Откройте свой Мир!

Всё легко и просто.
На последнее слово или выражение в этом обсуждении, добавляем свою ассоциацию.
И так друг за другом, всем удачи:)

Любовь!

И СКАЗАЛ ГОСПОДЬ! ЛЮБИ ЖЕНУ СВОЮ, НО ИЗМЕНЯЙ ЕЙ, ИБО ТОЛЬКО ТОГДА СМОЖЕШЬ ПО ДОСТОИНСТВУ ОЦЕНИТЬ ЕЁ ЧИСТОТУ ПРЕЛЕСТЬ И       ДОБРОДЕТЕЛЬ, НО НЕ ЗАБУДЬ О КОНСПИРАЦИИ НЕ СТОИТ ОГОРЧАТЬ ЖЕНЩИНУ ПО ПУСТЯКАМ. (Из речи сына божьего на ТАЙНЕЙ ВЕЧЕРЕ 20 АПРЕЛЯ 33 Г)

Очень часто задаюсь вопросом, что же означает в нынешнее время и какой
смысл за собой несет слово «отдыхать» для других людей? Ознакомившись с
социологическими исследованиями, пришел к выводу, что для многих людей
между словами «отдыхать» и «пить» стоит знак равенства.

Одной из
проблем являются праздники и национальные традиции, что приводит к
массовым запоям. С другой стороны, проблема лежит в окружении, в
привычках, ведь даже школьник после якобы напряженного(!) учебного дня
считает правильным решением выпить бутылочку пива, чтобы снять с себя
воображаемую усталость. А о взрослых вообще можно дискуссировать
бесконечно…

В данном обсуждении давайте попробуем раскрыть темы отдыха для человека и влияние алкоголизма.
_________________________________________________________________________________

"Можно отказаться от первой рюмки, но не от второй." (Карл Бёрне)

"Какое бедствие может сравниться со страстью к вину?" (Эдгар По)

"Знаете ли, что пьет этот человек из стакана, дрожащем в его трясущейся от пьянства руке?
Он пьет слезы, кровь, жизнь своей жены и своих детей." (Фелисите Ламенне)

"Алкоголь
помогает парламенту решать в одиннадцать часов вечера такие дела, каких
ни один человек в здравом уме не смог бы разрешить и в одиннадцать
утра." (Джордж Шоу)

Правила игры:
Пишим ответ, поцеловали бы вы человека, который последним оставил комментарий!?

Пишите. Жду)))

В этой новости все прекрасно. Федерация спортивного пельменинга! Просто ох%еть!!!

 
МУДРЕЦ и ГОРШОК
 
пришёл к Ходже один мужик  и попросил Ходжу:
«а ну-ка Истину скажи!»  «а вот и не скажу!» -
промолвил Насреддин в ответ...  «Мудрец, но - почему?»
«а потому, что - толку нет...  и пояснил ему:
представь, что Истина - вода,  а человек - горшок...
Один - вверх дном стоит всегда,  пусть даже он глубок,
но не нальёшь в него воды...  Другой горшок - с дырой,
и вновь напрасны все труды,  льёшь-льёшь, а всё - пустой...
и наконец, есть Третий вид:  он не стоит вверх дном,
он всем и каждому открыт,  и дырок нету в нём,
в таком горшке полно всего -  от мёда до говна,
и если воду влить в него -  
испортится она»
 
НАШ САМОЛЁТ
 
мудрец, малец и патриот  летели на борту...
«ну, всё, пипец!» - сказал пилот  и выпрыгнул из ТУ...
увы, но мир несправедлив,  реальность такова,
что, если пассажира - три,  то парашюта - два!
«что делать?  кто добро возьмёт?» -  задумались друзья:
мудрец, малец...  А патриот  воскликнул гордо:  «Я!
Я нужен Родине своей,  в отличие от вас!»
и парашют схватил скорей,  и крысой скрылся с глаз...
«ну, что же - вымолвил мудрец -  немало я пожил,
бери-ка парашют, малец,  живи и не тужи»
«и ты бери, ведь их же - два! -  малец ему сказал, -
поскольку патриот-болван  
рюкзак мой  в спешке  взял!»
 
