Откройте свой Мир!

Однажды сын спросил меня: - А кто такой шаман?
Тут во дворе сказали мне, что это всё обман!
И тут неловко стало мне, а как я объясню?
Сказать, что вырастешь – поймёшь, обидно самому.

Но я вдруг вспомнил, что шаман с Природою един.
Есть Дух-Помощник у него, над ним он господин.
Ты думаешь, шаман лишь тот, кто пляшет у костра?
Не буду спорить, это так, но это не всегда.

Само присутствие его меняет всё вокруг.
Танцуя с бубном у костра, он замыкает круг.
Ведь мир, в котором мы живём, на части разделён,
И лишь дыханием Творца он одухотворён.

Всё движется, меняется, на месте не стоит
И Зло с Добром сражается, и противостоит.
А вместе с изменениями меняемся и мы,
Но эти измененья не проходят без борьбы.

Чтоб в этой битве победить, нужно быть очень сильным,
Но вот обычный человек, здесь выглядит бессильным.
Силу свою шаман берёт от Духов своих предков
А вместе с Силой получет Знания нередко.

Причины горестей и бед, царящих на Земле,
Шаман обычно постигает лёжа на бересте.
Он опускается порой под Землю, то летает на Небеса
И Духи Предков через него свершают чудеса.

Шаманы знают, всё вокруг способно говорить,
Они меж Небом и Землёй связующая нить.
Я знаю, что всегда найдутся те, кто скажет: - Возразим!
Но я отвечу: - Просто мы о разном говорим.

Природа бережно хранит от посторонних глаз
Всё то, что делает её могущественнее нас.
И только тот способен с ней найти общий язык,
Кто с ней на равных говорит, не вешая ярлык.

/Сергей Зайцев/

Это живое импровизированное созвучие, сразу после окончания обучающего семинара "Горловое пение".

Исполнители: Иван Панов - горловое пение (стиль каргыраа), эл.гитара;
Александра Бутаева - женское горловое пение (стиль хоомей);
Владимир Иткин - бубен.

Любимое занятие у жительницы Яи — звенеть ручьем, журчать водопадом, реветь зверем, греметь громом и шуметь ветром.

Чем город был плох?
– Александра, вы человек талантливый и многогранный — из
семьи художников, в Новосибирске преподавали живопись, занимались
дизайном, полиграфией, рекламой. Как же так вышло, что, занявшись
однажды горловым пением, решили вдруг бросить город, профессию и
приехать в Яю?

– Я из семьи профессиональных художников, можно сказать, что в
седьмом поколении. У меня художественно-педагогическое образование.
Преподавала живопись, рисунок, композицию, занималась художественной
росписью интерьеров, наружной рекламой. Все это было только работой. Но
для души нужно было что‑то другое. Постоянно искала себя. В 2002‑м
случайно попала на семинар к известному в Сибири мастеру горлового пения
Владимиру Трусову и поняла, что это именно то, что искала. Планировала
уехать из города, например на Алтай, чтобы жить на природе и
практиковаться. Перед прошлой городской жизнью у меня не было больших
обязательств, которые бы этому помешали. Но, приехав однажды в Яю,
поняла, что мне только здесь будет хорошо. Из большого города сбежала,
поняв, что нечего там больше делать, жизнь там суетлива и неинтересна.
Здесь же — свободная, счастливая, и я могу сколько угодно
совершенствоваться в горловом пении. А о других сторонах нынешней жизни
не хочется задумываться.

– Но, променяв городскую квартиру на старый барак с удобствами на улице, вы обрекли себя на менее комфортную жизнь…

– Это меня нисколько не беспокоит. Если бы даже одна оказалась в
лесу, то в первую очередь развела бы костер и начала петь. Больше мне
ничего не нужно. Пела бы день — два, а потом ко мне обязательно подошел
бы какой‑то человек, который нужен мне, а я ему. Таков теперь мой
жизненный принцип.

Звуки лечат?
– Насколько мне известно, горловым пением занимаются чаще
тюркские народы — у них и физиология особенная для этого. С чего это вы,
зрелая русская женщина, вдруг решили, что тоже способны освоить технику
горлового пения?

