Откройте свой Мир!

Предлагаю ознакомиться с оригинальным фрагментом перевода одного текста, не вошедшего ни в один учебник истории античного мира

Будут такие времена, когда солнце в Европе будет ходить иначе, чем во всем оставшемся мире…

Всем воздается за всё или всё воздается всем? – подумал Гермий, глядя из окон своего дворца на очередь из сочинителей музыки, поэтов, астрологов и прочего люда, желающих принять участие в соревновании за право называться самым мудрым. Каждому мудрецу полагалось от правителя большое вознаграждение и отдельные почести. Весть о намерениях Гермия учредить грандиозное состязание с участием многих знаменитостей облетела все побережье Эгейского моря, многие странники прибыли в Ассос задолго до начала. Очередь росла с каждым часом…

Гермий из Ассоса очень любил музыку, многим казалось, что он любил музыку больше жизни. Ничто не приносило ему столько радости и наслаждения как звуки. Равно как ничто не приносило Гермию большую боль и страдание как безмолвие тишины. Ходили слухи, что тиран был болен редкой болезнью, даже ночью, во время сна, он не расставался с музыкой. Рабы по воле хозяина выбивали ритмы боевых маршей, пели песни ради того, чтобы не дать правителю умереть в часы Морфея. Уже не сосчитать те несметные богатства, которыми он одаривал тех торговцев, которые приводили в его дворец талантливых музыкантов. Музыкантов, спасавших его от мучительной головной боли, которая была по чьей-то злой воле свыше ниспослана Гермию. С возрастом болезнь прогрессировала, приступы становились сильнее, а слух, как не странно, и музыкальная память с годами становились все лучше. Он уже не мог подолгу слушать одну и ту же мелодию, одного и того же исполнителя, он физически не переносил фальши. Сам Гермий искренне верил, что боги между собой изъясняются исключительно с помощью музыки. Музыка, - часто говорил он, - язык богов, блажен тот, кто богов слышит, вдвойне тот, кто их понимает. Себя он считал глубоко несчастным человеком, поскольку, имея музыкальные дарования, внутреннюю тягу к музыке, точнее даже сказать, физическое принуждение к музыке, он отчетливо понимал, что превзойти свою боль ему не суждено. Чувствуя невероятное блаженство мелодий, подкидывающих его тело на высоту птичьего полета, он всякий раз, корчился в невообразимых судорогах боли, пронизывающую все его тело, поедающую весь его мозг в минуты, когда воцарялась тишина. Мысль о самоубийстве часто посещала Гермия, но представление, что в царстве Аида его будет ждать мучительное беззвучие, заставляло его относиться к смерти как к худшему злу из всех возможных.

И все шло бы своим чередом, если бы не один чужестранец, который явился в Ассос из Персии с какими-то древними папирусными свитками, добытыми им в Египте и чудом сохраненными. Чужестранец долго добивался встречи с Гермием, утверждая, что у него имеются очень важные письмена.  И когда состоялась встреча, Гермий обрел надежду, надежду на собственное излечение. Древний источник рассказывал о редком заболевании: боязни тишины, которое лечилось одним-единственным лекарством – мудростью.

Вся человеческая жизнь проходит сквозь удивительный слепок несовместимых вещей: красота неотделима от безобразия, верность от предательства, любовь от ненависти и что самое интересное – свет неотделим от тьмы. Спасение Гермия было в одном, его должна была спасти истина – мудрость, отделенная от глупости. Но как ее найти, где ее услышать он не знал, и в письменах об этом ничего не говорилось. Поначалу Гермий приглашал частных учителей риторики, но от заумных логичных рассуждений боль не проходила. И тогда к повелителю пришла идея достойная всех тиранов. Гермий учредил состязания мудрецов, пообещал все мыслимые богатства, но при этом решил умертвить всех, чьи рассуждения будут бесполезными – не облегчат его страдания. Так и случилось. Мудрецы быстро съехались со всех уголков античного мира. И стали выступать перед Гермием по очереди, но все попытки были тщетны – болезнь не отступала…

Прошел месяц, а может быть и два. Дворец Гермия стал приобретать чудовищные очертания: его стены поглощали мыслителей, как песок поглощает воду. Мудрецы входили, но никто не видел из них обратной дороги домой, тем более, никто так не увидел обещанного вознаграждения.

