых рук, ввели его в ступор. Берт ожидал увидеть другого
ангела, более светлого, более доброго, но это не заставило передумать.


- Покажи мне свой мир, Ангел! – Закричал мужчина…


От этих слов Ангел будто оживился. В костлявой руке
появилась горстка пыли, которую силуэт развеял на ветру. Черные песчинки
следовали за потоками воздуха и ударялись об ладонь Берта, которой он прикрывал
лицо… Ветер утих, и Берт смог опустить руку. Перед мужчиной открылось
невероятное зрелище. Над обрывом появилось огромное зеркало, в котором
отражался мир… Другой мир. Берт видел в зеркале потрясающие воображение места,
которые он раньше наблюдал лишь во снах, видел свое отражение, живущее в том,
другом мире, Видел жену и детей, погибших от набега бандитов…


Мужчина не мог оторвать взгляд от зеркала. Все, что было
вокруг, помутнело, стало размыто. Берт поднял руку, пытаясь дотянуться до
заветного мира, начал делать осторожные шаги в сторону зеркала. С каждой
секундой он был все ближе к своей мечте. Еще немного, и рука коснется стекла.
Хоть ненадолго, хоть на одно мгновение Мужчина хотел попасть в тот мир. Еще
один шаг, и… Берт уже летел вниз, в бесконечность. Иллюзия развеялась. Сердце
быстро стало наполняться страхом. Крик вырывался из его уст, но развевался, не
долетая до верха пропасти… Следом за мужчиной летел ангел. Костлявые руки
схватили Берта за плечи и сильным рывком вырвали душу из тела… Когда синий
сгусток оказался в руках ангела, к нему слетелись еще силуэты. С жадностью
голодного зверя каждый из них пытался оторвать кусочек души и проглотить. Через
несколько секунд от сгустка не осталось ни следа. Стая разлетелась, ожидая
следующую жертву, которая попадется в их сети.

"Природа не терпит пустоты:
там, где люди не знают правды,
они заполняют пробелы домыслом."
Бернард Шоу

"Хороший человек достоин любви."
Антисфен

"В любви - лишь двое.
Весь мир вокруг - декорации."
Сент-Экзюпери

"Если собираетесь кого-нибудь полюбить,
научитесь сначала прощать."
А.В. Вампилов

"Любовь- это стремление к бессмертному."
Платон




Весна.


 


Все произошло слишком банально. Даже, наверное, гораздо
банальнее, чем у многих. ОНИ просто гуляли в парке. По одиночке. Но покинули
парк вместе. Любовь с первого взгляда? Вряд ли…такое бывает только в сказках.
Но симпатия с первого взгляда, безусловно, возможна.


- Я Оливер, - сказал он.


- Какое интересное имя, - ответила она, - А по паспорту?


- ФИО? А разве это важно для тебя? – ответил он, - Я тебя
пока замуж не звал.


- Пока?


- Там видно будет.


- Просто Оливер – имя не для России созданное.


- Знаю, многие так говорят…а может у меня родители тронутые?


- Ну…это твоя семейная проблема.


- Тебя то как зовут, красота во плоти?


- Как мило с твоей стороны…ну раз ты не хочешь называть
настоящее имя, я представлюсь как Джен.


- Настоящее имя? А что есть настоящее имя? То, как назвали
тебя родители? То, как ты записан в паспорте? Имя – это состояние души, это то,
как ты себя чувствуешь. Если в паспорте написано Иванов Иван Иванович, это не
значит, что ты им являешься. Человек сам себя делает. И если этот ИИИ хочет
быть…например, Данте…почему нет? Ему так комфортнее…проще жить. Это же такая
формальность…зачем ее соблюдать? Тем более тем, кто зовет себя гордым именем
«НЕФОРМАЛ». Или я не прав?


- Да нет, ты прав.


-… ведь люди есть не то, как их зовут, правильно?
(Собеседница кивнула) Люди – это то, что внутри людей. Высшая материя…душа.


- А быдло – не люди?


- Скорее подобия людей.


- Ты философ?


- Каждый человек философ. Ведь по словарю философ – это либо
тот, кто философией занимается профессионально, либо тот, кто просто разумно и
рассудительно относится к жизни. Первым я не являюсь, а вторыми являются все.
Ведь любой человек, кем бы он ни был наделен разумом и рассудком, а так же
своими жизненными принципами.


- С тобой интересно, Оливер.


Он ничего не ответил. Лишь улыбнулся. Но это было не
самодовольство, а лишь радость. Джен понравилась ему, и он хотел хоть как-то ее
заинтересовать. А сейчас он провожал ее домой теплым весенним вечером. Снег еще
не сошел полностью, но весна заявила о себе еще несколько недель назад. Она
была везде – в воздухе, в живой природе, в душах людей, которые готовы были
расцветать под теплым солнцем. Что-то новое чувствовал и Оливер. То
самое…неизведанное. В его 18 он ни разу не испытывал ничего подобного. Девушки
были, конечно, но ни с одной он не продержался дольше двух недель. Он не видел
в них того, что хотел, несмотря на то, что познавал их. Джен он видел первый
раз, но понимал, что больше ему никто не нужен.


- Ну, вот мы и пришли, - сказала она, - В этом доме я живу.


- Я чрезвычайно рад, что мы познакомились. А ведь я не хотел
идти в парк…


- Почему?


- Не знаю…меня друзья туда затащили. Я просто одиночка по
натуре. Больших компаний, сборищ не люблю. В общем, я был просто счастлив, когда
в парке все разбрелись кто куда. И я встретил тебя. А вот остался б я
дома…впрочем, эту тему лучше не затрагивать. Я здесь…с тобой…и мне спокойно.


- Мне тоже. Ты интересный человек. Только позволь
спросить…ты же сказал, что ты одиночка. Откуда тогда друзья?


- Я даже в толпе одинок. Я абстрагируюсь от всех. К
сожалению, меня не всегда окружают люди, которые нужны. Друзья – это очень
громко сказано…просто обобщающее слово, не более того. Я доверяю только себе. В
этом мое главное достоинство, и мой же главный недостаток.


- Мне пора.


- Конечно…только давай обменяемся телефонами, если ты не
против.


Записывая ее номер, Оливер дал себе четкое указание на
штурм. Он думал, что если она…именно она не будет с ним, жить больше незачем.
Тут же он спрашивал себя: «Откуда вдруг во мне ЭТО взялось? Никогда раньше
ничего подобного не было. Я что влюбляюсь? Или уже влюбился? Странно…и
исключительно забавно. Я же никогда не верил в высшее из чувств. Хотя…наверное
именно тот, кто любовь отрицает, нуждается в ней больше остальных».


- Оливер…я так много узнала о тебе сегодня…но почему ты не
спросил ничего?


- Я и так о тебе все знаю, - улыбнулся он, - Я позвоню
завтра.


Проводив Джен взглядом до момента, когда дверь подъезда
закрылась, Оливер натянул капюшон и зашагал прочь. Он смотрел под ноги…думал о
том, что все будет хорошо…и улыбался…


 


Лето.


 


- Я люблю тебя!


- Я тоже тебя люблю, солнышко! Я знал все с самого начала. С
первого взгляда в парке я понял, что мы будем вместе. Если не так, то никак.


- Ты гениален, Оли. Это я поняла тогда же.


Море. Лето. Солнце. Пляж. И только они вдвоем. Они не видят
толпы. Лежа на песке и смотря в небо, Оливер и Джен не испытывали ничего, кроме
счастья.


- Именно так должны выглядеть идеальные отношения, - сказал
Оливер, - Думаю, можно и о будущем задумываться...


Он посмотрел на Джен. Что-то странное увидел он в ее глазах.
Что-то непонятное. Какую-то тоску.


- Ты так не думаешь? – спросил он.


- Почему?


- Мне кажется, ты чем-то огорчена.


- Да нет, Оли…все хорошо.


- Уверена?


- Да.


- Что для тебя главное в отношениях, Джен?


- Любовь.


- Ну, это само собой. Хорошо, поставлю вопрос по-другому:
что для тебя главное в любви?


- Бескорыстие.


- А для меня доверие, Джен. Это очень важно. На этом любые
отношения и держатся. Поэтому если что-то не так, говори мне. Я всегда тебя пойму,
всегда поддержу…


- Все хорошо, - повторила она.


- Ну и славно.


Некие подозрения зародились в душе Оливера. Само даже
предположение того, что его самый близкий и любимый человек обманывает его или
имеет какие-то секреты, доставлял боль. «Может, я себя накручиваю? – думал он,
- Ведь все хорошо. Мы счастливы. Она любит меня, я – ее. Мы идеально друг друга
понимаем. Договариваем фразы друг за другом. У нас одинаковые вкусы и
предпочтения. Что может быть не так?» С другой стороны, он понимал, что идеала
в чистом виде не бывает, и что если сегодня хорошо, то завтра будет плохо.
Конечно, это «хорошо» когда-то вернется. Кризис бывает во всем, главное – его
пережить. Но предчувствие чего-то нехорошего не покидало Оливера.


- Пойдем по мороженому скушаем, - улыбнулась Джен, прервав
темные мысли любимого своей очаровательной улыбкой.


- Конечно, - ответил он, вставая и отряхиваясь от песка.


- Что с тобой? Почему ты такой хмурый?


- Неужели ты еще не привыкла, солнце? Я творческий человек.
Настроение меняется чуть ли не через каждые 10 минут.


- Но сейчас-то повода для грусти нет?


- Я не грущу. Я просто думаю.


- Почему ты думаешь с таким грустным лицом?


- Не знаю. Надо подумать об этом, - ответил он, улыбнувшись.


Она засмеялась. Оливер любил, когда Джен смеялась. Он тут же
обретал некое душевное успокоение: «Все хорошо. Живи настоящим. Не думай, что
будет завтра. Главное – что она смеется сейчас. А завтра…завтра я сделаю так,
чтобы она смеялась вновь».


В пивной палатке они купили мороженое и сели за столики.
Вечерело.


- Твои родители нас не потеряют? – спросила Джен.


- Да нет, все в порядке. Ты же знаешь их – они либеральные
до мозга костей. Тем более, они знают, что если я с тобой, то ничего страшного
не случится.


- Да…они у тебя классные.


- Знаю. Я их очень люблю. И тебя. Вы для меня – все! Мир,
бог…лучшее в нескольких людях. Без вас нет меня.


- Наверное, пора возвращаться?


- Да, пойдем.


Они шли к домику, который родители Оливера сняли на неделю
морского отдыха. Парень сразу сказал им, что не поедет без Джен. Родители были
не против. Они любили Джен, как родную. Выбору сына доверяли стопроцентно.
Поэтому на отдых поехали большой и дружной компанией – родители, бабушка, маленький
братик Оливера, и двое влюбленных, для которых море было настоящим раем.


- Ну, вот вы и пришли, наконец, - улыбнулась мама Оливера,
встречая их у порога, - Долго вы. Погуляли?


- Конечно, - хором ответили Оли и Джен.


- Все нормально?


- Все хорошо, мама…все просто прекрасно!


 


Осень.


 


- Почему у нас начались разногласия именно здесь, на учебе?
В городе, о котором мы всегда мечтали? – спросила Джен.


- Я не знаю, - ответил Оли, - Правда, не знаю. У меня
предчувствие какое-то нехорошее. Мы не понимаем друг друга.


- Да в чем дело? Ты даже
объяснить мне толком не можешь…


- Я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня.


- Я ничего от тебя не скрываю, Оли. Ты мой самый любимый
человек на свете. Что я могу от тебя скрывать?


- Скажи мне, ты куришь?


- Ты же знаешь, что нет. Я же всегда пропагандирую жизнь без
курения и…


-…и это как раз настораживает…


- Прекрати! Что за догадки? Еще и ничем не обоснованные.


- Почему тогда все твои новые друзья постоянно зовут нас курить?
Ну ладно я курю. Но тебя то почему зовут?


- Откуда я знаю? У них спроси. Предложения, вроде «Пойдем
покурим» распространяется на всех, кто находится в комнате в данный момент.


- Но зачастую, предлагая, смотрят на тебя, а не на меня.
Ведь они меня не знают толком. Только по твоим рассказам. А ты живешь с ними в
одном общежитии.


- Оли, что с тобой? Я тебя не понимаю. Ты обвиняешь меня
непонятно в чем…и ты…


- Непонятно в чем?! Да стоит только наблюдать за их
реакцией, когда ты говоришь «Я же не курю». И сам ответ однозначен…ты
пользуешься частицей «же». Как будто просишь в ответ какого-то одолжения. Ты ни
разу не сказала твердо: «Я не курю!»


- Что ты к словам цепляешься? Я даже этого не замечала…не
вкладывала в это твое «же» никакого смысла.


- Вот именно! Исключительно подсознательный уровень.


- Перестань…это лишь твои странные фантазии.


Оливер задумался. Скорее всего, Джен не обманывала. По
крайней мере, ему очень хотелось в это верить.


- Ты не доверяешь мне? Ведь любовь строится на доверии…нет
доверия – нет любви, я правильно тебя понимаю?


- Я не доверяю даже себе.


