Откройте свой Мир!

Махмуд Кашгари.
Диван Лугат ат-Турк.
Слово, характеризующее тюркские наречия
Самыми /с. 24 / красноречивыми и изящными в выражении являются те, кто знает лишь один язык, не смешивается с персами и не перенимает чужие обычаи. У тех, кто говорит на двух языках и смешивается с городским населением, речь становиться ломаной, как, например, у Сугдак, Канжак и Аргу.
[Племена] второго вида, такие как Хутан, Тубут и часть Танут, являются пришлыми для тюркских земель, я опишу язык каждого из этих племен.
Язык народа Жабарка неизвестен из-за его отдаленности и препятствия в виде Великого Моря, раскинувшегося между ними и Масин.
У народов Масин и Син свой язык, но горожане свободно владеют тюркским. Они пишут свои послания на тюркском.Нам также неизвестен язык Йажуж и Мажуж из-за Стены и препятствии в виде гор и и моря у Масин.
У Тубут собственный язык, как и у Хутан, имеющих свое письмо и язык. Ни те, ни другие не владеют тюркским свободно.
У Уйгур чистый тюркский язык, а также другой язык, на котором они говорят между собой. В переписке они используют тюркское письмо состоящее из 24 букв, перечисленных мной в начале книги, кроме того, у них есть другое письмо, такое же, как и в Син используемое в их священных книгах и списках, - оно известно лишь их духовенству. Те, кого я /с 25/ перечислил являются оседлыми. Кочевниками являются Жумул, имеющие собственный говор и знающие тюркский язык, а также Кай, Йабаку, Татар, Йасмил (примечание: Название племени, известного как Йасмил, во всем тексте пишется как Басмил, соответствующая этому слову, приводится среди слов, которые начинаются на букву Б). Все эти группы имеют собственный язык, но вместе с тем, хорошо владеют тюркским. Далее Киркиз, Кифжак, Угуз, Тухси, Йагба, Жикил, Уграк и Жарук. У них чистый тюркский, единый язык [туркиййя махда луга вахида ]. Близки к нему наречия Йамак и Башгирт.
Что касается наречия Булгар, Сувар, Бажанак и далее, до предместии Рума, - это тюркский с усеченными окончаниями, одного вида.
Самым легким является наречие Угуз. Самыми правильными - у Йагма, Тухси и жителей долины рек Ила, Артиш, Йамар и Атил, до земель Уйгур. Самым красноречивым является наречие правителей Хаканиййя и тех, кто с ними связан.
Население Баласагуна говорит на согдйском и тюркском также, как и население Тираза и Мадинат ал-Байда. На всех землях Аргу и Исбижаба до Баласагуна у людей ломаный язык. В Кашгаре есть селения, где говорят на наречии Канжак, но во внутренних землях говорят на тюркском Хаканиййя.
Основная часть тюркских земель от предместии Рума до Масин занимает пять тсяч фарсахов в длину и три тысячи в ширину, в целом составляя восемь тысяч фарсахов. Я изобразил все в виде круга, форму которого имеет Земля, чтобы сделать это понятным.


Рис 1 - Махмуд Кашгари "Диван Лугат ат-Тюрк". Для легкости восприятия карта в переводе на русский язык: 
Рис 2 - Турфанские послы в Пекине (1656 г)

Недавно написал две статьи, касающиеся "Тагарская култура: древние тюрки" и "К вопросу о родстве уральских, палеоазиатских, тунгусо-маньчжурских и тюркских языков". Статьи есть у меня в блоге. Может подскажете, где их можно издать на бумажном носителе. С уважением Р.Р.Байтасов

Қазақстан Республикасы Тәуелсіздігінің 20 жылдығына және белгілі түрколог ғалым, филология ғылымдарының докторы, профессор Әбжан Құрышжанұлының 80 жасқа толу мерейтойына орай 2011 жылдың 17-18 мамырында Қазақ мемлекеттік қыздар педагогикалық университетінде «Қазіргі заманғы түркітану: даму бағыттары мен көкейкесті мәселелері» атты халықаралық ғылыми-практикалық конференция өтеді.

 

Конференция жұмыстарының негізгі бағыттары (секциялар):

·        Түркітанудың жалпы мәселелері

·        Руна жазулары мен түркі тілдері тарихының зерттелуі

·        Түркі терминологиясының мәселелері

·        Түркі халықтарының тарихи-мәдени байланысы: антропология мен елтану мәселелері

·        Көне түркі және қазіргі түркітанудағы әлемнің тілдік бейнесі элементтерінің сабақтастығы

·        Түркология мен жекелеген түркі тілдерін оқыту ісіндегі ортақ мәселелер

·        Қазіргі түркі тілдері мен әдебиеттануының өзекті мәселелері

 

Конференция жұмысы қазақ, орыс және түркі тілдерінде жүргізіледі.

Тіркеу 2011 жылдың мамырдың 17 күні сағ. 9.00-де Қазақ мемлекеттік қыздар педагогикалық университетінде жүргізіледі. Басталуы сағ.10.00-де.

Конференция материалдары мақалалар жинағы түрінде жарық көреді. Конференцияға қатысушы 10 сәуірге дейін өзі туралы мәлімет пен мақала туралы 2-5 сөйлемнен тұратын қысқаша аннотацияны жазып жіберуі тиіс. Мақала соңында  қазақ, орыс, түрік не ағылшын тілдерінде аннотация беріледі. Іріктеуден өткен мақалалар жинақ түрінде баспадан шығарылады. Сонымен бірге, барлық мақалалар электронды конференция материалдары ретінде Интернет-жинақта жарық көреді. Барлық мақалалар 25 сәуірге дейін қабылданады. Басылым жұмыстарына Қазақстандықтар үшін– 3.000 теңге, шетелдіктер үшін 50$ көлемінде ұйымдастыру жарнасы төленеді.

Мақаланың безендірілуіне қойылатын талаптар: көлемі 5 беттен аспауы тиіс, редакторы – WORD, кегль 14. Мәтіндер TIMES NEW ROMAN  қарпімен жазылуы қажет, файлдық форматы - RTF. Мақалалардың баспа мәтіні және электронды нұсқасы болу керек. Сілтеме жасалатын әдебиет мақала ішінде реттік саны бойынша (тік жақшаның ішінде), мақала соңында толық түрде көрсетіледі. Мақала тақырыбы ортаға кіші әріппен, жартылай жуан шрифтпен (кегль 14) жазылады; төменірек оң жақта автордың аты-жөні, жартылай жуан шрифтпен (кегль 14), ғылыми атақ пен дәрежесі, астына курсивпен жұмыс орны, қала, мемлекет, көрсетіледі (кегль 12). Маңызды сөздер (ключевые слова) 5-тен көп емес; парақ параметрлері: үстіңгісі мен астыңғысы – 20 мм, сол жақ – 30 мм, оң жақ – 15 мм. Жоларалығы – 1,0 интервал.  

Мақалалар мына мекен-жайда қабылданады:

050000, Қазақстан Республикасы, Алматы қаласы, Гоголь көшесі, 114, 320-кабинет, Қазақ мемлекеттік қыздар педагогикалық университеті.

 

Жауапты қабылдаушы:Қазақ мемлекеттік қыздар педагогикалық университеті,  Қазақ тіл білімі кафедрасы, Нұрпейісова Гүлнұр (ұялы тел.: 87024880502, 87772511185), e-mail: gulnur_tulebaevna@mail.ru, kennur_3@yahoo.com

 

Реквизиттері:Қазақ мемлекеттік қыздар педагогикалық университеті  РНН 600700169665, ИИК р/с  KZ 498560000000012012  КБЕ 16 Код банка 719 БИК МФО KCJBKZKX в АГФ АО Банк Центр Кредит г.Алматы, ул.Айтеке би, 99. тел/факс 8 (727) 2331836, 2331835

 

Байланыс телефондары:    тел: 8 (727) 279 42 02

                                                 факс: 8 (727) 2331836, 2331835

 

Конференцияға қатысушының мәліметі:

 

Аты-жөні (толығымен)

 

Жұмыс орны

 

Қызметі

 

Ғылыми атағы, дәрежесі

 

Секция

 

Мақаланың тақырыбы

 

Мекен-жайы (мемлекет, қала)

 

Оқу орны, кафедрасы

 

e-mail

 

Телефон

 

Қысқаша аннотация (2-5 сөйлем)

 

Қонақ үй (керек болса)

 









Приглашаем вас принять участие в международной научно-практической конференции «Современная тюркология: направления развития и актуальные проблемы», посвященной20-летию Независимости Республики Казахстан и  80-летию известного ученого-тюрколога доктора филологических наук профессора Абжана Курышжанулы, которая будет проводиться  17-18 мая 2011 года в Казахском государственном женском педагогическом университете.

Основные направления (секции) работы конференции:

·       Общие проблемы тюркологии

·       Исследования рунической письменности и истории тюркских языков

·       Проблемы тюркской терминологии

·       Историко-культурные связи тюркских народов: вопросы антропологии и страноведения/ этнографии?

·       Преемственность элементов языкового облика мира в древней и современной тюркологии

·       Вопросы обучения тюркологии и отдельным тюркским языкам

·       Актуальные проблемы современных тюркских языков и литературоведения.

Рабочими языками конференции являются казахский, русский и турецкий.

Регистрация частников конференции начнется 17 мая 2011 года в 9.00 в Казахском государственном женском педагогическом университете. Начало работы - 10.00 часов.

Материалы конференции будут опубликованы в виде сборника статей. Для участия в конференции необходимо отправить до 10 апреля заявку и аннотацию статьи в объеме 2-5 предложений. Аннотация дается в конце статьи на казахском/ русском/ турецком и английском языках. Кроме того, все статьи будут включены в электронный Интернет-сборник. Статьи принимаются до 25 апреля. Организационный взнос для казахстанских авторов - 3.000 тенге, для иностранных – 50 $.

Требования к  оформлению статей: объем – не более 5 страниц, редактор WORD, кегль 14, шрифт – TIMES NEW ROMAN, формат файла  - RTF. Статьи должны быть представлены в напечатнном и электронном вариантах. Ссылки на использованные источники указываются в статье по мере упоминания             (в квадратных скобках) и в конце статьи – полностью. Название статьи пишется в центре полужирным шрифтом, строчными буквами  (кегль 14); ниже с правой стороны указывается Ф.И.О. полное имя автора полужирным шрифтом (кегль - 14),  учёное звание и степень, ниже курсивом – место работы, город, страна, (кегль 12). Ключевые слова - не более 5-и; параметры страницы: сверху и снизу – 20 мм, слева – 30 мм, справа – 15 мм. Междустрочный интервал – 1,0.

Статьи принимаются по адресу:

050000, Республика Казахстан, г. Алматы, ул.Гоголя, 114, 320-кабинет, Казахский государственный женский педагогический университет.

 

Ответственное лицо:Казахский государственный женский педагогический университет, Кафедра казахского языкознания, Нурпеисова Гульнур (сот.тел.: +7 7024880502, +7 7772511185, e-mail: gulnur_tulebaevna@mail.ru, kennur_3@yahoo.com)

 

Реквизиты:Казахский государственный женский педагогический университетРНН 600700169665, ИИК р/с  KZ 498560000000012012  КБЕ 16 Код банка 719 БИК МФО KCJBKZKX в АГФ «АО БанкЦентрКредит» г.Алматы, ул.Айтеке би, 99. тел/факс 8 (727) 2331836, 2331835

 

Контактные телефоны:    тел: 8 (727) 279 42 02

                                               факс: 8 (727) 2331836, 2331835

 

Заявка участника конференции:

ФИО (полностью)

 

Место работы

 

Должность

 

Учёное звание, степень

 

Секция

 

Название / тема статьи

 

Адрес (страна, город)

 

Вуз, кафедра

 

e-mail

 

Телефон

 

Краткая аннотация (2-5 предложений)

 

Гостиница (если нужно)

 

 








International Scientific-Practical Conference on «Modern Turcology: Development Trends and Current Challenges» has been scheduled for May 17-18, 2011 at the Kazakh State Women’s Pedagogical University, organized in honor of the 20 th anniversary of the Republic of Kazakhstan and in memory of the 80th anniversary of the well-known scientist and turcologist, Doctor of philological science, Professor Abzhan Kuryshzhanuly.

Conference Sessions include:

·       General issues of Turcology

·       Runic scripts studies and history of Turkic languages   

·       Issues of Turkic terminology

·         History and culture relations of the Turkic people: issuesof Anthropology and Ethnography

·       Succession of the elements of world linguistic layout in the old Turkic and modern Turcology 

·       Turcology teaching challenges and particular Turkic languages 

·       Current challenges of modern Turkic languages and Literature     

Kazakh, Russian and Turkish are working languages of the conference.

Registration starts on May 17, 2011 at 9 a.m. at Kazakh State Women’s Pedagogical University. Conference begins at 10 a.m.

Materials of the conference will be published as book of the articles.  To participate in the Conference you need to send brief data about yourself and short 2-5 sentences summary of the article prior to April 10. Short summaries of the articles are accepted in Kazakh, Russian, Turkish or English languages. Selected articles will be published asabook with hard cover. Moreover all articles will be published as a web book of materials of the conference.  All articles are accepted until April 25.Article publication fee is 3000 KZT for Kazakh authors; and USD50 for foreign authors.

Articles formatting requirements: volume shall not exceed 5 pages, in WORD, font size 14. Texts shouldbe typedin TIMES NEW ROMAN font, file format RTF. Articles should be provided in both electronic and printed forms. Reference to the sources used shall be indicated in the articles through ordinal number (in square parentheses) and in complete name at the bottom of the article. The name of the article should be written in the center semi-bold type, in small letters (font size 14); full name of the author should be indicated below on the right side and in semi-bold font (font size 14), scientific name and degree, below in italic – the work place, city, country, (font size 12). Key words – not more than 5; page settings: top and bottom – 20 mm, left – 30 mm, right – 15 mm. Line spacing – 1,0.

Articles are accepted at:

050000 Republic of Kazakhstan, Almaty city, Gogol street, 114. Kazakh State Women’s Pedagogical University, room # 320 

Contact person: Kazakh State Women’s Pedagogical University, Kazakh language linguistics, Nurpeisova Gulnur (cellphone +7 7024880502, +7 7772511185), e-mail: gulnur_tulebaevna@mail.ru, kennur_3@yahoo.com

 

 of the Ministry of Education of the Republic of Kazakhstan, Taxpayer Registration Number 600700169665, ИИК р/с KZ 498560000000012012 КБЕ 16, Bank code 719 БИК МФО KCJBKZKX АГФ at «Center Credit Bank» Almaty city, Aiteke bi str., 99. Tel/Fax +7 (727) 2331836, 2331835

 

Contact Telephone:                        Tel: +7 (727) 279 42 02  

                                                                  Fax: +7 (727) 2331836, 2331835   

 

Conference Participant Information:

Full name

 

Work place

 

Job title

 

Scientific degree

 

Session

 

Name of the article

 

Address (country, city)

 

Higher educational institution, faculty

 

e-mail

 

Telephone

 

Short summary of 2 – 5 sentenses

 

Hotel accommodation (if needed)

 


 

Если говорит на чистоту ето почти утеренное наследие древних. Тепер когда мы хотим изучит ево то оказывается что уже поздно. Нам осталос толко малое част ттого болшово целое. И мы можем обратит толко на двое-трое вешей всю свою виниманию. Так попробуем же заглянут в него. Что ето такое Новруз. Первое что мы видим ето то что он отмечается в феноменалном цикле 20-21 март. Такие же праздники ест и других паралелних циклах. Ето 22 Сентябрь - дербиза(Крымских Татар), 21 июн - сабантуй(Татар), Ысыах(Якут), и самый знаменитый из всех конечно же пасха в декабре. Что же обединяет етих праздников? И единственние ли они? Как не смешно их обединяет яйцы и у тюрков костёр. Как появилис ети праздники? Что бы кочеват и по морям и по суше надо хорошо знат тайны небес. И поетому кочевы племена ведая или не ведая того по тем или иным причинам отмечали етих циклов выделяли и праздновали. В болшой части нынишней Росии жили кочевые племена в том числе тюрки и скифы. Поетому в теперешных православов сохранилос ети праздники хотя и в ином обличии. Например: 20 июн-ден святого духа, 21 сентябр - рождество пресвятой богородицы, пасха.... Ето особо отмеченные дни в тех местах где осталис следа копыт коней кочевников.
Другой особенност в празднике ето костёр и семени. Ети две веши связывают сегодняшних тюрков древными кочевыми. Как ето? Первым делом посмотрём в историю огня. Считается что огон новрузский впервые был разведён заратуштрем. А что такое Заратуштризм? Ето огнепоклонничество? В обшем может быт и да но в основном я не соглашаюс етим. Заратуштризм создалос по грекам в неведанные времена. Нам известно его история начиная Ахаменидских времён, даже вернее с времён Дары. И читая Авесту убеждаемся в том что оно подделану в ползу семи Дары и последуюущих иранских правителей, племён. И оно стало верованием совсем другово калибра. Там отмечается борба кочевых и не кочевых. Ну заратуштризм единственное ли религие который в нем был огон символом очишении? Конечно же нет. У тюрков Тенгрианов был такой обычай. Земарх посол Юстиниана когда пришел в шатру кагана преж чем войти в ханскому шатру вынужден был пройти через пламя что бы очистится. Сегодня во всех праздниках отмеченых в феноменалных циклах тюрки прыгают через костёр веря что все их болезны горят в огне. Они очишиваются. Другое интересное обстаятелство как сказали выше ето семени: зеленевшие семена кукуруза, пшеницы, ячменя, гороха. Етот обычай не совсем в етом виде был у древних гуннов и сянби(сабир). Об етом ест в китайских источниках. Там говорится каждое весно в отмеченном дне гунны собиралис в лесу делали круг у деревев, а сянбийцы когда не были деревя взяли зелёную ветви ивы и делали на коне круга вокруг нево. Потом считали(?) и после етово принесили жертву к небе в горах. Если вспоминат то ест особые таки место сохранившиеся до наших днейхотя обычаи вымерли. Ето Кайласа, Уч Сумер, Гобустан, Гемикая и другие. Какую из етово можно делат из етово. Да ничево болшево чем ест. Просто Новруз один из самых древних праздников кочевых. Толко жал что не все обычаи в нем сохранилос а то было бы болше материала для изучении.
 /Seymur Yusifbeyli/
Поздравляю всех с праздником Новруз!!!

УДК 801.54 ИЛИУФ Хаджи-Мурат, кандидат филологических
наук, полковник полиции в отставке, Семейский юридический колледж МВД РК


КТО ВЫ, ЧАЛА-КАЗАКИ? ЭТИОЛОГИЯ СЛОВА 


WHO ARE
YOU, CHALA-COSSACKS?


ШАЛА ҚАЗАҚ
ДЕГЕН КІМДЕР ЕКЕН?


In this article is researched a problem of the
origin of the term “chala-cossack”, analized its semantic structure (meanings)
and given the ethimology of stems which formed this compound word. 


Бұл мақалада “шала қазақ”
этнологиялық терминінің шығу жағдайы зерттелген, оның мағыналық құрылымы
талданған және осы күрделі сөзді құрайтын түбірлерінің этимологиялық негіздері
келтірілген.

 


Многие историки затрагивают
проблему социальной стратификации коренного населения Казахстана
дореволюционной эпохи. Их исследования освещают исторические процессы
этнополитической консолидации племен и отдельных родов, общественного
разделения труда и социально-экономической дифференциации населения Казахстана,
в ходе которых определились три хозяйственно-географических региона (джуза),
возникли и оформились социальные институты и категории, отражающие сложное
сочетание различных функций и ролей, исполняемых лицами из отдельных сословий в
структуре общественно-полезной деятельности. Историки и этнографы едины во
мнении о том, что прежнее казахское общество состояло из трех социальных слоев.
Высшее положение в ее архитектонике занимали представители сословия aq süyek (букв. ‘белая кость’), в которое
включались чингизиды-töreler (töre, букв. ‘закон’), и потомки первых проповедников ислама-hodjalar (hodja, букв. ‘хозяин,
господин’). Потомки Чингиз-хана, известные также под обобщающим именем töre süyek, имели титул султана и право
занимать ханский престол. Отметим, что приведенное сложное название,
сокращенное до слова töre, приобрело в казахском
языке значения ‘историч. чингизид; аристократ; господин; иронич.
начальник’. Среди группы hodjalar,
иногда именуемой сословием asıl süyek (букв. ‘благородная
кость’), особо почитаемыми были потомки пророка Мухаммеда – сеиды (seyitter). Принадлежность к
высшим стратам общества была обусловлена происхождением. Казахская аристократия
обладала особым социально-правовым статусом, занимала привилегированное
положение в структуре общественных отношений.


Самое многочисленное среднее
сословие – qara süyek ‘чернь’ (букв. ‘черная кость’), нередко
обозначаемое как qara halıq ‘черный народ’ или qara buqara (< арабск. fuqära – форма мн. ч. от лексемы fäqiyr ‘бедняк’ > казахск. paqır), было представлено племенами трех джузов. В нем выделались
авторитетные лица, хорошо знавшие обычное народного право (adat) и выполнявшие
судебно-административные функции (biyler); герои, девять раз совершившие подвиги и наделенные за
заслуги привилегиями, в числе которых было освобождение от уплаты налогов (tarhandar); родовые старшины,
обладавшие богатым жизненным опытом, следившие за соблюдением народных законов,
традиций и обычаев и представлявшие интересы рода и племени (aqsaqaldar); отважные и талантливые в
военном отношении люди, возглавлявшие боевые отряды степняков (batırlar); состоятельные казахи, владевшие
многочисленными стадами скота (baylar);
люди, по имущественному положению не выделяющиеся, но живущие в относительном
достатке (yer-azamattar) и беднейшая часть
населения, вынужденная оставаться в летнее время на зимовках, охранять их и
заниматься земледелием (jataqtar,
букв. ‘лежачие’). Здесь следует отметить, что бии, к которым обращались все
нуждающиеся в правосудии, были известны своей справедливостью, умом и хорошим
знанием адата. По свидетельству русского ученого и путешественника П.П.
Семенова-Тяншанского, “между такими
лицами были и люди знатные, белой кости, нередко и люди черной кости, но, во
всяком случае, люди, прославившиеся своими несомненными личными достоинствами”.     


Низшую сословную группу
составляли рабы (quldar),
в которых были обращены военнопленные туркмены, русские, киргизы, ойраты,
иранцы и др. Исследователи отмечают, что аристократы и рабы составляли
незначительный процент населения. Помимо рабов такие этнические категории, как
чала-казаки (şala-qazaqtar ~ şalağazaqtar) – метисированная часть населения; толенгуты ~ теленгуты
(tölengitter) – служилое сословие при
султанах, среди которых помимо казахов были и представители соседних народов,
например, калмыки и туркмены; малочисленные субэтнические группы, известные
своими знахарями (sunaq),
ремесленниками (kölegen); а также отдельные
группы калмыков, киргизов, каракалпаков, ногайцев и некоторые сарты, вошедшие в
состав казахских родов или образовавших родовые подразделения; назывались общим
термином kirme, букв.
‘вошедшие’ (1, с. 195 – 197; 2, с. 165 – 168; 3, с. 157; 4, с. 528).      явилась


В XIX веке среди местного населения
Казахстана появилась этническая группа населения – шала казахи (чала-казаки), состоящая из метисов,
ведущих свое происхождение от поволжских татар и выходцев из Средней Азии, т.е.
“тех, кто избрал себе род жительства между казахами, или детей таковых людей,
рожденных от брака с казашкой”. Предполагают, что до середины XIX века они не были включены в
административно-территориальные единицы, следовательно, и в общую численность
коренного населения (5, с. 202).


Ввиду малодоступности
использованного источника приведем пространную выдержку из очерка известного
краеведа Н.А. Абрамова “Областной город Семипалатинск” (датировано им 6 февраля
1860 года), опубликованного в Записках Императорского Русского Географического
общества, вышедших под редакцией А.Н. Бекетова: “В числе мусульман, населяющих
Семипалатинск, находятся семейств до пятидесяти, проживающих по билетам,
чалаказаков Аягузского округа, перечисленных в 1858 г. на положение киргизов.
Чалаказак – слово киргизское: (чала) значит несовершенный, не
настоящий (казак), коим называют себя киргизы. В сложности эти два слова
значат не настоящий киргиз. Под словом чалаказак известны были: или
подданные владений средней Азии: Хивинцы, Бухарцы и Коканцы, скрывшиеся от
своих владетелей и избравшие себе места жительства между киргизами и, так
сказать, окиргизившиеся; или дети этих людей, рожденные от брака с киргизками.
Чалаказаки, с давних лет выходившие в киргизскую степь, по положению Сибирского
Комитета, Высочайше утвержденному 19 марта 1854 года, причислены к волостям
внешних округов, а именно по Семипалатинской области:  к Аягузскому 359 семейств, Кокпектинскому 230
и Капальскому 37, а всего 626 семейств.


После такового причисления
слово чалаказак, как в здешней области, так и в области Сибирских киргизов
уничтожилось. Есть подозрение, что эти люди большей частью беглые из
иностранных мусульманских владений и из татар русских подданных, скрывшихся от
наказаний за преступления или дезертиры, бежавшие от военной службы. Но
фактически доказать это трудно. Многие из них худого поведения и судятся за
разные преступления: убийства, разбой, воровство и контрабанду; есть и хорошего
поведения, дельные мастеровые и торговые” (6, с. 146). Сообщение об
исчезновении лексемы чала-казак здесь следует понимать лишь как прекращение её
использования в официальной демографической статистике и для этнической
регистрации лиц, рожденных в смешанных браках. Читая характеристику, данную
Н.А. Абрамовым чала-казакам, я вспомнил, как в детстве не раз слышал от своей
матери поговорку Şäla qazaq
– pälä qazaq, букв. ‘Чала-казак – бедовый казак’, возникновение которой,
по всей видимости, относится к XIX
веку и объясняется пассионарностью либо девиантным поведением (склонностью к
совершению правонарушений) этих людей.