 
 
 ...............................................
 © Copyright: Антип Ушкин              
 

Александр Иванович перешагнул порог квартиры, повесил на
вешалку плащ и только тогда снял с переносицы датчик, показывающий, какой объем
воздуха он потребил за время передвижения по Москве. Налог на воздух в России
стали взимать уже давно, пять лет назад. Мотивировали тем, что на эти средства
установят очистные сооружения. Александр Иванович снял шагомер — небольшие
ножные кандалы, соединённые тонкой цепочкой, тоже снабжённой датчиком – за
передвижение по улицам также брали налог, который, по уверениям чиновников,
тратился на ремонт тротуаров.

Прошёл в комнату. Тёща, как обычно в это время, смотрела передачу «Новости
Мавзолея», которые давали населению ощущение вечного покоя. На экране вокруг
ленинского гроба расхаживал комментатор и вещал про стабильность во всех
сферах. Жена варила макароны. Сын играл с рыжим котом, который ловил бумажный
бантик.

— Саша, ты заплатил налог на кота? — Строго поинтересовалась тёща.

— Забыл.

— Опять! Как же так?

— Мама, Вы бы болтали поменьше, — зло заметил Александр Иванович. — Из-за Вас
налог за разговор растёт. То ли дело папа.

Тесть кивнул и прожестикулировал что-то, пользуясь азбукой глухонемых. А потом
отстучал тростью фразу азбукой Морзе.

— Старый матерщинник, — подумал Александр Иванович.

Налог на разговоры ввели, чтобы граждане не тратили время на обсуждение реформ,
вместо работы.

Вся квартира среднестатистического россиянина теперь мигала огоньками датчиков,
фиксирующих речь, движения, траты услуг ЖКХ. Их поставляла государству семья
олигархов Вротимгерб — друзья Того, Кого Нельзя Называть.

Александр Иванович зашёл в ванную. С отвращением бросил взгляд на мыльную воду
в ванне, где уже помылась вся семья — налог на воду был слишком высок.

На унитазе тикал датчик налога на естественные отправления.

После макарон с кислым кетчупом «Седьмое ноября» Александр Иванович с женой
отправились в спальню. На кровати мигал датчик, который подсчитывал время,
потраченное на сон и соитие. Полноценный секс стоил дороже, поэтому многие
граждане перешли на самоудовлетворение, которое датчик пока определять не мог.
Сексом в других комнатах заниматься было нельзя — повсюду стояли ещё и
видеокамеры.

Александр Иванович то и дело косился на датчик, потом нервно сказал:

— Я не могу в такой обстановке! Уж лучше, как в прошлый раз, на свалке. Там не
следят.

— Летом мы бы могли поехать за город, — вздохнула жена. — Я же говорю: лучше
купить дом в деревне! Вырыть колодец, топить печь дровами. Насколько дешевле! И
шагомерами там не пользуются, потому что тротуаров нет.

– А где работать? — Александр Иванович откинулся на подушку и закрыл глаза. —
Там почти все деньги уходят на налог за жильё. Люди хлеб с лебедой пекут.

— В наши магазины стали завозить ржаной с ягелем — «Магаданский» называется. И
с еловой хвоей — «Соловецкий». Пишут, в нём витаминов много. Горький… — Жена
обняла мужа. — Саша, может быть, нам на акцию пойти, оппозиционную? «Час без
кандалов».

— Чтобы сняли с работы? — Буркнул муж. — Либералам-то Госдеп платит…

— Устройся в Госдеп, — оживилась жена. — Теперь разрешают официально оппозицией
работать, чтобы другие страны видели — у нас демократия.

— А ты знаешь, какой договор с ними заключают? «Согласен подвергнуться
дисциплинарному наказанию в любое время в любом месте от любого патриота
России».

В дверь позвонили. Александр Иванович и его жена вскочили и стали поспешно
одеваться. Оба побледнели, у жены тряслись руки, у мужа дёргалось веко.

Россияне жили в постоянном страхе, поскольку все писали друг на друга доносы. В
своём гражданском рвении они даже утомили спецслужбы, которые ввели норму: не
более одного доноса в месяц с человека.

— Саша, давай не будем открывать, — умоляюще прошептала жена.

Но тёща, исполнительная женщина советской закалки, уже распахнула дверь. На
пороге стояли двое полицейских и хмурая дама из налоговой службы.

