Откройте свой Мир!

Эта книга – не теоретическое исследование процесса разработки
программного обеспечения. Автор поставил цель помочь коллективам
разработчиков организовать работу так, чтобы создаваемыми продуктами
можно было гордиться, чтобы их было легко сопровождать и чтобы они были
действительно полезны клиентам. Если вы хотите разрабатывать продукты,
которыми можно гордиться и которые приносят пользу клиентам, вам надо
обязательнопрочесть эту книгу

интернет магазин букинистической литературы, детективы

http://muzunga.tv/movie/207 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Знакомство
http://muzunga.tv/movie/208 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Кровавая надпись
http://muzunga.tv/movie/209 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Король шантажа
http://muzunga.tv/movie/210 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Смертельная схватка
http://muzunga.tv/movie/211 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Охота на тигра
http://muzunga.tv/movie/213 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Собака Баскервилей (1-2 серии)
http://muzunga.tv/movie/214 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Сокровища Агры (1-2 серии)
http://muzunga.tv/movie/215 - Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Двадцатый век начинается (1-2 серии)

Регистрация бесплатная.

Дорогие, Единомышленники!))Вспомните ваши самые любимые моменты из фильма и опишите их здесь. Мой, например: ,,Он видит ваше отражение в кофейнике..."))) Как всегда, ждем комментариев!:)

Мне очень понравился рассказ. Прочтите и оставьте свои мнения)


Артур Конан Дойль

Как Ватсон учился делать "фокусы"
(Из библиотеки Queen's Dolls House Library 1924)

Перевод с английского Натальи Куниной

С самого начала завтрака Ватсон пристально наблюдал за своим другом.
Наконец Холмс поймал его взгляд.
- Скажите, Ватсон, о чем вы так сосредоточенно думаете?
- О вас.
- Неужели?
- Да, Холмс. Я думаю о том, насколько удивительно, что ваши
элементарные фокусы так долго не надоедают людям.
- Совершенно с вами согласен. Я припоминаю, что и мне приходила в
голову похожая мысль.
- Вашим методам, - строго заметил Ватсон, - очень легко научиться.
- Без сомнения, мой друг, - улыбнулся Холмс. – Не будете ли вы столь
любезны привести мне пример подобного применения моего метода дедукции?
- С превеликим удовольствием. К примеру, сегодня утром ваши мысли
были заняты чем-то очень важным.
- Превосходно! И как вы об этом узнали?
- Вы всегда очень заботитесь о своей внешности, а сегодня даже забыли
побриться.
- Бог мой! Поразительно! – воскликнул Холмс. – Я и не догадывался,
дорогой Ватсон, что у меня есть такой способный ученик. Что еще подметил
ваш острый глаз?
- Еще, Холмс, я знаю, что у вас есть клиент по имени Барлоу, и что вы
не совсем успешно ведете его дело.
- Помилуйте, но как вы узнали?…
- Я видел имя на конверте. Вы открыли письмо, тяжело вздохнули и с
гримасой недовольства засунули его в карман.
- Просто великолепно! Вы удивительно наблюдательны. Я уверен, что и
это еще не все.
- Еще, мой дорогой друг, мне кажется, что вы играете на бирже!
- А это-то вам откуда известно?..
- Вы открыли газету на странице финансовых новостей и издали
восклицание, выражавшее заинтересованность.
- Меня поражают ваши способности, Ватсон. Я полагаю, это еще не все
ваши наблюдения?
- Вы правы, Холмс. Поскольку вместо обычного домашнего халата вы
надели черный сюртук, смею предположить, что вы ожидаете важного
посетителя. - Что-нибудь еще?.. - Безусловно, я мог бы найти множество
подобных мелочей, Холмс, но я хотел лишь показать вам, что вы не
единственный умный человек на свете. - Не единственный. Но боюсь, милый
Ватсон, что не могу причислить вас к их числу. - Что это значит, Холмс? -
Мой друг, боюсь, что ваши умозаключения не совсем верны... - Вы хотите
сказать, что я в чем-то ошибся?..
- Да, совсем немного… Давайте по порядку: Я не брился, потому что
отправил свою бритву к точильщику. Я надел сюртук, потому что, к
сожалению, сегодня утром я иду к дантисту. Его зовут Барлоу, и в этом
письме было подтверждение встречи. Страница с новостями о крикете
находится сразу за финансовой страницей, и я открыл ее, чтобы посмотреть,
кто выиграл – Суррей или Кент. Но, дорогой Ватсон, не останавливайтесь на
достигнутом! Это элементарный трюк, и я не сомневаюсь, что скоро вы в
совершенстве овладеете им.

На этом сайте нашел много интересных книг и не только.
Самое приятное что много аудиокниг, а для меня это важно (можно слушать и за рулем). много учебников языков и вообще собрали все жанры и направления на любой вкус.

http://all-buks.kiev.ua только тут Вы найдете все что так долго искали

На этом сайте нашел много интересных аудиокниг и не только.
Самое приятное что много аудиокниг, а для меня это важно (можно слушать и за рулем). много учебников языков и вообще собрали все жанры и направления на любой вкус.

http://all-buks.kiev.ua только тут Вы найдете все что так долго искали

Мне, например, не нравится новый фильм о Шерлоке Холмсе и Роберт Дауни младший в его исполнении. Я считаю, что Ш.Холмс выбран идеально, только лишь в исполнении Василия Ливанова. В новом фильме у актера длинные волосы, что не соответствует образу. Роберт низок и не имеет обаяния, присущего советскому актеру. Ватсон ( Джуд Лоу ) слишком молод для этой роли, а еще, в фильме полно спорных моментов. Электрошок. Разве он был в те времена? Голая женщина в кадре, а в книге вы что нибудь подобное читали? Шерлок, привязанный к кровати голым - это уж точно не читали. Мне было достаточно лишь увидеть трейлер к фильму, чтоб сделать соответствующие выводы. Прошу оставить ваши комментарии.

Я обажаю этот эпизод. Когда Шерлок Холмс воскрисает. Я готова перечитовать этот эпизод миллион раз и конечно всего Шерлока Холмса!

По мотивам А. Конан-Дойла «Скандал в Богемии». Король Богемии:
— Мистер Холмс, я женюсь, но меня шантажирует моя бывшая любовница актриса Ирэн Адлер.
Холмс:
— А как она может доказать, что у вас был роман?
— Мои письма!
— Почерк можно подделать!
— Но письма на моих бланках с гербом!
— Бланки можно украсть!
— Но наша фотография!
— Фотошоп!
 
Баскервилль-Холл, горящий камин. Сэр Баскервилль с трубкой в зубах на кресле-качалке, укрытый пледом. Стук в дверь.
— Кто там?
— Бэримор, сэр!
— Войдите, Бэримор!
— Сэр, разрешите стаканчик воды из графина?
— Пожалуйста, Бэримор!
Всё повторяется несколько раз.
— Сэр, разрешите еще стаканчик воды из графина?
— Что случилось, Бэримор?
— Пожар, сэр!
 
Корреспондент американской газеты несколько дней подкарауливал у дверей дома на Бейкер-стрит знаменитого сыщика Шерлока Холмса.
— Мистер Холмс, я специально приехал из Америки, чтобы взять у вас интервью. У моих читателей тысяча вопросов к вам!
— К сожалению, юноша, я сейчас занят расследованием дела о собаке Баскервилей и могу ответить лишь на один вопрос, — холодно ответил Холмс.
— Тогда скажите, знаете ли вы, кем был на самом деле ужасный Джек Потрошитель?
— Да, знаю, — сказал знаменитый сыщик, и повернувшись спиной к журналисту, растаял в лондонском тумане
 
— Ватсон, а что это вы курите? Дайте, угадаю! Табак «Королева Вирджиния» с листочками вишни, из юбилейного выпуска в бархатной упаковке!
— Поразительно, Холмс! Как это вы угадали?
— Ей-богу, Ватсон! Ну не миссис Хадсон же сперла из моей комнаты последнюю пачку!
 
— Бэрримор! Что вы делаете? Как вам не стыдно? Кому вы подаете сигналы свечой? Вы предаете сэра Баскервиля?
— Нет сэр! Я просто прикалываюсь!
— Как это?
— Каторжник Сэлдон думает, что ему сейчас принесут пожрать.
 
— Что у нас на завтрак?
— Овсянка, сэр.
— А на обед?
— Овсянка, сэр.
— А на ужин?
— Котлета, сэр.
— Ура!
— Шутка, сэр.
 
Остановились Холмс и Ватсон в гостинице. Утром Ватсон жалуется портье:
— Ночью с двух до трех кто-то стучал в стенку палкой!
— Это ужасно, — отвечает портье, — господин Шерлок Холмс не смог заснуть?
— К счастью, в это время он обычно играет на скрипке...
 
Ватсон звонит Холмсу:
— У меня заболел пудель. Помнится вы говорили, что у вас болел ваш спаниель. Что вы предпринимали?
— Я дал собаке диметилизоглюконат.
Через день Ватсон снова звонит Холмсу:
— Я дал пуделю этот глюконат и он сразу сдох.
— Мой спаниель тоже сдох сразу.
 
— Бэрримор, вы видели человека, который взял мое пальто?
— Да, сэр!
— Как он выглядел, черт побери?!
— Ужасно, сэр! Рукава были ему слишком коротки.
 
Сидят вечером Шерлок Холмс и Доктор Ватсон, покуривают. Расслабляются... Холмс:
— Эээ... Ватсон...
— Да, Холмс?
— Ватсон... почему у вас такое странное имя — Доктор?
 
Холмс и Ватсон гуляют в окрестностях Баскервиль-Холла. Вдруг раздается дикий вой. Ватсон спрашивает:
— Холмс, это воет собака Баскервилей?
— Нет, Ватсон, это Бэрримор кормит сэра Генри овсянкой.
 
Сидят у камина Шерлок Холмс и Миссис Хадсон. Шерлок Холмс говорит:
— Миссис Хадсон, подайте, пожалуйста, бренди!
— Бог подаст.
— Бога нет, миссис Хадсон!
— Бог есть, мистер Холмс!
— Бога нет!
— Нет Бога — нет бренди!!!
 
Холмс и Ватсон отправились в путешествие на воздушном шаре. Заблудились, приземляются невесть где. Видят: человек пасет овец. Холмс у него спрашивает:
— Сэр, вы не подскажете, где мы?
Человек долго думает, потом отвечает:
— Вы в корзине воздушного шара, сэр.
Холмс его благодарит и говорит Ватсону:
— Мы в России, дорогой Ватсон.
— Но как вы догадались, дорогой Холмс?
— Элементарно, Ватсон! Видите ли, этот человек программист.
— Почему вы так думаете?
— Он долго думал над простым вопросом, а потом дал абсолютно верный и абсолютно ненужный ответ.
— Но почему вы думаете, что это Россия?
— Только в России программисты пасут овец.
 