В Ассос приехал и один юноша, он не считал себя мудрецом, но, узнав о конкурсе Гермия, он решил познакомиться с участниками интеллектуального соревнования и возможно чему-то научиться самому. К этому времени живых участников состязания уже практически не оставалось, а кто обладал хоть какой-то долей житейской проницательности, тот поспешно покидали город, оставляя лавры мудрейшего в забвении.   Слуги тирана уже начинали волноваться, поскольку они как никто понимали, что в скором времени гнев хозяина будет обращен и на их головы, поэтому они стали завлекать к Гермию всех подряд, даже прохожих. Юноша не стал исключением, услышав от какого-то слуги, что мудрецы поселились в дворце, он не смог отказаться от приглашения стать гостем повелителя. – Так юноша предстал перед тираном…

Холодный пол, высокие потолки и гневный взгляд Гермия – вот все, что смог увидеть обманутый юноша. Он стоял перед тираном, как на суде.

- Что ты мудрого знаешь? – властно спросил Гермий мальчика, - тот молчал, он не знал, что ответить.

- Я ничего не знаю, - искренне ответил он.

- Что? – возмущенно переспросил Гермий, в голосе чувствовалось великое негодование и раздражение

- Я знаю, что я ничего не знаю, - выдавил из себя юноша, начинающий понимать, что сейчас произойдет что-то нехорошее.

Вдруг Гермий рассмеялся. Спустя мгновение его глаза наполнились кровью. Время остановилось. Юноша не понимал, что происходит, а Гермий неистово тыкал своим кривым пальцем в воздух, как будто пытаясь что-то показать за спиной у юноши. Мальчик повернулся в сторону жестов и сам был удивлен – его тень превратилась в пузатого старика, который в свою очередь жестикулировал в сторону Гермия. Через некоторое время юноша понял, что Гермий и тень мальчика разговаривают друг с другом. Но что они говорили, не было слышно. Изредка Гермий издавал странные звуки, толи хрюкал, толи мычал. Отчетливо он услышал несколько слов: лошадь, душа, континент, пещера, цикута. Еще были названы несколько имен, но они нечего не говорили юноше. Через какое-то время тиран замер, он упал на колени и сквозь зубы, видно напрягаясь из всех сил, процедил:

 Я рад, что познакомился с великим Сократом, ты меня спас, юноша, спасибо. Гермий умер с улыбкой на лице, болезнь отступила. Его опасения о царстве Аида ничем не подтвердились.

На следующий день город ликовал. Тиран был повержен. А мальчик с именем Сократ был объявлен величайшим мудрецом всех времен и народов. Сократ был странным философом, он часто разговаривал сам с собой, с годами становился все больше и больше похожим на свою тень, которую никто из непосвященных не видел в ее истинном виде. Его любимое выражение: «я знаю, что я ничего не знаю» – в дальнейшем потеряло свой изначальный смысл. Глупцы в этой фразе видели глупость, более умные люди видели смысл, которого в нем изначально не было.  А в то время, после всей этой истории, юноша вернулся в свой город с такими же знаниями, как и накануне до отъезда за тем исключением, что стал известным всему античному миру. Сам он впоследствии не очень любил вспоминать свою поездку в Ассос и до конца своих дней старался свой город больше никогда не покидать…

Один гений сказал: В мире все относительно. Теперь эту фразу знают все, но далеко не все понимают ее значение. Не мог понять и водитель машины, задний бампер которой пострадал от моей невнимательности. Если все относительно, то почему нельзя выезжать на встречную полосу движения? Скажу откровенно: правил дорожного движения не существует. Если бы они реально существовали, то тогда на дорогах не было столько трагедий. Зачем ставить светофоры на дорогах, если есть пресловутые правила? А кто-то сказал, что правила существуют, чтобы их нарушать… 

Мост. Под мостом дорога. Интенсивное движение. И все машины несутся с огромной скоростью по встречной полосе. Столько нарушителей одновременно я никогда не видел. Как им удалось сговориться? – подумал я. Мы в Англии, сказал мне мой внутренний голос. Я с облегчением вздохнул…

- Если мы в Англии, то тогда не я врезался, а вы в меня врезались. –  уверенно я сказал водителю пострадавшей машины.