- Ты хочешь расстаться?


- Нет, - ответил Оливер с дрожью в голосе, - Но мысль о том,
что ты так думаешь, причиняет боль. Я люблю тебя. И ни жить, ни существовать я
без тебя не смогу.


Джен обняла своего парня. Крепко. Как будто они прощаются
навсегда. Слезы подступали коварно, без предупреждения.


- Почему мне хочется реветь? – спросила она.


- От эмоций…и переизбытка чувств видимо…


Она посмотрела в его глаза, в которых увидела беспредельную
тоску.


- Оли…все хорошо. Сделай лицо проще! Улыбнись! Что с тобой
сегодня? Ты же говорил, что не устал…


- Не устал…но…


- Что?


- Не знаю…мне пора…


По пути к своему дяде – маминому брату (на первое время
Оливер остановился у него), парень не выпускал из головы скверных мыслей.
Что-то напрягало его настолько, что буквально пожирало изнутри. Он догадывался,
что его девушка курит. Убивал не сам факт, а то, что она его скрыла. И совсем
скоро он узнал это наверняка.


…………………………………………………………………………………………………


- Ну почему ты так со мной? Почему я всегда обо всем узнаю
последним? Даже друзья твои новые, которых ты знаешь всего ничего и то знали.
Чем я провинился?


- Оли…я перед тобой дико виновата…я просто боялась тебя
потерять. Ты так радовался всегда, что я не курю, гордился этим…всегда запрещал
мне курить.


Эта интернет-переписка с любимой доставляла Оливеру страшные
мучения. «За что? Почему? – думал он, - Я же не тиран…не деспот…»


- Я всегда тебе рассказывал обо всем…обо всем абсолютно…ты
знала даже самые неприятные аспекты моей жизни…а я оказывается не знаю о тебе
почти ничего.


- Оли…прости…я пойму, если ты перестанешь мне доверять.
Самое ужасное то, что я еще не все тебе рассказала. Но теперь я хочу рассказать
все. Абсолютно все! Я не могу больше молчать, Оли…


- Говори…


- У меня серьезное заболевание сердца…мне жить осталось
всего ничего, Оли…


Парня пробил озноб. Пальцы онемели. Голос пропал. Он сидел и
перечитывал эти строчки раз за разом…думая…надеясь, что ошибся.


- Что???


- Оли…я причинила тебе столько боли…я думала только о
себе…мне очень плохо…я уйду…с крыши…и тебе больше никогда не будет больно.


- Что??? Не смей…


- Поздно…я уже на крыше…прости меня…за все…


Оли схватил телефон и выбежал в подъезд. Он не мог говорить
при дяде, зная, что сейчас будет слишком много эмоций. Набрал нужный
номер…гудок…еще один…еще один… В этот момент Оливер понимал, что никогда до
этого страха не испытывал. За все свои 18 лет.


- Алло…


- Ты с ума сошла? Вернись в комнату!


- Не хочу… - девушка плакала.


- Вернись!


- Нет!


Оливер сел на ступеньку и заплакал.


- Солнышко мое…я тебя очень люблю…не надо…пожалуйста…вернись
в комнату…


- Я на пятом этаже…


- Я тоже на пятом этаже! И если ты туда, то я туда же…я без
тебя не смогу…вернись в комнату…


- Хорошо…сейчас…


Порыв, в котором Оливер выбегал в подъезд, закончился, и
только теперь он осознал всю ситуацию. Он заплакал еще сильнее.


- Оли…не плачь… пожалуйста…прости меня…


- Просто пообещай, что ты никогда так больше не
сделаешь…пообещай…что это будет худший день в нашей жизни…


- Обещаю…Оли…не плачь, пожалуйста…прости меня…я тебя очень
люблю…я только о себе думала…столько боли тебе причинила…прости меня…


- Я прощу тебе все…


- Это и ужасно…не плачь…пожалуйста…


- Все хорошо, солнце…теперь все хорошо…ложись спать…


Оливер зашел назад в квартиру.
Опустошенный…уничтоженный…достал дядин коньяк, налил полкружки – выпил…закурил.


- Что Оливер?


- Теперь все хорошо…


………………………………………………………………………………………………….......


- Нет, Оли!


- Но почему? Почему?


- Я не выйду за тебя замуж…давай просто жить, пока я
живу…недолго…потом ты найдешь кого-нибудь…


- Но мне никто другой не нужен…


- Но меня не будет…


- Все будет хорошо…мы найдем донора…мы переживем, справимся…


- У меня очень редкая группа крови…


- Да знаю я…но мы…


- Нет, Оли…


 


Зима.


 


Она проснулась в послеоперационной палате. На груди был шов.
«Значит, я жива! – со счастьем подумала она, - Я жива! Оливер нашел донора, как
и обещал! Но где он сам? Почему не здесь, не со мной?»


В палату вошла медсестра с букетом роз. Тоскливое лицо со
слезами очень насторожило Джен.


- Ваш парень…он…


- Что?


- Просил передать…


- Спасибо, - 
улыбнулась Джен, - Большое спасибо!


- И еще…


- Что?


- Вот…


Медсестра протянула Джен записку и буквально выбежала из
палаты. Джен Развернула листок:


«Солнышко мое! Я тебя очень люблю! Я же говорил, что мы
справимся! А я почти всегда прав. Надеюсь, цветы тебе понравились. Жаль, что
больше никогда тебе ничего не подарю. Нет, я тебя не бросил, как и обещал. Я
всегда с тобой…ведь в тебе бьется мое


сердце. Все хорошо, солнышко…все хорошо…

Альтруизм заключается
в уважении эгоизма других.





Я не поэт и не писатель,


Не нужен этот пафос мне.


Я лишь простой повествователь,


Живущий в непростой стране.


 


Я не изгой и не предатель,


Не альтруист и не герой,


Не чистильщик и не каратель,


Не фаталист и не святой.


 


Не ас, не гений, не фурорщик,


Не позитивщик, не мажор,


Не сплетник и не заговорщик,


И не преступник, и не вор.


 


Но не злодей, не обыватель,


Не праведник, но и не лжец,


Не плагиатор, не старатель


Не скромник я и не гордец.


 


Не бедный я, и не богатый,


И не мудрец, и не глупец,


Не ровный и не угловатый.


И ни начало, ни конец.


 


Ни за, ни против…воздержался!


Я не позёр…и вот курьез,


Хочу всегда, чтоб я казался


Нелегкомысленным всерьез.

Альберт пустым взглядом смотрел на все эти тетради и
учебники, разбросанные по столу. Черчение, математика, физика. Нет, он не
ненавидел эти предметы. Они не вызывали у юноши никаких проблем, а порою даже
их решение приносило ему некое наслаждение. Но не сейчас. Слишком скучно,
слишком обыденно, но это жизнь, и нельзя ее избегать. С такими мыслями Альберт
взялся сперва за черчение, потом за физику, и собирался закончить все
математикой. Прямые, кривые, графики, уравнения, формулы вырисовывались сначала
в его голове, а затем отпечатывались на бумажных листах. Экран телефона,
лежавшего рядом, загорелся, уведомляя о новом сообщении.  Альберт никогда не снимал его с беззвучного
режима. Почему? Никто не знал. Возможно юноша не хотел, чтобы его беспокоили, а
возможно он не хотел, чтобы звук приходящих смс и звонков беспокоил окружающих.
В любом случае сигнал был им замечен и игнорировать его Альберт уже не мог.  Взяв в руки этот потрепанный временем кусочек
цивилизации, он открыл входящие сообщения и выбрал среди десятка непрочитанных
сообщений последнее. « Дорогой, приберись на кухне. Твоя мама.». Тяжело
вздохнув, Альберт бросил телефон на стол и отправился на кухню. За пол часа
работа была сделана и парень вновь вернулся к физике. Время текло все также
тихо. Кромешную тишину прерывало лишь тиканье часов, которое со временем стало
частью той самой тишины и воспринималось, как должное, без которого этой
кромешности  и возникнуть то не могло.
Альберт продолжал вырисовывать формулы и графики, ожидая одного единственного
сигнала, который не заставил себя долго ждать.


Пронзительный писк, Прозвучавший в комнате, сообщил о том,
что аудио-плейер был полностью заряжен. Этот сигнал будто перезагрузил что-то
внутри  Альберта, заставив его тут же
бросить уравнения и начать одеваться. За несколько минут юноша оделся, схватил
плейер, ключи, взглянул грустным взглядом на телефон, и чуть ли не выбежал из
квартиры. На улице было холодно, снег и ветер танцевали понятный только им
танец под понятную только им музыку, которую остальные считали лишь завыванием.
Добежав до остановки и дождавшись первого полупустого автобуса, Альберт
осторожно зашел в него, расплатился за проезд, сел на сидение в самом углу и
врубил плейер. Автобус продолжил свой путь. Пассажиры менялись с невероятно
скоростью, одни уходили, другие приходили, но со временем сменялись на третьих.
Этот цикл  казался бесконечным. Вновь
пришедшие старались занять свободные места и порою были готовы чуть ли не
сражаться за них. Никто не замечал юношу, сидящего в углу. В принципе и сам
юноша тоже не обращал внимания на всю эту суету. Слушая свою музыку, он глядел
на улицу сквозь небольшой кусочек окна, которому не давал полностью замерзнуть,
и видел там не вечно сигналящие в пробках автомобили и людей, вечно спешащих по
своим делам. Альберт видел там нечто другое, видел то, что только он был
способен узреть. Юноша видел там волшебные замки, великих рыцарей и ужасных
драконов.  Все это складывалось в разные
истории о чести, о дружбе, о любви. Он представлял себя героем этих историй.
Альбер захватывал неприступные замки, выигрывал великие войны и убивал
драконов, терроризировавших местные деревни. Но время шло. Когда автобус
заканчивал свой круг, юноше приходилось уходить из столь прекрасной страны
грез, пересаживаться на другой автобус, и вновь возвращаться к великим
деяниям.  Он понимал, что это не
продлится так долго, как ему хотелось бы. Плейер был уже почти разряжен, надо
было возвращаться. Вот и нужная остановка.


Альберт
вышел из автобуса уже не слыша своей музыки. Небольшая пробежка, и вот он вновь
дома. Все те же учебники и тетрадки на столе, все те же серые тона и все та же
кромешная тишина. Тяжело вздохнув, юноша вновь взялся вырисовывать функции,
формулы и уравнения. В его душе была ничем не заполняемая пустота, точнее он не
знал способа ее заполнить. Каждый день Альберт заряжал плейер и на несколько
часов сбегал от обыденности в ту самую волшебную страну его грез. Но этих
нескольких часов было недостаточно.  Лишь
один способ сбежать от обыденности был известен юноше, но Альберт никак не мог
решиться исполнить его в жизнь…

29 июня 2010 года. 17.00. 41 градус по Цельсию. Ты выходишь
на балкон покурить…дышать невозможно. Ужасаешься, обнаружив, что осталась
последняя сигарета. «Да ну к чертям! – думаешь ты, - Это вот сейчас идти за сигаретами???
Кошмар какой…». С чувством досады закуриваешь. Смотришь вокруг: сопки, дома,
деревья…и весь пейзаж будто стонет от невыносимой погоды, требуя дождя.
Докуриваешь…с неприязнью тушишь окурок…и смотришь на него с какой-то жалостью и
обидой: «Ну почему ж ты была последней в пачке?»


Одеваешься с неохотой…дома-то можно хоть в чем ходить, а
улица такого не прощает…даже в такую погоду. Светлая рубашка, светлые
джинсы…черные кеды. Как всегда долго завязываешь шнурки…то ли потому что они
чересчур длинные, то ли потому что не особо хочется выходить на улицу.


Выходишь в подъезд, закрываешь дверь…в подъезде вполне
терпимо, несмотря на шестой этаж…а жара, как известно, вся наверх поднимается.
Чем ниже спускаешься, тем прохладнее становится…но ты понимаешь, что стоит
выйти из подъезда, тебя тут же поглотит невыносимая атмосфера. Скорее бы зима…а
лучше осень. Почему осень не продолжается вечно? Да черт с ними, с временами
года! Дождя дайте хотя бы! ДОЖДЯ!!! Но…какой там дождь? Солнце, на небе ни
облачка.


Идешь к ближайшему ларьку. Вроде вот он, недалеко…но жара
имеет удивительное свойство увеличивать расстояние вдвое…а то и втрое. Смотришь
на проходящих мимо людей. И куда их только несет в такую погоду? Чего дома-то
не сидится? На самом-то деле все просто до банальности. Взять хотя бы вот эту
женщину, которая прошла мимо тебя. Куда она так торопится? Видимо к мужу и
детям с работы. А зачем люди ходят на работу? Чтоб получать деньги. А деньги
зачем? Правильно – чтобы не было проблем. Проблем всяких, конечно – еда,
одежда, досуг…все это денег стоит. Но одна денежная проблема объединяет всех
этих людей – налоги. Получается, что эта женщина ходит на работу не только для
того, чтоб деньги получать, но и чтоб проблем с законом не было. Одно, как
следствие другого.


