Откройте свой Мир!

взято с сайта www.sapkowski.su
Навеяно: Вопрос цены

Навеяно: Конец света

Навеяно: Ведьмак

Въедьзмин





Потом говорили, что человек этот пришёл со стороны Канатчиковой Дачи.
Высокий, бледный, с длинными белыми волосами, растущими из головы,
одетый в чёрную кожу. Войдя в заслуженно пользующийся дурной славой
трактир "Берёзка", он первым делом располосовал трёх стоящих к нему
спиной верзил у стойки, и все в помещении обратили внимание, что он
как-то странно носит свой меч.



- Л-лучше б-бы вы явились в т-трактир "С-старая П-преисподняя"…-
заикаясь, пробормотал бледный, как сам незнакомец, трактирщик. Он был
заикой. Незнакомец, паскудно улыбаясь, ударил его ногой в пах, и
неторопливо повернулся к дверям трактира, где уже стояли, готовясь
тикать, четырнадцать городских стражников, судорожно сжимавших в руках
палочки, обмотанные сахарной ватой. Эти палочки предназначались для
задержания особо опасных преступников. Автор этих строк как-то видел
человека, который, обгладывая подобную палочку, упал с колеса обозрения
прямо на трассу американских горок. Его потом невозможно было узнать.



- Ведите меня к Василисе Прекрасной, или кого там ещё я должен
трахнуть, - вежливо попросил человек с белыми волосами трясущихся
стражников. Голос был неприятный.



- Но Василиса уж лет тринадцать, как умерла, - пролепетал самый
маленький стражник. – На троне таперича наш законный король, Кощищей
Бессмертный…



- И у него не найдётся задания для странствующего ведьмака? – вкрадчиво
поинтересовался незнакомец, вновь начиная паскудно улыбаться. – Я могу
кого-нибудь зарубить, избить, зарезать в переулке, ограбить и
изнасиловать. Кроме того, в молодости я неплохо разбирался в
зерриканских народных пытках.



- Пойдёмте, - стараясь не клацать зубами, предложил самый маленький
стражник. – Мабуть, у нашего короля найдётся для вас какое-то дело… но
может, и нет, вы ж понимаете…



- Я понимаю, - весьма холодно прервал его излияния ведьмак, - что это – уже не мои, а его проблемы.







Кощищей Бессмертный, субтильный мужчина пенсионного возраста, сидел на
белом табурете в тесной кухонке своего нового замка, и пил воду из
чайника.



- Ты и есть тот самый ведьмак?



- Я и есть, - ответил ведьмак с забавным акцентом.



- Шляхтич? – приподнял брови король.



- Бывало.



- Оно и видно, - рассудил Кощищей. – Кто ж у нас тут поляков любит!



Ведьмак посмотрел на него, препаскуднейше улыбаясь. Правитель вздрогнул, и насупил кустистые брови.



- Ладно, - сказал он сердито. – Как звать тебя, ведьмак?



- Геральт.



- Тебе доводилось иметь дело с ужасными ночными путанами?



- Конечно.



- Ты душил одноглазого змея?



- Не раз.



- А баклуши бил?



- Частенько, - поморщился Геральт. Слова короля на миг погрузили его в пучины воспоминаний.



- Немногословен ты, я погляжу. Ладно. Есть у меня одно тёмное дельце, одна зловещая семейная тайна.



- А-а, эта та история с твоей и василисовой дочкой, о которой болтают на каждом углу от Мордора до Бругге?



Кощищей смутился и покраснел, желая что-то ответить, но тут дверь на
кухню открылась, и в ней показался рослый мужчина в переднике.



- Ваше величество, - рявкнул он. – Надо пол протереть, - он показал
королю красивую швабру эльфийской работы, и мокрую серую тряпку
древнего вида.



- Пойдём на лестницу, - попросил монарх ведьмака.



- Я здесь покурю, - отверг его притязания Геральт.







- Слышал я, король предложил тебе дело, - выдал мужчина в переднике, не отрываясь от протирания пола.



- Ещё нет, - ответил, задумчиво изучая его, ведьмак. – Но предложит. А какое тебе дело до моих дел, полотёр?



Мужчина в переднике скрипнул зубами. Геральт видел, что костяшки его пальцев, сжимавшие швабру, заметно побелели.



- Я, мой любезный ведьмак, никакой не полотёр, да будет тебе известно. Я, если хочешь знать, придворный вельможа, боярин Поцей.



- Бывает, - невозмутимо согласился ведьмак.



- Так слушай меня, ведьмак, слушай внимательно. Старый хрыч предложит
тебе исцелить его девку, его драную дочь-упырицу, ну, ты знаешь эту
старую байку, о которой болтают на каждом углу от Мордора до Бругге…
так вот, соглашайся.



- Я не такой дурак, - на всякий случай предупредил его Геральт. – Но продолжай, мой любезный боярин Поцей.



- Брат мой, Хоцей – вон он, нам машет в окошке, - боярин со шваброй
показал толстым пальцем в мутное окно, за которым и вправду кто-то
чем-то помахивал, - придумал такую забавную штуку. Если ты согласишься
спасти королевскую дочку, а там её случайно прикончишь, короля сразу
хватит удар. Если не сразу, то мы по-любому добавим. Таким образом, в
результате коварных интриг мы захватим всю власть в королевстве.



- Блистательный план, - без тени улыбки проговорил ведьмак. - А если
король, перед тем, как его приобнимет Кондратий, прикажет казнить
неуклюжего ведьмака?



Поцей засопел, протирая паркет под столом.



- Но мы за тебя отомстим. И заплатим тебе целую тыщу. Кстати, это –
вполне естественный риск, присущий твоей благородной профессии, тебе
так не кажется? Вопрос Цены? Ведьмак, ну должно ж в тебе быть Немного
Жертвенности! Ты уж сподобься определить в этом деле Меньшее Зло. Ведь
в каждой сказке есть Доля Правды, Крупица Истины, и так далее!



- Это самое "и так далее" меня и волнует, - отрезал Геральт. – Я подумаю над вашим предложением. На досуге.







- Я слышал, у ведьмаков три меча – один для плохих людей, другой – для
хороших, а третий – со штопором и открывашкой, - промолвил Кощищей
Бессмертный, задумчиво что-то жуя.



- Слухи не лгали вам, ваше величество, - ответил ведьмак. – У меня было
три меча. Но один я сломал, а другой потерял. Остался последний.



- А что, хорошее название для легенды… Последний меч… неплохо звучит, -
король пожевал бледные губы. – Мой боярин, Поцей, изложил тебе суть
дела? Не притворяйся, я знаю, что ему не так уж и нравится быть
полотёром.



- Да, я готов предложить вам услуги в спасении дочери. Когда начинать?



- Постой, - засмущался Кощищей. – Я ведь не рассказал тебе… А-а, ладно,
раз от Мордора до Бругге… запомни: не убий. В смысле – не убивай мою
дочь. Исцели её, но не убивай.



- А из самообороны? – ведьмак внимательно посмотрел на монарха.



- Из самообороны можешь убежать. Само собой, денег ты при таком раскладе не получишь.



- Может быть, тогда лучше взять деньги вперёд? – подумал вслух Геральт. Кощищей промолчал, но брови его сдвинулись чуть плотнее.



Дверь отворилась, и в кухонку протиснулся толстяк в камзоле из мешковины.



- Здрасте, - зычным голосом сказал он. – Не помешаю?



- Нет конечно, Хоцей. Заходи.



"Это брат Поцея" - быстро догадался ведьмак. Толстяк оглядел
обстановку, и, за неимением третьего табурета, сел на тумбочку.
Тумбочка уцелела.



- Ваше величество, вы уже рассказали этому герою о том, что его ждёт?



- Нет, я как раз собирался, - сердито отмахнулся Кощищей. – Слушай
сюда, шляхтич. Моя дочь, принцесса… так болеет, что с ней не очень-то
просто совладать…



- Я слышал об этом. В округе говорят, за последние пару лет она
насмерть изнасиловала всех мужчин, встреченных ею после захода солнца в
окрестностях старого дворца.



- Заметьте, только совершеннолетних! – стыдливо морщась, выдал король.



