Откройте свой Мир!

1...

Я стреляю в тебя
Очередями насмешек и слов.
И слезами
Когда ты не видишь.
Ты никогда не умел быть со мной,
А я не умел быть тише...
Я не умел молчать,
когда страшно,
А если вдруг боль -
орал во все горло
И связки мои рвали,
как волки
овцу,
твою свободу.
И звуки, родящиеся
В моих голосовых
связках
рвали,
как волки овцу,
свободу твоего
слова.

А сейчас я могу
Лишь вести обстрел
стен
твоего тела.
И больше нет у меня
права быть нужным.
Контуженый.
Я стреляю в тебя
Пулеметом насмешек
и слов.
И слезами, когда ты не видишь
мое лицо...


2. ...сотвори себе кумира

Очерни, освятив, мое имя,
Защитив от других мою душу.
Ведь никто не услышит - трепер
Под прутьями ребер - слушай!

Задуши раболепную юродь
Под костями моей основы
Своей думою дымной... думай
Обо мне, когда лезешь в споры.

Я наградой - бесовкой сонной -
Возлежу меж стеной и кувалдой,
не твоя, но зато и не более,
Размозженной осой без жала.

Я землей тебе обетованной
Навсегда буду недостижима.
Но "евреев" и прочих тварей
ты старательным геноцидом
выгонишь.

Мое имя черня - Новым Богом
Звездно ярким меня посадишь
На троны, на стены, в иконы,
На сияющие пьедесталы.

И вершиной сего уродства
будут церкви небесные арки.
И на самой высокой точке -
Мое сердце на шпилях храма.

Крася все своей собственной кровью,
Все надеясь на юных и чистых,
Принимает и жертвы и войны
Мое сердце над целым миром.


3. ...

Боги, я такая омеба!
Не верю, не радуюсь, спорю
С каждым десятым.
Привет, моя очередная любовь!
Твой номер пойдет сотым.
Призовым?
Возможно.
Но врятли.


4. Очередное про Love

Ты ее не догонишь,
Ты ее не поймаешь.
Ты ее не условишь
В каком-то конкретном месте.
Не убедишь не опаздывать.

Она, как любая девица,
Будет долго ломаться и блеять,
Делать вид, что она красива,
Перед огромным зеркалом,
Забывая смотреть на время.

Она будет вертеть на вертеле
Над злобы огнем твою душу!

Однажды она задушит
Непринужденным забвением.

Ну конечно она придет!
Когда ты омертвеешь.


5. призракам прошлого.

Отольются кошке
мышкины злезки.
Выльются пауку
слезы таракана
под тонкие острые лапы
смертельным изяществом.
Плачь, дорогая,
Пока я бегаю
по стене
За мотыльками.
Я уже отныл
свое
по тебе.
Танцуй, дорогая.
Сплету из своей
злости тебе
Свадебно-погребальное
платье.
Последний бал.
Смертельным очарованием
Паук среди тараканов
и бабочек.
Вот и вылились слезы
под мои лапы.
Умри, дорогая,
в сердце моем
наконец!
Уже я тебя отпел.
Спи, дорогая,
Тебе уже низачто
за мной не успеть.


6. Словоблудие.

Я не буду читать тебе заклинаний,
Заговаривать твою волю,
Ворожить твою душу.
Мне не нужно.
Ни твое одобрение, ни
твои тайны.
Ни пробуждаться рядом,
Ни таять в обьятиях.
Мне нормально
Без огня в глазах
И без совместных секретов.
Без руки в руке.
Птичьи запястья свои
прячь в карманы
Подальше от моих пальцев
паучьих.
Юный ангел
с болотно могильным взглядом,
Что так нравится мертвецам
и другим паразитическим тварям.
Ты иди
мимо, мой милый,
дальше.
Не смотри , что тоской окрашены
сонные глазницы мои.
Со мной это часто бывает,
У мертвых на весну алергия,
знаешь ли.
И что твоя мне печаль
по детски преувеличенная
и гордость наиграная?
Мне таких, как ты
несказанно жаль.
- ощущаю себя вновь живым -
А ты иди и иди себе
От меня
мимо.
Забывай наздоровье.
Таких, как я - помнить нельзя.


7. Альфа-Омега.

Послушай...
За кружевом битых стекол
(точнее, окно моей комнаты,
оно абсолютно целое,
но так хочется иногда,
что бы было разбитым)
Гул индустриальной системы
И легкий эротический стон
утомленного духа ветра,
едва различимый слухом.
Послушай.
В стенах этих
есть какая-то
совершенно особенная
степень одиночества.
В каждой поре их.
И моя бумажная кожа
порой осыпается вместе
с известкой
с потолка пристарелого.
Послушай,
За этой ревущей музыкой,
что течет из динамика ноутбука,
И за захлебывающимися мной
зеркалами.
За каждой моей эпитафией,
За каждым стихом и недостихом...
За чирканьем по металлу,
когда я в четыре утра
прилетаю на крыльях
каких-то неведомых сил,
так как ноги влачить меня
не в состоянии из за выпитого,
насилуя ключами замок,
как импотент малолетнюю шлюху
- а вот не стоит блять! -
И за маминым криком
в коридоре...
что я опять мертвецки
И опять в четыре утра...
За посиделками в дешевых
кафе,
за кофе,
за пивом...
За каждой приставленной
(как к виску пистолет)
ко мне приставкой АЛЬФА.
За каждым "я б тебя трахнул",
за каждым "ты разбила мне сердце",
За словоблудием,
клеточками в тетрадях
и клавишами под ударами пальцев...
Послушай.
За всей злободневной
мишурой...
Под кожей у каждого Альфа
всегда неизменный Омега...
Что слышишь ты?
Дишит ли еще мое эго?

Моральное блядство штука прикольная:
Вчера любил одного, а завтра другого.

1.
Вернуть тебя мне вдруг не представляется возможным.
Болит живот, болит любой нейрон в мечтах о прошлом.
Завис во тьме не знания "что делать!?"
я каждой клеткой.
в клетке...
Я буду жить, любить, дышать, кричать и верить.
Я буду делать
вид, что все прекрасно ярко,
Я буду называть
на шее камень "якорь"
И будет все чудесно и прекрасно
хотя бы с виду.
Все чудесно и прекрасно.


2.
Он не зависим от дыма,
Но никогда не бросит курить
Потому что нервы его
Звенят, как хрусталь.
Ему мало пространства,
В котором есть свет,
Электричесво, газ, интернет...
И даже целой вселенной не будет хватать.
Бесовский огонь под кожей его
белой, как кокаин,
На клочки разрывает тела
сновидений ночных.
Но ты нужна ему, слышишь!?
Доза тепла по утрам,
Избавляет осенние дни
от нежелания жить.
Он имеет дурную привычку
уходить с наступленьем темна,
Пряча вечно простывшее горло
в платки и шарфы.
Он помнит все слишком ярко
и никогда не сможет забыть.
Его память частично похожа
на ядерный взрыв.
И он не зависим от дыма,
но никогда не бросит курить,
потому что нервы его
звенят, как хрусталь...


3.
Разрывай меня на части,
Разрывай меня "на счастье".
Я юродив и бездумен,
Я безумно недоверчив,
Я не выучил ни ноты,
Не избавился от шрамов.
Поделись со мною волей
Той, что у меня не стало.

4.
Все эти мелочи
Весь этот юред...
От тебя я готов принять
даже смерть.
Люби меня
до самого
конца света!
Целуй меня
до синяков
ИзсИня черных
и трупных пятен
на теле.
А я не знаю
зачем твои взгляды
разрывают мое эго
на клочья
и собирают из них
лоскутные одеяла.
Тебе слишком жжот от меня,
А мне же тебя
невыносимо
мало!
Стань моей тенью,
Я буду твоим богом.
Я нуждаюсь в твоем поклонении,
Как Ад нуждается
в проклятых.
Мне кажется, от тебя
я приму что угодно...
Я буду чувствовать
твое тепло кожей
и верить тебе
бесприкословно.

5.
Так дайте мне справку!
О не соответствии меня
с действительностью.
Что б заменила мне
имя, лицо и голос.
Дайте мне справку
о моем безумие,
сумасшествии
и о прочих синдромах,
Врожденных духовных дефектах
и преобретенных моральных уродствах.
Фриказоид.
Продолжайте думать
И учить детей своих
тому, что синие волосы
Это хуже, чем бить по лицу.
Тому, что женщина
обязуется быть поблядовкой,
как только выходит
из чрева
матери,
сохранившей ее
лишь потому, что аборт
дорог.
Да и в платье хотелось
покрасоваться
белом
денечек.
Учите дочек
называть ЭТО
любовью.
Учите сынишек,что пить
и курить плохо,
а бить женщин можно!
потому что бляди!
И дайте мне справку
Олишней активности мозга.
Лоботомию мне!
Лоботомию мне!
Тебе тоже.
Лоботомию каждому!
Домохозяйке и дворнику,
Президенту и педику,
бизнеследи и продавцу
наркотиков.
Но главное, мне
справку о безнадежности случая.
О своеобразном fatal eror,е.
Система сглючила!
Давно и на долго!
Что б каждый рабочий
мясной комочек
мог знать, что быть собой плохо!
носить свое лицо - плохо!
Думать - плохо!
Дышать - Плохо!
И надо работать
работать
РАБОТАТЬ

6.
Изведен, перенаправлен.
Разведен, как сахар в абсенте.
Западло для мамы и папы:
Рожали дочку, а вырос гей.