– Я шесть лет провожу обуча­ющие семинары горлового пения по России. И
перед моими глазами прошли сотни людей. Поэтому я знаю, что, не имея
таланта, физиологических предрасположенностей, практически любой
человек, неважно, какой он национальности, способен освоить технику
горлового пения и достичь в этом успехов. Для меня это, прежде всего,
конечно, творчество, которое можно совершенствовать до бесконечности, но
я его рассматриваю шире. Это еще и способ самопознания и исцеления.

– Получается, что теми не­обычными звуками, которые вы издаете, можно даже исцелиться?

– Физиологически это действует так: вибрация усиливает
кровообращение. Каждый орган нашего тела имеет свою собственную частоту
вибрации. Если орган заболевает, нарушается частота его вибрации, он
начинает диссонировать со всем организмом. А с помощью той вибрации,
которая восстанавливается при горловом пении, частота вибрации больного
органа тоже начинает приходить в норму и происходит исцеление. Это мной
лично доказано. Горловым пением так вылечила себе язву желудка. Грипп
или ОРВИ у моих слушателей проходят после первого занятия. Помню, как
молодой человек исцелился после нескольких занятий от хронического
гайморита, хотя пришел ко мне не лечиться, а из интереса к горловому
пению.

– Неужели такой важной может быть сила звука, который мы произносим?

– Если человек ударит ногу, то он обязательно вскрикнет. И ему
становится легче. Если бы он сдержал этот крик, то боль начала бы его
разрывать изнутри. Если бы больные люди, которые лежат и стонут потому,
что стонами хоть немного, но облегчают боль, еще и знали, как им надо
правильно стонать, то они бы нужными вибрациями, издаваемыми горловыми
звуками, могли бы себя вылечить. Для этого есть разные техники горлового
пения, я их постоянно изучаю, экспериментирую. Пытаюсь опробовать на
себе, потому что тоже имею болезни, от которых хотелось бы излечиться.

Пробуждает память
– А как рождаются те странные звуки, которые вы называете пением?

– Горловое пение — это свист или еще какой‑то звук, непохожий на
человеческий. Это обер­тон, который невозможно издать голосовыми
связками. Звуки издаются резонаторами тела. В это время работают грудная
полость, носовые и гортанные резонаторы, голова, скулы, другие органы.
Когда идет развитие резонаторов, то голосовые связки остаются
свободными. Поэтому и горло не охрипнет, не устанет. Можно хоть сутками
звучать, как я сейчас и делаю.

– А правда, что горловым пением в последнее время увлекся почти весь мир?

– Интерес к горловому пению стал большой. Не только в России, но и в
Европе таким пением увлеклись. К примеру, меня приглашают сейчас в
Германию, говорят, что немцам очень интересно познакомиться с моими
методиками.

– До того как увлеклись горловым пением, вы, наверное, раньше занимались традиционным вокальным исполнением каких‑то песен?

– Мне всегда казалось, что я плохо пою, поэтому стеснялась своих
вокальных способностей. Разве что с друзьями за столом под рюмочку
иногда осмеливалась подпевать. Теперь же из меня буквально прет такая
мощная энергетика, что звучать мне хочется постоянно. И никто меня здесь
не остановит. Нисколько этого не стесняюсь и не устаю.

Наша справка
Горловое пение — техника пения с необычной артикуляцией в глотке или
гортани, характерная для традиционной музыки народов Сибири, Монголии,
Тибета и некоторых других народов мира. Обычно горловое пение состоит из
основного тона — низкочастотного «жужжания» и верхнего голоса, который
движется по тонам натурального звукоряда.

Источник: http://www.kuzbass.aif.ru/c...

На его бубнах сами собой проявлялись рисунки, а издаваемые ими звуки
шаманы слышали за несколько сотен верст.

До выхода на пенсию бывший школьный учитель, уроженец Агинского бурятского
округа Дамба-Нима Цырендаши и не помышлял, что на старости лет станет
непревзойденным мастером по изготовлению шаманских бубен.
И уж тем более не знал, что предки его, представители древнего рода, еще
со времен Чингисхана были посвященными мастерами, создававшими тонкие
обрядовые вещи. Оборвавшуюся много лет назад связь поколений восстановил
известный в Бурятии шаман.
- Однажды ко мне пришел незнакомый мужчина, представился шаманом и
сказал, что я должен делать бубны, потому что мои предки были большими
мастерами. Я удивился, сказав, что сроду не делал бубны. Шаман ответил:
“Научу!”.

