Откройте свой Мир!

А вы знаете,что Цой участвовал не в одной группе?
Это его менее популярный проект чем группа " Кино ".
Эта группа называется " Гарин и гиперболоиды ". их вы можете послушать здесь.
Я скину всего лишь 1 песню,но обещаю что потом буду докидывать

я тут накопала пару штук,вот:

Он бил по струнам гитары рукой,
Рассудок людей будоража,
Пел о мечте и звал нас с собой,
Где сам побывал не однажды.

Видя свет далёкой звезды,
Всех призывал быть чище, добрее,
Он хотел, чтобы поняли мы,
Будь счастлив, и будешь сильнее.

Не говорил, что мир совершенен,
Не убеждал любить всех и вся,
Пусть каждый сам за себя ответит,
И поймёт, что жизнь прожил не зря.

Он остаётся героем в наших сердцах,
Его будем помнить всегда, мы клянёмся,
Мир Цоя живёт в наших глазах,
Как жаль, что он никогда не вернётся.

Оставив нам душу в песнях своих,
Он будет с нами всегда и повсюду,
Мы помним его, и дышим с ним на двоих,
А он помогает жить нам оттуда.

Виктор верил в себя и верил нам,
Каждому дал по загадке и шутке,
Жизнь со всех сторон показал,
Что б дорожили каждой минуткой.

Ты ушел, не дописав все песни,
Погиб, и не достиг мечты,
И это далеко не радужные вести,
Но это ты и только ты.

Ты был как голос поколенья,
До сели им остался ты.
Разбились как о скалы волны
Все наши звездные мечты.

Мечтали мы лишь о свободе,
Которую ты воспевал,
Но нам остались лишь мечтанья -
Вино, билет на самолет, вокзал.

Ты помнишь, сколько мы мечтали,
Сидя в тот вечер под луной?
Твои мы песни напевали,
Был вечер твой и только твой.

И он не пел нам про любовь.
Да, он об этом не мечтал.
Он пел про дружбу и про кровь,
Про вышесказанный вокзал.

Ты кинул нас среди дорог,
Не знали мы куда пойти,
Пустил нас вечер на порог
И у него остались мы.

И досихпор, когда нам плохо,
Включаем мы магнитофон,
И тихий голос раздается,
Сердец хрустальный перезвон.

Ты жив! Ты не ушел! Остася!
В серцах ты наших будешь жить.
Не пишешь больше новых песен,
Но будем старые в сердцах хранить.



«Виктор Цой» – молитва лихих времён,
не осталось Богу иных имён.
На заборах Родины вкривь и вкось
нам чертить в отчаянье довелось,
утверждая новый высокий миф:
«Цой – жив!»
И в душе, наверно, решил любой,
начиная с миром неравный бой
за любовь, свободу или успех:
«Виктор Цой, с тобой я сильнее всех».
И врубил на полную громкость рок,
повышая свой болевой порог…

Сколько каждый выкурил сигарет,
сколько плёнок выдрали из кассет
наши магнитофоны, начав сдавать.
Сколько раз нас вынудил воевать,
сколько нервов вымотал век лжецов.
Цой, спасибо, что воспитал бойцов.
Неудачи делали нас сильней,
и любая дрянь окаянных дней
разбивалась, как о гранитный риф:
«Цой – жив!»


Открытое небу, векам и ветрам,
всем русским дорогам,
для нас Богословское кладбище – храм
с единственным Богом.

Когда предавали удача и страсть,
и ближний и дальний,
на помощь мы звали как высшую власть
Ваш голос печальный.

Пусть пресса продажная сплетнями «жжот»,
врёт радиодиктор,
достаточно нам и того, что не лжёт
один только Виктор.

Дорогие друзья, МЫ постараемся найти всю информацию о группе "КИНО" и о Викторе Цое которая для ВАС интересна! С БОЛЬШИМ УВАЖЕНИЕМ ВАШИ Elena Aydin & PUNKS NOT DEAD 

Таких  людей  очень мало, избранные!
 

"...Столкновение автомобиля "Москвич-2141" темно-синего цвета с рейсовым автобусом "Икарус-280" произошло в 12 час. 28 мин. 15 августа 1990 года на 35-м километре трассы Слока-Талси. Автомобиль двигался по трассе со скоростью не менее 130 км/час, водитель Цой Виктор Робертович не справился с управлением. Смерть Виктора Робертовича Цоя наступила мгновенно, водитель встречного автобуса не пострадал..."



...Виктор Цой был абсолютно трезв накануне гибели. Во всяком случае, он не употреблял алкоголь в течение последних 48 часов до смерти. Анализ клеток мозга свидетельствует о том, что он уснул за рулем, вероятно, от переутомления - как значится в протоколе милицейского расследования.

Строки милицейского протокола и судебно-медицинской экспертизы сухо констатировали факты. Для людей, далеких от рок культуры, они означали всего лишь очередную жертву так называемого ДТП (дорожно-транспортного происшествия), каких на наших дорогах ежедневно случается немало. Но для тысяч других они несли нечто другое, а именно - Виктора Цоя, лидера ленинградской рок группы, больше нет в живых...

"Вы из Юрмалы? Что вы знаете о гибели Цоя? Виктор не мог так просто погибнуть. Я уверен, что с ним расправились", - примерно так встречали несколько молодых людей корреспондентов, приехавших, чтобы написать об обстоятельствах гибели Цоя. Многие поклонники группы "Кино" не хотели поверить (да и сейчас не верят) в то, что смерть Виктора Цоя была случайной.

Особо неблагоприятных условий на дороге, где случилось столкновение, тогда отмечено не было. Впрочем, то, что для нас является хорошим, видимо, повергло бы, скажем, немцев в ужас.

Виновата ли дорога или действительно мгновенное забытье от усталости: кто знает... Не известно даже - был ли полностью исправен "Москвич" Цоя, в порядке ли было рулевое управление и тормоза.

Пресса об обстоятельствах аварии сообщала довольно скупо, что породило различные слухи и кривотолки. Всем любившим его казалось, что такой человек не может так нелепо погибнуть.

Погиб поэт, музыкант, композитор, певец. Нелепая, бессмысленная смерть. Впрочем, может ли гибель в мирное время вообще иметь смысл? Виктор был не просто рок звездой. Он стал символом целого поколения, выразителем его мыслей и настроений. Отсюда - полные залы и даже стадионы на каждом концерте. Его песня "Мы ждем перемен" стала своего рода гимном молодежи восьмидесятых - девяностых. А ведь написана она в те времена, когда на перемены не надеялись даже самые смелые оптимисты.

Более-менее подробно о том, как погиб Виктор Цой, удалось узнать в местной милиции. Начальник следственного отдела Тукумской милиции подполковник Гунар Цирулис поначалу встретил представителей прессы неприветливо: "Замучили поклонники музыканта, надоели журналисты телефонными звонками". И все же, когда корреспондентам пришло время покидать отделение, обстоятельства гибели Цоя стали для них более или менее проясняться. Итак, попытаемся восстановить картину происшедшего.

Виктор Цой тем летом отдыхал в Плиеньциемсе - небольшом рыбацком поселке на берегу Рижского залива. Кстати, здесь он бывал уже не впервые. Марианна Цой - его законная жена - говорила в одном из своих интервью об этом месте отдыха Виктора: "Витя уже три года ездил отдыхать в Латвию и всегда брал с собой на два месяца Саню (сына). Наслаждались общением, отдыхали..."

Вот и в том году приехал сюда дикарем с друзьями и сыном, жил в частном доме. 21-го августа собирался возвращаться в Ленинград. Уже и обратные билеты на самолет были куплены.

А в тот роковой день, 15 августа, он рано утром, около 6 часов, на своем автомобиле М-2141 отправился на рыбалку в сторону Талсы, на одно из лесных озер. Трагедия произошла, когда Цой возвращался. Было это в 11.30. Видимость, как явствует из следственного протокола, в это время была ограниченной, асфальт - сухим. На 35-м километре шоссе Слока - Талсы, двигаясь в направлении Слоки, неподалеку от моста через речушку Тейтупе, "Москвич" Виктора Цоя выехал на обочину и 233,6 метра мчался по ней. Об этом говорит четко отпечатавшийся след колес.

Теперь прервемся ненадолго и дадим слово очевидцу происшествия. Артур Нейманис оказался в тот час неподалеку от места катастрофы. Вот что он рассказывает:

- Мимо меня по шоссе на огромной скорости пронеслась легковая машина типа "Жигули-Спутник" ("Москвич-2141" похож на эту машину). Скорость ее была никак не ниже 100 километров в час. Утверждаю это с уверенностью, потому что сам автомобилист почти с 35-летним стажем. Тут же послышался ужасный грохот. Когда я подбежал, увидел совершенно разбитую легковую машину и покореженный автобус.

Как случилось, что машина Цоя выехала на обочину и почти четверть километра шла по ней? Увы, ответить на этот вопрос уже невозможно. Милиция предполагает, что Виктор уснул за рулем. Когда очнулся, попытался вырулить на дорогу, но, по-видимому, слишком резко вывернул руль. "Москвич" пошел юзом, выехал на встречную полосу. А впереди, по трагической случайности, ехал "Икарус-250". Водитель автобуса, по его словам (кстати, подтвержденным следствием), чтобы избежать столкновения, попытался сам выехать на обочину, но скорость легковой машины была слишком велика, и он не успел избежать столкновения. "Москвич" ударился передним правым углом в левую переднюю часть "Икаруса". После чего автобус съехал в речку.

Автобус принадлежал Талсинской сельхозтехнике. Водитель - шофер 1-го класса, за рулем с 70-го года. Экспертиза не обнаружила в его крови признаков алкоголя. В момент аварии "Икарус" шел со скоростью 60 -70 км/ч. Проведенные лабораторные исследования подтвердили, что и в крови Цоя следов алкоголя или наркотических веществ также не было.

Как узнали о случившемся родные и друзья Виктора? Видимо, было оговорено время его возвращения с рыбалки. И когда он не приехал вовремя, Наташа Разлогова, вместе с которой Виктор отдыхал, забеспокоилась и поехала сама его искать. И увидела рядом с дорогой этот злополучный автобус, нырнувший в речку... Она помчалась в ближайший городок. Там все и выяснилось.

Она начала звонить. Дозвонилась своей маме в Москву. Та стала звонить в Ленинград. Нашла телефон Каспаряна. Его не оказалось дома. Нашли жену Виктора Марианну, а та уже разыскала Каспаряна по телефонам друзей. Через полчаса они все вместе выехали из Ленинграда. С ними поехал Игорь Тихомиров с женой - они буквально за три часа до этого приехали из деревни, где тоже отдыхали. Выехали на двух машинах. В десять утра на следующий день после несчастья Марианна уже была у следователя и подписывала необходимые бумаги. А через сутки они выехали оттуда, увозя с собой Витю...

В то, что написано в протоколе, Марианна не верит, так же как и отец Виктора (в это не верит вообще никто из его близких). Как вспоминает Марианна в своей повести "Точка отсчета", написанной ею в 1991 году: "Витя шел по жизни на мягких кошачьих лапах, был крайне осторожен. Я думаю, что он просто увлекся движением - бывает такая эйфория. Ездил он на ста пятидесяти. По всей видимости, нарушение было со стороны Вити, судя по следам протекторов на асфальте. Он врезался в автобус на встречной полосе. Элементарная автомобильная катастрофа. В убийство я не верю. Цой не был человеком, которого кому-то хочется убрать".

В машине Цой был в тот трагический день один. А ведь мог бы взять с собой на рыбалку и сына. Это вообще чудо, что Саша остался и не поехал с отцом в тот день. Марианне позже рассказали, что Витя уезжал на рыбалку в пять часов утра. Обычно все спали, он уходил один, а тут внезапно все вскочили. Он Сашке сказал: "Поехали со мной". И ребенок отказался.

Еще очень важный вопрос: был ли "Москвич" в тот день исправным? Вот что ответил Гунар Цирулис:

- Если бы вы видели эту машину после аварии, наверное, не спрашивали бы, не ней, что называется, живого места не осталось. Что-либо установить было попросту невозможно.

Для милиции это всего лишь рядовой случай, каких сотни... Хотя латышская милиция придерживается версии о том, что Виктор уснул, тем не менее, обстоятельства его гибели до сих пор все же остаются невыясненными. Например, его отец Роберт Максимович, не верит в эту версию, о чем он и говорил почти через год после гибели сына в интервью газете "Аргументы и факты":

- Я лично считаю это маловероятным, ведь от озера, где он рыбачил, до дачи 15 минут езды.

Можно заснуть через 20 - 30 минут, но чтобы за это время - не думаю. И как он мог не вырулить на повороте: ведь Витя отдыхал в том месте три года подряд и отлично знал дорогу. Один Бог знает, что на самом деле произошло. Может, он не справился с управлением, не совладав со скоростью, поскольку у него был небольшой водительский стаж. Но говорят, что он метров 200 - 250 до поворота почему-то ехал по обочине. Я знаю, что он сочинял песни везде, прямо на ходу. Кто знает, может, как раз в этот момент его осенило, и он забыл про этот поворот. Но точного ответа нет. Вот и рождаются разные нелепые слухи.

Были ли какие-нибудь зловещие знамения перед гибелью Виктора? Все слышали, но многие не верят в то, что иногда подобным трагедиям предшествуют приметы - судьба как бы предупреждает о том, что может случиться. Далее отец Виктора рассказывает: "Да, старики говорят: залетела птичка в дом - к смерти. Так вот, мы тогда все лето рыбачили, и в сарае, где жили, ласточки свили гнездо. Я было хотел прогнать их, но пожалел, да и внуку (сыну Виктора - Саше), подумал, будет интересно. А потом, когда Витя разбился, этот и подобные случаи как-то всплыли в памяти. Но вы послушайте его песни. Такое впечатление, как будто он знал обо всем..."

Нина Барановская, которая работала в Ленинградском рок-клубе и хорошо знала Виктора, вспоминает те страшные дни: "Я в его смерть сразу поверила. Даже как будто почувствовала ее. Пятнадцатого августа с утра в голове одна "Группа крови" вертелась. Просто кошмар. А еще я на даче цветочки разные сажаю, и мне на рынке вместо белых лилий в том году подсунули какую-то дрянь. Выросло Бог знает что. Пятнадцатого утром вышла в садик, и мне просто по глазам ударило: на одном из этих кустов распустились два цветка - ядовито-желтые с черны-ми пятнами, очень красивые. Почему-то сразу вспомнился фестиваль восемьдесят четвертого года и Цой. Он тогда выступал в желтой куртке с такими крыльями - "Фильмы" как раз пел. То есть просто имя Цой в мозгу зажглось. А потом мне отец сказал, что он погиб. Отец у меня все время радио слушает. Можно к этому относиться как к мистике, но такого со мной никогда не было..."

Кинорежиссер Рашид Нугманов, близкий друг Виктора, рассказывает о странном сне: "...Я, честно говоря, совершенно не мистически настроенный человек, поэтому я сначала не придал никакого значения сну, который приснился мне под утро 15 августа 1990 года. Проснулся я тогда около девяти часов и помнил его очень ясно. Происходило там следующее: звонок, я беру трубку. Голос Виктора:

- Привет!

- Привет,- говорю. - Ты откуда звонишь? Из Москвы или уже в Ленинград вернулся?

- Нет, я в Алма-Ате.

- Странно. А где в Алма-Ате?

- На киностудии "Казахфильм".

- Что ты там делаешь?!

- Собираюсь сниматься в кино.

- В каком?!

- Вот тут есть какая-то картина. (Не помню, назвал он ее или нет).

- Постой, постой, - говорю. - Мы же с тобой собирались делать фильм. Через месяц у нас должны начаться съемки. И потом, ты ведь всегда наотрез отказывался от разных предложений, и "Казахфильма" в том числе. В чем дело?

- Ты извини, я не могу сейчас говорить, меня торопят.

- Ну хорошо. Какое у тебя сейчас расписание? Куда ты направляешься?