— Здравствуйте, у вас проживает кот Рыжик? — Произнесла она, сверившись с
каким-то документом. — За него неуплата налога — десять тысяч. Мы обязаны
изъять кота.

Она подошла к Рыжику, схватила его и отработанным движением сунула в переноску.
Кот жалобно замяукал.

— Это ты виноват! — Тёща яростно обернулась к Александру Ивановичу. — Я же
просила!

— Мама, у меня есть более важные дела, чем какой-то кот!

— Вы только послушайте его! — Тёща всплеснула руками. — Слушать радио «Свобода»
в подвале! Вот твои дела! Стихи Быкова читать под одеялом! На это у него время
есть! Ругает наших благодетелей Вротимгербов! И главное — не верит, что
президент бессмертен!

Александр Иванович выудил из кармана плаща, висящего на вешалке, кошелёк, стал
отсчитывать деньги, бормоча:

— Не слушайте её, ради Бога. Совсем ополоумела старуха… Вот десять тысяч.
Верните котика!

Дама открыла клетку, испуганный Рыжик выскочил оттуда и нырнул под стол.

Когда Александра Ивановича уводили полицейские, он обернулся и с горечью
сказал:

— Хорошо устроились, мама. И кот дома, и зять на нарах.

— Не зять ты мне, американский шпион!


                                                                                                                          


© Влада Черкасова

                - О, Аллах милосердный, всевидящий и всезнающий, пошли
ты на борт этой трухлявой посудины хоть мышку, хоть крыску, хоть какого
завалящего бурундучка. Не могу я больше жрать эту вонючую солонину. А ведь
говорила моя матушка, благословенная Гюльсара, краса бухарского базара, сиди
ты, чумной, дома, нечего  шататься по
просторам нашей бесконечной Азии. Или мало тебе примера твоего беспечного
папаши, который сгинул почем зря то ли Тебризе, то ли в Исфахане, то ли в самом
стольном городе иноверцев Царьграде. Но не послушал я, четырехлапый баран…


                  - Заткнись! – Аладдин
спрыгнул на палубу из гамака, прикрученного между фок-мачтой и хозяйственной
конуркой. - Угораздил меня шайтан взять в команду говорящего кота. Доложи
по  форме, как прошла вахта.


                  - Всё было  тихо, капитан, -  кот вытянулся по струнке и приложил переднюю
лапу к пустой башке. Аладдин поморщился. – Летучие рыбки, выпрыгивая из воды
при полной луне, пожелали удачи и попутного ветра. Происшествий не было. Я всё
время хочу спросить тебя, Аладдин…


                  - Я тысячу раз просил  не называть меня Аладдином, - перебил тот
кота. - Меня зовут Фарух. Отличное таджикское имя. У великого поэта Фирдоуси
есть поэма про этого Фаруха и ещё какую-то девку, забыл, как звали. Ты,
конечно, тварь безграмотная, но, может, слышал на своем базаре.


                  - Я кот очень даже
образованный, – сказал кот. – Первые три года моей жизни прошли у порога медресе,
я впитывал философские байки параллельно с молоком и объедками. И скажу тебе,
почти как готовый улем, сухопутное имя Фарух совсем не подходит такому
достойному капитану, как ты. Ты – безупречный Аладдин. У тебя даже свой джинн
есть.


                   - Это верно, – засмеялся Аладдин. –
Кстати,  где он?


                   - Я здесь, – сказал джинн и
спустил свое змеевидное тело по мачте. – Пока это беспозвоночное животное
взывало к Невидимому, я проверил паруса. Всё в порядке, капитан.


                     Полностью рассказ можно прочитать на сайте
ERWELIT http://erwelit.ru


 


 


 


 


 


 

Дорогие друзья!

В Этой теме вы можете поделится любимыми добрыми стихами великих поэтов, так и собственного сочинения.
Обязательно подписывайте автора, даже если это ваши стихи!

Желательно,
но не обязательно, добавлять добрые позитивные картинки иллюстрирующие
поэзию и аудио версии стихов, если такие имеются.