Асфальт под ногами начинает плавиться. 41 градус…вспоминаешь
с улыбкой новости из Москвы: «На столицу напала невыносимая жара – 31 градус по
Цельсию. Начинает плавиться асфальт. По городу ездят «поливалки», чтоб хоть
как-то спасти дорожное покрытие». Да-с…бедные москвичи…совсем к жизни не
приспособлены. Их бы к нам, на Дальний Восток, где зимой -40, а летом
+40…хотя…без своего естественного ареала обитания данные особи не выжили бы…


Наконец-то видишь ларек! В это время мимо тебя проходят странные
личности, косясь на твои длинные волосы и проколотое ухо. «Да пошли вы… -
думаешь ты, - Невелика честь…».


Стучишься в окошечко. «У нас прием товара, - сообщает тебе
недовольный, раздраженный и до ужаса неприятный голос продавщицы». «Да чтоб тебя…
- думаешь ты, - Лучше б сразу кувалдой по голове мне треснула». Что делать?
Идешь в следующий магазин. Он вот он, за углом…но жара увеличивает расстояние…


- У вас есть «Winston» суперлегкий? – обращаешься к продавцу.


- Нет, только легкий…


Да что за день-то такой??? Все не слава богу…


- А что есть? Из суперлегких?


- «L&M»…29 рублей.


ДЖЕКПОТ! Ну, хоть что-то…


Выходишь на улицу, закуриваешь «L&M», который никогда раньше не пробовал…хм…вполне неплохо. Сойдет.



Идешь домой…заходишь в подъезд…волосы уже мокрые…и дышать
тяжело. Жара и влажность делают свое дело. Идешь чуть ли не «по стеночке».
Да…было, конечно, жарко раньше…но чтоб так…а может просто ты забыл…


Заходишь, наконец, домой. Да, ты сделал это! Что теперь?
Ложишься на диван, включаешь вентилятор. Хорошо! Ты засыпаешь…прохлада овевает
тебя, и вдруг…вентилятор перестает вращаться. Электричество выключили. Господи,
да что ж за день такой???                                                                                                                         
           

Зима 1943 года выдалась очень холодной. Температура порой
опускалась ниже отметки минус 40 градусов.


Семилетняя Настенька забыла про мороз, забыла про снег…в
дырявых валенках и драном полушубке она на санках через лес тащила раненого
отца. Она уже не помнила, как оказалась с папой в фашистском оцеплении, не
помнила, как он героически справился со всеми…она знала лишь то, что ее отец
смертельно ранен, что он без сознания, что он замерзает. «Папе больно, - думала
она, - И если он не попадет к хорошим людям, то он умрет».


Сергей ушел на войну в 1940 году, оставив дома молодую жену
и маленькую дочь. Маму Настеньки немцы убили у нее на глазах. Саму девочку они
хотели увезти в концлагерь, но просто не успели. По пути фашисты попали на
советскую засаду. Девочка чудом выжила в перестрелке. Один из русских солдат
взял ее на руки, посмотрел в лицо и просиял: «Братцы, так это ж Серегина
дочь!». Так Настенька вновь обрела отца.


Сергей не мог постоянно находиться с дочерью. Он спрятал ее
в одной деревне, куда время от времени приходил, чтобы навестить. Старики
приглядывали за Настенькой, очень любили девочку и считали, что у нее не по
годам сильный характер.


Однажды перед заданием Сергей пришел в деревню. Счастью не
было предела. Настенька очень любила отца, очень скучала по нему. Он был
единственным родным человеком, который остался у нее в этом мире. Долго находиться
с ребенком разведчик не мог. У него было ответственное задание – подобраться
как можно ближе к лагерю неприятеля, дабы узнать его численность и уровень
вооружения. Сергей всегда действовал один – он был настолько тих, настолько
спокоен, имел настолько стальные нервы, что не провалил еще ни одного поручения.
Начальство очень его ценило, у братьев по оружию он пользовался огромным
уважением. Но это задание было очередным, что называется, «плевком в небо».
Сергей не знал, на что он идет, не знал, вернется ли назад. Поэтому, он забежал
в деревню повидать свою дочь, быть может, в последний раз.


Пора! Разведчик поцеловал дочь и направился к двери избы.


- Папа! – крикнула девочка.


- Что, солнышко?


- Ты скоро вернешься?


- Скоро, Настенька, скоро…


- Ты всегда так говоришь, а потом долго не приходишь, - на
глаза девочки навернулись слезы. Она спрыгнула с табуретки, подбежала к отцу и
обняла его.


- В этот раз точно скоро, - сказал Сергей, улыбаясь сквозь
слезы, - Я люблю тебя, солнышко!


- И я тебя…


Сергей подошел к бабке, у которой жила Настенька.


- Вы уж присмотрите за ней, - как всегда попросил он. Когда
Сергей произносил эту фразу, он всегда в чем-то себя винил – у него возникало
чувство никому не понятной боли.


- Конечно, сынок, - сказала старуха, в глазах которой стояли
слезы, - Ступай с Богом. А главное – возвращайся.


Настенька видела, как ее отец уходит в лес. Бабка
отвлеклась, и девочка быстренько надела на себя то, что попало под руки, и
выскочила на улицу. Она зачем-то схватила санки и побежала в ту сторону, куда
ушел ее отец.


- Раз, два, три, четыре…одиннадцать. Лагерь небольшой. Значит,
я и сам вполне справлюсь, - думал Сергей, дойдя до нужной точки. Хотя…лучше
вернуться со своими.


Он уже думал ползти назад, как вдруг услышал из-за спины
знакомый до боли голос: «Папа! Где ты?».


 «О, Боже, Господи, ну
как же так? – пронеслось в голове у Сергея». Он обернулся и увидел, как вдали
его маленькая дочь с санками пробирается через сугробы. Немцы встрепенулись,
подскочили, взяли автоматы. Сергей открыл огонь…он не слышал звуков выстрелов,
не слышал криков фашистов, не чувствовал боли…он слышал лишь плачь Настеньки
где-то за спиной. Сергей положил всех, однако был ранен в ногу и грудь. Он
лежал на красном снегу, кровь медленно покидала его тело. Душа тоже уже готова
была уйти, но…


- Папа, папочка, родной, - к нему подскочила Настенька вся
синяя от холода. На ее лице были замерзшие слезы, - Папа, родной, тебе больно?


- Все хорошо, солнышко. Уходи отсюда, - с трудом выдавил
Сергей и потерял сознание.


 «Что же делать? Что
делать? – думала девочка, - Хорошо, что я взяла санки!»


И вот маленькая Настенька, с огромным трудом взвалившая отца
на санки, тащит его в деревню через сугробы. Тяжело ли ей? Она забыла, что
такое «тяжело». Она просто делает то, что должна – спасает последнего родного
человека. Руки немеют, ноги отнимаются…она надрывается и плачет. Слезы
замерзают на ее щеках. Она уже забыла, в какой стороне деревня, она уже сбилась
с пути. Ноги скользят, руки в кровь режет веревка от саней…темнеет. Сил уже не
осталось и Настенька упала. Встала и снова упала…подползла к отцу.


- Папа…папочка, проснись! – плакала она, стуча отца в грудь
маленькими кулачками, - Проснись, пожалуйста, проснись…


Несмотря на огромную потерю крови, отец очнулся.


- Настенька, Господи, что ты делаешь? – заплакал он.


- Ты обещал, что ты вернешься…


- Беги отсюда! Беги!


- Нет…, - плакала девочка, лицо которой уже покрылось
плотной коркой льда, - Я тебя не брошу!


- Ты не донесешь меня домой, солнышко…ты просто не сможешь…


- Смогу! Я тебя не брошу!


Сергей попробовал встать. С неимоверным трудом, уже не
чувствуя не то что боли, но и собственного тела, он все же встал, и потихоньку
похромал вперед, опираясь на маленькую дочь. Через несколько минут,
показавшихся вечностью, они увидели вдали огонек. Это будто прибавило силы. Они
пошли быстрее…быстрее…быстрее…и…увидели немецкий блокпост. Фашисты прочесывали
лес и шли прямо на них. Бежать было некуда.


- Беги, солнышко! Беги отсюда!


Сергей упал и, передернув затвор автомата, открыл огонь.
Неизвестно, сколько это продолжалось…вдруг девочка вскрикнула и упала на
колени. От холода она не почувствовала ни боли, ни крови, текущей из груди…но в
этот момент боль почувствовал ее отец.


- Держись, Серега! – услышал он за спиной и потерял
сознание.


……………………………………………………………………………………...........................


 


Он очнулся в какой-то грязной землянке. Пули уже были
извлечены, раны перевязаны. Рядом плакали его друзья.


- Где?! – выкрикнул он сквозь слезы, - Где Настенька???


- Она…ее…, - начал было один, но не договорил.


Душераздирающий крик Сергея поразил небольшое пространство
землянки. Он кричал и кричал…никто не мог выдержать этого долго. Все начали
выходить. Последнего он поймал за руку.


- Пистолет дай! – крикнул Сергей.


Тот промолчал.


- Что ты молчишь? Я говорю, пистолет дай!!! – истерика била
тело Сергея.


Товарищ молча достал пистолет, протянул его убитому горем
отцу и покинул землянку.


- Никогда себе не прощу! – выкрикнул разведчик и…


…дочь и отца похоронили вместе…

Вопрос: «Зачем ты это делаешь? Зачем пытаешься все время бороться с несправедливостью? Ведь ты никому ничего не докажешь, ничего не изменишь, а лишь проблем наживешь».
Ответ: «Если все будут думать так, как ты мир сойдет с ума. Он потеряет себя, поглотит сам себя и станет никому не нужным. Пока есть люди, думающие так же, как я, мир не безнадежен. Да, мы слабы по одиночке, но вместе – мы сила. Сам мир поможет нам. Ведь он в этом заинтересован».



Наш мир всего лишь оболочка,


Душа его зарыта в глубине.


Весь позитив, все эти шарики, цветочки…


Все это ложь, все это не по мне.


 


Закройте ваши светлые мирочки


И оглянитесь – мы живем во тьме.


Наш мир подобен лезвию заточки –


Он остр, груб…зато понятен мне.


 


Я вижу истину, которая есть правда.


Я вижу истину, в которой я живу.


Улыбок нет, нет смеха, нет парада…


Зато есть смерть. Когда-то я умру.


 


Умрете вы. Не верите? Смотрите –


Ведь человек всего лишь организм.


Система смертна, и хотите – не хотите


Отправитесь туда, где слово «альтруизм»


 


Не просто слово, а весь мир, вся соль земная.


Весь его смысл вы поймете там.


Но измениться уж не сможете. Сгорая


Лишь пепел свой оставите вы нам.


 


И ваши души, наконец, освободятся -


Они взлетят и оживут они.


А тело будет гнить и разлагаться


В гробу, в сырой могиле…Эр Ай Пи (RIP)


 


Ну что, теперь-то страх в вас поселил я?


Вам страшно и трясетесь вы?


А кто сказал, что правда словно лира?


Жутка она, жестока и увы


 


Не столь приятна, как бы вам хотелось.


Мой вам совет – откройте вы глаза


И посмотрите вы на правду, что уж въелась


Во строки эти. Вас пробьет слеза.


 


Ваш плач всем будет, в общем безразличен,


А я могу вас только осмеять.


Да, вашу мать, мир подл и циничен.


Никто не будет ваши сопли подбирать.


 


Ну? Стало вам еще страшнее?


И, наконец, вы поняли меня?


Что, нет? Ну что ж, тем веселее.


Ну, нет так нет. Тогда продолжу я.


 


Жестокость, страх давно уж правят в мире.


Они цари, скажу вам, не тая -


Скоро людей поставят к стенке в тире.


Бах-бах, и мы умрем – и ты и я.


 


Мир в страхе. Он совсем не понимает


Как потерял былую красоту.


Бандиты, мафия, наркотики вливают


В наш мир ваш «позитив» и «доброту».


 


Ну а политики, конечно же не дремлют.


Они сидят и думают всегда.


Большие кабинеты миру внемлют –


Понять его не смогут никогда.


 


С экрана видим только пошлость и жестокость.


Но это так обыденно, что мы


Давно привыкли. Нашу кособокость


Исправить можем мы, и только мы. 


 


Ваш разум пребывает под гипнозом.


Ваш разум разрушается, а вы


Давно упали уж, клюете землю носом,


Вы пресмыкаетесь, вы жалкие, увы…


 


Насилье, хаос мир заполонили.


Рекою льется кровь – идет война.


Простой народ тираны загноили.


И где же справедливость? Вот она?


 


Теперь-то страшно? Правда? Испугались?


Наш мир не так уж розов и красив.


Очёчки вдруг упали и распались.


Открылся наконец-то объектив.


 


Смотри на мир двумя глазами


Да ты не бойся, ты открой.


Своими горькими слезами


Ты не родишь себе покой.


 


А где очки? Они разбиты.


Совсем не можешь ты без них?


И так всю жизнь ты жил в них влитый.


А вот и я – покой затих


 


И появилось беспокойство,


И боль, и ненависть, и страх…


Ну и душевное расстройство


И не спасет уж РОСГОССТРАХ.