- Сейчас меня везут в такую-то гостиницу.

-Ладно. Я выйду на угол Джамбула и Фурманова, встречу тебя - хоть двумя словами перекинемся.

Я выхожу на улицу, жду его. Подъезжает машина. Виктор сидит сзади слева от водителя. Я подхожу к машине с его стороны, он открывает дверцу и до половины высовывается. У сидящих в машине какие-то темные лица, я не разобрал. А Цой мне очень печально говорит:

- Оказалось, что я подписал контракт и уже не могу отказаться. Я не хочу сниматься в этом фильме, но я вынужден. Ничего, мы скоро с тобой встретимся - после того, как я закончу с этой картиной.

- Ну, хорошо, - отвечаю. - Тогда я останавливаю наш фильм, буду пока прописывать сценарий. И все. Его заторопили, дверца захлопнулась, и он уехал.

Я проснулся - ну, думаю, сон какой дурацкий! Я ведь прекрасно знал, как он готовился к нашей картине, ему очень понравился последний вариант сценария, который я сделал, он занимался, накачивался. И, конечно, я походил, попил чаю и забыл об этом сне. Я не знаю, как можно прокомментировать этот сон. Но для меня теперь ясно, что это был за контракт. Иногда в голову приходят банальные мысли, что если бы сразу все правильно понять, позвонить ему, может, что-то удалось бы изменить. Не знаю... Вот такое у нас вышло прощание с Виктором. А потом я узнал об аварии. Уже после того, как мы похоронили Виктора, я спросил Наташу Разлогову о том, как у него начался этот день. Она сказала, что Витя проснулся около пяти утра и поехал на рыбалку. Разница в четыре часа, то есть в Алма-Ате у меня было как раз около девяти. Проснулись мы практически одновременно. А через семь часов произошла беда.

Что говорят о Викторе Цое в Плиеньциемсе, там, где Цой провел последние дни жизни? Каким помнят его хозяева? Вот что рассказала одна из хозяек дома "Зелтени":

- Ходит немало слухов, будто Цой пил, даже употреблял наркотики...

- Действительно, мне тоже доводилось слышать такие разговоры. Например, о том, что он чуть ли не каждый вечер проводил в Тукумском ресторане. Это чистейшей воды клевета. Он действительно нередко уезжал из дома, но на рыбалку. Вряд ли человек, который собирается идти в ресторан, берет с собой рыболовные снасти и соответственно для рыбной ловли экипируется.

- А дома?

- Тем более. Они жили у нас не первый год. И никаких хлопот ни нам, ни соседям не доставляли. Однажды мы решили пригласить Виктора на семейную вечеринку. Тогда-то и узнали, что он абсолютно не пьет. Самым крепким напитком для него было пиво. Цой серьезно занимался спортом, так что о спиртном или тем более о наркотиках и речи быть не может.

- Не были ли чем-нибудь примечательны день и ночь накануне гибели?

- Абсолютно. Было тихо, спокойно. Вечером все, как обычно, пошли спать. Кто бы мог предположить, что случится на следующий день...

Вот и все. Короткое следствие закончено. Его проводила майор Ашмане - опытный криминалист. В возбуждении уголовного дела было отказано за "отсутствием состава преступления". Возможно ли поставить точку в этом деле? Удовлетворяет ли нас ничем не доказанное предположение, что Цой заснул за рулем? С этим выводом можно было бы согласиться, если бы не время аварии - полдень. Есть и другие вопросы, которые остались без ответов.

Тело Виктора довезли до Ленинграда быстро. Марианне с Каспаряном сразу на месте дали автобус. Туда погрузили гроб, они договорились с шофером, и он отвез их в Ленинград без остановок. Перед отъездом успели еще позвонить в Ленинградский рок-клуб насчет похорон. Сначала хотели похоронить Виктора в субботу, а привезли тело в пятницу вечером...

Когда приехали, поняли, что о субботе речь уже идти не может. В городе было столько скорбящих людей, что нужно было какое-то время, чтобы информация о похоронах распространилась, и все бы смогли прийти проститься.

Из воспоминаний Н. Барановской: "В день похорон мы с мужем Валентином везде искали розы. Мне почему-то именно их хотелось принести. Потом Марьяна сказала, что розы были единственными цветами, которые любил Цой. А сама она, как выяснилось, все утро искала желтые цветы. Я тогда внутренне вздрогнула и спросила, почему именно желтые? Оказалось, что у Вити было совершенно фантастическое пристрастие к желтому цвету. Марьяна сказала, что на Востоке - это символ вечности, и Цой очень любил желтые свитера, шарфики, цветы, все что угодно".

Рашид Нугманов вспоминает случай, когда Цой был в странном настроении: "Однажды, еще в восемьдесят шестом, мы сидели всю ночь напролет у Марианны дома на проспекте Ветеранов и болтали. Марианна зажгла свечи, и мы беседовали о том, о сем несколько часов подряд. Было уже около четырех часов ночи, как-то речь зашла о Гребенщикове, и Виктор сказал такую фразу: "Вот если бы Борис сейчас умер, он стал бы легендой". Эту фразу можно понять по-всякому. Я посмотрел на Виктора - у него слезы были на глазах. Он произнес это очень прочувствованно. В этом не было пожелания человеку чего-то дурного - напротив. То ли он что-то уже предчувствовал тогда? Не знаю. Опять же я не мистический человек. Но был в этом какой-то момент заклинания".

Сразу после его гибели по стране прокатилась волна концертов, "посвященных памяти лидера "Кино"". Стали в огромном количестве появляться его плакаты, фотографии и т.д. При этом интересы родных и близких Виктора совершенно не учитывались. По словам продюсера группы Ю. Айзеншписа, в этот процесс включилось и ТВ, показав "Последний концерт В. Цоя"

Группа "Кино" после смерти Цоя перестала существовать. Ребята из группы закончили последний альбом "Кино" - пластинку с 9 песнями. Эта пластинка получила название - "Черный альбом"Константин Кинчев (лидер "Алисы"): "Когда сообщили о его смерти, - даже не поверил. Мы тогда в Евпатории были, в футбол играли... Он ушел достойно, я так считаю. Жил красиво, умер красиво. Последний герой".

Александр Титов: "...Когда его не стало, я долгое время не мог прийти в себя. Я тогда был на юге, не мог никак выехать оттуда. Я сидел там и пытался прийти в себя".

Василий Шукшин сказал о Есенине в одном из своих рассказов: мало пожил, но прожил ровно с песню. Цой погиб очень молодым человеком, не реализовав полностью свой творческий потенциал. Нина Барановская по поводу его безвременной смерти говорит: "...возможно, это была самая печальная и трагическая ошибка кого-то там, кто над нами".

Друг детства Виктора Максим Пашков рассказал о таком разговоре: "В нашу последнюю встречуон меня обескуражил. Впал в какой-то редкий для себя приступ откровения: "Я, Макс, всем доволен, больше мне ничего не надо. Жена меня любит, сын любит, женщины любят. Я всем доволен". Год прошел - Витьки не стало..."

Борис Гребенщиков после гибели, переслушивая ночью с друзьями "Звезду по имени Солнце", был просто поражен тем, что в этих песнях говорит душа Виктора, что ей здесь тесно, что она не понимает, зачем она здесь, хватит уже, уже все...

Хорошего всегда мало, как говорил когда-то ушедший от нас не так давно Б. Ш. Окуджава. У многих лучших жизнь короче, чем у иных. Что-то во всем этом есть, какой-то закон природы проглядывает - бесчеловечный, тревожный, страшный. И люди боятся его понимать, отворачиваются, скрывают его от себя и других.

Как это было после смерти Высоцкого, на смерти Виктора Цоя сразу же стали зарабатывать.

Закон толпы везде одинаков (мы не имеем в виду поклонников его творчества - они любили Цоя всегда и любят его теперь): после смерти артист привлекает к себе особое внимание - ну как тут не погреть руки? И появились бесчисленные плакаты, кассеты, майки, значки и, что самое страшное, статьи. Каждый считал своим долгом превознести Цоя, даже если при его жизни не понимал его творчества. Но еще хуже, когда знавшие его люди стали примыкать к этой компании.

Они стали приоткрывать жаждущей сенсаций публике потаенные стороны его жизни. Может, все было и не так - кому теперь возразить? Ну, как же! Они же стояли ближе всего к звезде - им ли не знать! Оказывается, безвременно ушедший из жизни Виктор Цой очень любил дискотеки. Об этом, например, сообщил на презентации последнего альбома группы "Кино" ее бывший директор Юрий Айзеншпис.

И вот, наконец, под Новый 1991 год "Московский комсомолец" объявил о грядущем торжественном выпуске в свет последней работы, пожалуй, самой популярной на сегодняшний день группы в Союзе. Портрет Ю. Айзеншписа, держащего в руках долгожданный диск, сопровождался объявлением о времени, месте и цене - 25 рублей за французскую пластинку вместе с плакатом.

Через неделю в прессе было официально объявлено, что билет на обещанную еще 15 декабря презентацию будет стоить ни много, ни мало 150 рублей. Нервы желающих попасть туда были на пределе. Все прояснилось, когда в интервью "Московскому комсомольцу" Ю. Айзеншпис заявил, что это светский прием, а западные мерки предусматривают хорошую плату за такую "тусовку" среди звезд поп- и рок-музыки. Ничего не попишешь: с западными стандартами пришлось смириться. К счастью, журналистов (далеко не из всех изданий, а по пристрастному выбору) аккредитовали бесплатно.

В программе 12 января был обещан просмотр документального фильма о последнем концерте "Кино" в Лужниках, шампанское, раздача пластинок и бал-дискотека (!). Веселиться у нас всегда умели - по случаю и без него. Все обещанное организаторы и Московский Дворец молодежи выполнили: был и фильм, и по бокалу шампанского на брата, и сорокаминутная очередь за пластинками, и торжественно объявленные Айзеншписом танцульки. И всего за 150 руб. Но почему-то без звезд.

А звезды тем временем в компании с журналистами и прочими гостями, заглянув на пресс-конференцию с гитаристом "Кино" Юрием Каспаряном и тем же Айзеншписом, имели честь присутствовать на банкете с икрой и шампанским (естественно, в гораздо больших количествах). После окончившегося за полночь банкета они были развезены по домам на поданых к подъезду такси. Наверное, за те полтораста рублей, что были собраны с каждого из "простых" зрителей.

Говорят, Марианна Цой выразила свое отношение к "приему" всего двумя словами - "Москва" (имея в виду, вероятно, балаганно-попсовый оттенок большинства столичных мероприятий) и еще одним, непечатным.

Алексей Учитель: "Только Виктор чувствовал эту взаимозависимость, эту грань между жизнью и смертью во много раз острее. Мне кажется, он предвидел свою судьбу и готовил себя к ней. Я вообще не могу отделаться от ощущения, что есть в Цое нечто шаманское, потустороннее. Причем это ощущение появилось у меня задолго до трагедии. Еще на "живых" концертах я чувствовал этот гипнотизм. С такой концентрацией мифов и легенд вокруг одного человека я тоже никогда раньше не сталкивался".

Действительно, после его смерти среди фанатов стало популярным увлечение экстрасенсами, колдунами и космическим разумом. Поклонники Цоя просто стали его причислять к лику святых. На похороны Виктора в его родном Ленинграде пришли, приехали, прилетели - со всех концов Союза! - тысячи парней и девушек с цветами, свечами, его портретами; пришли и ждали Его тело на Богословском кладбище всю ночь, несмотря на милицию и омоновцев, а в Москве на одной из прилегающих к Арбату улиц возникла живая, трагическая в своем бессилии и любви, стена памяти Виктора Цоя.

Тот же Алексей Учитель, например, говорит: "Возможно, я согласился бы с этим, если бы речь шла только о его фанатах. Но я, например, человек рациональный. С духами не общаюсь и склонности к медитированию не имею. Но уж слишком много вокруг Цоя происходит такого, что не поддается более или менее внятному объяснению. Когда в годовщину его гибели я приехал на кладбище, меня поразило то, что я увидел у могилы. Несколько сотен человек на коленях - в полном безмолвии! Часами!".

Или эти девочки, которые жили на кладбище. Сначала рядом с могилой поставили палатку. Потом, когда стало очень холодно, добились разрешения жить в кладбищенском туалете. У них не было своей жизни - была только его смерть. Конечно, проще всего сказать: ненормальные. Таких, кстати, рядом с Цоем всегда хватало. Но большинство молодых людей, побывавших у могилы Цоя, никак нельзя назвать сумасшедшими. У них умные, добрые глаза. Их тревожили и тревожат нормальные человеческие проблемы. Нашлась даже так называемая "космическая жена" Цоя - мать двоих детей, симпатичная и совсем не глупая молодая женщина.

В Москве был создан фонд имени Виктора Цоя. У родителей Виктора корреспонденты решили узнать – насколько они ощущают от него реальную поддержку. "Фонд помогает нам и морально, и материально. Нам-то, собственно, ничего уже не нужно, но вот Сашеньке... Вите памятник - тоже на деньги фонда. И выставку его картин, которая будет проходить, тоже. А мы, в свою очередь, помогаем тем ребятам, которые живут возле Витиной могилы на Богословском кладбище. Так и живем, поддерживая друг друга...

"Марианна сказала после смерти Виктора, как она понимает задачу фонда: "Фонд первым делом должен опубликовать или заняться реставрацией всех записей (может быть, даже квартирных концертов). Неважно, - какой от этого будет доход, хотя, естественно, он будет. Витя всенародно любим. Но надо этим заниматься, а мне кажется, все тут не очень бойко идет. "45" лежит у Тропилло, "Начальник Камчатки" - тоже. Оригинал альбома "Это не любовь" вроде бы потерян, но первая копия должна быть у Леши Вишни. И тоже никаких переговоров. Существуют еще и эти жуткие бытовые записи, которые с каждым днем осыпаются". Действительно, торг, как говорится, здесь не уместен...

Предложения сделать картину о Викторе обрушились на Алексея Учителя практически сразу же после аварии. Автор нашумевшего "Рока" - фильма, представившего миру Цоя, обладал (это все знали) массой материала, не вошедшего в картину. Стало быть, сам Бог ему велел заняться экранизацией жизни рок-звезды. Но Учитель отказался наотрез. Во-первых, очень все это попахивало спекуляцией на имени. А во-вторых: "У Виктора был близкий друг - Рашид Нугманов. Тот самый, что снял "Иглу". Право на фильм о Цое принадлежало ему. Именно поэтому я и предложил Нугманову: все, что у меня есть, - в твоем распоряжении. Но прошло около года, и Рашид признался: "Не могу. Мы с ним были слишком близки..."

Как же появилось в музыке такое явление, как Виктор Цой? Какую роль в этом сыграли его друзья? Лидер первой группы ("Палата ?6"), где играл Цой, Максим Пашков - Макс беседует с Михаилом Садчиковым:

- Мы с Витей были знакомы с детства, лет с двенадцати. Учились в художественной школе на канале Грибоедова - с четвертого по восьмой классы. Правда, мало кто из учеников школы стал художником, но почти все как бы при искусстве. Мы с Витей ходили в один класс, вместе начинали заниматься музыкой, правда сначала только я один умел играть на гитаре. Первые два года учебы мы почти не дружили, а потом создали свою группу - тут все началось. Я собственно и учил Витю играть на гитаре. Так как на бас гитаре всего четыре струны, мы подумали, что ее Цою будет проще всего освоить. Мы купили за 40 рублей в комиссионке бас-гитару. Я уже тогда был профи - лет с семи играл, даже какие-то песенки сочинял.

- С Витей вы стали друзьями?

- Жили мы с ним, не разлей вода. Либо он у меня, либо я у него. Ночевали, друг у друга - настолько были увлечены музыкой, только пьянки перебивали. Мы зависали на тяжелой музыке. Сочиняли ее вдвоем под акустические гитары, но петь он стеснялся. Он мог бы стать хорошим басистом!

- Как вы в то время справляли Витин день рождения - 21-го июня?