Ватсон приходит в дом на Бейкер-стрит. Сидя в кресле, Холмс кидает ему:
— Все-таки я не понимаю, Ватсон, как вы смогли при всей вашей добропорядочности влезть в драку на Парк-Лейн.
— Но, черт возьми, как вы узнали!
— Элементарно, Ватсон, у вас на лбу след моего ботинка.
 
— Как вы думаете, Холмс?
— Это элементарно, Ватсон.
 
— Зачем мы так быстро едем, Холмс?
— Элементарно, Ватсон. Я плохой шофер, тороплюсь домой, пока никого не сбил.
 
— Какое открытие сделал Шерлок Холмс?
— Что такой номер, как с Муму, с собакой Баскервилей не пройдет.
 
Холмс садится в кэб. Кэбмен, оборачиваясь:
— Мистер Холмс, маленькая загадка: сын моего отца, но не я.
Через несколько минут Холмс сдается. Кэбмен, с укоризной:
— Мистер Холмс, это же мой брат.
Вечером Холмс Ватсону:
— Небольшая загадка, Ватсон — сын моего отца, но не я?
Через полчаса Ватсон сдается. Холмс, надменно:
— Элементарно, Ватсон это брат одного кэбмена!
 
Приходит однажды утром Ватсон по окрестностям Баскервилль-холла... А Холмс ему так шепотом укоризненно и с издевочкой говорит:
— Дорогой Ватсон, Вы где-то случайно, я уверен, наступили в коровье дерьмо?
А Ватсон с торжествующей физиономией ему в ответ:
— Эээ, уважаемый Холмс, на этот раз ваш дедуктивный метод серьезно подвел Вас, поскольку я в дерьмо специально наступил!
 
Холмс и Ватсон идут по улице и догоняют двух дам, которые едят мороженое. Одна его кусает, другая лижет. Холмс спрашивает:
— Ватсон, как вы думаете, которая из этих дам замужем?
Ватсон подумал и говорит:
— Вероятно, та, которая лижет мороженое.
— Нет, Ватсон. Та, которая кусает.
— Как вы догадались, Холмс?
— Элементарно, Ватсон! У нее на руке обручальное кольцо.
 
— Скажите, Бэримор, что это за леденящий душу вой?
— Собака Баскервилей, сэр...
— А вот это... вот... слышали?! Что это за ужасные звуки?
— Кошка Баскервилей, сэр...
— Бэримор, а почему вдруг сейчас наступила мрачная и зловещая тишина?!
— Рыба Баскервилей, сэр...
 
— Ватсон, дружище, вы приготовили большую клетку, как я вас просил?
— Приготовил. Но Холмс, объясните мне, зачем нам эта клетка?
— Помилуйте, Ватсон, мы же джентльмены! Сер Генри Баскервиль с нами расплатился?
— Расплатился!
— Значит, пора перевозить собаку на другое болото, к другому сэру...
 
Дочиста ограблено главное хранилище банка. Шерлок Холмс и Доктор Ватсон осмотрели место происшествия: никаких улик, кроме дыры на полу и подкопа под ней, вроде бы... Но, Холмс уверенно говорит доктору Ватсону:
— Грабитель, друг мой, действовал один, ему 32 года, среднего роста, с женой разведен, на левой руке носит золотой перстень без оправы, курит американские сигары, и еще — во рту у него не хватает двух передних зубов.
— Невероятно! — удивляется доктор Ватсон. — Ума не приложу, как вам удалось узнать столько подробностей? Вы гений, Холмс!
— Ха-ха-ха, — смеется Шерлок Холмс. — Успокойтесь, друг мой, ничего гениального здесь нет. Все очень просто: грабитель — это же мой двоюродный брат.
 
Гуляя вдоль Темзы, Шерлок Холмс и доктор Ватсон увидели прелестную леди, которая барахталась в воде, размахивая руками. Как истинные джентльмены, они помахали руками в ответ.
 
К Шерлоку Холмсу пришел посетитель в потертом костюмчике, помятом цилиндре и т.д. и стал просить о помощи, но Холмс ему отказал. Когда посетитель ушел, Ватсон набросился на детектива:
— Вы же никогда не отказывали в помощи бедным!
— Да, но он не был бедным, у него в кошельке было 123 фунта и 15 пенсов.
— Но, черт возьми, Холмс, как вы догадались?
— Ну, давайте теперь пересчитаем вместе...
 
— Холмс, а как вы догада...
— Элементарно Ватсон.
— Это опять ваш дедуктив...
— Нет это догадка.
 
— Ну-ну, — сказала собака Баскервилей, встретив Герасима
 
— Холмс, вот вы так любите прийти с улицы, помыть руки с мылом, выпить чашечку кофе и присесть у камина с трубочкой первоклассного турецкого табака. А представьте себе, что вдруг исчезнут мыло, кофе, табак! Как вы тогда будете жить?
— Ватсон, я вам уже говорил: мы никогда не поедем в Россию!
 
Холмс, Ватсон, Бэрримор и сэр Генри побежали ловить беглого каторжника Сэма. Холмс спрашивает:
— Ватсон, у вас, что с собой?
— Хлыст.
— Сэр Генри, а у вас?
— Револьвер.
— Бэрримор, а у вас?
— Овсянка, сэр!
 
— Холмс, мы, кажется, докопались до истины!
— Да, Ватсон, теперь попробуем выбраться из ямы.
 
Пошел как-то раз доктор Ватсон за грибами и ничего не нашел. Приходит домой весь расстроенный, пожаловался Холмсу и попросил объяснить причину неудачи. Холмс ответил:
— Элементарно, Ватсон! Не сезон сейчас — февраль на дворе.
 
Как-то доктор Ватсон говорит Шерлоку:
— Знаете, а у нас с женой будет сын! И знаете, как я его назову? Шерлок Холмс!
— Вы дали мальчику правильную фамилию...
 
Холмс и Ватсон отправились в путешествие на воздушном шаре. Заблудились, приземляются не весть где. Видят: снег, тайга, никого. Вдруг видят: человек в тулупе, на лыжах. Холмс у него спрашивает:
— Dou you speak english?
— Yes, certainly... А смысл?
 
Идет мужик по лесу, а навстречу ему, естественно, откуда ни возьмись Баба Яга.
— Знаю, знаю милок, куда путь держишь. За тридевять земель, в тридесятое царство — смерть Кощееву искать. Да только нелегок путь твой, ой да не близок.
Мужик посмотрел на Бабу Ягу и говорит:
— Послушайте, Холмс, может, хватит хандрить?! И может, все-таки вместе займемся профессором Мориарти?!
 
— Холмс, кто это воет там, на болотах?
— Это элементарно, Ватсон. Это Басков, собака.
 
Сэр Генри ест овсянку и спрашивает:
— Бэримор, а есть ли у вас мясо?
— Все мясо на болоте, сэр!
 
Холмс и Ватсон гуляют около болота. Мимо пробегает собака Баскервилей с ботинком в зубах, а за ней сэр Генри босиком, потрясая вторым ботинком. Собака бежит и думает:
— Вот привязался! Маньяк, что ли?
 
Сэр Генри безуспешно пытается взломать дверку бара. Подходит Бэримор:
— Что вы делаете, сэр?
— Хочу выпить, а ключ я потерял.
— Но там ничего нет, сэр.
— Откуда вы это знаете, Бэримор?
— Просто я нашел ключ.
 
Узнал как-то Шерлок Холмс о гениальном открытии Менделеева и приехал в Россию, чтобы поговорить с великим химиком.
— Дмитрий Иванович, даже я со своим дедуктивным методом не смог заметить закономерности в свойствах химических элементов. Как же это удалось Вам?
— Это же элементарно, Холмс! Отведайте моей водки, еще и не такое увидите!
 
Ватсон спрашивает у Холмса:
— Я понимаю почему вор взял из сейфа деньги и драгоценности. Но зачем он забрал жену лорда?
— Элементарно, Ватсон! Чтобы лорд его не искал!
 
Ватсон, читая сборник сказок:
— Холмс, как вы понимаете выражение: «битый небитого везет»?
Холмс:
— Элементарно, Ватсон. Как весь мир и США.
Ватсон:
— Хм, непонятно. Разъясните поконкретнее.
Холмс:
— Куда уж конкретнее. Поясняю на примере. Когда Америке понадобилась дешевая нефть, спецслужбы США устроили авиатаран на нью-йоркские небоскребы, госдепартамент обвинил в этом арабов и США развязали войну в Ираке. Теперь им снова понадобилась дешевая нефть. Пентагон при помощи «погодного оружия» устроил ураганы и направил их на южные штаты, чтобы обвинить в этом Россию.
Ватсон:
— Кто бы подумал! А я всегда считал, что главный злодей – это профессор Мориарти.
 
— Холмс! Как вы думаете, почему страшное фиолетовое лицо, которое плавает по воздуху в нашей гостиной, корчит мне такие страшные рожи?
— Я думаю, Ватсон, оно сердится потому, что это был мой кокаин.
Утро на Бейкер-стрит.
- Мистер Холмс, вы просто обязаны нам помочь! Сегодня в аптеку Смита залез грабитель: денег не взял, сташил только ящик с кокаином. Приметы - высокий, с сером пальто и в чёрной шёлковой маске.
- Ну знаете, Лестрейд... Приметы такие неопределённые... Подойдут кому угодно... Да хоть доктору Ватсону!
Ватсон поперхнулся овсянкой:
- Да вы, Холмс, на себя посмотрите!

Профессор Мориарти гуляет по болоту. Видит, бежит собака Баскервилей, а за ней - какой-то оборванец. "Опять Холмс на болота заявился..." - думает профессор и тут же слышит голос Холмса за спиной:
- Какое там! Герасим!