В 1847 году Кокпектинский
приказ сообщал в Пограничное правление сибирских киргизов (казахов), что “в
приказ являются люди даже пожилых лет, называя себя чалаказаками, т.е.
татарскими детьми, говоря вообще как будто определенное показание, что они
родства своего не знают, а родились в местностях России неподведомственных и
просят о причислении их к киргизам”. Причем в 1848 году в Кокпектинский
приказ просили причислить 167 семей чалаказахов [7]. 


Упоминание о них мы находим
и в трудах Чокана Валиханова: “Чалаказаками, т.е. полуказак (киргизы называют
себя казак), называются выходцы из среднеазиатских владений, вступившие в
русское подданство с записанием в киргизские волости на общих с киргизами
правах. Их очень много в округах восточной части Степи: Аягузском,
Кокпектинском и в Большой орде” [8, c. 12].


Исследователь Курбангали
Халид (1843 – 1913) в своем историко-этнографическом труде “Таварих-и хамсэ-йи
шарки” (История пяти народов Востока) относительно появления этой категории
населения сообщает интересные факты. По его свидетельству, чала-казаками
именовались потомки татар (ногаев), сартов и представителей других
национальностей, вступивших в брачные отношения с казахскими женщинами.
Некоторые татары Поволжья переселялись в Казахстан, иногда брали фамилии,
образованные от казахских имен, чтобы избежать долгой и тяжелой солдатчины, так
как казахов на военную службу не призывали. Первым, кто получил это прозвание,
был сарт Шах-Азим ибн Саякуб (Шах-Якуб ?), проживший 99 лет и скончавшийся в
1885 году. Как известно, сартами в прежние времена называли оседлых жителей
Западного и Восточного Туркестана – земледельцев и торговцев, потомки которых
вошли в состав узбекской и уйгурской наций. Автор указанного труда пишет, что в
одном из местных административных учреждений было зарегистрировано более 10
тысяч человек, причисленных к этнической группе чала-казак. Представители этой
группы отправились в Петербург с целью подачи в правительство ходатайства о
признании проживающих на территории Казахстана чала-казаков, происходивших от
казанских переселенцев, казахами. Удовлетворение этой просьбы, по сути, привело
к упразднению практики регистрации этнической категории чала-казаков, которых уравняли
в правах с коренным населением. Официальное решение впервые было оглашено в
Аягузе, затем во всем регионе (9, с. 155).


Во 2-ой главе своего труда
“Путешествие на Тянь-Шань” (1856) известный путешественник, исследователь
Центральной Азии П.П. Семенов-Тяншанский сообщает о том, что среди пришлых
жителей Семиречья возникла еще одна община – выходцев из Ташкента, которые
обосновались по обоим берегам Каратала близ Каратальского пикета. Расположение
сторожевого отряда вскоре определили верст на 8 ниже по течению реки, где
пролегла новая дорога на Верный. Русские казаки, которые жили на хуторе,
оставшемся на месте старого пикета, называли своих новых соседей чолоказаками.
Ташкентцы образовали несколько поселков-курганов, занимались огородничеством и
садоводством. От смешанных браков пришельцев и местных женщин рождалось
метисированное потомство. Интересна догадка П.П. Семенова о происхождении этих
людей: “… меня интересовали и сами каратальские чолоказаки, так как я имел
некоторое основание думать, что большинство из них совсем не ташкентские
узбеки, а беглые из Сибири ссыльнопереселенцы, долго проживавшие в Ташкенте,
наконец, образовавшие в конце сороковых и в начале пятидесятых годов
земледельческую колонию на… реке Каратале под сенью легальной русской передовой
земледельческой колонии – Копал” (10). Познакомившись с главой переселенцев
Чубар-муллой, автор исторических очерков П.П. Семенов убеждается в правоте
своих предположений и пишет следующее: “С тех пор эти русские чолоказаки
окончательно поселились на Каратале, обзавелись здесь семьями, получив в жены
киргизок, иных похищением с их на то согласия, других – с уплатой калыма.
Второму поколению этих чолоказаков, происшедшему от смешанных браков с
киргизками, уже было от 10 до 17 лет, а недоверчивые сначала их отцы (“выходцы
из Ташкении”, как называли они себя) постепенно отважились говорить со мной на
родном своем языке, то есть по-русски” (11, с. 195–196).  


Один из замечательных
краеведов Прииртышья Н.Я. Коншин в своих письменных трудах упоминает две
этнографические группы, именуемых челаказаками.
Он отмечает существенное различие челаказаков селения Буконь от жителей другого
населенного пункта – Ахмирова. По словам ахмировцев, их селение существует
более 100 лет и называется по имени ташкентца Ахмира, который первый, со своими
родственниками, здесь поселился. Затем около Иртыша начали селиться и другие
выходцы из Туркестана. “Ташкентцы” вступали в брачные отношения с казахами.
Коншин писал о потомках среднеазиатских переселенцев следующее: “В настоящее
время ахмировцы по внешнему виду, ничем не отличаются от чистокровных киргиз;
как и последние, называют себя “казаками” и говорят на киргизском языке” [12, c. 226]. По его
свидетельству, буконские челаказаки, “не имеют ничего общего с ахмировскими“,
образовались из беглых татар и “несмотря на частые браки с киргизами буконцы
вполне сохранили татарский тип. Дома, обстановка, одежда, обычаи, язык – все
татарское, тогда как ахмировцы, также называемые челаказаками (т.е.
полукиргизами), говорят по-киргизски и вообще мало отличаются от кочевых киргиз”
[12, c. 258].


В структуре киргизского
народа имеется смешанная этнографическая группа под названием чалаказак,
проживающая в районе Бишкека и реки Талас, которая считает себя представителями
киргизской нации (13, с. 248). По всей вероятности, это подвергшиеся
ассимиляции казахи Чуйской долины, ранее входившие в состав Старшего джуза –
они называют себя уйсун-кыргыз или чалаказак. До революции одно
из поселений в Семиречье носило название Челоказаки (деревня Чала-казак
находилась недалеко от города Пишпек – ныне бишкекский район Кызыл-Аскер).


Согласно сведениям,
содержащимся в Энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, “чала – киргизское (т.е. казахское – примеч. автора) слово, значит недоносок (şala tuwğan bala ‘недоношенный ребенок’ –
примеч. автора), неполный (şala ‘наполовину; половинчатый’
– примеч. автора); в этнографическом
смысле оно указывает на помесь различных народностей. Чала-казак означает
потомство от казака (киргиза) и сартянки, или татарки, или калмычки. Чала-сарт
– отец сарт, мать киргизка, татарка или калмычка. Чала-калмык – отец калмык, а
мать киргизка, татарка или сартянка”. В статье 4459 упомянутой энциклопедии,
посвященной Усть-Каменогорскому уезду, приводится более точное толкование исследуемого
этнонима: “Чала-казаки – метисы от сартов и татар с киргизками”. В Средней Азии
был известно образованное по этой же словообразовательной модели (с аналогичным
префиксом çala-) сложное
название людей, отцы которых были представителями оседлого населения Туркестана
– сартами, а матери – кыргызками. По некоторым сведениям, чала-киргизы (çala-qırğız) проживают
в одном из сел Янгикурганского района Наманганской области (Узбекистан).
Следует упомянуть и сложное слово sala-hazah,
которым в Хакасии именуют лиц, родившихся в результате любовной связи некоторых
представителей русского и хакасского народов. Исторические обстоятельства
объясняют, почему для обозначения русских на Алтае и в Хакасии используется
этноним qazaq ~ hazah: первыми из России в
Сибирь пришли русские казаки.


Здесь следует упомянуть о
существовании среди казахов небольших родовых подразделений, носящих название sart (Бородулихинский и
Маканчинский районы ВКО), которое указывает на то, что некоторые семьи ведут
свое происхождение от прародителей-выходцев из Средней Азии, именуемых сартами.
По сути, они предстают потомками людей, которые могли быть названы
чалаказаками, но, видимо, во времена их поселения среди кочевников в лексике
казахского языка еще не существовал это термин, либо он был неологизмом, не
имевшим достаточно широкого употребления в обиходе. Сарты – это земледельцы и
торговцы, происхождение которых связано с древнетюркскими кочевыми
племенами,  перешедшими к оседлости и
ассимилировавшими часть ираноязычного населения среднеазиатского региона.
Казахи сартами называли и уйгуров, занимавшихся земледелием, ремеслами и
торговлей. Укажем, что в относительно недалеком прошлом от них отличались
узбеки и среднеазиатские тюрки, занимавшиеся скотоводством и сохранившие в
памяти свои прежние родоплеменные названия. В первой половине минувшего
столетия перечисленные этнические группы (узбеки, сарты и тюрки) постепенно
консолидировались в единую узбекскую нацию.


Изучение семантического
развития и смыслового спектра этнического термина чала-казак позволяет
определить приоритеты (первенство по времени возникновения) между несколькими
лексическими значениями. Этим сложным словом именовались:


1)                 
отдельные представители соседних с казахами народов
(узбеки, сарты, татары, бежавшие с сибирской каторги в Среднюю Азию русские),
по каким-либо причинам оставившие прежнее местожительство и поселившиеся среди
автохтонного населения, восприняв его язык и придерживаясь местных обычаев;


2)                 
дети, родившиеся от брака таких пришельцев с местными
женщинами. В связи с принятым у казахов патрилинейным принципом определения
принадлежности к роду (т.е. генеалогические истоки человека устанавливаются по
отцу), потомство от подобных смешанных браков оказывалось вне родоплеменной
структуры;


3)                 
родившийся в семье или внебрачный ребенок, один из
родителей которого (отец или мать) был представителем казахского народа. После
Октябрьской революции родоплеменные отношения стали утрачивать свое былое
значение, поэтому термин чала-казак стал применяться и для обозначения
детей-метисов, один из родителей которых, независимо от пола, принадлежал к
коренному населению;


4)                 
представители родовых подразделения в составе казахов и
киргизов (например, подразделение şala-qazaq
рода mambet племени nayman, этническая группа
киргизских чалаказаков, именующих себя çala-qazaq
и üysin-qırğız); 


5)                 
казахи, недостаточно хорошо владеющие родным языком и
плохо знающие народные обычаи. В настоящее время это слово нередко используется
в переносном смысле как насмешливое обозначение лиц, выросших в иноязычном
окружении, когда для усвоения ими казахского языка не было оптимальных условий.


Чалаказаками по
происхождению были знаменитый российский адвокат Ф.Н. Плевако, один из
руководителей контрреволюции генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов, историк и
этнограф Курбангали Халид, талантливый поэт Мифтахетдин Акмулла и другие
известные в истории и культуре России и Казахстана лица. 


Подвергнем этимологическому
анализу слова, вошедшие в состав сложного этнологического термина çala-qazaq. Казахский глагол şal- (тюркск. çal-), имеющий прямое значение
‘зацепить, захватить’, в речи используется метафорически для обозначения ряда
других действий и явлений: 1) обвернув, завязать; туго завязать; привязать
веревку или нитку к чему-нибудь в обхват; 2) связать ноги жертвенного животного;
принести домашнее животное в жертву богу (например, овцу – qoy şaluw); 3) дать подножку, захватить ногу противника, чтобы его
повергнуть – прием в борьбе; 4) задеть кого-либо обидными, язвительными
словами; 5) водить смычком по струнам кобыза для извлечения звуков из
музыкального инструмента (şalğı
‘смычок’), 6) надкусить верхнюю часть травы, есть траву на ходу – о пасущихся
овцах; 7) косить траву, срезывать её косой (şalğı ‘коса’),
8) опалить огнем, обжечь; 9) обморозить (ср. выражение мороз обжигает лицо);
10) заметить, уловить глазами, зацепить взглядом; 11) шить особым приемом. У
слова şala, исходно
являющегося неспрягаемой формой – деепричастием, образованным от глагола şal- ‘зацепить, захватить’,
возникло значение недостаточности, неполноты, незрелости или половинчатости
чего-либо. Отметим, что в ходе дальнейшего грамматического развития оно стало
использоваться в качестве прилагательного и наречия (Bala’nıg isi
şala ‘Работа ребенка
недостаточная’. Yet’ti şala pisirgen ‘Мясо плохо
сварили’. Şala sawattı
‘полуграмотный’). Видимо, в результате сокращения словосочетания şala janğan otın (kömir),
букв.‘не до конца сгоревшие дрова (или уголь)’ появилось существительное –
лексема şala ‘обгорелое
полено, головня; тлеющий уголь’ (Kömir’ding şalası’na qağaz tutattı
‘Зажег бумагу с помощью тлеющего угля’). От глагола çal- образовано слово-тюркизм чалма ‘вид
головного убора в виде длинного куска ткани, обёрнутой вокруг головы’. Он
представляет собой корень в русских словах: чалка ‘причальный канат’; чалить
‘притягивая, прикреплять чалкой’ (Чалить баржу. Чалить паром к пристани); причал
‘веревка, канат, которым причаливают; место, где причаливают’; причалить ‘подведя
к берегу, привязать (судно, дирижабль); подойти, пристать (о судне,
дирижабле)’.  


Этноним qazaq возник в результате элиминации
определения qır ‘степной’ в словосочетании qır  qazaq (вариант: qır  qazağı), букв. ‘степной казак’, который, в свою очередь,
образован с помощью аффикса -aq
от синтагмы qır  qaz ‘степной (дикий) гусь’ – так метафорически назывались номады,
участвовавшие в регулярных военных походах. Подобно этому виду перелетных птиц,
стаями улетающих на юг, кочевники в осенние дни собирались в боевые отряды для
набега на соседние земледельческие народы. Здесь следует привести
фразеологическую параллель, возможно, возникшую в виде кальки из прозвища
воинов-степняков. “Солдаты удачи”, авантюристы-наемники, которые участвуют за
плату в военных конфликтах, охотнее всего именуют себя словосочетанием wild geese, что по-английски
значит ‘дикие гуси’. Превратившись в сложное слово, метафорическое выражение
подверглось фонетическим изменениям, в результате которых возникли следующие
формы: 1) общетюркск. qır  qaz > др.-тюркск. qırqız > современ. qırğız ‘кыргыз; киргиз’ и 2) общетюркск. qır  qaz > европейск. circass ~ русск. çerkas ~ çerkes ‘черкас; черкес’. На мусульманском
Востоке черкесами называли многочисленные племена, обитавшие в Северном
Причерноморье и на Северном Кавказе. В русской исторической литературе
украинских казаков именовали черкасами, карачаевцев – черными черкасами. В
ногайском языке лексема qazaqlıq, букв. ‘казачество’,
обозначала образ жизни степняка, характеризующийся его участием в набегах и
сражениях.  


Исходя из сведений,
сохранившихся в упомянутых письменных источниках, можно предположить, что
появление термина чала-казак в казахском языке относится к началу XIX века. В течение
двухвекового существования этого слова происходили отмеченные семантические
изменения, превратившие его в многозначную лексему. Мы видим, что этиология
(объяснение происхождения) рассмотренного слова, сопровождаемая этимологическим
анализом входящих в него компонентов, позволяет нам открыть и прочитать еще
одну страницу истории казахского народа. Известно, что в этногенезе
подавляющего большинства народов мира в разной мере принимали участие группы
людей, разнородные в этнокультурном, нередко – и в расовом отношении.
Ученые-антропологи относят казахов к южносибирской субрасе, возникшей в ходе
многовекового смешивания автохтонного европеоидного населения древнего
Казахстана с приходящими из Центральной Азии метисированными и монголоидными
группами кочевников. Наблюдаемые демографические процессы свидетельствуют, что
в современных условиях  такая категория
населения, как чала-казаки, продолжает воспроизводиться в результате
межэтнических браков. Многие из них, имеющие отца-казаха, идентифицируют себя с
коренным населением республики. Это объясняется тем, что общепринятая
патриархальная традиция предполагает выбор фамилии и национальности ребенка по родителю.
Бесспорно то, что, вступая в брак с представителями коренной национальности,
чала-казаки обогащают генетический фонд казахского этноса, а отдельные из них
вносят свой посильный вклад в развитие национальной культуры.





1.     
История Казахстана с древнейших времен до наших дней
(очерк). – Алматы: Дәуір,
1993.


2.     
Ж.О. Артыкбаев. Этнология и этнография. – Астана:
Фолиант, 2001. - С. 165 – 168.


3.     
А. Күзембайұлы,
Е. Әбіл. История Республики
Казахстан. – Астана: Фолиант, 2001.   


4.      Ә. Әбдәкімұлы. Қазақстан тарихы (ерте
дәуірден бүгінге дейін). – Алматы: Қазақстан баспа үйі, 2005.


5.      Ж.О.
Артыкбаев. История Казахстана. – Костанай: Центрально-Азиатское книжное
издательство, 2006.


6.      Н.А.
Абрамов. Областной город Семипалатинск. – Очерк опубликован в Записках
Императорского Русского Географического общества / Под ред. А.Н. Бекетова.


7.      В.З.
Галиев. Расселение татар в Северо-Восточном Казахстане и их участие в развитии
образования среди казахов / Вестник архивной службы, 2009 – 1.


8.      Ч.
Валиханов. Избранные произведения. – М.: Наука, 1987.


9.      Халид
Курбангали. Таварих хамса (Бес тарих). – Алматы: Казахстан, 1992.


10.  П.П.
Семенов. Путешествие на Тянь-Шань.  –
1914. – Глава 2.


11.  Из истории казахов: Сборник / Сост. С.
Ешмухамбетов, С. Жекеев. – Алматы: Жалын, 1999.


12.  Исследователь
Степного края. Избранные труды Н.Я. Коншина: факсимильное издание. – Семей:
ЦДНИ ВКО, 2009.


13.  С.
Бизаков. Ветви одного могучего дерева (тюркские народы):
Историко-этнографические очерки. – Алматы: Бiлiм,
2002.

Когда задумываешься о происхождении какого-либо слова,
возникает желание не просто найти его производящую основу, т.е. номинативную единицу
речи, предшествующую рассматриваемому слову-деривату, но и выяснить источник, восстановить
предполагаемый архетип (первичную форму исходной лексемы), определить его этимон
(исконное значение древнего корнеслова), проследить процесс семантического
изменения, приведший к последовательному появлению лексических значений у ряда
родственных слов. Иными словами, недостаточно просто осуществить
этимологический анализ какой-то лексемы – установить происхождение конкретного
слова, показать фонетические видоизменения, следует выяснить причины и условия
возникновения новых значений, т.е. привести его этиологию. Рассмотрим дискурсивным
путем, т.е. с помощью логических умозаключений причины появления в
древнетюркском языке и ход развития двух лексем, обозначающих ныне наиболее
распространенный вид металла – железо и во многих языках мира сплав меди с
оловом – бронзу.  


Обширный металлургический регион, существовавший в
отдаленном прошлом, образовали страны, близкие к Средиземноморью (Передняя
Азия, Египет, Южная Европа, Закавказье). Другим очагом древней металлургии
оказался Восточный Казахстан и Алтай. Первым металлом, широко используемым в
деятельности людей, была медь. Однако она имела малую твердость и недостаточную
устойчивость против влаги. Практика показала, что сплавы меди с другими
металлами и химическими веществами (свинец, цинк, олово, сурьма, мышьяк)
оказались более твердыми и прочными. Медь с примесью цинка превращалась в
золотистую пластичную латунь, которую нередко использовали египетские ювелиры. Со
временем выяснилось, что лучшей добавкой к меди оказалось олово. В Казахстане и
на Алтае испокон веков добавляли в медный сплав этот мягкий серебристо-белый
металл, получая крепкую бронзу, являвшуюся отличным материалом для орудий труда
и оружия. Археологи, изучающие горнорудную индустрию далекого прошлого,
считают, что медь и более редкий металл – олово экспортировались из Казахстана
в Китай, на юг, в Анатолию и в Европу во II тыс. до н.э.
Исследователи края нередко находили так называемые “чудские копи” – древнейшие
рудники на территории Казахстана и Сибири.


В казахском языке сохранилось многозначная лексема beren, однокоренная слову berik ‘крепкий; прочный; устойчивый’. Можно предположить,
что формы beren ~ peren
являются фонетическими вариантами слова bergen ~ pergen, 
представляющего собой субстантивированное причастие от глагола ber- ~ per- ‘дать;
ударить’. У наших соседей – алтайцев ловкого человека, меткого стрелка называют
словом pergen, которому в казахском языке соответствует несколько
видоизмененная лексема mergen
‘охотник-стрелок’. В некоторых казахских словах отмечаются следующие  изменения, при которых начальные звуки [b] ~ [p] переходили в
[m], например: bas
‘голова’ > *basaq > masaq ‘колос’,
pysyq ‘зрелый; ловкий, быстрый’ > mysyq ‘кошка’, pahta
> maqta ‘хлопок’
и т.д.


Семантический спектр рассматриваемого слова был обусловлен
его прямым значением: beren – 1) сталь
высокого качества; 2) прочные металлические доспехи (jengsiz beren); бронежилет
(неологизм); 3) булатный кинжал (aq beren, kök beren), сабля (beren qılış); 4) длинноствольное фитильное ружье (beren mıltıq); винтовка; 5)
упорный, настойчивый; смелый, храбрый; бойкий. Отметим, что среди тюркизмов в
русском языке встречается дублет бронь
~ броня, восходящий к слову beren ‘металлическая защита, покрывающая тело воина’ (фонетические
варианты: peren, pıran). В советское
время русский тюркизм бронь попал в
лексику казахского и узбекского языков в формах bron ~ bron’. Существительное
berendik синонимично
лексемам beriktik ‘прочность, устойчивость; выносливость’, mıqtılıq ‘крепость;
прочность’, batıldıq ‘смелость’ [1,
c. 97]. Латинское название железа ferrum имеет буквальное значение ‘твердый’, характеризуя
свойство этого металла. Сопоставляя слова с близкими значениями из латинского и
тюркского языков, мы видим, что реализован единый принцип номинации вещества по
качеству и обнаруживается фонетическая близость ferrum и лексемы beren. Сохранившее в диалекте слово berengi ‘латы, доспехи, броня’, в древности обозначали
медные, затем бронзовые детали одежды воина, защищавшие его от поражения
холодным оружием. Вместе с экспортируемым на юг сырьем в виде надежного бронзового
сплава и изготовленными из него предметами к иранцам пришло его лексическое
обозначение. Тюркское слово berengi было
фонетически адаптировано в персидском языке в виде berendji. Впоследствии эта форма стала восприниматься как
прилагательное, производное от основы berendj с семантикой ‘латунь;
бронза; желтая медь’. В языке пушту (афганском) за словом birindj и за турецким pirinç закрепилось значение ‘латунь’, а в туркменском языке
за той же лексемой в фонетическом варианте bürünç – ‘бронза’. Это слово стало известно в европейских
языках, например, английск., французск. bronze, итальянск. bronzo,
русск. бронза. В новое время название
прочного металлического сплава вернулось из Европы в языки народов Востока:
арабск. birunz, персидск. bronz, турецк.
bronz, узбекск. bronza и
т.д. В специальной литературе встречается этимологическая версия, по которой сплавы
меди с оловом называли “медью из Бриндизи”. Предполагают, что название приморского
городка на юге Апеннинского полуострова – Бриндизи, в результате эллипсиса,
т.е. сокращения слова со значением ‘медь’ в приведенном словосочетании,
трансформировалось в слово бронза [2,
c. 89].  


Давно меня занимала мысль о происхождении тюркского
слова temir ‘железо’. Выделяемый в нем корень tem- ни о чем не говорил. Этимология была не ясна до тех
пор, пока я не познакомился с содержанием главы VI научно-популярной книги, написанной минералогом Т.Б.
Здорик “Камень, рождающий металл”. В этой главе, именуемой «Капнувший с неба»,
сказано, что впервые наши далекие предки познакомились с железом, входившим в
состав метеоритов, так как значительные месторождения самородного железа,
называемого теллурическим (т.е. земного происхождения), настолько редки, что обнаружены
только в двух местах на Земле. Следует отметить, что не часто удавалось найти и
опознать в темном куске камня железный подарок небес. Ввиду этого железо
космического происхождения представляло собой большую ценность до тех пор, пока
не был открыт секрет выплавки этого металла из железной руды.     