- Бурно. Однажды завершили праздник в ментовке. Слишком много портвейна было. Мы куда-то отправились, и кто-то вошел в автобус по пояс голым. За это и повязали...

Виктор с друзьями часто проводил время совсем не так, как того хотели бы его родители.

Случались в приключениях Виктора и опасные или неприятные моменты. Максим Пашков в беседе с М. Садчиковым вспоминает:

- Его вообще ноги плохо держали, он их ломал, спотыкался, умудрялся вступить в лужу, которую все обходили, провалиться на тонком льду. Однажды мы драпали от милиции, он прыгнул в подземный переход на Невском с самого верха, сломал ногу, но добрался до парка Победы. Потом ходил с палочкой - всех веселил. Михаил Садчиков:

- Почему вы драпали, в чем провинились? - Там был Свин (лидер группы "Автоматические удовлетворители") и еще целая компания: кто с зелеными губами, кто с булавками в носу, в ушах... За одно за это тогда забирали. Ну и пьяные, естественно: когда это мы трезвыми ходили по Невскому?

Происходили ли с Виктором и курьезные случаи - смешные, как тогда казалось друзьям? Максим Пашков вспоминает те веселые времена: Был просто классический случай, когда он умудрился упасть в метро, на спускающемся эскалаторе, вниз головой. Мы шутили, спешили в баню, он был в кожаном пальто до пят, бежал впереди, я его окликнул, хотел что-то сказать, пошутить, и вдруг: "А-а-а..."Я увидел падающую голову. Пальто распахнулось, штаны вельветовые затрещали, оттуда вывалились красные трусы... А я, вместо того чтобы помочь другу, корчился от смеха до коликов. Он даже под обиделся на меня... Много забавного было! Несмотря на то что человек он был мрачноватый, иногда на него нападали приступы веселья. Мы всегда прикалывались: когда он выпивал ликера, то вдруг становился пунцово-красным... С нами постоянно что-то происходило. Наша компания была предметом ярости и гопников, и милиции.

...Еще помню случай: Витька проголодался и на чал есть из банки варенье, а банка разбилась, огромный кусок отлетел, и Цой его проглотил. Начал харкать кровью, я насмерть перепугался. Но ничего, вес обошлось".

О том времени Андрей Панов рассказывает примерно то же самое: "...Пели песни Максима, Цой в некоторых вещах был аранжировщиком. Про это Максим лучше может рассказать (см. выше). Цой был басистом, ничего не писал тогда, поскольку Максим относился к нему несколько иронически, что ли... Когда же мы остались с ним, два бездельника, я чуть ли не каждый день стал приезжать к нему по утрам. У него любимое занятие было - снимать с пленки (воспроизводить с магнитофонной записи аккорды на слух). Или читать. С ушами все в порядке, снимает, как рентген. Дженнифер Раш снял, что удивительно! Там маразматические аккорды, очень сложно... Сидит с гитарой, а ноги всегда выше головы. ...Как-то так получилось, что мы с Цоем стали главными бездельниками. И жили рядом, у парка Победы. Там, где сейчас его родители живут. Пока Максим (Пашков) не поступил в институт, мы встречались каждый день. Тем более что у меня дома стояла аппаратура. Я тогда еще занимался пластинками, постоянно были деньги с этого. Выпивка была дешевая. Вите родители всегда давали рубль в день. Сначала мы спрашивали, когда скидывались, - у кого сколько, а потом перестали спрашивать. "Давай твой рубль!" - говорим. Все знали, что у него рубль. ...Собирались у меня, значит. Пили, гуляли, дурака валяли".

Из воспоминаний Михаила Науменко: "Цой и Рыбин заходили к нам с женой чуть ли не каждый второй день, приносили кучу сухого вина (в основном "Ркацители" дагестанского разлива по 1 руб. 70 коп.), пели новые песни, болтали, иногда оставались ночевать".

Было ли оптимистичным настроение Цоя и его друзей? Смотрели ли они, как и весь народ (в соответствии с утверждениями коммунистической пропаганды), с надеждой в будущее, видя вокруг "неуклонное повышение благосостояния" советского народа? Вели ли они разговоры о смерти? Отвечает Максим Пашков: "В те времена, когда мы были еще близки, эта тема присутствовала в "юношеском варианте". Настоящего страха перед смертью у нас тогда еще не было, но эта тема всегда была рядом - рядом с темой ненужности, выброшенности из общества. Честно говоря, мы не думали, что нас ждет во взрослой жизни что-то хорошее. Ну, а в своем последним при жизне этапе творчества Витя довольно часто "нарывался" на эту тему. Только эта фатальность осмыслялась после его ухода".

Михаил Науменко: "Я познакомился с Виктором Цоем году в 1981-м. Тогда мы жили рядом - у парка Победы, метрах в четырехстах друг от друга. Пожалуй, мы не были друзьями - скорее, приятелями. Мне кажется, что друзей у него вообще не было, - от него всегда исходил какой-то специальный флюид одиночества".

Неужели все было безрадостно в жизни Виктора и его друзей? Послушав подобные откровения, можно представить всю тогдашнюю жизнь Цоя в слишком темных тонах. А в это время, между прочим, началась его творческая биография. Мрачные настроения и постоянное непонимание со стороны администрации училища, конфликты с ней и другие неприятности; конечно, наложили отпечаток на его песни.

Когда же Виктор начал сам сочинять песни? Андрей Панов вспоминает, что для него не было неожиданностью, когда Цой принялся за сочинение. Виктор очень много читал, превосходно "снимал" аккорды на слух с магнитофонных записей и рано или поздно должен был сам начать писать. Но так как по мнению Панова, Цой страдал "закомплексованностью", он не решался показать друзьям свои первые опыты. Случилось так, что однажды, когда ребята, друзья Виктора, собрались дома у Андрея и записывали свои песни на его аппаратуре, все присутствующие насели на Цоя. Мол, что тебе стоит стихи написать, музыку сочинить... Выпили, как водится, и стали надоедать. Ну, и Виктор не выдержал натиска, вышел в коридор и что-то сочинил. Панов помнит, что слова там были про какие-то металлоконструкции. Все посмотрели - действительно неплохо написал. В первый раз. А потом уже Виктор стал сочинять постоянно. Один раз вот так пришел к Панову и показал новую песню: "Мои друзья всегда идут по жизни маршем...".

"Мне очень понравились его песни. Сразу. Я тогда по юности и глупости считал себя крутой рок-звездой и мэтром. Естественно, начал давать ему советы. Кое-что рекомендовал и подправлял. Что-то из этого он принимал. Скажем, в "Бездельнике" слово "мама" - от меня. И таких примеров немало. Я же познакомил его - по-моему, по его просьбе - с Б.Г., который, в принципе, и сделал ему всю карьеру" (Михаил Науменко).

Нина Барановская, которая занималась литовкой текстов в рок клубе (в том числе и песен Цоя), однажды в очередной раз пришла по делам в студию Тропилло. Они с подругой еще только шли по коридору, когда Нина услышала то самое, ставшее потом знаменитым: "Время есть, а денег нет". Буквально с первых слов она поняла, что слышит нечто необычное. Интерес к исполнителю у нее возник еще до того, как Нина вошла в студию. Потому что все, что приходилось слышать прежде, кроме, пожалуй, Бориса Гребенщикова, было, по ее словам, "ужасно слабо и беспомощно". В студии она увидела двоих незнакомых молодых людей. Один из них, странноватой экзотической внешности, и был представлен ей как Виктор Цой.

После этого случая Нина с Виктором иногда встречались по делам, но тесно общаться им не приходилось. Ей хорошо запомнился Виктор на десятилетии "Аквариума", которое проходило в общежитии Кораблестроительного института. Там Нина впервые их увидела вместе с Марианной. Она тогда еще очень удивилась: такая большая белая женщина (у Марианны волосы были высветлены) и черноволосый худенький Цой. К тому времени Нина слышала уже довольно много его песен.

А вот мнение Панова относительно работоспособности тандема Цой - Пашков и их музыки: "У Максима с Витей группа была в техническом плане очень сильная. У нас сейчас таких нет. Ни в рок-клубе, нигде. Потому что люди занимались музыкой, а не то, что там, - в рок играли. Потом Цой просто стал репетировать с моим ВИА ("Автоматические удовлетворители")". Они даже вместе с Цоем и Максимом Пашковым записали один альбом группы "Автоматические удовлетворители" под названием "Дураки и гастроли".

Из интервью Виктора Цоя газете "Молодой ленинец" (Волгоград, 1989 г.): "А вообще просто у любого человека есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а есть - наоборот". Он как-то очень четко определил свое отношение к людям, в том числе и имеющим отношение к "управлению культурой":

"Есть люди, которым доверяю, и есть люди, которым я не доверяю. Есть люди, в чей искренности сомневаться не приходится, и есть люди, которые мне кажутся нечестными. Допустим, тот, кто два-три года назад кричал, как это ужасно, как это все омерзительно, какое это подонство и пошлятина, сейчас кричит, какие они замечательные, наши рокеры, какие они молодцы и борцы за правое дело..."

Нина Барановская рассказывает об его отношении к товарищам: "В рок-среде все очень любят кости друг другу помыть, так вот в Цое мне всегда нравилось отсутствие этой недоброты по отношению к своим собратьям".

После того, как выступили многие московские группы, они вышли с Цоем покурить, и она ему сказала о том, что выступление москвичей ей не понравилось. Цой ответил тогда Барановской: "А вот как сейчас все наши пойдут!.." К своим, питерским, у него было особое отношение. Случалось, Цою что-то не нравилось в том, что исполняли его друзья-музыканты, а в этом трудно сомневаться, т. к. Виктор имел свое твердое и часто бескомпромиссное мнение. Например, когда Цой работал в котельной, ему часто показывал свои песни приходивший туда Максим Пашков (тот самый, с которым Виктор играл в "Палате ?6"), и Виктор, которому вообще мало что нравилось, никогда не высказывался так, чтобы обидеть Максима.

Однажды на просьбу корреспондента охарактеризовать своих друзей Цой ответил: "Я не могу как-то "анализировать" друзей. У них есть и недостатки, и достоинства. Твоими друзьями они становятся не потому, что обладают набором всех положительных качеств, а по каким-то другим причинам".

Из интервью Цоя газете "Молодой ленинец" весной 1989 года: "Я не хочу браться кого-либо судить. Если человек делает так, как я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он не прав, предатель... Каждый сам творит свою биографию...". Кроме того, в общении с друзьями Виктор был тактичным, например, с Костей Кинчевым. Нину Барановскую поражало, как они оба стеснялись, когда пели друг другу свои песни - как перед выходом в огромный зал. При этом зависти друг к другу у них и в помине не было.

С лидером группы "Алиса" Константином Кинчевым Цой познакомился на четвертом рок клубовском фестивале в ДК "Невский" (весна 1986-го). Кинчев вспоминает: "У меня тогда билета не было, и он предложил пройти по его билету. Мы написали на нем "на 2 лица" и прошли. Уже не помню, кто тогда играл. После концерта поехали к кому-то в гости, там выпили, песни попели... Вообще он относился ко мне с большим интересом, ну и я, соответственно, к нему".

Цой стал чаще общаться с Кинчевым, когда уже перебрался в Москву. Вспоминает Константин: "Цой в Москве очень замкнуто жил, и я чувствовал, что для него я там как глоток воздуха был. Когда ни позвеню ему, он сразу - раз! - и приезжает. Но мы и Москве так же общались: приедет он, выпьем, и песни друг другу поем. Ну и говорили, конечно, как есть.

Что же Цоя объединяло с друзьями? Ведь внешне он казался очень замкнутым человеком. Из во поминаний Юрия Каспаряна: "Поначалу мы с Витькой ходили - два таких дружка. Витя песенки сочинял, мы играли. Наверное, это и называется "был к нему ближе других". Хотя, если говорить о составе последних лет, с тех пор, как появился Игорь, то нельзя сказать, что я был дружнее с Цоем, чем Тихомиров или Георгий Густав (Георгий Гурьянов), который позже меня появился, но с Витькой они тоже общий язык нашли. Тихомиров - уже позже. Уже и возраст другой был, сложнее сойтись. Музыка, конечно, объединяла. Что касается новой информации, то мы старались обновлять старый багаж Все время слушали что-то новое. Вместе и по отдельности. Круг слушаемой музыки у нас был примерно одинаков. По крайней мере, был наборчик, который знали все и могли обсудить. А у каждого были и свои какие-то пристрастия, это естественно. Но все равно дружили. Последнее время Цой любил напоминать, что все это держится только на дружбе. То есть он нас терпит только потому, что мы - друзья".

"Я собирал не музыкантов. Прежде всего - друзей. А как же иначе? Научиться-то играть можно. Каспарян, например, вначале мало что умел, а теперь снимает с гитары куда больше меня", - говорил В. Цой.

Такой способ организации группы всерьез возможен был только в Советском Союзе. Но, как видим, в нем есть, безусловно, свои положительные стороны.

Как Каспарян сошелся с Цоем? Познакомились они через Максима Пашкова. Рассказывает Юра Каспарян: "У меня был друг Максим. Собственно, он и сейчас есть. Он стал играть на бас гитаре. Оказалось, что он играет с Витькой и Рыбой. Я их тогда не знал. И я как-то попросил его взять меня с собой на репетицию. Он говорит: да, конечно, поехали. Это было то ли в 81-м, то ли в 82-м году. Лет девятнадцать мне было. Приехали, и я стал играть с ними на виолончели. А потом уже и на гитаре. Я был молоденький, хотел понравиться. Старался вписаться. Когда я услышал их песни, уже не помню, когда это было, но еще до знакомства, мне они понравились. Не так сильно, конечно. Но из всего того, что я тогда слышал, это было самое лучшее.

У меня не было тогда абсолютно никакого стиля. В голове была парочка каких-то рок-н-рольных ходов, ну, и понятие - как должно быть хорошо. Только свое понятие - больше ничего. Научился я играть сам, а потом уже пошел в джазовую школу - думал, что там научат чему-нибудь. Но ничего нового там не узнал. Хотя, может быть, и узнал. Не помню".

Борис Гребенщиков познакомился с Цоем несколько раньше: "Познакомились мы, как известно, в электричке, когда ехали с какого-то моего концерта в Петергофе, где теперь находится Ленинградский университет. Судя по тому, что я ехал один, там был сольный концерт. И они подсели ко мне - Витька и Рыба, то есть Леша Рыбин. Кстати, и гитара оказалась, и Витька спел пару песен. А когда слышишь правильную и нужную песню, всегда есть такая дрожь первооткрывателя, который нашел драгоценный камень или там амфору Бог знает какого века, - вот у меня тогда было то же самое. Он спел две песни. Одна из них была никакой, но показывала, что человек знает, как обращаться с песней, а вторая была "Мои друзья идут по жизни маршем". И она меня абсолютно сбила с нарезки. Это была уже песня, это было настоящее. Когда через молоденького парня, его голосом проступает столь грандиозная штука, - это всегда чудо. Такое со мной случалось очень редко, и эти радостные моменты в жизни я помню и ценю. Это и определяло наши отношения. Я любил его как носителя этого духа, который через него говорит, и просто как человека. И то, что говорило из него, мне было очень дорого, потому что это говорило и из меня тоже. То есть он сказал то, что, может быть, мне самому хотелось бы сказать, но у меня такого голоса нет, а ему он был дан, и голос без ограничений, голос настоящий. И этот голос говорил со мной всю Витькину человеческую жизнь".

Александр Титов, работавший с Гребенщиковым в "Аквариуме", пришел в "Кино" после своего знакомства с Цоем в доме БГ. Он рассказывает: "...туда же приходил и Витька. Я тогда был новичком в их компании и плохо еще разбирался в том, кто чем занимается. Правда, многих я знал с детства - в свое время мы вместе хипповали, была у нас такая тусовка. А Витька мне был совсем незнаком".