Я видела, как он схватил стул, а в ее руке  блеснул
кинжал. Я бросилась бежать от этого ужаса, выскочила из дома и  только  на
следующее утро из газет узнала о страшном убийстве. В  тот  вечер  я  была
счастлива, потому что мое собственное письмо находилось в моих руках  и  я
еще не сознавала, что готовит мне будущее.
     Но на следующее утро я поняла, что, избавившись от одной беды, попала
в другую. Отчаяние мужа, обнаружившего пропажу документа, потрясло меня. Я
едва удержалась от того, чтобы не упасть к его ногам и не рассказать,  что
я наделала. Но ведь мне пришлось бы признаться и в том, что было раньше. В
то утро я пришла к вам, и только тогда мне стала ясна  вся  тяжесть  моего
поступка. С той минуты я все время думала, как вернуть мужу этот документ.
Документ должен был находиться там, куда положил его Лукас, потому что  он
спрятал его до прихода этой ужасной женщины. Если бы не  ее  появление,  я
никогда не узнала бы, где находится тайник. Как проникнуть в его  комнату?
В течение двух дней  я  следила  за  этим  домом,  но  ни  разу  дверь  не
оставалась открытой. Вчера вечером я сделала  последнюю  попытку.  Вы  уже
знаете, как мне удалось достать письмо. Я  принесла  его  домой  и  решила
уничтожить, так как не  энала,  каким  образом  возвратить  его  мужу,  не
рассказав ему обо всем... Боже мой, я слышу его шаги на лестнице!
     Министр по европейским делам в сильном волнении вбежал в комнату.
     - Что нового, мистер Холмс, что нового? - закричал он.
     - У меня есть некоторая надежда.
     - Слава богу. - Его лицо просияло. -  Премьер-министр  завтракает  со
мной, могу я порадовать его? У него стальные нервы,  но  я  знаю,  что  он
почти не спит с тех пор, как произошло это  ужасное  событие...  Джейкобс,
попросите премьер-министра подняться сюда. Что касается вас, дорогая, едва
ли вам будут интересны эти разговоры о политике. Через несколько минут  мы
присоединимся к вам в столовой.
     Премьер-министр хорошо владел собой, но  по  блеску  его  глаз  и  по
судорожным движениям его сухих рук я  видел,  что  он  разделяет  волнение
своего молодого коллеги:
     - Насколько я понимаю, мистер Холмс, вы хотите нам что-то сообщить?
     - Пока только отрицательное, - ответил мой друг. -  Я  навел  справки
везде, где только мог, и убедился, что оснований для волнений нет никаких.
     - Но этого недостаточно, мистер Холмс. Мы  не  можем  вечно  жить  на
вулкане, нам нужно знать определенно.
     - Я надеюсь найти письмо, поэтому я и пришел сюда. Чем больше я думаю
об этом деле, тем больше я  убеждаюсь,  что  письмо  никогда  не  покидало
пределы этого дома.
     - Мистер Холмс!
     - Если бы оно было похищено, его, конечно, давным-давно  опубликовали
бы.
     - Но какой же смысл взять его, чтобы спрятать в этом же доме?
     - А я не уверен, что его вообще взяли.
     - Как же тогда оно исчезло из шкатулки?
     - Я и не уверен, что оно исчезло из шкатулки.
     - Мистер Холмс, сейчас неподходящее время для шуток!  Я  вас  уверяю,
что там его нет.
     - Вы заглядывали туда со вторника?
     - Нет. Да это совершенно бесцельно!
     - Вы могли и не заметить его.
     - Послушайте, это невозможно.
     -  Кто  знает!  Такие  вещи  бывали.  Ведь  там,  наверно,  есть  еще
документы. Оно могло затеряться среди них.
     - Письмо лежало сверху.
     - Кто-нибудь мог тряхнуть шкатулку, и оно переместилось.
     - Нет, нет, я вынимал все.
     - Но это же легко проверить, Хоуп!  -  сказал  премьер.  -  Прикажите
принести шкатулку сюда.
     Министр по европейским делам нажал звонок:
     -  Джейжобс,  принесите  мою  шкатулку  для  бумаг...  Мы  совершенно
напрасно теряем время, но если это удовлетворит вас,  что  ж,  проверим...
Спасибо, Джейкобс, поставьте ее сюда... Ключ у меня всегда на  цепочке  от
часов. Вот все бумаги, вы видите. Письмо  от  лорда  Мерроу,  доклад  сэра
Чарльза  Харди,  меморандум  из  Белграда,  сведения  о  русско-германских
хлебных пошлинах, письмо из Мадрида, донесение от лорда  Флауэрса...  Боже
мой! Что это? Лорд Беллинджер! Лорд Беллинджер!
     Премьер выхватил голубой конверт у него из рук:
     - Да, это оно. И письмо цело... Поздравляю вас Хоуп!
     - Благодарю вас!  Благодарю  вас!  Какая  тяжесть  свалилась  с  моих
плеч!.. Но это непостижимо... невозможно... Мистер Холмс, вы волшебник, вы
чародей Откуда вы узнали, что оно здесь?
     - Потому что я знал, что больше ему быть негде.
     - Не могу  поверить  своим  глазам!  -  Он  стремительно  выбежал  из
комнаты. - Где моя жена? Я должен оказать ей, что все  уладилось.  Хильда!
Хильда! - услышали мы его голос на лестнице.
     Премьер, прищурившись, посмотрел на Холмса.
     - Послушайте, сэр, - сказал он, - здесь  что-то  кроется.  Как  могло
письмо снова очутиться в шкатулке?
     Холмс, улыбаясь, отвернулся, чтобы избежать испытующего взгляда  этих
проницательных глаз.
     - У нас тоже есть свои дипломатические тайны, -  сказал  он  и,  взяв
шляпу, направился к двери.