Метеоритное железо, называемое в некоторых языках “небесным”
или “звездным”, согласно мифологии народов Евразии обрабатывалось “небесным
кузнецом”. Из него изготавливали амулеты и украшения, реже – клинки кинжалов. Древний
этнос Междуречья – шумеры именовали железо “небесной медью”. На языке коптов –
народа, живущего в Египте, этот металл называется bi-ni-pet, букв. ‘небесный’. Греческое название железа sidēros имеет значение ‘звездный’, что свидетельствует о сравнительно
раннем знакомстве древних эллинов с “небесным металлом”. Учитывая близкую
семантику вышеприведенных слов из ряда неродственных языков, логично было
предположить, что тюркская лексема temir могла иметь аналогичное исходное
значение, указывающее на первоначальное знакомство наших предков с железом космического
происхождения. Это предположение позволяет связать слово temir с
другой лексической единицей тюркского языка tengir со значением ‘небо’.
Следовательно, тюркское название металла предстает семантическим дериватом
исходного слова tengir, при этом дивергенция слов закрепляется
некоторым фонетическим видоизменением в производной лексеме: фонема [ng] заменяется вариантом [m]. Такая звуковая субституция наблюдается в следующих
примерах: казахск. dongız  ~ турецк. domuz ‘свинья’,
казахск. qongsı ~ турецк. qomşu ‘сосед’, казахск.
орфографич. jangbır ~ казахск. орфоэпич. jambır ‘дождь’, казахск.
mening ~ татарск. mīnim ‘мой’
(орфографич. mīnem). По всей видимости, слово temir, находясь в препозиции к определяемому слову, имело
значение ‘небесный’. Можно предположить, что оно входило в синтагму *tengir jez > *temir jez ‘небесная
медь (металл)’, затем в результате элиминации основного компонента
словосочетания jez (которое лишь
подразумевалось), его атрибутивная часть восприняла общее, композиционное
значение: temir ‘небесный (металл)’ > ‘железо’,
превратившись в новую лексему. Имеются фонетические варианты этого слова в
разных тюркских языках и диалектах: temir, tebir, tewir, tīmir, tīmur, temür, tömür, demir, dämir и т.д. Оно встречается среди тюркизмов в монгольском (tömör), калмыцком (tömr), сербском и
болгарском  (demir) языках.         





1.    
Қазақ тілі
сөздігі. – Алматы: Дайк-Пресс, 1999.


2.    
Т.Б. Здорик.
Камень, рождающий металл. – М.: Просвещение, 1984.


Хаджи-Мурат ИЛИУФ, кандидат филологических наук, полковник
полиции в отставке, член краеведческого общества «Прииртышье»

Тюрки №38 (4-10.10.07), "Звезда Поволжья"

---

Мой коллега и друг, русский писатель, сибиряк, живущий в Кыргызстане, Анатолий Сорокин недавно завершил свою работу над историческим романом «Голубая Орда» о тюркском восстании в Китае в 679 г. – последней попытке тюрок восстановить в домонгольской степи на Орхоне свое былое могущество. Роман, по своему объему не уступает «Войне и миру» Льва Толстого и состоит из восьми книг. Первые четыре уже изданы в Бишкеке, а вот одна из первых книг в этом году вышла в свет в Москве. По мнению некоторых литературных экспертов, у книги Сорокина большое будущее, и уже проявляют интерес издательства в Анкаре, Софии, Алма-Ате.

Данная публикация не посвящена творчеству писателя Анатолия Сорокина и критике его романа, это отдельная тема. Моя статья посвящена тюркам, древнему народу, откуда идут корни всех тюркоязычных, в том числе и татар.

А начать хотелось бы с цитирования нескольких строк из романа «Голубая Орда».
- Тебе плохо, тутун (воин), - спросила шаманка Зайят.
- Я хочу драться, - ответил Кутлук, - я хочу победить!
- Я не вижу, сумеем ли мы разбить армию китайцев за Желтой рекой, но ты должен вернуться.
- Бегством тюрки не спасаются, - ответил Кутлуг.
- Это знают все. Ты Кутлук – волк, так тебя называют. И враги, и друзья. Ты волк степи. Ты один на всю степь.
- Зачем я тебе? - возмутился тутун.
- Ты мне не нужен, произнесла тихо шаманка Зайят. – Ты нужен своим разрозненным тюркам и никак не поймешь, что ты из будущего. Ты тень прошлого и ты будущий свет. Ты, тутун, должен превратиться в кагана Кутлука. Ты будущий владыка тюркской степи. Пока копыта твоих коней топчут степь, растет трава, а без этого она превратится в пески. И не будет у тебя потомства, и исчезнут тюрки твои, а теперь, Кутлук, уходи, - повелительным тоном приказала шаманка.

Об истории древних тюрков сказано немало, но такого эпического литературного повествования, как отмечают литературные критики, еще не было. В свою очередь, прочитав несколько книг Сорокина, я не удержался и спросил: откуда, Анатолий, идет глубина кочевой жизни, такое знание мира тюрков, их культуры, той природы, которая окружала их.

- Не забывай, - ответил Сорокин, - я ведь родом из Сибири, с Алтая, а задумал я этот роман, честно говоря, не совсем из комплиментарных побуждений. Для меня древние тюрки все же оставались кочевниками, варварами, и в то же время меня этот мир всегда привлекал и хотелось во всем самому разобраться. Как-то я прочитал историю рождения Великой Китайской стены и узнал, отчего хотели отделиться от кочевого мира оседлые китайцы. Меня это очень заинтересовало, и я начал «копать» самым настоящим образом. Изучая прошлое, я как заправский археолог и историк перелопатил огромный исторический пласт. И чем дальше уходил, тем глубже зарывался в проблемы взаимоотношения двух миров – кочевого и оседлого. В результате чего наступил день в моей жизни, когда я стал самым настоящим образом слышать голоса своих героев, ощущать запахи, видеть выражение их глаз и пришел к убеждению, что у всего кочевого мира был один язык – тюрки и уходил он своими корнями в шумерскую цивилизацию. Они, тюрки, под разными именами-этнонимами, терминами наседали на меня, образно говоря, чуть ли не от берегов Тихого океана до Атлантического и берегов Средиземного моря. От вечной мерзлоты до Индийского. Поразительно, кругом были кочевники, говорящие на одном языке, монголы и поздние племена появились тысячелетия спустя.

Невероятно, но это факт: в степях Евразии кругом были только тюрки. Они, как волки, помечали свои земли, оставляя на камнях свои образы, письмена свои, кресты, означающие четыре части света, свои названия гор, рек, озер, долин. Тюркские племена простирались от стен Великой Китайской стены до земель франков. Где бы они ни кочевали, в Европе или на Ближнем Востоке, Балканах, Малой Азии или Центральной, они создавали свои кочевые государства и империи, именуемые каганатами. Но самые драматические события тюркской истории, на мой взгляд, происходили в степях Ордоса, расположенного узкой лентой между Китайской стеной и пустыней Гоби, от Манчьжурии до песков Тарима на Западен и хребтов Тянь-Шаня.

Я был поражен, когда нашел материалы, подтвержденные текстами Евангелия, о приходе тюркских племен на Ближний Восток.. И что тюрки-сельджуки резали объединенные войска крестоносцев и защитили честь и достоинство арабов-мусульман. Но что больше всего меня удивило, оказывается, рунический алфавит тюрков стал прообразом латинского алфавита. Я-то считал все эти факты мифами и сказками. Тюркское языковое влияние прослеживается всюду и особенно значительны тюркизмы в русском языке. Работая над романом, я много времени уделил истории тюркского языка и убедился, правы те, кто утверждает: хочешь узнать истинную историю этноса, познай историю его языка. Именно там, в недрах лингвистики, лежат ответы на многие вопросы.

Перед отъездом в Казань в сентябре этого года я спросил Анатолия Михайловича, смогут ли когда-нибудь тюркоязычные наконец объединиться и создать свой тюркский союз, ведь как никак а тюркоязычных более 200 миллионов и рождаемость этого суперэтноса высока, особенно среди узбеков, турок, азербайджанцев и киргизов. На что мой друг ответил: все возможно. Если Россия вступит в Евросоюз, то четыре тюркоязычных государства Центральной Азии вынуждены будут объединиться, а если туда еще и Турцию не примут, то тогда образование тюркского союза будет предрешено, и США будут в этом крайне заинтересованы. В конечном итоге повернется в сторону этого союза и Азербайджан, тем более что у всех этих государств нет пограничных проблем. Все они соприкасаются друг с другом границами своих территорий.

Продолжая мысль писателя Сорокина, хочется сказать особо об экономическом потенциале шести тюркоязычных государств. Казахстан, Турция, Узбекистан, Туркменистан, Кыргызстан, Азербайджан, как известно, обладают огромными запасами нефти, газа, угля, золота, алюминия, железной руды, ртути, урана и т.д. Территория государств имеет стратегическую направленность, этот союз государств будет иметь выход в мировое водное пространство плюс человеческий фактор и демографические тенденции роста, и самое главное – имеются общие принципы и стандарты для создания тюркского союза. Несомненно, этот союз будет светской державой с опорой на тюркское традиционное мировоззрение, каким является тенгрианство. Что же касается места и роли религиозных конфессий, то, думается, этот фактор будет вполне управляемым. Тюрки – это не арабы и не евреи, и у них нет в крови религиозного фанатизма. Что же касается идеологии этих государств, но она не нуждается в особом поиске. Ответ здесь один – это тенгрианские идеи, которые имеют сегодня тенденцию к возрождению, и убедительный и яркий пример в этом отношении преподносит Япония, которая идеи тюрков трансформировала в идеологию синтоизма.

Что же может быть плохого в любви к природе, к космическому мирозданию, в уважении духа предков, к родной земле, воде, животному миру, к матери своей, к культу семьи и рода своего и тому пространству жизненному, которое окружает тебя? Эти тенгрианские принципы извечны, и они не противоречат ни идеям гуманизма, ни идеям единобожия. Эти вечные принципы тюрков не несут в себе никакой ксенофобии и агрессии. В идеологии тюрков нет тенденций к экстремизму, к расовой или национальной исключительности, а есть только понимание жизни по законам неба – Тенгри, и никто не сможет доказать обратное: что Земля не вращается вокруг своей оси и одновременно вокруг Солнца. Это закон неба – Тенгри никто не может отменить или нарушить, это неподвластно человеку, и тюрки это хорошо понимают. Тюрки никогда не считали себя рабами божьими, они относили себя и весь род людской к сыновьям неба. Беречь природу, любить землю, воду – это чувство прививалось с молоком матери. Наблюдательные тюрки не случайно обратили внимание на волка, единственного хищника в степи, который не загрызал до смерти, подобно другим, себе подобного брата-волка.

Тюрки поклонялись образу волка. Символ волка – это древнетюркский тотем, и он гласил одно – род людской и тюрки в том числе не могут и не должны враждовать, а тем более убивать себе подобных. Но мир людской, живший вокруг мировой степи, был наполнен другими идеями. Для них кочевники были не только варварами, а волками, которых надлежало уничтожать или же от этого враждебного мира отгородиться каменной стеной. Конечно, древние тюрки вопреки своим идеям много воевали, и это правда, но мало кто знает природу этого, что заставляло их штурмовать укрепленные города оседлой цивилизации. Самая главная причина – неравноценный товарный обмен между кочевым и оседлым мирами. Продукция животноводства всегда была ниже по цене товаров оседлого производства. Тюрки бесконечно терпели ощутимые убытки. Кочевники в отличие от горожан были наивными людьми и не знали обмана. Тюрки всегда были верны своим обещаниям, и их нередко использовали в своих корыстных целях и подставляли подло в междоусобных распрях. За что обманутые и униженные мстили.

У кочевого мира с незапамятных времен были свои представления о природе власти и образе жизни, и они в достаточной степени отличались от мира оседлого. Тюрки хорошо знали, что одинокий волк в степи погибает, и стремление быть вместе выработало у них коллективный дух. Они создавали свои кочевые государства-каганаты, улусы и ханства, по своим масштабам превосходящие империи оседлых народов. Хотя Лев Гумилев и утверждает в своей книге «Древние тюрки», что они погибли, это далеко не так. Вот факты. Тюрки были кочевниками, и кочевой образ жизни казахов, киргизов и туркмен сохранился до ХХ века. Тюркский язык – наиглавнейший показатель царствует по сей день, подтверждая, что потомки древних тюрков живы и их кровь по сей день течет в жилах современных татар, башкир, киргизов, казахов, узбеков, туркмен, якутов, хакасов, тувинцев, алтайцев, кумыков, карачаевцев, азербайджанцев, балкарцев, гагаузов, караимов, ногайцев, чувашей, уйгуров. И третье, потомки древних тюрков по сей день живут на своих исконных исторических территориях. Обратимся к великому тюркскому ученому XI века Махмуду аль Кашгари, вот что он говорит в своей известной книге «Диван Тюркских языков»: «Первоначально тюркские языки мало различались. Различие возникло только вследствие изменения и отпадения отдельных букв… Чище всех говорят те, кто знает только один тюркский язык, не смешивается с персами и другими нетюркскими народами». Таким образом, у тюрков до Х века функционировал один диалект, и различия стали появляться после Х века. Кочевники, говорившие на одном тюркском языке, не были разными народами в своем доминирующем большинстве. Это уже потом появились языковые группы тюркского, возникшие от контактов с другими нетюркскими народами. Сегодня, по утверждению многих тюркологов, тюркоязычные лучше понимают друг друга, чем, скажем, славяноязычные или германоязычные. Это говорит об устойчивости основ построения тюркской речи. Если тюркоязычные иногда не понимают друг друга, то это происходит из-за различия вокализма языка, к которому надо просто привыкать хотя бы в течение некоторого времени. Особым вокализмом обладает современный турецкий язык и до некоторой степени уйгурский, туркменский и, возможно, узбекский языки. Что же касается современного татарского и башкирского, то это идентичные языки, на 97% совпадающие, а по своей сути единый тюркский язык, но только именуемы по-разному.

Так что для создания единого тюркского государства или содружества имеются и все принципы, и все стандарты, ведь когда-то до вторжения войск Российской империи на территорию Средней Азии там были ханства, где проживали совместно в основном тюркоязычные народы, но после революции большевики провели искусственное размежевание народов единого тюркского происхождения.

Теперь эти различия сильно укрепляются в результате рыночной экономической политики. Но несомненно одно – мир меняется и благодаря Интернету тюркоязычные народы будут постепенно интегрироваться в виртуальном пространстве. Хотят того или нет, но тюркский фактор превращается постепенно в реальную вещь. И огромная роль принадлежит мировому культурному сообществу, признающему наличие тюркской цивилизации, и это еще раз подтвердила Бишкекская международная конференция по тюркской цивилизации, прошедшая в начале октября 2004 года.

Взгляните на карту мира, и вы обнаружите от берегов Енисея до берегов Средиземного моря единую цепь некогда больших тюркских территорий, где тюркоязычные народы живут по сей день. Ни для кого не секрет, что Турецкая Республика прилагает усилия по вхождению в Евросоюз, но если ей наконец откажут, она повернется на Восток, и создание союза тюркоязычных государств станет реальностью, в таком случае не устоит и Азербайджан, который мечтает о Евросоюзе. Таким образом союз Турции, Азербайджана, Узбекистана, Казахстана, Киргизии и Туркменистана может состояться к 2020 году. Что же касается России, ее намерения вступить в Евросоюз, то оно будет осложнено именно из-за тюркского фактора. И хотя Татарстан мечтает стать европейским государством в составе России, никто не знает, что произойдет после ухода с исторической арены Путинской эпохи. Нет сомнений в том, что после смены элиты в центрально-азиатских тюркских государствах США будут играть более активную роль в этом геополитическом направлении. Тенденции уже прослеживаются. Американцы хорошо знают, какую роль играли тюрки в эпоху Великого шелкового пути, находясь между двух империй – Китайской и Римской. Тюркская буферная зона всегда будет сдерживать Китай, в котором самом проживает более 20 млн. тюрков.
Этот процесс неминуем, сюда можно будет добавить интересы 20 млн. тюрок, живущих в Иране. Пока тюрки в своей борьбе за независимость опираются на идеи ислама, но вскоре они поймут, что они тенгрианцы и будут брать пример с японского синтоизма – восточной ветви тенгрианства. В возрождении тюркской цивилизации заинтересованы многие державы, особенно Япония, Турция и США. К великому сожалению, у России комплекс неполноценности, особенно к собственным тюркоязычным народам, не дает ей взять эту инициативу на себя. Посмотрите, какую политику проводят российские СМИ по отношению гастарбайтеров из Средней Азии. Та ненависть, которая сквозит из уст националистов, может обернуться в будущем катастрофой для всей России. Сегодня тюркские народы возрождаются, начинают понимать, в чем заключено их единство, и в интеллектуальной среде идет процесс осмысления своих полузабытых моральных ценностей.

Сегодня уже болгары и венгры начинают гордиться своими тюркскими корнями. В Афганистане, Ираке, Египте люди проявляют интерес к своему тюркскому прошлому. В Центральной Азии есть уже такие, которые восхищаются экономическими успехами Казахстана, красотой Ашгабата, интересуются судьбой Та тарстана и Башкортостана, переживают за тувинцев, гордятся Алтаем. Начинаю осознавать, как бы они ни назывались, что говорят на одном, великом, древнем тюркском языке.

Если мы говорим по-тюркски,
То кто же мы тогда?
Мы отвечаем – тюрки
И в этом наша судьба.

Наркас МУЛЛАДЖАНОВ

УДК 811.512.1: 801.54
ИЛИУФ Х.Ш., кандидат филологических наук, Семейский юридический колледж МВД РК











The purpose of the article is to
research into etymology of several turkic words borrowed in many
languages by different ways.


Мақаланың мақсаты түркі
тілдеріннен пайда болып кейіннен жер жүзіндегі көп халықтар ішінде кең таралып
кеткен сөздер этимологиясын зерттеу.


Взаимное общение представителей
разных этносов, знакомство с новыми реалиями неизбежно приводят к обогащению
лексического фонда их языков через заимствование новых слов. Некоторые предметы
или понятия оказываются столь значительными, популярными либо становятся
знакомыми по той или иной причине, что обозначающие их слова приобретают
экспансивный характер. Они делаются широко распространенными за первоначальные
пределы, т.е. известными у народов, территориально удаленных как друг от друга,
так и от места обитания людей, в среде которых возникли такие лексемы. Подобные
номинативные единицы языка в лингвистике принято называть
словами-интернационализмами. 


В этом лексико-семантическом
разряде определенное место занимают слова тюркского происхождения. К ним можно
отнести географические названия (топонимы) и термины, историзмы, этнонимы,
этнографизмы, экзотизмы, а также лексемы, давно усвоенные разными языками и утратившие
свою “иностранность”. Иными словами, последний класс заимствованных слов в
сознании носителей того или иного языка, как правило, не имеет коннотацию,
отображающую их иноязычное происхождение. Этимологические исследования единиц
этой лексической группы позволяют в диахроническом аспекте осветить линии
непосредственного и опосредствованного этнокультурного взаимовлияния. Критерием
отбора предполагаемых тюркизмов, этимологический анализ которых осуществляется
в данной статье, является их наличие в лексике отдельных народов Азии и
Европы.    


Бронза – сплав меди с
оловом и другими металлами (свинцом, алюминием). Европейцам слово, обозначающее
такое вещество (см., например, английск. bronze), стало известно, вероятно, из персидского языка, где
имеются существительное berendj ‘латунь;
бронза; желтая медь’ и производное от него прилагательное berendji ‘латунный; бронзовый’. Усвоенное французами в форме bronze, оно вернулось с Запада в
восточные языки в соответствующем фонетическом обличии, например: арабск. birunz, персидск. bronz, турецк. bronz, узбекск. bronza ‘бронза’. Пуштуны словом birindj обозначают
латунь, в языке туркменов имеется слово-фарсизм bürünç, которым они называют
бронзу.


В III – II тысячелетии до нашей эры, когда еще не умели выплавлять сталь,
оружие и доспехи изготавливали из меди или его сплава с оловом – бронзы (см.
др.-греч. halkokorüstēs ‘меднобронный’ – эпитет Гектора в
“Илиаде”). Для андроновской культуры, в глубокой древности распространенной в
степном регионе от Приуралья до Енисея (сер. II тыс. до н.э.), были характерны добыча и металлургия меди,
развитие бронзолитейного дела, скотоводство. Появившееся, вероятно, в эту эпоху
и ныне уже ставшее седым архаизмом в казахском языке слово berengi имеет значение ‘металлические
доспехи: броня, латы, кольчуга’. Слово, судя по морфемной структуре, образовано
от существительного beren
(которое в казахском языке приобрело новую семантику ‘очень прочная сталь;
боевые доспехи’) путем присоединения к нему аффикса относительных
прилагательных -ğı ~ -qı ~ -gi ~ -ki
~ -ge ~ -ke. Такие прилагательные
иногда подвергались субстантивации: ср. татарск. yazğı ‘весенний’, qışqı ‘зимний’ – közge ‘зеркало’, sölge ‘полотенце’. Будучи усвоенным
иранскими языками, тюркское прилагательное berengi несколько изменило свое звучание и позже в виде berendji было осмыслено как
слово, состоящее из следующих морфем: корня berendj и аффикса прилагательных ‑i). Если обратимся к произведениям
казахского фольклора, то обнаружим слово beren (фонетические варианты: peren, pıran) в
таких синтагмах, как aq beren
‘доспехи
из металлических пластинок, скрепленных кольцами; булатный нож’, kök beren (kök bolat) ‘булатный меч либо кинжал; сталь’, beren (peren) mıltıq
‘ружье,
ствол  которого изготовлен из особо
прочной стали’. Развитие казахской терминологии привело к тому, что слово beren перешло из
разряда поэтических архаизмов в активный фонд лексики со значением
‘бронежилет’.


В числе тюркских слов,
обозначающих виды оружия и элементы боевого снаряжения, славяне усвоили
рассматриваемую лексему. Так, в лексике русского языка имеется архаизм (служилая)
бронь ‘кольчуга,
ратный доспех’ и его
современная форма броня ‘металлическая
одежда, защищающая туловище воина’. С появлением современной
военной техники это слово расширило
свою семантику, обозначая прочную защитную облицовку из специальных
стальных плит на военных судах, танках и т.п. В этом значении русский тюркизм в форме bron появился в словарном фонде казахского
языка. Узбеки восприняли слово bron′ со значением ‘броня’. Таким образом, в русский язык в разное время с
Востока и Запада проникли генетически близкие слова-тюркизмы броня и бронза, а в советское время обе лексемы
посредством русской речи вернулись в тюркские языки с измененной семантикой.


Современное русское литературное
слово деньги утратило форму единственного числа, но взамен приобрело
широкое значение ‘металлические и бумажные знаки, являющиеся мерой стоимости
при купле-продаже’. Известно, что в старорусском языке словом денга вначале
обозначали серебряную монету весом ок. 0.93 г, затем – медную, достоинством в
полкопейки. Эта лексема является тюркской по происхождению, см., например: узбекск. tänggä ‘серебряная монета’, казахск. tengge ‘серебряная
монета; рубль’, татарск. tängkä ‘рубль’. Возможно, она представляет собой сингармонический вариант тюркского
слова tamğa ~ tangba ‘родовой знак, тавро; таможенный знак; печать’. Данную лексему
можно отнести к разряду слов-интернационализмов ввиду его наличия в разных
неродственных языках. Приведем названия некоторых монет, в прежние
времена употреблявшихся в ряде стран, которые связаны по происхождению с тюркским
словом: персидск. tänge ~ tenge ‘золотая или
серебряная монета; деньги’, тибетск. tanga ~ tangka ‘серебряная монета’,
индийск. tanka ‘серебряная
монета’, португальск. tanga de prata – монета, имевшая хождение в португальской колонии Гоа
и на Цейлоне (чеканилась в серебре и меди).


Из письменных источников
известно, что в средние века представители 
кочевых и полукочевых племен Мавераннахра словом djete ‘разбойники’ называли тюркоязычное
население соседнего государства Могулистан (монгольск. djete ‘разбойничья вольница’). В
крымско-татарском языке встречается словосочетание ayğawul djete ‘банда’. Турецкий фонетический вариант этой лексемы
çete имеет ряд близких
значений ‘партизан; повстанец; повстанческий отряд; банда, шайка’. Дериватом
рассматриваемого слова является лексема çeteci ‘партизан; повстанец; разбойник, бандит’. Лексема çete была заимствована
южнославянскими языками в форме чета ‘партизанский отряд’. Четники
(гайдуки) – участники повстанческих отрядов на Балканском полуострове в XIX в., выступавшие против
турецкого господства.


Известным у южных славян,
молдаван, валахов, венгров словом hayduk обозначали повстанца на Балканах и в Венгрии; партизана,
боровшегося за народную свободу, против гнета турецкого султанского
правительства. Полагают, что в
русский язык лексема гайдук
проникла через польское посредство из венгерского. Кроме того, этим словом именуется одна из
этнографических групп венгров. Позже у этого слова появилось новое значение
‘выездной лакей’.


Этимологически эта лексема восходит к тюркскому
оригиналу qaydaq со значением ‘оди­нокий,
холостой человек; молодец’. Рассмотренная лексема встречается в героической поэме “Кобланды-батыр”: Han qası’nda qaydaqtar, / Qatını joq boydaqtar “Рядом с ханом – гайдуки, / Неженатые
молодцы”. В одном из
стихотворных произведений казахского поэта 
Суюнбай-акына есть следующие строки:


Böri bası – uranım.           Мой боевой клич – “Волчья голова”:


Börili men’ing bayrağım. Мое знамя – с
изображением волка.


Börili bayraq köterse,       Если поднять это “волчье” знамя,


Qozıp keter qaydağım.     Двинутся мои гайдуки (молодцы).


Монголы, усвоившие многое из тюркской лексики, словом haydık, букв. ‘одинокий’,
обозначают реку без истоков и притоков или одинокую дойную коро­ву, потерявшую теленка. В пись­менных исторических памятниках упоминается Джумабай-кайтак, который в
прежние времена был военачальником в Коканде. Несмотря на исконное тюркское происхождение данного слова её турецкая
произносительная форма и социально детерминированная семантика – haydut ‘разбойник; благородный разбойник-мститель’ (при изменении ауслаутного
звука [k] > [t]) – позволяет предполагать о заимствовании его турками-османами из
какого-либо южнославянского языка.