Когда Виктор с Марианной сняли свою, вторую по счету, квартиру на проспекте Блюхера, друзья стали к ним приходить намного чаще. Борис Гребенщиков заходил к ним в пятницу вечером, с двумя авоськами сухого, как правило, красного вина. Начиналось застолье с бесконечными разговорами и пением песен друг другу. Гребенщиков неизменно приходил с женой Людмилой и еще с кем-нибудь. Часто заходил к ним и Курехин ("Поп-Механика"). Тогда начинался еще только 83-й год, Цою было 20 лет и перемен в жизни ребята только ожидали, но при этом совершенно не были уверены, что эти перемены когда-нибудь придут...

Знакомство Титова с Цоем совпало по времени со свадьбой Виктора и Марианны, которая была в начале февраля 84-го. Александр Титов вспоминает, что, когда ему попались записи группы Цоя, они очень понравились, и после этого они с Виктором стали общаться больше. К этому времени появился замысел нового альбома. После знакомства Титов с Виктором начали писать "Начальника Камчатки", параллельно Александр доделывал с "Аквариумом" "День Серебра". Борис Гребенщиков тоже принимал участие в записи Цоевского альбома и в некоторых вещах играл на "Кассиотоне" - довольно примитивном по теперешним понятиям электронном клавишном инструменте. Записали они альбом на одном дыхании. Титов даже садился иногда за барабаны и играл на них в одной песне. Постоянного барабанщика у них в то время еще не было. Работали в основном Юра Каспарян и сам Цой. Позже на барабанах поиграл немного Сева Гаккель. Но в основном весь альбом записали трое.

Своей квартиры у Цоя не было. По рассказам Юрия Белишкина, директора "Кино", познакомившегося с Виктором только в 88-м году, но близко знавшего его, "Виктору ведь тогда было просто негде жить в Ленинграде, и он жил у Густава, у друзей... Квартирная проблема так и не решилась в его жизни".

Рассказывать о друзьях Виктора можно бесконечно. Их было у него много. Собственно это и составляло главную победу в жизни Цоя. Сам он не отделял друзей от музыки. О своем отношении к ним Цой говорил сам в одном из интервью. На вопрос - чувствуется ли, что в группе Цой лидер и "цементирующее начало"? - он ответил: "Мы все друзья, гораздо больше времени проводим вместе вне работы (как не люблю это слово - "работа"). То есть, в некотором роде, больше развлекаемся, чем занимаемся делом. Мы просто все друзья, и так получилось, - Цой улыбается, - что мы еще и играем".

Джоанна Стингрей: "Для многих Виктор был звездой, любимым артистом, а для меня он был самым близким другом. Я познакомилась с ним в 1984 году. Он был тогда застенчивым, замкнутым, говорил медленно, низким голосом. Что-то в нем мне сразу понравилось. Может быть, то, что в отличие от многих других он не пытался со мной немедленно подружиться только потому, что я - американка. Поначалу мы были приятелями, и только со временем он стал одним из моих самых верных друзей. Я помню, как в 1985 году я ему сказала, что рано или поздно он обязательно приедет ко мне в гости в Лос-Анджелес, и мы поедем в Диснейленд, а потом на берег океана. Но он мне ответил, что я не "врубаюсь" и что я очень наивная. Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на такси у него не было. Но вот пришла гласность, его стали показывать по телевизору, а в газетах стали писать о выдающемся рок певце Викторе Цое".

Когда группа "Кино" стала популярной по всей стране, а Цой сделался настоящей рок-звездой, изменились ли его отношения с друзьями? Иногда с приходом славы человек отгораживается от своих прежних друзей и к нему уже не подойти на пушечный выстрел. Из рассказа Ю. Белишкина можно понять, что Виктор Цой в этом отношении был не таким человеком. Цой жил тогда в трехкомнатной квартире у Гурьянова на улице Будапештской в Ленинграде. Родители Гурьянова были на даче, и вся компания собралась вместе. Что удивило Белишкина на этой встрече? Стол, на котором были сигареты и чай. Все было очень скромно. Сидели, молчали, курили, что-то играли на гитарах, так продолжалось несколько часов, и за все время каждый сказал не более тридцати слов. Беспрестанно звонил телефон, однако никого в гости не приглашали. Густав вдруг встал и уехал на вокзал - ему нужно было в Москву. Никакой шумной рок-тусовки, никакого шумного застолья Белишкин не увидел...

КОРОТКО О ДРУЗЬЯХ :

Марианна Цой после окончания средней школы работала в Ленинградском государственном цирке. В 1982 году стала членом группы КИНО, сначала в качестве костюмера и гримера, а с 1983 года -администратора.
С 1987 года - менеджер группы ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК, администратор Ленинградского рок-клуба.

Александр Житинский родился в 1941 году в Симферополе. Закончил в
1965 году Ленинградский политехнический институт. С 1978 года занимается профессиональной литературной работой. Автор девяти книг прозы и стихов, сценариев шести полнометражных фильмов. С 1981 года активно участвует в жизни отечественного рок-н-ролла, о чем рассказывает его книга "Путешествие рок-дилетанта" (1990). В настоящее время возглавляет созданное им издательство "Новый Геликон".

Максим Пашков родился в 1963 году в Ленинграде. В 1978 году организовал группу ПАЛАТА N6, где в качестве бас-гитариста играл Виктор Цой. В 1984 году закончил ЛГИТМиК имени Н.К.Черкасова. Работал в Театре имени Ленинского комсомола, в театре "Народный дом", сейчас -актер "Театра на Поклонной", руководитель ГРУППЫ МАКСИМА ПАШКОВА.

Андрей Панов родился в 1960 году в Ленинграде. После окончания вечерней школы поступил в ЛГИТМиК имени Н.К.Черкасова, откуда ушел через два месяца. Работал санитаром, продавцом и так далее. С 1979 года -лидер группы АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ.

Алексей Рыбин родился в 1960 году в Ленинграде. Учился во ВТУЗе, а в 1991 году закончил Институт культуры. Играл в группах: ЧЕРНОЕ ЗЕРКАЛО, ПИЛИГРИМ, ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ, КИНО, АБЗАЦ (все - Ленинград),ФУТБОЛ (Москва). С 1987 года - актер-мим "Театра под открытым небом".
В настоящий момент воссоздает группу ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ.

Борис Гребенщиков родился в 1953 году в Ленинграде. Закончил факультет прикладной математики ЛГУ. С 1972 года - лидер группы АКВАРИУМ,с 1991 года - ГРУППЫ БОРИСА ГРЕБЕНЩИКОВА.

Андрей Тропилло родился в 1951 году. Закончил физико-математический факультет ЛГУ. Известен как звукорежиссер целого ряда магнитофонных альбомов ленинградских рок-групп, записанных в студии Дома юных пионеров и школьников. В 1989-90 годах - директор Ленинградской студии грамзаписи ВПТО "Фирма Мелодия". В настоящее время - руководитель независимой продюсерской фирмы "Антроп" по выпуску грампластинок.

Александр Титов родился в 1957 году. Учился в Ленинградском технологическом институте. В качестве бас-гитариста играл в группах ЗЕМЛЯНЕ (1979-81), АВГУСТ (1981-83), КИНО (1984-86), АКВАРИУМ (1984-89). В настоящее время в качестве сессионного музыканта выступает в составах нескольких ленинградских групп, занимается звукозаписывающей деятельностью.

Михаил Науменко родился в 1955 году в Ленинграде. До 1980 года играл в составе разных ленинградских групп, выступал с сольными концертами.С 1980 года - бессменный лидер группы ЗООПАРК.

Нина Барановская закончила факультет журналистики ЛГУ. Работала в газете "Ленинградский университет". С 1985 по 1988 год занимала должность методиста в Ленинградском доме самодеятельного творчества.В настоящее время на творческой работе.


Анатолий Соколков
родился в 1953 году. Закончил ЛЭИС имени Бонч-Бруевича и психологический факультет ЛГУ. В настоящее время работает администратором в Ленинградском рок-клубе.

Константин Кинчев (Панфилов) родился в 1958 году в Москве. Выступал в составе различных московских групп. С 1985 года - лидер группы АЛИСА.


Александр Липницкий родился в 1952 году в Москве. Учился на факультете журналистики МГУ. В 1983 году вместе с Петром Мамоновым и Алексеем Бортничуком организовал группу ЗВУКИ МУ, в которой выступал в качестве бас-гитариста до 1990 года. В настоящее время занимается литературной работой.

Юрий Каспарян родился в 1962 году в Ленинграде. Учился в техникуме.С 1983 по 1990 год - лидер-гитарист группы КИНО.

Рашид Нугманов родился в 1954 году в Алма-Ате. В 1977 году закончил Алма-Атинский архитектурный институт. В 1987 году закончил учебу во ВГИКе. Поставил фильмы "Йя-хха!" (1986) и "Игла" (1988).

В 1969 году Виктор пошел в школу, где работала его мать. Всего за время своего обучения до восьмого класса он сменил с матерью три школы.

У Виктора с раннего детства проявились склонности к рисованию. Он хорошо рисовал, лепил. Поэтому родители с четвертого класса (в 1974 году) определили его в художественную школу. где он и проучился до 1977 года. Витя в детстве был очень импульсивным, и еще в четвертом классе преподаватель в изостудии сказал как-то, что Витя не склонен к терпеливому, кропотливому труду. Если хочет - рисует. и рисует замечательно, но если не хочет - не заставишь.

Он читал много хороших книг, родители привили сыну вкус к чтению. Так говорят не только родители Виктора. Андрей Панов, знавший Витю со времени, когда тот учился в художественном училище им. Серова, тоже вспоминает: "...человек с малого возраста читает... Достоевского всего прочитал, классику... Витя больше читал классику, точно могу сказать".

Учился Витя сначала легко, но к 8-му классу, наверное, неинтересно стало - появились тройки. Он через день ходил в художественную школу, поэтому дома от него, по рассказам родителей, особенно и не требовали хороших оценок по общим предметам.

О своих взаимоотношениях со школой и от том, как он представлял свое будущее, Цой говорил следующее: "...я, в общем-то, неплохо учился где-то класса до пятого; потом стал учиться плохо и школу закончил с трудом. Помню, хотел тогда стать художником, поступил даже в художественное училище, которое, кстати, в скором времени бросил. С точки зрения пользы, это была неудачная попытка, потому как ничему меня там не научили, даже испортили во многом. А что касается живописи, то до сих пор, если у меня есть свободное время (чего, как правило, не бывает), я все-таки стараюсь ею заниматься, в свое удовольствие"...

Родители Вити, конечно, не расскажут, тем более в интервью, как много проблем им доставлял сын в свое время. Да и после того, как Виктор взошел на музыкальный Олимп, рассказывать о его "художествах" было уже неудобно. Тем более после его гибели... На самом деле он не был, конечно, ангелом. Максим Пашков рассказывает: "...когда взрослые уходили на работу, то мы школу прогуливали и оставались одни. Ходили за пивом, на гитаре бренчали. прикалывались".

Свое отношение к родительскому воспитанию в то время Цой также высказал довольно откровенно в беседе с корреспондентом газеты "Комсомольская знамя" в Киеве, где группа выступала во Дворце спорта:

- А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что?

- Достаточно строгие, да. Но за что наказывали, честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.

- Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, того не научили?

- А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок - это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем. так сказать, формированию личности родителями, - последнюю фразу он произносит с издевкой, продолжая, - родители могут дать образование там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других - иначе...

Родители, конечно, думали по-другому - они-то считали, видимо, что смогут наставить Виктора на "истинный" в их понимании путь. Тем не менее, они ему полностью доверяли. Между ними присутствовало понимание, а такое, согласитесь, бывает не часто. Семейных сцен в семье Цоев не любили и жили мирно. Мать старалась воспитывать Витю сама и ограждала поначалу от влияний со стороны. Она любила читать ему книги из серии "Жизнь замечательных людей", хотела заинтересовать Виктора тем, как формируются талантливые люди, хотела помочь сыну раскрыться, развить его способности. Сказочка про Павлика Морозова Виктору, наверное, не нравилась, поэтому к родителям он относился хорошо и не давал им особого повода для переживаний, хотя и особой радости своими успехами тоже не доставлял.

И все же хотели ли его родители, чтобы их единственный сын посвятил всю свою жизнь песням? В интервью Рижской газете "Советская молодежь" в 1989 году он сам коротко ответил на этот вопрос: "...Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом. Наверное, они так считали не всегда".

Первая гитара, которую родители подарили Вите, появилась в 5-м или 6-м классе. Уже в 8-м он организовал в школе свою группу. Начал пытаться что-то сочинять. Отец Виктора Роберт Максимович вспоминал о тои времени: "Помню, запрется в ванной, чтобы мы не слышали, и играет. У него тогда голос "ломался", вот он и стеснялся. Даже нас. И все у матери спрашивал: "Почему же у меня голос такой высокий, как у девчонки?"

Конечно, бывали у парня и трудности так называемого подросткового периода. У кого их не бывало? Тот же Панов вспоминает: "Был такой хороший случай. Родители уехали на юг, оставили Цою девяносто рублей из расчета треха в день. А у Цоя была мечта, как и у всех, - двенадцати струнная гитара. Он побежал и тут же ее купил. 87 рублей она стоила. А на сдачу, поскольку голодный, у парка Победы купил беляшей по шестнадцать копеек. И, значит, натощак их навернул. Он очень долго потом это вспоминал. Говорил, лежал зеленый, один в квартире, блевал, умирал. До туалета было не дойти. Лежал несколько дней. С тех пор беляшей не ел".

После восьми классов, в 1977 году, Витя захотел стать художником и поступил в художественное училище им. Серова - "Серовку", как его называли, - на оформительское отделение. Но многое там оказалось для него неинтересным - газетные шрифты. размеры. Ему было скучно заниматься. В училище, кстати, он также сразу создал группу. Но ребятам пришлось туго: на втором году учебы Виктора, как и всех, кто играл в этом ансамбле, отчислили "за неуспеваемость". Мать Виктора уверена, что это было связано с гонениями в то время на рокеров, потому что в этой группе были очень способные начинающие художники, и действительно за неуспеваемость их исключить не могли. Участие в рок группе, занятие музыкой, "растлевающей" советскую молодежь было тогда вполне достаточным основанием, чтобы отчислить любого, даже самого способного учащегося. Кроме рока ребята имели "вызывающий вид". Это сейчас на занятия ходят в чем попало, а тогда к этому относились очень строго (даже в Питере). Как рассказывает близко знавший его Андрей Панов: "...все были бездельники. Цоя и других из "Серовки" выгнали именно по той причине, что они там стали ходить в булавках, а "Серовка" всегда была рассадником пацифизма. Ну, учителя и педагоги поняли, что это такое, - кто-то подстригся, кто-то булавку нацепил. За то и выгнали. И песни не те пели.

"На извечный и любимейший вопрос всех корреспондентов: "С чего началось твое увлечение музыкой?" - Цой отвечал обычно так: "Конечно, с гитары. Я не избег общей участи мальчишек моего возраста, охваченных желанием овладеть столь престижным в те годы инструментом. Мне было четырнадцать лет, и занимался я тогда в художественном училище, но постепенно, как ни странно, бесперспективное занятие рок музыкой взяло вверх. Я бросил свои живописные начинания и стал писать песни. Мечтал собрать музыкантов и создать группу.

"Тем не менее, Виктор научился рисовать и понимать искусство. "Какие картины ты больше всего любишь рисовать?" - спрашивал его корреспондент ленинградского само издательского музыкального журнала "РИО" в 88-м году. "Иногда рисую очень реалистические. Я учился рисованию, живописи десять или одиннадцать лет (имеется в виду, видимо, время учебы в Серовке, художественном ПТУ и период работы резчиком по дереву), поэтому умею рисовать. Знаю анатомию, как падает свет и все такое прочее, иногда рисую собирательные картины, как некая вещь, которая имеет меньше отношения к академическому искусству", - отвечал Цой. Кстати, по воспоминаниям Андрея Панова, Виктор даже пытался одно время стать артистом: "Ему самому (Цою) тогда восемнадцать было. Он еще в театральный поступал, на кукольное отделение. Ему очень это дело нравилось. Но не поступил и пошел в краснодеревщики, в ПТУ".