Артур Конан-Дойль

                               Второе пятно



     Я думал, что больше мне не придется писать о славных  подвигах  моего
друга Шерлока Холмса. Не то чтобы у меня не было материалов.  Напротив,  я
храню записи о сотнях случаев, никогда еще не  упоминавшихся  мною.  Точно
так же нельзя сказать, чтобы у читателей  пропал  интерес  к  своеобразной
личности  и  необычным  приемам  работы  этого  замечательного   человека.
Настоящая причина заключалась лишь в том, что Шерлок Холмс ни  за  что  не
хотел, чтобы в печати продолжали появляться рассказы о  его  приключениях.
Пока он не отошел от дел, отчеты  о  его  успехах  представляли  для  него
практический интерес; когда же он окончательно покинул Лондон  и  посвятил
себя изучению и разведению пчел на холмах Суссекса, известность стала  ему
ненавистна, и он настоятельно потребовал,  чтобы  его  оставили  в  покое.
Только после того, как я напомнил ему, что я  дал  обещание  напечатать  в
свое время этот рассказ, "Второе пятно", и убедил его, что было  бы  очень
уместно завершить весь цикл рассказов столь  важным  эпизодом  из  области
международной политики -  одним  из  самых  ответственных,  какими  Холмсу
приходилось когда-либо  заниматься,  -  я  получил  от  него  согласие  на
опубликование этого дела, так строго хранимого  в  тайне.  Если  некоторые
детали моего рассказа и покажутся туманными, читатели  легко  поймут,  что
для моей сдержанности есть достаточно веская причина.
     Однажды осенью, во вторник утром (год и  даже  десятилетие  не  могут
быть указаны), в нашей скромной квартире  на  Бейкер-стрит  появились  два
человека, пользующиеся европейской известностью.  Один  из  них,  строгий,
надменный, с орлиным профилем и властным взглядом, был не  кто  иной,  как
знаменитый  лорд  Беллинджер,  дважды  занимавший  пост   премьер-министра
Великобритании. Второй, элегантный брюнет с правильными чертами лица,  еще
не достигший среднего возраста и одаренный не только красотой, но и тонким
умом, был Трелони Хоуп, пэр Англии и министр по европейским  делам,  самый
многообещающий государственный деятель нашей страны.
     Посетители сели рядом на заваленный бумагами диван. По  взволнованным
и утомленным лицам легко было догадаться, что их привело  сюда  спешное  и
чрезвычайно важное дело. Худые, с  просвечивающими  венами  руки  премьера
судорожно сжимали костяную ручку зонтика. Он мрачно и настороженно смотрел
то на Холмса, то на меня.
     Министр по европейским делам нервно теребил усы и  перебирал  брелоки
на цепочке часов.
     - Как только я обнаружил пропажу, мистер Холмс,  -  а  это  произошло
сегодня в семь часов утра, - я. немедленно известил премьер-министра, и он
предложил, чтобы мы оба пришли к вам, - сказал он.
     - Вы известили полицию?
     - Нет, сэр! - сказал премьер-министр со свойственными ему быстротой и
решительностью. - Не известили и никогда не стали бы  извещать.  Известить
полицию - значит предать дело гласности. А  этого-то  мы  прежде  всего  и
хотим избежать.
     - Но почему же, сэр?
     - Документ, о котором идет речь, настолько важен, что  оглашение  его
может легко привести, и, пожалуй, в настоящий момент непременно  приведет,
к международному конфликту. Могу без преувеличения  сказать,  что  вопросы
мира и войны зависят  от  этого  документа.  Если  розыски  его  не  могут
проходить в совершенной тайне, лучше совсем отказаться  от  них,  так  как
этот документ похитили именно для того, чтобы предать его широкой огласке.
     -  Понимаю.  А  теперь,  мистер  Трелони  Хоуп,  я  буду  вам  весьма
признателен, если вы расскажете мне подробно,  при  каких  обстоятельствах
исчез этот документ.
     - Я вам изложу все в нескольких словах, мистер Холмс... Этот документ
- письмо от одного иностранного монарха - был получен  шесть  дней  назад.
Письмо имеет такое большое значение, что я  не  решался  оставлять  его  в
сейфе  министерства  и   каждый   вечер   уносил   с   собой   домой,   на
Уайтхолл-террас, где хранил его в спальне, в закрытой на ключ шкатулке для
официальных бумаг. Оно находилось там и вчера вечером, я  уверен  в  этом.
Когда я одевался к обеду, я  еще  раз  открыл  шкатулку  и  убедился,  что
документ на месте. А сегодня утром письмо исчезло. Шкатулка  стояла  около
зеркала на моем туалетном столе всю ночь. Сплю я чутко, моя жена тоже.  Мы
оба готовы поклясться, что никто ночью не входил в комнату.
     - В котором часу вы обедали?
     - В половине восьмого.
     - Когда вы легли спать?
     - Моя жена была в театре. Я ждал ее. Мы ушли в спальню около половины
двенадцатого.
     - Значит, в течение четырех часов шкатулка никем не охранялась?
     - В спальню входить не позволено никому, кроме горничной - по утрам и
моего камердинера или камеристки моей жены -  в  течение  остальной  части
дня. Но эти двое - верные слуги и давно живут у нас в доме. Кроме того, ни
один из них не мог знать, что в шкатулке хранится нечто более ценное,  чем
простые служебные бумаги.
     - Кто знал о существовании этого письма?
     - В моем доме - никто.
     - Но ваша жена, конечно, знала?
     - Нет, сэр. Я ничего не говорил моей жене до сегодняшнего утра,  пока
не обнаружил пропажу письма.
     Премьер одобрительно кивнул головой.
     - Я всегда знал, как велико ваше чувство долга, сэр, - сказал  он.  -
Не сомневаюсь, что в столь  важном  и  секретном  деле  оно  оказалось  бы
сильнее даже самых тесных семейных уз.
     Министр по европейским делам поклонился.
     - Совершенно справедливо, сэр. До сегодняшнего утра я ни одним словом
не обмолвился жене об этом письме.
     - Могла ли она догадаться сама?
     - Нет, мистер Холмс, она не могла догадаться, да и никто не мог бы.
     - А прежде у вас пропадали документы?
     - Нет, сэр.
     - Кто здесь в Англии знал о существовании этого письма?
     - Вчера о письме были извещены  все  члены  кабинета.  Но  требование
хранить тайну, которое сопровождает каждое заседание кабинета, на этот раз
было    подкреплено    торжественным    предупреждением     со     стороны
премьер-министра. Боже мой, и подумать только, что через несколько часов я
сам потерял его!
     Отчаяние исказило  красивое  лицо  Трелони  Хоупа.  Он  схватился  за
голову. На мгновение  перед  нами  открылись  подлинные  чувства  человека
порывистого, горячего и остро впечатлительного.
     Но тут же маска высокомерия  снова  появилась  на  его  лице,  и  уже
спокойным голосом он продолжал:
     - Кроме членов  кабинета,  о  существовании  письма  знают  еще  два,
возможно, три чиновника департамента,  и  больше  никто  во  всей  Англии,
уверяю вас, мистер Холмс.
     - А за границей?
     - За границей, я уверен, не видел этого письма никто, кроме того, кто
его написал. Я твердо убежден, что даже его министры... то  есть  я  хотел
сказать, что при отправлении оно миновало обычные официальные каналы.
     Холмс на некоторое время задумался, затем сказал:
     - А теперь, сэр, я должен получить более  точное  представление,  что
это за  документ  и  почему  его  исчезновение  повлечет  за  собой  столь
серьезные последствия.
     Два государственных деятеля обменялись быстрым  взглядом,  и  премьер
нахмурил густые брови:
     - Мистер Холмс, письмо было в длинном,  узком  голубом  конверте.  На
красной сургучной печати изображен приготовившийся к нападению лев.  Адрес
написан крупным твердым почерком...
     - Эти подробности, - прервал его Холмс, - конечно, очень интересны  и
существенны, но мне надо знать содержание письма. О чем говорилось в нем?
     - Это строжайшая государственная  тайна,  и  боюсь,  что  я  не  могу
ответить вам, тем более что не вижу в этом необходимости. Если  с  помощью
ваших  необычайных,  как   говорят,   способностей   вам   удастся   найти
соответствующий  моему  описанию  конверт  вместе  с  его  содержимым,  вы
заслужите благодарность своей  страны  и  получите  любое  вознаграждение,
которое будет в наших возможностях.
     Шерлок Холмс, улыбаясь, встал.
     - Я понимаю, конечно, что вы принадлежите к числу самых занятых людей
Англии, - сказал он, - но и моя скромная профессия отнимает у  меня  много
времени. Очень сожалею, что не могу быть  вам  полезным  в  этом  деле,  и
считаю дальнейшее продолжение нашего разговора бесполезной тратой времени.
     Премьер-министр вскочил. В его глубоко сидящих  глазах  сверкнул  тот
недобрый огонь, который нередко заставлял  съеживаться  от  страха  сердца
членов кабинета.
     - Я не привык, сэр... - начал он, но овладел собой и снова занял свое
место.
     Минуту или  более  мы  сидели  молча.  Затем  старый  государственный
деятель пожал плечами:
     - Мы вынуждены принять ваши  условия,  мистер  Холмс.  Вы  безусловно
правы, и с нашей стороны неразумно ожидать  от  вас  помощи,  пока  мы  не
доверимся вам полностью.
     - Я согласен с вами, сэр, - сказал молодой дипломат.
     - Хорошо, я расскажу вам все, но полагаюсь целиком на вашу скромность
и на скромность  вашего  коллеги,  доктора  Уотсона.  Я  взываю  к  вашему
патриотизму, джентльмены, ибо не могу представить себе большего  несчастья
для нашей страны, чем разглашение этой тайны.
     - Вы можете вполне довериться нам.
     - Так вот, это письмо  одного  иностранного  монарха;  он  обеспокоен
недавним расширением колоний нашей страны.  Оно  было  написано  в  минуту
раздражения и лежит  целиком  на  его  личной  ответственности.  Наведение
справок показало, что его министры ничего не знают об этом письме. К  тому
же тон письма довольно резкий, и некоторые фразы  носят  столь  вызывающий
характер, что его опубликование  несомненно  взволновало  бы  общественное
мнение Англии. И даже более, сэр: могу сказать  не  колеблясь,  что  через
неделю после опубликования письма наша страна будет  вовлечена  в  большую
войну.
     Холмс написал имя на листке бумаги и показал его премьер-министру.
     - Совершенно верно, это он. И именно это письмо,  которое,  возможно,
повлечет за собой миллионные расходы и гибель сотен тысяч  людей,  исчезло
таким загадочным образом.
     - Вы известили автора письма?
     - Да, сэр, была отправлена шифрованная телеграмма.
     - Но, может быть, он и рассчитывал на опубликование письма?
     - Нет, сэр! У нас есть все  основания  полагать,  что  он  уже  понял
неосторожность и опрометчивость своего поступка. Опубликование письма было
бы для него и для его страны еще большим ударом, чем для нас.
     - Если так, то в чьих же интересах раскрыть содержание этого  письма?
Для чего кому-то понадобилось украсть его?
     - Тут, мистер Холмс, вы заставляете меня  коснуться  области  высокой
международной политики. Если вы примете во внимание ситуацию в Европе, вам
будет нетрудно  .понять  мотив  преступления.  Европа  представляет  собой
вооруженный лагерь. Существуют два союза,  имеющие  равную  военную  силу.
Великобритания держит нейтралитет. Если бы мы были  вовлечены  в  войну  с
одним союзом, это обеспечило бы превосходство другого, даже независимо  от
того, участвовал бы он в ней или нет. Вы понимаете?
     -  Все  совершенно  ясно.  Итак,  в  краже   и   разглашении   письма
заинтересованы враги этого монарха, стремящиеся посеять раздор  между  его
страной и нами?
     - Да, сэр.
     - А кому могли переслать этот документ,  если  бы  он  попал  в  руки
врага?
     -  Любому  из  европейских  правительств.  Весьма  возможно,  что   в
настоящий момент оно несется по назначению с такой скоростью, какую только
способен развить пароход.
     Министр Трелони Хоуп опустил  голову  на  грудь  в  тяжело  вздохнул.
Премьер ласково положил руку ему на плечо:
     - С вами случилось несчастье, мой  дорогой  друг.  Никто  не  решится
обвинить вас - вы приняли  все  меры  предосторожности...  Теперь,  мистер
Холмс, вам известно все. Что вы посоветуете предпринять?
     Холмс печально покачал головой:
     - Вы полагаете, сэр, что война неизбежна, если этот документ не будет
возвращен?
     - Думаю, что она вполне возможна.
     - Тогда, сэр, готовьтесь к войне.
     - Это жестокие слова, мистер Холмс!
     - Примите во внимание факты, сэр. Я  не  допускаю,  что  письмо  было
похищено после половины двенадцатого ночи, так  как  с  этого  часа  и  до
момента, когда обнаружена пропажа, мистер Хоуп и  его  жена  находились  в
спальне. Значит, оно было похищено вчера вечером, между половиной восьмого
и половиной двенадцатого - вероятно, ближе к половине восьмого, потому что
вор знал, где оно лежит, и, конечно, постарался  завладеть  им  как  можно
раньше. А теперь, сэр, если такой важный документ похищен  еще  вчера,  то
где он может быть сейчас? У вора нет никаких причин  хранить  его.  Скорее
всего, его уже передали заинтересованному лицу.  Какие  же  у  нас  теперь
шансы  перехватить  его  или  даже  напасть  на  его  след?  Оно  для  нас
недосягаемо.
     Премьер-министр поднялся с дивана:
     - Вы рассуждаете совершенно логично, мистер Холмс. Я  вижу,  что  тут
действительно ничего нельзя сделать.
     -  Допустим,  например,  что  документ  был  похищен  горничной   или
лакеем...
     - Они оба - старые и верные слуги.
     - Насколько я понял, спальня находится на втором  этаже  и  не  имеет
отдельного  хода  с  улицы,  а  из  передней  в   нее   нельзя   подняться
незамеченным. Значит, письмо похитил кто-то  из  домашних.  Кому  вор  мог
передать его? Одному из международных шпионов и секретных  агентов,  имена
которых мне хорошо известны. Есть три человека,  которые,  можно  сказать,
возглавляют эту компанию. Я начну с того,  что  узнаю,  чем  занят  сейчас
каждый из них. Если кто-нибудь из них уехал,  в  особенности  же  если  он
уехал вчера вечером, мы будем знать, куда делся этот документ.
     - А зачем ему уезжать? - спросил министр по европейским делам.  -  Он
мог бы с таким же успехом отнести письмо в посольство здесь же в Лондоне.
     - Не думаю. Эти агенты работают  совершенно  самостоятельно  и  часто
находятся в довольно натянутых отношениях с посольствами.
     Премьер-министр кивком головы подтвердил это:
     - Полагаю, что вы правы, мистер Холмс.  Он  собственноручно  доставит
такой ценный подарок к месту назначения. Ваш  план  действий  мне  кажется
абсолютно верным. Однако, Хоуп,  нам  не  следует  из-за  этого  несчастья
забывать о прочих наших обязанностях. Если в течение дня произойдут  новые
события, мы сообщим вам, мистер Холмс, и вы, разумеется, информируете  нас
о результатах ваших собственных расследований.
     Министры поклонились и с видом, полным достоинства, вышли из комнаты.
     Когда наши высокопоставленные гости ушли, Холмс молча закурил  трубку
и на некоторое время  погрузился  в  глубокую  задумчивость.  Я  развернул
утреннюю газету и начал читать о сенсационном преступлении,  которое  было
совершено в Лондоне  накануне  вечером,  как  вдруг  мой  приятель  громко
вскрикнул, вскочил на ноги и положил трубку на камин.
     - Да, - сказал он, - лучшего пути нет.  Положение  отчаянное,  но  не
безнадежное. Сейчас, необходимо хотя бы узнать,  кто  этот  похититель,  -
ведь, возможно, письмо еще не ушло из его рук. В конце концов, этих  людей
интересуют только деньги, а к моим услугам - казначейство  Британии.  Если
письмо  продается,  я  куплю  его...  даже  если  правительству   придется
увеличить на пенни подоходный налог. Возможно, этот человек все еще держит
его при себе: надо же ему узнать, какую цену предложат здесь,  прежде  чем
попытать свое счастье за границей! Есть только три человека, способные  на
такую смелую игру: это Оберштейн, Ля Ротьер и Эдуард Лукас. Я повидаюсь со
всеми.
     Я заглянул в утреннюю газету:
     - Эдуард Лукас с Годолфин-стрит?
     - Да.
     - Вы не можете повидаться с ним.
     - Почему?
     - Вчера вечером он был убит в своем доме.
     Мой друг так часто удивлял меня во время  наших  приключений,  что  я
испытал чувство торжества, увидев, как поразило его мое  сообщение.  Он  в
изумлении уставился на меня, затем выхватил из моих  рук  газету.  Вот  та
заметка, которую я читал в ту минуту, когда Холмс встал со своего кресла:

     УБИЙСТВО В ВЕСТМИНСТЕРЕ
     Вчера вечером в доме No 16 на Годолфин-стрит  совершено  таинственное
преступление. Годолфин-стрит - одна из тех старинных тихих  улиц,  которые
тянутся между рекою и Вестминстерским аббатством, почти под сенью  большой
башни здания парламента. Большинство ее домов построено еще в XVIII  веке.
В одном из этих домов, в маленьком, но изысканном особняке, несколько  лет
подряд проживал мистер Эдуард  Лукас,  хорошо  известный  в  обществе  как
обаятельный человек, один из лучших теноров-любителей Англии. Мистер Лукас
был холост: ему было  тридцать  четыре  года;  его  прислуга  состояла  из
пожилой экономки миссис Прингл и лакея Миттона. Экономка обычно по вечерам
не работала; она рано  поднималась  к  себе  в  комнату,  расположенную  в
верхнем этаже дома. Лакей в этот вечер отправился навестить приятеля в Хам
Мерсмите. С десяти часов мистер Лукас оставался в квартире один. Пока  еще
не выяснено, что произошло  за  это  время,  но  без  четверти  двенадцать
констебль Бэррет, проходя по Годолфин-стрит, заметил, что дверь дома  No16
приоткрыта. Он постучал, но не получил ответа.  Увидев  в  первой  комнате
свет, он вошел в коридор и снова  постучал,  но  и  на  этот  раз  ему  не
ответили. Тогда он отворил, дверь и вошел.
     В комнате царил страшный  беспорядок:  вся  мебель  была  сдвинута  в
сторону, посередине валялся опрокинутый стул. Около этого стула,  все  еще
сжимая рукой его ножку, лежал несчастный владелец дома. Он был убит ударом
ножа прямо в сердце, причем смерть, вероятно,  наступила  мгновенно.  Нож,
которым было  совершено  убийство,  оказался  кривым  индийским  кинжалом,
взятым из коллекции восточного оружия, украшавшего одну из  стен  комнаты.
Убийство, по-видимому, было совершено не с целью грабежа, ибо ценные вещи,
находившиеся в комнате, остались нетронутыми.
     Мистер Эдуард  Лукас  был  настолько  известен  и  любим  всеми,  что
сообщение о его насильственной и  загадочной  смерти  встречено  искренней
скорбью его многочисленных друзей.