- Это не может служить ей оправданием, - сурово заметил Хоцей с
тумбочки. - Кровь стынет в жилах твоих верноподданных, Кощищей. Смотри,
не маячит ли где за углом дубина народного гнева?



Монарх побледнел, а Геральт задумался.



- Кстати, а как она выглядит, эта ваша упы… принцесса? А то вдруг я случайно кого-нибудь не того замо… исцелю?



- Принцесса выглядит, как упырь! – рявкнул толстый боярин, соскакивая с
кухонной тумбочки. – И это – самое страшное! Молоденькие девочки – это
не так уж и плохо! Но в этом монстре, в этом королевском ублюдке даже
сам поэт Лютик не нашёл бы ничего возбуждающего!!!



- Хоцей, не смей говорить так о моей дочери! – обиженно проворчал
Кощищей. – Она… пошла не в мать. Дело в том, что какой-то злой рок
преследовал нас… когда Василиса рожала, случилась маленькая
неприятность – одна повитуха внезапно скончалась, а другая –
свихнулась, и выбросила ребёнка из окна нашей родильной башни…



- Типа дроболитной? – повёл бровью ведьмак. Король проигнорировал его вопрос.



- Дитё вскоре после этого чем-то заболело и умерло. К сожалению, моя
Василиса тоже не пережила родов. И вообще, всё семейство подохло, даже
её милая мать, старая некромантка Гингема, куда-то исчезла. Не смотри
на меня так, Геральт, я здесь совсем не при чём.



- Ага-ага, - покивал Хоцей, закатывая глаза.



- Это всё очень интересно, - снова начал паскудно ухмыляться Геральт, -
но не мне. Как выглядит твоя дочка, король? – он всегда легко переходил
на "ты".



Кощищей посмотрел на него глазами побитой, побритой и кастрированной собаки.



- Я могу показать тебе миниатюру. Это единственное изображение
принцессы… мы сделали его уже в королевском морге, сам понимаешь, у нас
раньше не было времени… - он достал из-за пазухи мятый листочек картона
в потёках родительских слёз.



- Уфф! – воскликнул ведьмак, чуть не упав с табурета.



- Дело в том, что художника у нас нет при дворе, - прокомментировал
Хоцей с тумбочки. – Был тут проездом один по фамилии Пикассо… вот он за
пятак и намалевал это чудо.



- Ведьмак, - хмуро протянул Кощищей. – Ты скажи, сможешь её исцелить?



- Попытаюсь, - сказал Геральт, а про себя подумал: "От такого не лечат!".



- И… она станет такой, как все девочки?



- Этого я не обещал, - подчеркнул ведьмак, отпивая из чайника. – Но всё
может быть. В любом случае, я бы советовал вам обить её комнату
чем-нибудь мягким и прочным, и пошить кучу платьев с длинными-длинными
рукавами. Принцессе лучше бы носить на шее ожерелье, цепью
соединяющееся с наручниками и стальным поясом. На ночь я бы прицеплял
её к БЖБ.



Боярин Хоцей одобрительно покивал.



- Что такое БЖБ? – сухо спросил король.



- Блок железобетонный, - объяснил Геральт. – Очень помогает в таких случаях.



- Понятно, - Кощищей посмурнел. – Хоцей, будь добр, выйди из кухни.



- Это чё так? – без лишней почтительности осведомился толстый боярин,
не делая попыток слезть с тумбочки. – Я тут ваще-то работаю. Я ведь
повар!



- Ладно, поговорим на лестнице, - предложил Геральт.







На лестнице пахло свежей краской. Старый дворец стоял прямо над
королевским моргом, и теперь был владением жуткой принцессы. Король
Кощищей с уцелевшими придворными переехал в новый дворец, расположенный
в двух кварталах южнее, почитай, на другом конце города.



- Ведьмак, сколько тебе обещали Хоцей и Поцей за убийство моей дочки?



- Две тыщи, - не моргнув, соврал Геральт.



- Я дам тебе полторы. Но зато не казню, а это многое. Как у нас говорят
– иметь голову на плечах и не иметь головы – это две головы!



- Я не какой-то наёмный убийца, - презрительно бросил ведьмак. – Меня
не купишь за полторы тысячи и обещание второй головы. Мне итак хорошо,
у меня кодекс. Кроме того, если я оставлю её в живых, тебя может вдруг
обуять желание отдать её мне – в качестве награды, или как
Ребёнка-Неожиданность, знаю я эти сказки… а мне такого счастья не надо.
Ты же не держишь меня за идиота, король?



- Три тысячи, - наконец выдохнул Кощищей.



- Уже лучше, - искренне улыбнулся ведьмак. – Можете ведь, когда хотите!
Это доказывает, король, что ты не глуп. Хорошо, я иду спасать твою
дочь. Пускай твой придворный оркестр играет туш.



Король мялся, очевидно, мучаясь каким-то вопросом. Когда Геральт уже
усаживался на перила, чтобы спуститься по-быстрому, он тихо спросил:



- Скажи, шляхтич, а могло это быть… я имею в виду болезнь дочки… оттого, что я трахал резиновых женщин?



- Возможно, - серьёзно ответил Геральт, ковыряя в носу. – Но я думаю, что тут больше повинен Чернобыль.







Ведьмак присел на ступени в подъезде старого дворца, и осторожно
поставил рядом с собою авоську, в которой что-то звякнуло. Вынул из-за
пазухи старую газетку, постелил на соседней ступеньке, достал из
авоськи пару бутылок и жёлто-зелёный огурец. В бутылках содержалась
зловещая смесь воды, этанола, метанола, машинного масла и синильной
кислоты. Не будь Геральт приучен к таким смесям с детства, он умер бы с
пары глотков – и в страшных мучениях.



Где-то во дворе раздались шаги.



Ведьмак быстрее Бэтмена подскочил к входной двери, и замер напротив,
слушая, как чьи-то неловкие пальцы шарят по кнопкам поломанного
кодового замка.



- Замок не работает, - громко сказал он.



Дверь со скрипом открылась. На пороге стоял толстый боярин Хоцей.



- О, - сказал он, увидев во мраке бутылки. – Уже нажрался, ведун.



- Я ведьмак, - холодно ответил Геральт. – И я ещё даже не начинал.



- Ага, - согласился Хоцей, - а я твоя ненаглядная Йеннифэр. Шмонит от
тебя, как от кислого трупа. Но я не за этим пришёл, чтоб тебя
распекать. Брат мой, Поцей, предложил тебе деньги за убийство принцессы?



- Ага. Но король перекрыл его ставку, обещав мне четыре тыщи, если я её исцелю.



Боярин, он же повар, харкнул в кулак и растёр по стене.



- Не надо её исцелять. Не надо её убивать. Оставь всё как есть, и выметайся.



Геральт вопросительно поглядел на него, на всякий случай паскуднейше ухмыльнувшись.



- Расколдовать ты её не сможешь. Не получится, и всё тут, я знаю. Тут
уже приходили, пытались – и где они теперь? Или ты любитель
педонекрофилии со смертельным исходом?



Ведьмак отрицательно покачал головой.



- Если же ты её прикончишь, ничего хорошего тоже не будет. Кощищей
помрёт, начнутся волнения, мне придётся отравить братца – ведь две
задницы на одном троне не усидят никогда, ты врубаешься? Я должен буду
стать монархом – а зачем? Мне нравится быть королевским поваром, я ведь
итак почти всем управляю – и ни за что не в ответе!



- А-а, так тебе не по душе ответственность? – медленно проговорил
Геральт, лелея на губах любимую улыбку. – И ты меряешь людей своей
меркой, полагая их такими же безответственными и убогими наглецами?



- Заткнись! – заорал Хоцей так, что отдалось в верхних окнах подъезда. – Сваливай отсюда, проклятый мутант, а то пожалеешь!



- Je ne regrette rien… – с издевкой пропел по-эльфийски ведьмак. – Не смеши меня, боярин.



Королевский повар выхватил из-за спины поварёшку и топорик для мяса.



- Предупреждаю, ведун, у меня с собой черепаховый суп!



Геральт хлопнул себя по животу и захохотал. Мнение о могуществе
черепахового супа было столь же распространённо, сколь и ошибочно.



Хоцей побежал на него по ступеням, размахивая поварёшкой над головой.
Ведьмак легко ушёл в сторону, а бутылки – нет. Звон стекла перекрыл
гневный крик Геральта. Он сильно ударил толстого боярина в висок, и тот
ничком повалился на лестничную площадку.