Как рассказывает Валентина Васильевна, дома его за исключение из Серовки ругали не слишком сильно. Мать так и сказала Вите: "Не хочешь учиться - не надо. Делай, что умеешь". Виктор устроился штамповщиком на завод и поступил в вечернюю школу. На заводе ему пришлось изготавливать мелкие детали замков. Такой монотонный труд, как известно, отупляет. Тем более это было тяжело для Виктора, привыкшего к эстетическому восприятию окружающего мира. Это только в советском кинематографе молодой сильный парень мог получать от такой работы удовольствие. Вите тогда еще исполнилось только 16, и он еще не стал по-настоящему взрослым: ему хотелось читать, рисовать и конечно играть на гитаре, но из-за работы был лишен всего этого. Работа у штамповочного пресса - дело не шуточное. Кроме монотонности, это еще и постоянный шум: известное дело - механический цех. К этому нелегко привыкнуть...

Тогда мать и решила - ничего страшного, если Витя бросит завод и будет только читать, учиться, заниматься самосовершенствованием. Потом уже Валентина Васильевна поняла, что это решение стало ее самой большой удачей.

Позже Валентина Васильевна расскажет: "Как-то опросила его - "Откуда явилась вдруг вся эта музыка?" - "А помнишь, мама, - говорит, - ты меня с завода забрала. Тогда все и началось. Я тебе очень благодарен за это". Он никогда раньше не говорил мне ничего подобного! Я была тронута, поражена этими словами. Видите, все твердят, что труд делает человека, а получилось наоборот. Витю "сделала" свобода и возможность свободно раскрыть себя... Виктор с детства, так или иначе, получал эстетическое образование, развивал свой вкус. Когда впервые он попал в Москву, то сразу побежал в Третьяковку. И потом интересовался искусством и сам всегда рисовал (если позволяло время)". Уже много позже - в 88-м году на прошедшей в Нью-Йорке выставке современных ленинградских художников 10 картин принадлежало кисти Виктора Цоя. Значит, свое увлечение рисованием Виктор не бросил и пронес буквально через всю свою жизнь.

После вечерней школы Виктор закончил художественное СГПТУ-61 по специальности "резчик по дереву". Но из-за плохой успеваемости ему даже не выдали диплом, а лишь справку об окончании училища. Тем не менее, он был талантливым резчиком, и распределили его на отличное место (как считает мать Виктора), в реставрационную мастерскую Екатеринского дворца в городе Пушкине, куда и по блату-то было трудно попасть. (Правда, жена Виктора, Марианна, вовсе не считала это его место "отличным".) Виктору было трудно ездить так далеко, за город, и вскоре он реставрацию бросил. Впервые Виктора показали по телевизору как раз в это время - в программе "Монитор", как одаренного резчика по дереву. Он был талантлив и в этой профессии.

Как и многие молодые люди с то время, Виктор начал курить - так было принято среди его круга. Курила тогда вся молодежь и курила буквально везде, как, впрочем, многие курят и сейчас. О вреде для здоровья никто не задумывается. Дома Виктора, однако, за это не ругали. Отец Виктора вспоминает: "Скандалы в семье по этому поводу бывают, когда дети начинают курить рано, лет в двенадцать, и делают это тайком от родителей. Витя же закурил, когда был уже достаточно взрослым, сразу в открытую, и мы не запрещали ему это делать".

Случалось ли, что Виктор приходил домой пьяным? Известно, что многих ребят, особенно в молодости, тянет к выпивке. Еще хуже, если они появляются дома в таком виде и тем самым показывают свое неуважение к родителям. Тем, понятное дело, такое видеть неприятно. Но Виктор себе этого не позволял. Роберт Максимович говорит по этому поводу: "Он другим был занят, и вино его совершенно не интересовало. Конечно, иногда с друзьями посидит, выпьет. Но меру знал".

Когда же Виктор стал серьезно заниматься игрой на гитаре?"

Я с детства занимался в различных художественных учебных заведениях. Лет в 18 я все это бросил и стал играть на гитаре и писать песни" (интервью в Алма-Ате, в 1989 году). Значит, это был примерно 1980 год. Правда, по рассказам его друзей, это произошло немного раньше. Потом, когда Виктора стали приглашать с друзьями на нечастые концерты на квартирах - "квартирники", мать спросила у него: "Витя, сколько же ты на них (на квартирниках) зарабатываешь?" - "Ну, рублей пятнадцать", - ответил он.

Мать слушала его первые записи, и ей казалось: не плохо, не хуже, чем у других. Но она, по ее словам, никак не ожидала такой огромной популярности, которая пришла к Виктору потом. Отец также не сразу стал понимать песни сына: "Когда он только начинал, я не воспринимал это серьезно. Тем более что для меня, взрослого человека, его песни, конечно, не были близки. Думал, это так, мальчишество какое-то".

Несмотря на то что Виктор не любил "выворачивать душу" перед журналистским микрофоном, один раз он все же сказал о том, как понимает свое место в жизни: "...живу для чего? Чтобы заниматься своим делом, чтобы было интересно жить. А каким бы хотел себя видеть? - Я бы хотел не запятнать свое доброе имя, чтобы ни у кого не было повода меня в чем-либо упрекнуть. Все остальное не очень важно". Это интервью состоялось незадолго до гибели...

Виктор Цой родился 21 июня 1962 года в Ленинграде в семье преподавателя физкультуры Валентины Васильевны Цой и инженера Роберта Максимовича Цоя. Братьев и сестер у Виктора не было.
Виктор был русским наполовину: мать Валентина Васильевна - русская, коренная ленинградка, ее муж - кореец, родом из Казахстана. Мать Виктора не раз слышала о том, что при смешивании кровей разных народов часто рождаются талантливые люди. Поначалу, правда, особыми талантами Виктор не отличался: рос и развивался, как все дети.

Вот что рассказывал о его семье товарищ Виктора Андрей Панов: "Приезжал я, и мы завтракали. Мне очень нравилась кухня его папы. Там один день готовила мама, а другой день готовил папа. И оставляли завтрак на столе. Мне всегда очень нравилось, когда вообще есть завтрак! Папа готовил с какими-то заморочками непонятными. Корейскими, наверное. Вообще, семья у Цоя - это очень классно! Его семья до сих пор является для меня загадкой. Отец по-русски довольно плохо говорит, а у матери волосы золотые и вот такая коса! Настолько разные люди, непонятно вообще, как они вместе живут. Каждую субботу и воскресение отец собирался с друзьями в большой комнате, мать им все носила. Шикарно накрывался стол, море водки, политические беседы... А Цой жил в проходной комнате, вот они через нас и ходили. Одни мужчины собирались, вообще без женщин. Цой немножко посмеивался над своим папой, хотя сам признавал, что первые аккорды на гитаре ему показал отец".

СОРОК ПЯТЬ

Время есть, а денег нет

Дождь идет с утра,
Будет, был и есть.
И карман мой пуст,
На часах шесть.
Папирос нет,
И огня нет,
И в окне знакомом
Не горит свет.

Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.

И куда-то все
Подевались вдруг.
Я попал в какой-то
Не такой круг.
Я хочу пить,
Я хочу есть,
Я хочу просто
Где-нибудь сесть.

Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.


Просто хочешь ты знать

Идешь по улице один,
Идешь к кому-то из друзей.
Заходишь в гости без причин
И просишь свежих новостей.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.

Звонишь по телефону всем,
Кого-то - нет, а кто-то - здесь.
Для разговоров много тем,
Для разговоров время есть.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.

Узнал, что где-то пьют вино,
А где-то музыка слышна.
Тебя зовут туда, где пьют,
И ты берешь еще вина.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.

Там кто-то спор ведет крутой,
А кто-то просто спит давно.
И с кем-то рядом ты сидишь,
И с кем-то вместе пьешь вино.
Просто хочешь ты знать,
Где и что происходит.


Алюминиевые огурцы

Здравствуйте, девочки!
Здравствуйте, мальчики!
Смотрите на меня в окно
И кидайте свои пальчики.
Да, ведь я:
Сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.

Три чукотских мудреца
Твердят, твердят мне без конца:
Металл не принесет плода,
Игра не стоит свеч,
А результат - труда.
Но я:
Сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.

Злое белое колено
Пытается меня достать.
Колом колено колет вены,
В надежде тайну разгадать -
Зачем я:
Сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.

Кнопки, скрепки, клепки,
Дырки, булки, вилки.
Здесь тракторы пройдут мои
И упадут в копилку, упадут туда,
Где я:
Сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.


Солнечные дни

Белая гадость лежит под окном.
Я ношу шапку и шерстяные носки.
Мне везде неуютно и пиво пить в лом.
Как мне избавиться от этой тоски
По вам, Солнечные Дни.

Мерзнут руки и ноги, и негде сесть.
Это время похоже на сплошную ночь.
Хочется в теплую ванну залезть,
Может быть, это избавит меня от тоски
По вам, Солнечные Дни.

Я раздавлен зимой, я болею и сплю.
И порой я уверен, что зима навсегда.
Еще так долго до лета, а я еле терплю.
Ну, может быть, эта песня избавит меня от тоски
По вам, Солнечные Дни.


Бездельник

Гуляю. Я один гуляю.
Что дальше делать - я не знаю.
Нет дома, никого нет дома.
А я лишний, словно куча лома.
У, я - бездельник!
О, мама, мама, я - бездельник!

В толпе я, как иголка в сене.
Я снова человек без цели.
Болтаюсь, целый день гуляю.
Не знаю, я ничего не знаю.
У, я - бездельник!
О, мама, мама, я - бездельник!


Бездельник-2

У меня дома целыми днями
Занят бездельем - играю словами.
Каждое утро снова жизнь свою начинаю
И ни черта ни в чем не понимаю.

Я, лишь начнется новый день,
Хожу, отбрасываю тень с лицом нахала.
Наступит вечер, я опять
Отправлюсь спать, чтоб завтра встать.
И все с начала.

Ноги уносят мои руки и туловище,
И голова отправляется следом.
Словно с похмелья шагаю по улице я,
Мозг переполнен сумбуром и бредом.

Все говорят, что надо кем-то мне становиться,
А я хотел остаться собой.
Мне стало трудно теперь просто разозлиться,
И я иду, поглощенный толпой.

Я, лишь начнется новый день,
Хожу, отбрасываю тень с лицом нахала.
Наступит вечер, я опять
Отправлюсь спать, чтоб завтра встать.
И все с начала.


Электричка

Я вчера слишком поздно лег,
Сегодня рано встал.
Я вчера слишком поздно лег,
Я почти не спал.
Мне, наверное, с утра
Нужно было пойти к врачу,
А теперь электричка везет мен
Туда, куда я не хочу.

В тамбуре холодно
И, в то же время, как-то тепло.
В тамбуре накурено
И, в то же время, как-то свежо.
Почему я молчу,
Почему не кричу? Молчу.
Электричка везет мен
Туда, куда я не хочу.


Восьмиклассница

Пустынной улицей вдвоем
С тобой куда-то мы идем,
И я курю, а ты конфеты ешь.
И светят фонари давно,
Ты говоришь: "Пойдем в кино",
А я тебя зову в кабак,
Конечно.
Восьмиклассница...

Ты говоришь, что у теб
По географии "трояк",
А мне на это просто наплевать.
Ты говоришь, из-за теб
Там кто-то получил синяк.
Многозначительно молчу,
И дальше мы идем гулять.
Восьмиклассница...

Мамина помада,
Сапоги старшей сестры.
Мне легко с тобой,
А ты гордишься мной.
Ты любишь своих кукол
И воздушные шары,
Но в десять ровно
Мама ждет тебя домой.
Восьмиклассница...


Мои друзья

Пришел домой.
И, как всегда, опять один.
Мой дом пустой,
Но зазвонит влруг телефон,
И будут в дверь стучать,
И с улицы кричать,
Что хватит спать,
И пьяный голос скажет:
Дай пожрать!

Мои друзья всегда идут
По жизни маршем,
И остановки только
У пивных ларьков.

Мой дом был пуст,
Теперь народу там полно.
В который раз
Мои друзья там пьют вино,
И кто-то занял туалет
Уже давно, разбив окно.
А мне уже, признаться,
Все равно.

Мои друзья всегда идут
По жизни маршем,
И остановки только
У пивных ларьков.

А я смеюсь,
Хоть мне и не всегда смешно.
И очень злюсь,
Когда мне говорят,
Что жить вот так,
Как я сейчас, нельзя.
Но почему, ведь я живу?
На это не ответить никому.

Мои друзья всегда идут
По жизни маршем,
И остановки только
У пивных ларьков.


Ситар играл

Ситар играл...
Джордж Харрисон,
Который очень любит деньги,
Послушал мантры и заторчал;
Купил билет на пароход
И уехал в Дели,
И в ушах его все врем
Ситар играл...

Кто на нем играл?
Чей это ситар?
Он на ситаре играл сам - Рави Шанкар.
Он сидел в позе "лотоса"
На спине у слона
С ситаром в руках
Ситар играл...

Джордж Харрисон
Купил пар двадцать бус,
Джордж Харрисон сказал:
Я буду жить любя!
А потом он сказал: "Good-bye!"
И ушел в себя.
Ситар играл...


Дерево

Я знаю: мое дерево
Не проживет и недели,
Я знаю: мое дерево
В этом городе обречено,
Но я все свое врем
Провожу рядом с ним,
Мне все другие дела надоели.
Мне кажется, что это мой дом,
Мне кажется, что это мой друг.

Я посадил дерево.
Я посадил дерево...

Я знаю: мое дерево
Завтра может сломать школьник,
Я знаю: мое дерево
Скоро оставит меня,
Но пока оно есть,
Я всегда рядом с ним,
Мне с ним радостно,
Мне с ним больно.
Мне кажется, что это мой мир,
Мне кажется, что это мой сын.

Я посадил дерево.
Я посадил дерево...


Когда-то ты был битником

Где твои туфли на манной каше,
И куда ты засунул свой двубортный пиджак.
Спрячь подальше домашние тапки, папаша,
Ты ведь раньше не дал бы за них и пятака.

Когда-то ты был битником,
Ты был когда-то битником...

Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл,
Извлеченный из снимка чужой диафрагмы.
А теперь телевизор, газета, футбол;
И довольна тобой твоя старая мама.

Когда-то ты был битником,
Ты был когда-то битником...

Рок-н-рольное время ушло безвозвратно,
Охладили седины твоей юности пыл.
Но я верю, и верить мне в это приятно,
Что в душе ты остался таким же, как был.

Когда-то ты был битником,
Ты был когда-то битником...


На кухне

Ночь... День... Спать лень...
Есть дым... А, черт с ним!..
Сна нет... Есть сон лет...
Кино кончилось давно...
Мой дом... Я в нем...
Сижу пень-пнем...
Есть свет... Сна нет...
Есть ночь, уже уходит прочь...
Стоит таз... Горит газ...
Щелчок, и газ погас...
Пора спать... В кровать...
Вставать, завтра вставать.


Я - асфальт

Вечер наступает медленнее, чем всегда
Утром ночь затухает, как звезда
Я начинаю день и кончаю ночь
Двадцать четыре круга прочь
Я - асфальт.

Я получил письмо от себя к себе
Я получил чистый лист, он зовет к тебе
Я не знаю, кто из вас мог бы мне помочь
Двадцать четыре круга прочь
Я - асфальт.

Я свой сын, свой отец, свой друг, свой враг
Я боюсь сделать этот последний шаг
Уходи день, уходи уходи в ночь
Двадцать четыре круга прочь
  Я - асфальт.

СОРОК ШЕСТЬ

Троллейбус

Место мое слева, и я должен там сесть,
Не пойму, почему мне так холодно здесь,
Я не знаком с соседом, но мы вместе уж год.
И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.
И каждый с надеждой глядит в потолок
Троллейбуса, который идет на восток.