     - Ну, Уотсон, что вы думаете об этом? - спросил Холмс  после  долгого
молчания.
     - Удивительное совпадение!
     - Совпадение? Один из  трех  людей,  которых  мы  считали  возможными
участниками этой драмы, умирает насильственной смертью в  тот  самый  час,
когда разыгрывается драма. Какое же это совпадение! Нет, нет, мой  дорогой
Уотсон, эти два события связаны между собой, несомненно, связаны.  И  наша
задача - отыскать эту связь.
     - Но теперь полиция все узнает.
     - Вовсе, нет. Они знают только то, что видят на  Годолфин-стрит.  Они
не знают и ничего не узнают об Уайтхолл-террас. Только  нам  известны  оба
случая, и только мы можем сопоставить их. Есть одно явное  обстоятельство,
которое  в  любом  случае  возбудило  бы  мои  подозрения  против  Лукаса.
Годолфин-стрит в Вестминстере  находится  в  нескольких  шагах  ходьбы  от
Уайтхолл-террас. Другие тайные  агенты,  о  которых  я  говорил,  живут  в
дальнем конце Вест-Энда. Поэтому, естественно, Лукасу было гораздо  проще,
чем остальным, установить связь и получить сведения из  дома  министра  по
европейским делам. Это незначительное обстоятельство, но если учесть,  что
события  развертывались   с   такой   быстротой,   оно   может   оказаться
существенным. Ага! Есть какие-то новости!
     Появилась миссис Хадсон, неся на подносе дамскую  визитную  карточку.
Холмс взглянул на нее, поднял брови и передал мне.
     - Попросите леди Хильду Трелони Хоуп пожаловать сюда, - сказал он.
     Спустя мгновение нашей скромной квартире была вторично оказана честь,
на этот раз посещением самой очаровательной женщины  в  Лондоне.  Я  часто
слышал о красоте младшей дочери герцога Белминстера, но ни  одно  описание
ее, ни одна фотография не могли передать удивительное,  мягкое  обаяние  и
прелестные краски ее тонкого лица. Однако в то осеннее утро не красота  ее
бросилась нам в глаза при первом  взгляде.  Лицо  ее  было  прекрасно,  но
бледно от волнения; глаза блестели,  но  блеск  их  казался  лихорадочным;
выразительный рот был крепко сжат - она пыталась овладеть собой. Страх,  а
не красота - вот  что  поразило  нас,  когда  наша  очаровательная  гостья
появилась в раскрытых дверях.
     - Был у вас мой муж, мистер Холмс?
     - Да, миледи, был.
     - Мистер Холмс, умоляю вас, не говорите ему, что я приходила сюда!
     Холмс холодно поклонился и предложил даме сесть.
     - Ваша светлость ставит меня в весьма щекотливое положение. Прошу вас
сесть и рассказать, что вам угодно. Но, к сожалению,  никаких  безусловных
обещаний заранее дать я не могу.
     Она прошла через всю комнату и села спиной к окну. Это была настоящая
королева - высокая, грациозная и очень женственная.
     - Мистер Холмс, - начала она, и, пока она говорила, ее руки  в  белых
перчатках беспрестанно сжимались и разжимались, - я буду с вами откровенна
и надеюсь, что это заставит вас быть откровенным со мною. Между моим мужем
и мною нет тайн ни в чем, кроме одного: это политика. Здесь он молчит,  он
не рассказывает мне ничего. Однако я узнала, что вчера  вечером  у  нас  в
доме случилось нечто весьма неприятное. Мне известно, что пропал  какой-то
документ. Но поскольку здесь  затронута  политика,  мой  муж  отказывается
посвятить меня в это дело. А ведь очень важно... поверьте, очень  важно...
чтобы я знала об этом все. Кроме членов правительства, вы  -  единственный
человек, кто знает правду. Умоляю вас, мистер Холмс,  объясните  мне,  что
произошло и каковы могут быть  последствия!  Расскажите  мне  все,  мистер
Холмс. Пусть интересы вашего клиента не заставят вас молчать. Уверяю  вас,
я действую в его интересах, и если бы он только понимал это, то, вероятно,
полностью доверился бы мне. Что это была за бумага, которую похитили?
     - Миледи, вы требуете от меня невозможного.
     Она глубоко вздохнула и закрыла лицо руками.
     - Вы должны меня понять, миледи. Если ваш муж находит, что вам  лучше
оставаться в неведении относительно данного дела, как могу я,  с  которого
взяли слово хранить эту тайну, открыть вам то, что он желал бы скрыть?  Вы
даже не имеете права спрашивать меня - вы должны спросить мужа.
     - Я спрашивала его. Я пришла к вам,  пытаясь  использовать  последнюю
возможность. Но если даже вы не хотите сказать  ничего  определенного,  вы
крайне обяжете меня, ответив на один вопрос.
     - Какой, миледи?
     - Может ли из-за этого случая пострадать политическая  карьера  моего
мужа?
     - Видите ли, миледи, если дело не будет улажено, оно может,  конечно,
иметь весьма прискорбные последствия.
     - О!
     Она глубоко вздохнула, как человек, сомнения которого разрешились.
     - Еще один вопрос, мистер Холмс. Из слов моего  мужа,  оброненных  им
тотчас же после случившегося несчастья, я поняла, что пропажа письма может
привести к тяжелым последствиям для всей страны.
     - Если он так сказал, я, конечно, не стану отрицать этого.
     - Но каковы могут быть эти последствия?
     - Ах, миледи, вы снова задаете мне вопрос, на  который  я  не  вправе
ответить!
     - Если так, я больше не буду отнимать у вас время. Не  могу  упрекать
вас, мистер Холмс, за то, что вы отказались быть откровенным со  мной,  и,
надеюсь, вы не подумаете обо  мне  дурно,  потому  что  я  искренне  желаю
разделить заботы моего мужа даже против  его  воли.  Еще  раз  прошу  вас:
ничего не говорите ему о моем посещении.
     На пороге она оглянулась, и я опять  увидел  красивое,  взволнованное
лицо, испуганные глаза и крепко сжатый рот. Затем она исчезла.
     - Ну, Уотсон, прекрасный пол - это уж по  вашей  части,  -  улыбаясь,
сказал Холмс, когда парадная дверь захлопнулась и больше  не  было  слышно
шуршания юбок. - Какую игру ведет эта красивая дама? Что ей на самом  деле
нужно?
     - Но ведь она все очень ясно  объяснила,  а  беспокойство  ее  вполне
естественно...
     - Хм! Вспомните ее выражение  лица,  едва  сдерживаемую  тревогу,  ее
беспокойство, настойчивость, с которой она задавала вопросы. Не  забудьте,
что она принадлежит к касте, которая умеет скрывать свои чувства.
     - Да, она была очень взволнована.
     -  Вспомните  также,  как  горячо  она  старалась  убедить  нас,  что
действует только в интересах своего мужа и для этого должна знать все. Что
она хотела  этим  сказать?  И  вы,  наверно,  заметили,  Уотсон,  что  она
постаралась сесть спиной к свету. Она не хотела, чтобы мы видели ее лицо.
     - Да, она выбрала именно это место.
     - Женщин вообще трудно понять. Вы помните одну, в Маргейте, которую я
заподозрил на том  же  основании.  А  потом  оказалось,  что  причиной  ее
волнения  было  лишь  отсутствие  пудры  на  носу.   Как   можно   строить
предположения на таком неверном материале?  За  самым  обычным  поведением
женщины может крыться очень многое, а ее замешательство иногда зависит  от
шпильки или щипцов для завивки волос... До свидания, Уотсон.
     - Вы уходите?
     - Да, я проведу утро на Годолфин-стрит с нашими друзьями из  полиции.
Решение нашей проблемы - в убийстве Эдуарда Лукаса,  хотя,  признаюсь,  не
могу даже представить, какую форму оно примет.  Создавать  же  версию,  не
имея фактов, большая ошибка. Будьте  на  страже,  мой  дорогой  Уотсон,  и
принимайте вместо меня посетителей. А я вернусь к завтраку, если удастся.
     Ведь этот день и два следующих Холмс был упорно молчалив, как сказали
бы его друзья, и мрачен, как сказали бы все остальные. Он то приходил,  то
уходил, беспрерывно курил, играл  на  скрипке  обрывки  каких-то  мелодий,
часто  задумывался,  питался  одними  бутербродами  в  неурочное  время  и
неохотно отвечал на вопросы, которые я время от  времени  задавал  ему.  Я
понимал, что поиски его пока не дали никаких  результатов.  Он  ничего  не
рассказывал мне об этом деле, и только из газет я узнал о ходе  следствия,
об аресте и быстром освобождении Джона Миттона, лакея покойного.
     Следствие установило факт "предумышленного убийства",  но  убийца  не
был найден. Не  удалось  истолковать  и  мотивы  преступления.  В  комнате
находилось много ценных вещей, но ничто не было  взято.  Бумаги  покойного
остались нетронутыми. Их тщательно рассмотрели и установили, что  покойный
ревностно изучал международную политику, неутомимо собирал всякие слухи  и
сплетни, был выдающимся лингвистом и вел огромную переписку. Он был близко
знаком с  видными  политическими  деятелями  нескольких  стран.  Но  среди
документов, заполнявших ящики его стола, не  нашли  ничего  сенсационного.
Что касается его  отношений  с  женщинами,  то  они,  по-видимому,  носили
беспорядочный и поверхностный характер. Среди женщин  у  него  было  много
знакомых, но мало друзей, и ни в одну их них он не  был  влюблен.  У  него
были неизменные привычки, и он  вел  спокойный  образ  жизни.  Его  смерть
явилась неразрешимой загадкой, которую так и не удавалось разгадать.
     Что касается  лакея  Джона  Миттона,  то  полиция  арестовала  его  с
отчаяния, чтобы прикрыть свою  полнейшую  беспомощность.  Против  него  не
могли выдвинуть никакого обвинения. В тот вечер он был в  гостях  у  своих
приятелей в Хаммерсмите. Алиби было налицо. Правда, он ушел домой  рано  и
мог  возвратиться  в  Вестминстер  еще  до  того,  как   было   обнаружено
преступление, но он объяснил, что прошел часть пути пешком, и этому  можно
было  верить,  если  вспомнить,  что  вечер  был  чудесный.  Он  пришел  в
двенадцать часов  и,  по-видимому,  был  потрясен  неожиданной  трагедией.
Миттон всегда был в хороших отношениях с  хозяином.  Некоторые  из  вещей,
принадлежавших покойному, - например, футляр с бритвами - были  найдены  в
чемоданах лакея, но он заявил, что это  подарки  его  бывшего  хозяина,  и
экономка подтвердила это.
     Миттон находился в услужении у Лукаса три  года.  Примечательно,  что
Лукас никогда не брал Миттона с собой на континент. Иногда он жил в Париже
по три месяца подряд,  но  Миттона  оставлял  присматривать  за  домом  на
Годолфин-стрист. Что же касается экономки, то  в  тот  вечер,  когда  было
совершено преступление, она не слышала ничего. Если и  был  у  ее  хозяина
посетитель, очевидно, хозяин сам впустил его.
     Итак, судя по газетам, тайна уже три дня оставалась неразгаданной.  А
Холмс, если и знал больше газет, ничего не рассказывал мне, только заметил
мимоходом, что инспектор Лестрейд ввел  его  в  курс  дела,  и  поэтому  я
понимал, что он прекрасно осведомлен обо всех новостях. На четвертый  день
появилась длинная телеграмма из Парижа,  которая,  казалось,  решала  весь
вопрос.
     - "Парижская полиция, - писала газета  "Дейли  телеграф",  -  сделала
открытие, приподнимающее завесу над трагической  гибелью  мистеру  Эдуарда
Лукаса, умершего насильственной смертью вечером в прошлый  понедельник  на
Годолфин-стрит,  в  Вестминстере.  Наши  читатели  помнят,  что   покойный
джентльмен был найден в своей комнате с ножом в  груди  и  что  подозрение
пало на его лакея, которому удалось доказать свое алиби. Вчера слуги мадам
Анри Фурнэ, проживающей в Париже на улице Аустерлиц, заявили полиции,  что
их хозяйка сошла с ума. Медицинское освидетельствование показало, что  она
действительно  страдает  опасным  и  хроническим  умопомешательством.  При
расследовании полиция установила, что мадам Анри Фурнэ в  прошлый  вторник
возвратилась из поездки в Лондон, и есть основания думать, что эта поездка
имеет какую-то связь с преступлением в Вестминстере.  Сличение  фотографий
дало возможность установить, что муж мадам  Анри  Фурнэ  и  мистер  Эдуард
Лукас - одно лицо и что покойный по какой-то причине жил двойной жизнью  -
в Лондоне и Париже. Мадам  Фурнэ,  креолка  по  происхождению,  отличается
крайне вспыльчивым характером, и у нее бывали припадки  ревности,  которые
делали  ее  совершенно  невменяемой.  Именно  во  время  одного  из  таких
припадков, как предполагают, она и совершила  это  страшное  преступление,
взволновавшее весь Лондон. До сих  пор  не  выяснено,  что  она  делала  в
понедельник вечером, однако известно, что похожая на нее женщина привлекла
внимание людей, находившихся на вокзале  Черинг-кросс  во  вторник  утром,
своим  безумным  видом  и  странными  жестами.   Поэтому   возможно,   что
преступление или было  совершено  ею  в  припадке  безумия,  или  оно  так
повлияло на несчастную женщину, что свело ее с ума. В настоящее время  она
не в состояний рассказать о происшедшем, и врачи не  выражают  надежды  на
восстановление ее умственных способностей. Есть сведения,  что  вечером  в
понедельник какая-то женщина, возможно мадам Фурнэ, в  течение  нескольких
часов стояла около дома на Годолфин-стрит"...  Что  вы  думаете  об  этом,
Холмс?
     Я читал ему заметку вслух, пока он заканчивал свой завтрак.
     - Мой дорогой Уотсон, - сказал он, встав из-за стола и расхаживая  по
комнате, - у  вас  ангельское  терпение,  но  эти  три  дня  я  ничего  не
рассказывал вам просто потому, что и  рассказывать-то  было  нечего.  Даже
сейчас эти сведения из Парижа мало чем помогают нам.
     - Но дело о смерти этого человека теперь окончательно выяснено.
     - Смерть этого человека - простой эпизод, мелкий случай по  сравнению
с нашей действительной задачей, которая заключается в том, чтобы  отыскать
письмо и спасти Европу от катастрофы. За минувшие три дня произошло только
одно значительное событие: то, что ничего не произошло. Почти  ежечасно  я
получаю сведения от правительства и знаю, что нигде по всей Европе еще нет
никаких признаков беспокойства. Если  письмо  затерялось...  нет,  оно  не
могло затеряться... Но если оно не затерялось, то  где  же  оно?  У  кого?
Почему его скрывают? Вот вопрос, который молотом стучит в  моем  мозгу.  И
является ли простым совпадением, что Лукас был убит как раз в  тот  вечер,
когда исчезло письмо? Было ли оно вообще у него? Если было, то почему  его
не нашли среди бумаг? Не унесла ли его с собой  обезумевшая  жена  Лукаса?
Если унесла, не находится ли оно у нее дома, в Париже? И как я могу искать
его там, не возбудив  подозрений  французской  полиции?  Это  тот  случай,
дорогой Уотсон, где законность столь же страшна для нас, как  и  нарушение
ее. Все против нас, но интересы, поставленные на карту, колоссальны.  Если
мне удастся успешно завершить это дело, оно,  конечно,  достойно  увенчает
мою карьеру... А, вот и последние новости с передовых позиций! - Он быстро
взглянул на записку, поданную ему. - Ага! Лестрейд, кажется, нашел  что-то
интересное. Надевайте шляпу, Уотсон, и мы вместе отправимся в Вестминстер.
     Впервые я увидел место,  где  было  совершено  преступление:  высокий
неприглядный, с узким фасадом дом,  своей  чопорностью,  официальностью  и
массивностью напоминавший то столетие, когда он  был  построен.  Бульдожье
лицо Лестрейда выглянуло из окна, и когда огромный  констебль  открыл  нам
дверь, Лестрейд дружески приветствовал нас.
     Комната, в которую мы вошли, оказалась той самой, где было  совершено
преступление,  но  следов  его  уже  н"   осталось,   кроме   безобразного
расплывшегося пятна на ковре. Ковер,  маленький  квадрат  толстого  сукна,
прикрывал только середину комнаты  и  был  окружен  широким  пространством
натертых до блеска квадратных плиток  красивого  старинного  паркета.  Над
камином висела замечательная коллекция оружия; из нее-то и был взят кинжал
в тот трагический вечер. Около окна стоял  роскошный  письменный  стол,  и
каждый предмет в комнате: картины, ковры, портьеры - все свидетельствовало
об утонченном, даже изнеженном вкусе хозяина.
     - Вы слышали новости из Парижа? - спросил Лестрейд.
     Холмс утвердительно кивнул.
     - На этот раз наши французские друзья попали в самую точку. Убийство,
несомненно, произошло именно так, как  утверждают  они.  Она  постучала  в
дверь -
     неожиданный визит, я думаю, потому что у  него  никто  не  бывал.  Он
впустил ее - нельзя же было держать ее на улице! Она рассказала  ему,  как
выследила его, осыпала его упреками. А затем, благо кинжал был под  рукой,
скоро наступил конец. Все это произошло, конечно, не сразу, потому что все
стулья были свалены в кучу, а один был даже у него в руках, как  будто  он
пытался им обороняться. Мы представляем себе все это так ясно,  как  будто
сами были свидетелями.
     Холмс поднял брови:
     - И все же вы прислали за мной?
     - Ах, да, это другое дело - маленький пустяк, но именно один из  тех,
какими вы интересуетесь: подозрительный, знаете ли, и,  как  вы,  пожалуй,
назовете, странный. На первый взгляд он не имеет  ничего  общего  со  всем
этим делом.
     - Что же это?
     - Вам известно, что,  после  того  как  преступление  обнаружено,  мы
тщательно следим, чтобы все вещи оставались на прежних местах. Тут  ничего
не трогали. День и ночь в квартире  дежурил  полицейский.  Сегодня  утром,
после того  как  убитого  похоронили  и  обследование  этой  комнаты  было
закончено, мы решили немного привести ее в порядок. И вот ковер...  Видите
ли, он не прикреплен к полу, его  просто  положили  на  пол.  Случайно  мы
подняли его и обнаружили...
     - Да? Обнаружили... - Лицо Холмса выражало величайший интерес.
     - О-о, я  уверен,  что  вам.  и  за  сто  лет  не  отгадать,  что  мы
обнаружили! Вы видите это пятно на ковре? Ведь  через  этот  ковер  должно
было просочиться порядочное количество крови, не так ли?
     - Разумеется.
     - И представьте себе, что на светлом паркете в этом месте нет пятна.
     - Нет пятна? Но оно должно быть!
     - Да, вы так думаете. И все же его там нет.
     Он приподнял край ковра, и мы убедились, что так оно и есть.
     - Но ведь нижняя сторона ковра тоже запятнана, как и верхняя.  Она-то
должна была оставить пятно на полу!
     Видя изумление  прославленного  специалиста,  Лестрейд  захихикал  от
восторга.
     - Ну, а  теперь  я  объясню  вам,  в  чем  дело.  Второе  пятно  тоже
существует, но оно не совпадает с первым. Взгляните сами.
     С этими словами он приподнял другой конец ковра, и действительно,  на
светлых квадратах паркета, ближе к старинной  двери,  мы  увидели  большое
темно-красное пятно.
     - Что вы скажете об этом, мистер Холмс?
     - Здесь все очень просто. Два пятна совпадают друг с другом, но ковер
был перевернут. Так как он квадратный и не прикреплен  к  полу,  это  было
легко сделать.
     - Мистер Холмс, полиция не нуждается в том, чтобы  вы  объясняли  ей,
что ковер был перевернут. Это совершенно ясно:  если  положить  ковер  вот
так, пятна приходятся друг над другом. А я  вас  спрашиваю:  кто  поднимал
ковер и зачем?
     По .неподвижному лицу Холмса я видел,  что  он  с  трудом  сдерживает
охватившее его волнение.
     - Послушайте, Лестрейд, - сказал он, - тот полицейский в коридоре все
время дежурит здесь?
     - Да.
     - Ну, так вот вам мой совет: допросите его хорошенько. Но  только  не
при нас, мы подождем здесь. Отведите его в другую комнату. Наедине с  вами
он скорее признается. Спросите его, как  он  посмел  впустить  человека  и
оставить его одного в этой комнате. Не  спрашивайте,  сделал  ли  он  это.
Считайте,  что  это  не  требует  доказательства.  Скажите  ему,  что  вам
известно, что здесь  кто-то  был.  Пригрозите  ему.  Скажите,  что  только
чистосердечное признание может искупить его  вину.  Сделайте  все,  как  я
говорю.
     - Клянусь, я выжму из него все, если  он  хоть  что-нибудь  знает!  -
воскликнул Лестрейд.
     Он выбежал в переднюю, и через минуту мы услышали, как  он  кричит  в
соседней комнате.
     - Скорее, Уотсон, скорее! - воскликнул Холмс, дрожа от нетерпения.
     Вся сверхъестественная сила этого  человека,  скрываемая  под  маской
апатии, вспыхнула порывом энергии. Он откинул ковер и, быстро  опустившись
на колени, начал ощупывать каждый квадрат паркета под ним.  Один  из  них,
когда он дотронулся до его края,  отскочил  в  сторону.  Это  была  крышка
ящичка; под ней находилось маленькое темное углубление. Холмс  нетерпеливо
засунул  туда  руку,  но,  вытащив  ее,  застонал  от  досады  и  горького
разочарования. Ящичек был пуст.
     - Живее, Уотсон, живее! Кладите его на место!
     Едва мы успели закрыть тайник  и  положить  ковер  на  место,  как  в
коридоре послышался голос Лестрейда. Когда он вошел, Холмс стоял, небрежно
прислонившись к камину, с унылым и страдальческим  видом,  едва  сдерживая
безудержную зевоту.
     - Простите, что задержал вас,  мистер  Холмс.  Вижу,  вам  до  смерти
надоело все это дело. Наконец-то он сознался!  Войдите,  Макферсон.  Пусть
джентельмены тоже узнают о вашем непростительном поведении.
     В комнату боком вошел красный и смущенный констебль огромного роста.
     - Уверяю вас, сэр, у меня и в мыслях ничего  худого  не  было.  Вчера
вечером сюда зашла молодая женщина; она сказала, что  ошиблась  домом.  Мы
поговорили. Скучно ведь стоять здесь одному целый день...
     - Ну, и что же случилось?
     - Она захотела  посмотреть,  где  произошло  убийство,  сказала,  что
читала об этом в газетах. Очень порядочная молодая  женщина,  сэр,  и  так
складно говорила. Я подумал: ничего худого  не  выйдет,  если  я  пущу  ее
поглядеть. Но, увидав пятно на ковре,  она  упала  на  пол  и  лежала  как
мертвая. Я бросился на кухню,  принес  воды,  но  не  мог  привести  ее  в
чувство. Тогда я побежал за угол, в трактир "Ветка  плюща",  за  коньяком,
однако, пока я ходил, молодая женщина пришла в себя и ушла... Ей, наверно,
было стыдно встретиться со мной.
     - А ковра никто не трогал?
     - Видите ли, сэр, когда я вернулся, он был, пожалуй, немного сдвинут.
Ведь она упала на него, а он ничем не  прикреплен  к  полу.  Я  его  потом
расправил.
     - Это вам урок, констебль Макферсоя, чтобы вы не обманывали  меня,  -
важно проговорил Лестрейд.  -  Вы,  конечно,  решили,  что  это  нарушение
порядка не откроется, а мне достаточно было бросить только один взгляд  на
ковер, и я сразу понял, что кто-то заходил в эту  комнату.  Ваше  счастье,
приятель, что ничего не пропало, а то вам  пришлось  бы  худо.  Мне  жаль,
мистер Холмс, что я вызвал вас сюда из-за такого пустяка, но я думал,  что
это второе пятно, не совпадающее с первым, заинтересует вас.
     - Разумеется, это очень интересно... Констебль,  эта  женщина  только
один раз заходила сюда?
     - Да, сэр, только один раз.
     - А как ее зовут?
     - Не знаю, сэр. Она сказала, что ищет работу по переписке на машинке,
но ошиблась номером дома, очень приятная, приличная молодая женщина, сэр.
     - Высокая? Красивая?
     - Да, сэр, довольно высокая молодая женщина. Можно сказать,  что  она
красивая. Пожалуй, даже очень красивая. "О, офицер, разрешите  мне  только
взглянуть!" - сказала она. У  нее  были  такие  приятные,  прямо  ласковые
манеры, и я подумал, что не будет большой беды, если разрешу ей  заглянуть
в дверь.
     - Как она была одета?
     - Очень просто, сэр: в длинной накидке до самого пола.
     - В котором часу это было?
     - Как раз начинало темнеть. Зажгли фонаря,  когда  я  возвращался  из
трактира.
     - Очень хорошо, - сказал Холмс. - Пойдемте, Уотсон, нас  ждет  важное
дело в другом месте.
     Когда мы выходили из дома,  Лестрейд  остался  в  комнате,  а  полный
раскаяния  констебль  бросился  отворять  нам  дверь.  Холмс   на   пороге
повернулся и протянул что-то Макферсону. Констебль всмотрелся.
     - Боже мой, сэр! - изумленно воскликнул он.
     Холмс  приложил  палец  к  губам,  сунул  этот  предмет  обратно   во
внутренний карман и, когда вышли на улицу, расхохотался.
     - Прекрасно! - сказал он. - Пойдемте, дорогой Уотсон. Занавес поднят,
начинается последний акт. Можете быть спокойны: войны не будет,  блестящая
карьера высокочтимого лорда Трелони  Хоупа  не,  пострадает,  неосторожный
монарх не будет наказан за свою поспешность и премьер-министру не придется
распутывать сложное положение в Европе. От нас требуется только  некоторая
тактичность и находчивость, и  тогда  вся  эта  история,  грозившая  очень
неприятными последствиями, не будет стоить и ломаного гроша.
     Я проникся восхищением к этому удивительному человеку.
     - Вы решили задачу? - воскликнул я.
     - Пока нет, Уотсон. Есть еще некоторые обстоятельства, которые так же
непонятны, как и раньше. Но нам уже известно так много, что  просто  будет
обидно не узнать всего. Мы отправимся прямо на Уайтхолл-террас  и  доведем
дело до конца.
     Когда мы пришли в дом министра по  европейским  делам,  Шерлок  Холмс
заявил, что  желает  видеть  леди  Хильду  Трелони  Хоуп.  Нас  провели  в
приемную.
     - Мистер Холмс! - сказала леди, и лицо ее порозовело от  негодования.
- Это просто нечестно и неблагородно с вашей стороны. Ведь я уже  сказала,
что хотела сохранить мой визит к вам в тайне, иначе муж  подумает,  что  я
вмешиваюсь в его дела. А вы компрометируете меня своим приходом. Ведь  это
доказывает, что между нами существуют деловые отношения.
     - К сожалению, миледи, у меня не  было  иного  выбора.  Мне  поручили
найти этот исключительно важный документ, поэтому я вынужден просить  вас,
миледи, передать его мне.
     Леди вскочила на ноги; румянец мгновенно схлынул с прекрасного  лица.
Ее глаза потускнели, она зашаталась. Мне  показалось,  что  она  упадет  в
обморок, но огромным усилием воли она овладела собой, и лицо ее  вспыхнуло
от изумления и гнева:
     - Вы... Вы оскорбляете меня, мистер Холмс!
     - Послушайте, миледи, это бесполезно. Отдайте письмо.
     Она метнулась к звонку:
     - Дворецкий проводит вас.
     - Не звоните, леди Хильда. Если вы это сделаете,  все  мои  искренние
попытки избежать скандала окажутся напрасными. Верните мне письмо,  и  все
уладится. Если вы будете слушаться меня, я помогу вам. Если вы не захотите
довериться мне, я вынужден буду выдать вас.
     Она стояла перед ним гордая  и  величественная.  Глаза  ее  встретили
взгляд Холмса, как будто желали понять, что у него на уме. Она не  снимала
руки со звонка, но и не звонила.
     - Вы пытаетесь запугать меня.  Не  очень  благородно,  мистер  Холмс,
прийти сюда угрожать женщине! Вы говорите, что вам кое-что  известно.  Что
вы знаете?
     - Прошу вас, миледи, сядьте. Вы ушибетесь, если упадете.  Я  не  буду
говорить, пока вы не сядете... Благодарю вас.
     - Даю вам пять минут, мистер Холмс.
     - Достаточно и одной, леди Хильда. Я  знаю  о  том,  что  вы  были  у
Эдуарда Лукаса, отдали ему этот  документ,  знаю,  как  вы  вчера  вечером
хитроумно проникли в его комнату вторично и взяли письмо  из  тайника  под
ковром.
     Лицо леди Хильды стало смертельно бледным.  Она  не  сводила  глаз  с
Холмса; у нее перехватило дыхание, она не могла произнести ни слова.
     - Вы сошли  с  ума,  мистер  Холмс...  Вы  сошли  с  ума!  -  наконец
воскликнула она.
     Из кармана он вытащил маленький кусочек картона. Это была  фотография
женщины.
     - Я захватил ее, потому что считал,  что  она  может  пригодиться,  -
сказал он. - Полицейский узнал вас.
     Она с трудом глотнула воздух, и ее голова упала на спинку кресла.
     - Послушайте, леди Хильда... Письмо у  вас,  но  дело  все  же  можно
уладить. У меня нет  никакого  желания  причинять  вам  неприятности.  Мои
обязанности кончатся, когда  я  возвращу  пропавшее  письмо  вашему  мужу.
Послушайтесь моего совета и будьте откровенны со мной  -  здесь  все  ваше
спасение.
     Ее мужество было восхитительно. Даже в этот момент она не  признавала
себя побежденной.
     - Я снова  повторяю  вам,  мистер  Холмс:  вы  находитесь  во  власти
какой-то нелепой фантазии.
     Холмс встал со стула:
     - Мне жаль вас, леди Хильда. Я сделал для вас все, что мог, теперь  я
вижу - это было напрасно Он нажал кнопку звонка. Вошел дворецкий.
     - Мистер Трелони Хоуп дома?
     - Он будет дома, сэр, через пятнадцать минут.
     Холмс взглянул на часы.
     - Еще пятнадцать минут, - сказал он. - Очень хорошо, я подожду.
     Едва дворецкий закрыл за собой  дверь,  как  леди  Хильда,  простирая
руки, бросилась к ногам Холмса; ее прекрасное лицо было залито слезами.
     - О, пощадите меня, мистер Холмс! Пощадите  меня!  -  умоляла  она  в
порыве отчаяния. - Ради бога, не говорите ему! Я так люблю его! Мне больно
причинить  ему  малейшую  неприятность,  а  эта,  я  знаю,  разобьет   его
благородное сердце.
     Холмс поднял ее.
     - Благодарю вас, миледи, что вы хоть в последний  момент  опомнились.
Нельзя терять ни минуты. Где письмо?
     Она бросилась к письменному  столу,  отперла  его  и  вынула  длинный
голубой конверт.
     - Вот оно, мистер Холмс... Лучше бы я никогда не видела его!
     - Как нам теперь его вернуть? - раздумывал Холмс. -  Скорее,  скорее,
надо найти какой-нибудь выход!.. Где шкатулка с документами?
     - Все еще в спальне.
     - Как удачно! Скорее, миледи, принесите ее сюда.
     Через минуту она появилась, держа в руках красную плоскую шкатулку.
     - Чем вы открывали ее прежде? У вас есть второй ключ? Конечно,  есть.
Откройте!
     Из-за корсажа леди Хильда вытащила маленький ключ. Шкатулку  открыли;
она была полна бумаг. Холмс засунул  голубой  конверт  в  самую  середину,
между листками какого-то другого документа.  Шкатулку  заперли  и  отнесли
обратно в спальню.
     - Теперь мы готовы встретить его, - оказал Холмс. - У  нас  еще  есть
десять минут. Я беру на себя  очень  много,  чтобы  выгородить  вас,  леди
Хильда! За это вы должны в оставшееся время честно рассказать мне всю  эту
странную историю.
     - Я расскажу вам все, мистер Холмс! - воскликнула леди. -  О,  мистер
Холмс, мне легче отрубить себе правую руку, чем доставить ему хоть  минуту
горя! Во всем Лондоне нет женщины, которая так любила бы своего мужа,  как
я, и все же, если бы он узнал, что я сделала, что была вынуждена  сделать,
он никогда не простил бы меня.  Он  так  высоко  ставит  свою  собственную
честь, что не в состоянии забыть или простить бесчестный поступок другого.
Помогите  мне,  мистер  Холмс!  Мое  счастье,  его  счастье,  наши   жизни
поставлены на карту!
     - Скорее, миледи, время истекает!
     - Еще до замужества, мистер Холмс, я  написала  неосторожное,  глупое
письмо, письмо впечатлительной влюбленной девушки. В нем  не  было  ничего
плохого, но все же мой муж счел бы его непростительным. Если бы он  прочел
это письмо, он перестал бы верить мне.  Прошли  годы  с  тех  пор,  как  я
написала это письмо. Я подумала, что все забыто. Но  вдруг  этот  человек,
Лукас, известил меня о том, что оно попало к нему в руки и что он  намерен
показать его моему мужу. Я умоляла  его  пощадить  меня.  Он  сказал,  что
возвратит мне мое письмо, если я принесу ему один  документ,  который,  по
его словам, хранится у мужа в шкатулке для  депеш.  У  него  был  какой-то
шпион в министерстве, который сообщил ему о существовании этого документа.
Лукас уверял меня, что это ничуть не повредит моему мужу.  Поставьте  себя
на мое место, мистер Холмс! Что я должна была делать?
     - Рассказать обо всем мужу.
     - Я не могла, мистер Холмс, не могла! С одной  стороны,  мне  грозила
неминуемая гибель; с другой, хоть мне и казалось ужасным  взять  документ,
принадлежащий мужу, но все же я не вполне  представляла  себе,  какие  это
будет иметь последствия в области международной политики, что же  касается
нашей любви и взаимного доверия, мне все казалось совершенно  ясным.  И  я
совершила кражу, мистер Холмс. Я сняла слепок с  ключа,  а  этот  человек,
Лукас, сделал второй: ключ. Я открыла шкатулку, взяла документ  и  отнесла
его на Гододфил-стрит.
     - И что произошло там, миледи?
     - Я постучала в дверь, как было условленно. Лукас открыл. Я прошла за
ним в его комнату, оставив за собой дверь полуоткрытой, потому что боялась
остаться одна с этим человеком. Я помню, что когда я  входила  в  дом,  на
улице стояла какая-то женщина. Наши  переговоры  быстро  закончились.  Мое
письмо лежало у него на  письменном  столе.  Я  отдала  ему  документ,  он
возвратил мне письмо. В это мгновение у двери послышался шум,  в  коридоре
раздались шаги. Лукас быстро откинул  ковер,  сунул  документ  в  какой-то
тайник и снова положил ковер на место.
     То, что произошло потом, было похоже на  какой-то  кошмар.  Я  видела
смуглое  безумное   лицо,   слышала   голос   женщины,   которая   кричала
по-французски: "Я ждала не напрасно! Наконец-то я  застала  тебя  с  ней!"
Произошла дикая сцена. Я в