- - - - - - - - - - - - -  «усилия России позволили затормозить
- - - - - - - - - - - - -   глобальное потепление планеты»    (Путин)                             
                                
- - - - - - - - - - - - -  «ой, мороз, мороз...»   (песня)

 
на мир тепло идёт войною,
оно (как Гитлер) всем грозит!
кто супостата остановит?
кто сатану затормозит?
----
кто даст теплу по гнусной роже,
чтоб искры сыпались из глаз?..
тут двух ответов быть не может,
ответ один: «Россия - даст!»
----
Россия дать отпор умеет
и это все должны учесть,
мир никогда не потеплеет,
пока Россия в мире есть!
----
спасёт убогую планету
Россия от любого зла,
и кто придёт с теплом в мир этот,
тот и погибнет от тепла!
 ----
таков наш крест, судьба такая:
как только миру враг грозит,
Россия вмиг с печи слезает
и начинает... тормозить
----
Россия вновь затормозила,
вложив в проект глобальный сей
весь газ и дух, всю нефть и силу,
всех раков, щук и лебедей
----
затормозим мы потепленье:
«а ну-ка - свистнем - тормозни,
плати-ка штраф за превышенье,
и на-ка в трубочку дыхни»
----
мы потепление задержим
посадим в чёрный воронок
и увезём в темницу (нежно)
пускай остынет там (чуток)
----
мы потепленье остановим
и заморозим, а потом
мы наш, мы новый мир построим,
теплее прежнего раз в сто!
----
таков наш путь, стезя такая,
не зря пословица гласит:
«Россия долго запрягает,
но очень быстро... тормозит!»
----
но всё ж мы любим быстро ездить,
да так, что по мосту в момент
проехать можем даже если
моста того и вовсе нет!
----
Россия мочит потепленье,
тепло пустилось наутёк
(четыре дня на батарее
никак не высохнет носок)
----
я телевизор взял горячий
и в холодильник положил,
геройски бился талеящик,
но холодильник победил!
----
ну, а заканчиваю тостом
свои (глобальные) бла-бла:
 
«я пью за то, чтоб в мире пёстром
был мир
и чуточку тепла!»
   
.........................................................
© Copyright: Антип Ушкин, 2015
    

Друзья, эта игра поможет нам не только развлечься, но и обогатит наши познания. Учимся сочетать не сочетаемое.

Оксю́морон,
окси́морон (др.-греч. οξύμωρον, букв. — остроумно-глупое) —
стилистическая фигура или стилистическая ошибка — сочетание слов с
противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого). Для
оксюморона характерно намеренное использование противоречия для создания
стилистического эффекта. С психологической точки зрения оксюморон
представляет собой способ разрешения необъяснимой ситуации.

Правила:
1) Нужно придумать оксюморон
2) Один игрок может делать не больше двух ходов подряд.
3) Общаемся, по дружески, на ТЫ

Уважаемые подписчики.
Предлагаю, особо талантливым из вас, оставлять в данной теме свое творчество.
Это могут быть стихи, рассказы, отрывки из ваших произведений.
Быть может, именно тут вы найдете своих почитателей.

 
а помнишь, в храме три девицы
плясали, я тогда кричал:
«ну девки, ну и озорницы,
по попкам им бы настучал!»
 
про «наше всё» и божью маму
девчонки пели в храме том,
засранок выперли из храма
и в клетку кинули потом
 
тут я конечно возмутился:
«зачем девиц в тюрьму совать?
достаточно тем озорницам
по попкам было надавать!»...
- - -
с тех пор прошло три года (с лишком)
и образумившись (чуть-чуть)
давать по попкам тем малышкам
уже я вовсе не хочу
 
они же, словно ясновидцы,
увидели ещё тогда,
что бронепоезд наш помчится
(никто не ведает куда)
 
ну, разве кто-то мог представить,
во сне увидеть (иль в кино)
что всё вокруг так странно станет
(сакрально, круто и чуднО)
 
что вдруг решит дрезина наша
шлагбаум  (вежливо) свернуть,
а после - миру флаг покажет
и тронется в особый Путь!..
 
никто не мог... лишь три девицы
узреть грядущее смогли...
и тут же кинулись молиться,
надев на головы кули... 
 
нам надо было - всею Рашей
тем буйным девам подпевать,
и  (верю я)  молитвы наши
услышала бы божья мать!
- - -
и всё б сейчас иначе было:
не содрогалась бы земля
и солнце ласково светило
(и доллар - тридцать три рубля)
 
и мы б не с хунтой воевали,
а с нашей шайкой воровской;
и не вождю бы зад лизали,
а сами правили страной,
 
не лгали б (с гордостью) друг дружке,
приняв за истину враньё,
и делали б не танки пушки,
а скрипки, туфельки, хлопушки...
и сыр не жгли бы  (ё-моё!)
- - -
но поздно петь молитвы в храмах...
наш бензовоз вперёд летит,
держись подальше, божья мама,
а то задавим  (мать итит!)
 