Все люди - братья, мы - седьмая вода,
И мы едем, не знаю, зачем и куда.
Мой сосед не может, он хочет уйти,
Он не может уйти, он не знает пути,
И вот мы гадаем, какой может быть прок
В троллейбусе, который идет на восток.

В кабине нет шофера, но троллейбус идет,
И мотор заржавел, но мы едем вперед,
Мы едем не дыша, смотрим туда,
Где на долю секунды показалась звезда,
Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог,
Троллейбус, который идет на восток.


Камчатка

О, это странное место Камчатка,
О, это сладкое слово Камчатка.
Но на этой земле я не вижу тебя,
Я не вижу твоих кораблей,
Я не вижу реки, я не вижу моста,
Ну и пусть...

О, это странное место Камчатка,
О, это сладкое слово Камчатка.
Я нашел здесь руду, я нашел здесь любовь,
Я пытаюсь забыть, забываю и вновь
Вспоминаю собаку, она, как звезда,
Ну и пусть...

О, это странное место Камчатка,
О, это сладкое слово Камчатка.
Я не вижу здесь их, я не вижу здесь нас,
Я искал здесь вино, а нашел третий глаз,
Мои руки из дуба, голова из свинца,
Ну и пусть...


Транквилизатор

Я выхожу из парадной, раскрываю свой зонт.
Я выхожу под поток атмосферных осадков.
Я понимаю, что это капризы природы.
Мне даже нравится чем-то эта погода.

Транквилизатор...

Метеоролог сказал, дождь будет недолго.
Я разобрал весь приемник, как опытный практик.
Ты понимаешь, что мне было трудно сдержаться.
Мне также нравится это, такой мой характер.

Транквилизатор...

Я начинаю свой путь к остановке трамвая.
Я закрываю свой зонт, я - экспериментатор.
Вот проезжает трамвай, вот гремит, удаляясь.
Я направляюсь домой, я улыбаюсь.

Транквилизатор...

Камни врезаются в окна, как молнии Индры.
Я нахожу это дело довольно забавным.
Ты понимаешь, что мне было нужно развлечься.
Мне надо чем-то лечить душевные травмы.

Транквилизатор...


Я иду по улице

Я иду по улице в зеленом пиджаке.
Мне нравятся мои ботинки,
А еще красивый галстук у меня.
Я гладил брюки два часа,
В парикмахерской сидел с утра.
И вот иду я по улице один.
Я по улице иду, я по улице - один.

У моего приятеля есть новые пластинки,
И я зайду в кафе, и выпью чашку кофе,
А потом пойду к нему.
И в зеркалах витрин я так похож на Бадди Холли,
Папа скоро даст свою машину покататьс
Мне. Иду я по улице один.
Я по улице иду, я по улице - один.


Дождь для нас

В моем доме не видно стен,
В моем небе не видно луны.
Я слеп, но я вижу тебя,
Я глух, но с слышу тебя.
Я не сплю, но я вижу сны,
Здесь нет моей вины,
Я нем, но ты слышишь меня,
И этим мы сильны.

И снова приходит ночь,
Я пьян, но я слышу дождь,
Дождь для нас...
Квартира пуста, но мы здесь,
Здесь мало, что есть, но мы есть.
Дождь для нас...

Ты видишь мою звезду,
Ты веришь, что я пойду.
Я слеп, я не вижу звезд,
Я пьян, но я помню свой пост.
Ты смотришь на Млечный Путь,
Я - ночь, а ты - утра суть.
Я - сон, я не видим тебе,
Я слеп, но я вижу свет.


Пора

Чтение книг - полезная вещь,
Но опасная, как динамит,
Я не помню, сколько мне было лет,
Когда я принял это на вид,
Мне скучно смотреть сегодня кино,
Кино уже было вчера.
И как каждый день ждет свою ночь -
Я жду свое слово - Пора!

Пора открывать двери,
Пора зажигать свет,
Пора уходить прочь,
Пора!

Я не знаю, как бы я жил,
Если бы я жил один,
Осень - это только красивая клетка,
Но в ней я уже, кажется, был,
И я прожил там свои сорок дней,
И сегодня уже не вчера,
Я ухожу, оставляя листок
С единственным словом - Пора!

Пора открывать двери,
Пора зажигать свет,
Пора уходить прочь,
Пора!


Каждую ночь

Третий день с неба течет вода,
Очень много течет воды.
Говорят, так должно быть здесь,
Говорят, это так всегда.

Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне море.
Знаешь, каждую ночь
Я слышу во сне песню.
Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне берег.
Знаешь, каждую ночь...

Мы приходим домой к себе,
Люди ходят из дома в дом,
Мы сидим у окна вдвоем,
Хочешь, я расскажу тебе...

Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне море.
Знаешь, каждую ночь
Я слышу во сне песню.
Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне берег.
Знаешь, каждую ночь...


Без десяти

Я должен прийти к девяти
На работу свою.
Но сейчас уже без десяти,
А я только встаю.
На столе моем завтрак стоит,
От него не уйти.
И, наверное, я к девяти
Не смогу подойти.

Еще только без десяти
Девять часов.

В обьяснительной я напишу,
Что был у врача.
А еще напишу, что часов
На пути не встречал.
И пускай все ругают мен
На работе моей.
И пускай все позорят мен
На работе моей.

Еще только без десяти
Девять часов.


Музыка волн

Я вижу, как волны смывают следы на песке,
Я слышу, как ветер поет свою странную песню,
Я слышу, как струны деревьев играют ее,
Музыку волн, музыку ветра.

Здесь трудно сказать, что такое асфальт.
Здесь трудно сказать, что такое машина.
Здесь нужно руками кидать воду вверх.
Музыка волн, музыка ветра.

Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?
Кто из вас вспомнит о тех, кто смеялся и пел?
Кто из вас вспомнит, чувствуя холод приклада,
Музыку волн, музыку ветра?


Саша

Саша очень любит книги
Про героев и про месть,
Саша хочет быть героем,
А он такой и есть.
Саша носит шляпу,
В шляпе страусиное перо,
Он хватает шпагу
И цепляет ее прямо на бедро.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.

Саша бьется на дуэли,
Охраняя свою честь,
Шпагой колет он врага
И предлагает ему сесть.
Он гоняет негодяев
Хворостиной, как коров,
Саша раздает крестьянам
Негодяйское добро.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.

Дамы без ума от Саши,
Саша без ума от дам,
В полночь Саша лезет к дамам,
А уходит по утрам.
Дамы из высоких окон
Бросают лепестки,
Он борец за справедливость
И шаги его легки.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.

Он поет под мандолину,
И красив, как Аполлон,
По латыни Саша может
Говорить, как Цицерон.
Он не знает, что такое
Неприступная стена,
Саша взглядом на охоте
Убивает кабана.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.


Хочу быть с тобой

Мы не видели солнца уже несколько дней,
Наши ноги утратили крепость на этом пути,
Мне хотелось войти в дом, но здесь нет дверей,
Руки ищут опору, и не могут найти.

Я хочу войти в дом...

Я сточил не один медиатор о терку струны,
Видел много озер, но я не видел морей,
Акробаты под куполом цирка не слышат прибой,
Ты за этой стеной, но я не вижу дверей.

Я хочу быть с тобой...

Я родился на стыке созвездий, но жить не могу,
Ветер двадцать метров в секунду ночью и днем,
Раньше я читал книги, а теперь я их жгу,
Я хотел идти дальше, но я сбит с ног дождем.

Я хочу быть с тобой...


Генерал

Где Вы теперь и с кем,
Кто хочет быть судьей,
Кто помнит все имена
Нам не хватает тем,
Не нарушай покой,
Эта ночь слишком темна.

Где твой мундир, генерал,
Твои ордена, спина, как струна?
Ты уже слышал отбой
Просто дождь бил по крыше твоей, генерал.

Всем находят время, чтобы уйти,
Никто не уйдет навсегда
Парламентеры один за другим
И каждый знает горечь плода.

Хочется спать, но вот стоит чай
И горит свет ста свечей.
Может быть завтра с утра будет солнце
И тот ключ в связке ключей.


Стань птицей

Стань птицей, живущей в моем небе
Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове
Стань птицей, не думай о хлебе
Я стану дорогой.

Я помню прозрачность воды мор
Я вижу прозрачность горящего газа
Стань сердцем в моем теле
Я стану кровью.

Я буду делать все как умею
Стань книгой, ложись в мои руки
Стань песней, живи на губах
Я стану словами.


Сельва

Твоя строил башня слоновой кости
Твоя улыбчив, как юный бог
Твоя не слушал советов сбоку
И вот твоя башня упал.

Ай-я-я-яй, упал, упал
Ай-я-я-яй, прямо на песок
Ай-я-я-яй, слишком сухой песок наша сельва
Ай-я-я-яй, а ты не знал.
Потому что не слушал советов, амиго!

Твоя сажал сад, сад ??? ???
Твоя улыбчив, как юный бог
Твоя не слушал советов сбоку
И вот твой ??? зачах.

Ай-я-я-яй, зачах, зачах
Ай-я-я-яй, сад ??? зачах
Ай-я-я-яй, слишком сухой песок наша сельва
Ай-я-я-яй, а ты не знал.
Потому что не слушал советов, амиго!

Твоя рыл колодец, где вода нету
Твоя улыбчив, как юный бог
Твоя не слушал советов сбоку
И вот твой колодец пустой.

Ай-я-я-яй, пустой, пустой
Ай-я-я-яй, совершенно пустой
Ай-я-я-яй, слишком сухой песок наша сельва
Ай-я-я-яй, а ты не знал.
Потому что не слушал советов, амиго!


Я хочу быть кочегаром

Надело ходить на работу,
Каждый день к девяти на работу.
Я нашёл выход:
Я хочу быть кочегаром, кочегаром, кочегаром.
Работать сутки через трое, через трое, через трое.

Эта песня кочегарам,
Эта песня кочегарам,
Эта песня кочегарам...
 

НАЧАЛЬНИК КАМЧАТКИ

Последний герой

Ночь коротка, цель далека,
Ночью так хочется пить,
Ты выходишь на кухню,
Но вода здесь горька,
Ты не можешь здесь спать,
Ты не хочешь здесь жить.

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!

Ты хотел быть один, это быстро прошло,
Ты хотел быть один,
Но не смог быть один,
Твоя ноша легка, но немеет рука,
И ты встречаешь рассвет
За игрой в дурака.

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!

Утром ты стремишься скорее уйти,
Телефонный звонок, как команда "Вперед!"
Ты уходишь туда,
Куда не хочешь идти,
Ты уходишь туда,
Но тебя там никто не ждет!

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!


Каждую ночь

Третий день с неба течет вода,
Очень много течет воды.
Говорят, так должно быть здесь,
Говорят, это так всегда.

Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне море.
Знаешь, каждую ночь
Я слышу во сне песню.
Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне берег.
Знаешь, каждую ночь...

Мы приходим домой к себе,
Люди ходят из дома в дом,
Мы сидим у окна вдвоем,
Хочешь, я расскажу тебе...

Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне море.
Знаешь, каждую ночь
Я слышу во сне песню.
Знаешь, каждую ночь
Я вижу во сне берег.
Знаешь, каждую ночь...


Транквилизатор

Я выхожу из парадной, раскрываю свой зонт.
Я выхожу под поток атмосферных осадков.
Я понимаю, что это капризы природы.
Мне даже нравится чем-то эта погода.

Транквилизатор...

Метеоролог сказал, дождь будет недолго.
Я разобрал весь приемник, как опытный практик.
Ты понимаешь, что мне было трудно сдержаться.
Мне также нравится это, такой мой характер.

Транквилизатор...

Я начинаю свой путь к остановке трамвая.
Я закрываю свой зонт, я - экспериментатор.
Вот проезжает трамвай, вот гремит, удаляясь.
Я направляюсь домой, я улыбаюсь.

Транквилизатор...

Камни врезаются в окна, как молнии Индры.
Я нахожу это дело довольно забавным.
Ты понимаешь, что мне было нужно развлечься.
Мне надо чем-то лечить душевные травмы.

Транквилизатор...


Сюжет для новой песни

Я сижу в кровати, только что из ванной,
с мокрой головой.
На улице мороз, и рано, как ни странно,
я пришел домой.

За стенкой телевизор орет,
Как быстро пролетел этот год,
Он так похож на прошлый год,
А в прошлом точно так же
Сидел один, один, один...
В поисках сюжета для новой песни.

Я не умею петь о любви,
Я не умею петь о цветах,
А если я пою, значит, я вру...
Я не верю сам, что все это так.

За стенкой телевизор орет,
Как быстро пролетел этот год,
Он так похож на прошлый год,
А в прошлом точно так же
Сидел один, один, один...
В поисках сюжета для новой песни.


Гость

Вечер. Я сижу дома.
Это зима, это декабрь.
Ночь будет холодной,
Если верить часам,
Она уже рядом...

Эй! Кто будет моим гостем?

Пить чай, курить папиросы,
Думать о том, что будет завтра.
Завидовать тем,
Кто знает, что хочет,
Завидовать тем,
Кто что-нибудь сделал...

Эй! Кто будет моим гостем?

Расскажите мне, что происходит.
Удивите меня, расскажите мне новость.
Убейте меня, рассмешите меня.
Кто придет ко мне, подай голос!

Эй! Кто будет моим гостем?


Камчатка

О, это странное место Камчатка,
О, это сладкое слово Камчатка.
Но на этой земле я не вижу тебя,
Я не вижу твоих кораблей,
Я не вижу реки, я не вижу моста,
Ну и пусть...

О, это странное место Камчатка,
О, это сладкое слово Камчатка.
Я нашел здесь руду, я нашел здесь любовь,
Я пытаюсь забыть, забываю и вновь
Вспоминаю собаку, она, как звезда,
Ну и пусть...

О, это странное место Камчатка,
О, это сладкое слово Камчатка.
Я не вижу здесь их, я не вижу здесь нас,
Я искал здесь вино, а нашел третий глаз,
Мои руки из дуба, голова из свинца,
Ну и пусть...


Ария Мистера X

Да, я шут, я циркач, так что же?
Пусть меня так зовут вельможи.
Как они от меня далеки, далеки!
Никогда не дадут руки.

Цветы роняют лепестки на песок.
Никто не знает, как мой путь одинок.
Сквозь ночь и ветер мне пройти суждено,
Нигде не светит мне родное окно.

Устал я греться у чужого огня,
Но где же сердце, что полюбит меня?
Плыву без ласки, боль свою затая...
Всегда быть в маске - судьба моя!


Троллейбус

Место мое слева, и я должен там сесть,
Не пойму, почему мне так холодно здесь,
Я не знаком с соседом, но мы вместе уж год.
И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.
И каждый с надеждой глядит в потолок
Троллейбуса, который идет на восток.

Все люди - братья, мы - седьмая вода,
И мы едем, не знаю, зачем и куда.
Мой сосед не может, он хочет уйти,
Он не может уйти, он не знает пути,
И вот мы гадаем, какой может быть прок
В троллейбусе, который идет на восток.

В кабине нет шофера, но троллейбус идет,
И мотор заржавел, но мы едем вперед,
Мы едем не дыша, смотрим туда,
Где на долю секунды показалась звезда,
Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог,
Троллейбус, который идет на восток.


Растопите снег

Я собираю чемодан, мне нельзя отступать.
Он заметил свой срок, он заметил свой срок...
Я снимаю папиросу, смотрю в потолок.
Он заметил свой срок, он заметил свой срок...
Мама, я узнал свое утро.
Он заметил свой срок, он заметил свой срок...
Мама, я узнал свое утро.
Он заметил свой срок, он заметил свой срок...

Я выхожу на порог, я слышу стук копыт.
Растопите снег, растопите снег...
Он убьет меня, он - мой враг навек.
Растопите снег, растопите снег...
Мама, я узнал свое утро.
Растопите снег, растопите снег...
Мама, я узнал свое утро.
Растопите снег, растопите снег...