На Кавказе эта лексема превратилась в этноним. По мнению Н. К. Дмитриева, выражение хайдакские
кумыки произошло от слова qaytaq – так
называлась небольшая народность монгольского происхождения,
оставшаяся в Дагестане после монголо-татарских завоевательных походов. Кайтаки упомина­ются в сочинении Низам эд-дина Шами в связи с
описанием похода эмира Тимура в Азербайджан (1395 г.). Жители области
Кайтак принадлежали к разным
этнолингвистическим группам, говорящим на диалекте кумыкского и языке, близком к даргинскому. Часть общности, именуемой кайтаки (кайтаги,
кайтакцы, кара хайдаки, каракайдацкий народ) – обитатели горной
области Кайтак (Каракайтак, Кара-Кайтах) в юго-западном Дагестане.  


Лексема хаки принадлежит
к терминам географической номенклатуры, обозначая солончаковые котловины с
глинистой плотной коркой в сухое время года, в период дождей наполненные водой
или представляющие топкие грязи (хаки характерны для Средней Азии и Нижнего
Поволжья). Цветовые признаки денотата мотивировали появление у слова двух
взаимосвязанных значений: ‘коричневато-зелёный’ и ‘ткань защитного
(коричневато-зеленоватого) цвета’. Несомненно, это слово – тюркского
происхождения. Так, например, у казахов термином qaq называют небольшое
неглубокое озеро, которое весной заполняется талыми пресными водами, а к концу
лета становится солоноватым или совершенно высыхая превращается в такыр. В
результате метонимического переноса словесное обозначение сухой глинистой
поверхности земли qaq, букв. ‘сухой’ (архетип слова – фономимема *qang ~ *qağ ~ *qaq, этимон – ‘звук, возникающий при ударе по высохшему
твердому предмету’; от этого звукоподражания произошел глагол qaq-
‘бить, ударять’), стало использоваться жителями применительно к небольшому
временному водоему, появляющемуся сезонно в определенном месте, в низине.
Отметим, что в персидском языке лексический тюркизм проявляется в нескольких
фонетических вариантах, имеющих значительное расхождение в семантике: qaq
‘сухой, сушенный; вяленый; сушеное или вяленое мясо; сухофрукты; тонкий, худой’,
kak ‘тонкая сладкая сухая лепешка; сухощавый, худой’, kah ~ käh
‘высохшие стебли хлебных злаков, остающиеся после обмолота (солома)’. Будучи
заимствованным ираноязычными народами в значении ‘затвердевшая, высохшая земля’ (см. пуштунск. hak ‘земля; прах, пыль’),
это слово у персов в виде hak со временем приобрело многозначность – ‘земля; почва, грунт; страна; пыль, прах;
могила’. От него было
образовано прилагательное haki с семантикой ‘серовато-зеленый, коричневато-зеленый; хаки,
защитного цвета; наземный, земляной; загрязненный; смиренный; презренный;
смертный человек’.
Вполне обоснованно предположение о том, что слово khākī ‘цвет грязи’ в индийских
языках имеет персидский источник. Из речи представителей колониальных властей в
Индии и благодаря влиянию английской культуры слово khaki в новом значении стало
известно в Европе и на Востоке (см. арабск. hākī ~ kākī ‘ткань цвета хаки’).
Вероятно, в результате контактов древних тюрков и германских племен в языке
последних появилась тюркская лексема qaw ~ quw (< qaq
‘сухой’): ср. немецк. heu,  английск.
hay ‘сено’ (скошенная и высушенная трава для корма скота) и казахск. qaw ‘густо поросшая сухая трава;
ковыль перистый’, qawdan ‘вид степной высокой травы
белого цвета (ковыль перистый)’, qawdır
şöp ~ quw şöp ‘высохшая
трава’.


Yada – в древнетюркской мифологии магический
камень, используя силу которого можно было вызвать дождь, другие погодные
явления (снегопад, бурю, холодный ветер, потепление). Алтайцы глаголом yadala- обозначали
специальное действие – заклинание погоды с помощью такого камня, киргизы
называли словом djayçı
колдуна, способного ниспослать дождь на знойную землю. В разных тюркских языках
встречаются фонетические варианты лексемы: yada ~ jada
~ djada ~ d’ada ~ zada ~ sata ~ jay ‘магический камень, помогающий вызвать
дождь, буран’. По древнему поверью, в местах, куда ударила молния, можно было
найти “громовой камень”. Мы видим, что в казахском языке у слова jay (синонимично
словосочетанию jay tas) на
основе значения ‘камень, способный вызвать дождь, грозу’ через семантическую
стадию ‘громовой камень’ развилось значение ‘молния’ (см. выражения jay otı ‘огонь молнии’ и jay oğı ‘стрела молнии’, jay tüsti ~ jay soqtı ‘ударила молния’).


С магией
вызывания дождя тесно связан камень нефрит (минерал зеленоватого цвета).
Отметим интересный факт: по представлениям майя и ацтеков этот минерал,
наделенный волшебной силой, был связан с богом дождя. В древности из
Центральной Азии его привозили в Китай, где он весьма ценился. Поэтому
нельзя исключить то, что китайские слова yù [yuy] ‘нефрит’, bì
yù ‘яшма’ восходит к тюркской лексеме yada
~ jay. Эта лексема
стала известной у некоторых европейских народов. Семантика и фонетический облик
английского слова jade
‘нефрит’ явно указывают на его генетическую связь с тюркским yada ~ djada. Вследствие веры людей в волшебную
силу камня, у слова, обозначающего этот магический предмет, появились новые
значения: персидск. djadu ‘волшебство, чары; колдун, чародей,
маг’, казахск. jadu ~ jadı ~ jädi ‘колдун, чародей;
коварный, лукавый’, грузинск. djado ‘заклятый предмет, наводящий порчу’.


Слово яшма,
обозначающее минерал различной окраски, появилось на основе мифологических
представлений древних тюрков. Так, в словарях турецкого языка  для слова yeşim приведено значение ‘яшма’,
словосочетание yeşim taşı имеет русский лексический эквивалент ‘нефрит’.
Первоначальной формой приведенной сложной лексемы, несомненно, является
синтагма *yeşin taşı, букв. ‘молниевый камень’,
ср. татарск. yäşen taşı (при встречающейся в
тюркских языках альтернации ауслаутных звуков [m] ~ [n]), ср.
узбекск. yäşin, татарск. yäşen, алтайск. yajın, казахск. jasın ~ jasıl ‘молния’.
Исчезновение из словарного фонда слова *yeşin,
замененного синонимом yıldırım, букв. ‘отблеск (молнии), мгновенная вспышка’,
вместе с утратой турками древних поверий обусловили затемнение мотивировки
выражения yeşim taşı. Элиминация в атрибутивном
словосочетании основного, определяемого компонента (taş ‘камень’) способствовала закреплению
за словом, игравшем в синтагме роль определения, всего композиционного
значения, что и привело к появлению у лексемы yeşim,
первоначально обозначавшей скоротечное природное явление (*yeşin ‘молния’), новой семантики (яшма, нефрит).
Производное слово было воспринято соседними 
народами. В лексике персидского языка оно встречается в трех
орфографических и произносительных вариантах: yäşm ~ yäşb ~ yäşp со значением ‘яшма’. Сочетая
с определенными прилагательными, тюркское заимствование стали использовать для
обозначения разных видов минералов: yäşm-e hitayi ‘гелиотроп,
кровавик’, yäşm-e säbz ‘нефрит; гагат’, yäşm-e säfīd ‘белая
яшма’. Арабы словом yaşm называют нефрит, а
фонетическими вариантами этой же лексемы yaşb ~ yasb
– яшму. В словарном составе русского языка это
слово
встречается в виде архаизма яспис (от греческ. iaspis) и как знаменательная единица
активного словарного фонда яшма. У англичан оно известно
в форме jasper ‘яшма’.


Жасмин – садовый кустарник с
белыми цветками, имеющими резкий пряно-душистый запах. У некоторых народов
мусульманского Востока название этого растения употребляется в качестве имени
собственного – Жасмин, Ясмин. Так, в “Рассказе об Ала-ад-дине” из сборника
“Тысяча и одна ночь” упоминаются жена главного героя, бывшая невольница Ясмин и
их сын Аслан (тюркск. Arslan ~ Aslan ‘Лев’). Слово, обозначающее
белые и желтые цветы с характерным запахом, известно во многих языках:
персидск. yasämīn ~ yasämän, арабск. yāsmīn ~ yasmīn, турецк. yasemin,
латинск. jasminum, английск. jessamine ~ jasmine ~ jasmin, казахск. jasmīn (aq jupar), киргизск. jasmīn, узбекск. jasmīn,
китайск. yasimin. В произведениях староузбекской литературы это слово имело разный вид: yosuman, yosmin и yasmin. Исходная форма лексемы представляет собой
результат сращения тюркского знаменательного слова ya ~ yaq ~ jaq ‘лук’ (оружие) и
производного служебного слова sıman ‘подобный, похожий’ (ср. казахск. sımaq) – yasıman,
букв. ‘(изогнутый) как лук’. Поэтический оборот,
отображающий подобное сравнение, встречается в фольклоре крымских татар: djasman aruw qılıçım ‘изогнутая
подобно луку великолепная сабля моя’.


Одним из популярных видов
обуви являются галоши, которые надевают поверх сапог, ботинок для
предохранения их от сырости и грязи. Первоначально они были кожаными, но новый
материал – резина сделал их более практичными. С начала XX в. в
Средней Азии кожаные кавуши начали вытесняться резиновыми калошами, которые
выпускали русские фабрики. Слово, обозначающее резиновую разновидность этой
обуви, известно во многих языках: арабск. qālūş ~ gālūş, башкирск. kaluş, монгольск.
galoş ~ golooş, персидск. gālūş ~ gāloş ~ gāleş, русск. калоши ~ галоши, татарск. kaloş ~ galoş ~ kaluş, узбекск.
käliş и т.д. Диалектологи считают гомогенными варианты слов,
встречающиеся в казахском языке: galoş ~ kalöş ~ kälöş ~ kälüş ~ käleş ~ käliş
~ käwiş ~ kewiş ~ kebis ~
gälīş ~ gäläş. По
всей видимости, среднеазиатские купцы среди других товаров привозили в Россию
кожаную обувь kovuş ~ kavuş, название которой было
освоено местными жителями в форме калош + окончание женского рода -а
(ср. чередование звуков [v] ~ [l] в
словах: литературн. свобода ~ историзм слобода, литературн. шелковый
~ фольклорн. шевковый, русск. желтый – украинск. жовтiй). Кожаные туфли, башмаки
(кожаные калоши), нередко одеваемые поверх мягких сапог, на Востоке были
распространенным видом обуви. На Руси сапоги заказывали, как правило, к
женитьбе с двумя парами кожаных калош и надевали в праздники. Над бедными
заказчиками потешались: “Сапоги с галошами, а на дворе нет лошади”.


Приведем варианты её
лексического обозначения в разных языках: персидск. käfş, татарск. käveş,
узбекск. kovuş, казахск. kebis. Несомненно, это название является видоизменением
тюркского слова koğuş, к которому наиболее близок
узбекский вариант. В труде Махмуда Кашгарского “Divani-i luğat it-türk” сказано, что тюрки до выделки кожи  употребляют одно обозначение – kön, после
обработки называют её словом koğuş.     


В словарях русского языка
приводятся следующие толкования слова орда – ‘ставка хана; становище кочевых
племен; впоследствии – род государственного объединения: пребывание различных
племен под властью одного хана’ (например, Золотая Орда, Астраханская Орда,
Ногайская Орда и др.); в переносном значении: ‘беспорядочная, неорганизованная
толпа, скопище, банда’. Несмотря на то, что в европейских памятниках
письменности данная лексема встречается в значениях ‘ставка хана; объединение
кочевых племен’, с измененной семантикой – что, видимо, является свидетельством о его
проникновении из русского языка – это слово закрепилось
в лексике западноевропейских
языках: английск. horde ‘толпа, ватага, шайка’, немецк. horde
‘орда, банда, шайка’. Фонетический облик и значение латинской лексемы ordo
‘отряд’ позволяет предполагать о её заимствовании италийцами из языка какого-то
древнего тюркского народа при непосредственном контакте с продвинувшейся на
Запад его частью (это могли быть киммерийцы, скифы или сарматы). Название одного из
двух литературных стандартов языка хиндустани – urdu ‘урду’, в значении ‘язык армии’, происходит от
тюркского слова ordu ~ orda ~ urda ‘ханская ставка; ханский дворец; военный лагерь; войско’ (ср. монгольск.
ordon ~ ord ‘дворец, палата’, арабск. ūrdu ‘отряд; корпус’, персидск. ordu ‘войско,
армия; полчище’).


Тюркское слово bağ ~ pağ ~ baw, букв. ‘связка; союз, объединение’, использовалось иногда как
этнологический термин для обозначения родо-племенного подразделения,
Так, например, в казахском фольклоре встречается выражение 92 bawlı özbek ‘92 колена узбеков’. Усвоившие
это слово монголы применяли его в разных значениях – bag
‘отряд, группа; отдельное селение; подрайон, низовая
административно-территориальная единица’. В глубокой древности оно проникло,
как мы видим, и в латинский язык, в словарном фонде которого встречается слово pagus ‘сельская община; деревня;
район, округ; область’. Cм.
также лексические параллели: тюркск. alay
‘конный отряд, полк; толпа’ – латинск. ala ‘вспомогательный отряд кавалерии’; тюркск. sağadaq ‘налучье’, караимск. sağdaq ‘колчан’, монгольск. saadag ‘колчан’,
казахск. sadaq ‘лук’ – ст.-русск. саадак ~ сайдак, украинск. сагайдак ‘лук в налучье и колчан со
стрелами’, латинск. sagitta ‘стрела’; тюркск.
tör
‘почетное место в жилище’ – латинск. torus ‘возвышение, ложе’.


В разряд русских военных терминов,
обозначающих вид войскового подразделения, входит слово полк (др.-русск.
пълкъ) ‘воинская часть, отряд’, которое использовалось и в переносном
смысле – ‘множество, толпа’.
Имя русского князя Святополка в письменном труде посланника римского папы Плано
Карпини приводится в виде Santopolicus. У литовцев за словом pulkas закрепилось
переносное значение ‘толпа’.
С учетом того, что чередование звуков [b] ~ [p] ~ [v] ~ [f] предстает нередким явлением в разных
языках, сопоставим рассматриваемую лексему с немецким volk и английским folk, которые имеют близкую семантику ‘войско; толпа;
народ’. Эти слова ведут происхождение от тюркского bölük ~ bölik ~ bülek
‘отделение, подразделение, часть’ (ср. чагатайск. bölük ‘военный отряд, войсковая часть’, турецк. bölük ‘рота’, арабск. buluk ‘рота’, монгольск. büleg ‘отряд’, персидск. bolūk ‘уезд, район’). Рассмотренный термин
образован аффиксальным способом от корня < böl- ~ bül- ‘делить, разделять’.


Перешедшее в разряд архаизмов казахское
слово selebe,
обозначающее один из видов колюще-рубящего холодного оружия, входит в состав
синтагмы selebe pışaq ‘большой нож (кухонный)’. Это же слово встречается в киргизских эпических произведениях в значении ‘меч, сабля’. В монгольском языке, лексика
которого характеризуется большим числом тюркских заимствований, слово selem значит ‘сабля’ (< ст.-монгольск. seleme ‘меч, сабля’, бурятск. helme, калмыкск. selm ‘меч, сабля, шашка’ при чередовании
звуков [b]
~ [m]). Пуштуны (Афганистан) словом selāwà называют длинный нож.


Вместе с появлением в культуре народов Европы
нового вида холодного оружия с изогнутым клинком было усвоено из тюркского
языка и его обозначение, например: немецк.
säbel, английск. sabre (saber), венгерск. szablya. Очевидно, что русское сабля является метатезированной формой
лексемы *seläbe ~ selebe, т.е. здесь произошла перестановка
гласных и согласных звуков. Само слово *seläbe ~ selebe, по всей вероятности, восходит к
персидскому сложному прилагательному seläbe (синоним: sepär) ‘трехсторонний;
трехгранный (в
сечении)’ < se ‘три’ + läbe ‘острие, лезвие; кайма, кант,
ободок’ (< läb ‘край; губа; уста’), обозначающему признак, который определяет одно из отличий
сабли от обоюдоострого меча.


Французское
слово hallebarde
‘алебарда’ обозначает старинное оружие в виде топорика-полумесяца на длинном
древке копья. Это, вероятнее всего, заимствование из  языка какого-то тюркского этноса,
переселившегося в Европу (гуннского, аварского, аланского либо более раннего).
Предположение основано на наличии в словарном фонде казахского языка сложной
лексемы из разряда историзмов ala balta
‘боевой топор’. Кроме того, древние германцы употребляли слово barta ‘секира’, восходящее к
тюркскому balta
‘топор’. У арабов это слово встречается в форме bältä, в
даргинском языке – barda (ср. чувашск. purta).


Влиянием
тюркского военного искусства объясняется появление в лексике разных народов
следующих слов: арабск. tābūr ‘батальон’, персидск. tabur
‘войсковое подразделение; батальон’, русск.
табор ‘военный лагерь с обозом; стан, становище’, пуштунск. täbār ‘род,
племя’, täbär ‘семья; род, племя; народ’. В соответствии с
правилами тюркской дериватологии от слова tap ~ top ‘группа, класс, объединение людей’ (ср. пуштунск. täp ‘толпа, сборище’) возникли производные: турецк. tabur ‘батальон’, казахск. tobır ‘толпа, большая группа людей’, tabın ‘стадо животных’. Немецкое rotte ‘сборище, толпа; банда, шайка; войсковое подразделение’
и русск. рота (ср. развитие значения в английск. company ‘компания, общество; рота’)
произошло от аварского либо булгарского orta ‘среда; группа людей, связанных общностью
социально-бытовых условий’ (турецк. orta
‘подразделение янычар’, арабск. ūrta ~ urta ‘батальон; эскадрон’, русск.
летописн. “А Болгаре в свою роту идоша, Трунове и вся чернь”). Похожее
изменение начального слога типа VC на CV (orta > rota) произошло и в тюркизмах urt ‘полость рта’ >
рот, urba
‘одежда’ > английск., немецк. robe
‘платье; мантия’, русск. роба, в имени собств. мужск. Orman > Роман.


Заимствованием
из тюркских языков являются: в урду mäydan ‘площадь;
равнина, долина’, арабск. и персидск. mäydan ‘площадь, плац; поле; поле битвы’, русск. майдан ‘площадь, место, поприще’; арготическ. ‘место на базаре, где собираются
мошенники для участия в азартных играх’.
Тюркское слово maydan ‘площадь; место
сражения; фронт; арена борьбы’
представляет собой метатезированную форму слова mangday ~ manglay
‘лоб; лобное место’ (ср. балкарск. mangılay ‘лоб; открытый
склон’, татарск. mangğay ‘лоб’, казахск. mangay ‘окрестность; местность, прилегающая к чему-нибудь’ < казахск. mang ‘окрестность,
окружающее пространство’).


Благодаря Великому шелковому
пути различные изделия дальневосточного происхождения попадали на Ближний
Восток и в Европу. Одним из наиболее ценимых товаров считалась шелковая ткань,
секрет производства которой был долгое время известен только в Китае. Часть
пути проходила по территории, населенной тюркскими народами. В культуре древних
и средневековых китайцев желтый цвет символизировал центр (хроматические
символы сторон света: O
– зеленый, S – красный,
W – белый, N – черный). Себя они называли
словом huá (ср. китайск. huá ‘цветок’, huáng ‘желтый’, huáng ‘блестящий; яркий’ – казахск. quba ~ qubang
‘светлый’, quba qalmaq ‘ойраты’),
родную страну именовали Tīan Xià ‘Поднебесная’ и Zhōng Huá ‘Срединная цветущая’; современное название
Китая – Zhōng Guó, букв. ‘Срединное
государство’. Слово со значением ‘желтый’ в
тюркских языках звучит как sarıq ~ sarı. Являясь калькой китайского эпитета, эта
лексема в Европе превратилась в обозначение далекой восточной страны (латинск. Seres ‘китайцы; Китай’). От нее образовали название
изготовленной там ткани: греческ. serikon, латинск. sericus, английск. silk, русск. шелк и т.д.,
букв. ‘китайская (ткань)’. Приведем типологическую параллель – обозначения изделий из фарфора и фаянса во многих
языках образованы от названия страны Çin ~ Sīn ~ Şın ~ China ‘Китай’ (< китайск. Jīn, букв. ‘золото’, – государство Цзинь),
где впервые стали изготавливать минеральную массу для керамических изделий из
лучших сортов белой глины: персидск. çini ~
арабск. sīnīy ‘китайский; китаец; фарфор, фарфоровая
посуда’, турецк. çini ‘фаянс;
кафель’, казахск. şını ‘стекло;
фарфоровая или фаянсовая посуда’, şını
ayaq ‘пиала, чайная чашка’, татарск.
диалектн. şınyaq ‘пиала’,
английск. china
‘фарфор’.


Тарантул – крупный
ядовитый паук, живущий в земле. Слово, обозначающее этот вид насекомых,
этимологически восходит к тюркскому словосочетанию qara tul, букв. ‘чёрная вдова’.
Так называют самку очень опасного паука-каракурта ввиду того, что она,
превосходя по размерам самца, после спаривания ловит и поедает его.
Принадлежность к одному роду ядовитых насекомых обусловили перенос словесного
обозначения одного вида пауков на другой, более распространенный в Азии и
Европе. В анлауте сложной лексемы происходит иногда встречающаяся замена звуков
[q] ~ [k] на акустически близкий [t], на стыке основ появляется
эпентетический согласный [n]:
qara tul > tarantul (ср. qara taş ~ qara daş, букв.
‘чёрный камень’ > карандаш; qala ‘крепость; башня’ + аффикс
деминутива -ça > каланча
‘башня; наблюдательная вышка’ (в крепости, пожарной части и т.д.); sarıq ~ sarı ‘желтый’ + аффикс ‑ça > саранча ‘насекомое, перелетающее большими массами и
вредящее посевам’, tarığçi ‘сеятель,
сеющий’ > таранчи ‘илийский уйгур-земледелец’. Название итальянского
народного танца в быстром темпе tarantella
(возникшего в городе Таранто) некоторые производили вследствие близкого
звучания от слова тарантул (итальянск. tarantola, немецк. tarantel). Добавим, что образованный от
казахского существительного biy
‘танец’ глагол в диалектной форме büylemek
“танцевать” в народном представлении также связывался с названием  тарантула (казахск. büyi ~ büyö): рассерженный паук производит
энергичные быстрые движения подобно танцору.


Данная статья является опытом
этимологического анализа лишь некоторых из разряда слов тюркского
происхождения, получивших широкое распространение во многих языках мира.
Исследования в этом направлении представляют интерес не только для
языковедов-тюркологов, но и специалистов разных отраслей лингвистики.

УДК
801.54 Хаджи-Мурат ИЛИУФ, кандидат филологических
наук, полковник полиции в отставке


О ЗАГАДОЧНОМ СЛОВЕ АУКИКОВЪ В “ХОЖЕНИИ ЗА ТРИ МОРЯ” АФАНАСИЯ
НИКИТИНА


ABOUT A RIDDLE WORD АУКИКОВЪ USED
IN ESSEY “THE JOURNEY BEYOND THE THREE SEAS” BY ATHANASIY NIKITIN


The article concerns the problem of
interpretation of a word written in the form of аукиковъ in Russian traveller Athanasy
Nickitin’s essey named “The voyage beyond the three seas”. In author’s opinion
this word was not spelt correctly - the reason of wrong transcript is that
three words were written jointly without any hiatus (а у кыиковъ > аукиковъ). The real form of the researched
word is kiyik that means ‘wild animal; antilope; deer’ in many Turkic
languages.


АФАНАСИЙ НИКИТИННІҢ “ҮШ ТЕҢІЗДЕН АРЫ ҚАРАЙ
САЯХАТ” ДЕГЕН ЖОЛ ЕСТЕЛІКТЕРІНДЕГІ АУКИКОВЪ СЫРЛЫ СӨЗ ХАҚЫНДА


Мақалада жиһанкез А. Никитиннің жазба
еңбегі мәтінінде аукиковъ деп жазылған сөзге түсінік берілген. Автордың
пікірі бойынша зертелген сөздің жазуында кате болған себебі – үш бөлек сөз
бірге жазылғаны (а у кыиковъ > аукиковъ) яғни көрсетілген
сөздердің арасында бос орындар қалдырылмаған. Шынында сырлы сөздің негізінде
kiyik ‘сайғақ, бөкен’ мағыналы түркі сөз жатады.    


Известно, что тверский
купец Афанасий Никитин совершил свое путешествие “за три моря” в 1466 – 1472 гг
. Из Твери он отправился по Волге к Каспийскому морю и после некоторых
злоключений добрался до Баку, а затем морем достиг южного побережья Каспия.
Двигаясь с севера на юг Ирана, он побывал в ряде городов страны и вышел к Персидскому
заливу. Отправившись на корабле из порта Ормузд, А. Никитин пересек Аравийское
море и прибыл в Гуджарат, историческую область на северо-западе Индии. Пройдя
вглубь экзотической страны, любознательный путешественник посетил крупные
города центральной части Индостанского полуострова. Возвращался А. Никитин из
Индии морским путем. Вновь оказавшись в Иране, он двинулся по новому маршруту,
который далее пролегал через восточную часть Турции. В Трапезунде он сел на
корабль и, переплыв Черное море, попал в Крым. Из крымского города Кафа
путешественник отправился в Россию, но не дойдя до родной Твери, скончался  близ города Смоленска. После себя он оставил
записки, в которых описал многие посещенные им места, изложил свои сокровенные
мысли.