Иглоподобной ручкой
напишет мне доктор справку,
пропишет мне ампутацию
головы.
Верное средство от лишних
мыслей и слов. Напрочь!
Анастезия поможет мне все
пережить.

Зарулил на праздник любви к жрачке.
Опаздал лечь в катафалк и уснуть.
Получил по бледному личику фашку.
Прозевал остановку сердца и пусть.

Иглоподобной ручкой
напишет мне доктор справку,
пропишет мне ампутацию
головы.
Верное средство от лишних
мыслей и слов. Напрочь!
Анастезия поможет мне все
пережить.

Шаг за шагом. Еще шаг.
- не падай! -
Больше похоже на возню мела по асфальту. Руки, ноги ватные,
напоминаю себе марионетку без ниточек.
- безсилие -
Воздух не лезет в горло и легкие будто наполнены свинцом, ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни сказать что-либо внятное. Слова застревают в горле и растворяются в воздухе.
- задыхаюсь -
Вода, пиво или кофе ненадолго смачивают высушенную пустыню рта и глотки. Стакан падает из ослабевших пальцев.
- лапки умирающего паука -
Где-то в районе сердца на груди ощущение огромного нарыва, который лопнул и теперь из него вытекает все его содержимое вместе с кровью и гноем...
- спирта мне в рану! -
...возможно гнилая дыра уже никогда не затянется...
- или соли... -
Стираюсь об асфальт и небо как кусок мела, изрисованый детской рукой...
-Оторви! Оторви мухе крылья!-
слезы маленьких насекомых, монстров беспомощных перед детьми.



1. Созвучная слову "люблю"

Созвучием слову "Люблю!"
Писк раздавленной птицы
С хрустом полых костей
И хлюпаньем крови.
Скрежещаще тонок
И страшен немного,
Но больше печален.
А добрые дети,
Невинность и честность:
"Смотрите, дохлая птица!
Смотрите!
Кишки у нее на ружу
На шине авто
расползлись по асфальту,
как чеви.
Бе, какая смешная,
Давайте потыкаем палкой!"
В последний из самых последних
Мгновений
Жизни летучей
Глупая птица
Смотрит стеклянным глазом
на небо,
Чувствуя смех в пространстве
И слабенький отзвук
Хрустнувших ребер
от детской палки
созвучием слову "люблю"...
Но никто не увидит уже
ни боли,
ни страха.




2. Птица РУХ!-нувшая...

Большая черная птица РУХ!-нула
с неба.
Переломанными
Крыльями била землю.
Зато теперь небо чистое,
Ясное, без изъянов.
Теперь РУХ!-нувшая птица
Не загораживает полмира
Огромным и черным телом.
Птица убита
Маленькой капсулой с ядом -
Любимый хозяин
Завел себе канарейку,
Маленький желтый комочек
певучий и теплый
Умещающийся в ладони.
Ах какая прелестная птаха!
Взгляд ее отравляет
Любимую в прошлом громаду.
Большая черная птица
РУХ!-нула о земь
в мясо!
Освободила полмира
От себя.
Стало немного пусто...
Стало свободней некуда!
Зато теперь небо синее,
Ясное и есть место
Для маленькой желтой пакости,
Которая даже не знала
о своей огромной предшественнице.
Зато теперь легче дышится
И есть, где развеять крылышки.

...он конечно потом пожалеет,
заскучает по черной прохладе...

Совет от огромной РУХ!-нувшей
Черной, заполнившей половину
мира
Для маленькой солнечной
кляксы
с глазками-бусинками:
Не расти до моих размеров,
Оставайся такой же невнятной.
От тебя ему станет жарко!
Он найдет себе новую мелочь
И ты, как и я, РУХ!-нешь.





3.
СИНЯЯ ПТИЦА СЧАСТЬЯ
НАСИНЯЧИЛАСЬ,
ОТ ТОГО И СЧАСТЛИВА,
ОТ ТОГО И НЕ ПЛАЧЕТСЯ...

1.
Мало крови во мне.
Мало крови в венах.
Мое мало-крови-е
заложено в генах.
Мало-крови!-е обязует
Пить соки из близлежащих,
Стоящих, сидящих,живущих,
танцующих...
Ждущих упырей и пиявок.
Кормящих, жрущих и гадящих
Млекопитающих.
Я чую пульсацию
воздуха
вокруг кожи.
Касание перьев,
пуха и паучьих
ножек.
Зуд подкожный.
Мало-крови!-е
больше! нужно...


2.
Кажется я нечаяно умерла
во сне...
Меня задушила
очаровательная девочка Лето.
Потом
Одела меня в белое платье
Зимы - невесты
И положила в рот могиле.
Кай же, наблюдая за этим,
Смеялся сквозь слезы.
Он знал, что зима настанет
Снова и снова.
Он знал, что Лето его
несерьезно.
Он вообще слишком много знает...

И Кай возвращался к своей королеве
От каждой Герты.
Королева смеялась и холодела
Сильнее, чем раньше.
Она просто знала немного больше,
чем знают дети.
Она просто знала НАМНОГО больше ,
чем знают дети.
Она просто знала.


3.
Ничего не хочу знать.
Ничего не хочу видеть.
Ничего не хочу слышать.
Ничего не хочу говорить.
Ничего!
Включаю политику
Отсутствия
Ссвоей головы.
Режим пустоты
И безопасности
От тебя.


4.
Я нашел себе любовницу,
Она оказалась вернее пса.
Я завел себе любовницу,
Она чувственна и нежна.
Ее зовут Боль.
Я заменил тебя
большим колличеством боли,
Извращенной любви к разрезам
на теле.
Сидя на подоконнике,
Свешу ноги в окно
И представлю, как я хожу
по дну неба.


5.
Давай
возьмемся за руки,
Будем бредить,
По лужам бегать,
пуская слюни,
Прощать прохожих,
Смотрящих гордо,
Как на юродивых,
На нас с тобой.
Не все так просто,
как может
казаться.
Но это действие
ничего не требует,
Ни сил, ни денег.
Только руку твою
в моей,
дождь, асфальт,
немного безумия
и все.

Утро. Почти пустая кофейня. Черный кофе без сахара отрезвляюще горек. Два съежившихся от холода воробья клюют шкурки семечек возле обложенного брусчаткой дерева. Вообще, как нелепо выглядит дерево посреди асфальтово брусчаточной дороги, ни клочка земли, только побочный продукт человечества. На коже гудит холодком сквозняк тянущийся из закрытой рамы окна.
В такие утра особенно тяжко ощущаешь свое одиночество. Суетятся уборщицы и официанты, вторгаясь в онемевший мозг криком передвигаемых по кафелю стульев. Начинает думаться, что они это специально, что бы вывести из себя с утра пораньше и без этого раздраженного и придавленного тоской человека.
Кофе так быстро остывает... единственный источник тепла в сем холодном вещественном мире.
Я так много не замечал в своем чередовании тоски ирадости. Просто знал, что оно есть и не замечал.
Безумно гладкая поверхность кружки втягивает в себя сначала мои пальцы, потом всего остального меня.
Смотря в стекло, сквозь свое отражение в нем, на улицу, понимаю, как мне тебя нехватает...
Но это иллюзия. Мне не хватает тепла, кожи под пальцами, объятий и ощущения, что после работы нужно к кому-то вернуться... уже нельзя... но в этом тебя нет. Точнее, это может быть кто угодно вместо тебя...

- Тогда почему это все еще я, а не кто угодно?

Кофе уже такой же, как воздух - холодный.Нет больше тепла в этом мире.

- Как же нет? А я?

Тебя нет, мой любимый ангел.Тебя больше нет, как и меня. И дело даже не в том, что мы умерли, а в том, что мир предпочел разделить дорогу, по которой мы шли, на двое. Ты свернул в одну сторону, я - в другую. И наши руки больше не в силах держать друг друга и назад пути нет. Мир решил, что так ему интереснее, и кто я такой, что бы спорить с ним?

-вернись...

Назад пути нет. Дорога, как пазл, рассыпается, как только ты пройдешь чуть вперед. Остается лишь ее нематериальная копия в памяти.
Кофе окончательно остыл, теперь он больше похож на воду из под крана... Всего лишь половина десятого...
Где же этот чертов рок? Так много стариков на улицах. Иногда кажется, их больше, чем всех остальных. Здесь значительно холоднее, чем в другом зале, ты не заметил? Ах, да, как бы ты заметил, если тебя нет...

- я заметил...

Всего лишь не материальная копия в памяти. Плод моего воображения. Мне тебя так не хватает...
Почему так больно думать о тебе?

Ты может не заметил, но пока мы с тобой ссорились, внезапно повзрослевший Амур то и дело вздрагивал, как от ударов. Сейчас он был похож на взъерошенного мальчика лет шестнадцати. Такой же хрупкий и ссутулившийся,как ты и я, с напряженным взглядом сверлящим стену. Он уже отложил и отодвинул от себя букет своих увядших стрел и ничего не говорил. Наверно такое лицо было у меня, когда орали родители...
Он перемещался по комнате, проплывая между нами и мебелью, усаживаясь то на диван, то на стол, то просто стоял и смотрел на нас... Вздрагивал и менялся в лице каждый раз, когда ты называл меня "дурой", а я отвечал, что ненавижу тебя.
Боже, как он ненавидел нас обоих!

Он был одет во что-то темное...как я...и великоватое ему... как ты. Волосы свисали на глаза, томносиние, как мои, и вьющиеся, как у тебя. Глаза разноцветные с пятнами... и такие злые! Как наши слова. Какие злые у нас тогда были слова!