"У вас не так развиты лобные кости, как я ожидал, --
сказал он наконец. -- Опасная это привычка, мистер Холмс,
держать заряженный револьвер в кармане собственного халата".
***
"Вы, очевидно, не знаете меня", -- сказал он.
"Напротив,-- возразил я,-- мне кажется, вам нетрудно было
понять, что я вас знаю. Присядьте, пожалуйста. Если вам угодно
что-нибудь сказать, я могу уделить вам пять минут".
"Все, что я хотел вам сказать, вы уже угадали", -- ответил
он.
"В таком случае, вы, вероятно, угадали мой ответ".
"Вы твердо стоите на своем?"
"Совершенно твердо". ***
"Вы встали на моем пути четвертого января,-- сказал он. --
Двадцать третьего вы снова причинили мне беспокойство. В
середине февраля вы уже серьезно потревожили меня. В конце
марта вы совершенно расстроили мои планы, а сейчас из-за вашей
непрерывной слежки я оказался в таком положении, что передо
мной стоит реальная опасность потерять свободу. Так
продолжаться не может".
"Что вы предлагаете?" -- спросил я.
"Бросьте это дело, мистер Холмс, -- сказал он, покачивая
головой. -- Право же, бросьте".
"После понедельника",-- ответил я.
"Полноте, мистер Холмс. Вы слишком умны и, конечно,
поймете меня: вам необходимо устраниться. Вы сами повели дело
так, что другого исхода нет. Я испытал интеллектуальное
наслаждение, наблюдая за вашими методами борьбы, и, поверьте,
был бы огорчен, если бы вы заставили меня прибегнуть к крайним
мерам... Вы улыбаетесь, сэр, но уверяю вас, я говорю искренне".
"Опасность -- неизбежный спутник моей профессии", --
заметил я.
"Это не опасность, а неминуемое уничтожение, -- возразил
он. -- Вы встали поперек дороги не одному человеку, а огромной
организации, всю мощь которой даже вы, при всем вашем уме, не в
состоянии постигнуть. Вы должны отойти в сторону, мистер Холмс,
или вас растопчут".
"Боюсь, -- сказал я, вставая, -- что из-за вашей приятной
беседы я могу пропустить одно важное дело, призывающее меня в
другое место".
Он тоже встал и молча смотрел на меня, с грустью покачивая
головой.
"Ну что ж! -- сказал он наконец. -- Мне очень жаль, но я
сделал все, что мог. Я знаю каждый ход вашей игры. До
понедельника вы бессильны. Это поединок между нами, мистер
Холмс. Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых --
заявляю вам, что этого никогда не будет. Вы надеетесь победить
меня -- заявляю вам, что это вам никогда не удастся. Если у вас
хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами
погибните вместе со мной".
"Вы наговорили мне столько комплиментов, мистер Мориарти,
что я хочу ответить вам тем же и потому скажу, что во имя
общественного блага я с радостью согласился бы на второе, будь
я уверен в первом".
"Первого обещать не могу, зато охотно обещаю второе", --
отозвался он со злобной усмешкой и, повернувшись ко мне сутулой
спиной, вышел, оглядываясь и щурясь.