Когда Хоцей открыл глаза, кругом было темно. Геральт уже успел принять
на грудь, и темнота его не смущала: глаза ведьмака разгорелись зловещим
огнём, а лицо побледнело с лёгким уклоном в синеву.



- Геральт, ты здесь? – прохрипел повар с пола. Он уже понял, что связан.



- Не бойся, я с тобой.



- Геральт, я могу тебе всё объяснить. Ты не должен убивать принцессу,
потому что она моя дочь. Не кощищеева, а моя с Василисой Прекрасной.



- Ну-ка, - заинтересовался ведьмак. – Расскажи поподробнее.



Хоцей заворочался, тяжко вздыхая.



- Да, ведун! Я трахал Василису, трахал королевскую девку! Ведь я её
любил, а она любила вкусно покушать… а теперь, тринадцать лет спустя, я
однажды услышал в ночи голос принцессы… о, дьявол, он безумно похож на
мой! Как никто до сих пор не понял этого – я не знаю. Но я знаю одно:
моя дочь не должна погибать молодой, не успев насладиться своей юностью…



Он тихо заплакал.



- Почему ты уверен, что у меня не получится её расколдовать? - негромко спросил его Геральт.



- А ты умеешь таких расколдовывать?



- Нет, конечно, - гадко осклабился Геральт, - но всё когда-нибудь
случается в первый раз. Я почти уверен, что этой ночью всё должно пойти
как по маслу…



Он вздрогнул, на миг осознав двусмысленность своих слов.



- Уходи отсюда, Геральт, - простонал с пола толстый Хоцей. Ведьмак покачал в темноте головой, но боярин итак знал ответ.



- Ты хочешь… использовать меня как приманку? – внезапно вскрикнул он. – Ты… но… она же сделает это со мной!!!



- Вполне возможно, - прохладно признал ведьмак, разминая суставы. – В
одном из кошмарных снов мне приснился инцест самый страшный, самый
отвратительный из возможных. И вот он ты, пожалуйста. Но не кричи зря,
Хоцей. Разбудишь свою дочурку раньше времени.



Хоцей тихо всхлипнул.



- Геральт… а может, не надо?



- Надо, повар, надо.



Обострившийся слух ведьмака уловил внизу, где-то в морге, тихий скрежет
железа. Одно из двух: или в подвал заглянул Фредди Крюгер, или юная
упырица вышла на охоту. Он нагнулся, и принялся пилить своим острым
ведьмачьим мечом бельевые верёвки, которыми связал повара.



- Беги, - сказал он, когда те наконец подались.



Хоцей вскочил, как укушенный, и кинулся вниз по лестнице, даже не поблагодарив освободителя.



- Осторожней, там скользко! – предупредил его Геральт. Но было поздно:
толстый боярин ступил на облитую эликсиром ступеньку, охнул, и кувырком
полетел с лестницы.



Когда эхо от шума падения стихло, ведьмак подкрался к пролёту, и
пристально посмотрел вниз. Королевский повар валялся у двери подъезда в
странной позе. Вероятно, он сломал себе шею.



- Таким, как он, алкоголь противопоказан, - поморщился Геральт.



Шаги упырицы он едва не прослушал. Лёгкая, босоногая, она бежала к нему
тёмными коридорами, привлечённая недавним грохотом. Ведьмак услышал её
возбуждённое дыхание, и стремительно юркнул в тень возле двери, из
которой она вот-вот должна была появиться.



Дверь с треском распахнулась, и заколдованная принцесса возникла на
пороге во всей красе. Не будь нервы Геральта закалены прогрессивной
мутацией, его бы стошнило.



Но его не стошнило. Не церемонясь, он выпрыгнул из тени, и схватил
упырицу за горло. Она взвизгнула от неожиданности, впервые в жизни
ощутив себя жертвой насилия, а ведьмак развернул её мощным рывком, и
ударил башкою об стену. Она взвыла, дёрнулась, пытаясь вырваться, но он
ударил ею об стену ещё раз, и добавил коленом.



- Плевал я на деньги, плевал я на королевство, плевал я на короля и на
всех королей вместе взятых, - хрипел ведьмак, швыряя принцессу об пол,
- но позволить такой мерзости трахать мужчин можно только в романах
Терри Гудкайнда!



Упыриха орала, пытаясь схватить его за причинное место, но Геральт
могучим хуком справа послал её на кучу хлама десятилетней давности. Она
упала навзничь, и замерла.



Она не была красивой. Страхолюдное рыжее чудище с клыками и сиськами.
Ведьмак поверить не мог, что всё закончилось – ему редко удавалось так
просто отправить противника в нокаут. Впрочем, тут могла сказаться
разница в весовых категориях – принцесса оказалась довольно тщедушной.



Геральт пытался понять, где бросил свой меч, когда она стремительно
прыгнула на него, сбив с ног. Он ударился головою об стену, и сразу
почувствовал холодные быстрые пальцы у себя на ширинке.



Сквозь стиснутые зубы ведьмака вырвался хриплый рёв.







Из последних сил он сдавил принцессу руками, не давая ей пошевелиться,
прижал к себе, и, нащупав прыщавую грязную шею, впился в неё ртом,
оставляя на ней самый страшный засос в своей жизни…



До боли поражённая неведомым ей прежде ощущением упырица издала тихий, отчаянный крик.



Он успел. И погрузился в небытие.



Из окошка дворца, забитого старой фанерой, ощутимо сквозило. Снаружи
был день. Лёжа на койке под пыльной циновкой, Геральт поднял глаза, и
увидел рядом на стуле свою одежду. Полуоторванная ширинка кожаных брюк
была пришита несколькими стежками грубой сапожной дратвы.



- Лежи, засранец, не шевелись, - проворчал Поцей, заходя в комнату.
Передника на нём уже не было; вместо него на плечах полотёра висела
побитая молью королевская мантия с мехом, и рожа у него была наглая и
довольная.



- Ты был без сознания целых несколько дней, - заявил он, - и мы уже
собирались тебя бросать в яму с компостом, как безнадёжно больного.



Геральт пошевелился. Вроде бы всё было на месте. Поискал глазами меч, но его-то как раз не было.



- Всё твоё барахло у старьёвщика, не волнуйся, - объяснил ему Поцей. –
Заберёшь, когда будешь проваливать. Должен сказать, что всё получилось
прекрасно – мы всю ночь ожидали исхода разборки, и, скажу по секрету,
почти все ставили в ней на тебя. И, как оказалось, не зря. Принцесса
подохла – ты ей все кости в объятиях переломал, короля линчевали,
старый дворец спалили дотла и теперь – да здравствую я, Поцей Первый,
основатель новейшей династии!



Ведьмак сел на кровати, шмыгнул носом, и молча стал одеваться.



- Только одного я понять не могу, вернее, боюсь, - бывший полотёр
понизил голос, чтоб его не услышала стража. - Принцесса… Ведьмак, ты
что, САМ хотел её трахнуть?!



Геральт молчал.







Автор: Ричард "Дики" Оглоед.

25.10.04.

"Последнее желание"
ВЕДЬМАК.

Глава 1.

Пародия на "Последнее желание" Анджея Сапковского.



Посвящается студентам психологического факультета.










- А ну, проваливай отсюда, зараза! - ревело чудовище, - Разорву в клочки!

Но Геральт достал меч и спокойно сказал:

- Я
те разорву, декорация спилберговская! Я те щас так разорву, родная мама
не узнает. И где ты только вставную челюсть таких размеров себе
заказывать будешь? Коз-зел! - добавил он для пущего эффекта.

- Я не козел! - обиженно вспылило чудовище, покраснев сквозь щетину, - Я монстр! Сам ты козел! А еще я властелин волшебного замка! Этот дом выполняет мои приказы!

Геральт еле успел отскочить в сторону: с пушечным грохотом с высоты
пятого этажа обрушился балкон. Ставни и двери угрожающе захлопали.
Водосточные трубы попытались облить незванного гостя прокисшим квасом.
Помойный бак - осыпать мусором и укусить за ногу. А петуньи на грядках
обругали Геральта очень нехорошими словами.