 
.........................................................
© Copyright: Антип Ушкин, 2015
  

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую
надежду.

— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?

Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет
— костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под
сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было
шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по
старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.



— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому.
Вас интересует литература?

— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать,
каковы условия.

«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.

— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда
бы вы хотели начать?

— Я, собственно… — собеседник замялся.

— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не
понравится, то…

— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К
девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.

— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.

— Говорите, я запомню.



В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не
зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил
на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.

— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для
детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя,
но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения
лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права,
история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф
всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век…
Как вы полагаете?



Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не
удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние
библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во
что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом
прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена,
бросил и их.



Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень.
Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся
от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он
вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных,
тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф
Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.



В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых,
перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк,
Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке,
занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.



«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно
расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад
Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».

Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может
передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то,
что знает, то, что у него есть.



Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.

— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С
чего бы вы хотели начать?

Максим помялся, осторожно уселся на край стула.

— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не
учили.

— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В
общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас
уже не преподают и в специальных.

— Нигде? — спросил Максим тихо.

— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис.
Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало
некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие
удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей
Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали
вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика,
физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план.
Особенно литература. Вы следите, Максим?

— Да, продолжайте, пожалуйста.



— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника.
Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в
несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как
следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди
перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт
написанного за двадцать предыдущих веков.

Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.



— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс
закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот
дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно
поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети
растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!

— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к
вам.

— У вас есть дети?

— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне
нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что.
И на что делать упор. Вы научите меня?

— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.



Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.

— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все
пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…



— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей
Петрович.

— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной
семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата.
Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие
вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?

Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.

— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.



— Литература – это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович,
расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый
инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.



Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь
преподавателя наизусть.

— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.

«Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин».

Лермонтов «Мцыри».

Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам,
Высоцкий…

Максим слушал.

— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.

— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.



День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой
неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо
больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей
Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не
воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём
постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.



Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн. Булгаков,
Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков. Восемнадцатый век, девятнадцатый,
двадцатый. Классика, беллетристика, фантастика, детектив. Стивенсон, Твен,
Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо.



Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в
ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний
голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу
за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру
Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К
десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт
опять, побрёл к видеофону.

— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.



Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не
спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о
котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги,
навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий
Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?



Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах
стало больше невмоготу.

— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не
виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.

— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.

— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к
тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой
связался.

— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?

— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними
отработал.

— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?

— Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри,
об этом повсюду трубят.



Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый,
трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил
к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно
зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком
расплывались перед глазами.



«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей
Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники.
Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил,
что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил
бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев
свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован….
Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести…
Специально созданный комитет постановил…».



Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет,
на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая
бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана.
Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене.
Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.



Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он
обучал робота.



Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего
только стоит жить. Всё, ради чего он жил.



Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к
окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и
полчаса подождать. И всё.



Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы,
двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка
на год-другой младше.

— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила
девочка.

— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?

— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.

— От… От кого?!

— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он…
как его…



— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.

Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его
обратно в грудную клетку.

— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.



— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он
велел передать, Макс. Вы будете нас учить?

Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.

— Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.

Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, на какие сайты мне можно ходить, а
на какие нет. Меня не пугают ни геи, ни самоубийцы, и даже продавцы
наркотиков не заманят в свои сети.
Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, какие карикатуры и на кого могу смотреть, а какие не могу.
Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, какую еду мне можно покупать, а какую нельзя.
Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, какие фильмы мне можно смотреть, а какие могут разрушить мою нравственность.
Есть масса вещей, которые я могу решить для себя сам, совершенно никак при этом не влияя на решения других людей.
И вместе с тем есть масса людей, считающих иначе. Они хотят, чтобы им что-то запретили знать или видеть, потому что это их оскорбляет, унижает, расстраивает, отравляет, портит. Телевизор говорит даже, что таких людей большинство. Они не способны сами принять решение и справиться с последствиями, поэтому хотят, чтобы кто-то что-то запретил.
Я бы сказал, что они задолбали (и это действительно так), но, кажется, есть более подходящее решение.
Давайте введём цветовую дифференциацию штанов. Ну, не штанов, конечно, а, скажем, паспортов. Каждый сможет самостоятельно выбрать, какой паспорт получить: синий или красный. Это, конечно, сложное решение, но его придётся сделать один раз.
Обладатели синих паспортов смогут ходить везде, в любые заведения и учреждения, смотреть любые фильмы и слушать любую музыку, покупать любые товары, посещать любые спектакли и ходить в чистый, нефильтрованный интернет. Выбирай что угодно и сам страдай, если не понравилось.
Обладатели красных паспортов не смогут, например, травиться фастфудом, смотреть оскорбительные фильмы, посещать нефильтрованные сайты, покупать несертифицированные товары. Их просто не
будут туда пускать, зато их жизнь будет легка и избавлена от оскорблений, унижений и отравлений. Всё как хотели.

Давайте так сделаем, а?

Хотя вот тут-то и вылезет настоящая причина: все эти люди, кричащие о необходимости и желательности запретов, вовсе не хотят сами себя ограничивать. Они хотят ограничивать других, чтобы не смотрели, не читали, не пробовали, не рисовали и не говорили.

       
узнал однажды царь Китая,
что нет на свете мудреца
мудрее Лао...  «назначаю
тебя судьёй!» - воскликнул царь
   
«окей! -  мудрец ему ответил -
но будешь недоволен ты,
ведь я сужу о всём на свете
не так,  как все твои суды!»
   
«суди!» - промолвил император,
и тут же «дело» предложил
о воре, что дворец ограбил
и прям на месте пойман был
   
над «делом» думая недолго,
судья наш вынес приговор:
«царя - сейчас же - за решётку,
поскольку он есть главный вор!
 
и вместе с ним -  его придворных,
министров, замов  и т. п. -
поскольку - это тоже воры,
и все должны сидеть в тюрьме! -
   
они народ свой обдирают,
и у соседнего крадут,
дворцов и денег не считают,
суды и храмы покупают,
свободным - глотки затыкают...»
«заткнись!» -
царёк воскликнул тут -
 
«пахан» был зверски недоволен,
он рявкал, брызгая слюной:
«ни слова больше!  ты уволен!»
   
недолго Лао был судьёй 
   
 
.........................................................
© Copyright: Антип Ушкин, 2015  

Однажды к Мастеру Вану пришли трое его детей, и каждый желал странного.

—
Отец, — жеманясь и краснея, сказал старший сын. — Мне кажется, я люблю
мужчин больше, чем женщин. А среди мужчин я больше всех люблю Сунь Ахуя
из соседней деревни. Он такой… такой!... он как Бьякуи из «Блича»! Я
понимаю, ты хотел видеть во мне опору в будущем, продолжателя рода и
наследника своего мастерства, но… извини, я хочу иначе. Ничего, если я приведу в дом Сунь Ахуя, и мы будем спать в одной кровати и сидеть у огня, держась за руки?
—
Папа, — потупясь, сказал средний сын. — Мне кажется, я пацифист и не
могу даже смотреть на оружие, мясную пищу и чужие страдания. Я понимаю,
ты хотел бы видеть во мне сильного воина, победителя и защитника,
который прославится на всю Поднебесную, но… извини, яхочу иначе. Ничего,
если ты отмажешь меня от армии, и мы возьмем в дом нашего поросенка,
которого мы откармливаем на Праздник Фонарей? Я назову его Пикачу, буду
купать в теплой воде, повяжу на шею синий бантик, и мыс Пикачу будем
кушать только растительную пищу!..
— Папа! — сказала любимая дочь
Мастера Вана, Ма Сянь, водя изящной ножкой по глиняному полу. — Ты
знаешь, я ведь молодая, красивая и умная девушка. Поэтому я хочу
самореализоваться и пожить для себя. Я понимаю, ты хотел бы видеть во
мне любящую жену своего мужа, умелую хозяйку и заботливую мать
многочисленных внуков, но… извини, этого не будет. Ничего, если я уеду в
город, стану там офисным работником, сделаю карьеру и стану чайлдфри? А
по выходным я буду приезжать к тебе в дом престарелых на своем «Матисе»
и куплю тебе замечательное кресло-качалку…
Мастер Ван уже открыл
было рот, чтобы громко высказать детям все, что он о них думает, но таки
не издал ни звука. «А нужно ли? — подумал он вдруг. — Да какое же я
имею право решать за своих детей, как им жить, с кем спать, что есть, во
что верить? Они же самостоятельные личности! Ну и что, что старшему
всего семнадцать? Подумаешь, мне не нравится! Ничего, потерплю, зато
дети мои будут счастливы! В конце концов, чем цивилизованнее человек,
тем он толерантнее, так неужели я буду вести себя как дикарь?!»