О том, о чем я говорю выделено синим цветом, другим шрифтом. Да, ничего не скажешь - они профи своего дела...

Это конечно же Василий Ливанов! Он признан лучшим в мире, и английская королева вручила ему "Орден кавалериста Британской Империи"!!! Он действительно классный!
Больше всего мне нравиться его голос. Кто-то может фильм не смотрел, но наверняка смотрел "Карлсона". Этого забавного персонажа озвучивает "Лучший Шерлок Холмс"...

Как говориться в начале "Скандала в Богемии":
"Для Шерлока Холмса она всегда оставалась "Этой Женщиной". Я редко
слышал, чтобы он называл ее каким-либо другим именем. В его глазах она
затмевала всех представительниц своего пола. Не то чтобы он испытывал к
Ирэн Адлер какое-либо чувство, близкое к любви. Все чувства, и особенно
любовь, были ненавистны его холодному, точному, но удивительно
уравновешенному уму. По-моему, он был самой совершенной мыслящей и
наблюдающей машиной, какую когда-либо видел мир; но в качестве влюбленного
он оказался бы не на своем месте. Он всегда говорил о нежных чувствах не
иначе, как с презрительной насмешкой, с издевкой. Нежные чувства были в
его глазах великолепным объектом для наблюдения, превосходным средством
сорвать покров с человеческих побуждений и дел. Но для изощренного
мыслителя допустить такое вторжение чувства в свой утонченный и
великолепно налаженный внутренний мир означало бы внести туда смятение,
которое свело бы на нет все завоевания его мысли. Песчинка, попавшая в
чувствительный инструмент, или трещина в одной из его могучих линз -- вот
что такое была бы любовь для такого человека, как Холмс. И все же для него
существовала одна женщина, и этой женщиной была покойная Иран Адлер, особа
весьма и весьма сомнительной репутации."



Этим все сказано. Я думаю, все поняли его отнашение к "Этой Женщине". Вы знаете, что люди сходят с ума, есть даже биографы, вычесляющие, "родословную" Шерлока
Холмса - человека, которого не было, но бессмертного человека... Так вот: Они вычислили, что Холмс якобы скрывался в вилле у Ирен Адлер, когда чудом выжил после схватки с
профессором Мориарти у Рехенбарского водопада... Он и Она страстно полюбили друг друга, и у них даже якобы родился сын, которого нарекли: Шерлок Джон Хемиш Верне Холмс-Адлер...
Вот так человеческая фантазия угощала Великого Сыщика радостью любви, боясь, что ему так одиноко и холодно на нашей грешной земле...

Люди, помогите! Я ищю все истории и приключениях Шерлока Холмса! Кто располагает этой инфой, прошу не томите! Воть мой мейл: maluw-05@mail.ru

Сайт музея          http://www.sherlock-holmes.co.uk/                  

Клуб Шерлока Холмса    http://sherlockholmes.pnz.ru/