- Чего? – удивленно переспросил меня перепуганный водитель. На лице читались разнообразные мысли.

Я повторил: Если мы в Англии, но виноватым, скорее всего, признают вас, а не меня.

- Но мы не в Англии, - возразил мне мой вынужденный собеседник.

- А вы были в Англии? – спросил я.

- Нет, я не был в Англии, но какое это имеет дело к происшедшему?

- Тогда с чего вы решили, что мы не в Англии? – заметил я.

- Ты, обкуренный придурок, - перешел на резкий тон водитель, - гони бабло или давай вызывать ментов. Надеюсь, машина твоя застрахована?

 - Застрахована, застрахована, не переживай, уважаемый. – стал я успокаивать взведенного водилу, - скоро ты поймешь, что случилось, но это будет потом.

Водитель вытащил сотовый телефон, стал нервно набирать номер, но телефон не работал.

- У тебя нет международного роуминга. – заметил я.

- Какой к чертям роуминг!!! – заорал он на меня. Я еду с дачи домой, а тут ты нашелся. Обкурятся всякие травы какой-то, а потом чудят на дорогах.

- Менты все равно сюда не приедут, хоть ты тресни, - ответил я. И вообще, твоя история только начинается. Уже осталось немного времени. Взгляни на дорогу, - на дороге никого не было.

- И чего? – скривил свое лицо мой собеседник.

- Да ничего, просто обрати внимание, что машин на дороге больше нет, мы с тобой одни на всем белом свете.

Начинало темнеть, поэтому, загородная дорога, мост, наши машины превращались в центр Вселенной, остальная часть мира медленно поглощалась темнотой. Водитель демонстративно плюнул в мою сторону и пошел в сторону своей машины. Машина не заводилась.

- Чертовщина какая-то, - раздался возглас. Через минуту незнакомец подошел ко мне.

- Я еду в другую сторону, могу подкинуть до ближайшего города, только учти, что мы в Англии. – сказал я. Не будем же мы ночевать в поле, тем более, что машины не сильно пострадали? А твоей машине суждено было поломаться, такова судьба. Он сел ко мне в машину, мы тронулись…

Через какое-то время мы въехали в город. Всю дорогу молчали, разговаривать было не о чем. Я остановился у какой-то гостиницы. Мой новоявленный пассажир выскочил из машины как ошпаренный. Единственное, что я успел ему крикнуть:

- В кафе тебе лучше не ходить!!!

- Да пошел ты… - услышал я в ответ. Больше мы не виделись.

Картинная галерея. Я любуюсь «Звездной ночью» Ван Гога. Мое внеземное наслаждением прерывает вошедшая в зал экскурсия. Гид рассказывает о тяжелой судьбе художника, о том, что творчество художника было неоцененно современниками. Никчемный дух сострадания наполняет галерею, да так, что картины начинают тускнеть. – Несчастный экскурсовод, она, кажется, не догадывается, что отвержение современников для художника было символом признания его творчества вечностью…       

Капля воды, упавшая с небес, подобна людям, мечты которых разбились о жесткий каркас реальности. Рано или поздно, точнее периодически, мы планируем сделать больше, чем можем сделать на самом деле. Мечты нас окрыляют, мы взлетаем в порыве самых лучших чувств до самых небес. Затем, мы достигаем успеха - каждый своего. Успешность придает нам значимость, мы становимся большими, умными, опытными, но от этого преувеличиваем свой вес в собственном представлении и сами перестаем осознавать, что силы гравитации придают нашему движению устойчивое направление вниз. Мы летим как капельки дождя и разбиваемся о землю. Дальнейший путь нам неведом…   