Я тогда заорал, что нашему подобию любви пришел пиздец! А ты согласился с этим, обвинив меня в неадекватности, навязчивости и чем-то еще...

А о существе рожденном "нашим подобием любви" мы и думать забыли, а оно было рядом, в одной с нами комнате, слышало все это. Понимаешь? Все!

У него были такие большие крылья, как у меня, и серебристые, как твои... и они вяли, как цветы, скукоживались и сыпались облезлыми перьями с каждым выкриком и презрительным взглядом.
Кто-то из нас кого-то ударил...

Он сжался, как будто ударили его. Последнее время он сидел в проеме окна, крыльями в комнату, и косился на нас разноцветными глазами. Изподлобья.

Знаешь, нас никогда небыло двое. С самого начала с нами всегда было оно, безликое, волшебное.
Возможно оно - причина НАС.
А возможно - следствие НАС.

Его крылья уже давно отпали и превратились в пыль. Кто-то из нас сказал "Все! Хватит!"
Как будто по приказу бескрылый повзрослевший амур, закрыв на прощание глаза и спустив пару блестящих слезинок, наклонился в пропасть окна и полетел головой вниз.

Звук его встречи с асфальтом совпал с грохотом захлопнувшейся двери.

После этого была тишина.

Возможно ты не заметил, но нас никогда небыло двое.
А теперь нет ничего...

1. Злость

Запер в себе свою злость,
Злость сорвалась с цепей.
Окунул ее в алкоголь,
Но она оказалась сильней.
Она не хотела тонуть,
Как не хочет тонуть дерьмо!
Она изрыгала ртуть!
Жгла изнутри огнем.
Я старался надеть на нее
Намордник и тугой поводок,
Та кричала брызжа слюной
И огромный скалила рот.
Моя не излитая злость
Скулит и рычит на всех.
Не вздумай жалеть ее – брось! –
Она ненавидит людей!
Я запер ее в себе,
А она разломала замки!
Выбила окна и дверь –
Пока я не зверь – беги!
Я запер в себе свою злость.
Злость сорвалась с цепей.
Я бросил ее в алкоголь,
Но она оказалась сильней.
17.04.08


2. МОРось

Морось выморосила
душевные силы,
Морось вымарала
душу в грязи.
Тараканьей отравой,
Сгорая, белеет небо.
Морось на голову
И в глаза, и на губы смехом.
Белым снегом
На языке тает горе,
Какой я несмелый!
Такой посторонний!
Перевернутость в лужах –
Темных, стеклянно серых,
Перевернуты души,
Глупые и недозрелые.
Где любовь моя
В стекла долбится?
Мокрым голубем
Ждет и горбится?
Морось выморосила
Душу глупую, белую.
Морось вымарала
Всех в неразумных пределах…


3. диалоги о высоком.

- Твои стихи - мусор!
Они глупы и наивны.
В голове твоей дурость,
и кроме ничего нету.
В твоих глазах "синьки"
больше, чем птиц в небе!
Ты - Пустота сплошная!!!
- Да, милая. Я тебе верю...


4. нет меня?

Хочешь, я не буду тебя будить?
не стану тобой дышать,
перестану с тобой говорить.
Но что останется от меня?!
хочешь, я притворюсь, что меня нет?
Правда - я не буду тебе мешать!
Я не буду требовать от тебя ответ,
Я не буду кричать...
Я не буду...

Меня нет длятебя,
Значит нет совсем.


5. Перевертыш.

А это оказалось очень больно,
По ночам превращаться в волка,
А днём принимать человеческий образ.
Ходить на ногах по асфальту,
А не бегать по лесу.
Утром в зеркале узнавать
Размалёванную голую морду…
Знаешь,
Это оказалось очень больно,
С тоской вспоминать
Телесную откровенность
И душевную обнажённость,
Которые прячешь днём
От любопытных глаз злого солнца.
Разве раньше я смел подумать,
Что так омерзительно быть
Двуногим уродом,
Когда красил лицо,
В то время казавшееся мне
Даже красивым?!
Разве я мог понять,
Когда из дома сбегал,
Что по асфальту надо ходить в туфлях,
А то все лапы сбиваются в кровь,
И босиком – противоречит
Всеобщей морали?
Ну разве я думал, когда бежал,
Что любить здесь можно
Лишь за семью замками,
Чугунной дверью и что бы никто не видел,
А то неприлично выходит!?...
Что надо красить и состригать когти
И спиливать зубы…
Мерзкая голая морда!
Ни когтей, ни клыков!
В полночь я стану волком
И снова приду в твой дом.
Мне так по нраву
Твой нервный унылый запах,
Дешёвый дым сигарет
И пульс испуганных вен…
Я не могу не прикасаться к тебе,
Когда ты рядом.
А утром я стану комом притворства.
И всё таки это очень больно,
Быть днем человеком
И уходить от тебя завёрнутым в тряпки.
Говорят, что это одежда.
Какая страшная голая морда!..
Только взгляд настоящий,
Да и тот под стеклом
Или тонет в винном тумане.
Обернуться что ли змеёй?

Быть тебе, деточка, червоточиной.

Быть тебе сволочью

Многоликой

В моем нутре,

Тягой моей к спиртному

и утренней болью в крыле

надломленном.

Быть тебе

синяками на голенях,

хрустом в тонких костях,

ломкой в теле психованном

И туманом, в котором крах

для всего живого.

.

Пусть в тайне останется

наш

маленький апокалипсис,

наш конец света

на двоих.

Места для поцелуев

заняты,

Кто-то в бинокль пялится —

застрелить.

Места для поцелуев

проданы

за огромные деньги,

увы, не нам.

Армагеддон

это такое место,

где жить нельзя.

.

Плакать бы, нам на двоих

Столько чудес!

Тут и боги любые — на выбор! _

И каменный лес.

Бесконечные циферки, числа,

армады слов,

Поцелуи летят, как птицы...

с пустым нутром.

.

Я сложу в цифровую почту

всего себя:

Сеть сосудов, нервы и кости —

Всего отдам!

Легкие наизнанку

бронхами,

Болтливый рот,

Голосовые связки

И , важнее всего, то,

что жжёт,

будто печь

в грудине.

Нажимаешь курсором на файл,

Щелк.

И все мое

бурно цветное месиво

тебе в лицо.

.

Насытит меня едва ли

такая страсть...

Разнообразие

цифровых пространств.

Разноплановость

цифровых пустот.

Самка

паука

срочно

ищет партнера!

Что бы спариться

и сожрать.

Меня насытит едва ли

буквенный фарш.



Мы убиваем время, а время —

Нас.

И так беспросветно мимо

эмоций вязь.

Мне , милый, ваших джокеров

нечем крыть.

Самка

паука

-Срочно! —

ищет партнера,

Что бы вылюбить

и убить.

.

Ночь накрывает город,

Абсент — меня.

Света столько,

что даже больно...

— уйми меня!

Инфантильный,

тонкие свои лапки

мне прямо в пасть.

Но паутина материальна,

а крылья твои —

цифровая вязь.

Мы литрами гасим время,

Мы байтами пьем вискарь.

Бесконечное

Мировое,

пустое

объемлет нас.

Нервное что ли? —

чешутся

четыре пары

краснеющих глаз.

Самка

паука

— Мыслимо ли? —

дурочка,

втрескалась в мотылька..

.

Быть тебе, деточка

нервной музою,

скользкой дозою,

розою

на могиле искусственной.

Быть тебе

анатомическим трэшем

вместо поэзии

с прозою.

Быть тебе проплешью

в паутинном кружеве,

галлюцинацией

в зареве,

Нойзовым треком,

мной переслушанным,

форматнувшейся памятью.

.

Пусть в тайне останется

наш

маленький апокалипсис,

наш конец света

на двоих.

Места для поцелуев

заняты,

Кто-то в бинокль пялится —

застрелить.

Места для поцелуев

проданы

за огромные деньги,

увы, не нам.

Армагеддон

это такое место,

где жить не нам.

1...
Когда некому
рассказать о снах
вольно-невольно выходишь прочь
из ума
из себя.
Мне снилось,
что мы возвратимся к корням
перегноем
скоро.
мы будем услышаны,
соком выжаты,
тишиной взорваны,
чекой сорваны,
фундаментами установлены
под муравейники.
Мы возвратимся к корням
бело-желтыми косточками,
замороженными глазоньками,
заторможенными хрящиками,
ядовитыми газами,
призрачными огнями.
Мы возвратимся к корням
корнями.
Прорастаем
деревьями да цветами,
прошитые трассами да
проеденные червями
мы возвратимся к корням.

2.  на счет 12.

В январе было пусто

будто

Весь мир лишившись жизненных сил

умер.

В феврале стало грустно,

Я взорванный мир

старался собрать по частям

и в нужном порядке.

Март подарил мне

желание влезть в петлю.

Апрель напугал

очередной победой

разума над природой.

Май

Уныло точил дождями,

Я ждал тебя,

понимая свою безнадежность.

Июнь облагородил тебя

моими ночами.

Июль даровал мне твой голос.

Август наверное нас убьет...

Или растянет очередной любовью

на дыбе.

Сентябрь тихонечко нас заморозит,

под шумок,

что бы никто не заметил.

Октябрь покроет

инеем наши глаза,

такие стеклянные

и без его вмешательств.

Ноябрь,

даже страшно представить,

выставит нас дураками

на обозрение,

как в музее —

смотрите и радуйтесь,

эти твари

весь год пребывали в смятении.