В те далекие времена
языком межнационального общения во многих областях на Востоке выступал
какой-либо один из тюркских языков (казанско-татарский, кумыкский,
азербайджанский и др.). Судя по иноязычным фразам, словосочетаниям и отдельным
словам, встречающимся в записках А. Никитина, он владел разговорной формой
крымско-татарского наречия, начал успешно осваивать персидский язык и понимал
значение отдельных коранических выражений на арабском языке. Повидав много
разных земель, столкнувшись с проявлениями чуждых культур, общаясь с ранее
неведомыми людьми с их особым менталитетом и психологий, узнав о различиях и
сходствах основных религий, тверский купец осознает истину, освобождающую его
от конфессиональной ограниченности. С точки зрения ортодоксальных христианских
течений он впадает в ересь, так как в ходе своих странствий размышляет и пишет,
что “Мамет дени йариа (тюркск. Muhammed dīnı yarıy, букв. ‘Религия Магомета –
соответствует, годится’ – автор). А растъ дени худо донот – а правую
веру богъ ведает (непосредственный перевод выражения с персидского языка
дан в тексте самим А. Никитиным – автор). Далее путешественник излагает
следующие выводы: А правая вера – бога единого знати, и имя его призывати на
всяком месте чисте чисто”. А. Никитин завершает свой письменный труд кораническими
словесными оборотами и перечислением эпитетов Аллаха на арабском языке.
Исследователями было высказано мнение о том, что в новом миропонимании
тверского вояжера признание монотеизма (единобожия) и праведное поведение
являются свидетельствами правильной веры, не связанной с определенным
вероисповеданием, конкретным религиозным течением или какой-либо отколовшейся
от него сектой.            


 К исследованию этого литературного памятника
обращались как российские, так и западные ученые. Интересным является
коллективный труд А.М. Осипова, В.А. Александрова, Н.М. Гольдберга “Афанасий
Никитин и его время”, описывающий историческую эпоху, в которой жил автор
путевых записок. Особого внимания заслуживает издание Академии наук СССР
“Хожение за три моря Афанасия Никитина”, содержащее тексты трех изводов
(вариантов) сочинения тверского купца, его перевод на современный русский язык
и приложения в виде научных статей, а также подробные комментарии к отдельным
местам текста “Хожений”.


  Многие иноязычные элементы текста правильно
переведены и получили свое убедительное объяснение. Однако в комментариях
академического издания была допущена ошибка. Неверное отнесение начала
синтаксической конструкции к предыдущему предложению в одном месте текста
вызвало у комментаторов затруднение в толковании непонятного слова. Приведем
абзац, в котором встречается привлекшая наше внимание глосса (выделена в
контексте жирным шрифтом): От Шабата же 10 месяцев сухом идти, а морем 4
месяца аукыиков. А у оленей
кормленных режут пупки, а в нем мускус родится; а дикие олени пупкы из собя
роняют по лесу, ино ис тех воня выходит, да се есть тот не свеж. Несмотря
на то, что наблюдается семантико-грамматическая параллель между тюркизмом и
связанными с ним русскими служебными словами (союзом и предлогом) а у кыиков,
с одной стороны, и русским переводом а у оленей, приведенным самим А.
Никитиным в тексте, с другой стороны, переписчик, допустив слитное написание
трех слов – аукыиков (аукиковъ), добавляет созданную ими
лексическую химеру в другое предложение, т.е. помещает ее в новый контекст. В
результате этимологических упражнений комментаторы приходят к заведомо неверным
выводам, предполагая, что неясное слово логически связано с идеей пути по морю
и могло обозначать тип корабля либо меру расстояния.


Для лингвиста-тюрколога
смысл вышеприведенного пассажа из записок тверского путешественника вполне
очевиден. Во многих тюркских языках встречаются варианты общетюркского слова,
использованного в тексте упомянутого сочинения: алтайск. kiyik ‘дикое (четвероногое) животное;
олень; дикий’, казахск. kiyik
‘сайгак’, узбекск. kiyik
‘антилопа’, кумыкск. giyik
‘дикое животное; дикий’, турецк. geyik ‘олень’, чувашск. kayık
‘дичь’. Древнетюркское kiyik
имеет семантику ‘дикий’. Казахи словом kiyik называют сайгака, которого иногда обозначают
словосочетаниями aq kiyik,
aq böken (aq ‘белая’ + böken ‘антилопа’). Под
синтагмой qara kiyik,
букв. ‘черное дикое животное’, была известна дикая свинья, кабан. Лексема
встречается и в сложном слове kisi-giyik (букв. ‘дикий человек’)
– устаревшем названии легендарного и неуловимого снежного человека. Немецкий
этнограф и естествовед  И.Г. Георги,
путешествовавший в конце XVIII
в. по разным провинциям Российской империи, повествуя о способах охоты на диких
животных, применяемых казахами, писал: “Мне рассказывали, как они убивают
сайгаков, по их акик (aq kiyik
– автор) называемых”.     


В связи с тем, что олени
разделяются на разные виды, тюркским
словом “кыик” А Никитин
именовал определенный вид животного – кабаргу, мускусного оленя.
Кабаргой в русском языке обычно называют сибирское безрогое парнокопытное
млекопитающее, включаемое некоторыми зоологами в семейство оленей. На животе у
самцов имеется специальная железа, выделяющая мускус. Мускус – остро пахнущее
вещество, вырабатываемое железами самца кабарги и некоторых других животных;
был предметом коммерческого вывоза. Кабарга обитает в Азии (Алтай, Восточная
Сибирь, Дальний Восток, Восточный Китай, Восточный Тибет). Вероятно, слово
“кабарга” в те далекие времена, когда жил тверский купец, еще не был усвоено
лексикой русского языка. Этим обстоятельством объясняется использование А.
Никитиным рассмотренной тюркской лексемы в качестве экзотизма, для обозначения
малоизвестного на Руси животного, места обитания которого весьма удалены от
Восточной Европы.

 

В период с 21 по 23 августа т.г. автором этой статьи в целях поиска и
фотофиксации наскальных рисунков вновь был осмотрен небольшой горный массив
Кызыл-Кара, расположенный в Жарминском районе в 15 километрах на запад от села Уш-Биик. Ввиду малодоступности для
местного населения обнаруженные здесь петроглифы, к счастью, не подвергались
порче со стороны вандалов, которые иногда бескорыстно и безнаказанно уничтожают
ценные памятники нашей истории и культуры. Однако наскальные рисунки испытывают
разрушительное воздействие природных факторов: от сезонных перепадов
температуры и осадков в виде дождей и тающего снега поверхность камней нередко
разрушается, отслаивается, в результате чего многие петроглифы исчезли или
постепенно исчезают либо покрываются разноцветным лишайником.

Среди нанесенных на камни рисунков животных, людей и иных изображений
находятся фигуры трех
архаров, стоящих в ряд (рис. 1).
Между первым и
вторым животным, на уровне их ног имеется круглое пятно, вероятно, обозначающее
ружейную пулю, угодившую в дичь. Летом прошлого года я срисовал увиденное в
полевую тетрадь, где делал памятные записи о результатах археологической разведки
здешних мест. Во второй приезд прихватил с собой цифровую видеокамеру, чтобы
сфотографировать многочисленные петроглифы. Несколько раз выходил в горы в
безуспешных поисках именно этой композиции, так как увидел в ней отражение
образов древнего мифологического сюжета. В нынешнем году лишь со второй
попытки, благодаря ориентировочным записям в своей старой тетради, наконец-то мне
удалось найти на склоне невысокого холма у западного края массива ранее
виденное изображение горных баранов.





 


Рисунок 1 – Наскальный рисунок, обнаруженный
среди петроглифов горного массива Кызыл-Кара, расположенного близ села Уш-Биик в
Жарминском районе ВКО. Фото Х.Ш. Илиуфа – 2009 г.


 


Осенью,
когда начинается сезон охоты, можно наблюдать, как над восточной стороной горизонта
восходят три яркие звезды, выстроившиеся на одной воображаемой линии с
равными интервалами между ними. В
казахской народной астрономии это красивое созвездие (астеризм) – Пояс Ориона называется
“Три архара”. Поразительно, но в фольклоре казахов и алтайцев сохранился древний
космогонический миф, истоки которого относятся, вероятно, к III
тысячелетию до нашей эры. Легендарный лучник Когалдай-мерген (Кудай-берген), преследуя трех архаров, взошел вслед за
ними на небеса и одним выстрелом поразил убегающих зверей (рис. 2). Образы этого весьма архаичного сказания оказались
связанными с некоторыми заметными звездами неба Северного полушария земли.


 





Рисунок 2 – Пиктографическая композиция из четырех мизансцен (эпоха неолита  - III
тыс. до н.э.).
Петроглифы выбиты на валунах близ
родника Буырлы-булак в Шубартауском районе Восточно-Казахстанской области


 


Словно
окрашенная в кровь архаров красная звезда Бетельгейзе, находящаяся рядом с
Поясом Ориона, называется казахами Oq, букв. ‘стрела’. Другая
яркая звезда – Ригель, расположенная ниже Перевясла,
именуется “Серым кремнем Когалдая” (рис. 3). Вероятно, альфа созвездия Большого Пса – Сириус представляет
собой воплощение образов мифического охотника-богатыря, поразившего одной
стрелой трех диких животных, и его лошади. Следует отметить, что этот замечательный
персонаж встречается в фольклоре ряда этносов Северной Евразии. Поднявшись от
горных вершин в звездное небо, пораженные стрелой (пулей) рогатые звери
продолжают свой неутомимый бег. Их вечно преследует Небесный всадник со своими собаками, которые превратились в
созвездия Большого и Малого Псов. У древних греков этот стрелок-великан получил
имя по названию сочетания звезд – Орион, в армянской мифологии он известен как
охотник и первопредок Хайк. Осетины почитали в сонме других божеств могучего небесного
всадника Уастырджи (Уац Герги, букв. ‘Святой Георгий’).


 


 





 


Рисунок 3 – Расположение Пояса Ориона и самой
яркой звезды неба Северного полушария Сириуса, которые связаны единым мифом о
небесной охоте


 


Сюжет преследования дичи стал известен многим народам Евразии в разных
вариантах Дикой охоты. У монголов Пояс Ориона имеет название, которое
переводится на русский язык как “Четыре маралухи”, что свидетельствует о
включении в группу из трех ярких звезд небольшой звезды, расположенной рядом с
ними (рис. 4). С течением времени мифологические представления о Небесном стрелке в культуре разных народов изменялись,
варьировали, став основой образа бога-громовержца, мечущего
стрелы-молнии.


 





 





 


Его
стали воспринимать как покровителя
воинов, охранителя стад животных, подателя небесной влаги, обеспечивающей плодородие и т.д. Среди разных народов небесное божество было известно под именами Зевс, Тин, Юпитер, Перун, Тор, Укко и т.д. На Ближнем Востоке у древних евреев этот бог под
племенным именем YaHWeH “Иегова ~ Яхве” (записывалось
в виде тетраграмматона YHWH) стал
единым, боги других народов считались враждебными демонами. Так возникла идея
единобожия – монотеизм, характерная для авраамического цикла религий: иудаизма,
христианства и ислама.


Следует
сказать, что навстречу образу Небесного стрелка-охотника, который был усвоен народами
евразийского севера и со временем проник в культуру Ближнего Востока и Европы
как антропоморфный Бог грозы, с юга шли представления о звероподобном
божестве-повелителе влаги, восходящие к реальному виду животного, обитавшему в
тропическом и субтропическом поясах – крокодилу, хозяину рек теплых стран. Известно,
что это крупное водное пресмыкающееся выступало тотемом у многих народностей,
проживающих близко к экватору. Крокодилам приносили в жертву девушек, считая,
что териоморфный предок в образе речного хищника берет красну девицу в супруги.
С берегов далекой африканской реки Нил на север, в Сибирь попал мифологический
сюжет о поглощении крокодилом Солнца (рис. 5). В Древней Индии был известен
вариант этого сказания, в котором четвероногий дракон Раху нападает на Солнце.
Представления о причинах затмения дневного и ночного светил в виде мифа о
нападении на Солнце и Луну громадного хищного существа (крокодила, дракона,
чудовищной рыбы или огромного волка) со временем распространились на огромной
территории Евразии и Северной Африки.


 





Рисунок 5 – Изображение дракона (огромного крокодила), пытающегося проглотить небесное
светило. Нанесено
красной краской на Шишкинские скалы. Верхняя Лена (Восточная Сибирь)


 


Могучий
дракон, владыка морей, озер и рек, приносящий проливной дождь, полыхавший огнями-молниями,
как повелитель благодатной небесной влаги обрел крылья, чтобы летать среди
грозовых туч. Изображение дракона было символом императора Китая. Но в культуре
северных народов крылатый змей чаще всего представал враждебным существом,
залегающим реки, требующим дани в виде людей и скота. С опасным чудовищем в
виде гигантского крокодила или крылатого огнедышащего змея сражаются и
побеждают его не только сказочные богатыри, своим подвигом освобождающие водные
потоки для страдающих от жажды жителей городов и селений, но и боги (рис. 6).   





Рисунок 6 –
Изображение хищного животного на одном из камней Писаной скалы, расположенной на правом берегу реки Томь в районе
деревни Писаная
(Западная Сибирь). Над его пастью круглое пятно – небесное светило. Перед
гигантским крокодилом находится богатырь с вознесенным мечом


 


В
библейской мифологии упоминается крокодил или гигантский змей Левиафан. Над
этим драконом, чудовищем водного мира одерживает победу ветхозаветный бог. Бога-громовержца
Юпитера, который был известен как покровитель земледельцев под именем Георгий,
изображали сидящим на коне и поражающим копьем страшного змея. Впоследствии
античный бог, получив эпитет “Победоносец”, был причислен христианами к разряду
святых (рис. 7).


 





 


Рисунок 7 – Святой Георгий
поражает копьем змея. Барельеф из собора в Киеве. XI
в.


 


Сопоставление
наскальных изображений с мифическими сюжетами и образами позволяет нам
приблизиться к истокам древних мифологических представлений, проследить генезис
некоторых религиозных образов и фольклорных персонажей, так как сказки зачастую
представляют собой осколки древних мифологических сказаний.  


 


 


Хаджи-Мурат
ИЛИУФ, кандидат филологических наук, полковник полиции в отставке, член
краеведческого общества “Прииртышье”

 

     Сознание нации определяет его отношение к своему прошлому.  Память народа очень хрупка и она подвержена воздействию многих факторов. Вместе с тем у народной памяти есть удивительное свойство сохранять только то, что прошло испытание временем и провеяно через её сито, отбрасывая при этом все ненужное, все чуждое, тому нравственному идеалу, который народ выработал в себе в течение многих поколений. В этом я убедился, кода судьба свела с удивительным человеком. Эта встреча перевернула мое сознание, когда я, слушая его рассказы, погрузился в неведомый и прекрасный мир былей, легенд, сказаний моего народа. Имя этого человека Абдулла  агай. А встреча была до банальности проста.

     В один из августовских дней я стоял на повороте Ировка в сторону  Мраково в ожидании попутной машины. Стояла жара. На дороге ни одной машины. Кругом будто все вымерло. Только легкий ветер иногда порывами обдавал горячей волной, не принося желанной прохлады. – Однако градусов тридцать пять есть, –  расслабленный пеклом лениво думал я, сидя на придорожной траве. От нечего делать, отвернувшись от дороги, я закурил. Неожиданно за моей спиной затормозила машина. Раздался веселый голос:

      - Эй, малай, и не надоело тут сидеть или уже корни пустил? Залезай в кабину.                           

     Обернувшись,   я   увидел    распахнутую  дверь  старенькой «Газ-51» и насмешливый взгляд пожилого башкира. Неловко переступая затекшими ногами от долгого сидения, я кое-как  вскарабкался в кабину.

    - Э, да ты я вижу, совсем расплылся от жары! – рассмеялся агай,* – ничего, сейчас у реки остановимся, сполоснемся.

    Включив передачу, тронул машину с места. Ехали недолго. Километров через пять, шесть вдалеке блеснула лента реки Белой. Проехав мост у деревни Псянчино, шофер завернул машину налево и, выбрав пологий спуск, съехал к берегу. Хлопнув дверцами, мы выбрались из душной кабины. От реки веяло освежающим ветерком. Водитель, присев у берега, с удовольствием плескал себе в лицо воду, кряхтя от наслаждения. Я тоже умылся, пару раз окунув раскаленную от жары голову в восхитительно прохладные воды Ак-Идели.

     - Полегчало, сынок? – участливо спросил агай, вытираясь носовым платком и взглянув на часы, протянул:

     - Ого, время обеднее, а мы еще не ели! Давай перекусим, чем Бог послал, вернее, что моя благоверная положила в тормозок.

     Вынув из кабины дорожную сумку, он начал раскладывать на чистую тряпку свой скромный обед, состоящий из хлеба, куска холодного мяса, вареных яиц, нескольких огурцов и помидоров, отдельно положил соль в спичечной коробке. Налив в кружку из термоса горячий, крепкий чай, предложил:

     - Ну, налетай, ты человек молодой, тебе питаться надо.

     Я начал вежливо отказываться, хотя я чувствовал, что основательно проголодался. Взглянув на меня,  агай промолвил:

     - Не обижай меня, сынок! Не в обычае нашего народа отказываться от предложенной попутчиком пищи. Своим отказом можешь обидеть святого Хызыр-Ильяса, покровителя путешественников, который всегда наказывал делиться с попутчиком водой и пищей. А если он разгневается, то до того измотает ослушника в дороге, насилу к ночи  домой доберется. Верно тебе говорю, деды и прадеды так сказывали. Так что не чинись, как норовистый зять в гостях у тещи. Ешь, - и протянул мне хлеб с куском холодного мяса.

     После таких слов было неловко отказываться. Взяв угощение, я принялся за трапезу. Вначале я старался соблюдать приличия при поглощении пищи. Жевал медленно, с достоинством. Однако моей выдержки хватило ненадолго. Сам не заметил, как со здоровым аппетитом молодости начал вгрызаться в мясо, заедая его хлебом и запивая горячим сладким чаем. Управившись с хлебом и мясом, я почувствовал сытость и уже неторопливо на десерт отведал огурцов с помидорами. Закончив пиршество, я поблагодарил своего попутчика за угощение.

     Ну вот, - удовлетворенно сказал агай, - теперь и познакомиться можно, - и, протянув руку, представился: - Мое имя Абдулла, судя по твоему возрасту, я старше твоих родителей так, что зови меня Абдулла – бабай,* можно агай.* Куда путь держишь? Чем занимаешься? Хотя, скорей всего ты студент?

 – проявил свою проницательность собеседник.

    - Да, - ответил я, - учусь в институте в Уфе на историческом. А еду  в гости к однокурснику в Мраково.

    - Так и мне туда же, - обрадовался он, – живу я там и работаю. Так что нам с тобой по пути. Довезу, что ни на есть в наилучшем виде. А то, что ты учишься, это хорошо, – продолжил Абдулла-агай, - вот Аллах не дал нам возможности учиться. Война не дала. В сорок втором ушел на фронт. Воевал до конца. Приехал после демобилизации в деревню. Дома мать одна, младших прокормить не может. Отец погиб. Вот пришлось засучив рукава приниматься за работу. Вскорости женился. Тут горе постигло нас. Мать простудилась и в одночасье сгорела. Забота о младших легла на мои плечи. Тут и свои дети нарождаться стали. Так что не до учебы было. А как хотелось именно на историческом! Посмотри кругом. Видишь горы, реку Ак-Идель? Знаешь ли ты, сынок, по какой земле мы ходим, по каким дорогам шагаем? Вдохни этот воздух. Тут же все пропитано нашей историей, башкирской историей. Каждый камень, каждая капля  речной воды шепчет о прошедших днях, о славных делах наших предков. Остается только прочесть ее, осмыслить и сохранить для внуков и правнуков. Вроде все понимаю, а рассказать не умею. Душа болит, глядя, как мы забываем свою историю, хуже всего сами же надсмехаемся над ней. Спроси у любого башкира, кто такой Алдар – батыр или Каранай – полковник, из десятка встречных в лучшем случае один что-то слышал и то будет ваш брат студент. Думали ли наши деды-прадеды, оставляя нам прекрасные легенды, предания, изумительные песни, что мы их потомки, так бездарно растеряем все это богатство? Народ жив, покуда имеет совесть и что-то может рассказать о своем прошлом, пока есть память о минувшем. А если этого нет, все пиши пропало! Люди перестают различать, где добро, где зло. В глазах исчезает искра божья и душа мертвеет, а с мертвой душой и белый день смотрится черной ночью, и бродит он  впотьмах, пока не потеряет человеческий облик.  Вот и я с молодых лет расспрашивал аксакалов и бабушек о легендах и преданиях нашего района и, знаешь, много интересного узнал. Если интересуешься, могу рассказать. У меня даже записи есть.

    - А вы дадите прочитать? - поинтересовался я.

     - А вот сейчас соберемся, доедем, груз сдадим, и домой. Они у меня в сундуке спрятаны, с этими словами Абдулла агай энергично поднялся, быстренько убрал остатки нашей трапезы и пошел к машине. Я, заинтригованный, тоже поспешил занять свое место в кабине. К вечеру, когда уже село солнце и первые вечерние тени начали ложиться густыми мазками на землю, закончив все дела, мы подъехали к дому Абдуллы  агая.

     - С вами, Абдулла агай, я чуть не забыл, что в гости к однокурснику приехал. Обидится, если узнает, что приехав в село, не заехал к нему.

    - А где он живет? – спросил Абдулла агай.

    - Да вот у речки, вдоль берега.

    - Чей сын?

    - Отца вроде Ринатом зовут, – неуверенно ответил я.

    - А-а, Ринат?! Знаю его. Так они ж в Сибай уехали. Вроде на свадьбу, что ли.

    - Вот тебе раз! -  огорчился я и попенял, – предупредить не мог? Теперь обратно мне надо  ехать. Вот незадача.

    - Все что ни делается - к лучшему. Видно, судьбой  определено   тебе, быть сегодня  моим гостем. Давай слезай. Ночуешь у меня и никаких отговорок, –  и, схватив мою сумку, решительно направился к дому. У ворот дома звонким, заливистым лаем нас встретила маленькая, черненькая с белым пятном на груди собачонка. Она смешно подпрыгивала и, приседая, весело виляла загнутым в пушистый кренделек хвостом.

    - Ну-ну, не балуй, Ак-туш, вижу, соскучился – приласкав собаку, проговорил Абдулла агай и, открыв калитку, жестом пригласил меня войти. Навстречу нам уже спешила невысокая старушка в цветастом фартуке. Она вытирала маленьким полотенцем мокрые руки и радостно улыбалась.

    - А вот и моя благоверная, - сказал хозяин, - принимай гостя, Гильминиса.

    - Айдук,* айдук, - скороговоркой зачастила Гильминиса  инэй,*- здороваясь по обычаю двумя руками, – гость от Аллаха и счастье тому дому, порог которого переступают божьи посланцы. Проходи, сынок, проходи, пусть твои ноги ступают легко и не знают ломоты и устали.  У меня все готово. Как говорили наши бабушки, « и пирог в тепле и самовар на столе», - и как-то легко, несмотря на возраст, повернулась и бойко засеменила вглубь двора, показывая дорогу. Мы, подошли  к распахнутой двери аласык (летней кухни). Навстречу выскочил мальчуган лет десяти и с криком « Олоатай* приехал!» повис на шее Абдуллы  агая.

      - А, внучек, здравствуй, здравствуй, - так же обрадовался дед, опуская внука на землю. – Вот поздоровайся с дядей.

     - Здравствуй, братишка,- и, протянув руку, шутливо спросил – Как звать-величать?

Мальчишка как-то приосанился,  с серьезным видом ответил на рукопожатие и солидно ответил:

     - Имя мое Тимергали, - и так же солидно, видимо, стараясь быть похожим на кого-то, баском продолжил;

     - Пойду, кумган принесу, вам руки сполоснуть надо перед чаем, - и вразвалочку отправился за угол аласыка. Хозяин и хозяйка прыснули от смеха, и я присоединился к ним, и мы от души захохотали. Отсмеявшись Абдула   агай пояснил:

     - Тимергали старается быть похожим на меня, вот и копирует мои повадки, даже голос подделывает сорванец!

      Под наш веселый   разговор из-за угла появился Тимергали с полотенцем через плечо и с кумганом в руке.

      - Подставляйте руки, - строгим тоном велел он, наклоняя кумган. Я  и Абдулла – агай поспешно протянули ладони. Мы вымыли руки и вытерлись.

 Полотенцем, протянутым Тимергали.  У стола хлопотала Гильминиса-инэй,* протирая тряпочкой шумящий самовар, и расставляла угощение. Абдулгани – агай, как хозяин, сел во главе стола, меня, как гостя, посадили по правую руку от него. Тимергали, как младший по возрасту, сел у края стола. Гильминиса – инэй налила в чашки душистый чай, и мы начали застолье, которое мне всегда нравилось в деревенских домах. Это искреннее угощение и неторопливый задушевный разговор, в течение которого у гостя расспрашивается вся его подноготная; откуда родом, кто родители, как их здоровье, из какой деревни и прочие мелочи, составляющие основу всего процесса башкирского гостеприимства. Напившись чая, мы вышли из аласыка и расположились отдохнуть на бревнах, аккуратно сложенных во дворе. После сытного угощения напало состояние умиротворяющего покоя, какое наступает в деревне в тихие летние сумерки. Я прикурил сигарету и с наслаждением втянул в себя табачный дым почему-то особенно вкусный в такой час.