Мы часто говорим друг другу слова, после которых остается на губах вкус надежды. Надежды на доброе, светлое, любимое. Мир изменчив, а значит, и мы изменчивы, поскольку являемся частичкой чего-то большого, важного и необходимого. Быть нужным кому-то - естественная потребность человека, ибо необходимость – есть форма человеческого забвения. А случайность, как временная противоположность необходимости, есть всего лишь способность нашего мышления запомнить нечто. Книжки врут, когда утверждают иное. Мы не задумываемся о том, в чем испытываем свои настоящие потребности. Потребность в воздухе, в ритме биения сердца - легко могут нами забываться в повседневной жизни. И именно потому, что в дыхании, в сердцебиении мы испытываем подлинную необходимость. О том, что нам действительно необходимо можно вообще никогда не думать – суть происходящего от этого не изменится. Поэтому, когда мы говорим самому близкому человеку, что мы его безумно любим, что мы в ком-то нуждаемся. В этих словах скрывается две великих правды. Первая правда трагическая: мы готовы предаться забвению. Вторая правда – правда безумия: ум действительно безучастен в  вопросах необходимости.

Величие Ван Гога как гения не в его манере изображать мир с помощью холста и красок, не в его странном отношении к жизни, тем более не в стоимости его картин на аукционных площадках. Всякий, кто скажет, что сумасшествие является атрибутом его гениальности, неминуемо погрязнет в цепи ложных рассуждений. Гении кажутся сумасшедшими ровно в той мере, в какой сам мир проявляет свое безумие в отношении нас. – Обратная сторона постижения необходимости. И Ван Гог, в этом смысле, не является исключением из общего списка творцов, дотронувшихся до истины…

Мы с легкостью говорим о своей необходимости, но никогда не отдаем себе отчет в том, что скрывается в ее понимании. Ребенок говорит своим родителям, что они ему нужны. Подобные признания ласкают слух родителей. Но фактически, подобные слова означают, что малыш желает вырасти и оставить родительский дом. Другой пример, когда мы слышим патриотические лозунги: Родина нуждается в героях. – Завуалированный смысл:  нужны люди, о которых можно потом забыть.        

Ко мне подошел незнакомый ребенок. Я все также стоял перед той же картиной. Он начал задавать мне вопросы: Чем эта картина примечательна? И был ли он, Ван Гог, гением? Детская непосредственность, с одной стороны, поставила меня в тупик, а с другой, предоставила возможность ответить так, как есть на самом деле: Если на эту картину долгое время пристально смотреть, то картина чудным образом оживает. Звездное небо на картине начинает мерцать таинственным светом, и можно увидеть, как с рисованного небосвода падают звезды. Если в это время загадать желание, то оно непременно сбудется…   

Странное обстоятельство: не знаю почему, но нищие никогда не дают сдачи.

Шелест пресловутых купюр и самолетик, сделанный из стодолларовой бумажки плавно приземляется на асфальт. – В глазах бродяги вместо благодарности читается страх. Он действительно думает, что забирать всегда проще, чем отдавать. Именно это убеждение делает людей нищими. Я подумал: А может быть той девчонке, которая провожала меня страстным взглядом около гостиницы, эти деньги были нужней, чем уличному попрошайке? Ведь доподлинно не известно, чего больше в продажной любви: жертвенности или корысти. Кто думает, что корысти, - у того всегда есть возможность представить себя на месте жрицы любви, чтобы понять, что есть жертвы в мире, на которые большинство людей неспособны. – Не надо делать из фарса трагедию. Как ни крути, но из букв «s», «h», «i», «t», никогда не сложится слово «счастье».