Декабрь разорвет,

четвертует, линчует.

По куску

на каждую сторону света.

В конечном итоге

придавит

праздничным трауром —

До свидания!



А в январе... было пусто...

будто

весь мир

лишился жизненных сил.

умер...



3.  ВСПЫШКА

В слепые глаза старух

глянешь,

будто

поймал пулю.

Я хочу

умереть молодым,

красивым

и

желательно, что бы

не очень умным.


4. ...

Ах, если бы я был поэтом,

Вдохнновенным любовником муз

И всяческих демонов,

любвеобильных до слез,

И обладал бы

печально пронзительным взгядом

И, конечно же, незабываемым голосом,

Таким, что заслышав его

толпы девиц трепетали сердцами

и истекали истомой!

Я бы сложил тебе самые

Душеразрывные

песни.

Я бы читал свое

с искрометного пьедестала,

ходил по рукам

и сердца

употреблял бы на ужин,

обед и завтрак.

И я говорил бы

с высоты своего ПОЭТИЗМА

что ЭТО ВСЕ ДЛЯ ТЕБЯ!

А иначе и быть не может!

Ведь ты море, солнце и звезды!

Ты — все мои идеалы сплетенные

в единоборстве

генов

в одной биологической массе.

Хотя даже нет...

Я бы увидел в тебе

Воплощение самых изысканых

и самых божественных статусов.

Я увенчал бы тебя

венцом человечества,

и по боку, что тафталогия.

Что там людское племя?...

Звездами и вселенной

целой и без остатка

тебя обозначил бы!



О, если бы я был поэтом,

А не этим

криворуким взъерошеным чучелом

С перекошенной мордой

От выпитого

и не любви к музам

месного разлива

мелкокалиберного,

бросающихся на шею

каждому алкоголику,

а охотнее —

малолетнему выродку

с лоснящимся ртом...

И если бы меня не тошнило

От каждого выверта

словесного, кружева

белого ворота выглаженного

и твоего сластолюбия...



О, если бы я был поэтом,

я бы наверное

не желал твоей медленной смерти

на костре,

за твою болтливость,

или , что лучше еще, в Освенциме.

И речь твоя не будоражила

Внутреннее наполнение

рвотными судоргами.



Нет, я правда, честнее некуда,

хочу настрочить тебе песню,

Воспеть тебя

самой чудесной поэзией,

увековечить...

и утопить к черту.



ммм... а если бы я был поэтом...

Но я не.

Хотя что из этого?


5. ПРЕДВОСХИЩЕНИЕ ХОЛОДА

Это будет очень и очень холодная и злая зима.

Я в августе слышу уже за окном завывание вьюги...

И сего наваждения самостоятельно мне не изжить из ума.

А единственный теплый комок затерялся в июле.



Если есть ты хотя бы в одной из капель дождя,

Заходи ко мне в дом, раздевай до костей... а кожу

Можно на пол свалить в разнородную кучу тряпья.

Мой вечный навязчивый страх перед холодом снова ожил.



Я кормлю его белым шумом и некогда важными фото...

Он пока еще слаб и юн, но когда ему это мешало?

Он уже укоренился в мозгу, пророс на глазах стеклом

И с летом смертельно больным вместе и я ветшаю.



Я отвернусь зубами к стене, я постараюсь не слушать,

Как ветер тоскливо и нудно воет в просторных окнах.

Если ты есть хотя бы в одном порыве — Ну же!

Врывайся, насилуя душу, разрывным снарядом под кожу


6. Меланхольное

У этого ангела крылья черные,

как самая долгая ночь,

и перья режут металлическим блеском

неосторожный взор.

По крыльям его не погладить —

пальцы изрежешь в кровь

и заразишь безнадежно тело

самым смертельным ядом.

У этого ангела взгляд страшный.

Как пустота на месте душ...

Узкое дуло, смотрящее на тебя

зияющим голодом

разбуженных пуль.

У этого ангела самый

зараженный холодом смех :

Зубы в четыре ряда

утонченных изысканых лезвий.

И голос как шелест

листьев жести.

Бледности его позавидует

самый модный вампир —

У этого ангела совершенно

безкожий

и совсем безмышечный лик.

К этому ангелу обратишься

просить помощи только

в последний раз...



Здравствуй , мой ласковый.

Что не весел?

Как в раю?

О, опять война...

Если хочешь — кофе тебе

налью, вина иль чего покрепче?

Всю свою нежность тебе дарю,

отдаю

бессовестно,

как и прежде.

Я постараюсь тебя согреть.

Мне ли не знать,

каково безкожим!?

рассвет...

Изчезаешь, как и всегда.

Как и все твое

молчаливое племя,

При свете солнца

остаешься непрочным.

И мне ли не знать,

почему так молча...



У этого ангела каждая

встреча

в последний раз.

А в его раю

сто весен подряд

война

и

Ад.


7. Красноглазому богу.

Красноглазому богу бессонницы

все слова мои.

Красноглазому богу бессонницы

каждое

из признаний в любви.

Белолицему,

Кружевом артериально-венозным

неба подкожного

оплетенному.

Заторможенному.



Кажется, я скоро свихнусь от скуки

без своих невозможных снов...

Кажется...

(когда кажется,

нормальные люди крестятся

или с Гипнозом ложатся

в одну постель)



Кажется

Красноглазому богу бессонницы

моего тела княжество

вручили беспрекословно,

документы с подписью,

ключи выдали...



Мечом по ключицам похлопали

меня нелюбимого,

посвятили в рыцари

бессонной бредоэкспрессии.



И

красноглазому богу бессонницы

все слова мои.

Красноглазому богу бессонницы

каждое

из признаний в любви.

умножение на бесконечность
каждой мелочи.
Мы конечно же не вечны,
но доверчевы
черезчур


Подумать только!Когда-то это существо с вытянутыми безпалыми конечностями было человеком. Сейчас называть его имя было бы - минимум - неприлично. Он уже давно не тот, кого звали этим именем.
У него тогда была подружка, назовем ее Пар - просто так, для обозначения - и они часто ссорились, но были неразлучны. В короткий срок они стали больше похожи на тени друг друга, на два бесконечно умноженых отражения без оригинала. На то же самое, что получается, если поставить друг напротив друга два зеркала...
Он часто напивался, а она таскала его чутли не на себе, выходили очень сильные ссоры, и часто она сидела на лестнице в подъезде и плакала, причитая, что больше так не может и долго так не вытерпит, но на утро снова целовала его.
Когда он напивался, он терял какую-то часть себя, что-то в нем изчезало, отваливалось, как сухой лист от дерева. Сначала изчезли глаза, потом уши, на шее и на рту появилось некое подобие бинтов. Потом "бинты" обмотали всю голову, свисая с шеи нелепыми ленточками. Пар старалась снять эти ленточки, но их как будто не уменьшалось. Бинты туго обтягивали лицо, вмятины глазниц, бугорок носа и, казалось, что лицо, настоящее лицо, вот-вот окажется свободным, но нет.
Руки у него опустились и вытянулись, пальцы срослись и вообще перестали походить на человеческие кисти, скорее на два змеиных хвоста безвольно свисающих вниз.
Она держала его там, где должно было быть запястье и вела домой. А за ним тянулась странная мерцающая лужа. Он вытягивал из этой лужи одну из своих острых иглообразных ног и ставил ее на асфальт, шатаясь, как камыш, а потом делал на нее упор и пока она превращалась в лужу, таяла, вытягивал вторую ногу и ставил ее чуть впереди. Он чем-то напоминал игрушечную балерину в музыкальной шкатулке. Его безвольно наклоненная голова белела бинтами, а в животе плавали рыбки.

- я люблю тебя.
- Почему ты это говоришь только когда я злюсь на то, что ты пьян?

А однажды он так и не дошел до дома, просто застрял на одном месте, застыл и все. Пар так и не смогла заставить его сделать хотя бы один шаг. Покричала, потопала ногами, заплакала, хотела уйти, но вместо этого подошла и обняла существо. Он хотел ответить ей взаимностью, но не шевельнулся, а потом, качнувшись в сторону, упал на асфальт.

- Почему ты не позвонил?
- Я забыл.

В мерцающей луже бинты отделились от лица, раскрывшийся рот нервно старался вдохнуть, а глаза жадно стеклянели в небо. Склонившись над ним, она плакала и целовала эти губы, эти глаза, это лицо на асфальте, умоляла, сама не понимая о чем, целовала, целовала, целовала, пока не поняла, что целует асфальт.
Бьющихся об асфальт рыбок она собрала в ладони и отпустила дома в раковину, наполненную теплой водой. А потом она стала прозрачной и сквозь нее было видно небо и лестницу подъезда, где она рыдала. Она становилась светлее и светлее, прозрачнее и прозрачнее, и скоро изчезла, а серое пальто вместе с шарфом, шляпкой и другой одеждой, грудой осело на асфальт, превратившись в гору сухих листьев, которые сожгли дети.

1. ***
Лучше
 Оставайся спокойным.
 До тошноты!
 Холодным и бледным,
 Как маленький Кай.
 Герта к тебе не придет,
 не приползет
 и не прилетит,
 Ей давно наплевать на сны.
 Мускулы потных самцов
 с перегаром,
 от коего дохнут цветы,
 Ей прелестней и льстивей
 твоих прохладных духов
 и отрешенной твоей красоты...
 И замерзать,
 стараясь спасти
 тебя
 из анабиоза,
 ей не улыбается
 вовсе. 
 Лучше
 оставайся таким утонченным,
 как лед на крови.
 И взгляд свой
 небесно свинцовый
 не смей променять
 на чувственность лжи.
 Лучше
 оставайся таким же спокойным,
таким же немым,
 холодным,
пустым.
Замороженным маленьким мальчиком,
наблюдающим с высоты.