Я не могу больше жить без нее.
Помогите мне, помогите мне...
Я не могу больше жить без тепла.
Помогите мне, помогите мне...
Мама, я узнал свое утро.
Помогите мне, помогите мне...
Мама, я узнал свое утро.
Помогите мне, помогите мне...


Дождь для нас

В моем доме не видно стен,
В моем небе не видно луны.
Я слеп, но я вижу тебя,
Я глух, но с слышу тебя.
Я не сплю, но я вижу сны,
Здесь нет моей вины,
Я нем, но ты слышишь меня,
И этим мы сильны.

И снова приходит ночь,
Я пьян, но я слышу дождь,
Дождь для нас...
Квартира пуста, но мы здесь,
Здесь мало, что есть, но мы есть.
Дождь для нас...

Ты видишь мою звезду,
Ты веришь, что я пойду.
Я слеп, я не вижу звезд,
Я пьян, но я помню свой пост.
Ты смотришь на Млечный Путь,
Я - ночь, а ты - утра суть.
Я - сон, я не видим тебе,
Я слеп, но я вижу свет.


Хочу быть с тобой

Мы не видели солнца уже несколько дней,
Наши ноги утратили крепость на этом пути,
Мне хотелось войти в дом, но здесь нет дверей,
Руки ищут опору, и не могут найти.

Я хочу войти в дом...

Я сточил не один медиатор о терку струны,
Видел много озер, но я не видел морей,
Акробаты под куполом цирка не слышат прибой,
Ты за этой стеной, но я не вижу дверей.

Я хочу быть с тобой...

Я родился на стыке созвездий, но жить не могу,
Ветер двадцать метров в секунду ночью и днем,
Раньше я читал книги, а теперь я их жгу,
Я хотел идти дальше, но я сбит с ног дождем.

Я хочу быть с тобой...


Генерал

Где Вы теперь и с кем,
Кто хочет быть судьей,
Кто помнит все имена
Нам не хватает тем,
Не нарушай покой,
Эта ночь слишком темна.

Где твой мундир, генерал,
Твои ордена, спина, как струна?
Ты уже слышал отбой
Просто дождь бил по крыше твоей, генерал.

Всем находят время, чтобы уйти,
Никто не уйдет навсегда
Парламентеры один за другим
И каждый знает горечь плода.

Хочется спать, но вот стоит чай
И горит свет ста свечей.
Может быть завтра с утра будет солнце
И тот ключ в связке ключей.


Прогулка романтика

Гроза за окном, гроза
С той стороны окна,
Горят фонари и причудливы тени,
Я смотрю в ночь,
Я вижу, что ночь темна,
Но это не станет помехой прогулке романтика.

Подворотни страшны,
Я слышу, как хлопают двери.
Черные кошки перебегают дорогу.
Пусть бегут,
Я в эти сказки не верю.
И это не станет помехой прогулке романтика.

Трудно идти,
Я вышел уже давно,
И вечер в гостях был так приятен и весел,
Я пил вино,
Я так люблю вино,
Но это не станет помехой прогулке романтика.

Я проснулся в метро,
Когда там тушили свет,
Меня разбудил человек в красной шапке,
Это кольцо,
И обратного поезда нет,
Но это не станет помехой прогулке романтика


ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ


Это не любовь

Ты часто проходишь мимо, не видя меня,
С кем-то другим, я стою не дыша.
Я знаю, что ты живешь в соседнем дворе,
Ты идешь не спеша, не спеша...

О, но это не любовь...

А вечером я стою под твоим окном,
Ты поливаешь цветы, поливаешь цветы.
А я дотемна стою и сгораю огнем,
И виной тому ты, только ты...

О, но это не любовь...

Научи меня всему тому, что умеешь ты,
Я хочу это знать и уметь.
Сделай так, чтобы сбылись все мои мечты,
Мне нельзя больше ждать, я могу умереть...

О, но это не любовь...


Весна

Весна. Постоянный насморк.
Весна. Солнце светит опять.
И я промочил ноги.
Весна. Я опять иду гулять.

Весна. Я не могу усидеть дома.
Весна. Я люблю весну.
О чем поют в моем дворе кошки?
Нет, нет, нет, нет, я не усну.

Весна. Я уже не грею пиво.
Весна. Скоро вырастет трава.
Весна. Вы посмотрите, как красиво.
Весна. Где моя голова?


Уходи

Уходи, но оставь мне свой номер.
Я, может быть, позвоню.
А, вообще, я не знаю, зачем
Мне нужны эти цифры.
Я уже даже не помню,
Как там тебя зовут.
И теперь для мен
Номера телефонов, как шифры.

Уходи!
Оставь телефон и иди...

Мы встретились чисто случайно,
Я даже не помню, где.
Вероятность второй нашей встречи
Равна нулю.
А теперь ты не хочешь уйти,
Говоришь, что не можешь уйти,
Уходи - я тебя не люблю!

Уходи!
Оставь телефон и иди...


Город

Я смотрю в календарь, я знаю, что скоро зима.
Наша улица на глазах меняет цвета.
За решеткой желтой листвы я вижу птиц.
Моя двадцатая осень сводит меня с ума.

Я люблю этот город,
Но зима здесь слишком длинна.
Я люблю этот город,
Но зима здесь слишком темна.
Я люблю этот город,
Но так страшно здесь быть одному,
И за красивыми узорами льда
Мертва чистота окна.

Фонари за окном горят почти целый день.
В это время я не верю глазам, я верю часам.
И теперь я занят только охраной тепла.
Вот ушел еще год - сколько останется нам?

Я люблю этот город,
Но зима здесь слишком длинна.
Я люблю этот город,
Но зима здесь слишком темна.
Я люблю этот город,
Но так страшно здесь быть одному,
И за красивыми узорами льда
Мертва чистота окна.


Проснись

Каждый день ты приходишь домой, когда темно.
Каждый день долго едешь в метро, когда темно.
А она живет в центре всех городов,
И ты хочешь быть рядом,
Но надо ехать домой, уже темно.

Проснись, это любовь,
Смотри, это любовь,
Проснись, это любовь...

Твои родители давно уже спят, уже темно.
Ты не спишь, ты ждешь, а вдруг зазвонит телефон.
И ты готов отдать все за этот звонок,
Но она давно уже спит там,
В центре всех городов.

Проснись, это любовь,
Смотри, это любовь,
Проснись, это любовь...


Ты выглядишь так несовременно

Ты звонишь мне каждый день,
Я не знаю, как мне быть,
Я не знаю, как мне дать
Тебе понять, что я уже не тот.
Раньше я тебя любил,
Но сердце больше не поет,
И с момента нашей первой встречи
Скоро будет целый год.

Ты выглядишь так несовременно
Рядом со мной.

Я же говорил тебе,
Что так уже ходить нельзя,
А ты не понимаешь ничего
И ничего не хочешь менять.
А я учил тебя целый год,
Тратил время целый год,
Ты думала, что я шучу,
И до сих пор не можешь понять.

Ты выглядишь так несовременно
Рядом со мной.


Я объявляю свой дом

В этом мотиве есть
Какая-то фальшь,
Но где найти тех,
Что услышат ее?
Подросший ребенок,
Воспитанный жизнью за шкафом,
Теперь ты видишь солнце,
Возьми - это твое!

Я обьявляю свой дом
Безьядерной зоной!
Я обьявляю свой двор
Безьядерной зоной!
Я обьявляю свой город
Безьядерной зоной!
Я обьявляю свой...

Как не прочны
Стены наших квартир,
Но кто-то один
Не подставит за всех плечо.
Я вижу дом,
Я беру в руки мел,
Нет замка,
Но я владею ключом.

Я обьявляю свой дом
Безьядерной зоной!
Я обьявляю свой двор
Безьядерной зоной!
Я обьявляю свой город
Безьядерной зоной!
Я обьявляю свой...


Саша

Саша очень любит книги
Про героев и про месть,
Саша хочет быть героем,
А он такой и есть.
Саша носит шляпу,
В шляпе страусиное перо,
Он хватает шпагу
И цепляет ее прямо на бедро.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.

Саша бьется на дуэли,
Охраняя свою честь,
Шпагой колет он врага
И предлагает ему сесть.
Он гоняет негодяев
Хворостиной, как коров,
Саша раздает крестьянам
Негодяйское добро.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.

Дамы без ума от Саши,
Саша без ума от дам,
В полночь Саша лезет к дамам,
А уходит по утрам.
Дамы из высоких окон
Бросают лепестки,
Он борец за справедливость
И шаги его легки.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.

Он поет под мандолину,
И красив, как Аполлон,
По латыни Саша может
Говорить, как Цицерон.
Он не знает, что такое
Неприступная стена,
Саша взглядом на охоте
Убивает кабана.

Мастер слова и клинка
Он глядит в свою ладонь,
Он пришел издалека
И прошел через огонь.


Верь мне

Оглянись. Эта драка без права на отдых.
Лишний день. Днем больше - днем меньше.
Ночь - окурок с оплавленным фильтром,
Брошенный тем, кто хочет умереть молодым.

Верь мне! И я сделаю все, что ты хочешь.
Верь мне! Я знаю, нам надо быть вместе.
Верь мне! И я буду с тобой в этой драке.
Дай мне все, что ты можешь мне дать!

Спи, я знаю, как ставить часы.
Завтра звонок поднимет нас, как рваные флаги.
Говорят, что сон - это старая память,
А потом нам говорят, что мы должны спать спокойно...

Верь мне! И я сделаю все, что ты хочешь.
Верь мне! Я знаю, нам надо быть вместе.
Верь мне! И я буду с тобой в этой драке.
Дай мне все, что ты можешь мне дать!


Дети проходных дворов

Я знаю, что если ночь, должно быть темно...
А если утро, должен быть свет.
Так было всегда и будет много лет,
И это закон...
И дети проходных дворов знают, что это так...

Я знаю, что если зима, должен быть снег,
А если лето, должно быть солнце.
И я это знаю, я об этом пою
И надеюсь на то, что
Дети проходных дворов услышат меня...

Есть два цвета: черный и белый,
А есть оттенки, которых больше,
Но нам нет никакого дела
До тех, кто черный, кто белый.
Мы - дети проходных дворов найдем сами свой цвет.


Музыка волн

Я вижу, как волны смывают следы на песке,
Я слышу, как ветер поет свою странную песню,
Я слышу, как струны деревьев играют ее,
Музыку волн, музыку ветра.

Здесь трудно сказать, что такое асфальт.
Здесь трудно сказать, что такое машина.
Здесь нужно руками кидать воду вверх.
Музыка волн, музыка ветра.

Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?
Кто из вас вспомнит о тех, кто смеялся и пел?
Кто из вас вспомнит, чувствуя холод приклада,
Музыку волн, музыку ветра?


Разреши мне

Я стою в темном углу
Я не знаю, что случилось со мной
Так много мужчин
И все хотят танцевать с тобой
Разреши мне проводить тебя домой
Разреши мне посидеть с тобой на кухне
Разреши мне заглянуть в твои глаза
Возьми меня с собой в этот рай.

Ты смотришь мимо мен
И от этого я сам не свой
Я боюсь улыбнуться тебе
Но позволь же мне быть рядом с тобой
В синем небе летят самолеты
И один из них самый красивый
Потому что на нем ты летишь ко мне.


Прохожий

Я гуляю по проспекту,
Мне не надо ничего,
Я надел свои очки
И не вижу никого.

Эй, прохожий, проходи,
Эх, пока не получил...

На концерты я хожу
Без билета,
Осенью, зимой хожу,
Весной и летом.

Эй, прохожий, проходи,
Эх, пока не получил...

Прихожу домой я ночью,
Завожу магнитофон,
И сосед за стенкой стонет -
Он увидел страшный сон.

Эй, прохожий, проходи,
Эх, пока не получил...


НОЧЬ

Видели ночь

Мы вышли из дома,
Когда во всех окнах
Погасли огни,
Один за одним,
Мы видели, как уезжает
Последний трамвай.
Ездят такси,
Но нам нечем платить,
И нам не на чем ехать,
Мы гуляем одни,
На нашем кассетнике
Кончилась пленка, смотает.

Видели ночь,
Гуляли всю ночь
До утра...

Зайди в телефонную будку,
Скажи, чтоб закрыли дверь
В квартире твоей,
Сними свою обувь -
Мы будем ходить босиком.
Есть сигареты, спички,
Бутылка вина, и она
Поможет нам ждать,
Поможет поверить,
Что все спят,
И мы здесь вдвоем.

Видели ночь,
Гуляли всю ночь
До утра...


Фильмы

Ты смотришь мне в глаза,
Ты смотришь мне в глаза,
Но темные стекла хранят мою душу.
Мы вышли из кино, мы вышли из кино,
Ты хочешь там остаться,
Но сон твой нарушен.

Ты так любишь эти фильмы,
Мне знакомы эти песни.
Ты так любишь кинотеатры,
Мы вряд ли сможем быть вместе.

Ты смотришь мне в глаза,
А я смотрю вперед,
Ты говоришь, что я похож на киноактера,
И ты меня зовешь, а я иду домой,
Я знал, что будет плохо,
Но не знал, что так скоро.

Ты так любишь эти фильмы,
Мне знакомы эти песни.
Ты так любишь кинотеатры,
Мы вряд ли сможем быть вместе.

Ты хочешь, чтобы
Остался навсегда с тобой,
Ты хочешь, чтоб ты пела, а я тебя слушал,
Оставь меня в покое, оставь меня в покое,
Оставь меня в покое,
Не тронь мою душу.

Ты так любишь эти фильмы,
Мне знакомы эти песни.
Ты так любишь кинотеатры,
Мы вряд ли сможем быть вместе.


Твой номер

Опять бьет дрожь,
На небе диск полной луны,
Опять идет дождь,
Опять я вижу странные сны.

Телефон и твой номер
Тянут меня, как магнит.

И опять этот вечер и ветер,
И эта луна...
Мне кажется, я вижу тебя,
Но это отрывок из сна.

Телефон и твой номер
Тянут меня, как магнит.

Треск мотоциклов,
Драка с цепями в руках,
Тени в парадных,
Все это я видел в снах.

Телефон и твой номер
Тянут меня, как магнит.


Танец

Танец на улице, танец на улице в дождь,
Зонты, раскрываясь, звучат словно выстрелы ружей.
Кто-то бежал, а кто-то остался здесь,
И тот, кто остался, шагает прямо по лужам.

Капли дождя лежат на лицах, как слезы,
Текут по щекам словно слезы.
Капли дождя лежат на лицах, как слезы,
Ты знаешь теперь этот танец.

Битые стекла, рваные брюки - скандал.
К черту зонт, теперь уже все равно.
Танец и дождь никогда не отпустят тебя,
В их мокром обьятии не видно родное окно.

Капли дождя лежат на лицах, как слезы,
Текут по щекам словно слезы.
Капли дождя лежат на лицах, как слезы,
Ты знаешь теперь этот танец.

Мокрые волосы взмахом ладони - назад,
Закрыв свою дверь, ты должен выбросить ключ.
И так каждый день, так будет каждый день,
Пока не увидишь однажды небо без туч.

Капли дождя лежат на лицах, как слезы,
Текут по щекам словно слезы.
Капли дождя лежат на лицах, как слезы,
Ты знаешь теперь этот танец.


Ночь

За окнами солнце, за окнами свет - это день.
Ну, а я всегда любил ночь.
И это мое дело - любить ночь,
И это мое право - уйти в тень.

Я люблю ночь за то, что в ней меньше машин,
Я люблю дым и пепел своих папирос,
Я люблю кухни за то, что они хранят тайны,
Я люблю свой дом, но вряд ли это всерьез.

И эта ночь и ее электрический свет
Бьет мне в глаза,
И эта ночь и ее электрический свет
Льет мне в окно,
И эта ночь и ее электрический голос
Манит меня к себе,
И я не знаю, как мне прожить
Следующий день.

Я один, но это не значит, что я одинок,
Мой магнитофон хрипит о радостях дня,
Я помню, что завтра меня ждет несколько встреч,
И кофе в известном кафе согреет меня.