— Хорошо, — устало сказал он, — живите как хотите.

Прошло десять лет.
Дети
жили как хотели. Старший после долгих хворей и мучений умер от СПИДа.
Средний все больше времени проводил в свинарнике, пристрастившись к
паленому эрготоу и всех хряков научив выпивать вместе с ним; время от
времени он просыпался, некоторое время философствовал с Пикачу о том,
что наш мир — это не более, чем скопище зловонных нечистот, и снова
засыпал. Дочь поначалу разбогатела в городе. Но в один прекрасный день
она пресытилась партнерами по бизнесу, и все они показались ей чересчур
стары и немощны для ее ложа. А молодой любовник, которого она за
справедливую цену наняла для оказания сексуальных услуг, ловко подделал
ее подпись, перевел на себя все ее активы и оставил без гроша; дочь
вернулась к мастеру Вану, душой устремилась к самосовершенствованию и
проводила дни под засыхающим утуном, неустанно читая мантру «Все
сволочи… все подонки». Мастер Ван исправно выносил за нею горшок и с
ужасом думал о том, кто же будет это делать, когда сам он вконец
одряхлеет: ведь Небо не послало ему ни внука, ни даже внучки.
Как-то
он пришел к соседу поделиться своим несчастьем и увидел, что Мастер Чжан
сидит в беседке перед садом камней, пьет сливовое вино и курит свою
любимую кривую трубочку.
— Как поживаешь, сосед? — спросил Мастер Ван. — Все ли в порядке? Что детишки?
Мастер Чжан неторопливо отпил из чашки и ответил:
—
Старший сын увлекся расшифровкой эпитафий на древних надгробиях,
познает величие прошлого и хорошо зарабатывает. Он женился, живут душа в
душу, у них в городе большой дом. Средний сын служит в императорской
коннице на южной границе. Он начальник «длинной сотни» конников. Враги
боятся его, как огня, друзья любят, подчиненные уважают, а начальники
ценят. А дочь — что ж, вон моя красавица-дочь, ее любимый муж и пять
моих внуков…
— Невероятно! — вскричал Мастер Ван. — Но разве десять
лет назад твои дети, будучи молодыми, горячими и глупыми, не приходили к
тебе, желая странного?!
Мастер Чжан степенно кивнул.
— Как же тебе удалось воспитать таких славных детей?!
— Я просто сказал им, что если они не перестанут валять дурака, я пере@бу их лопатой.

…С
тех пор учение Свободной Личности в Поднебесной пошло на убыль, а
учение Просветляющей Лопаты расцвело. О, страждущий Просветления! Стань
на Путь Лопаты! И да будет тебе Нирванна!

Был я преступником, был святым почти, убивал на войне с улыбкой, награды прикалывал на китель, людьми управлял, мной управляли, не думал, что кинут... Кинули ! Теперь за эту страну не пойду воевать. Думаю за что тогда воевать - против не готов пока...

Ради чего работают люди? Если не брать во внимание основные
биологические потребности, которые поддерживают нашу жизнедеятельность, и
которые мы поддерживаем с помощью денег (кушать же за что-то надо?),
все оказывается гораздо сложнее, чем просто желание заработать как можно
больше денег.

Многие менеджеры считают, что основная мотивация —
это денежные бонусы и продвижение по карьерной лестнице. С одной
стороны, это действительно основные причины, по которым люди ходят на
работу (иногда не очень любимую) каждый день. С другой, для этих
пряников также нужен стимул. Так что же именно движет нами, когда мы
просыпаемся и начинаем работать?