- Ты еще жив? - ехидно поинтересовалось чудовище. И гордо заревело: - Я страшный и ужасный монстр-р-р-р!

- Ты придурок, который десять лет не делал ремонт в собственном доме! - заорал разъяренный ведьмак, отряхивая с себя известку, - Меня чуть не пришибло твоим облезлым балконом!

- Щас я тебя, зараза,-пообещал приветливый хозяин замка.

Из-под земли посреди двора со свистом и чавканьем вырвался фонтан
грязнейшей жидкости. В нос ударило удушающим смрадом. Бурный поток
нечистот резво устремился к Геральту. Ведьмак уже думал кинуться со
всех ног отсюда, как вдруг чудище само зажало себе ноздри и жалобно
взвыло:

- Блин, идиотский замок! Я приказал ему, чтоб прорвало водопровод, а не канализацию!!

- Что ты хочешь? Старая хрущовская застройка! - поморщился ведьмак.

Монстр крикнул что-то, и вонючая река стала медленно всасываться обратно в трубу.

- Все из-за тебя, зараза! - завизжал деморализованный противник.

Геральт решил, что надо ковать железо, пока горячо.

- Поговори тут у меня! - наступая на чудище, пригрозил он, - Как со старшими разговариваешь, шпана?! Клыки свои когда последний раз чистил?

- Чего? Э-э-э... Позавчера,-соврал монстр, заикаясь и пятясь задом.

- Сапожной ваксой, что ли, чистил? - напирал ведьмак, - А уши у тебя правильно подрезаны? Хвост купирован? Лишаев нет?

Монстр окончательно стушевался, но внезапно вдруг взорвался от ярости и обиды:

- А твое какое дело?! Приперся тут и обзывается, зараза! - он швырнул в ведьмака горсть свежевычесанных блох, - Розы прет с теткиного куста, я все видел!

- Не приперся, а пришел в гости, - назидательно сообщил ведьмак, - А ты с разинутой пастью на людей кидаешься! Ну, а за розы - извини. Могу на место приклеить, дабы тетушка тебе уши не надрала.

- Да чего уж там... - смущенно пробормотало чудовище, - Не надо. Эх, видела б моя тетка сейчас мои уши, в гробу б завертелась как волчок... Ну, ладно, проходи, зараза, гостем будешь!

Вскоре Геральт и Нивеллин (так представился клыкастый субъект) уже
сидели за обеденным столом. Дом внутри тоже требовал ремонта, однако в
нем было чисто и опрятно. Мебель и всяческая утварь, вышедшие из-под
рук хороших мастеров, обслуживали монстра не менее рьяно, чем сам
замок. С кухни то и дело прилетали тарелки с любыми явствами, которые
заказывал Нивеллин. Салфетки развлекали присутствующих, распевая
неприличные частушки. Два кувшина передрались за право налить гостю
напиток, в результате чего в кубке у Геральта оказалась смесь коньяка с
кефиром.

В остальном дом жил своей жизнью. На кухне старый комод бил выдвижным
ящиком в экран телевизор за то, что последний не желал мыть оставшуюся
с завтрака посуду. Пробегавший мимо пылесос взасос поцеловал рояль и
больно получил от него крышкой по хоботу; к тому же рояль обозвал
злополучного ухажера извращенцем. Стену напротив входа заполняли
охотничьи трофеи - рогатые головы лосей и оленей, клыкастые морды
кабанов, взъерошенные чучела орлов и ястребов. Трофеи спорили,
скандалили и ругались друг на друга, угрожая укусить или забодать, но
поскольку они были намертво приколочены к стене, их воинственные
заявления оставались пустой бравадой. Нивеллин, которому надоел шум,
наорал на болтливых чучел, они заткнулись, но тут же принялись украдкой
грызть и клевать обои.

Геральт во все глаза пялился на эту картину, пока хозяин замка с присущей ему вежливостью не спросил:

- Какие черти тебя сюда принесли, ведьмак?

- Да вот ехал голодный, жрать нечего, - ответил охотник на чудовищ, - Гляжу
- два обглоданных трупа. Я ужас как обрадовался! "Ну, Плотка," - говорю
я своей кобыле, - "Если мы будем безразлично проезжать мимо таких дел,
то не заработаем даже тебе на овес, правда?" Жаль, только - всего два
покойника. Кабы штук десять валялось, вот бы уж я сделал в этих краях
бизнес! А потом я начал осматривать окрестности и наткнулся на твой
замок, Нивеллин. Хорошо, что ты на меня не бросился.

- Вот видишь, Геральт, какой я! - грустно зафилософствовало чудовище, чавкая и вытирая руки то о скатерть, то о трехтомник Зигмунда Фрейда, - Слабый я духом, в себе неуверенный... Выпереть тебя, заразу, не смог. А все почему? Трудное детство, неправильное воспитание.

- Скользкие подоконники, - аккуратно вставил ведьмак, уплетая рябчика.

Почувствовав левым ухом опасность, Геральт едва успел увернуться, лишь
ведьмачья реакция спасла его. Он сделал финт, пируэт, менуэт,
сальто-мортале и, выбросив вперед клинок, изящно приземлился задом
прямо в супницу с горячим борщом. Что-то темное и очень тяжелое с
дьявольской силой просвистело рядом с его головой, прихватив часть
белоснежной шевелюры, и с грохотом пробило дыру в стене.

- Не, - поправил Нивеллин, - Подоконники были не скользкие, а вот игрушки действительно чугунные.

Ведьмак настороженно огляделся: возле стены с гобеленом к полу и
вправду было прибито еще несколько странных металлических предметов.

- Да ты не будь таким впечатлительным,
- посоветовал хозяин замка (Геральт в это время, матерясь, бегал вокруг
стола, хлопая себя по дымящимся кожаным штанам и лихорадочно выгребая
из-под одежды горячую капусту с вареными морковными кругляшками).

- Вот, значит, зараза, - продолжал, громко чавкая Нивеллин, - Неблагополучная
у меня была семья! Папаша - пьяница, бандит с большой дороги,
аморальный тип. Братья - уроды, гопота подзаборная, уркаган на
уркагане. Мамаша преставилась, зараза, царствие ей небесное. Ты Фрейда
читал, Геральт?

Ведьмак снова выматерился, вскочил и выковырял из-за пояса скелет большой щуки, благоухавший зерриканскими специями.

- Значит,
не читал. Ну, я так и думал. У вас, мутантов, у всех косоглазие, чтоб
можно было одновременно в разные стороны двумя глазами смотреть. Где уж
вам читать-то... Извини, пошутил! - быстро пробормотал Нивеллин, видя, что Геральт отдирает от пола вторую игрушку.

- Ну,
значит, Фрейд, который Зигмунд, он, зараза, все понимал. Тут ведь что,
зараза, получается? Все, так сказать, травмы, которые выпали ребенку в
детстве, понимаешь, на долю, потом влияют на его характер! Улавливаешь,
Геральт?

- Не совсем, - ответил ведьмак, садясь к столу и с подозрением поглядывая на собеседника. Чугунную игрушку он угрожающе поставил рядом.

- Ну
как же! Вот представь, был ты, зараза, маленький совсем. Месяца два,
например. И упал на тебя сверху... э-э-э... утюг! Ты потом вырастешь,
помнить этот случай, ясно, не будешь...

- Как сказать! - поежился ведьмак.

- Не будешь! - тоном, не терпящим возражений, продолжил монстр, - А
вот утюгов будешь бояться! И не будешь понимать, почему. Вот такая она
зараза, ента психоанализа!-довольно заключил хозяин замка.

- Интересно, никогда не думал,
- ответил ведьмак, лихорадочно соображая, что же ему теперь грозит,
если в Каэр Морхене, где он провел свое детство, чокнутый старикан
Весимир имел обыкновение стегать непослушных воспитанников по мордасам
кальсонами. Не потому ли от его товарища, ведьмака Ламберта, монстры
имели обыкновение прятаться в магазинах мужского белья? Помнится, язва
Трисс Меригольд обожала гонять визжащего Ламберта по замку, нацепив
себе на голову что-то такое и подвывая, как привидение... В этот момент
Нивеллин прервал геральтовы размышления, спросив:

- Ты вот чего больше всего на свете не любишь, ведьмак?

- Не знаю... - хмуро ответил гость, - Быстроходные кареты, наверное. Или еще штуку такую, нож для чистки рыбы.