Подхожу к киоску, покупаю лотерею, раскрываю билет. – Вот как! Сто долларов ко мне снова вернулись. Я получаю выигрыш, разворачиваюсь, окидываю взглядом улицу и вижу, что моего бродяги уже нет. Как, собственно говоря, можно не сомневаться, ста долларов у него тоже уже нет. Я это знаю. Счастливый бомж сегодня отмечает праздник: он очередной раз потерял то, чего не имел. Незатейливый собеседник может мне возразить, что такого не может быть, что слова мои абсурдны. – Еще как может, мы всегда теряем больше, чем находим. Ошибается тот, кто думает, что теорию релевантности придумал Эйнштейн, ее давным-давно изобрели валютные спекулянты, те, которые меняют деньги по кругу. Кто-кто, а менялы как никто другие знают, что номинал купюры всегда значит больше, чем ее реальное выражение. Моралисты часто любят рассуждать о кризисе культуры, который выражается, по их мнению, в том, что ценности нивелируются. – Конечно ценности нивелируются. Кто бы с ними спорил? Они забывают только одно: нивелироваться могут только псевдо ценности. Это известно еще со времен Платона, который предложил одному умнику засунуть золото в непотребное место, чтобы тот смог оценить, что настоящее благо не может быть относительным. А если это так, то где искать эту абсолютность, благодаря которой можно сказать, что все наши слова имеют хоть какой-либо смысл? - Я точно не знаю, но догадываюсь. Для этого не нужны никакие знания, необходимо только одно представление обстановки:

Небольшое кафе. Приглушенная музыка. Суетящиеся официантки. Стол. Зажженные свечи. Два бокала вина. Один бокал у меня в руках, а второй уже целую вечность ждет тебя….

Теплый осенний вечер в Гевиманском саду. Редкий порыв ветра бьет по лицу словно пощечина – еще одно лето безвозвратно потеряно. Запах листьев и чистый воздух играет с людьми злую шутку, насыщая сознание легким головокружением и каким-то сказочными фантазиями. В наступающей темноте рождаются причудливые образы. Из ниоткуда появляется фигура человека с ружьем, он проходит мимо и уходит в никуда. Никто не задает лишних вопросов. Тишина и природа, природа и тишина. Только здесь начинаешь понимать, что суета и темнота несовместимы. Все синонимы упразднены. В мире нет двух одинаковых людей, двух одинаковых слов, двух одинаковых моментов времени.

Я заметил костер. Языки пламени указывали направление заката. Темнело. Деревья смыкались в плотную шеренгу, подходя все ближе и ближе к костру. У костра сидел старик, рядом с ним лежали садовничьи инструменты, на голове была одета широкополая соломенная шляпа. Старик что-то бурчал себе под нос. Мне стало интересно: ночь, старик, костер в историческом саду. Спешить мне было некуда. Я подошел к костру и, не спрашивая разрешения, сел рядом со стариком. Старик не обратил на меня никакого внимания. Он продолжал что-то бурчать. Долгое время я не мог понять на каком языке он вещает, было такое ощущение, что он говорил сразу на нескольких языках. Его голос, интонация напоминали молитву. Я был заворожен. Некоторые слова были явно арамейского происхождения, некоторые на английском, часть на немецком языках, но даже те отрывки фраз, которые я понимал, вслушиваясь в его монолог, не были лишены смысла. Вот, что я услышал:      

… нельзя закрывать глаза, стоит на секунду отвлечься  и горящее полено будет спасено другими деревьями, оставив в насмешку человечеству лишь пепел – символ пустых надежд. Мало кто догадывается, что деревья могут мыслить. Для многих неведомо, что деревья изначально были задуманы как вселенские философы. Несопротивление злу, теория вечного возвращения, аскетизм – вот, далеко не все концепции доставшиеся человечеству от ветвистых мыслителей. Сейчас мы можем смеяться над верованиями предков. – Праздный человек не имеет судьбы, его жизнь скучна и однообразна. Работа, дорога домой, вечерний ужин – это лишь первый круг ада, о котором умышленно умолчал поэт. Умолчал из-за сострадания, сострадания к большинству, ибо ущербные меньше всего хотят знать о своей ущербности. Деревьям напротив, им не все равно как вы отзоветесь о вечности, только они никогда, в отличие от глупых людей, не подадут вида, что наша судьба находится в их объятиях. Представьте на минуту человечество без деревьев. - Мир в мгновение задохнется в порыве собственных амбиций. Чем меньше на Земле деревьев, тем больше зла среди людей. Одна мудрость гласит, что человек обязан в своей жизни помимо прочего посадить дерево. – От современного человека скрыт настоящий смысл этой мудрости. В былые времена деревьев было предостаточно, чтобы требовать от каждого по саженцу. Особенно абсурдной выглядит данная мудрость, распространенная в форме пословицы у лесных народов мира. Зачем живя в лесу выращивать свое дерево? Ответ прост: бессмысленно постигать мудрость самостоятельно. – Мудростью ведают мудрецы. А кто может быть более мудр, чем те, кто был рожден философом? Древние люди гадали по линиям судьбы совсем иначе, чем это делают нынешние шарлатаны. У каждого человека было свое родовое дерево. Дерево рода охранялось как величайшая сокровищница. Линии родового дерева накладывали на линии руки и только тогда предсказатели брались открывать ворота времени…