2.Свинцовые сны

Я  жду тебя
 В каждый свой сон.
 Приходи.
 Посиди со мной у окна,
 на подоконнике,
 свесив ноги туда,
 откуда ни я , ни ты,
 не вернемся,
 если шагнем.

 Птицами были мы
 в прошлых жизнях,
 может пулями,
 может бомбами...

 Пулю мне между глаз,
 прямо в точку.
 По губам
 поцелуй, что пощечина.
 Прямо в цель.
 Если хочешь, 
 я нарисую ее,
 тебе будет легче ведь
 целится,
 не отвлекаясь на мой
 девичьи дрожащий рот.

 Я той же помадой 
 на лбу у себя нарисую мишень,
 которой писала тебе на стекле
 что люблю,
 Которой красила губы
 для встречи с тобой,
 Которую ты глотал
 жадно
 вместе с слюной
 перемешаной нашей.

 Снимай с меня платье
 с узором нелепых цветов
 нежно,
 дулом под лямки
 бюстгалтера,
 несколько пошло...
 железно... холодно...

 целуй мое тело
 везде, где его
 не коснется пуля,
 до синяков
 сильных...
 пусть остаются,
 их не найдут на моем
 перезревшем трупе.
 Целуй меня так
 страстно,
 как только можешь!
 И так же больно.
 Это последний раз,
 последнее соло
 нас обреченных.

 На улице будет дождь, 
 он умоет нам лица,
 когда нас найдут и
 вынесут.

 Держи меня мертвую за руку
 перед выстрелом.
 Бони и Клайд 
 обзавидуются.
 Первая пуля влюбилась в меня
 намертво.
 Не отпускай меня,
 Не отпускай меня! 
 щелк... и бах!
 падаем...
 ластимся...

 Я открываю глаза —
 Мир зацикленный в
 климаксе.
 Утро плавно взрослеет, стареет
 вечером.
 Нет ни тебя, ни твоих 
 поцелуев на шее.
 И только эхо от выстрелов
 в черепе
 навязчивым грохотом.
 И я продолжаю ждать тебя.
В каждый свой сон
свинцовый.


3.Со зла

Я буду любить тебя если не вечно,
 то до предела.
 Я буду любить тебя в грубой
 жестокой форме.
 В форме солдата СС
 с извращенным смыслом.
 Я буду любить тебя так,
 что ты взвоешь от боли.
 Ты будешь просить не пощады,
 а больше крови,
 Ты будешь просить в исступленьи 
 ускорить темпы,
 Ты будешь кричать, разрываясь
 на атомы сердцем.
 Ты будешь глотать каждый взгляд мой, 
 Как сладкий воздух.
 Ты будешь лелеять меня, как
 постыдную глупость.
 Ты будешь бояться, об этом
 хоть кто-то узнает.
 Ты будешь меня ненавидеть,
 летя в мои руки,
 И жаждать, что б я с той же страстью
 тебя разорвал.
 Я буду любить тебя долго,
 уж если не вечно,
 И крыть поцелуями россыпь
 разрезов и шрамов.
 Я буду убийственно нежным,
 смертельно страстным,
 Таким, что ничем другим
ты дышать не сможешь.



4. Пространственный кризис


Пространственный кризис — это
 Когда тесно внутри своего тела.
 И хочется вылететь прочь...
 Когда город вдруг стал похож
 На старый и севший свитер,
 а переодеться — не светит.
 Когда я под землей
 в затхлой коробке,
 А ты так заоблачен, так небесен...
 В отличии от души,
 освобожденной смертью,
 Скелет всегда остается с телом.
 В отличии от души
 кокетливо женственной,
 скелет всегда остается честным.
 .
 Пространственный кризис — это,
 Когда меня от тебя
 Отделяют стены,
 Закрытая дверь
 или пара метров 
 земли.
 Когда я не сплю третьи сутки,
 стучусь и зову — нытик —
 А ты там,
 с другой стороны зари
 предаешься распутству.
 Когда я не могу
 дотянуть до тебя
 своих рук
 тонких.
 .
 Пространственный кризис — это,
 когда нет никакой надежды,
 Поэзия становится желчью,
 Музыка становится смертью, 
 А я посмертно
 превращаюсь в любовь.
 .
 И в отличии от души,
 скелет всегда остается с телом,
скелет всегда остается честным...



5.***

Я оставлю тебя на самое самое
 сладкое.
 Если не отравюсь,
 дотяну до тебя лапы.
 Если не суждено мне
 Выблевать на пол месиво
 Своего
 Разноцветного содержания,
 я достану тебя.
 Если город
 Не разорвет меня
 изнутри,
 Если воздух
 будет пригоден,
 что бы дышать,
 Если память
 будет свободной,
 что б дальше жить,
 Я дойду до тебя
и накрою
лучами зари.


6. ***

Сублимация светлых чувств и ярких эмоций...
 Я дождусь тебя только если уйду в андерграунд,
 Я дождусь тебя только тогда, когда будет не нужно,
 Это самый простейший и злой закон выживания.
 .
 Разрисую бабочкам крылья гуашью и маслом,
 Запихаю их разноцветых себе под кожу,
 Пауками украшу ресницы, бусы и пальцы.
 Я дождусь тебя только если натянешь вожжи.
 .
 Маленький принц моей зараженной планеты,
 Что Вырастил розу в чашке истлевших ребер,
 здравствуй, Любимый, я твоя Примавера,
Я тебя загрызу, обглодаю кости.

Какую музыку вы слушаете?
И почему она вам нравится?

Так много света по утрам... слишком неоправданного яркого света, искусственного, как твоя улыбка.
А хочешь, я буду твоим персональным маньяком? Буду звонить по ночам с разных номеров и молчать в трубку. От того, что мне необходимо слышать хотя бы твое сухое "ало", а сказать нечего... что можно сказать человеку, с которым общего у тебя разве что собственные звонки?
Буду следить за тобой через интернет, общих знакомых, узнавать о тебе то, о чем никогда не решусь спросить глядя в глаза. Мы никогда не будем вместе, как весна и осень. Я , как приличный маньяк, буду ловить от этого свой собственный извращенный кайф.
Маньяк происходит от слова "мания". Моя мания - ты. Я почти наркоМАН. Мой наркотик - ты.
И я буду сходить с ума от одержимости, глядя на фото, и мне будет казаться, что твой взгляд правда обращен ко мне. Мысли об убийстве и самоумерщвлении, о жертвах богам разных народов мира... что бы боги позволии просто сидеть рядом с тобой и молчать.
Хочешь, я буду дышать только тобой? Я даже откажусь от воздуха. ведь воздух становится свинцово тяжелым когда нет тебя. И горьким на вкус...
Хочешь, я буду стоять под твоим окном в бесворменной кофте с капюшоном, пряча в этом капюшоне лицо и выкуривая одну за одной ароматические сигареты с религиозным названием Диабло, хотя я никогда не курил... и ждать, когда твое лицо промелькнет в окне... и уходить, промерзнув до костей после того, как ты меня не заметишь. И злиться, содрогаться всем телом, видя в твоем окне, как ты обнимаешь и целуешь не меня. А потом звонить и сбрасывать.
Хочешь, я буду подкидывать под твою дверь разные мелочи, от цветов до мертвых кошек, выражая тем самым свою любовь или злость? Или слать записки с коротким и глупым содержанием. Посвящать тебе стихи, которых ты никогда не прочтешь...
А еще, если хочешь, я сооружу дома алтарь, возвысив тебя до степени божества! Буду молиться тебе приносить тебе жертвы, цветы и кошек,зажигать свечи и благовония...Мечтая достать твою кровь... или убить тебя.

Хотя, знаешь, меня все устраивает.
Мне не нужно, что б ты мне отвечал всегда приветливо на звонки.
Не нужно, что б ты, видя меня за окном, приглашал войти и поил чаем. Нет. Мне даже не нужен ты. Мне нравится быть одержимым, а если ты будешь со мной - в одержимости пропадает необходимость и смысл. Нет.. так не пойдет. Продолжай быть собой, со всеми и ни с кем одновременно, продолжай давать мне надежду и отбирать ее, продолжай злится на меня и не знать о моей мании, не читать стихов, не слушать голоса.
Я буду продолжать использовать тебя для того, что б быть одержимым тобой - мне нравится так.

И спасибо тебе, за эти бредовые мысли.

Но если ты хочешь, я стану настоящим маньяком только для тебя.
Спокойных снов, детка. И не забудь выключить телефон.