     - Куришь? – не столько с осуждением, сколько с сожалением спросил Абдулла – агай, - я вот сроду не баловался этой гадостью. И давно?

     - В армии научился, – ответил я, стыдливо пряча сигарету в кулак, - сослуживцы прямо заели меня, мол, не куришь, значить не мужик, вот и втянулся.

     - А это ты зря, - промолвил Абдулла – агай, - зря повелся на поводу у других. Чужие советы слушай да по-своему разумей, на то голова дана. По такому поводу у нашего народа есть притча. Расскажу-ка ее тебе:

     «Поехали как-то гончар с сыном на базар горшками торговать. Арбу доверху нагрузили. Едут, едут горя не знают.  Тут им навстречу прохожий, остановил и давай стыдить, мол, телега доверху гружена, лошади тяжело, а еще вы уселись, бессердечные  вы люди. И правда, подумали отец с сыном, поблагодарили прохожего, слезли с телеги. Недолго шли, как тут им попался другой встречный. Он посмеялся над ними, мол, глупцы вы, глупцы, головы имеете, а того не разумеете, что на то лошадь Аллахом дана человеку, чтоб на ней ездить, а не ноги трудить. И правда, снова подумали отец с сыном, сказали встречному «Рахмат» и снова сели на телегу. Недолго ехали, тут дорога в гору пошла. Крутой был косогор. Лошадь с трудом тащила тяжелый воз. А тут, как на грех, снова посторонний, с осуждением качая головой,  им выговорил, мол, гора крутая, воз тяжелый, лошадь запалиться может, не дай Аллах издохнет, а она денег стоит. Дороже арбы с горшками. Так вот вам мой совет: если не хотите убытка, распрягите коня и втащите воз в гору сами, а там можно и лошадь запрячь, да и под уклон, все легче. И впрямь, подумали отец с сыном, выпрягли коня, привязали к дереву и сами потащили телегу в гору. Долго пыхтели они, тягая воз, и почти вытащили его на вершину, казалось еще одно усилие и вот она верхушка, однако, видно, шайтан шутил с ними в этот день. Тут как на грех поскользнулась нога у сына, и он повалился на землю, выпустив оглоблю, а отец не удержал, и покатилась арба по склону вниз и свалилась в овраг. Прибежали гончар с сыном, а вместо горшков черепки. Погоревали над осколками, ан делать нечего, обратно не склеишь. Вернулись на место, а лошади и нет, пропала, видимо, лихой человек украл. Плюнули в сердцах отец с сыном и вернулись домой  ни с чем».

    - Так что, сынок, как говорили наши деды: « Глупость – умным советам не родня, а глупые советы слушать – беду наживать!»

      Молча потушил окурок и затоптал каблуком. Абдулла – агай одобрительно кивнул головой. Мы оба замолчали.  К тому времени совсем стемнело. На дворе стало как-то необычайно тихо. Наступил час благословенной тишины, когда человек как бы растворяется в ней, чувствуя себя частью этого мира. В такой момент у него необыкновенно обостряется слух, и он слышит буквально всех и вся, впитывая в себя все звуки засыпающего аула. Слышит, как хрумкает сеном усталая лошадь, возятся беспокойные овцы, а в сарае со вздохами облегчения степенно укладывается сытая корова. Слышит, как где-то заполошно взлаивает трусливая собака, испугавшаяся чего-то в темноте, а на скамеечках у ворот приглушенными голосами весело переговаривается молодежь. Добавлением к этой прелестной картине стал восход полной луны, что багровым шаром выкатывалась из-за горизонта, и постепенно поднимаясь по небу, наливалась свежей прозрачной белизной.  Она, освещая все вокруг молочным светом, накладывала на все село отпечаток таинственности и покоя.

     - Вот и наше башкирское солнце взошло, - смешливо сказал Абдулла-агай.

    - Какое, какое солнце? – удивился я.

    - Башкирское, - повторил он, - Так русские называют время полнолуния.

   - Откуда  такое название? Что-то раньше я не слышал.

   - Историю этого названия я слышал от моего друга из Подгорного Ефима Решетникова, а тот своего деда. Он так рассказывал:

    «Это было в царствование Екатерины, когда подавили восстание Емельки Пугачева. Страшное было время. Окрестные деревни и кочевья башкир были сожжены, а сами они прятались по лесам и дальним урочищам в горах. Пустынно было все вокруг, только отряды царских стражников рыскали по дорогам, искали следы стоянок, не покорившихся  башкир. Останавливали при этом всякого встречного-поперечного, допрашивая: кто такой, откуда будешь, какого рода, племени, куда едешь и зачем? Допытывались, где прячутся бунтовщики мятежных аулов. Беда, коли в руки им попадал башкир. Изведут донельзя своими расспросами. Порой башкир, не зная русского языка, молчит, не понимая, о чем спрашивают. Стражники свое: молчишь, значит, знаешь, где они, а раз знаешь, то ты с ними заодно, разбойник. Плетей ему. Рвали ноздри бедолагам, ставили клейма на лоб. В общем, стращали людей как могли. Из-за бесчинств карателей дороги стали опасными, и они обезлюдели. Днем ни единой души вокруг. Зверь не рыскает, птица не летает. Замерло все. Беспокойное время было, жестокое. Как подавили восстание, так богатеи совсем распоясались. Зажали крестьянина дальше некуда. Днями на него работай, недоимки отдавай. Совсем продыху не стало. Люди терпят, помалкивают. Иначе беда, чуть слово поперек молвишь, кричат «Бунтовщик…!», да на козлы, батогами спины мочалят. Но и на них управа была.  Вот такими лунными ночами оживали лесные тропы, когда стражники, утомившись от трудов неправедных, возвращались на постой в укрепленные деревни. Башкиры такими ночами тревожили своими налетами усадьбы богачей и отряды царских карателей. Жгли дома и амбары обидчиков, увозили зерно и уводили скотину. Редко какой лунной ночью не полыхало чье-нибудь гнездовище. Была усадьба, а наутро, глядь, одни головешки. Боялись таких ночей те, кто жил чужим трудом, да в своей алчности обирал слабых и сирых. Иногда  русские крестьяне, в бессилии глядя на неправедное деяние своих богатеев, втихомолку говорили: «Погоди, братец, и на тебя взойдет башкирское солнышко», и шли тайком в лес, где просили заступы от злодея у башкир. Те скорбно качали головой и обещали наказать обидчика.  И держали слово. Рано или поздно в одну из лунных ночей раздавался волчий вой, что было предупреждением не высовываться, а то хуже будет, и взламывали амбар провинившегося богатея, уносили добро и уводили коней. Исправник с карателями рыщет по округе, людей подбивает на башкир доносить, мол, разбойники они, награбленным живут. А башкиры себе только лошадей оставляли, да зерна немного, муку молоть на лепешки, а остальное бедным да обиженным раздавали. Богатеи – то посмирнее стали. И с тех пор как из-за горизонта показывается краешек полной луны, русские крестьяне говорят: « Вот и башкирское солнышко взошло….», - Интересно, правда? – спросил Абдулла-агай, закончив рассказ.

     - Интересное предание – согласился я и под впечатлением от повествования попросил – Еще, что- нибудь,  расскажите?!

     Тут подул легкий ночной ветер, обдав нас свежим, наполненным речной влагой дыханием. Абдулла-агай зябко передернул плечами:

    - Однако прохладно становится, сынок, айда на боковую. Всего  за ночь не перескажешь. Поздно уже, до кой поры засиделись, - и, кряхтя, поднялся, - Гильминиса-инэй тебе там под навесом на топчане постелила. Пойдем, покажу.

    И как не жаль было покидать эту чудную ночь, приходилось подчиниться извечной потребности человеческого организма в отдыхе и идти ложиться спать. Показав навес, Абдулла-агай пожелал мне спокойной ночи и удалился в избу. Присев на топчан, я быстро разделся и нырнул под одеяло. С наслаждением вытянувшись в полный рост, я закрыл глаза. Прошло некоторое время, а сон не шел, видно, сказывалась дневная усталость. Заманивая сон, я начал мысленно перебирать впечатления от рассказов Абдуллы-агая. Немного поразмыслив, я обнаружил, что знаком с  Абдулла-агаем всего несколько часов и уже готов восхищаться этим человеком, его неистовой любовью к тому, что связано с историей народа, к которому он принадлежал по праву рождения. О таких людях говорят: они соль нации, ее стержень, совесть и память.  С этими мыслями я незаметно уснул.

    Пробуждение было бурным и неожиданным для меня. Проснулся от зычного голоса хозяина, будившего внука через распахнутое окно избы:

    - Эй, Тимергали, вставай и за мной повторяй, - говорил в рифму Абдулла-агай, щекоткой поднимая    с постели внука: - «Кто не знает горь и мук – тот поедет в Учкурюк!»

     Тимергали с хохотом прятался под одеялом, с удовольствием играя в установленную с обоюдного согласия игру утреннего пробуждения. В конце концов, не выдержав, Тимергали соскочил с кровати и, выпрыгнув в окно, повис на шее деда и оба от избытка чувств из-за удивительного утра и прекрасного настроения заголосили в полный голос: «Кто не знает горь и мук – тот поедет в Учкурюк!».

     Подперев голову рукой, я с удовольствием смотрел на них, радуясь их счастливому состоянию. Из аласыка выглянула Гильминиса-инэй и зашикала на мужа и внука:

     - Абдулла, ты под старость лет совсем с ума сошел. Кто так кричит по утрам? Ладно, Тимергали, ему простительно, он мал еще. Забыл, гость в доме, и он спит еще? А если он проснется от твоих заполошных криков, что он подумает?

    Дед с внуком стихли и смущенно посмотрели в мою сторону. Может и впрямь разбудили? И встретив мой взгляд, они поняли, что опасения бабушки подтвердились, настало неловкое молчание. Мы, переглядываясь, ждали, кто первый ее нарушит, вроде как играли в детскую игру «Кто первый…?» Первым не выдержал, как всегда младший. Тимергали прыснул в кулак и рассмеялся, за ним в полный голос захохотали и мы с Абдулла-агаем. На наш смех вышла Гильминиса-инэй с намерением отчитать своих домашних за нарушение законов гостеприимства, но увидев общее веселье, смешливо поджала губы, махнула рукой  и на всякий случай проворчала: « Эх, что старый, что малый…!» - вошла в аласык и через минуту, высунувшись, крикнула:

     - Подайте гостю умыться и за стол. Самовар стынет.

Тимергали, резво сорвавшись с места, скрылся в аласыке и через минуту вернулся с полотенцем через плечо и кумганом теплой воды. Я с наслаждением умылся, подставляя ладони под упругие струи, льющиеся из горлышка кумгана воды. Давно мне не было так хорошо. Весело переговариваясь, мы расселись за столом. Гильминиса – инэй радушно угощая, расспрашивала меня, мол, как спалось, не жестко ли было, не надоедали ли комары, не замерз ли под утро от рассветной прохлады, и делала это с милой участливостью. Я отвечал, что все было прекрасно.  С аппетитом кушая поджаристые оладьи, макая их в сметану и запивая все это сладким чаем, я поинтересовался у Тимергали, что за речевку так задорно утром скандировали;

    - Не знаю, - ответил Тимергали, - это меня дед научил. А что? Мне нравится.

   - Эту рифму я с фронта привез, - со смехом сказал Абдулла – агай,-  Был у нас в роте таджик, Ташматов Ержон. Он до того любил рассказывать про свой Учкурюк, какие там горы, какие сады, а какие фрукты, что мы невольно завидовали ему, мол, в райской стороне человек родился. А ротный остряк Алешка Парфенов сочинил « Кто не знает горь и мук – тот поедет в Учкурюк. Ержон услышал, как в роте эту рифму припевают, растрогался до слез, еще пуще нахваливает свой кишлак, да в гости после войны зовет. Так и стали его звать Учкурюк вместо чудного для нашего уха имени Ержон. А он ничего, не обижался. Беззлобный человек и бесхитростный. Сроду не подумаешь, глядя на него, что в бою это отважный и умелый боец.

    - А где он сейчас? – поинтересовался я.

   А где ему быть, как не у себя в Учкурюке? Живет, да здравствует. После войны в каждом письме зовет меня погостить в кишлаке. Да все некогда, -- с грустью закончил Абдулла-агай.

     - А знаешь, - вдруг продолжил он после недолго молчания, - была у меня возможность. Уехать с семьей к нему в Таджикистан. Звал на стройку. Уж больно голодно было в деревне после войны. Думал, долго думал, и подсказать некому, мать уже похоронил. Родственники хором уговаривают ехать. Нет, решил я, кто, если не мы, на родине жить будет? Кто землю беречь станет отцами-дедами завещанную? Да и братишек и сестренок с потомством своим не хотел изгоями на чужбине делать. Что не говори, чужая земля, чужой язык. Сколько на чужбине не живи, сколько ее не люби, - все равно мачехой останется. Она тебя вроде и пожалеет, упокоит в себе, как время придет, да своим не признает. Потому, как не из ее праха весь твой род порожден. Вот и остался в родной деревне. Такая вот, сынок, история. А Учкурюк все не унимается, ругается в каждом письме, что не еду. Грозится сам приехать, - со смехом закончил Абдулла – агай. И мы все  весело рассмеялись. Поддерживая общее веселье, я с грустью думал, что все это скоро закончится. Мне сегодня уезжать. Как ни тяни время, и оно имеет свой срок. Закончив завтрак, мы выбрались из-за стола и вышли из аласыка. Утро вовсю разошлось. Ярко слепило солнце и не смотря на ранний час уже припекало, обещая жаркий день. Собрав свои пожитки, я в сопровождении хозяев вышел за ворота. Начали прощаться. Гильминиса-инэй трогательно обняла меня и, прощаясь, похлопала по спине, желая мне счастливой дороги;

    - Хаерле юл, улым, - шептала она, поглаживая меня по плечу – Хызыр Ильяс юлдаш булhын.

     - До свидания, абзый, - улыбаясь, протянул руку Тимергали.

     - Ну, сынок, прощай! Ты, если что не так извини. Может лишнего наболтал. А так если будешь снова в наших краях, то заезжай, адрес знаешь. Всегда будем рады. И,…в общем…

     Неловко скомкав прощальное слово, он просто крепко пожал мне руку. Подняв дорожную сумку, я направился к  стоящему на остановке автобусу. Прежде чем сесть, я оглянулся на дом Абдуллы-агая и, увидев их все еще стоящих у ворот, махнул им рукой. Заметив мой прощальный жест, они тоже оживленно замахали мне в ответ. Загудев двигателем и закрыв двери, автобус тронулся в путь, увозя меня от этой удивительной семьи, которая за истекшие сутки стала мне почти родной. Сквозь  запыленное окно я с грустью смотрел на удаляющийся дом Абдуллы-агая. Вскоре поворот скрыл от моих взоров все село. До свидания, мы еще увидимся!

 

__________________________________________________________________

 

 

Перевод отмеченных слов:

 

Агай – обращение к старшему по возрасту человеку.

Бабай – почтительное обращение к пожилому человеку.

Инэй – почтительное обращение к пожилой женщине.

Ак – туш – белогрудый.

Айдук – проходите, от русского слова «Айда»

Олоатай – дедушка с материнской стороны.

Ак – Идель – река Белая, в Башкортостане.

Хаерле юл, улым! – счастливой дороги, сынок!

Хызыр Ильяс юлдаш булhын! – Пусть будет тебе попутчиком святой Хызыр-

                                                       -Ильяс!

 

(1820-1887 гг.)
Даулеткерей Шыгайулы - казахский народный композитор, кюйши - родился в 1820 г. в бывшей Букеевс-кой орде, ныне в местности Карамодца Ординского района Западно-Казахстанской области и там же, на родине предков, умер в 1887 г.

Отец Даулеткерея - Шыгай - был султаном Букеевской орды.

Несмотря на свое положение в обществе, Даулеткерей не стремился к власти, он предпочел другой путь. Он был сторонником духовного развития человека и много сделал для того, чтобы на деле осуществить свои принципы и убеждения. Даулеткерей много путешествовал, встречался с представителями искусства, духовенства, изучал их быт и жизнь. Особенно его интересовали основные общественные и бытовые проблемы народа, его борьба за свободу. Даулеткерей был свидетелем народно-освободительного восстания Исатая, которое оставило свой отпечаток на творчестве кюйши.

Встреча и общение с народным кюйши Мусирали Бердалиулы, впоследствии ставшим его учителем, позволили Даулеткерею сблизиться с передовыми людьми своего времени. Он поддерживал тесную связь с представителями казахской молодежи, получившими образование в Оренбурге. Одно из важных событий в жизни композитора - это встреча с великим кюйши Курмангазы. Несмотря на обвинения высших слоев общества, Даулеткерей обсуждал с Курмангазы трудную жизнь простого народа и его стремление к свободе.

На творчество Даулеткерея, кроме Курмангазы, особое влияние оказали такие кюйши-домбраши, как Сокыр Есжан, Байжума, Мусирали. Под влиянием великих людей общества складывалось мировоззрение и происходило творческое развитие великого композитора.

Произведения Даулеткерея демонстрируют прогрессивные общественные взгляды, философию жизни, лирику времени, историю народа. Особенно ярко в его кюях отображаются картины природы и ее красота.

Кюи Шыгайулы Даулеткерея: "Ақбала қыз", "Ат калған", "Байжұма", "Бапас күй", "Бұлбұл", "Ващенко", "Желдiрме", "Жiгер", "Жұмабике", "Керілме", "Көркем ханым", "Қорығлы", "Қарақожа", "Қосалқа", "Қосағалы", "Қоңыр", "Құдаша", "Қыз ақ - желең", "Қос ішек", "Мұнды қыз", "Нар идiрген", "Салық өлген", "Тартыс", "Топан", "Тұндырма", "Ысқима", "Шолтақ" и т. д.

Dobry den damy i gospoda!
 Segodnya ya hotelby zadet temu globalizaci i kak eto kasnettsya nawu kulturu.
Kak my znaem segodnya idet twatelny proces globalizaci Evropeyskie strany prevratillis v odno krupnoe gosudarstvo s kotorim mojno witatsya skoro islamskie strany ob'edinatsya. Vse eti procesi proishodit ot situaci v kotorom libo nado pod kemto hodit ili obediniatsya. Poetomu moya glavnoe idea sozddanye odnoy federaci gde kultura i yazik pohoji i ne mewaet drugdrugu. Pojaluista, podelites idey navernoe eto budet vajno v buduwem golos naroda .

http://my.mail.ru/community/altayislam/


http://my.mail.ru/community/balkarcyislam/


http://my.mail.ru/community/bashkortislam/


http://my.mail.ru/community/gagauzislam/


http://my.mail.ru/community/kumykislam/


http://my.mail.ru/community/karachayislam/


http://my.mail.ru/community/tofalar/


http://my.mail.ru/community/tuvaislam/


http://my.mail.ru/community/chuvashislam/


http://my.mail.ru/community/yakutislam/


http://my.mail.ru/community/uluturky/


http://my.mail.ru/community/tcyu/


 

Вчера в Алматы состоялся международный научный симпозиум "Роль тюркского мира в диалоге цивилизаций".

Одним из организаторов выступила международная организация ТЮРКСОЙ, существующая вот уже 15 лет. В нее входят шесть государств: Казахстан, Кыргызстан, Азербайджан, Туркменистан, Узбекистан и Турция. По общей договоренности эти страны объединили усилия по сохранению и дальнейшему развитию культуры, литературы и искусства.
Тюркоязычные народы имеют единую историю. Этому способствовали идентичные древние обычаи и традиции. Казахское духовное и культурное наследие хранится не только на территории Казахстана. Исторически сложилось так, что оно встречается во многих странах ближнего и дальнего зарубежья. Также на казахской земле можно встретить предметы достояния других тюркских этносов.
Сегодня стоит задача сохранения и дальнейшего развития общего богатого культурного наследия. В настоящее время разработаны и реализуются новые подходы к возрождению общетюркских основ, накоплен позитивный опыт сотрудничества.
Для успешной реализации этих задач необходимо плодотворное взаимодействие политических элит заинтересованных государств.


Ермек МАТАЕВ
Алматы

Йосыф Баласагунлы "КОТАДГУ БЕЛЕК"

Маленький отрывок, на старотатарском языке

[в квадратных скобках на современно-татарском языке]

...Укушка, белегкә бу телмәчи тел,
Йарутгачы ирне йорук телен, бел.
[Укуга, белемгә тылмач ул бу тел,
Кешене нурлаган нәрсә тел ул – бел.]

Кешег тел агырлар, булыр кот кеше,
Кешег тел очызлар, йарыр ир башы.
[Кешене тел хөрмәтле, бәхетле итәр,
Кешене тел очсызлар, башын ярыр.]

Тел арслан торыр, күр, ишекдә йатар,
Әйа эвлүг арсык-башыңны йийәр.
[Тел ишектә (читлектә) яткан арслан кебек ул,
Аның белән бераз гына саксызлык башыңны ашар.]

Телен имгәмеш ир никү тәр, ишит,
Бу сүз эшкә тотгыл, үзеңә иш ит:
[Начар телле ир ни дип әйтә, ишет,
Бу сүзне гамәл кыл, үзеңә иш ит:]

"Мәне имгәтер тел иди үк тәлим,
Башым кисмәсене кисәен телем".
["Мине тел күп бәлаләргә сала,
Башым киселгәнче, (мин) телемне кисәм".]

Сүзеңне күдәзгел, башың бармасын,
Телеңне күдәзгел, тешең сынмасын.
[Сүзеңне күзәт, башың китмәсен,
Телеңне тый, тешең сынмасын.]

Будун теле йаулак – сине сүзләгән,
Кеше кылкы киртүч – итеңне йийгәй.
[Халыкның теле яман – сине сүзләгәй (гайбәтеңне),
Кешенең холкы киртле (начар) – итеңне ашар...]

Исәнлек теләсә синең бу үзең,
Телендә чыкарма йарагсыз сүзең.
[Син үзеңә исәнлек теләсәң,
Телеңнән яраксыз сүз чыгарма.]

Белеб сүзләсә, сүз белегкә саныр,
Белегсез сүзе үз башыны йийыр.
[Белеп сүзләсә, сүз акыллыга (белемлегә) саналыр,
Наданның сүзе үз башына җитәр.]

Үкеш сүздә артык асигъ күрмәдем,
Йәнә сүзләмешендә асигъ булмадым.
[Күп сүздә артык файда күрмәдем,
Янә (күп) сөйләшүдән файда алмадым.]

Үкеш сүзләмә сүз, берәр сүзлә аз,
Төмән сүз төгенен бу бер сүздә йаз.
[Күп сөйләмә сүз, бераз (гына) сөйлә,
Ун мең сүз төенен бер сүз белән яз (чиш).]

Кеше сүз белә купты, булды мәлик,
Үкеш сүз башыг йиргә кылды күлик.
[Кеше сүз белән күтәрелде, хөкемдар булды,
Күп сүз башны җиргә идерде (башны җирнең күләгәсе итте).]

Үкеш сүзләсә, "йаңшады, – тир, – теле",
Йәнә сүзләмәсә, "агын", – тир кеше.
[Күп сөйләсә, әйтерләр: «теле йомшарды (бушка әйләнде)",
Янә сөйләмәсә, "телсез", – дип әйтерләр.]

Кали мондаг ирсә, йорык утру ор,
Йорык утру орса, кешег йөкөтер.
[Әгәр алай икән, урталыкны тот,
Урталыкны тотса, кеше күтәрелер.]

Телег кәд күдәзгел, күдәзелде баш,
Сүзеңне кысыргыл, оза(й)тылды йәш.
[Телеңне кыска тот, баш(ың) сакланыр,
Сүзеңне аз сөйләсәң, гомерең озынаер.]

...Нәчә мондаг ирсә, белеб сүзлә сүз,
Сүзең булсы(н) күрсү карагына күз.
[Әгәр шулай икән, сүзеңне белеп сөйлә,
Сүзең күзсезгә күз кебек булсын.]

Белегсез карагы торыр, билгелүг,
Йөре, әй белегсез, белег ал өлүг.
[Белемсез сукыр торыр, һичшиксез,
Кил, әй надан, белемнән өлеш ал.]

Тугуглы үлер, күр, калыр билгесез,
Сүзең идгү сүзлә, үзең үлгесез.
[Туган (кеше) үләр, күр, калыр билгесез,
Изге сүз сөйләсәң, үлмәссең үзең.]

Ике нәң белә ир карымаз үзе,
Бер – идгү кылынычы, бер – идгү сүзе.
[Ике нәрсә белән кеше үзе картаймас,
Бере – күркәм холкы, бере – изге сүз.]

Кеше тугды, үлде, сүзе калды, күр,
Үзе барды йаңлук, аты калды, күр.
[Кеше туды, үлде, сүз калды, күр,
Үзе киткәч тә (яхшы) исеме калды, күр.]

Тереглег теләсә үзең үлмәгү,
Кылынчың, сүзең идгү тот, әй бәгү...
[Үзеңә бетми торган тереклек теләсәң,
Холкыңны, сүзеңне изге тот, әй акыл иясе...]

Белем турында

...Белег бирде йаңлук бэдүде бу көн,
Укуш бирде өтрү йазылды төген.
[Белем бирде, (шуның белән кеше) бу көн бөеклеккә иреште,
Уку аркасында күп төеннәр чишелде...]

...Белегне бәдүг бел, укушны олуг,
Бу икке бәдүтер өдүрмеш колуг.
[Белемне бөек, укуны олуг бел,
Бу икегә коллык кылган бөек булыр...]