 


А напоследок я скажу тебе, друг милый


Чем я сильней, чем приземленней я.


Смотрю я страху в очи, полный силы.


Тебе же проще спрятаться в себя.


 


Откройся, наконец, и встань с колена.


Живи, твори, люби, не забывай -


Спасение от мирового плена


В себе открой, цени и развивай! 


 


Считайте меня циником и дурнем,


Высокомерным богом, психом – ерунда.


Уже не раз, не два оказываясь в урне,


Борьба та прекратится лишь тогда


 


Когда не будет смысла уж бороться,


Когда наш мир вновь обретет себя,


Когда взойдет над миром чести солнце,


Которое осветит вас любя,


 


Весь тот народ, которому не жилось,


Весь тот народ, который был так слаб.


И снизойдет до мира справедливость.


И наградит нас, тех, кто словно краб


 


Был мал и слаб, зато всю жизнь боролся.


Боролся, потому что не хотел


Чтоб жили его дети, как и он сам


В том мире, где творится беспредел.


 


Бездействовать – оно, конечно, проще,


Чем встать с дивана и начать борьбу.


Пускай вам тогда дальше мозг полощут.


И души рвут, и будят в вас вражду.


 


Но если вы готовы на усилья


Которые навязываю я –


С дивана встань, скажи себе: «Я сильный!»


И верьте – все получится, друзья!


 


Да здравствует тот день, который будет!


Да здравствует тот час, который есть!


Кто-то из вас меня, увы, осудит,


Кто-то поймет, и примет эту весть.

«В людях есть единственный недостаток. Они – люди…»

 

Эта война охватила весь мир… Не
одна из тех войн, что ведутся за земли, рабочую силу или деньги… Эта война преследовала
другие цели. Война за то, что невозможно продать, измерить или обменять, и даже
бесплатно не каждый бы согласился принять это. Война за веру, война без смысла,
где люди сражались за то, чтобы просто победить, доказать, что их вера лучше,
правильней, истинней. И не важно, какие убеждения несла та или иная вера. За
каждой из них тяжелым грузом висело по нескольку сотен убитых. И эта война не
была исключением…


Отряд легионера Цикона, сжигал
последнюю деревню врага. Все жители были собраны на главной улице, где Цикон
великий начал с ними беседу.


- Вы на грани гибели! –
произнес полководец. – Ваша вера вас не спасет, не обережет от боли и
страданий! Ваша вера умирает. Ваша вера уже мертва! Я предлагаю вам выбор.
Забудьте свою веру, отвернитесь от своих богов и преклоните колени перед нашими
богами. Примите новые заветы, и тогда вы будете спасены. Решайте сейчас.


Цикон мрачно смотрел, как
преклоняют колени испуганные жители. Одни отворачивались от своей веры быстро,
не раздумывая ни минуты, другие долго терзались, внутри третьих разгоралась
настоящая война, но все преклонили колени. Почти все. Лишь один житель деревни
остался стоять с гордо поднятой головой. Полководец подошел к нему и заглянул в
глаза, пытаясь вызвать в них хоть искорку страха или сомнения в выборе. Ни
того, ни другого он не увидел.


- Ты не боишься? – грозно
спросил Цикон.


- Нет. – Отвечал пленный -  Я обещал отдать мою душу им, и я сдержу
обещание. Они – мои боги, я сам их выбрал, и даже перед страхом гибели я не
изменю им, не изменю себе.


Полководец дослушал речь,
достал пистолет и, недолго раздумывая, пустил пулю в голову храбрецу. Дальше
была игра. Цикон не собирался отпускать никого. Преклонившие колени пленники
вскоре позавидовали тому храбрецу. Одних обезглавливали, других расчленяли,
третьих подвешивали на кресте, четвертых стравливали, давая им ложную надежду
на спасение. И в этой игре отражались истинные лица каждого. Приговоренные
смиренно сидели и смотрели, как их родных, любимых уводили одного за другим, и
никто даже не попытался заступиться. Они смотрели на то, как умирают их дети,
жены, друзья, и надеялись, что их очередь не настанет, что им повезет, что они
переживут этот вечер. Но игра настигла всех. К ночи не осталось ни одного
живого пленника. Полководец уже собирался ложиться спать, как к нему подошел
один из недавно призванных солдат.


- Сэр, разрешите спросить. –
произнес новобранец.


- Дерзай. – ответил Цикон.


-Почему вы не отпустили тех
людей? Почему вы не выполнили своего обещания?


- Эти люди трусы, ничтожества.
При первой же угрозе они предали свою веру, предали своих богов. Они были
готовы забыть свои идеалы и принять наши. Их вера была не истинна, и они верили
бы в наших богов точно также, как верили в своих, и точно также предали бы их в
момент опасности.


- А тот человек, который
остался стоять, не приклонил колени… Почему вы убили его?


- Он истинно веровал в своих
богов и не принял бы иной веры. В дальнейшем он бы восстал против нас. Он воин
своей веры, и ставит его выше всех остальных. Но сейчас идет война, и.
возможно, в дальнейшем он бы мог причинить нам массу неудобств, а может быть и
вовсе бы сокрушил нас…


От Цикона новобранец ушел с
противоречивыми чувствами. Внутри него боролись две крайности. С одной стороны
полководец был прав. Идет война, и это не время для жалости и милосердия. Но с
другой стороны стояло нечто пока еще более весомое, нечто, что не давало
смотреть на смерть человека, будь он трус, ничтожество или враг, без ужаса в
глазах. Ужаса, который пронзал все тело и корнями врастал в сердце, оставляя на
нем свой, несводимый ничем след.

И вот зрачок уже расширен,


И вот мы видим все во мгле.


Мы в страхе, в боли…мы во тьме,


Но мозг уже, увы, бессилен…


 


И он не борется уже


С той дозой, что ему мы дали.


И вот, кровь наша на ноже –


Причина боли и печали…


 


Из наших вен текут ручьи…


Не плачь, мой друг, так было нужно.


Ведь на иглу мы сели дружно


И стали вдруг совсем ничьи…


 


Тогда, по молодости мы


Искали новых ощущений.


Чуть не дошли мы до тюрьмы


Из-за «чудесных» приключений.


 


Мы сели дружно на иглу.


Иглу, которую когда-то


Мы ненавидели как мглу,


Но…баста…факт есть факт, ребята…


 


И мы попали в пустоту,


И в ней погрязли, потерялись.


Мы ощущали ломоту.


Тогда мы с ней еще справлялись…


 


Из наших ртов течет слюна.


Трясет нас, бьет и угнетает.


А над огнем уж в ложке тает


Тот порошок, что будет в нас.


 


Нам героин – родной отец.


Ну а игла – родная мать.


Мы живы лишь любовью к ним,


И от любви нам умирать…


 


А смерть с косой уже стоит


Вплотную к нашему порогу.


У ней ведь сердце не болит.


У ней нет время на тревогу…


 


А время замедляет ритм.


И наша боль не угасает.


И свет в тоннеле – чудный вид…


Он души наши не спасает.


 


Сейчас бессильны мы совсем.


Ведь мы мертвы, ведь мы пропали,


Ведь стали мы вообще никем,


Как будто в мире не бывали…


 


И в наших душах пустота


Давно уж нас похоронила.


Отсюда боль и дурнота,


Отсюда и нехватка силы.


 


И наши души пустота


Сожрала глупо и бездарно.


И не вернется красота…


И потому все так кошмарно


 


Что нет обратного пути –


Дорога в молодость забыта.


Забыто все, как ни крути.


И, наконец, смерть наша сыта.


 


И наша боль плетет венки


На наши скромные могилы.


Ведь в тех, что с виду полны силы


Существовали старики…


 


Наш разум поминает нас -


Сидит и пьет за нас сурово.


Гранитный камень, лик в анфас,


Написано всего два слова:


 


«Скорбим» и «помним». Толку что?


Себя мы сами погубили.


Слова – ведь это все ничто,


Просто когда-то нас любили.


 


Любили нас не «почему-то»,


Любили не «за что-то» нас.


Не то, что мы - за то, что «круто»,


За то, что «супер» и «экстаз».


 


А настоящей той любви


Мы никогда, увы, не знали.


Так много в жизни потеряли…


Подпишемся тем на крови.


 


Отправились мы ad patres*,


Подальше от людей крикливых.


И нам великий лик небес


Увы, не кажется красивым…


 


И вот зрачок уже расширен,


И вот мы видим все во мгле.


Мы в страхе, в боли…мы во тьме,


Но мозг уже, увы, бессилен…

---
*ad patres   (с
лат. к праотцам)

Не плачь моя радость, я с тобой…


Мы так давно вместе…ты меня так любишь, я иногда даже
смущаюсь. Да, ты любишь меня, гораздо больше, чем я тебя. И что ты во мне
нашла?


Нам вместе так интересно. Иногда мне кажется, что мы
идеально подходим друг другу. Уходя в мир неизведанных фантазий, мы можем
находиться там вечно. Летая где-то в облаках, мы всегда думаем: «Ну почему этот
кайф не может длиться, длиться и длиться…и никогда не заканчиваться?» И только
возвращаясь на землю, мы понимаем, что ничто не вечно.


Меня ненавидят твои друзья. За что? Я не понимаю, не знаю…
Ну да, ты часто страдала из-за меня, из-за того, что меня не было рядом. Но
ведь я всегда возвращался, и мы вновь и вновь любили друг друга, жили друг
другом, дышали друг другом, пропитывая собой каждую клеточку партнера.


Они никогда тебя не понимали. Они всегда говорили тебе одно
и то же: «До него (то есть до меня) ты была совсем другим человеком. А сейчас
ты превращаешься в нечто странное, животное, не похожее на человека. Ты
разрушаешь себя, и он тебе в этом помогает. Неужели ты не понимаешь?!
Когда-нибудь любовь к нему убьет тебя!» Глупцы, не правда ли? Много они
понимают, дурни – ведь именно я, и никто другой был с тобой в самые тяжелые
моменты твоей жизни. Я всегда был тем единственным, который понимал тебя,
жалел, был рядом, когда это было нужно. Я вообще очень хороший психолог. И
после этого они не любят меня? Да они просто завидуют.


Ты очень дорога мне. И я тебе очень дорог. Ты – тот человек,
с которым у меня идеальное взаимопонимание. Мы можем даже не разговаривая,
просто быть вместе и прекрасно понимать друг друга. Я всегда умел находить
взаимопонимание с людьми – к каждому у меня свой подход.


Если и есть что-то вечное – так это наша любовь. Пусть ты
любишь меня больше, чем я тебя, но ведь это нормально – ты слабенькая девочка,
а я – сильный и всемогущий, готовый всегда спасти тебя от твоих проблем. Мы
всегда будем вместе. Если, конечно, твои подлые друзья не разлучат нас. Не верь
им – они лгут тебе, потому что им завидно. Они не могут прочувствовать того
настоящего, которое можешь прочувствовать ты, находясь рядом со мной. Всегда
поражался человеческой зависти…Вообще зависть, на мой взгляд, самый страшный,
саморазрушающий порок. Но их зависть не разлучит нас. Ведь ты так любишь меня,
солнце…


Ты всегда хотела меня – желала страстно и самоотверженно
быть со мной. И я отдавал тебе всего себя. Главное в любви – самопожертвование.
Жить жизнью партнера, быть им… У нас это есть! Я счастлив и ты, думаю, тоже…


Мне всегда нравилось с тобой. Твоя нежная девичья душа
всегда меня умиляла…А тебе нравилось со мной. Моя сила будила силу в тебе. Мы
идеальны друг для друга!


Мы нужны друг другу – мы помогаем друг другу жить. Почему
другие этого не понимают? Какую ты бы выбрала жизнь: короткую со мной, или
длинную без меня? Я в тебе не сомневаюсь – ты выберешь первый вариант. Ведь с
любимым жизнь всегда кажется намного короче, чем без него. Не так ли?


……………………………………………………………………………………………………


Твои друзья все же разлучили нас. Ну, как так можно? Они с
полной ответственностью заявили в психлечебнице, что ты не в порядке. И самое
забавное, что врачи поверили…Уроды…Не бойся, я тебя не оставлю, я буду
приходить на свидания к тебе, пусть короткие, но все же. Ты думаешь, меня не
пустят твои врачи? Ну, ты же знаешь меня. Я всегда найду к тебе дорогу… Не
плачь моя радость, я с тобой…


Твои руки. Не знаю почему, но я всегда любил в тебе эту
часть тела. Тонкие пальцы, кисть, запястье, плечи…твои руки всегда были так
грациозны…а сейчас они связаны ремнем у тебя за спиной…ужас. Я всегда думал,
что всесилен. Но сейчас я тебе помочь не могу…спасибо твоим «друзьям». Нет
предела человеческой подлости…


Знаешь, только сейчас ко мне приходит мысль: мы зашли
слишком далеко. Да, проще всего обвинить твоих друзей…но…может действительно
причина твоих страданий таится во мне? Ты никогда об этом не думала? Конечно,
не думала – ведь я отгонял от тебя эту мысль… Наверное, наша любовь
действительно разрушает тебя…Да, она сильнее смерти, но мы зашли слишком
далеко. А может просто перепутали дороги: помнишь, стоя на распутье, мы
выбирали по какой дороге пойти – по белой или по серой? Ты тогда сказала:
«Белый цвет – цвет счастья». И мы пошли по белой дорожке, не задумываясь, что
это самообман – серая дорожка была лучше белой. И мы пришли сюда – в мир боли и
зла. Знаешь, что самое страшное? То, что я не смогу отвести тебя обратно. Но и
стоять на месте я тоже не могу. Я пойду дальше, а ты должна остаться
здесь…совсем одна…мне жаль тебя…


Ты не можешь отпустить меня? Солнце, но ведь на самом деле
ты меня не любишь. Просто я внушил тебе любовь к себе. Я пойду, а ты останься
здесь. Ведь если ты пойдешь со мной, ты погибнешь. Как можно любить меня? Я
ведь даже не человек. Я всего лишь белый порошок на твоем письменном столе. Я –
героин… А теперь я оставлю тебя. Прощай, и забудь меня. Я это делаю ради тебя.
Ведь любовь – это самопожертвование…


………………………………………………………………………………………………….......