Кажущаяся неподвижность древесного мира обманчива. Есть много мест на земле, куда не может ступить нога человека и где величественно царят зеленные великаны. Деревья могут расти на камнях. Деревья могут расти на кладбище. И только примитивный рассудок может полагать, что деревья не могут расти в пустыне. Истина проста: там, где растут деревья, там места нет пустоте. Пространство определяет предметы в нем находящихся, а не наоборот. Кто это понимает, тот никогда не заблудится в лесу, тот никогда не забредет в пустыню.

Человеческий рай был назван Эдемским садом. – В этом образе случайности нет, рай может быть только в саду среди деревьев, а не среди гор, книг, картинных галерей. - Еще одно доказательство мистической связи человека с деревьями. Плод знания Ева нашла не в кустах и не на земле… Наука еще не открыла геномодификацию человека-дерево, продляющую жизнь одного человека на многие столетия. Жизнь смертного в шесть сотен лет – это не миф прошлого, это забытая возможность будущего. Любой ребенок знает, что означают круги на срубе дерева – сколько лет корни питались жизнью. Деревья – это таинственный механизм, напоминающий часы, где круги – это всего лишь обозначение лет жизни, а в качестве остальных элементов времени выступаем мы, обычные люди. Великий Протагор утверждал, что человек сам по себе не является достаточной ценностью, он лишь является мерой окружающих вещей. У каждого человека своя мера, чья-то мера измеряется секундами, мера другого измеряется в минутах, а чью-то меру нельзя измерить тысячелетиями. И только дровосек с топором в руках, подобно палачу, округляет все меры времени до полных лет без остатка, оставляя для недалеких статистиков риторическую задачку – количество вырубленных деревьев всегда пропорционально количеству умирающих людей. По поверью многих народов души людей отправляются в загробный мир на лодках, только священники умалчивают о  том, откуда берется столько много лодок и куда исчезает лес на планете…

О деревьях судят по плодам, а о человеке по его поступкам в этом тождестве есть две аналогии. Одна лежит на поверхности, аналогия плодов с поступками, а вот вторая связь людей с деревьями более глубокая, более значимая…

Старик еще много чего бурчал, рассказывал о Великом сыне плотника, о бескровной войне двух великих народов, в которой одна сторона борется с другой с помощью вырубки деревьев вдоль границ между странами и что когда приграничные деревья будут вырублены, никто не сможет остановить великое переселение народов. Он рассказал о целебных свойствах деревьев, как деревья могут лечить и как деревья могут убивать. И многое, многое, многое…

Прошло много времени, я сам не заметил, как наступило утро. Старик замолчал, я понял, что откровения с рассветом закончились. Молча встал и неуверенно отошел в сторону. Хотелось что-то сказать, но ничего содержательного не приходило в голову. Но весь его рассказ меня захватил. Вдруг мой взгляд упал на землю. На земле я увидел отпечатки следов босой человеческой ноги с подковой. Такого я не видел никогда и даже представить не мог, с какой целью и кому могла прийти в голову идея подковывать человека. Обнаруженная находка показалась мне удачным поводом заговорить с садовником и получить от него объяснения увиденного. Повернулся к костру, но старика не увидел, он бесследно исчез. Следы как раз шли в сторону уже потухшего костра, к месту, где сидел старик. На месте кострища не было ни одного полена, был один пепел, на котором в центре римскими цифрами было написано число 64, в воздухе пахло толи серой, толи порохом…