С тех пор минуло более десяти лет, а инструментами, изготовленными
Дамба-Нимой Цырендаши, пользуются наиболее именитые шаманы. 85-летний
мастер, давно сделавший свой последний, 48-й, бубен, стал учителем -
обучает искусству своего сына и внука.
— Изготовление бубен - это целый ритуал, отступать от которого нельзя, -
рассказывает Дамба-Нима Цырендаши.
- И делаются они исключительно по заказу шамана, а не просто так - на запас.
Не просят - не делает. А потребуется кому, идут в березняк вместе - шаман,
возжелавший бубен, мастер и человек, который будет рубить дерево.
Я ищу нужную мне березу недалеко от Иволгинского дацана, где течет речка.
По обоим ее берегам - березняки.

У каждой местности есть свой хозяин, у которого шаман просит разрешение
на рубку дерева. Выбирает же нужную березку мастер. Он идет по лесу,
ищет такую, у которой с одного корня растет по два-три ствола. Поскольку
таких не много, бродить приходится долго.
— На березу я не могу указывать пальцем. Заранее договариваюсь с
рубщиком, что нужное мне дерево я обойду вокруг трижды, а рубить нужно
тот ствол, напротив которого остановлюсь. С него берется примерно два
метра, а также сучья с кроны, необходимые для изготовления колотуши и
прочих, нужных шаману приспособлений.

Когда дровосек сделает свое дело, наступает черед шамана. Он готовит
подношение своему онгону, хозяину, укладывая пищу в первый ряд, затем -
духу местности. На земле появляется второй ряд из молока, водки,
зеленого чая… И, наконец, третий ряд с подношением самому мастеру. Затем
шаман начинает петь молитву, непременно богатым языком, преподнося
угощения онгону и владыке леса.
— Творю молитву и я, - продолжает Дамба-Нима Цырендаши. - Брызгаю,
раскидываю крошки и говорю спасибо за березку, которую взял во благо
людей, произнося различные пожелания владыке местности. Пусть ваш лес
умножится, как хлеб на пашне, пусть растут цветы, а на деревьях поют
птицы…

Срубленный ствол буднично грузится на машину и увозится в мастерскую.
В мастерской, куда почти каждому закрыт доступ (особенно - женщинам), -
свой ритуал, внешне, впрочем, кажущийся обычными столярными работами.
— На циркулярке разрезаю ствол на несколько продольных пластин, из
которых хороших, годных для овода, бывает, как правило, две-три. Самая
лучшая идет на изготовление бубна заказчику. Остальные выпрашиваю у
шамана в обмен на какую-нибудь ценность. Вдруг придет бедный шаман, у
которого нет возможности самому сходить в лес, наняв машину и рубщика.
Пластинку следует обстругать, добившись нужной толщины и веса, а потом варить
 для придания гибкости.
— В старые времена мастерам приходилось сложнее. Грели пластину над
огнем, чтобы согнуть в обруч. Это долго. Встречаются такие бубны,
которые хранят многочисленные рубцы. Значит, слой дерева надрезали, гася
сопротивление, постепенно добиваясь нужного изгиба. Нам много проще.

В мастерской у Дамба-Нимы Цырендаши двухметровая стальная труба,
запаянная с одного конца. Туда-то и помещается пластина для варки, но
опять же не на бытовой плите, а в самой что ни на есть настоящей
кузнице.
— Температура высокая, вода бурлит и важно уловить момент, когда
пластина относительно легко согнется в овод на специальном
приспособлении - огибало.

Иногда ломается. Но старый мастер говорит, что лопнувшая пластина
означает, что с шаманом что-то не так: “Может вредный, может еще что…”.
Кожа для бубна тоже нужна не какая попало, а исключительно та, на какую укажет
онгон шамана.
— Либо черной козы, либо белой, либо коровы. Одному моему заказчику его
владыка повелел использовать шкуру быка-производителя. Кое-как нашли
такую!..