Уолтер Чен, создатель
IDoneThis, решил копнуть глубже и разобраться в этом вопросе. Как я уже
писала, большинство работодателей думают, что основной стимул для их
работников — это денежные бонусы и продвижение по карьерной лестнице.
Но… Но если бы все было так просто, люди бы не увольнялись с высоких
должностей с кругленькими доходами и не оседали бы где-то на островах
инструкторами по дайвингу. Не деньгами едиными жив человек.

Деньги или пряник?
Был
проведен эксперимент, в ходе которого участников разделили на две
группы А и Б и поручили собирать сложные пазлы. В первый день группе А
пообещали денежное вознаграждение, а группе Б ничего не обещали, а
просто попросили собрать пазлы. Конечно же, в этот день группа А
работала усерднее группы Б. Но на следующий день участникам из первой
группы сообщили, что в этот раз им не заплатят. Как вы думаете, какая
группа на этот раз работала лучше? После того, как людям сказали, что
сегодня им не заплатят, они сразу же потеряли интерес к занятию, зато во
второй группе, участникам которой вообще не обещали денежного
вознаграждения, процесс шел весьма бурно и успешно. Почему? А потом что
им было интересно и они решили добить это задание, чего бы им это не
стоило. То есть деньги в этом случае оказались весьма слабым
мотиватором.

3 основных причины
Самый главный мотор, который
заставляет нас двигаться, — это наши эмоции. Если мы получаем от того,
чем занимаемся, эмоциональное удовлетворение, мы будем работать гораздо
дольше и продуктивнее, чем за денежное вознаграждение. Что больше всего
интересует людей в работе на долгосрочный период, а не ради быстрой
наживы? Оказывается в основе всего этого лежит три простых вещи.

Автономия.
Нам нравится управлять своими жизнями. Нравится понимание того, что
только мы решаем, в какую сторону и с какой скоростью нам двигаться и
когда можно остановиться.

Мастерство. Наше желание оттачивать уже имеющиеся навыки и приобретать новые.

Цель. Ощущение того, что мы в силах изменить мир к лучшему.

Как это работает?
Когда настроение хорошее, дела спорятся и все
получается легко и быстро. Как только настроение портится, все начинает
валиться из рук и создается впечатление, будто весь мир сговорился
против нас.

Оказывается, что участки мозга которые отвечают за
эмоции, напрямую связаны с участками, которые отвечают за когнитивную
функцию. То есть связи эмоциональные и когнитивные функции
взаимосвязаны. Эмоции напрямую связаны с мыслительными и когнитивными
функциями, такими как память, внимание и умозаключения.

И если
позитивные эмоции помогают нам справляться с массой проблем и находить
решения даже в самых сложных задачах, то отрицательные эмоции наоборот
только создают проблемы. Мы становимся рассеянными, у нас возникают
трудности с планированием и запоминанием, а также появляются проблемы с
рациональным принятием решений.

Поэтому меньше негатива, больше
позитивных мыслей и здорового образа жизни. Те же занятия спортом не
только укрепляют здоровье, но и поднимают настроение. Также вы можете
попробовать вести свой рабочий дневник, в который ежедневно будут
записываться ваши мысли о работе и новые идеи. Это поможет отследить
источник негатива и разобраться с ним до того, как он успеет существенно
повлиять на принятие важных решений.

И напоследок один весьма любопытный случай!
В
ходе своего эксперимента Антонио Дамасио обнаружил, что ключевым
элементом в принятии решений являются сильные эмоции. Один из его
пациентов страдал от повреждения вентромедиальной фронтальной доли и
сохраняя ясность ума потерял способность чувствовать эмоции. И в
результате этого он также потерял способность принимать решения и
строить планы на будущее. И он был абсолютно не привязан к работе.

Лет через 50 на фоне всепланетной жажды миллионы людей не будут убивать противника бомбой - слишком много мяса пропадает от бомбы, люди убивать будут постепенно, по мере нужды в пище, людоедство не будет считаться пороком, люди вкусные говорят. Мясо сладковатое у людей, очень сытное - тётка "сталинградша" рассказывала. Ели людей люди и есть будут скоро ! Людей много, по 15 кг чистого мяса от человека плюс ливер кг. 3, плюс мозги, нас 7 миллиардов - лет на 20 хватит еды когда половина людей будет жрать другую половину людей... Как хорошо, что я умру к тому времени...