Привет.
Я никогда не увижу тебя, никогда не прикаснусь к тебе, никогда не скажу "здравствуй" не прильну к губам... Не оставлю ни одной мизерной царапины на бледной коже груди. Никогда не дотронусь до сердца.
Привет. Передаю тебе эти шесть наи-бес!-смысленнейших букв через огромное колличество метров, которые я со своим пространственным кретинизмом не способен сосчитать...
Передаю тебе поцелуи, прозрачные касания к коже, тонкие раны от моих пальцев. Все наши семейные ссоры, которых не будет, все наши сцены нежности ипостельные сцены.
Если бы мои нервную, кровеносную и дыхательную системы можно было сложить в конверт или, еще лучше, в цифровой файл и переслать тебе по почте...
Если бы!  Какая глупая фраза... если бы можно было приходить домой и прятаться не в эту долбаную ванную, а в свою постель, содрагаясь от истерии! Но это так же недоступно , как ты. По иной, конечно, причине, но тем не менее.
Я стараюсь не засорять чужие мозги так же , как некоторые люди засоряют мои, я стараюсь быть демократичным, снисходительным и гуманным. Я стараюсь описать свои бредовые мысли словами, что бы обезличить их. Ведь слова всегда обезличивают чувства, а значит можно надеятся, что понаписав много слов, можно уснуть спокойно и не видеть твоего лица с обратной стороны своих век.
Я люблю тебя. Хотя бы думай об этом! Хоть изредка...
Я одеваю самые добрые маски, что б защитить тебя от своих зубов, но что толку? 
Я одеваю самые добрые лица, самые незначительные... самые нелепые... 
Я опускаю лицо в ладони ирисованые голубыми линиями вен - они были бы тебе по нраву.
Я выхожу под наши серебряные дожди и растворяюсь в них... я бы хотел уткнуться лбом в твою бледную грудную клетку, украсть одно единственное касание твоих губ и умереть сразу же, не задумываясь о последствиях... потому что существовать без тебя далее было бы невозможно. Как без кислорода. 
И я неизменно думаю, как хитро поступают высшие силы, если они есть... потому что если бы был ты, мне и правда было бы уже все равно.
Но это значит, что они от меня чего-то хотят? А вот это уже глупо... что можно хотеть от существа столь бесполезного и столь безнадежно влипшево? 
Что можно хотеть от меня?
только одно касание кончиков пальцев к тебе... и я умру... потому что больше жить будет не зачам.

Предполагается, как песня, но пока далека от законченного.



По монохромному миру
Разливались бензинные пятна,
растворялись  в дожде лица,
цепенели от снега пальцы.
Мой разум уже перегружен,
Сердечный блок разлетелся.
Память в формате больно
требует перезагрузку системы.

По проводам измученных нервов
Протекает ненависть к людям.
У меня одно к тебе чувство
Бесконечная черная злоба.

По заболевшему телу
Дрожью ходил ужас,
Удалялся вирус доверия,
Форматировались чувства,
Железом ржавела кожа,
Окислялись нервные центры.
Общение азбукой морзе,
речевой механизм спелся.

По проводам измученных нервов
Протекает ненависть к людям.
У меня одна к тебе просьба,
Подари мне в висок пулю!

А белое солнышко светит
над серо черной землею.
Никому никогда нет дела
до моей и твоей боли.
Беспечное солнышко светит
прям умирающим в спину.
Ни до чего нет дела.
Я, как и все, мимо.

По проводам измученных нервов
протекает ненависть к людям.
у меня одна к тебе просьба,
ПОДАРИ МНЕ В ВИСОК ПУЛЮ!

по проводам измученных нервов
протекает ненависть с ядом.
У меня есть к тебе просьба,
похорони меня в свадебном платье.

Сидят двое и признаются друг другу в любви. Им очень грустно ибо оба знают, что наступит утро и он уйдет к той другой потому, что она особенная. А эта первая - она тоже особенная, но другая. Она - хаос, дестрой, самоубийство. А вторая - порядок, терпение, женственность. И хотя он говорит, что любит первую, идет он ко второй потому, что каждый человек тянется к порядку и очень редкие люди способны в хаосе чувствовать себя, как рыба в воде. Первая говорит дурацкими образами. Всегда - образами. Или наоборот - невыносимо прямо и грубо, что аж уши режет. Вторая просто смотрит с обожанием.
И разве можно винить первую в том, что она поддается на его любовь, хотя давно уже решила, что такая двуличная любовь ей не нужна?
И разве можно обвинять вторую в том, что она просто тупо хочет быть с ним и плевать она хотела на чувства первой?
И разве можно обвинять его, что он беспрерывно мечется между особенным хаосом, тяжелым, как тяжелый наркотик, с которого черта с два слезешь, даже если очень захочется, и между особенным порядком, который ждет его не взирая ни на что и прощает все, все, даже то что невозможно простить... а хаос не умеет прощать, даже если очень хочет. Он искренен на сто процентов, умноженных в миллиард...
И вот первая, очередной раз отталкивая любимые обнимающие ее руки, от прикосновений которых все внутри разрывается, повторяет, что это последний раз (хотя точно знает, что не последний, от чего ей еще больнее) и уходит.
Она затыкает кляпом свою женственность, вытирая обильные водопады со своего лица и идет пить с друзьями. Потому, что знает, что в трезвости ей не пережить вой своего сердца и нужно как-то заставить его замолчать хотя бы на пару часов. Она громкая. Ведет себя, как мужлан, особенно по пьяни, кричит, ругается матом, рассказывает свои сны, как обторканный нарк может рассказывать о своих галлюцинациях, и очень очень много вливает в себя алкоголя. Потому что она поставила себе цель на сегодня - умереть. Хотя бы до утра, когда похмелье тяжелой рукой вывернет ее живот наизнанку.
Наступает утро, первая знает, что он уже у второй и очистив желудок от скверны, уже опять думает, что надо как-то приглушить мысли о нем и истекающее сердце... Она не может винить вторую потому, что та тоже не просто кусок мясо, а живая чувствующая женщина, особенная для него, хотя очень хочет иногда взять вторую за светлые волосы и стереть об асфальт ее лицо. Правда чаще она хочет взять канцелярский нож и сделать шрам на своем лице, да такой шрам, что бы никогда не сошел и не зажил, что бы больше никто не покупался на ее внешность, даже он.

В конечном итоге в каждом человеческом существе есть две крайности, одна из которых тянется к порядку и свету,
а другая утопает во тьме и хаосе. Потому что это всего-лишь человеческие существа и они не способны быть "чище воды кислотных снегов"

Душа поэта требует предательств,
Как просит умирающий воды,
Как жаждет любящий объятий и лобзаний,
А мертвый теплоты и наготы.

Душа поэта тоньше парусины
И ей не пережить никак распад
На части, когда время скопит силы,
Что бы низвергнуть заплутавших в Ад.

Она напоминает извращенца,
В любой изврат ныряет с головой!
И принимает ВСЕ, не пряча сердца,
со странной радостью - прощания и боль.

Она прощает всех, кто к ней - по скотски,
Обгладывая втихаря обид
цветные леденцы и жаждет новых.
облизывая кости и хрящи,

Что ей бросает бледная реальность
своей иссушенной слепой рукой.
Душа-поэт обречена на радость,
Тем больше, чем сильнее ее боль.

И с упоением больного мазохиста
Она достанет из под ребер перевар
Всего, что облизала или сгрызла...
И сам поэт начнет писать, писать, писать...

Стихотворение написано недавно. И раз уж зашла речь о стихах, то вот вам, получите и распишитесь)
Ожидаю активной реакции.) 
 вашь Абсурд.
 
 
Сердце заходится бешеным пульсом,
Истекает неровным ритмом.
От меня и от тебя в отличии,
Сердце не умеет быть осторожным.
Оно не знает, что кофе его садит,
Не ведает, что вино не греет.
Оно все в жажде, ему все мало!
Рвется, безумное, птицей наружу -
Ему наплевать, что зима на подходе
И холод по скотски его сжимает
В жесткий корсет из кровавой стужи.
Ему наплевать, что в чужих обьятьях
Ты празднуешь нового дня рожденье...
Оно умеет прощать в отличии от меня
И оно умеет хотеть, вопреки словам,
к тебе... оно не умеет спать.
И каждая ночь, как будто в огне
Потому что сердце кипит, как чайник,
И просится выломать дверь,
Пробить в теле выход
И новым сквозным пирсингом
Украсить грудную клетку.
Я больше так не могу.
С этим чертовым сердцем
Ни поесть, ни уснуть,
Ни выдохнуть,
Ни вдохнуть.
Я Его тебе подарю.
С потрохами его забирай,
Только уйди из моей головы!
Забрав с собой свой
Игрушечный рай...
И скрип моих жил,
И этот ужасный пульс,
Унеси с собой мою жизнь
И каждый последний вдох.

Сердце неровно настроено,
В До звучат вены,
Басовым заходится воем.
Ритм - секция.
Сердце заходится
в истерике.
Сердце бьется

Светлана Лакуткина - "Я помню, падали дома"



* * *

Я помню, падали дома,

Дробя телами мостовую,

Взрывались искрами огней

И в темноту вдруг убегали,

Трамвай последний догоняя.

На вдохе звук крал тишину.

И ночь плескалась в тротуарах,

Лаская томностью своей,

Целуя голени, колени… И выше…

Выше… Грудь и губы…

И губы крыш, наверх взметнувшись,

Так жадно пили звонкий воздух,

Глотая звёзды и пространство…

А ветер клокотал в пролётах -

Безудержно захвачен страстью.

С себя предзимье сбросив, клумбы

Качали лысою причёской…

И плыли улицы в любовь!

Без поединка, без упрёка,

Навстречу новому рассвету…



Я помню, падали дома -

На искры рассыпался город…

И мы с тобою сжали руки,

Боясь разжать и потеряться

Навек…

Я помню!



* * *

Где-то скрипка до утра

Отпевала Мандельштама…

Что за странная игра -

"Мама где-то мыла раму…"



Бледный, тихий Пастернак

До утра скитался в небе…

Вихри яростных атак -

Это быль? А, может, небыль?