И эта ночь и ее электрический свет
Бьет мне в глаза,
И эта ночь и ее электрический свет
Льет мне в окно,
И эта ночь и ее электрический голос
Манит меня к себе,
И я не знаю, как мне прожить
Следующий день.


Последний герой

Ночь коротка, цель далека,
Ночью так хочется пить,
Ты выходишь на кухню,
Но вода здесь горька,
Ты не можешь здесь спать,
Ты не хочешь здесь жить.

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!

Ты хотел быть один, это быстро прошло,
Ты хотел быть один,
Но не смог быть один,
Твоя ноша легка, но немеет рука,
И ты встречаешь рассвет
За игрой в дурака.

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!

Утром ты стремишься скорее уйти,
Телефонный звонок, как команда "Вперед!"
Ты уходишь туда,
Куда не хочешь идти,
Ты уходишь туда,
Но тебя там никто не ждет!

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!


Жизнь в стеклах

Темные улицы тянут меня к себе,
Я люблю этот город, как женщину "Х".
На улицах люди, и каждый идет один,
Я закрываю дверь, я иду вниз.

Я знаю, что здесь пройдет моя жизнь,
Жизнь в стеклах витрин,
Я растворяюсь в стеклах витрин,
Жизнь в стеклах витрин.

И вот я иду, и рядом со мной идут,
Я смотрю на них, мне кажется, это дом мод.
Похоже, что прошлой ночью был звездопад,
Но звезды, как камни, упали в наш огород.

Я знаю, что здесь пройдет моя жизнь,
Жизнь в стеклах витрин,
Я растворяюсь в стеклах витрин,
Жизнь в стеклах витрин.

Ветер задувает полы моего плаща,
Еще один дом, и ты увидишь меня.
Искры моей сигареты летят в темноту,
Ты сегодня будешь королевой дня.

Я знаю, что здесь пройдет моя жизнь,
Жизнь в стеклах витрин,
Я растворяюсь в стеклах витрин,
Жизнь в стеклах витрин.


Мама Анархия
(Пародия на группу "Sex Pistols")

Солдат шел по улице домой
И увидел этих ребят.
Кто ваша мама, ребята? -
Спросил у ребят солдат.

Мама - Анархия,
Папа - стакан портвейна.

Все они в кожаных куртках,
Все небольшого роста,
Хотел солдат пройти мимо,
Но это было не просто.

Мама - Анархия,
Папа - стакан портвейна.

Довольно веселую шутку
Сыграли с солдатом ребята:
Раскрасили красным и синим,
Заставляли ругаться матом.

Мама - Анархия,
Папа - стакан портвейна.


Звезды останутся здесь

Не люблю темные стекла,
Сквозь них темное небо.
Дайте мне войти,
Откройте двери.
Мне снится черное море,
Теплое черное море,
За окнами дождь,
Но я в него не верю.

И я попал в сеть,
И мне из нее не уйти,
Твой взгляд
Бьет меня, словно ток.
Звезды упав,
Все останутся здесь,
Навсегда останутся здесь.

В каждом из нас спит волк,
В каждом из нас спит зверь,
Я слышу его рычанье,
Когда танцую.
В каждом из нас что-то есть,
Но я не могу взять в толк,
Почему мы стоим,
А места вокруг нас пустуют.

И я попал в сеть,
И мне из нее не уйти,
Твой взгляд
Бьет меня, словно ток.
Звезды упав,
Все останутся здесь,
Навсегда останутся здесь.


Игра

Уже поздно, все спят, и тебе пора спать,
Завтра в восемь утра начнется игра,
Завтра солнце встанет в восемь утра.
Крепкий утренний чай, крепкий утренний лед.
Два из правил игры, а нарушишь - пропал,
Завтра утром ты будешь жалеть, что не спал.

Но сейчас деревья стучат ветвями в стекла,
Ты можешь лечь и уснуть, и убить эту ночь.
Деревья, как звери, царапают темные стекла,
Пока еще не поздно лечь и уснуть в эту ночь.

Ни звонков, ни шагов, ни звона ключей,
Еле слышно часы у кровати стучат,
В этом доме все давно уже спят.
Только капля за каплей из крана вода,
Только капля за каплей из времени дни,
Ты пойдешь рубить лес, но увидишь лишь пни.

Но сейчас деревья стучат ветвями в стекла,
Ты можешь лечь и уснуть, и убить эту ночь.
Деревья, как звери, царапают темные стекла,
Пока еще не поздно лечь и уснуть в эту ночь.


Мы хотим танцевать

Наше сердце работает, как новый мотор,
Мы в четырнадцать лет знаем все, что нам надо знать,
И мы будем делать все, что мы захотим,
Пока вы не угробили весь этот Мир.

В нас еще до рождения наделали дыр,
И где тот портной, что сможет их залатать.
Что с того, что мы немного того,
Что с того, что мы хотим танцевать.

Наше сердце работает, как новый мотор,
Почему и чего мы еще должны ждать,
И мы будем делать все, что мы захотим,
А сейчас, сейчас мы хотим танцевать.


ГРУППА КРОВИ

Группа крови

Теплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног.
Звездная пыль - на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок.
Солнечный день - в ослепительных снах.

Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!


Закрой за мной дверь, я ухожу

Они говорят: им нельзя рисковать,
Потому что у них есть дом, в доме горит свет.
И я не знаю точно, кто из нас прав,
Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед.

Закрой за мной дверь. Я ухожу.
Закрой за мной дверь. Я ухожу.

И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет,
Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех.
Посмотри на часы, Посмотри на портрет на стене,
Прислушайся - там, за окном, ты услышишь наш смех.

Закрой за мной дверь. Я ухожу.
Закрой за мной дверь. Я ухожу...


Война

Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне,
Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.
Покажи мне того, кто выжил один из полка,
Но кто-то должен стать дверью,
А кто-то замком, а кто-то ключом от замка.

Земля. Небо.
Между Землей и Небом - Война!
И где бы ты не был,
Что б ты не делал -
Между Землей и Небом - Война!

Где-то есть люди, для которых есть день и есть ночь.
Где-то есть люди, у которых есть сын и есть дочь.
Где-то есть люди, для которых теорема верна.
Но кто-то станет стеной, а кто-то плечом,
Под которым дрогнет стена.

Земля. Небо.
Между Землей и Небом - Война!
И где бы ты не был,
Что б ты не делал -
Между Землей и Небом - Война!


Спокойная ночь

Крыши домов дрожат под тяжестью дней,
Небесный пастух пасет облака,
Город стреляет в ночь дробью огней,
Но ночь сильней, ее власть велика.

Тем, кто ложится спать -
Спокойного сна.
Тем, кто ложится спать -
Спокойная ночь.

Я ждал это время, и вот это время пришло,
Те, кто молчал, перестали молчать.
Те, кому нечего ждать, садятся в седло,
Их не догнать, уже не догнать.

Тем, кто ложится спать -
Спокойного сна.
Тем, кто ложится спать -
Спокойная ночь.

Соседи приходят, им слышится стук копыт,
Мешают уснуть, тревожат их сон.
Те, кому нечего ждать, отправляются в путь
Те, кто спасен, те, кто спасен.

Тем, кто ложится спать -
Спокойного сна.
Тем, кто ложится спать -
Спокойная ночь.


Мама, мы все тяжело больны

Зерна упали в землю, зерна просят дождя.
Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,
Ты увидишь, там все горит огнем.
Через день будет поздно, через час будет поздно,
Через миг будет уже не встать.
Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом.

Мама, мы все тяжело больны...
Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Сталь между пальцев, сжатый кулак.
Удар выше кисти, терзающий плоть,
Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд.
Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб.
И вот кто-то плачет, а кто-то молчит,
А кто-то так рад, кто-то так рад...

Мама, мы все тяжело больны...
Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать:
Руки прочь, прочь от меня!
Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.
Что будет стоить тысячи слов,
Когда важна будет Крепость руки?
И вот ты стоишь на берегу и думаешь, плыть или не плыть.

Мама, мы все тяжело больны...
Мама, я знаю, мы все сошли с ума...


Бошетунмай

Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома,
Вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе.
Тот, у кого есть хороший жизненный план,
Вряд ли будет думать о чем-то другом.

Мы пьем чай в старых квартирах,
Ждем лета в старых квартирах,
В старых квартирах, где есть свет,
Газ, телефон, горячая вода,
Радиоточка, пол - паркет,
Санузел раздельный, дом кирпичный,
Одна семья, две семьи, три семьи...
Много подсобных помещений,
Первый и последний - не предлагать,
Рядом с метро, центр...

Все говорят, что мы в-месте...
Все говорят, но немногие знают, в каком.
А из наших труб идет необычный дым.
Стой! Опасная зона! Работа мозга!..


В наших глазах

Постой, не уходи!
Мы ждали лета - пришла зима.
Мы заходили в дома,
Но в домах шел снег.
Мы ждали завтрашний день,
Каждый день ждали завтрашний день.
Мы прячем глаза за шторами век.

В наших глазах крики "Вперед!"
В наших глазах окрики "Стой!"
В наших глазах рождение дн
И смерть огня.
В наших глазах звездная ночь,
В наших глазах потерянный рай,
В наших глазах закрытая дверь.
Что тебе нужно? Выбирай!

Мы хотели пить, не было воды.
Мы хотели света, не было звезды.
Мы выходили под дождь
И пили воду из луж.
Мы хотели песен, не было слов.
Мы хотели спать, не было снов.
Мы носили траур, оркестр играл туш...

В наших глазах крики "Вперед!"
В наших глазах окрики "Стой!"
В наших глазах рождение дн
И смерть огня.
В наших глазах звездная ночь,
В наших глазах потерянный рай,
В наших глазах закрытая дверь.
Что тебе нужно? Выбирай!


Попробуй спеть вместе со мной

На улице снег утратил свою белизну,
В стеклянности талой воды мы видим луну.
Мы идем, мы сильны и бодры...
Замерзшие пальцы ломают спички,
От которых зажгутся костры.

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...

Это наш день, мы узнали его по расположению звезд,
Знаки огня и воды, взгляды богов.
И вот мы делаем шаг на недостроенный мост,
Мы поверили звездам,
И каждый кричит: "Я готов!"

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...

Те, кто слаб, живут из запоя в запой,
Кричат: "Нам не дали петь!",
Кричат: "Попробуй тут спой!"
Мы идем, мы сильны и бодры...
Замерзшие пальцы ломают спички,
От которых зажгутся костры.

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...


Прохожий

Я гуляю по проспекту,
Мне не надо ничего,
Я надел свои очки
И не вижу никого.

Эй, прохожий, проходи,
Эх, пока не получил...

На концерты я хожу
Без билета,
Осенью, зимой хожу,
Весной и летом.

Эй, прохожий, проходи,
Эх, пока не получил...

Прихожу домой я ночью,
Завожу магнитофон,
И сосед за стенкой стонет -
Он увидел страшный сон.

Эй, прохожий, проходи,
Эх, пока не получил...


Дальше действовать будем мы

Мы хотим видеть дальше, чем окна дома напротив,
Мы хотим жить, мы живучи, как кошки.
И вот мы пришли заявить о своих правах: "Да!"
Слышишь шелест плащей - это мы...

Дальше действовать будем мы!

Мы родились в тесных квартирах новых районов,
Мы потеряли невинность в боях за любовь.
Нам уже стали тесны одежды,
Сшитые вами для нас одежды,
И вот мы пришли сказать вам о том, что дальше...

Дальше действовать будем мы!


Легенда

В сети связок
В горле комом теснится крик,
Но настала пора,
И тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом
Кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы
Об траву вытирали мечи.
И как хлопало крыльями
Черное племя ворон,
Как смеялось небо,
А потом прикусило язык.
И дрожала рука
У того, кто остался жив,
И внезапно в вечность
Вдруг превратился миг.
И горел
Погребальным костром закат,
И волками смотрели
Звезды из облаков.
Как, раскинув руки,
Лежали ушедшие в ночь,
И как спали вповалку
Живые, не видя снов...
А "жизнь" - только слово,
Есть лишь любовь и есть смерть...
Эй! А кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,

21 июня 1962 года в Ленинграде, в семье преподавателя физкультуры Валентины Васильевны и инженера Роберта Максимовича родился первый и единственные ребенок - Виктор.

В 1969 году Виктор поступил в школу, где работала его мать. Вместе с матерью он сменил три школы.

В 1974-77 годы посещает среднюю художественную школу, где возникает группа ПАЛАТА № 6 во главе с Максимом Пашковым.

В 1978 году окончив восемь классов поступил в художественное училище им. В.Сергова.

В 1979 году исключен из училища за неуспеваемость. Идет работать на завод и учится в вечерней школе.

В 1979 году поступает в СГПТУ №61 на специальность резчика по дереву.

Летом 1981 года возникает группа ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ. Состав: Виктор Цой,Алексей Рыбин и Олег Валинский.

Осенью 1981 года группа входит в Ленинградский рок-клуб. После ухода Олега Валинского группа переименовывается в КИНО.

Весной 1982 года записывается альбом 45. Виктор знакомится с Марианной.

Первый электрический концерт группы проходит в Ленинградском рок-клубе совместно с АКВАРИУМОМ Бориса Гребенщикова.

Заканчивает училище и идет работать в реставрационные мастерские в город Пушкин. Осенью 1982 года идет на работу в садово-парковый трест резчиком по дереву.

Первые акустические концерты в Москве. В феврале 1983 года у Виктора Цоя и Алексея Рыбина возникают разногласия и Алексей Рыбин покидает группу.

Летом 1983 года записывают фонограмму "демо" у Алексея Вишни, получившую название 46.

Осенью 1983 года проходит обследование в психиатрической больнице на Пряжке и получает "белый билет".

Весной 1984 года группа выступила на втором фестивале рок-клуба и получает лауреатское звание.

Во второй половине 1984 года записывается Начальник Камчатки в студии Андрея Тропилло вместе с музыкантами АКВАРИУМА. Второй состав группы сформирован: Виктор Цой (гитара, вокал), Юрий Каспарян (гитара, вокал), Георгий "Густав" Гурьянов (барабаны, вокал), Александр Титов (бас, вокал). Т.К. Титов входил в состав АКВАРИУМА, через некоторое время на его место взяли Игоря Тихомирова.

В феврале следующего года Виктор женится на Марианне.

Весной группа получает звание лауреата на третьем фестивале рок-клуба. 5.08.1985 года у Виктора и Марианны родился сын Александр.

Во второй половине 1985 года работают над альбомами НОЧЬ и ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ в студии Андрея Тропилло иАлексея Вишни. Выходит в свет ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ.

В январе 1986 года выходит НОЧЬ. Весной этого же года группа выступает на четвертом фестивале рок-клуба и получает диплом за лучшие тексты.

Летом 1986 года в Киеве снимается фильм "Конец каникул" с Виктором Цоем. Выходит пластинка "Red Wave". Идет работать в котельную "Камчатка".Участвует в съемках фильма "Рок"режиссера Алексея Учителя. В конце годаснимается в эпизодической роли в фильме"Асса".

Весной 1987 года последнее выступление на фестивале рок-клуба, где получают приз "за творческое совершеннолетие". Записывают альбом ГРУППА КРОВИ.

В 1987 году снимается своеобразный фильм "Игла" с Виктором Цоем в главной роли (режиссер Рашид Нугманов).

В 1988 году выходит ГРУППА КРОВИ. Записывается ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ СОЛНЦЕ.

Летом 1989 года вместе с Юрием Каспаряном Виктор едет в США в гости к Джоанне Стингрей. Группа участвует в фестивале "Золотой Дюк" в Oдесссе. Во Франции выходит пластинка ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ.

Весной 1990 поехал в Японию.

В июне 1990 года последний концерт группы в Москве в Лужниках.

Запись последнего альбома, вышедшего после смерти Виктора Цоя имеет название ЧЕРНЫЙ АЛЬБОМ.

15 августа 1990 года Виктор Робертович Цой трагически погиб рано утром в автокатастрофе под Ригой