Согрей меня
Своим огнём.
Сольёмся мы
С тобой вдвоём.
По венам я теку твоим.
Открой глаза - я героин!

Ты откроешь глаза -
Связана по рукам и ногам,
Рубашка с ремнём на спине,
Таблетки в минуты, день по расписанию.
Я у тебя в крови,
И ты от меня никуда не уйдёшь…
                                                     ShipAirO     

N. в
очередной раз шел по своим делам. Он вообще был довольно занятым человеком:
дела, дела, дела… Особенно в последнее время. На него навалилось очень много –
учеба, творчество, самореализация…Но N. всегда успевал. Иногда он сам себе поражался: «Откуда такая
энергия и работоспособность? Никогда такого не было…».


N.
по обыкновению взглянул в помутневшее осеннее небо, будто затянутое какой-то
дымкой. Небо всегда его вдохновляло, будило в нем какое-то странное,
неизведанное чувство. Казалось бы, небо оно и есть небо. Но N. всегда видел в нем нечто большее, чем
просто то, чем оно является.


Высоко над головой N. кружился ворон. «Гм, странно, - подумал N., - Зачем он это делает? Будто ищет
что-то…». Птица как будто была встревожена чем-то. Она все кружилась и
кружилась. Другие вороны, сидя на дереве, подняли головы вверх и с тем же
любопытством, что и N. наблюдали
за странной картиной.


N. не
мог долго наблюдать – он ведь был деловым человеком и, как всегда, торопился. Уже
пройдя далеко вперед, он оглянулся – птица продолжала нервно кружиться высоко в
небе.


N. шел
и думал, что же это было. Да, он раньше видел, как птицы кружатся в воздухе, но
обычно это происходило недолго. Покружатся и сядут на близ стоящее дерево. Но
этот ворон…он просто заражал этой своей тревожностью и нервозностью всех
окружающих.


N. дошел
до пункта назначения. Он продолжал думать и анализировать увиденное. С одним из
своих друзей он поделился своими мыслями об этом.


- Да забей! – сказал тот, - Просто глупая птица. А ты, как
всегда, пытаешься найти в этом что-то высокое.


- Возможно, - ответил N., - Но не факт. А даже если факт…что ж, факт всегда глуп.


Закончив свои дела, N. пошел домой. Пошел той же самой дорогой. Подходя к заветному
месту, он увидел на земле мертвую птицу. N. смотрел на нее сверху вниз, и, как будто жалел. К ее
запекшейся крови уже налипла какая-то грязь. Это был тот самый ворон, который
искал, но не нашел.


- Вот тебе и глупая птица, - тихо сказал N. и продолжил свой путь…


………………………………………………………………………………………………….......


 


Цель всегда слишком близка…именно поэтому она так далеко от
нас. Порой человек, уподобляясь той самой птице, ищет эту цель, ходя кругами.
Он не в силах понять, что цель в центре круга. Так и не найдя ее, человек
падает и разбивается о землю.


Иногда нужно жить не только эмоциями, но и головой. Ведь
поняв, где цель, тебе уже не нужно будет ходить кругами: ты просто остановишься
и пойдешь по радиусу в центр. А найдя цель падать уже не нужно…

Солнце уже почти пересекло линию горизонта. Оуэн стоял у
ямы, в которой вовсю полыхал костер, который дрожал, обгладывал своими языками
края ямы, будто пытался ухватиться и выбраться из ненавистного ему углубления,
тихонечко потрескивал, нарушая кромешную тишину. Казалось, что этим звуком
костер просил помочь ему вылезти из ямы, и разбежаться по лесу, опутывая каждое
его дерево, каждую травинку своим теплом, которое томилось в его теле без
возможности стать полезным, принести добро хоть одному живому существу.


Но Оуэн не смотрел на переливы огня, не наслаждался зрелищем
хоть и немного, но все же свободного пламени. Он смотрел в глубь костра, туда,
где вместе с обглоданными до углей ветками догорала часть его самого. Его
любовь, ненависть, радость, грусть, милосердие, жалость и многие другие чувства
сгорали в своей пламенной клетке, и только Оуэн слышал тот крик, который они
издавали, находясь на грани уничтожения. Это был даже не крик, а пронзительный
визг, который не каждый человек смог бы вынести. Оуэн держал в руках последнее,
что собирался бросить на съедение огню – свое сердце. Солнце полностью исчезло
из виду, и более не освещало и не согревало лес. Лишь костер оставался
единственным источником тепла и света на многие мили.


Оуэн стоял у ямы и никак не решался бросить в огонь то
единственное, что все еще связывало его с теми чувствами, которые все еще
виднелись сквозь языки пламени. Он мог спасти их, а мог полностью подавить то
единственное, что все еще согревало его душу и освещало ему путь в темные времена.
Позади послышался шелест листьев. Некто, наблюдавший ранее за Оуэном издали,
приблизился к нему.


- Ты сомневаешься. – произнес таинственный наблюдатель. –
Откинь сомнения, брось их в огонь, сожги вместе со всеми остальными чувствами.
И страх отправь туда же. Они тянут тебя вниз, делают твою жизнь невыносимой.
Посмотри на них получше, приглядись к каждому из них и вспомни, что они дали
тебе? Бессмысленные мечты? Несбыточные надежды? Душевную боль? Пойми, они не
нужны тебе. Ты поступаешь верно. Без них ты поднимешься, твоя жизнь станет
приносить удовольствие. Зачем нужны мечты и надежды, когда есть цели? Зачем
нужны страхи и сомнения, когда есть уверенность? Да, первое время будет
холодно, но ты научишься греться чужими чувствами. Сердца других людей будут
освещать дорогу твоей жизни… И боли не будет. Последнее. что отделяет тебя от
этой жизни, находится сейчас в твоих руках. Брось его в огонь, сожги, убей. Они
не нужны тебе, когда есть я, твой разум.


Оуэн протянул руки перед костром и отпустил свое сердце. С
неприятным звуком оно шлепнулось на золу и тут же было охвачено языками костра.
Свет от пламени усилился и стал слепить, жар стал невыносимым. Оуэн с
таинственным наблюдателем удалялись вглубь леса. Крик от костра становился все
пронзительней, все громче, все сильнее. Несколько секунд он распространялся по
всему лесу, а потом затих, умер вместе с сердцем. И вместе с сердцем умер
костер, который поглотил все, что было брошено в его клетку. Более ничего и
освещало и не согревало лес. Лишь мрачная пустота осталась вокруг. Точнее глаза
Оуэна еще не привыкли к кромешной темноте, и тело его еще не смирилось с
холодом. Но это были лишь временные неудобства… Так говорил незнакомец…

Любовь сильнее смерти…




- Ты любишь меня? – спросила ОНА.


- Ну, ты же знаешь, - ответил ОН, с улыбкой поворачиваясь к
НЕЙ.


Ночной ноябрьский воздух был холоден, поэтому ОНА прижалась
к НЕМУ сильней. ОН же обнял ЕЕ, стараясь спасти от холода. ОНИ любили гулять
ночью и делали это часто.


- Просто знать мало, - сказала ОНА, улыбаясь, - Ты же знаешь
– женщины любят ушами.


- Ну и?


- Что значит «ну и»? Ты должен мне почаще напоминать о своих
чувствах. Почему ты этого не делаешь?


На улице было тихо и темно, но это их совсем не пугало. Они
любили тишину и уединение.


- Почему я этого не делаю? – переспросил ОН, - Не знаю…может
быть я когда-нибудь об этом пожалею.


Темная фигура показалась из-за угла тихо и незаметно – ОН
даже не успел опомниться. ОН не был готов к тому, что вдруг чья-то сильная рука
выдернула ЕЕ из ЕГО объятий, прижала к себе и приставила к горлу нож.


- Кошелек доставай! – выкрикнул ублюдок.


ОН опешил, однако после секундного шока взял себя в руки.


- Конечно, - ответил ОН дрожащим голосом, доставая из
кармана кошелек, - Отпусти ее.


- Давай сюда!


ОН протянул кошелек, ублюдок буквально вырвал его из рук


- Теперь отпусти ее! – сказал он, пытаясь сохранять
уверенность и спокойствие.


- Нет! – выкрикнул ублюдок и провел лезвием по горлу
девушки.


ОНА упала, ОН подскочил к НЕЙ.


- Ты любишь меня? – спросила ОНА, уже почти не осознавая
того, что говорит.


- Молчи, дура! – крикнул ОН сквозь неудержимые слезы,
доставая из кармана белый платок и прижимая его к ЕЕ шее.


- Скажи мне это…последний раз…


- Молчи! Пожалуйста, молчи! Я очень люблю тебя! Очень!
Но…молчи, солнце, живи!


Платок был уже весь в крови, но ОНИ продолжали бороться,
бороться за свою жизнь и свою любовь…


ОН достал из кармана телефон.


- Алло, скорая…


Ублюдок стоял тут же. Он не мог сдвинуться с места. Нож
лежал у его ног.


ОНА вздохнула последний раз и…белый свет…


- Подожди, солнце, - сказал ОН, наклонившись к НЕЙ, - Я
сейчас…я скоро…


ОН подскочил к ублюдку и схватил его за грудки.


- За что, за что, подонок?! – повторял ОН, - Что мы тебе
сделали??? Чем помешали???


Ублюдок молчал. Было видно, что данный опыт был для него
первым.


ОН наклонился и поднял нож и уже было замахнулся, но
внезапно передал нож ублюдку. ОН снял куртку и рубашку, оставшись с голым
торсом на ноябрьском морозе.


- Бей! – крикнул ОН, указывая на сердце, - Вот сюда. Давай!


ОН развел руки в стороны и закрыл глаза. ОН ждал, казалось,
вечность, но ничего не происходило. ОН услышал звон металла и открыл глаза –
ублюдок уронил нож.


………………………………………………………………………………………………...........


 


Два часа ночи, но ОН не пошел домой, ОН пошел к своему
лучшему другу.


- Ты что совсем сдурел? – спросил друг, - Ты время видел?


ОН зашел в комнату не разуваясь, оставляя на ковре грязные
следы от обуви.


- Что случилось? – спросил друг, - Ты в порядке?


- Нет, - ответил ОН, - Меня уже нет…


- В смысле?

- Звони ЕЕ родителям…и моим звони…


- Зачем?


- Скажи, что ОНА мертва…и я тоже…


………………………………………………………………………………………………….......


 


ОН сидит на крыше десятиэтажки и пьет, пьет последний раз в
своей жизни. В ночной аптеке ОН купил таблетки, в магазине – водку. ОН знает,
что мешать нельзя, но сегодня ЕМУ можно все. Сжимая в руках окровавленный
платок, ОН плачет и не понимает, почему все это случилось, и случилось именно с
НИМИ.


Запивая последнюю таблетку последним глотком водки, он
подходит к краю пропасти.


- Я уже иду…, - сказал он в пустоту и сделал шаг…


Пять секунд и…белый свет…


………………………………………………………………………………………………….......

…


В комнате было темно. Лишь лучи лунного света, пробивающиеся
через окно, немного освещали ее, опутывая голубоватым светом немногочисленные
предметы интерьера. Элиза спала, укутавшись в одеяло. Был жуткий холод... Внезапный
порыв ветра распахнул окно и со свистом ворвался в комнату, заставив Элизу еще
сильнее вжаться в одеяло. Комната осветилась белым, ослепительным светом, и,
когда он рассеялся, перед кроватью уже стоял Николас. Крылья за его спиной были
ярко белыми, словно светились изнутри. Ангел пододвинул стул к кровати и сел на
него. Он сидел, редко дыша, боясь шелохнуться… Сидел и смотрел на Элизу.