На смычке дрожит слеза.

Жребий брошен, как украден -

Маргаритины глаза

На обугленной тетради.



И последний вздох, как миг,

Как святое воскресенье.

Время - немощный старик

Впишет нас в своё творенье.




И печальный звон подков

Унесёт в страну покоя -

В город новых облаков,

Как в поэму без героя.
КА ВАМ?

Вот прицепилось несколько слов, фраз и не отпускает... видимо отпустит, когда выльется в должной форме, а пока так.

1. "ты меня ненавидишь?"

Я не умею,
Никогда не сумею тебя
Возненавидеть.
Так же, как полюбить.
Научи меня лучше прощать
Предателей или
пить мартини
со льдом.
Я никогда не смогу
Захотеть достаточно сильно
разбить твою душу
На сотни стеклянных звезд.
Никогда не смогу
Обрушить
На тебя свою злость.
Лучше научи меня так же, как ты
Парить по ветру
ведомым чужой рукой
И доверять каждому встречному
И тело свое и любовь.
Ты можешь такое,
А я не умею так просто,
как ты.
Не спрашивай меня, не ненавижу,
не знаю...нет.
Лучше научи
жить.

2.Лиса и капкан

Черными ночами,
Пока луна заигрывала с небом
и рожала от него оборОтней,
Пока луна молчала,
А осень высасывала души
сквозь сомкнутые веки спящих,
я обещал вернуться...
Не зная куда и к кому,
Не ведая места встречи.
Я обещал помянуть
Каждого умершего бога,
Любого сумасшедшего волка,
Что с пеной у рта,
Ошалев от погони
Попадался в железную пасть
Будней ловушки.
Но лиса добровольно идет в капкан,
Видя как ярко сверкают
Его железные зубы.
И капкан теряет способность ее предать,
Пока она знает,
что с нею будет...
Пока луна заигрывает с небом
и рожает от него оборОтней...

3.
Я разучился рожать стихи,
Песни писать и рвать струнами души.
Это пройдет, как любая простуда,
Лишь бы не сьехать с ума от тоски.
Я разучился летать из окна
Вместе со стаей закатных птиц.
Прямо с карниза и до утра
Вверх, в бесконечность!
а не вниз.

4.Озноб.

Озноб пробирал до самых костей.
Ноты липли на пальцы,
Как иней и грязь.
Ограниченность мыслей,
Давление дней,
Социофобии...
Кидаюсь в атаку!
Точнее бросаю тело свое
в огонь.
Пламенея от ярости,
злобы и боли -
В огонь!
Голубой.
Пусть горит мое тело в ознобе.
Добрый город
Громом на голову,
По головам
Электронной музыкой,
Пожизненный пост апокалипсис
в сочетании с псевдодуховностью.
Светящими неоном лампами
По коже гуляет озноб,
Разъедает глазные ткани
до самых глазниц.
Город дышит неоновым пламенем
в умерщвленной ночи.
Нескончаемо долго, болезненно пафосно
Город напялил на щит
жизнь.
Под холодным дождем самоубийц
Индевеет грустными нотами
серый асфальт.
Попробуй, дождись
Первых просветов солнца
Не сойдя с ума.

Скоро придет осень...

5. Бесноватое.

Дождь.
Абстракция лета
на корочке глаза.
Прочь,
Наваждение смерти
в любовном экстазе.
В желании выпить
Артериальную душу
из горла,
Я вижу лик смерти.
Я жажду свершения чуда.

Мой бесноватый мальчик,
Хочешь ли ты стать смелым?
Можешь ли ты быть смертным?
Решишься ли напоить меня кровью
по самое бессмертное "хватит"?
Сможешь ли ты стать отцом
Моих песен и глупых идей?
Свинцово серебряных дней
снять с моих глаз пелену?
Бесцветие из моей
вселенской любви
изжить.

6.
А после дождя нам всем станет легко.
Дышащим тварям станет дышать легко.
Любящим людям будет любить легко.
Бредящим душам бредить будет... как знать.

Кофе и крепкий чай
С сахаром и молоком.
Запахи нивзначай
тела и тлеющих норм.
Сигарета упала под стол,
Покатилась углем крича.
Я не знаю, что делать со сном?
Мне трезвость мешает спать.
Чует тело тепло
под кожей твое
навсегда.Ты и не знал,
Как это больно,
Выпускать тебя
из себя.
Под кожей моей
руки твои
навсегда.

А после дождя нам всем станет легко.
Юродивым бредить,
Поэтам - писать,
Любовникам - выть
в объятьях друг друга,
женщинам - ныть
об упущеном
навсегда.

7.зацикленное

"Человек, которого вы боитесь -
Это мальчик, которого вы любили"
Приносили цветы,
дарили
Обожающие улыбки,
Боготварили,
асоциировали с чудесами.
Но черви проникли в сознанье:
Каждый взрослеет
и все умирает.
Белое яблоко мозга
Плесенью поросло,
разрослось.
Ткани распада
Задели здоровые сны,
Разбрелись.
Рыба тоже гниет с головы,
Узоры материи
вкривь и вкось.
Как и я, гниет с головы!
Портвейном залил
и заебись.
Жирная тварь бытия
Изначально приучена
жрать.
Человек - нейрон ее мозга
с мыслью одной
на всех.
Белое яблоко разума
знает, как надо
кричать.
Нейроны возьмуться за руки
проводя сквозь себя
сальный смех.
Сказано все,
Надо уметь
умирать.
Надо уметь
умирать надо
уметь умирать
надо уметь
умирать
надо
уметь

8.
играю на нервах
не в такт и мимо нот.
Подбираю кости с земли
свои,
Брошенные мне руками
влюбленных в меня.
Обрастаю цветами,смотря
сквозь глаза дождя.
Не в такт, мимо дня...

Ничего особенного. Это просто дождь. Холодные иглообразные капли. Холодные... значит осень ближе, чем кажется. Значит она наблюдает за нами украдкой из-за каждого угла, ждет своей очереди насиловать умы поэтов и сумасшедших. Внутри клокочет детское протестующее нежелание прихода этой "противной тетки". Но как бы я ее не боялся, как бы не желал, что бы она не приходила, я люблю осень... и дождь. Холодный дождь, который, вопреки знаменитому высказыванию, может идти вечно, просто у каждого своя вечность. Кто сказал, что вечность не может уместится в какие-то жалкие десять минут, когда я стою у подъезда под дождем, и жду - идиот! - чьего-то звонка. Я прекрасно знаю, что не позвонит. Мое АльтерЭго помноженное на самого себя миллиарды раз открыто смеется надо мной. Оно не согласно с моими действиями и желаниями, оно и правда считает меня идиотом и алкоголиком и презирает меня. Но оно это я. Просто очередная игра разума под дождем.
Вечность укладывается в ограниченное пространство десяти минут, но не перестает от этого быть вечностью и десять минут превращаются в нее...
Одиночество наступает в трезвом уме, оно приходит вместе с осознанием скорого приближения осени. И это тоже игра ума. И эту игру я тоже люблю.
Своеобразный интелектуальный и моральный садомазохизм, насилие над собой посредством анализа своей боли. А после анализа она усиливается, как если бы в старой ране копашились грязные руки. И ноет, ноет... не заставишь ее замолчать. Один из моих многочисленных Я испытывает сильнейшее желание пойти и напиться чего-нибудь крепкого - в одного или с кем-нибудь это уже не имеет принципиального значения, лишь бы не думать! Другое Я подавляет его своими циничными презрительными шутками и так же испытывает сильнейшее чувство, но не желания чего-либо, а отвращения. От этого просыпается вечно-ноющее ненавидимое двумя первыми - третье Я. И еще штук десять следом за ними высказывают свое словестное или эмоциональное мнение... этот невыносимый шум в моей голове... когда же вы замолчите? Где-то в пространстве черепной коробки рождается крик, необоснованный не логический бессловестный леденящий крик. Он становится громче и громче, перекрывая вой всех моих голосов, ассимилируя их, подстраивая под себя. И он звучит заставляя жмурить от боли глаза, вцепиться рукой во что-нибудь материальное, что б не упасть, пока наконец не обрывается... как внезапно закончившаяся нитка в катушке швейной машинки.
В голове наступила тишина... лишь дождь отдается эхом... в моей голове дождь. Я дождь. Я вечен. Я вечность.
Через несколько долей вечности сквозь тишину прорывается робкое затравленное: "может все-таки пойдем?"
Дожь продолжает шуметь, и на у лице и во мне.
Пойдем. Осень уже смеется за спиной.
Ничего особенного. Просто дождь.

С радостью выслушаю любые комментарии ибо кое что мне самому не очень-то и нравится, но упорно продолжаю считать, что жизни достойны даже самые уродливые из моих выродков ибо сам я катастрофически далек от идеала.


1.
- Мой принц возлюбленный,
мой Гамлетт,
Мой вандал
на площадях моей души
обугленной,
затопленной...
разгромленной.
В припадке сна
Рассудка и сознания
Отправь меня на дыбу -
Я в отчаянье -
Казни меня любя
За все, что выпало
из розового рта
Твоей Офелии.

- Не успеваю за тобой.
Помедленней
Плыви...

- Мой милый эгоист,
В своих раздумьях
погруженный в Лету,
Но я первей тебя
на этом свете!
Мое честнейшее
Изображение меня
К тебе
И от тебя
По ряби волн
Со змеями в ногах.
Я Доказала!
Моя любовь доказана,
Как теорема,
Выверена.