Кожа быка-производителя оказалась очень толстой, как подошва зимнего
сапога, смеется мастер Дамба-Нима Цырендаши. Такая, высохнув, наверняка
вывернет или даже сломает овод. Вырезав круг, долго думал, как сделать
ее тонкой, пока не додумался. А на дворе - крещенские морозы. Мастер
натянул круг на ровную поверхность и вынес на улицу - стынуть. И там же
на улице твердую как сталь кожу принялся тесать рубанком, лезвия
которого загодя наточил до остроты бритвы. Несколько взмахов и кожа в
результате трения начинает греться, таять, а лезвия - вязнуть.
— Иду чай пить, снова выхожу. И так - целую неделю, пока кожа после
такой обработки не стала тонкой, гладкой и прозрачной на просвет.
Бубен тот получился хорошим, с исключительным звуком.
Но история его на этом не закончилась.
— Шаман сказал мне: нарисуйте гору, на которой я совершаю камлание. Он
мой земляк и бывший ученик, знает меня, я знаю его. И, конечно же,
понял, какую именно гору он имеет в виду. Что ж, говорю, нарисую на
вашей бычьей шкуре…
 
Но проходит время, мастер к бубну не возвращается. То одно, то другое
мешает - некогда! Шаман пришел раз, пришел два. Снова ушел. Однажды
заглянул прямо в мастерскую, куда ему путь не заказан - посмотреть,
достаточно ли хорошо высох бубен.
— Он выходит из мастерской радостный, довольный. Говорит странные слова,
что, дескать, я его разыгрываю, а рисунок получился очень хорошим.

Мастер присмотрелся. На коже и в самом деле было отчетливо видно
детально “прописанное” неизвестной рукой изображение той самой горы с
тянущимися к краям бубна отрогами. Над горой сгустились тучи, рядом, на
горе, виднелось словно тонированное масляной краской пятнышко, озаренное
будто бы светом сумеречного костра - место для камлания!
Гора действительно была как нарисованная гениальным художником.
— Я не рисовал, говорю шаману. Он не верит мне и тычет пальцем в место
для камлания, мол, вот же отчетливо видна масляная краска! Потри и
убедись, что никакой краски нет, отвечаю ему…
Случилось чудо, которое не смогли объяснить даже старый мастер и шаман.
Естественное проявление тонов высохшей кожи сложилось в рисунок реально
существующей горы, изображение которой шаман-заказчик так хотел видеть
на своем бубне.
— Не иначе онгон помог, - заключает мастер и добавляет: - Когда мне
необходимы услуги шаманов, хожу к тем, у которых на бубнах проявляются
рисунки. Они - настоящие шаманы.
     А Дамба-Нима Цырендаши - настоящий мастер. Рисунки проявлялись еще
несколько раз - то в виде простенькой фигуры человека, то - парящего в
облаках шамана, облаченного в национальный длиннополый халат. В его
руках бубен и калатуш.

Однажды в дом мастера постучалась женщина. В старой поношенной одежде,
стоптанных башмаках, как будто шла пешком из далекого далека. Уставшая, в
глазах - отблески долгих страданий.
— Мне ее сразу жалко стало. Спрашиваю, кто такая? Откуда? Ответила, что
шаманка с острова Ольхон, пришла заказать бубен, который ей нужен, чтобы
излечить себя от странной и выматывающей болезни.
Но ни денег, ни родственников в Улан-Удэ у женщины не было. Вот когда
пригодилась выпрошенная у предыдущего шамана березовая пластина.
— Я согласился сделать ей бубен. Она спросила, когда можно будет за ним
приехать, сказал, что ответить на этот вопрос не могу. Может через
полмесяца, а может и через 20 дней. Какие шаманы - такие и сроки.

И вдруг в Дамбу-Ниму Цырендаши будто кто-то вложил готовый ответ. Рот,
открывшись сам собой, произнес: “Когда твой бубен будет готов, я выйду
после заката солнца на крыльцо и ударю в него. Если ты шаманка, то
услышишь…”.