…


Все началось давным давно, еще на небесах, в Эдемском саду.
Николас и Элиза были созданы так, что могли любить только друг друга. Чистая
любовь… без ревности, без недоверия, без споров… без боли и страданий, без
размышлений об истинности этого чувства. Но как и на земле, на небесах есть
запреты, и также, как и люди, ангелы могут их нарушать. Так и случилось… Элиза
нарушила один из запретов, тем самым обрекла себя покинуть сад Эдемский. И вот…
крылья были срезаны, и золотые врата закрылись за ее спиной. Она стала обычной
смертной, спустилась на землю и стала жить, как живут все люди на земле. Жить
жизнью вечной рутины, несбыточных надежд, боли и страданий. Каждый новый день
был похож на предыдущий. Вечный бег за «лучшей жизнью», и каждый день отдаление
от этой самой жизни… все дальше, все ниже, все обыденней. И лишь ночами она
могла ощутить спокойствие. Каждую ночь ей снился рай, который она потеряла.
Лишь по ночам, во снах, Элиза была действительно счастлива… И каждую ночь, пока
она спала, с небес спускался Николас. Каждую ночь он оберегал ее сон. Оберегал
от боли и страданий, от кошмаров, от всего дурного, даруя ей минуты счастья…
Истинного счастья.


…


Николас сидел перед кроватью и смотрел на Элизу. Комната
вновь осветилась.


-Уже пора? – спросил Николас у появившегося за его спиной
ангела.


- Да. – произнес вновь пришедший.


- Мы ведь не переживем эту битву. Верно, Лугас?


- Есть шанс победить. Есть надежда.


- Но ты ведь в это не веришь?


Лугас опустил голову.


- Значит мы все обречены. – продолжил Николас – И этот мир
тоже… И она.


- Нужно надеяться. Остается только сражаться. Нам пора. Она
пусть спит. Возможно, что это последняя ее ночь…


…


Комната вновь осветилась. Ангелы исчезли. Минуты медленно
тянулись, пока резкий вскрик Элизы не нарушил тишину. Плохой сон, кошмар…
первый за долгие годы. Ветер вновь засвистел, охлаждая комнату и заставляя
Элизу укутаться в одеяло. Капля за каплей дождь начал играть свою музыку. Сидя
на кровати Элиза осмотрела комнату. Все было на месте, но что-то изменилось.
Некая пустота появилась в ее сердце, переходящая из внутреннего состояния в
нечто вещественное, опутывающее комнату своей бледной аурой… Дождь все
усиливался. Луна уступила свой трон солнцу, которое начинало выглядывать за
линией горизонта, вновь освещая этот мир… в последний раз.

Даже оставаясь в толпе
я продолжаю быть одиноким…


Есть в луне что-то прекрасное, странное и интересное. Почему
она привлекает столь многих людей?


Мучаясь бессонницей, я по обыкновению подхожу к окну, чтобы
увидеть ее – прекрасную луну. Она – символ одиночества, не только моего, но и
чьего-то еще. Одинокие должны быть вместе, чтобы не сойти с ума, поэтому она
всегда со мной. Она никогда не бросит меня, никогда не назовет плохим словом,
никогда не будет критиковать.


Находясь ночью у окна (что, кстати, бывает довольно часто) я
смотрю на нее и вижу в ней гораздо большее, чем просто небесное тело. Она не то
что бы друг, но когда ты включаешь свое воображение, когда начинаешь смотреть
на нее как на нечто большее, чем она есть на самом деле, ты понимаешь, что она
точно так же смотрит на тебя. Вот ты уже видишь лицо, круглое, слегка ироничное
с большими мудрыми глазами. Она будто хочет что-то тебе сказать, возможно, даже
выразить тебе некую благодарность: «Спасибо, что ты помнишь обо мне. Многие
люди любят только солнце, а я остаюсь в его тени и могу лишь плакать в ночи,
потому что никто меня не любит».


- Но как же, - мысленно возражаю я, - У солнца нет никого. А
у тебя есть звезды. Ты не одинока.


- Даже оставаясь в толпе, я продолжаю чувствовать свое
одиночество, - отвечает мне она с неподдельной тоской, - Звезды мертвы. Они не
могут любить.


Докуривая уже далеко не первую сигарету, я продолжаю этот
диалог, близкий к сумасшествию, который постепенно переходит в монолог моей
души.


Слишком многие обречены на одиночество. Люди по природе
своей одиноки. Любовь, привязанность, дружба – это наркомания. Это тупая
зависимость, которая мешает нам жить. Все это по природе своей странно и
неестественно.


Мир полон лицемерия. Находясь в толпе, ты находишься в
заблуждении. Ты не можешь понять, кто друг тебе, а кто враг. Толпа – это
опасность, которая может привести к моральному разложению человеческой души. И
лишь приходя домой, ты понимаешь, что ты так же одинок, как та луна, которую, ты
видишь ночью за своим окном.


Одиночество – это данность. По сути своей так и должно быть.
Каждый человек должен быть одинок. А любовь и дружба…это всего лишь насмешка
Всевышнего над своими игрушками.


Любая привязанность мешает нам жить. Будь то курение,
наркомания, алкоголизм…любовь или дружба…все это делает человека зависимым,
зависимым от людей, обстоятельств или какого-либо зелья.


- Я зависим, - говорю я себе, докуривая очередную сигарету,
- Зависим и от людей, и от обстоятельств и от зелья.


Я уже потерял свою природную естественность, я уже зауряден,
я такой же, как и все, чем и отличаюсь от столь любимой мной луны. Она не
зависит ни от чего. И в этом ее сила…

1- Очнись. Очнись, мой друг, очнись!


2- Что? Где я?


1-Не бойся. Ничего не бойся. Все хорошо. Ты помнишь, как
тебя зовут?


2- Я… Я… Я не помню.


1- Ничего страшного. Ты вспомнишь. Ты все вспомнишь.


2- Где я? Я в поезде? Куда я еду?


1- Не бойся… Не бойся. Ты едешь домой… В свой новый дом.


2- Почему я ничего не помню? Кто вы такие?


1- Мы друзья. Ты скоро все вспомнишь. Поезд останавливается.
Первая станция.


…


 2- Это здание… Оно
знакомо мне.


1- Здесь ты родился… В этом здании.


2- Я не понимаю. О чем вы говорите?


1- Послушай. Ты умер. Ничего не бойся. Это происходит со
всеми…


2- Но… Но как?


1- Ты скоро все узнаешь… Скоро все вспомнишь. Твои родители
так долго ждали тебя.


2- Я не могу их вспомнить. Такое чувство, что я не видел их
много лет.


1- Ты скоро узнаешь… Все узнаешь. Поезд трогается, мы едем
дальше.


…


1- Остановка. Смотри, это твой дом.


2- А это я? Сколько здесь мне лет?


1- Тебе 5 лет. А вот твои друзья. Смотри, вы играете в
войну. Такие юные, а уже учитесь убивать…


2- Я начинаю вспоминать. Как я был мал. Я мечтал стать
солдатом, мечтал убивать… Убивать? Как я был глуп.


1- О нет… нет. Ты тогда еще не знал значение слова
«убивать». Ты не знал, что значит смерть, боль, страдания, потеря. Но ты познал
это слишком рано… Настолько рано, что не смог принять эти слова…


2- О чем ты говоришь?


1- Скоро ты узнаешь. Смотри, это твоя мама. Она улыбается…
Она еще улыбается.


2- Она беременна? Я не могу вспомнить своего брата или
сестры. У меня не было их. Что произошло?


1- Скоро… Скоро ты узнаешь. Поезд трогается. Мы продолжаем
наш путь.


…


1- На этой станции мы долго не задержимся.


2- Но мы же уже были здесь. В том здании я родился.


1- Да, ты родился здесь, но раньше… Пять лет назад. Сегодня
ты вновь пришел сюда.


2- Я хочу зайти внутрь.


1- Нет, не надо. Поезд скоро трогается, ты можешь не успеть.


2- Почему здесь так тихо, так уныло? Почему все эти деревья
увяли?


1- Потому что сюда пришла смерть.


2- Что произошло?


1- Твой брат… Он родился мертвым. Это был шок для твоих
родителей… Сильнейший шок. Тебе не нужно туда заходить. Поезд продолжает свое
движение.


…


2- Что здесь произошло?


1- Это наша следующая станция.


2- Это мой дом. Он в огне… Почему?


1- Твои родители так и не смогли справиться со смертью
твоего брата. Отец начал пить, а мать… Она больше никогда не улыбалась.  Ты все больше и больше отдалялся от них, все
время гулял… Только это спасло тебя.


2- Что?... Что произошло?


1- Твой отец пришел пьяным, запер твою мать в комнате и
поджег дом.


2- Что? Нет! Он не мог так поступить!


1- Ты не знаешь своих родителей. Отец винил именно ее в
смерти второго сына… Тебе было тогда 7 лет. Тебя забрали в детский дом. Там ты
провел всю свою оставшуюся жизнь. Эту потерю ты не смог забыть.


2- Поехали отсюда.


1- Хорошо.


…


2- Почему мы проезжаем эту станцию? Почему не
останавливаемся?


1- Это воспоминание тебе не нужно. При жизни ты хотел его
забыть.


2- Почему? Что здесь произошло?


1- Тебе не нужно знать этого.


2- Там стоит девушка. Кто она?


1- Неважно.


2- Что значит «неважно»? Я хочу знать! Остановите поезд.


1- Тебе не нужно это вспоминать.


2- Остановите поезд!


1- Хорошо.


2- Эта девушка. Она прекрасна. А человек рядом с ней… Это я?


1- Да, это ты.


2- Что там происходит? Она… Она уходит. Уходит! Почему?


1- Вы были вместе. Ты любил ее. Любил очень сильно. Но… Она
тебя бросила.


2- Нет. Нет! Этого не могло быть. Это неправда! Ведь это
неправда, верно?


1- Прости. Это правда. Думаю, что будет лучше уехать с этой
станции.


2- Да, ты прав.


…


2- Я помню это здание. Это больница. Я чем то был болен?


1- Только одним чувством. Пошли.


2- Здесь так уныло, тихо. Все увяло. Это значит…


1- Да. Здесь была смерть. Пошли внутрь.


2- Это… Это реанимация. Этот парень выглядит ужасно. Что с
ним произошло.


1- Авария. Он врезался в стену. Он не переживет этой ночи.


2- Кто он? Я не помню его лица.


1- Ты правда не помнишь? Друг, это ты.


2- Значит я так погиб. 
Вся моя жизнь оказалась так коротка. Я ничего не успел совершить.


1- Не расстраивайся так. Многие уходят из того мира никем.


2- Значит это – последняя станция?


1- не совсем. Вернемся на поезд.


…


2- Смотри, я вижу райские врата! Они так красивы!


1- Мой друг…


2- Но… Мы отдаляемся от них. Почему?


1- Мой друг, послушай. Мы едем не туда.


2- Что?


1- Понимаешь. Твой уход из жизни… Ты сам решился на это. Ты
сам купил себе билет именно на этот поезд.


2- Я.. Я покончил жизнь самоубийством?


1- Выгляни в окно.


2- Там машина. Это я?


1- Да.


2- Я еду прямо на стену. Я сейчас врежусь в нее!


1- Именно так все произошло. После того, как твоя любимая
бросила тебя, ты угнал машину и врезался в стену.


2- Я не хочу видеть, как это произойдет.


1- Я закрою шторы.


…


2- Что происходит? Почему поезд загорелся?


1- Наше путешествие заканчивается. Скоро ты покинешь этот
поезд. Послушай, не расстраивайся. В рай ты все равно бы не попал. Туда уже
давно не ходят поезда. Цена слишком большая, и никто не может ее заплатить. Рай
опустел, мой друг…  Уже давно золотые
врата не открывались перед новыми посетителями. Ну вот и все. Мы прибыли.
Сейчас ты сойдешь с свой ад и мы больше не встретимся. Не бойся, он не так
страшен, как ты думаешь…

"Может ли совершенно
здоровый человек жить
в этом мире и не рехнуться?"
Урсула Ле Гуин



Я не должен быть здесь! Я
нормальный, я не псих! Хотя…я в этом уже не уверен. Но поступил я сюда
нормальным человеком – это точно! Доктора и санитары делают из меня овощ,
постоянно дают какие-то таблетки, от которых ноги наливаются свинцом. От первой
таблетки я слег на целый день. Была рвота, однако кормить колесами не
прекратили: насильно разжимали мне рот и вталкивали в него эту отраву. Это не
жизнь…


 


Я был вполне нормальным 19-летним
парнем, учился в университете. Но однажды в мою комнату в общежитии ворвались
три здоровых мужика в белых халатах. Посмотрев на меня, один из них сказал,
уныло покачав головой: «Такой интеллигентный парень и больной. Жаль…». Я даже
не успел возразить. Они схватили меня, неодетого и поволокли меня к выходу. Я
сопротивлялся, цеплялся руками за стену. Выволокли из комнаты, затащили в лифт.
Из одежды на мне были только трико и рубашка, которую они порвали в лифте. И
вот меня босиком в ноябрь месяц тащат к машине, которую они, как назло,
припарковали очень далеко. Холодный асфальт, слегка припорошенный снегом,
обжигает мои ступни. Проходящие мимо люди смотрели на меня…нет, не с
безразличием, а с любопытством! Им было даже интересно! Я кричал, звал на
помощь, но…


 


Привезли меня в психушку, врач
позвал меня в свой кабинет. Вид у него, откровенно сказать, нездоровый, глаза
из орбит лезут, а под ними синяки, будто не спал он уже очень долго. Он как
заорет на меня, я аж подскочил: «Отвечай, как дело было! Ну???». А его
помощница говорит ему: «Да у него по глазам видно, что он болен».