...Белек мәгънәсе, бел, никү тир белег:
Белек белсә өтрү йырар ирдә иг.
[Белем мәгънәсен бел, ни дип әйтер белем:
Белем белгән кешедән бәла-казалар ераклаша.]

Белексез кеше барча иглиг булыр,
Игиг имләмәсә, кеше тәрк үлер.
[Надан кешеләрнең барчасы авыру була,
Чирен дәваламаса, кеше бик тиз үлә. ]

Йөре, әй белексез, игеңне ута,
Белексез онытсән, и билгә кота.
[Кил, әй надан, авыруыңны дәвала,
Белемсез (икәнсең)-түбән син, белемле (икән)-бәхетле.]

Укуш ул борындык, аны йитсә ир,
Теләккә тигәр ул төмән арзу йир.
[Белем ул (гүя) тезген (йөгән; ияр), әгәр дә кеше аны эләктерсә,
Теләгенә ирешеп, күп максатларын гамәлгә ашырыр.]

Укуш булса иргә, күр, аегы үкеш,
Белек белсә, өтрү булыр ир көшеш.
[Белем булса кешедә, күр, (ул) күп файдалыдыр,
Белем белсә, кеше кадерле буладыр.]

Укуш берлә эшләр камуг эш көдүг,
Белек берлә бикләр бу булмыш өдүг.
[Белем белән барлык эшләр гамәлгә ашар,
Гыйлем белән бикләр максатларына ирешә.]

Шагыйрьләр белән аралашу турында

...Баса килде шагыйрь – бу сүз тергүче,
Кешег үггүчеләр йәмә йәргүче.
[Янә килде шагыйрь – ул сүз тезүче,
Кешене мактаучы һәм дә сүгүче.]

Кылычта йэтигрәк боларның теле,
Йәнә кылда йинчкә бу хатыйр йулы.
[Кылычтан үткенрәк боларның теле,
Янә кылдан нечкәрәк хәтер юллары.]

Татыг, йинчкә сүзләр укайын тисә,
Болардин ишет сүз, укылгай баса.
[Татлы, үткен сүзләр белим дисәң,
Боларны тыңла, аларның сүзләре җиңел төшенелә.]

Тиңизгә керер күрсә күңлен төгәл,
Гүһәр, йенҗү, йакут чыкарыр мәсәл.
[Күрсәң: алар күңел диңгезенә тәмам керерләр,
(Аннан) гәүһәр, энҗе, якутларны чыгарырлар.]

Улар үксәләр, үкде илкә барыр,
Калы сүксәләр, аты артыб калыр.
[Алар мактасалар, мактаулары илгә таралыр,
Әгәр сүксәләр, (кешенең) яманаты калыр.]

Уса, идгү тотгыл боларны, кадаш,
Боларның теленгә эленмә, адаш.
[Уйла, яхшы тот боларны, кардәш,
Боларның теленә эләкмә, адаш.]

Калы идгү үгде теләсә үзең,
Боларны сэвендер, киселде сүзең.
[Әгәр яхшы мактау сүзләре теләсәң үзең,
Боларны сөендер, бетте-китте сүзем.]

Никү кылса, биргел боларка төгәл,
Боларның телендин үзең сатгын ал.
[Ни сорасалар, бир аларга төгәл,
Боларның теленнән үзеңне коткарып кал.]

Һөнәрчеләр белән мөгамәлә кылу турында

...Тәкый бер котысы бу узлар торыр,
Терелгү теләб үзгә узлук кылыр.
[Янә бер төркеме бу һөнәр ияләре торыр,
Яшәр өчен (алар) осталык кылыр.]

Кирәклек кешеләр йәмә бу сиңа,
Йакын тот боларыг, тосулгай тоңа.
[Болар сиңа шулай ук кирәкле кешеләр,
Аларны якын тот, (алар сиңа) файда китерерләр.]

Тимерче, итекче йәнә кырмачы,
Йә сырчы, бидезче, йә укчы, йачы.
[Тимерче, итекче һәм дә кыручы (столяр).
Йә буяучы, бизәүче, яисә ук-җәя ясау остасы.]

Бу дөнья йитеге болардин торыр,
Ажунда таң эшләр болардин торыр.
[Бу дөнья байлыгы алардан торыр,
Галәмдә таң (калырдай) эшләр болардан булыр.]

Боларның белә ма катыл һәм карыл,
Сэвендер уларыг сэвенечен терел.
[Болар белән катыш һәм аралаш,
Аларны сөендер – (үзең дә) сөенеч белән яшәрсең.]

Эшең кылсалар, тәрк тирен тигрү бир,
Йийдыргыл, эчергел ашың киңрү бир.
[Эшеңне башкарсалар, бик тиз тиешле хакын бир,
Ашат, эчерт, ашларын мул итеп бир.]

Әйеңләмәсенләр сине халык ара,
Атың артмасын моны кәд күрә.
[Сөйләмәсеннәр синең хакта (гайбәт) халык,
Яманатың чыкмасын, моны яхшы бел.]

Йәмә йакшы әймеш белеклек сүзег,
Будунга багырсак, ни күңле төзек:
[Ничек яхшы әйткән белек иясе сүзне,
Халыкны яратучы вә күңеле төзек кеше:]

"Тереклек теләмә, ат әдгү телә,
Ат әдгү кирәк бу терекле, белә.
["Тереклек түгел, ә изге ат (исем) телә,
Бу тереклеккә изге ат кирәк.]

Үзең үлгү, ахыр бу атың калыр,
Атың әдгү булса, тереглек татыр.
[Үзең үләрсең, ахырда изге исемең калыр,
Атың изге булса, тереклек татлыдыр.]

Кемең аты әсиз булыб артаса,
Аңар йегрәке ул терек тормаса.
[Кемнең аты яман булып калганчы,
Аның өчен тере тормавы яхшырактыр.]

Мүн – ул тереклек, телә әдгү ат,
Эсиз кылма, әдгү кылын мәңү ат".
[Бу тереклек – бозыклык, телә изге ат,
Үзеңне пычратма, изгелек кыл, (шунда сиңа) – яхшы исем!"]

Яшьлекне сагыну һәм картлык турында

Йөрегле болыт тик, йегетлекне идтем,
Төби йил кичәр тик, тереклек төгәттем.
[Аккан болыт кебек, яшьлекне үткәрдем,
Искән җил-давыл кебек, гомерне уздырдым.]

Эсизем йегетлек, эсизем йегетлек, –
Тота белмәдем мин сине, тәрк качыттым.
[Яшьлегем үкенечле, яшьлегем үкенечле, –
Тота белмәдем мин сине, – тиз качырдым.]

Йәнә килгел имди, йегетлек, мәңа син,
Айада тотайын, агы, җөз түшәттем.
[Янә кайт инде, яшьлегем, миңа син,
Кадерләп тотармын, ефәк-парчаларга гына салып.]

Эсиз бу йегетлек каны, канча барды? –
Теләб булмадым мән ничә ма теләттем.
[Бу яшьлек эзсез генә (сиздермичә) кая, кайчан китте?-
Эзләп таба алмадым, – никадәр теләсәм дә.]

Тереклеккә татгы сөчек, җан сәвенче,
Йегетлек тик әдгү йук ирмеш әйеттем.
[Яшәешкә татлы эчемлек, җан сөенече
Яшьлектән башка нәрсә юк икәнен белдем инде.]

Кечеклек татыгы, йегетлек эрәҗе
Йиттердем мән им ди тотарда күрәттем...
[Сабыйлык татысын, яшьлекнең рәхәтен
Мин инде югалттым, тотар мәлдә качырдым...]

...Әсиргәб ачырмән сәңа, әй йегетлек,
Камуг күркеме сән йыраттың, йыраттым.
[Үкенәм, ачынам сиңа, әй яшьлегем,
Һәммә күркемне син үзләштереп качтың, (ә мин) югалттым.]

Тәмам аргуван тик кызыл миңзем ирде,
Бу көн зәгъфәран оргын иңдә тарыттым.
[Тәмам алсу төстә иде минем йөзем.
Бу көн аңа инде сары төсне сиптем.]

Йыпарсыг кара башка кафур эшедем,
Тулун тик талу йөз кайука иләттем?
[Җөфардай кара башыма (ак) кафур бөркедем,
Тулган айдай матур йөземне кайда калдырдым?]

Йарук йаз тик ирдем төмән тү чәчәклек,
Хәзанмы түшәттем, – камугны корыттым.
[Күп чәчәкле нурлы яз кебек идем,
Көз җилеме исте, – барысын корытты.]

Каен тик будым, ук тик көни, төз,
Йә тик игри булды, игелдем, төңеттем.
[Каендай буем ук тик туры төз (иде),
(Хәзер ул) җәя кебек бөкрәйде – иелдем, хәлсезләндем...]

...Кечеклек кичердем, йегетлек йитердем,
Көнем чалпаладым, үземне чөкеттем.
[Балачакны уздырдым, яшьлекне калдырдым,
Көннәремне (бушка) үткәрдем, үземне чүктердем.]

Йимәк, эчмәк ирсә – йийдем, эчтем уд тик,
Теләк сөрмәк ирсә, төмән туг тузыттым.
[Ашарга, эчәргә булса, сыер кебек ашадым, эчтем,
Теләкне үтәү өчен, күп вакыт уздырдым (тузан туздырдым)...]

...Теләк арзу берлә йөгердем ничә мән,
Котырмыш бүре тик ажунны улыттым.
[Теләгемне үтәү өчен күпме йөгердем мин,
Котырган бүре кебек дөньяны шаулаттым.]

Кешег тоттым, алдым көчен йармакын мән,
Кемег сөрдем ирдем, кеме ма ачыттым...
[Кешеләрне тоткын кылдым, көч белән акчасын алдым,
Берәүләрне сөрдем, икенчеләрен газап кылдым...]

Никү аегы? Ахыр йәнеш йиргә булды,
Тору калды, дөнья ике бәз эләттем.
[Ни файда? Ахырда җиргә кайтасы булгач,
Дөнья торып калды, (мин) ике бәз (кәфенлек) алып китәчәкмен.]

Йалың килдем ирде, йалың кирү йиргә,
Нилүг дөньяка үзңе монча исетдем.
[Ялангач килдем инде, җиргә дә (кабат) ялангач керермен, –
Ни өчен дөньяга исем китте!]

Кичәр дөнья кичте түби йил кичәр тик,
Кичәр дөньяка үз осалын басыттым.
[Кичәр дөнья искән җил-давыл кебек китте,
Фани дөньяга үземне бастырдым...]

...Никү иктем ирсә, аны ургу ахыр,
Никү урдым ирсә, аның үз сөчеттем.
[Ни чәчкән булсам, аны (хәзер) урам,
Ни урган булсам, аның (белән) үземне (хәзер) юатам...]

КУЛ ГАЛИ (Кол Гали) (ок . 1183 - между 1236 и 1240)
татарский поэт. Поэма "Кысса-и Йусуф" (1212, издана 1839) утверждала идеалы добра и справедливости как высший смысл человеческого бытия; была известна в широком регионе тюркоязычных литератур.

В архиве расположены 2 текста: один на старотатарском языке, второй отрывок от поэмы на современном татарском языке!

Кому интересно качайте!!!
http://files.mail.ru/6KLYGK

Шакарим Кудайбердыев

(1858-1931)
 
 

Отец Шакарима Кудайберды отдал его с 5 лет на учение аульному мулле, у которого он быстро научился арабской и персидской грамоте. Годы раннего детства, отрочества и юности Шакарима, несмотря на то, что мальчик в 7 лет остался сиротой, прошли беззаботно, в достатке и довольстве, под покровительством могущественного деда Кунанбая. "Покойный дедушка жалел меня как сироту, поэтому не очень утруждал учением, и потому в какой-то степени я остался неучем, делал все, что взбредет мне в голову и рос без всяких строгостей в отношении воспитания и учебы," - вспоминал позже Шакарим.
Подлинным наставником Шакарима, находящегося на попечении деда, становится сам Абай. Юность Шакарима проходила в такой атмосфере, в которой почитались искусство слова, наука и образование. Аул ходжи Кунанбая славился тем, что тут возносились поиски истины, знания, другими словами, все прогрессивное. Шакарим был истинным учеником школы Абая, где почитали за святыню ораторское мастерство, творчество любого рода и приверженность к музыке.
Будучи в Семее, повзрослевший Шакарим приобретает гармонь, шарманку и скрипку, на которой его научил играть какой-то русский музыкант. Он занимается также рисованием, работой по камню, изобретает и кроит одежду, изготавливает скрипки, домбры, держит скаковых лошадей, охотится с беркутом. Известно, что он изготовил протез для покалеченного когтя беркута из стали. В 14-15 лет Шакарим под влиянием   Абая начал сочинять стихи. Темой его философствования были природа и этика, добро и зло.
Начало XX в. знаменовало время подъема творческой деятельности Шакарима. В 1906 году он посетил Мекку, Мысыр, Стамбул, работал в библиотеках, пересылая по почте в Семей приобретенные им книги. Последний период его жизни совпал с революцией 1905-1907 гг., столыпинской реакцией, первой мировой войной, национально-освободительным движением 1916 года в Казахстане, февральской и октябрьской революциями, гражданской войной, установлением советской власти, коллективизацией.

Шакарим был свидетелем многих значительных событий и изменений, происходивших в отношениях между Россией и Казахстаном. Он участвовал в национально-освободительном движении "Алаш". Установление советской власти в Казахстане, голод 1920-1921 и 1930-1931 годов, массовая конфискация в 1928 году - все это оказало большое влияние на мировоззрение поэта.

 
В 1912-1922 годах Шакарим жил в местности Кенконыс, целиком посвятив себя науке и творчеству. С 1922 года он жил в местечке Шакпан в совершенном одиночестве. 2 октября 1931 года Шакарим был безвинно осужден и тайком расстрелян. Великий талант, большой ученый на долгие годы был забыт.
При жизни Кудайбердыева были напечатаны такие его книги как "Зеркало казахов", поэмы "Калкаман-Мамыр" и "Енлик-Кебек". Отдельные стихи, статьи, эссе были опубликованы в 1913-1924 годах в журналах "Абай", "Айкап", "Шолпан", в газете "Казах". "Абай" и "Шолпан" напечатали его переводы из Хафиза и поэму Физули "Лейли и Меджнун". Поэтический перевод "Дубровского" и "Метели" Пушкина были опубликованы в 1936 году в Алматы в журнале "Эдебиет майданы".
 
О себе
Кану я, но будут жить мои стихи,
Молодые все запомнят до строки.
Кто-то с верой примет это, кто-то нет,
Нет, не каждому стихи мои близки.
Так ушедших обсуждаем мы порой,
Все плохое, наносимое молвой,
Отвергаем, чтобы память добрых дел
Не тускнела в стороне его родной.
После смерти отстоять я не смогу
Чувство жизни, что легло в мою строку.
Это мненье в своем сердце сохранив,
Вот что высказать хочу, пока я жив:
Не суди о человеке, не познав,
Не суди, в кругу его не побывав.
И над путником не смейся, тяжкий груз
На свои в дороге плечи не приняв.
Словно в лодке, что на море, - в те года...
Не забыть эпоху эту никогда.
Мое время не похоже на твое,
Если сядешь в эту лодку, что тогда?...
Сам отсек я пуповину, выбрал путь,
Тьму раздвинул, никуда мне не свернуть.
Так что полностью судьбу мою познай,
Верю, что поймешь меня когда-нибудь.
 
перевод Б. Канапьянова

Абай (Ибрагим) Кунабаев (родился 22 августа 1845 года в современной Семипалатинской области, умер там же 5 июля 1904 года) - великий казахский поэт, мыслитель, реформатор казахской письменной литературы.
В своем неординарном, новаторском творчестве подверг переоценке традиции как устной казахской литературы, так и среднеазиатского суфизма, отмеченного такими именами, как Ходжа Ахмед Ясави, Руми, Навои.
Такой подход стал возможным для Абая вследствие того, что он пересотворил себя на ценностях западного рационализма, к которому он приобщился благодаря посредничеству русской гуманистической культуры XIX века.
При жизни у Абая вышло всего несколько стихотворений, и то под именем его ученика Кокпая. Самое интересное, что Абай только в 1896 году собрал свои стихи, ходившие в народе в самых разнообразных списках. Что касается прозаического наследия, так называемых "Гаклия", оно написано Абаем в период с 1890 по 1898 гг.
Первая книга А. Кунанбаева вышла в 1909 году в Санкт-Петербурге стараниями его сына Турагула и Алихана Букейханова. Жизни и творчеству казахского самородка посвящена эпопея Мухтара Ауэзова "Путь Абая".
Поэзия Абая - сложное синтетическое единство, казалось бы, несочетаемых элементов: в ней проскальзывает тонкая ирония народных баловней сал и серэ, скорбь казахских печальников - жырау, нескончаемые медитации влюбленных в Бога-Истину суфиев, простонародность казахских частушек "кара олен" и озорное изящество пушкинской эпиграммы.
В данной подборке читатель может познакомиться с разными сторонами многогранного творчества "мудреца из Семея".


Осень
Обложено небо нашествием сумрачных туч,
Промозглый туман покрывает округу, тягуч.
Проносятся кони, кобылы бегут, стригунки,
Как будто их кто-то согреет, велик и могуч.
Ни зелени нет, ни цветов, как в прошедшие дни,
Не слышно ни смеха, ни детской шумливой возни.
Деревья без листьев… тростник, что потерян и гол…
На нищих семейку похожи соседством они.
Вон кто-то собрался заняться дублением кож.
В чапане дырявом не очень, однако, пригож.
Молодки латают изодранный войлок у юрт,
Свекрови доверив пряденья упругую дрожь.
Вон птиц вереницы. Не надо далеких им стран.
За житом собравшись, белеет вдали караван.
Не слышно нигде ни гулянья, ни праздничных толп,
Куда не придешь, унынье раскинуло стан.
Старик со старухой… ребенок, что сжался в комок…
В степи только холод угрюмо свой празднует срок.
Оставшись однажды без жижи, сурпы и костей,
Собаки мышкуют, им дома лежать невдомек.
Кочевье хиреет, повсюду – бестравная плешь,
Как ветер ударит, сквозь пыль никому не пролезть.
Казахов, в чьих юртах не принято копоть плодить,
В такой холодине, к чему недалекая спесь?!*
* В богатых казахских юртах до самой зимы
не зажигали очаг, чтоб не запачкать сажей
белый войлок
* * *
Добро проходит быстротечно,
А зло в любое время вечно.
Надежды конь, как в дни былые,
Не рвется в выси бесконечно.
Вонзай ты хоть двойные шпоры,
Увяз в печали он сердечной.
Уйдешь в одну печаль и тут же
Их сонмы гонит ветер встречный.
Старик – летучий страж кочевий,
Кружа верхом, рыдает желчно.
Когда в оковах туч мрачнеет,
Возможно ль небу улыбнуться?
Когда в тревоге сиротеет,
Возможно ль сердцу встрепенуться?
Когда тобой печаль владеет,
Губам к улыбке не вернуться.
Но тот, кто выдержать сумеет,
Тому в позор не окунуться.
И все же, если грусть чрезмерна,
Она закрутит вас, сломает.
Родные чужды, если скверны,
Их злобность душу вынимает.
Когда невежество безмерно,
Оно вас всюду обнимает.
Глупцов бахвальство беспримерно,
Душа моя средь них страдает.
* * *
Ты – очей моих свет,
Ты – души моей цвет.
Заболел я тобой,
Исцеления нет.
Самый мудрый казах,
Тот, кто в зрелых летах,
В мире ровни тебе
Не нашел бы никак.
Плача, песнь заведу,
Весь слезой изойду.
Если дело в словах,
Я для милой – найду.
Строг и сдержан, спою
Про любовь я свою.
Я давно своих чувств
От тебя не таю.
Тайн сердечных знаток,
Взор девичий глубок.
У невинной на вид,
Суд на деле жесток.
Пусть страдают вокруг,
Ты терпения друг.
Я пылаю, горю, -
Не снисходишь до мук.
Бия** красит совет,
Дом зовет нас на свет.
У бестрепетных душ
И ума, видно, нет.
Сердце хоть надорви,
Нет исхода любви.
Ты послушай меня
И покров свой сорви.
Лба слепя белизной,
Ты мне лик свой открой.
Где извивы волос,
Где и щек твоих зной.
Где и глаз нет черней
Под изломом бровей.
Рот – медовый бутон,
Зубы – снега белей.
Где и нос меня влек,
Стан – прогнет ветерок.
Кожей белой нежна,
Словно редкий цветок.
Свет очей моих, стой!
Ты меня удостой!
Пусть насытится взор
Всей твоей красотой.
Моя мука, тебя
Видя, радостен я!
Твой пленительный смех,
Словно трель соловья!
Потешаясь, чужой
Из себя ты не строй.
Мне не жаль для тебя
Поступиться собой.
Ты – цветка аромат,
Свет, смущающий взгляд.
Как увижу тебя,
Я любовью объят.
Ты и слова нежней,
Краше славы своей.
Что мой бледный язык
Пред красою твоей?!
Сердцу в радость мне – ты,
Телу в сладость мне – ты,
Высший изыск Творца,
Свет его доброты.
Красоту дарит Бог,
И любовь – не в упрек.
Нам красавиц любить
Завещал сам пророк.
Чем тебя улестить?
Как любви боль избыть?
Только встреча с тобой
Может все изменить.
Нас, влюбленных, не счесть.
Кто же милый твой есть?
Ты прости, я не смог
Толком речь произнесть.
Где-то ходишь, маня…
В тебе столько огня.
Неуемный твой смех
Покоряет меня.
Каждый верит в успех,
Ты желанна для всех.
Моей бедной душе
Нет покоя вовек.
** Бий (каз.) – родоправитель, зачастую исполнявший
функции третейского судьи.
* * *
Наш холоден Ум наподобие льда,
Горячее Сердце согреет всегда.
Разумность и такт, прозорливость терпенья,
В нас Воли рождает тугая узда.
Держа в триединстве Ум, Сердце и Волю,
Ты к цельности редкой придешь без труда.
Но взяты поврозь, они будут ущербны, -
Не славят явлений, где много вреда.
Живу неспособный смеяться и плакать,
Лишь с сердцем мятущимся, с коим – беда.
Ум, Сердце и Воля – ничто друг без друга,
А Знанье их суть пронесет сквозь года.
* * *
К Аллаху дорога ведет не из уст.
Нетрудно любить на словах.
Раденье сердечное, искренность чувств, -
Иного не примет Аллах.
Всю силу природную, коей велик,
Ты тратишь на творчество, горд,
Когда твой разумности сердца родник
К Создателю рвением тверд.
Величие Творца не осилить уму,
Его не опишет язык.
Но сущ несомненно, свидетель всему,
Зачем, для чего Он возник?!
Ни разум, ни чувства Его не прозрят,
Ты сердцем воспримешь Его.
Напрасно схоласты о догмах твердят,
Не знают они ничего.
* * *
Пусть овцы пройдутся по мутной воде,
К ней жир не пристанет. Волк, бледный, в беде.
Как волк тот и я, озираясь повсюду,
Сиротство и брошенность вижу везде.
Неужто мне доли иной не дано?
Земную юдоль презираю давно.
Душа моя сирая, бьется, взлетая,
Но как ни кружила бы, всюду темно.
Я думою полн о Всевышнем одном,
Влечет он к себе меня ночью и днем.
Но смертного разум бессилен пред богом,
Плоды его вянут в усильи пустом.
Познанье иного подвластно уму,
Я только Творца своего не пойму.
В бессильи заснув, я глаза открываю,
Чтоб вновь попытаться проникнуть к Нему.
Сомнением я не затронут ничуть,
И все же, без мыслей о Нем не вздохнуть.
Умом не дойдя, не приму я на веру,
Не дрема, а страсть распирает мне грудь.
Он сам беспределен, дав всем нам предел,
Однако вернуться к Нему – наш удел.
И если о Нем как о цели не думать,
К чему вереницы бессмысленных дел?!
Путь жизни – тропа, что не знает конца,
Конец и начало ее – у Творца.
Тропа все петляет, так будь осторожен,
Пройди, не теряя пути и лица.
* * *
Различен с природой в судьбе человек.
Обратно ему не вернуться вовек.
Разлуку души со своей оболочкой
Прозвали мы смертью, взяв на сердце грех.
Нас много, поддавшихся ходу вещей,
И мы, оступаясь, слабей и слабей.
Но тот, кто оставил бессмертное слово,
Не выше ли смерти душою своей?!
Земной суетой не заботиться как?
Для вечности бренность – негодности знак.
Но мира изъяны, увы, не познаешь,
Не следуя мысли пронзающей мрак.
Друг бренности вечному сможет ли внять?
Им места на равных в душе не занять.
Любитель земного, к Дню Судному глух ты,
Кто примет такой полуверы обряд?