Бубен получился хорошим, женским, легким и всего за десять дней, значит,
женщина оказалась хорошим человеком, вспоминает мастер. Как и было
уговорено, в сумрак, лишь только солнце окончательно утонуло за
горизонтом, он вышел на крыльцо и несколько раз ударил в бубен.

Женщина с Ольхона появилась на пороге дома мастера Дамбы-Нимы Цырендаши
через два дня…
    
Молодой шаман спросил у мастера: сколько стоит его бубен. Мастер
ответил: один баран или в денежном эквиваленте. Исстари так повелось -
один баран за один бубен, ни больше, ни меньше. Гость прикинул, сколько
это будет в рублях, и сказал, что для него это неподъемная ноша.
— История эта похожа на притчу, — рассказывает мастер Дамба-Нима Цырендаши.
 - Но она реальна.

Человек ушел, чтобы появиться вновь через два года - с повинной. Поиски
легкой дороги привели его в один из улан-удэнских театров, где работал
его хороший приятель: “Нужен бубен? Да без проблем!”. И подарил молодому
шаману бутафорский инструмент.

Прежде чем шаман сможет использовать бубен по его прямому назначению,
тот должен пройти специальный обряд. Иначе нельзя. Обряд этот особый, с
обязательным наличием богатого угощения (разделанного и приготовленного
барана), приглашением родственников и учителя-шамана, который и должен
“посвящать” бубен на благие дела.

Как только старый шаман взял в руки бутафорский бубен, для него и правда
открылась. Шаман изменился в лице, разгневался и с силой швырнул
театральный инструмент далеко в сгущающиеся сумерки: “Ты кого хотел
обмануть? - кричал шаман. - Меня?.. Своего онгона?”.
— Скупой платит дважды, а легкие дороги приводят в никуда, - завершил
свой рассказ мастер Дамба-Нима Цырендаши. - Бубен-то бубен, но сделанный
не так он может принести неприятности, если не сказать больше.

Настоящие бубны могут делать только посвященные мастера, коих никогда не
может быть много.

 

Пошёл юноша в тайгу. Шёл, шёл по горам, по ложбинам, бурные речки
вброд переходил, зашёл в самое сердце тайги да притомился, лёг, уснул.
Во
сне слышит чудно: будто камни с гор высоких катятся, но не так, будто
реки бурлят, но не так, будто птицы перекликаются, но не так, будто
звери переговариваются, но не так. Видит во сне: то Хан Алтай о своей
Земле поет.
Радостно и легко стало юноше, смеялся он во сне
счастливо и решил, что останется в тайге до тех пор, пока не научится
этому голосу.
Проснулся юноша и испросил голос у Хана Алтая: чтобы
петь ему так, будто камни с гор высоких катятся, будто реки бурлят,
будто птицы перекликаются, будто звери переговариваются.
И сказал Хан Алтай:
"Дам
тебе я этот дар, чтобы ты мог обращаться к Детям Земли с любовью
голосом, как эхо в горах, и к Земле с любовью голосом, как птицы и
звери, и чтобы голос этот вел тебя к свету и чистоте - к Источнику".
Согласился
юноша. Хан Алтай прислонил свой топшур к кедру, юноша взял его, начал
играть и петь голосом, будто камни с гор высоких катятся, будто реки
бурлят, будто птицы перекликаются, будто звери переговариваются. С этим
вернулся он в свой родной аил и научил всех. "

Жил
в тундре Шаман. Людей лечил – в бубен стучал. Знатный Бубен у Шамана,
из моржовой шкуры – особенный! Из поколения в поколение передавался.
Один только Шаман его поднять мог. Как застучит в Бубен Шаман – так все
злые духи прочь разлетаются. Только не хотел Шаман в стойбище жить –
дураки, говорит, учиться не хотят. Уважали люди Шамана, а никто в
ученики к нему не шел. Больно уж суров был Шаман. Так и жил сам по себе в
своей яранге.

А ещё в тундре Росомаха жила. Шустрая такая,
охотилась на всякого зверя и птицу, и равных ей в охоте не было. У
Росомах вообще стойбища нет, и яранги тоже нет – в скалах живут. Бегала
как-то Росомаха по тундре, да и набрела на ярангу Шамана. Бубен увидала.