- Га-га-га-га-га! - басом заржал Нивеллин, - Быстроходные
кареты? То-то у тебя башка такая сплюснутая! А рыбочистка - это когда
вы, мутанты, в Каэр Морхене по весне чешуей обрастаете, и чесотка у
вас, и зуд...

Монстр с грохотом нырнул под стол; чугунная игрушка, блестя болтами и
воя, как снаряд, пронеслась у него над головой и вдребезги разнесла
витраж с изображением жития пророка Лебеды. Теперь больше никто никогда
не увидит, как благодарное человечество забрасывало великого философа
гнилыми помидорами.

- Полно замок-то ломать, зараза! - обиженно прогудел из-под столешницы Нивеллин.

- Ладно, вылезай, - остыл ведьмак, - Но больше так не шути.

Хозяин замка выбрался и сел в кресло, возмущенно хлюпая носом. Геральт
решил перевести разговор на другую тему. В конце концов, он совсем не
для того сюда приехал, чтобы устраивать дебоши. Дальше собеседники ели
рябчиков и пили водку совершенно мирно. Нивеллин перебрал лишнего, и по
его зову из туалетной комнаты к нему прибежал унитаз. Когда пьяный
монстр отплевался и пришел в себя, ведьмак задал наводящий вопрос:

- Тоскливо тебе, наверное, здесь одному?

- Тоскливо? Вот уж нет! - жизнерадостно возразило чудовище, - То есть было, конечно, тоскливо, пока я с Вереной не познакомился.

- А кто это, Верена?

- У-у! Ты не знаешь мою красавицу-Верену? Да она в магазине продавщицей работает, знаешь супермаркет на перекрестке? Вот там.

- Нивеллин, ты говоришь, тут супермаркет есть? Мне кое-что купить надо.

- А, зараза, нет проблем, я тебе объясню! Дожирай свое филе и пойдешь, успеешь до перерыва.

Нивеллин рассказал ведьмаку, как добраться, попрощался и ушел спать в тумбочку.

Через час Геральт уже привязывал свою гнедую кобылу Плотку возле
магазина. Из дверей супермаркета доносилось нежное пение. Магический
медальон в виде волчьей головы на груди Геральта предупреждающе
задрожал, вызывая зуд за пазухой. Вот оно как, оказывается... Ведьмак
ступил под гулкий свод помещения. Он коснулся пальцами металлической
волчьей морды; в ответ медальон нервно чихнул и выругался матом.
Значит, дело слишком серьезное. И тогда он ее увидел. Она прильнула к
большому кассовому аппарату, обняв замшелый и облепленный жевачками
пластик маленькими ручками, такими белыми, что казались прозрачными.
Из-под бури перепутанных черных волос блестели, уставившись на
Геральта, огромные, широко раскрытые глаза цвета антрацита. Тоненькая
девушка в белоснежном платье, она была очень красива. Создание,
прильнувшее к заплеванной кассе, поворачивало вслед за ведьмаком свое
личико с выражением неописуемой тоски, полное прелести, говорящей о
том, что песня еще не окончена.

- Извините, - смиренно начал ведьмак, - Меня
интересуют компоненты для бальзама "Экстаз вурдалака". Ну, знаете,
настойка из мухоморов, черемицы, кретин-травы... Потом немного
зарубись-корня, сопли летучих мышей и еще кое-что... Если вас не
затруднит, посмотрите, пожалуйста.

Услышав акцент жителя Ривии, продавщица преобразилась. Маленькое личико приобрело жуткое выражение, черные глаза сверкнули.

- Нет у нас никаких компонентов, и вообще ничего такого нет! - резко ответила девушка.

- Ну, тогда я возму мухоморов и сам сделаю настойку. Будьте так добры...

Девица, будто делая одолжение, плюхнула коробку с мухоморами на весы.

- Пять оренов! - рявкнула она.

- Извините, - вдруг сказал Геральт, - Те мухоморы, что сверху - еще туда-сюда, но те, что внизу - совсем гнилые.

- Так будете брать? - раздраженно спросила продавщица.

- Нет, - ответил Геральт, - Такую труху последний мокрец есть не станет. Извините.

И он уже совсем было собрался уходить, как вдруг в спину ему раздался яростный вопль:

- А-а-а,
ривы чертовы! Понаехали тут, и то им не так, и это им не этак! Ничего
святого нет, только мухоморы наши кровные жрать приперлись!
Проваливайте назад в свою вонючую Ривию!

Филигранная красавица в белом платье неестественно легко вспорхнула на
стойку. Из-за бледных губ блеснули белые, остроконечные клыки.

- Ты так сильно походишь на русалку, - спокойно произнес ведьмак, вынимая меч, - что
обманешь любого, черноволосая. Но лошади никогда не ошибаются. Узнают
таких, как ты, инстинктивно и безошибочно. Моя Плотка только что все
рассказала мне на ухо! Бедная лошадка даже составила завещание. Кто ты?
Думаю, что муль или альп. Обычный вампир не смог бы взлететь, имея на
себе столько золотых украшений.

Осатаневшая вампирка взметнулась, выгнула спину, как пантера, и закричала:

- Ах ты, такой-сякой-этакий!! Беженец поганый, ворье подзаборное, лимита недорезанная, дармоед вонючий, чтоб вы все передохли!!!!!

Волна звука ударила в ведьмака как таран, лишая дыхания, сминая ребра,
пронзая уши и мозг шипами боли. Опрокидываясь назад, он сумел еще
скрестить обе руки в Знак Мизантропа. Колдовство в значительной мере
смягчило удар плечами о стену, но и так у него потемнело в глазах, а
остатки воздуха вырвались из легких вместе со стоном:

- Ты брукса!