 


В длинном, бесконечном коридоре
стояли инвалидные коляски и еще какие-то каталки. На полу, прямо напротив
кабинета главврача, лежала какая-то женщина, которую било в конвульсиях
эпилепсии. Это происходило очень долго, санитары ходили мимо нее и не обращали
на нее никакого внимания. Я должен был вмешаться. Остановив одного санитара, я
сказал ему: «Помогите ей!». Он посмотрел на меня пустыми глазами, потом
посмотрел на нее, и, усмехнувшись, снова перевел взгляд на меня: «Много ты
понимаешь, придурок!». Он просто пошел дальше. Он не сделал ничего. Я был в
шоке. И вот это наши врачи – люди, которые давали клятву Гиппократа, которые
должны помогать людям, которые просто не имеют права быть равнодушными…


 


Ко мне снова подошли те же самые
санитары, которые и притащили меня сюда. Они вновь схватили меня и потащили в
палату-изолятор (где находятся тяжелобольные), попав в которую, мне стало очень
плохо: отвратительная вонь не давала нормально дышать, каждый вдох провоцировал
рвотные позывы.


- Ну что? – спросил меня один из
санитаров, с трудом сдерживая смех, - Нравится новое жилье?


Меня силой уложили на грязную,
испачканную отходами чьей-то жизнедеятельности койку. Они должны были сделать
мне укол. Я отказывался, сопротивлялся. Санитар меня
схватил за руку и заорал: "Ты хочешь меня разозлить?!". Схватил за
шею, (наверно это их любимый приём) придавил к койке и вколол психотропную
отраву.


 


Драную, вонючую
психушечную одежду одевать я не захотел и тогда санитар с медсестрой силой
раздели меня догола. Орали: "Сейчас к кровати привяжем!". А там, я
заметил, очень любят привязывать.


 


Помню, привели какую-то
женщину. Она говорила, что не может здесь оставаться: надо идти домой, у неё
много дел. Села на стул около двери. Ей говорили: "Ложись в кровать". Не
легла. Привязали к кровати.


Наделали мне уколов
много, я стал очень ненормальный, бредил. Врачи радостные были - так
радовались, аж рожи красные были от удовольствия.


 


Наутро мне принесли
лекарство. Спросил от чего оно, а мне по-хамски ответили:" Сам должен
знать какие лекарства были тебе назначены!". Не выпил. Схватили, на
кровать повалили, зажали садисты нос, чтобы мне нечем было дышать, и я открыл
рот. Пытались влить. Смеялись, что дыхание могу надолго задерживать, кричали: «
Чего ножками нас отпихиваешь?!". Не получилось влить лекарство, тогда
силой вкололи укол. После него я впал в сон, потерял волю. Вечером ещё два
шприца и так кололи 10 дней по 3 раза - один укол утром, два вечером.


Решётку ломал, руки порезал, на них у меня были синяки. Потом от уколов в
бессознание впал. Язык скрутило, есть не мог. Как можно есть, если язык стоит у
тебя поперёк горла?! Судорогой тело свело, в кровати лежал - не мог
перевернуться на другой бок. Помню - очнулся ненадолго и в мягкое место
врезались два укола. Сидел на кровати без сознания, уставившись в окно. Сунули
мне в руку кружку с питьём, сидел, держа её в руке, и смотрел в одну точку,
потом сознание ненадолго промелькнуло, поднес питьё ко рту и уронил - пролил
мимо рта на себя. Помню - стоял, шатаясь, закатив глаза к потолку и мне в рот
пихали какую-то таблетку.


Я есть не мог, без сознания лежал, меня пытались накормить потому, что сам
не в состоянии был есть. Я даже чай проглотить не мог: долго во рту держал,
лежа в постели, пока он сам не выливался - вот так меня обкололи.


Помню - сидел за столом в столовой (а через некоторое время меня стали
пускать в столовую) еле живой, еду силой в рот пихал медбрат Леша, садист, чуть
зубы не сломал. Ещё в рот лекарство заливал. Я отказался пить его в столовой,
когда он всем разносил, и тогда он меня схватил, поволок силой в
палату-изолятор. Посадил на стул, в рот залил жидкость из стаканчика и
заставлял чаем запить. Ещё один санитар меня держал. Я выплюнул лекарство,
тогда этот медбрат Леша побежал за ещё одной порцией. Долго мучил, пока не
заставил выпить. Вот от этого лекарства-жидкости мне было очень плохо, не мог
сидеть долго на одном месте, было очень сильное беспокойство. В глазах мутно
было, глаза болели, сами закрывались, как будто спать хотелось.


Помню, увидел как пьяные санитары с мордами красными и опухшими притащили
за ноги женщину без сознания. Помню - медсестра ударила по лицу тяжелобольную.
Эта же медсестра очень любила чуть что, сразу орать истерически на больных в изоляторе.


Продержали меня в изоляторе две недели и перевели в обычную палату.
Сознание стало возвращаться. Жидкость давали пить ужасную, от неё было очень
сильное беспокойство. Чем дольше давали, тем хуже становилось…


Врачи предпринимали садистские действия совсем не относящиеся к лечению:
выкручивание пальца, силой переодевание в больничную одежду, силой запихивание
еды, зажимание носа, чтобы нечем было дышать. Разве можно лежа в рот что-то
лить? - можно захлебнуться! В психбольнице медперсоналу больше нужны мускулы,
чем медицинские знания. Они чаще применяют физическую силу, обычно к тем, кто
лечиться не хочет. Психиатры в больнице - подонки, садисты, изуверы!


Господи, за что мне все это?! Что я такого сделал??? Я до сих пор не
понимаю, почему я здесь оказался…я никогда никому не сделал ничего плохого.
Почему в мире нет справедливости?


Это не жизнь…отсюда меня точно не выпустят, так что
сейчас у меня лишь один путь – петля. Этим я хотя бы спасу свою еще здоровую
душу, выпущу ее из своего уже больного тела

- Прячьтесь! Кто-то идет.


…


Мародер осторожно спускался по старым, полуразрушенным
ступенькам, щурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. Его взгляд
остановился на неком человеке с длинными волосами сидящем на полу. Он сидел
спиной к своему гостю. Мародер вскинул ружье и произнес:


-   Кто вы?


- Уходи ка отсюда, парень. – прохрипел человек.


- Вам нужна помощь?


- Мне? Мне уже ничего и никто не поможет. А вот у тебя был
шанс спастись…


С этими словами человек, кряхтя, поднялся и повернулся лицом
к своему гостю, и тот с ужасом попятился назад. На мародера смотрел зомби,
ужасный полуразвалившийся труп.


-Ну же. - прохрипел мертвец, подходя все ближе -  Давай же, стреляй.


Мародер попятился назад, ускоряя свой шаг, потом резко
повернулся и побежал к выходу, но, споткнувшись о ступеньку, упал. Через пару
мгновений зомби уже был рядом с ним и держал беднягу за голову. С злобной
улыбкой мертвец взглянул в полные ужаса глаза мародера, а потом сломал ему шею…



…


- Можете выходить. Обычно они стреляют сразу, как увидят
нас. Но я раздобыл этот парик и теперь ношу его. Это здорово сбивает с толку
охотников за падалью.


Здравствуйте. Меня зовут Тонг. Конечно это не мое настоящее
имя. Я поменял его, когда со мной произошла такая вот метаморфоза. Итак. Я –
зомби… Зомби, живой мертвец, вурдалак, гуль… 
И это не полный список. Вероятно, у меня больше имен, чем у кого-либо
еще.


Не возражаете, если я обыщу этого бедолагу? О, не бойтесь, я
не питаюсь людьми. Каннибализм – это слишком даже для такого, как я. Мародеры
часто берут с собой консервы, колбасу, хлеб… Иногда попадаются книги. Все это
редкость для меня. Сами тела я отдаю крысам. Они набираются сил, вырастают… А
потом я съедаю их. Вы не представляете, какая это гадость, но со временем
привыкаешь и к такому. Мда… Этот почти пуст. Вот только книга одна. Не повезло.
Ладно, я отвлекся. Пойдемте, я покажу вам мое жилище. Оно тут недалеко.
Пойдемте-пойдемте.


Такс, что за книга. Тьфу, библия. Ненавижу. А ведь раньше я
был верующим человеком… Священником! Молился нашему господу богу и верил, что
все будет прекрасно. Но вот началась война… И загремели ядерные взрывы. Все
прятались в специальных убежищах, а я с кучкой таких же придурков  заперся в церкви и стал уповать на милость
всевышнего. Я тогда и представить не мог, что убежища справляются с радиацией
лучше, чем создатель. И вот, яркий свет, свист в ушах и боль во всем теле.
Очнулся я уже лысым. Кожа начала сползать где-то через час…


А вот и мое жилище. Не ахти что, но разрушенная школа – это
лучшее, что я могу себе позволить. Я не могу купить себе домик в большом
городе, не могу завести себе ферму. Люди не примут меня. Они считают, что я
злой и кровожадный зомби, который лишен разума, и все, что движет им – это голод.
Фильмы про мертвецов создали такой образ, и люди не могут выбить его из своей
головы. Мне просто не дадут шанса показать, что я не такой, что я тоже могу
думать… и чувствовать… 


Ох, не пугайтесь! Это мой песик. Он добрый. Я назвал его
Душка. Только не смотрите в глаза его левой голове, это ее бесит. Можете
погладить, он не укусит. Пошлите дальше…


Моя жена была гораздо умнее меня и, не поддавшись на мои
уговоры, взяла детей и ушла в убежище. Как я рад этому. Когда убежища открылись
и люди начали выходить, я пришел к ней. Но… она меня не узнала. Она с ужасом
смотрела на меня, и единственные слова, которые она произнесла, были «Не ешь
меня». Знаете, как это больно, когда ты смотришь любимому человеку в глаза,
видишь в них страх и понимаешь, что ты являешься причиной этого страха. Я ушел
и больше ее не видел. В тот день я полностью разочаровался в боге…  


А это моя комната. Здесь я сплю, ем и убиваю время. Из
развлечений у меня есть небольшая библиотека, собранная за долгие десять лет,
игровая приставка с парой игр, полусгоревшие карты и домино…  Негусто. Кровать старая и скоро развалится.
Придется искать новую, а это очень тяжело. Эту год назад я притащил на себе с
одного сгоревшего дома, который находится в трех километрах от школы. Но что-то
мы засиделись здесь. Пройдемте дальше…


В людях я разочаровался чуть позднее. Я часто видел
предательство и обман. Мародеры убивали друг друга ради денег. Однажды один из
таких охотников за падалью из-за банки тушенки убил своего напарника. И они еще
называют меня монстром. Но последней каплей стало для меня не это. Однажды мне
повстречался нерадивый папаша с двумя детьми и без оружия. Этот крысеныш так
испугался меня, что умолял съесть детей, а его самого отпустить. Жаль мне тех
ребятишек. Без отца остались…


А это моя небольшая ферма. Сложно бывает поймать крыс, бегая
за ними по канализациям. Вот я и развожу их. По ночам пищат сильно, спать не
дают, но это ничего. Привык уже… Кстати. За все время нашего путешествия я не
видел в ваших глазах страха. Не думаете же вы, что я отпущу вас после всего,
что рассказал. Кто-нибудь обязательно разболтает, что где-то там, в такой-то
школе есть некое существо. И сюда набежит куча мародеров, которым будет до все
равно, что я отличаюсь от них только своим внешним видом… А внутри я даже может
быть лучше их. Эти люди пристрелят меня не раздумывая. Мне не дадут шанса… Да и
мои питомцы нынче голодают… Да не кричите вы так. Все умирают. В общем,
прощайте…

Самоубийство - это постоянное
решение временной проблемы.




 Главное и самое первостепенное, о чем я
прошу тебя, мой читатель – не вини в моей смерти никого, кроме меня самого. Но
моя вина не в смерти, а лишь в неправильной жизни. Я не был асоциальным
человеком, для общества я был вполне сносной личностью, но не для самого себя.


Что же в моей жизни было неправильным? Наверное, я просто не
умел жить. Ведь меня этому никто не учил. Мой смысл жизни всегда заключался в
том, чтобы дать ответы на следующие вопросы:


1) Что есть жизнь?


2) Зачем был создан мир?


3) Зачем был создан человек?


Всю свою жизнь я искал ответы, но не нашел ничего стоящего.
Все найденные ответы были слишком пошлы, грязны и неправильны. Зачем мне такая
жизнь?


Может быть, я жил и не так много, но я ухожу из жизни только
потому, что слишком хорошо ее знаю. Ничего нового в этом мире я никогда бы не
увидел. И зачем же тогда жить? Ведь нет никакого стимула!