- Ты издеваешься,
Мне в череп мыслями
своими
Плюешь,
Впиваешься
иглой под кожу.
Милая,
Помедленней!
Прошу...
Меня ты обожди
У врат Аида.
Я Мигом.
Лишь только завершу
Паденье в бездну
Безумной мести.

- Мой принц возлюбленный,
Мой капитан
на корабле
сердечка девечьего.
Тебя я жду
Уже которое столетие.
Тебя я вижу,
Как тогда,
Пред взглядом
тОчащим.
Но там, где я,
Тебя не может быть.
Возможно ли?
Ты заблудился
В лабиринте памяти,
Обиды или злости,
И остался там,
На полпути
Застрял.
Ко мне, мой вероломный,
Опаздал...

- Моя Офелия,
Помедленней...
Ты пред глазами
Маяком высвечиваешься
И скаждым вздохом
Дальше, чем
Хотелось бы...
Все дальше,
Ты лишь отдаляешься.
В черненом разуме
Ты - цель недостижимая,
Посмертная.
Но я
не успеваю за тобой,
Офелия,
помедленней...

2.
Подводная лодка
Закрывает в себе все люки,
Аварийные выходы,
Форточки.
Запирая в себе матросов,
Душит истекающим воздухом,
Что б не рыпались.
Подводная лодка
Опускается ниже некуда,
Подавлена толщей водною,
Сокрыта и упокоена.
Обшивка, как кожа, порвана
И больше
Ни глотка водуха
Не желает!
Ни одного матроса
Не впустит!
И конечно не выпустит.
Во чреве ее дрожь и паника,
Обреченность и труб пульсация.
Хочет лопнуть под вод давлением,
Хочет сдохнуть
так давно сдавшаяся.
А Внутри ее трубы,вентили
и сердца человечьи молятся
О возлюбленных и о детях,
Но что лодке?
За своим ржавеющим горем
Не видит
Ничего,
кроме толщи синей.
Ничего, кроме тонких проблесков
Рвущихся словно нити.
Ничего, кроме дна желаемого
И скорейшего забывания.
...
В новостях передали родственникам
О огромной мощной утопленнице.
И сочувствием облили до верху
Всех скорбящих,
родных
и помнящих.


3. РАздави
ладонью
паука - к смерти.
Душу женскую
Грешную
по определению.
Душу скотскую,
страстную,
От плоти зависимую,
Вожделеющую,
неуемную,
громкую,
Через край льющуюся.
Она долгой
Осады не выдержит.
Сама вон Из тела
Вылезет.
Сама побежит
за возлюбленным
Презрев логику,
Как прикованная.
Она долго не сможет
Без свежей
Крови.

4.
Мать Земля наблудила с Небом,
Родила Юродивую душу,
Подарила распрекрасное тело.
Уродье дышащее, отцом задушенной,
Сном придавленное,
Грозой поющее.


5.
Я - грозовое небо.
Обрушусь на каждого
Громом, а после
Настанут слезы.
Отмою ими от крови
Разгаряченный асфальт,
Сделаю мокрой
Каждую тварь.
Вымою цве
Из раздавленных птиц,
Радостных лиц,
бездомных детей.
Стервею
С каждым громоотводом
сильнее.

6.
Ощущением обреченности
Наполняя
Простывшие легкие,
Забывая тебя
На радость
Эгоистичным богам,
Беспокойное сердце ломится
Через
Хрустальные косточки
И продолжает
орать
Через слезы:
"я тебя не отдам!"

...Никому...

...никогда...


7.
Лишенный логики мир
моральных блядей
Рвет меня на куски,
Отскабливая от костей.
Последние силы души
Направлены, что бы не сдать,
Что б никого не убить,
Что бы себя узнать
В отражениях битых витрин,
Где выставлены на показ
Груды сердечных мышц
И красных заплаканных глаз.
А может обкуреных в хлам
В зеленом флэтовом дыму.
Свое мясо назад от тебя
Я никогда не приму!
Я буду скелетом пустым
Шлятся по улицам дней,
Пить "за веселый мир"
раздевший меня до костей.
Я буду честнее цветка,
Обнаженней постельных сцен.
Мою кожу себе оставь -
Сшей из нее себе дзен.

***
А ты давись своими
Дешевыми сигаретами,
Пряча грусть во всех
Возможных дождях.
Твои песни так и остались
не спетыми.
И невозможно уже
Найти виноватых.


***
Не поэзия, а словоблудие!
Вот вердикт тебе,
Низкопробная проститутка
С приставкой РОК.
Низкопробная проститутка
С печатью БРЕД
На прыщавом лбу.
Твой слезящийся взор
И кокетливый танец ресниц,
Стан костлявый, как и твои стихи.
Сплошное уродство,
Свистопляска, забор из неровных слов.
Ни "до", ни "после",
сплошное "но".
А ты еще и стоишь
На ногах
Похожих на зубочистки
И не падаешь ниц,
Как должна,
Непрогибная.
И вердикт тебе вынесен,
Словоблудица!


***
Моя некрофилия,
Моя душа,
Мертвая абстракция детства.
Предположи,
Угадай,
Почему я не жажду мести.
Мое вечное лето
Идет ко дну,
Пляшет в яркой агонии.
Ползут трещины
По лицу
Змеиными норами.

И не спрашивай,
От чего я не хочу
Оставаться здесь.
Я больше не смогу
стать моложе или старше,
Чем я есть.


***- Куб счастья и пузырь боли - 1.

Мальчик с серебряным взглядом,
Похожим
На рыбью кожу,
Отмерь мне куб счастья
И стеклянный пузырь боли.
Дай мне на сдачу
Вечности,
Ломтиками нарезанной
Тонкими.
Я буду курить радость
Прям из твоих рук
И ты станешь драконом,
Дышащим ядом
в мой распростертый рот.
А потом будет сладкое разложение
Самыми страстными формами.
Забери же себе
Остатки моей красоты
И мою агонию.
Я больше не буду юной,
Ни умом, ни телом невинной.
И я не смогу стать старше
Потому что это предел.
Дальше только тяжелый рок,
Самокопание
В стенах своего тела,
Самозамыкание
В веру и может даже в любовь...
И вечность в причудливых формах
привычно убийственна...

***
На удачу.
Бежишь за душой - не догонишь.
Это значит,
Что Город пустил в тебя корни.
А на здачу
От трех топоров - конфетка,
Желтый фантик,
Злейшая пародия детства.
Не уедешь,
Притяжение к небу все меньше,
Будто ветошь
В нагромождениях времени.
На удачу.
Беги за автобусом - остановится.
Это значит,
Что город пустил в тебя корни.
Твоя вечность
Расфасуется по граммам в пакетики,
Распродасться
Нарко- и алко- торговцами.
Терпким шаком
За кобылицей стареющий.
Это значит,
Что город пустил в тебя корни.


*** Куб счастья и пузырь боли -2

Мальчик с серебряным взглядом,
похожим
на рыбью кожу,
Отмерь мне килограмм яда,
Куб счастья
И пузырь боли
головной
Утренней.
Что бы утро
Отформатировало мое "вчера"
И удалило всякие глупости
С разума дна.
Что бы счАстливо вспоминать
Никакого тебя
В своем времени.
Мы с тобой
В разных столицах похоти,
По разные стороны
Года и Города,
По разные стороны
Знаний и бешенства.
Когда ты кончаешь,
Я истекаю кровью.
Когда я придавлен мраком,
Тебя освещает полденьИ вены мои ползут
Из гиблого тела
К тебе, не зная куда
и зачем.
Я снова блюю костями
Своими, себя нисторгая
в свежевырытые могилы,
В асфальт.
Сверх сексуальная дива
Страсти моего быка,
что внутри меня
почву копытами роет.
По жилам стружка
Гитарного нойза,
Скрима и электронных снов.
Дай мне лекарство
От себя и своих основ.


***
Забери меня из этого города.
Я умру здесь
В истерической паранойе.
Я загнусь здесь
От кофеина или алкоголизма
бескрылой облезлой птицей.

Забери меня из этого города.
Я вверяю
Свой скелет в твои руки тонкие.
Я бросаю
Все свое недосказанное
В твои пальцы лакомые.

Разбери мой скелет на эстетику.
череп мой
Хотя бы под пепельницу,
Косточки -
Хотя бы на фенечки!
Хоть на что -нибудь,
Хоть куда-нибудь
Забери меня.

Из этого города
Облезлого, как его голуби.
Злого, как его деточки.
До невозможности
бесконечного...

Свергнутая богиня.
Автор - Анхель Абсурд



Она примет любовь любого,

Но сама влюблена в небо

И она останется верной

Вечному и неживому.

.

Она никому не верит

И слова для нее - ветер,

Бьющий в лицо пылью.

Она себе не изменит.

.

Она примет любовь любого,

Подношенья, цветы, слезы,

Но для горячего тела

Останется все ж холодной.

.

Она будет платить дважды,

А может и еще больше

От того, что ее важность

Бьет земле по живому.

.

Для нее будут сохнуть реки,

Из-за нее - разгораться войны,

А она - смеяться сквозь слезы,

Радуясь детскому смеху.

.

Исходится плачем небо,

Смотря на нее свыше.

Оно бы вернуло ей крылья!

Если бы она попросила.

.

Но она никогда не попросит,

Она знает цену отказа.

И сполна себя искупая,

Она примет свое стоя.

.

Она так по нему скучает!

Как вобщем скучать не можно...

И она никому не ответит,

Но примет любовь любого.