Вампирка завопила еще раз, но теперь ведьмак был уже готов и собран:
знак держался лучше, и весь поток ругательств, отразившись от силовой
преграды, ударил назад в продавщицу. Девушка, злобно визжа,
кувыркнулась со стойки. Геральт перевел дух. Но там, где только что
валялась миниатюрная красотка в белом платье, уже вытягивал
поблескивающее тело огромный черный нетопырь, раскрыв длинную узкую
пасть, наполненную белыми, острыми как иглы, зубами. Болотного цвета
крылья развернулись, беззвучно захлопали, и существо ринулось на
ведьмака как стрела, выпущенная из арбалета. Геральт, чувствуя во рту
железистый привкус нивеллиновых рябчиков, выкрикнул заклятие,
выбрасывая перед собой руку с пальцами, сложенными в Знаке магического
Кукиша. Брукса окрысилась, опять выругалась и сделала попытку укусить
Геральта за кулак. Ведьмак показал ей еще один жест, тоже магический,
но весьма неприличный. Нетопырь отшатнулся и начал кружить под
потолком, выбирая момент для следующего нападения. Правым глазом
Геральт продолжал пристально следить за бруксой, в то время как левым
он внимательно наблюдал за мухой, ползущей по его, ведьмачьему,
затылку. Подозрительная какая-то муха. Не иначе как Фелиппа Эльхарт в
нее превратилась. Теперь жди какой-нибудь гадости! Неким шестым
чувством он ощутил, что на мухе болтается сорочка со следами губной
помады. "Геральт - торчок убогий!"-старательно выводила Фелиппа на
голове ведьмака масляной краской. Это был подлый намек на сундучок из
черного дерева. Геральт стремительно сделал три шага вперед, уклон и
полуоборот, а после - быстрый, как мысль, пинок левой пяткой. Сапог
ведьмака скинул гнусно жужжащую муху с затылка. Грязно ругаясь и теряя
из карманов телефоны любовниц, Фелиппа вылетела в окно. Чародейка
грохнулась во дворе крольчатника. Мощным усилием воли Геральт заставил
всех местных кроликов питаться исключительно мухами. Ведьмак даже успел
левым глазом заглянуть в окно и усладить свой взор следующей картиной:
восемнадцать кроликов, сшибаясь лбами и прыгая как бешеные, гонялись за
мухой-Фелиппой. "Геральт! Наркоман поганый, я тебе это припомню!!!"
- в истерике жужжала чародейка. Правый глаз Геральта загорелся красным
и предостерегающе замигал: брукса под потолком изготовилась к атаке.
Ведьмак развернулся чуть боком, прижавшись спиной к стене и подняв
серебряный клинок. В левом глазу Геральта тоже зажглась надпись:
"Alarm!" Отвратительная, слюнявая пасть нетопыря уже размывалась,
исчезала, хотя появлявшийся на ее месте бледный ротик по-прежнему не
скрывал смертоносных клыков. Брукса приближалась к нему - бело-черная,
растрепанная, страшная. "Боже, кто так безобразно постриг эту дуру?" - мелькнуло у ведьмака, - "И дантист опять же подвел..."
Геральт отпрыгнул влево, окружил себя коротким дезориентирующим взмахом
меча. Зубастые челюсти лязгнули рядом с его головой, разнеся в щепы
половину холодильника с напитками. Мощная струя спрайта или еще
какой-то газированной ерунды из бутылок, с коих сорвало крышки, ударила
вампирке в физиономию. И тут Геральт сильно рубанул мечом. Удар
пришелся плашмя. Серебряный клинок высек искры из крепкого тупого лба;
брукса заверещала и кубарем покатилась по лестнице, ведущей в подвал.
Геральт старательно начертал на входе автомобильный знак "Stop!" и
встал с оружием наизготовку. Насколько он знал подобную публику,
сотрясение мозга бруксе не грозило, а значит, она была еще очень
опасна. Однако время шло, а в подвале было тихо. Ведьмак неторопливо
открыл свой сундучок черного дерева, где внутри, в выложенных сухими
травами гнездах, стояли флакончики из темного стекла. Он с отвращением
отшвырнул записку "Позор токсикоману!" (гнусная Филиппа добралась и
сюда) и откупорил один из них. Спускаться в темный подвал, не приняв
для храбрости, было равносильно самоубийству. Геральт прошептал
параграф УК о вождении кобылы в нетрезвом виде и выпил содержимое
склянки. Он сел на пол, не шевелясь и закрыв глаза. Его дыхание, ровное
вначале, вдруг стало учащенным, хриплым, сбивчивым. Потом и вовсе
прервалось. По телу пошли трупные пятна. Из ушей со свистом вырвались
струйки пара, в черепе затикало. Напиток, с помощью которого ведьмак
полностью контролировал работу всех органов тела, состоял главным
образом из черемицы, дурман-травы и боярышника с добавлением жареных
гвоздей, прессованых валенок и мышиного помета. Другие его компоненты
ни на одном человеческом языке приличных названий не имели. Геральт был
приучен к эликсиру с детства, но для любого непривычного человека
напиток стал бы смертельным ядом. По части организованной наркомании за
Каэр Морхеном даже Голландия не могла угнаться.

Ведьмак откупорил еще два флакона из ящичка. Он выпил их столь же
сосредоточенно, поморщился и закусил пластмассовой табуреткой. Эликсиры
наделяли Геральта ценными способностями, необходимыми в борьбе с
чудовищами. Так смесь белладонны, аконита, волчьей ягоды и нестиранных
портянок, измельченных на терке, давала возможность ходить по потолку,
разговаривать по-японски и подделывать банковские магнитные карточки. К
тому же, тебя начинали пускать без билетов в Большой Театр. Может быть,
это происходило потому, что жидкость делает лицо белым, как мел, а
зрачки расплываются во всю радужку. Зубы становятся хрустальными, уши
завязываются над головой бантиком. Иногда на висках вырастает по два
дополнительных носа. Секретный состав из молочая, сибирского кактуса и
провернутых через мясорубку шести будильников позволял получать
стипендию в течение года, после того, как тебя выгоняли из
Университета. Но ведьмак пил его сейчас не за этим: состав давал
возможность отрастить плавники и жабры на случай, если подвал, где
сидела брукса, был затоплен. Вдруг чья-то рука легла сзади Геральту на
плечо. Ведьмак обернулся и увидал Велерада.

- А-а-а, здорово, колдун! Сколько лет, сколько зим! Что это у тебя, опять политурой балуешься? - градоправитель Стужни покосился на сундучок со склянками, - Верно говорят: сухой закон в Ривии!

- Заткнись! - нервно оборвал его красноречие ведьмак, - Не видишь, я работаю?

- Да бросай ты эту дрянь, айда к нам, мы тебе настоящего пивка поставим!

Геральт поморщился. Принесла ж нелегкая этого болвана! Ведьмак должен
был вот-вот начать линять - брали свое вороний глаз и чистотел.

- Тише ты, брукса там! - недовольно проговорил Геральт.

- Да ладно тебе, - отмахнулся градоправитель, - Пусть
Нивеллин сам со своей бабой разбирается. Не он первый, не он последний,
кто на стерве женился. Покусает тебя еще, а вдруг бешеная?

- Ах ты тварь! - тут же донеслось из подвала, - Это кто это бешеная?!

- Ну не я же! - огрызнулся Велерад, - Слушай,
Геральт, поехали к нам! Упырицу нашу изловишь - Фолтест кучу колдунов
наприглашал, и тебе бы попытать счастья, а? Три тысячи оренов награда!

- А что, это можно, - ответил ведун, подумав, что развод Нивеллин сможет получить и как-нибудь иначе.

Велерад не стал ждать, пока Геральт решит окончательно: он сгреб ведьмака в охапку и потащил на выход.

По дороге ведьмак и Велерад сообразили на двоих чистотелу и стали
закадычными друзьями. Но чистотела было мало, и они поехали к Фолтесту
за пивом. Ехать было весело; приятели орали песни пьяными голосами, а
ведьмак пугал своей белесой физиономией прохожих, громко хлопая
жабрами. Пару раз они останавливались, и Геральт отходил в кусты метать
икру - брали свое белладонна и аконит с будильниками. Но ведьмак не
беспокоился: к вечеру действие эликсиров должно было пройти, и его
чувства и внешность вновь становились чувствами и внешностью обычного
человека. Так вот, обнявшись и напевая, градоправитель Стужни и Геральт
ввалились в специальную горницу Фолтестова дворца, предназначенную для
приема важных гостей разного сословья.

- Во, - вещал Велерад, - Приехали,
значит! Даже если ты и не согласен идти на упырицу, пожрать здесь можно
знаменито. Только ты мечи в гардероб не сдавай - упрут.

- Хорошо, - ответил Геральт.

- Слушай, ведьмак, и это вот этим мечом ты, значит, всяку нежить изничтожаешь?

- Нет. Этот для людей, для чудовищ - серебряный.

- А-а-а... А третий тебе зачем?

- А
третий для разных политических отморозков, нацистов, басмачей бородатых
с бомбами и тому подобного - иногда и их заказывают. Эту нечисть уже
даже серебро не берет.

- Слушай, ведун, кстати, по поводу экзотики... У нас тут тип из-за Гор Амелл завелся.

- Ты шутишь? Как его сюда занесло-то?

- А хрен его знает! - Велерад поскреб затылок под богатой шапкой, - Понимаешь,
та еще история! Приперся намедни во дворец старикан один - труха
сыплется. И к королю: я, мол, могу такое зелье сварить, что упырица как
его увидит, выпить захочет, как выпьет - уснет, а проснется через 5 лет
прекрасной принцессой. Ну, Фолтесту нашему мозги запудрить даже такой
сморчок в состоянии. Самогонщик старый! Король, значит, уши развесил,
аж корона дыбом: "Давай," - говорит, - "Вари." "И сварю," - отвечает
сморчок, - "Только мне для энтого предприятия кой-чего надо." "И чего ж
тебе," - спрашивает Фолтест, - "Чародею, надо?" "Молодого папоротника,
уши осла, издохшего в пятницу, алмаз со страусиное яйцо размером и
порядочного строительного подрядчика из Тридесятого Королевства." Ну,
Фолтест его чуть не повесил. "Ты," - орет, - "Сдурел?! Папоротник с
ушами я тебе достану, и даже алмаз как-нибудь... Но чтобы честного
ихнего подрядчика, да ты чего, издеваться над королем вздумал?!" Ну,
старикан перепугался вусмерть и сам этого подрядчика откуда-то
раздобыл. Не знаю уж, где он его, порядочного, откопал, может, в
пробирке вывел. Вобщем, зелье старик сварил, подрядчик туда плюнул...

- И что? Вышло что-нибудь? - недоверчиво поинтересовался Геральт.