Ой, как ей Бубен понравился. И Шаман понравился. А больше всего понравилось – что больные от Шамана здоровыми уходят.

Подошла к Шаману Росомаха да и говорит:
- Умный ты, Шаман, людям помогаешь, а зверей в тундре почему не лечишь?
-
Я те что, доктор Айболит что ли? – Шаман отвечает. Грамотный однако. – И
на людей-то времени не хватает. Учеников нет, кому свои знания передам,
кто в Бубен стучать будет, когда я в Небесную Ярангу уйду? Вымрут,
дураки, как есть вымрут - всех злые духи заедят. Ты, Росомаха, хоть и
глупые вопросы задаешь – а в глазах интерес есть. Что, Бубен нравится?
-
Ага, - Росомаха отвечает, - а пуще всего нравится, что как ты в Бубен
ударишь – сразу в Тундре весело становится, и больные от тебя вприпрыжку
убегают, совсем здоровехоньки.
- Ну, Росомаха, пошли ко мне в ученики однако. Дело нехитрое – в Бубен стучать. Научу.

Стала
Росомаха возле шаманской яранги жить. На охоту сбегает, дичи принесет –
и себе, и Шаману. А Шаман её за это обучал. Только не больно дело
ладилось. Сильный зверь Росомаха, а человечьей силы в лапах нет. Не
поднять Росомахе Бубен, и колотушку Шаманову не поднять. Шибко ругался
на неё Шаман:
- Эх и бестолковая ты зверь, Росомаха! Все бы тебе на
охоту бегать да дичь ловить! Ну, смотри: берешь Бубен в левую лапу,
колотушку – в правую и стучи!
- Бум-бум, - Бубен громыхает, - Ныу-ныу-тындырбай, - Шаман Волшебную песню поет. Красота!
Да куда Росомахе бубен в лапу взять! Подкатит его, привалит возле яранги и прыг-прыг, сама вместо колотушки на Бубен прыгает.
- Шмяк-шмяк, - Бубен шуршит, - кабы не шкура, так вся б в синяках была Росомаха.

Лопнуло терпение у Шамана:
- Кыш в тундру, животная безмозглая! Не было у меня ученика – да и такой ученик одно расстройство.
Взял Росомаху за шкирку, да в тундру и выбросил.

Идет по тундре Росомаха, совсем печальная.
- Эх, говорит, не вышло из меня Шамана. Видно, совсем я глупая и бестолковая.
Долго
шла Росомаха, потом по сторонам смотреть начала. Видит – солнце над
тундрой, мыши в траве шныряют, куропатки порхают, цветы цветут, морошка с
голубикой поспевают. Хорошо! Обрадовалась Росомаха, да и придумала:
- А я свой Бубен сделаю! Себе по росту и под стать! А там посмотрим ещё, у кого Бубен волшебнее!!!
Недолго
думая, сломала полярную березу – в самый раз кривую, в кольцо ее
свернула, натянула на нее песцовую шкуру (с песцом маленько по дороге
повздорила, как трофей – шкура Росомахе досталась). Колотушку из
оленьего рога соорудила, как раз себе по росту. Ударила Росомаха в Бубен
– и зазвучал Бубен, не как у Шамана – Бум-бум, а по-своему: Бам-брям,
потому что Росомаха на Бубен ещё и брямки подвесила – мелкие косточки и
сухие деревяшки звонкие.
Обрадовалась Росомаха, подхватила свой Бубен – и ну стучать да песню петь:
- Как по тундре я иду – БАМ-брям- БАМ- брям
Распеваю на ходу – БАМ-брям- БАМ- брям
Снег тает, шмель летает – мигом тундра расцветает!
Смотрит Росомаха – расцвела тундра невиданными цветами, насекомые над ними летают, жужжат, весело!
Повстречался
Росомахе хромой Волк, спела Росомаха свою Волшебную песню, в Бубен
постучала – побежал Волк на всех четырех ногах, радостный.
Повстречалась Чернобурая Лиса со сломанным хвостом – от песни Росомахиной мигом у неё хвост вылечился.
Так шла Росомаха к своим скалам, ве