Габидолле***
Подснежник торопится вспыхнуть к весне.
Но сколь проживет, он не знает вполне.
До лета дорос, и хмельной от жары,
Он тополь готов обогнать в вышине.
Вот осень настала, промерзла земля,
Он гибнет в цвету, не догнав ковыля.
Наслышан и я про мечты молодых.
Но есть ли основа к стремленью у них?
Пока соберешься, уж силы не те,
И жар твой угас, и в морщинах твой лик.
*** Аульчанин Абая, сын муллы Габитхана,
отличавшийся самонадеянностью и любовью к безудержной похвальбе.
* * *
Куюсбаю**** я шлю свой заветный привет.
Жеребца, что сулил, я не вижу, заметь.
Обещаешь при мне, как уеду молчишь,
Или слава лгуна тебя манит, мой свет?!
**** Куюсбай Абенулы (1842-1910) – знатный выходец
из рода Тобыкты-Мамай, чей родственник украл лошадь
и не возвращал законному владельцу,
за которого здесь и вступается Абай.
перевод А. Кодара
* * *
Белый лоб - серебро, чей тонок чекан,
Он глазами лучистыми осиян.
Тонко вычерчен двух бровей полукруг.
Облик юной луны красавице дан.
Нос ее - словно выточен на лице.
Кто расскажет, как цвет ее щек румян!
Ожерельем жемчужных ее зубов
Я любуюсь, от жгучих желаний пьян.
Смех журчащий ее - как дробь соловья.
В мудрой речи ее не гостит обман.
Шелк завидовать может шее такой.
Кто в ее подбородке сыщет изъян?
Как тонки очертанья точеных плеч!
Туг и свеж этих юных грудей шафран.
Безупречен налив этих двух плодов,
И маняще упруг тростниковый стан.
Эти гладкие пальцы ловки в шитье,
Локоть - нежный младенец, что всеми ждан,
А смолистые косы - волнистый шелк,
Что для радости взора прилежно ткан.
перевод М. Тарловского
* * *
Поэзия — властитель языка,
Из камня чудо высекает гений.
Теплеет сердце, если речь легка,
И слух ласкает красота речений.
А если речь певца засорена
Словами, чуждыми родному духу, —
Такая песня миру не нужна,
Невежды голос люб дурному слуху.
Коран с хадисом славны вязью слов,
В них мысль узорно вплетена в реченья,
Когда б не рифмы, не соблазн стихов,
Пророки бы молчали, без сомненья.
Молящийся в мечети мудрый муж,
Ученые, чьи в полночь пылки споры, -
Все любят красноречие. Кому ж
Не любо ткать словесные узоры?
К стихам стремятся смертные равно,
Но лишь избранника венчают славой,
Того, чьей мысли золотой дано
Блистать стиха серебряной оправой.
На старых биев ныне погляжу,
Пословицами речь отягощали.
Иных певцов глупцами нахожу -
Из мусора стихи они слагали.
В толпе с кобызом пели и с домброй,
Хвалили всех, скитаясь по дорогам.
Бродили попрошайками порой,
Позоря песню, проклятые богом.
Бродяга за подачку расточал
Душевный жар свой, теша встречных лестью,
На стороне чужой, ценой похвал,
Он добивался невысокой чести.
Он шел туда, где бай и где хвастун,
Но подаяньем не менял удела,
И дешевели звуки звонких струн,
И жажда песни в людях все скудела.
Как старый бий, пословиц не леплю,
Не бормочу, на грош меняя душу,
Слова скупые, верные люблю,
И ты простую речь мою послушай.
Кичливых мог бы славить богачей,
Красавиц легкой веселить забавой.
Бряцание пустых моих речей
В их жизни было б сладкою приправой.
Немногим по душе благой совет,
Иной безумец лишь упрямству верен.
Надеждой лишь для знати полон свет.
Простите, если мой укор чрезмерен.
Все норовят связать сосну с лозой,
Все жаждут жить спокойно и привольно.
Хвастун и льстец поймут ли оклик мой?
Найдется ли из тысячи достойный?
Плутам одна нажива дорога,
Иному хитрецом прослыть охота.
Затеяв драку, "Бей, кричит, врага!" -
Авось, он под шумок ухватит что-то.
Терпенье, совесть, гордость - не в цене,
И к мудрости и к чести люди глухи.
Не ищут знанья - лишь в слепой возне,
Как шерсть, прядут пустую ложь да слухи.
перевод В. Звягинцевой

Традиционные обряды и поверья башкир, связанные с предметами вооружений Накопленные в ходе истории общественная культура и практика предопределяют дальнейшее развитие человеческого социума. Каждая отрасль хозяйствования и жизнеуклада этноса опирается на предыдущие знания, передаваемые ранее из поколения в поколение в основном изустным путем через произведения народного творчества и путем наглядных примеров, зафиксированных в уникальных обычаях, обрядах, традициях народа.
Военное дело занимало отнюдь не последнее место в жизни башкира. Поэтому оно в процессе своего развития обрастало множеством поверий, суеверий, примет, обрядов, обычаев. Здесь роль языка сводится к тому, что он выступает средством, обеспечивающим сохранность стандартов поведения народа в ситуациях, в той или иной мере касающихся военных действий. Эти своеобразные клише учитываются потомками в дальнейшей жизни. И они же составляют воинскую этику, мораль поведения бойцов на войне, формируют неписаный устав войны.
В древности считалось, что и человеческая жизнь, и мир животных и вещей протекают по одним и тем же законам. Многие народы представляли, что даже у неживых предметов есть душа. Пережитками этого поверья являются обряды, пословицы, существующие поныне. Отголоски распространенных ранее мировоззренческих взглядов можно встретить и в военной сфере. В этом отношении особое внимание привлекают предметы вооружения воинов.
Оружие для башкирского эпического героя, равно как и для реального воина-батыра, священно. Почитание предметов вооружения прежде всего выражалось в том, что в жилище башкир на видном месте, наряду с резными седлами, инкрустированной упряжью, помещались лук в кожаном футляре, стрелы в колчане, сабля и другое боевое оружие (Башкортостан: Краткая энциклопедия. Уфа: Научное издательство "Башкирская энциклопедия", 1996. С.301). Подобное отношение характерно и для других тюркских народов. Например, у туркмен считалось, что оружие должно висеть в доме на стене, обращенной к Каабе. Без разрешения хозяина никто, включая родственников, не должен был прикасаться к нему. Друзья хозяина могли рассмотреть оружие в том случае, если тот, сняв саблю со стены, подавал ее в ножнах гостям (Ботяков Ю.М., Янборисов В.Р. Холодное оружие туркмен. Памятники традиционно-бытовой культуры народов Средней Азии, Казахстана и Кавказа. Л.: Наука, 1989. С.54).
Ношение личного боевого оружия для башкира-охотника и воина являлось вопросом чести. Обезоруживание рассматривалось как обесчещение. Поэтому в фольклоре происки врагов обычно направлены на обезоруживание воина. Так, например, в эпосе "Идукай и Мурадым", загадывая загадки, хан преследует именно эту цель: оставить без оружия Идукая. Это, с одной стороны, связано с захватническими устремлениями хана, с другой стороны, касается гражданской чести Идукая: меч, находящийся в его руках, — святая реликвия, оставшаяся от Урал-батыра; в случае проигрыша Идукая передача своего оружия врагу означала бы продажу и предательство Родины, родной земли. (Зарипов Н. Инеш hјѓ. // Иѓејкњй менњн Мораѓым. Тарихи єобайыр. Іфі: Китап, 1994. — 30-31-се биттњр).
Здесь ярко видно еще одно немаловажное значение оружия: оно передается из поколения в поколение как священное, проверенное в тысячах боев и походов, как могущее придать уверенность уже оттого, что оно принадлежало какому-либо известному батыру, защищавшему родной край. Переход оружия от отца к сыну символизирует вручение страны в надежные руки нового поколения и благословение старшими молодежи на защиту родной земли. Примеров из фольклорных произведений, иллюстрирующих это, можно привести множество:
"Атаhы уђа [Урал батырђа] јѓенеѕ атаhынан єалђан, љелтњгњндњ йњшен уттары сыђара торђан алмас єылысын биргњн". ("Урал батыр" њкињтенњн. // Йњшњгњн, ти, батырѓар. — Іфі: Китап, 1990. — 18-се бит). "Бабай јѓенеѕ ує-hаѓађын Алп батырђа бирергњ њйтhњ, тегеље миѕњ ѓурыраєты яљап алайыє, ти. Єарт: "Ює, улым, был ує-hаѓає менњн балта миѕњ олатайыѕдан єалђан. Уларѓы мин љиѕњ тапшырам", — ти". ("Алп батыр" њкињтенњн. // Шунда ує, 29-сы бит).
Оружие также передавалось и в случае побратимства батыров: в знак дружбы и уважения они обменивались оружием. Например, в эпосе "Идукай и Мурадым":

Мине Сатмыр яљађан
Єылысымды јѓеѕњ ал;
Кјп яуѓарђа йіріткњн,
Љине Иѓејкњй танытєан,
Булат єылысыѕ аямай,
Єомартєы итеп, миѕњ љал!

С оружием связаны и некоторые магические обряды. Причем ритуальные действия и представления, опирающиеся на основные виды оружия, имеют много общего у всех народов мира. Так, почти у всех народов мира распространен обычай путем ружейной стрельбы отгонять вредящих человеку злых духов. Этот обычай является пережитком поверья будто различный шум, производимый щелканьем кнутов, ударом барабанов, отгоняет, пугает злые, нечистые силы, чертей. Данное верование нашло отражение в ряде обычаев башкир. Например, И.И.Лепехин описывает следующий способ лечения беременной женщины, увиденный им у башкир: "Курязя (шаман, предсказатель, чертовидец. — Б.Г.) с обнаженной саблей и ружьем караулит шайтана, курязю за полы держат два товарища, ведь шайтан очень силен. Чтобы шайтан не вошел в дом больной, в избе все шумно плясали и пели. В полночь курязя, заметив во дворе шайтана, выстрелил в него из окна, потом вместе с товарищами с криком, саблей гнал ряженого шайтана до самой реки, пока тот не скрылся в ней" (Лепехин И.И. Записки путешествия академика Лепехина. СПб., 1822. Т.4, ч.2. С.73-75. // Полное собрание ученых путешествий по России. Т. 4). Из ружья стреляли также иногда в целях напугать роженицу и заставить ее разродиться (Бикбулатов Н.В., Фатыхова Ф.Ф. Семейный быт башкир. ХIX-XX вв. М.: Наука, 1991. С.91).
В некоторых местах, например, в Чишминском, Учалинском, Архангельском, Альшеевском, Стерлибашевском районах Башкортостана и у башкир Челябинской и Оренбургской областей поныне существует обычай, когда шафер или друг жениха после приезда гостей в дом невесты стреляет из ружья в воздух, чтобы шумом отпугнуть различных злых духов.
Как утверждают этнографы, до изготовления огнестрельного оружия такими отгоняющими духов предметами были копья и стрелы. Например, североамериканские индейцы для отпугивания злых духов стреляли в воздух раскрашенными стрелами; инки при помощи особых копий изгоняли из города болезни (Снесарев Г.П. К вопросу о происхождении празднества суннат-той в его среднеазиатском варианте. // Занятия и быт народов Средней Азии. Л., 1971. С.270). Эти обряды основывались на вере в магическую силу стрелы.
Стрела с ее скрытыми возможностями ярко представлена и в обычаях башкир. Так, во время помолвки мулла вручал жениху стрелу со словами: "Береги свою супругу, держи ее крепко!" (Башєорт халыє ижады. Йола фольклоры. I том. — Іфі: Китап, 1995. — 381-се бит). Обряд носил название ує тоттороу — ‘вручение стрелы’. Этот обычай упомянут и в "Описании..." И. Георги (Георги И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. СПб., 1789. Ч.1. С.106) и основан на представлении о магической силе стрелы как острия, отгоняющего или уничтожающего нечистую силу. Острие в качестве оберега выступает и в других обрядах башкир. Например, для предостережения новорожденного от шайтана и других злых сил к колыбели ребенка пришивали или привешивали разные обереги, в числе которых были нож и стрелы. (Никольский Д.П. Башкиры: Этнографическое и санитарно-антропологическое исследование. СПб., 1899. С.123).
Отражение веры в магическую силу оружия ясно различается в богатырских сказках, где обычно вторая душа героя находится в каком-либо предмете, которым зачастую является меч (например, в сказке "Осєос ишњк" — ‘Летающий осел’. // Йњшњгњн, ти, батырѓар. — 128-се бит). Так, народ приписывал оружию, в данном случае мечу, не только разрушающую, убийственную силу, но и охранительную, защищающую способность, функцию надежности.
Вера в справедливую мощь оружия позволяла воображению народа переносить на предметы вооружения функции правдивого беспристрастного судьи. Так, в сказке "Аюголак", чтобы найти виновного, каждый из друзей пускает стрелу в воздух, вверх. Стрела невиновного должна была упасть в середину каши с маслом, стрела же виноватого — пронзить голову хозяина. (Йњшњгњн, ти, батырѓар. — 181-се бит).
Подобная вера в магическую силу оружия уже из реальной жизни описана П.М.Кудряшевым: "Мне показался довольно забавным следующий способ, употребляемый башкирцами к открытию вора: если у кого случится покража вещей или денег, то хозяин оных созывает в свой дом всех тех, на кого имеет подозрение в воровстве; потом заряжает винтовку, кладет ее на стол и заставляет каждого из подозреваемых подходить к этому столу и прикасаться ртом к винтовочному дулу, уверяя, что винтовка сама собою выстрелит в виноватого и убьет его до смерти. Неоднократно случались примеры, что виноватые, страшась мнимой смерти, не осмеливались прикасаться к винтовочному дулу и сознавались в сделанном ими преступлении. Сей способ ничем не хуже того, от которого произошла известная пословица: на злодее шапка горит." (Кудряшев П.М. Предрассудки и суеверия башкирцев. // Отечественные записки. СПб., 1826. Ч.28. — №78. С.65-82). Таким образом, в начале ХIX века для нахождения вора в башкирском ауле каждого жителя подвергали своего рода "испытанию оружием". Данный обычай, вероятно, является видоизмененным продолжением другого обычая — ує хікімінњ сыђарыу ‘подвержение суду стрелы’. Согласно ему, если не удавалось выяснить, кто прав, кто виноват в споре между батырами или воинами, они проходили испытание стрелой. Для этого сначала договаривались, сколько выстрелов будет произведено. Затем ставили спорящих друг против друга. По знаку судьи одновременно выпускались стрелы из луков с обеих сторон. Считалось, что в кого попадает стрела, тот не прав или его слова лживы. Если обе стрелы пролетали мимо, обоих воинов признавали безгрешными. (Башєорт халыє ижады. Йола фольклоры. Т.I. Іфі: Китап, 1995. — 287-се бит).
Приведенные выше примеры свидетельствуют о том, что у башкир существовала вера в скрытые силы оружия, они признавали возможность его самостоятельных действий. Иными словами, в представлении народа оружие персонифицируется, тем самым стирается различие между ним и человеком. По этому поводу имеется ряд башкирских пословиц: "Мужчина хвалится, оружие вершит", "Оружие дело вершит — мужчина хвастает, сабля сечет — руки хвастают", "Чем верить чужой помощи, верь своему оружию", "Мужчины хвастают, а побеждает оружие".
Данный тезис иллюстрируют и следующие примеры. В башкирской сказке "Аєъял-батыр" Тау-батыр, прося прощения у друга за содеянное, прикасается лбом к земле и в знак уважения три раза целует лук и стрелы Аєъял-батыра. Похожий обычай зафиксирован у тувинцев, когда договор о мире или побратимстве скрепляется клятвой и лизанием стрелы, сабли, ножа. Л.В.Гребнев комментирует это так: "В старое время человек, произнося слова клятвы, в подтверждение ее лизал острие стрелы, ножа и т.п. Понималось, что стрела, нож или другие предметы, которые дающий клятву лизал, в случае нарушения клятвы поразят его". (Гребнев Л.В. Сказания о богатырях: Тувинский героический эпос. / Предисл., пер. и коммент. Гребнева Л.В. Кызыл: Тувинкнигоиздат, 1960. С.179). Проведя аналогию между этими двумя случаями, мы видим, что в обоих речь идет об одухотворении, персонификации оружия.
В связи с этим интересно будет вспомнить еще один обряд, который ярко иллюстрирует данное положение. В исторической действительности общераспространенным явлением было ритуальное обращение стрелков к своему оружию — своеобразное заклинание. Данный обычай известен разным народам с давних времен: встречается он у каракалпаков, якутов, огузов, ойротов, тувинцев и др. (Липец Р.С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. М.: Наука, 1984. С. 74-77). Заговор или заклинание оружия имело характер эпического монолога; у башкир оно называлось уєсыларѓыѕ йола љјѓе — ‘традиционное слово стрелков’. Пример из башкирского эпоса "Бабсак и Кусяк":
Бабсає батыр єулындађы уєєа єарап,
Њйтеп алды уєсыларѓыѕ йола hјѓен:
Йылан башлы єыу йњйњ,
Тартам тиеп, тарта алмаhам, миѕњ
хурлыє;
Тартєан саєта сытырѓап
Љыныр булhаѕ, ул ваєытта hиѕњ
хурлыє.
Єуѓы яурын, єорос башає,
Бњлдњгњндe тайшанып китљњѕ, hиѕњ
хурлыє.
Єуѓы яурын, єорос башає, яѓа
тартhам,
Билдњле, ул ваєытта миѕњ хурлыє.
Туђыѓ толом ає ебњк, туђыѓ јрем,
Сиралып, сњркеп китhњѕ, hиѕњ
хурлыє;
Серњнеп тњ арыїланды єолата
алмаhам,
Билдњле, ул ваєытта миѕњ хурлыє.
Єуѓы яурын, єорос башає, тейгњн
саєта,
Єаєлыђып, іѓњ алмаhаѕ, hиѕњ хурлыє;
Йірњген іѓњ тарта алмаљам
арыїландыѕ, —
Билдњле, ул ваєытта миѕњ хурлыє!..
(Башєорт халыє ижады. I том. Іфі: БКН, 1954. — 91-92-се биттњр)

‘Бабсак-батыр, взглянув на стрелу
свою в руке,
Молвил традиционное слово стрелков:
Змееголовый тугой лук,
Не смогу натянуть лук — мне позор.
Когда натяну, затрещишь,
Вздумаешь сломаться — тебе позор.
Широким колосом стальная стрела
От цели свернешь — тебе позор,
Широким колосом стальную стрелу
Мимо отправлю — мне позор.
Девятижильная, белошелковая,
Девять раз скрученная (тетива),
Задребезжав, раскрутишься — тебе
позор.
Все силы собрав, льва не свалю — мне
позор’.
В другом произведении герой обращается к копью:
Љулєылдама, ає hіѕгім,
Алышєан ерѓњ hынырhыѕ!
("Иѓејкњй менeн Мораѓым")

Не плачь белое мое копье,
Не то сломаешься на поле сражения!

Итак, по представлениям древнего человека, каждая вещь, способная прийти в движение, одухотворена. Поэтому вера в справедливую мощь оружия, в его самостоятельность и истинность неслучайна. Все эти факты свидетельствуют о том, что на заре истории сам батыр и его оружие отождествлялись, рассматривались в единстве, поскольку егет не мыслился без оружия.
В реальной жизни данное обстоятельство находит выражение в традиционной племенной или родовой атрибутике. В изображении башкирских тамг, в знаках, печатях волостных старшин и старост сплошь и рядом используются лук и стрелы, копье. Например, в тамгах катайцев, айлинцев, салъютов имеются лук со стрелой, отдельно лук. (Янђужин Р.З. Башєорт ырыуѓары. Іфі: Китап, 1998. — 94-95-се биттњр). Обозначая родовую и семейную принадлежность предмета, тамги сами служили олицетворением человека. Так как в тамгах символически фиксировались предметы, наиболее употребляемые в жизни людей, оружие тоже выступало в качестве условного представителя человека, о чем говорилось выше.
Башкиры почитали и другие принадлежности вооружения. По их представлениям, злой дух боится огня. Поэтому в случаях, когда считали, что ребенка подменил шайтан, нередко имитировали избиение младенца тлеющей головешкой или растирали ему лоб порохом, чтобы шайтан-пяри отступился от ребенка. (Бикбулатов Н.В., Фатыхова Ф.Ф. Семейный быт башкир. С.99). Как сообщает С.И. Руденко, "...магические свойства приписывались пуле, которой одним выстрелом были убиты две птицы. Крошки такой пули принимались внутрь от бесплодия". (Руденко С.И. Башкиры: историко-этнографические очерки. М.-Л., 1955. С.326).
Оружию также приписывалась функция символического обозначения, оно служило знаковым посланием. Например, у монгольского народа стрела — символ права отцовства, у бурят стрела ассоциируется с духом, корнем рода. (Башєорт халыє ижады. Йола фольклоры. Т.I. Іфі: Китап, 1995. — 492-се бит). Стрела, сломанная и отосланная обратно с письмом, означает неподчинение, угрозу. Так, например, поступает герой башкирского риваята "Последний из рода Сартаева": письмо хана, содержащее требование подчиниться ему без боя, он возвращает, приложив мертвую мышь и сломанную стрелу. Тем самым герой дает знать, что не намерен сложить оружие, а наоборот, объявляет хану войну.
В эпосе "Бабсак бей и Каракулумбет бей" юноша делит ножом предложенную ему простоквашу на четыре части, одну из которых пьет "ради пищи", три остальные оставляет нетронутыми. Этот обычай также обозначал предупреждение: он вернется с войском, чтобы отомстить. (Башєорт халыє ижады. Эпос. Т. II. Іфі: БКН, 1973. — 322-се бит).
Таким образом, оружие играло необычайно важную роль в жизни многих тюркских народов и в ряде случаев превратилось в своеобразные символы.
Оружие и другая "ратная сбруя" служила и наградой победителям состязаний, драгоценным подарком. Так, Т.Беляев в записанной им башкирской повести "Куз-Курпяч" отмечает: "Куз-Курпяч, как бы по приказанию отца своего, расстановил вокруг могилы его семь ставок, одну от другой неподалеку, в награду состязующихся на конях. В первой стоял на коновязи чубарый аргамак, во второй была железная кольчуга, в третьей — конский убор с серебряною насечкой, в четвертой — лук со стрелами, в пятой — сабля с оправленною серебром рукоятью, в шестой — копье с камышовым древком и крепкою оправой, в седьмой — калта лучшей киргизской работы". (Башкирия в русской литературе. Т.I. / Сост. М.Рахимкулов. Уфа: БКИ, 1989. С.272). Аналогичный пример описан в стихотворной форме П.Кудряшевым: "Стреляя в цель, наш Абдрахман всех удивил своим искусством; В награду за сие колчан он получил себе с стрелами — И был осыпан похвалами" (Там же, с. 326). Подобных примеров немало и в остальном устнопоэтическом творчестве народа.
Общеизвестен факт, когда башкирские воины во время встречи в Веймаре в период Отечественной войны 1812—1814 гг. с немецким писателем и мыслителем И.В.Гете подарили ему лук со стрелами и курай. (Башкортостан: Краткая энциклопедия. С.455). То есть в дар было преподнесено самое дорогое и ценное, отражающее национальную специфику народа.
И, наконец, следует остановиться на следующем факте. В эпохи палеолита, неолита, бронзы и последующих времен (где-то до ХIII в.) среди народов тюркского мира существовал обряд погребения воина вместе с его боевым конем, вооружением и доспехами. Связано это с тем, что, по представлениям древних людей, человек после смерти переходит в мир иной, в другую стадию жизни. Поэтому считалось, что имущество (одежда, посуда, пища и обязательно оружие), которое хоронили вместе с ним, должно служить ему и в другой жизни.
По сообщениям археологов, в некоторых захоронениях оружия содержится очень много, что связано с социальным статусом человека при жизни в этом мире. Из предметов вооружения в погребениях на территории Южного Урала обнаружены коллекции железных, костяных, медных, кремниевых, бронзовых наконечников стрел, копий, дротиков; лук, части кольчуги, ножи-кинжалы, каменные булавы, медные вислообушные топоры, мечи, остатки поясных ремней, сабли, железные акинаки — короткие мечи, остатки конского снаряжения, остатки берестяных и кожаных колчанов, шлемы, кольчуги и пластинчатые панцири, лучники — кожаные футляры для лука, боевые топоры, уникальный башкирский кожаный щит и даже боевые колесницы. (Башкортостан: Краткая энциклопедия. С. 362, 455, 518, 528, 594, 650; Пшеничнюк А. Сокровища древних кочевников Южного Урала. // «Ватандаш», 1998 №1. С.166; Мажитов Н.А., Султанова А.Н. История Башкортостана с древнейших времен до XVI в. Уфа: Китап, 1994. С. 30-32, 50, 140, 142-146, 191). Однако, как отмечают исследователи, в погребениях сабля (меч) встречается довольно редко, так как она была дорога и передавалась от отца к сыну. (Плетнева С.А. Печенеги, тюрки и половцы в южно-русских степях. // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1958. — №62. С.156-157). Эпический материал также подтверждает это. Например, в наиболее архаичном эпосе "Урал-батыр" мы видим, что героя похоронили без оружия. Наоборот, меч Урал-батыра передается из поколения в поколение как священная реликвия.
Содержание предметов вооружения в погребениях позволяет сделать следующие выводы: во-первых, наряду с бытовыми принадлежностями оружие играло первостепенную роль в жизни кочевых и полукочевых народов; во-вторых, обряд демонстрирует ритуальную значимость оружия. Уже само содержание в погребениях предметов вооружения наводит на мысль о том, что захоронение воина сопровождалось целым рядом обычаев.
Таким образом, в прошлом у башкир существовало множество обычаев, обрядов и поверий, связанных с предметами вооружения. Они имели немаловажное значение в быту и хозяйстве, их использовали в различных торжествах и похоронных обрядах. При этом оружие имело самые разные функции: справедливого судьи, охраняющего оберега, отпугивающей силы, действенного лекарства, ценного подарка, надежного друга и просто оружия, призванного выполнять свое основное предназначение — защищать хозяина. В силу всего этого оружие у многих народов считалось священным и почиталось ими.