- Как бы не так! - заржал Велерад, - У
упырицы от зелья сперва расстройство желудка сделалось. К склепу теперь
на вездеходе не подъедешь. А потом на нее икота напала. А чтоб заснуть
- фигу тебе! Так вот она теперь, подлянка, сутками по лесам шатается и
икает. Хоть одно хорошо: все ее за километр слышат и разбегаются.
Фолтест с досады совсем взбесился, хотел было тому старому пеньку
голову отрубить, да старикан вовремя смылся.

- С алмазом, конечно?

- Понятное дело. А тридесятого подрядчика тут оставил. Кому такое добро надобно? Э-эх, - вздохнул Велерад, - Времена-то
пошли! Дурные времена, верно, Геральт? Нечисти сколько всякой
поразвелось! Лешаки, кикиморы так и кишат! На реку пойдешь, одежду на
берегу оставишь - русалки живо все карманы обчистят, а то и последние
штаны упрут. У меня самого на чердаке домовые завелись, штук шесть. И
"Дустом" их пробовал, и нафталином - хоть бы что. Ночами спать
невозможно, такой гам наверху. В карты режутся, матерятся. Проигравший
у них должен три раза вокруг дома с пучком горящей соломы на заднице
обежать. Ты представляешь, Геральт, что это такое? Я все пиво-вино из
своего погреба к соседу снес, так они, черти, в чулан залезли, средства
для чистки ковров нализались, - градоправитель Стужни сплюнул.

Вдруг у него в кармане что-то запищало. Ворча, Велерад извлек сотовый телефон:

- Алле?

Геральт был поражен:

- Что это? С помощью этой штуки можно с кем-то разговаривать? И все слышно?!

- Нет,
но за него можно платить большие деньги и трястись всякий раз, что ты
эту дрянь где-то забыл... Алле! Алле!... Алле!!! Черт...

Геральт и сам не знал, что через год купит себе подобную штуку - "Але,
это санэпидемстанция Каэр Морхена?" "Ведьмак Геральт Ривский слушает!
На кого жалуетесь?" "Да вот завелись здесь у нас эти... ну, такие...
Потравить бы надо!" "Сейчас выезжаю! Закажете тещу или соседей, учтите:
возьму штраф за ложный вызов."

Тем временем Велераду, наконец, удалось услышать голос собеседника.
Коротко отвечая, градоправитель стал что-то коряво записывать. Спустя
некоторое время он поднял взгляд на ведьмака:

- Геральт! Ты эта... Знаешь такую Йа... Йе... Йонофыр из Винегрета?

- Йеннифэр из Венгерберга! Ну?

- Тут говорят, что Дийкстра собрался ее арестовывать. Она живет... Вот адрес, я записал. Это что, твоя родственница?

Ведьмак рывком вскочил из-за стола, Велерад поспешно отодвинулся, давая
ему дорогу. Геральт почти побежал к выходу, шумно задевая мешавшую
мебель.

- Ты осторожней там, приятель! - крикнул вдогонку градоправитель Стужни, - Говорят, этот мужицкий сын Дийкстра на тебя сильно злой!

Но Геральт не слышал. Уже на выезде из города ведьмака отловила дружина
Фолтеста и, невзирая на количество убитых и покалеченных, кое тут же
появилось в ее рядах, затолкала в гробницу и заперла там на ночь.
Ведьмаку ничего не оставалось, как расколдовать королевскую дочку,
предварительно навешав упырице хороших тумаков. Наутро он был уже в
седле и во весь опор мчался на помощь чародейке Йеннифер. В округе
решили, что Геральт драпанул, дабы Фолтест не женил его на своей
дочурке (благо больше некого, а ведьмака не жалко), но истинную причину
поспешного отъезда истребителя чудовищ не знал почти никто.





Автор: Rokhan Rider.

20/02/2008.

"Геральт и Йеннифэр"
ВЕДЬМАК.

Глава 2.

Продолжение. Пародия на "Меч Предназначения",
"Свадьбу Йеннифэр и Геральта", еще на что-то, короче, душераздирающая
история любви Геральта и Йен.










Комья грязи летели из-под копыт мчавшейся Плотки. Геральт нещадно
пришпоривал кобылу. Йеннифэр! Фиалковые глаза, звезда на черной
бархотке, запах сирени и крыжовника... Геральт помнил ее иссиня-черные
волосы, натуральные локоны, ее брови, чудесно неправильные, когда она
смывала уголек, которым подрисовывала их днем, ее талию, тонкую и
гибкую, подчеркнутую чрезмерно стянутым пояском. Он помнил прекрасное,
гордое лицо, шелковую кожу, милые истерики, нежную брань, ласковые
подлянки... Если только Дийкстра посмеет!... Если только он посмеет
тронуть хоть волос на ее голове, он пожалеет. Рано или поздно, но он
очень сильно пожалеет об этом! Дийкстра, первый Министр Редании, "серый
кардинал"... Зачем ему Йеннифэр? Кто ее вообще, кроме закаленного в
боях ведьмака, может выдержать? "Ему нужен я," - подумал Геральт, - "Он ищет меня, но пока может излить свою жажду мщения и на Йен. Ты ждешь меня, Дийкстра? Ну что ж, я иду!" Лошадь во весь опор неслась по раскисшей дороге, плащ ведьмака летел за нею по воздуху как крылья.

Йеннифэр не оказалось по тому адресу, который был указан в велерадовой записке. "Переехать они изволили, Ваша милость!" - ответила рыжая рябая служанка на вопрос ведьмака, - "Вот уж неделю как их светлость, чародейка госпожа Йеннифэр, вещи собрать изволили, да и уехали." "Куда? Может, она говорила здесь кому-нибудь?" "Да нет, никто и не спрашивал. Все так рады были..." На обгорелых бревнах соседского дома уныло сидел сосед, превращенный в корову.

- Эй, мужик! - окликнул он Геральта, - Огонька не найдется?

Ведьмак помог ему закурить.

- Спасибо, братан, подсобил! - сосед затянулся, - А
то знаешь, как трудно держать сигарету копытом? Эх, мать честная, надо
успеть прежде, чем доярка придет! Опять орать будет, что молоко куревом
пахнет. Хорошо еще, та стервь меня в карпа не превратила... Хрен тогда
покуришь.

Ведьмак медленно начал доставать меч. Сосед в образе коровы испуганно
вытаращился и одним махом перескочил через остатки забора. Геральт
сунул клинок назад в ножны и вскочил в седло. Он знал, что найдет ее.
Когда Йеннифэр пропала в прошлый раз, тоже казалось, что уже нет
надежды, пока безошибочное чутье не привело ведьмака в рыбацкую таверну.

Там его внимание сразу привлекла могучая особа цвета старого кирпича,
одетая в вытертый до блеска камзол из нарвальей кожи - рыбачка с
Островов Скеллиге. Вокруг особы сидела изрядная компания местного
кабацкого сброда и с интересом внимала.

- ...Ну, значицца, слушайте дальше, - вещала кирпично-вытертая тетя, отхлебывая тормозную жидкость из чего-то, выломанного из тормозной системы "Запорожца", - Приплыли
мы на устричную отмель, выбираем сети, и вдруг Гудрон, Стурлихина
дочка, как взвизгнет во весь голос! У меня аж ухи заложило, а Бензол,
Унина дочка, вааще за борт навернулась. Ну, и Мазут перепугалась,
потому как уж больно визг был громкий. Глядим, а там летит чегой-то по
воздуху, да не птица! У меня сердце аж захолонуло, потому как я сразу
подумала, что чародейка какая... добро б выворотень али гриф малый. Но
это черное чудо тем часом хлюсть в воду! Да прям в наши сети - шмыг!
Запуталося в сетях-то и барахтается, быдто тюлень какой! Тогда мы
кучей, сколь нас было, за сеть и давай тягать энто на палубу! Что,
думаю, за хрень такая? Одна из баб наших кричит: "Восьминог!", другая
"Камбала!" Да только, думаю, какой ж тут восьминог? С виду-то, вроде, и
похоже, но уж больно стреляет синим, верещит, да курвится с угрозами
всякими. И, понятно, не камбала энто. У ее, чувырлы той, хоть оба глаза
и на одной стороне были, а кто ж когда видал камбалу, чтобы так
материлась? Ужо как я-то сильна по энтой части, а таких выражениев не
составляю - образованье не то! - мускулистая рыбачка
многозначительно посмотрела на пустую железяку от "Запорожца", давая
понять, что кто-то из слушателей должен был бы уже поставить
рассказчице еще выпивки.