Можно ли назвать мою жизнь хорошей? Конечно, нет! В ней не
было ничего, она была абсолютно пустой. Я же – не человек, я подобие человека,
его модель, оболочка… Зачем я нужен этому миру?


Я никогда не сделал никому зла, однако и добра тоже не
сделал. Я жил только для себя, не обращая внимание на окружающих. У меня не
было ни врагов, ни друзей. Вот что такое действительно нейтральный человек.


Мне незачем бояться смерти. Я знаю, что обо мне никто и
никогда не пожалеет, никто меня никогда не вспомнит. В смерти есть что-то прекрасное.
Ведь умирая, ты перестаешь быть смертным, становишься вечностью.


Я, наконец, увижу, что же дальше. Ведь где-то есть другой
мир, другая реальность. Где, если не в окне десятого этажа; не в барабане
револьвера; не в петле; не в горсти таблеток, лежащих на вашей ладони?


А зачем я здесь? Ведь только для себя. Но даже сам себе в
этом мире я не нужен. Я всего лишь хочу чего-то нового.


В моей жизни все равно никогда не наступит завтрашний день,
потому что сегодняшний будет длиться вечно. Не будущее замкнется смертью, а
бесконечно длящееся настоящее.

И вот он стоит у края пропасти и смотрит вниз. Разум желает
уйти подальше от этого места, но сердце хочет прыгнуть. Сердцу слишком больно…


 


…


- Зачем ты привело его сюда? К чему все это?   (р)


- Эта жизнь слишком тяжела. Он больше не должен страдать! Он
должен прыгнуть.  (с)


- Ты спятило!? Его жизнь только началась! Он еще так молод.
Ему же всего 17!  (р)


- Но сколько ужасов он пережил за эти 17 лет? Сколько боль
накопилось в его душе? (с)


- Все это можно забыть. Да, он не такой как все, и от этого
ему больнее…  Но он может измениться! Он
может подстроиться! (р)


- Зачем? Зачем жить в мире, который ему противен? Зачем
следовать правилам, которые ему непонятны? Этот мир слишком груб для него… (с)


- Тогда надо сражаться! Бороться за тот мир, в котором он
хочет жить, менять правила! (р)


-Но как?! Как один человек сможет бороться с целым миром? Он
– никто! (с)


- Сейчас никто. Но в будущем… Он начнет следовать своей
цели. Он найдет сторонников. Он изменит мир! Но главное, чтобы это было не
мечтой.  Мечта не должна сбываться, но
вот надежда и цель…  Он сможет, но ты
должно поверить, что это выполнимо! Но ты не поверишь. Правда? (р)


-Та боль, что накопилась в нем… Как он сможет справиться с
ней? Как он сможет…? Ты помнишь где он живет? У его родителей только одна
забота – пропить все нажитое! Как может тот, кто каждый день сидит на улице и
просит милостыню, изменить мир? Как!? А ты помнишь его друзей? Нет? А знаешь
почему? Да потому что их нет! Кому нужен друг, у которого нету даже сотового
телефона? А помнишь его сны?  Ее ты
помнишь? Каждую ночь лишь она ему снится. Она в его мыслях… Она в его мечтах.
Но это лишь мечты. Они не могут сбыться. Она не просто не замечает. Он
неприятен ей! Все, что он получал от окружающих – это жалость. Он жалок… Он не
способен не только изменить мир, но и подстроиться под него… (с)


- Все это можно забыть. Можно начать новую жизнь. (р)


- Но как!? Как ты собира… (с)


- Тихо. Смотри на него. Он плачет. Ты заставляешь его
переживать вновь все эти воспоминания. Ты говоришь, что он не сможет справиться
со своими переживаниями? Но верно ты забыло, что все эти переживания влило в
него именно ты. Именно ты виновно в том, что он жалок. Ты было во главе! Ты
наполнило его душу болью! Ты привело его к обрыву! Ты… убиваешь его. Ты тянешь
его вниз. И как любой правитель, ты считаешь себя неприкосновенным. Но рано или
поздно наступает восстание, и правитель уходит в тень. И ты… Нам больше не
нужно. Да, мы не изменим мир без тебя, но мы будем жить. Жить, как все живут. И
это лучше смерти.  (р)


 


В нем накопилось много боли, но есть способ избавиться от
нее. Всего один каменный орган и все наладится. Да и цена не так уж и высока…


 


…


Он стоял у обрыва, но уже не испытывал страха, не испытывал
боли, и не сомневался. Он смотрел вниз и улыбался. Он был доволен собой,
доволен тем, что смог покорить свое сердце, пленить его смог. С этого дня он
больше никогда не любил, не жалел, не чувствовал боли. Холодный расчет –
единственное правило в его жизни. Быть всегда в плюсе – главная его цель. Но
где-то там, в глубине, в своей каменной клетке стучало сердце. Оно было слабо и
ничтожно. Оно не могло спастись само. И лишь одна надежда оставалась у него –
что кто-нибудь из вне сможет разбить эту клетку и помочь сердцу возродиться…

"Глупо строить планы на всю
жизнь,
не будучи господином даже
завтрашнего дня."
Сенека

Говоря о долгожителях, мы обычно считаем года, прожитые ими.
Почему никому в голову не приходит посчитать, сколько они прожили месяцев,
недель, дней… Если говорить о днях, то выходит, что человек, проживший 100 лет
прожил 36500 дней. Много это или мало? Наверное, все люди задумывались о годах.
100 лет – это много в общечеловеческом понимании. А кто-нибудь когда-нибудь
задумывался, сколько он проживет дней?


Я не считал, сколько дней прожил. А мне и не надо считать, я
и так знаю – я прожил на этом свете два дня. Нет, я не позавчера родился и уже
пожил определенное время. «Как же так? – спросите вы и наверняка сочтете меня
ненормальным». Я лишь вздохну, и, отвернувшись от вас, вернусь к себе домой, в
свою квартиру, которую я люблю и ненавижу. Я вернусь, чтобы ждать третьего дня
моей жизни.


Первый день моей жизни – период от рождения и до 16 лет. 16
лет длился для меня один день. В этот день произошло многое: детский сад,
школа, дружба, спорт, алкоголь, сигареты, любовь… Это день поиска новых
ощущений, день экспериментов. Я постоянно что-то искал. Я сходился с людьми, и
мне это нравилось; я играл в футбол, и мне это нравилось; я пил, и мне это
нравилось; я курил, и мне это нравилось. А в конце дня я полюбил…и я понял, что
все, что я делал до этого, было ложью, все это было не нужно и не важно, что я
прожил день зря, и лишь в его конце я нашел что-то чистое, настоящее, искреннее.
Любви нет в нашем мире, она не от мира сего. Она появляется ниоткуда, чтоб
настучать нам по голове, а после этого уходит в никуда.


Потом была ночь перед следующим днем – единственное время,
когда было легко и хорошо жить. Ради этой ночи стоило жить весь предыдущий
день. Эта ночь – время взаимной, бескорыстной любви, время, когда мы узнали
друг друга, когда поняли, что любим друг друга. Но это длилось недолго – мы
уснули и нам приснился кошмар, страшный кошмар, который и убил любовь.


На следующее утро я проснулся в своей квартире абсолютно
убитый – начался второй день моей жизни. Это ужасный день, страшный и больной –
лучше бы я не просыпался. Счастье воистину не может длиться долго – доказано.
Но почему? Почему все так несправедливо? Это неправильно: кошмар убил мою
жизнь, убил ее жизнь и мы зависли в этом бесконечном дне. Неужели так нужно
было? Неужели, кошмар был неслучаен? Я буду ненавидеть этот кошмар на
протяжении всего второго дня своей жизни.


Когда же наступит третий день моей жизни? Во втором жить
очень тяжело. Просыпаясь каждое утро, я понимаю, что второй день моей жизни
продолжается – я завис в нем, он засасывает меня и медленно, но верно убивает.
Только сейчас я начинаю думать, что было бы, если бы мы не уснули вчера ночью,
что было бы, если бы нам не приснился кошмар. Тогда сегодня был бы совсем
другой день – светлый, счастливый, справедливый. Третьего дня вообще не должно
было быть, должен был быть только первый и второй. Но кошмар добавил к моей
жизни еще один день, который рано или поздно должен наступить.


Так каким будет третий день моей жизни? Он будет чистым,
светлым, настоящим. Но для его наступления необходимо выполнение одного из двух
условий:


1) Мы должны забыть то, что мы уснули, мы должны забыть о
кошмаре, который нас так напугал, который принес нам так много боли и
страданий;


2) Я должен уйти из второго дня сам, если он так долго не
заканчивается. Я пойду очень далеко. Я не возьму с собой карту, но я уверен,
что не заблужусь.


Где же ты, третий день? Я так жду тебя…

…


И вот ты здесь, сидишь, опустив голову.  Вспоминаешь ее.  Ее глаза: голубые как небо и ясные как
солнце. Ее темные волосы, которые так чудесно развивались на ветру. Ее
руки:  Нежные, маленькие и хрупкие.  Вспоминаешь день вашей первой встречи. Все
началось случайно, по невероятному стечению обстоятельств в том парке. Когда ты
был там в последний раз? Что стало с этим местом? Парк исчез… Теперь на том
место стоит шикарный супермаркет. Ты вспоминаешь самые чудесные моменты своей
жизни:  признание в любви, первый
поцелуй, свадьба… Но эти воспоминания не радуют тебя. И вот ты здесь, сидишь
перед  ней и пытаешься забыть тот день и
все другие дни, что были до него.


…


В тот день была гроза. Сильнейший дождь лил с самого утра…
Ничего не предвещало беды. Восемь вечера. Ты сидишь в кресле и смотришь
телевизор в ожидании того момента, когда она придет с работы. Что то на экране
телевизора заставляет тебя сильно засмеяться. И в этот момент звонит телефон.
На секунду все звуки, кроме телефонного звонка утихают. Снимаешь трубку.
Грозный мужской голос уточняет твое имя. Улыбка медленно исчезает с твоего
лица. Ты не можешь поверить в то, что услышал. Эти слова, как раскаленное
клеймо, прожигают твое сердце.


 …


И вот ты здесь, сидишь перед ее гробом, опустив голову.
Вспоминаешь день вашей первой встречи. Вспоминаешь лучшие моменты вашей жизни.
Вспоминаешь и в тоже время желаешь забыть. Чтобы прекратить эти ужасные
страдания. Что с ней случилось? В тот день была гроза. Она шла с работы.
Остановилась перед пешеходным переходом. Красный свет светофора сразу бросался
в глаза. Было холодно. Минуты текли невероятно медленно. И вот, наконец
засветился зеленый человечек. Она быстро начала перебегать дорогу. Но тут…
Гудок, пронзающий душу, яркий свет фар и… больше ничего… Пустота… В дальнейшем
ты узнаешь, что какой-то бизнесмен сел пьяным за руль.


…


И вот ты здесь, сидишь и пытаешься забыть все, что связано с
ней. Чтобы не страдать, не плакать, не тянуть себя за ней. Забыть половину
своей жизни. Стереть ее бесследно из своей памяти. Но зачем? Зачем забывать
половину своей жизни? Чтобы жить заново? Чтобы потом вновь переживать
аналогичный кошмар и снова забывать часть своей жизни? Зачем? Помни каждый
день, пережитый тобой. Вспомни каждую черную полосу своей жизни. Кто виновен в
том, что твоя жизнь – это не белое полотно? Что стало с тем бизнесменом?
Лишение водительских прав и несколько лет условно. И это все? Как они могли,
как посмели? Где справедливость? Общество живет по законам, более страшным, чем
законы природы. Человечество уничтожает все вокруг, с жадностью паразита
поглощая все собой уничтоженное. Оно – есть самый страшный паразит. И как все
паразиты, оно должно быть уничтожено.


…


Позволь рассказать тебе, что будет дальше. Ты выйдешь из
церкви, пойдешь по улице, пытаясь не обращать внимания ни на что. Но со
временем ты оглянешься вокруг. Ты увидишь обычный день. Мужчины и женщины в
деловых костюмах, как и всегда, бегут по своим делам.  Машины стоят в пробках и издают невыносимый
ухом звук. Обычный день для всех, кроме тебя. Обычный день? Он не может быть
обычным. Никак не может. Та боль, что накопилась в тебе за всю твою долгую
жизнь, начнет бурлить и густеть, превращаясь в черную, вязкую субстанцию,
которая осядет в твоем сердце и пустит корни по всему телу. Тут ты поймешь, что
не можешь больше идти. Ноги твои ослабеют. Ты упадешь на колени и, сквозь серую
дымку на глазах, увидишь, как вокруг тебя собираются испуганные зеваки. Они с
ужасом смотрят на тебя. Ты замечаешь, что твои руки переплетает та самая
субстанция. Ты ощутишь невероятную силу. Ты возненавидишь всех, кто стоит
вокруг. Ты возненавидишь абсолютно всех. Не сдерживай себя. Человечество –
паразит. А паразиты должны быть уничтожены. Ты станешь одним из нас. Одним из
организаторов апокалипсиса. И настанет тот день...


 


И воспылают реки.


И трещины пройдут по всей земле.


И ночь бессменная наступит.


И будет уничтожен мир.