Геральт опередил дюжего матроса, вздумавшего поухаживать за
островитянкой и подсовывавшего свой флакон одеколона, и налил для дамы
в свою галошу чистый спирт. Рыбачка с Островов Скеллиге воодушевилась.

- Ну, - продолжала она, - Думаю,
может, угорь то костяной, ан нет! Из сети-то шипит, пар идет, и воняет
- страсть, хоть с баркаса в море прыгай! Нешто угорь так напакостить
может? Нет, говорю, чародейка энто! И верно: чаровница Йеннифэр из
Венгерберга там оказалась! Не то, сказывают, цунами включила и вот,
принесло ее в наши сети, да на нашу голову. Лежит, понимаешь, сама в
сетях, шипит, ругается, дымы цветные пущает, да ужас как опасно
волшебствует. И разъярена-то так, что и сказать нельзя! Ну, я думаю:
никак лопнет сейчас со злости-то, все забрызгает, а нам потом баркас
отмывать! А во рте ее - лосось, в котором, чтоб я так здорова была,
сорок два с половиной фунта весом, не мене...

Никто из слушателей не комментировал и не выражал недоверия, хотя факт
поимки лосося такого поразительного размера не помнили даже самые
старшие из них.

- Ее звали Йеннифэр? - тут же переспросил ведьмак, - Где она сейчас?

- Погодь! - недовольно оборвал его матрос, подносивший одеколон, - Как она чего говорить-то могла с лососем во рте?

- Как, как! - рыбачка Скеллиге недоверчиво покосилась на человека, не понимающего элементарных вещей, - Ясно,
что она сперва не говорила, мычала только. А потом как энтим вшивым
лососем в меня плюнула, я чуть с баркаса в море ко всем чертям не
слетела! - дама показала руку в гипсе, - И грозит, значицца, и
чародействует, всем нам обещает, что мужья нас бросят, помидоры наши
завянут, да белая горячка одолеет. Муж-то ладно, лет десять уж жду, кто
б на моего болвана позарился, да все без толку. Но вот остальное...

Народ неодобрительно покивал и поворчал с пониманием - знаем, мол, этих
чародеев! По кругу пошел большой кувшин с пивом. Служанка принесла еще
громадную миску зелени и стопку рыбных консервов.

- И что ж вы делать-то стали? - испугано спросил кто-то.

- Что,
что! Знамо дело, Мазут, Каренина дочка, подцепила сеть багром, а я
здоровой рукой, веслом - бац, бац! И в трюм ее, а потом вместе с рыбой
на завод сдали!

Геральт рванулся вперед. Он отпихнул руку местного спеца по починке
сетей от большой банки рыбных консервов, схватил эту банку и, невзирая
на малоцензурные протесты труженика моря, открыл ее. И по всей таверне
разлился запах сирени и крыжовника. Вместе с запахом из банки с
надписью "Бычки в томате" посыпались смачные угрозы разнести в пыль эту
паршивую таверну, вонючий рыбный завод и вообще потопить весь архипелаг
Скеллиге. Посетители с грохотом рванули в двери и окна, разбив
вдребезги стекла и опрокинув мебель, а Геральт остался у стола,
радуясь, что нашел возлюбленную. Поэтому и сейчас ведьмак не терял
надежды.



Но в этот раз все было гораздо хуже. Их ссора, ее поспешный отъезд... Геральт стоял и смотрел, как Йеннифэр собирает вещи.

- Ты думаешь, я тебя прощу? Никогда не прощу!

- Йен...

В саквояж летели кисточки из тонкого волоса: большие - для напудривания
лица, маленькие, которыми она накладывала помаду на губы, и совсем
малюсенькие - для краски, которой она чернила брови и ресницы. Щипчики
и серебряные ложечки. Баночки и скляночки из фарфора и молочно-белого
стекла, содержащие, как он знал, эликсиры и мази с такими таинственными
ингредиентами, как мандрагора, антимоний, красавка, драконья кровь.
Концентрированный яд гигантских скорпионов Йеннифер могла вырабатывать
сама, когда очень сердилась. Геральт никогда не спрашивал, сколько же
ей лет, и не могла ли она быть той самой неуклюжей повитухой, которая в
свое время уронила его вниз головой. Однажды в музее ему показали кости
динозавра, который умер от разрыва сердца, получив по морде
обсидиановой звездой на черной бархотке. Магическое искусство позволяло
в несколько раз продлевать жизнь и молодость, и чародейки, пользуясь
специальными препаратами, выглядели лет на 25-30, по возрасту давно
заткнув за пояс слоновых черепах. Геральт смотрел, как убывала батарея
флакончиков на трельяже. Этикетки мазей гласили: "Чтоб не сыпалась
труха", "От старческого маразма", "Лосьон для чистки особо
чувствительных музейных экспонатов", "Чтоб седина не била в бороду, а
бес - в ребро". Большая шкатулка с надписью "Набор юного реставратора"
тоже исчезла в саквояже. А надо всем этим витали ароматы сирени и
крыжовника - благовоний, которые Йеннифер употребляла всегда. Геральт
не хотел думать о том, что завтра уже не будет этих запахов.

Не будет громких воплей по утрам, когда чародейка каталась по полу
коммунальной кухни вместе с очередной соседкой, вцепившись друг другу в
волосы. Ведьмак всегда незаметно перешагивал через дам, и шел дальше в
ванную: Йеннифер не любила, когда кто-либо вмешивался, даже если
соседка оказывалась сильнее. Чародейка не терпела одолжений. Геральт
любил издали смотреть, как его возлюбленная, задумчиво нахмурив
прекрасное лицо, кидает булавки в суп сапожника, снимавшего комнату
сверху. Потом, немного отойдя от плиты, она обычно начинала мурлыкать
заклинания, от которых в других кастрюлях заводились пираньи и
миниатюрные крокодильчики. Теперь все это прервалось, неизвестно, как
надолго.

Не будет ее ласк, ее заботы. Геральт помнил, как однажды по долгу
ведьмачьей службы принял бой со стаей мутировавшей моли. Он вернулся
домой совершенно голым, ступая босыми ногами по сугробам (проклятая
моль сожрала даже кожаные сапоги.) Йеннифэр нежно завернула ведьмака в
теплое одеяло, бережно сняла с ушей сосульки, стерла с носа иней.

В тот роковой день, день их расставания, Геральт принял восхитительную
ванну: чародейка резко раскинула руки, выкрикнув заклинание, и в
раскрытое окно сразу повеяло насыщенной морской прохладой. Створки
дрогнули, и в комнату со свистом ворвалась зеленая, собранная в
неправильной формы шар водяная пыль. Лохань запенилась волнующейся,
бьющей о края, плещущей на пол водой.

- Ну как? - спросила чародейка.

- Прекрасно! - Геральт потрогал пальцем морскую воду, - Только убери, пожалуйста, отсюда двух акул и этого обалдевшего водолаза.

- Черт! - выругалась Йеннифэр, - Извини, не заметила.

Судорожно раскрывающие зубастые пасти рыбины и дрыгающий ногами
аквагангист поднялись в воздух, зависли на секунду и вылетели обратно в
окно.

- Ма-а-а-ма! - прозвучал снаружи хриплый вопль.

- Зачем ты так, Йен? Это все-таки седьмой этаж!

- А ну его! - отмахнулась чародейка, расчесывая ресницы специальной щеточкой, - Будет смотреть в следующий раз, где плавает.

Двух акул, угодивших по ошибке в порцию взятой из моря воды, Йеннифер
закинула в комнаты дома напротив. Она знала, где любимые соседи сейчас
принимают ванны. Геральт с наслаждением вымылся. Утро было чудесное,
ничто не предвещало бурю.

- Как дела со вчерашним заказом? - благожелательно поинтересовалась возлюбленная.

- Да никак, - махнул рукой ведьмак, - Жлобы
деревенские! Я ихнего солтыса спрашиваю: "Это что же, мне в вашу
паршивую каменоломню всего за 200 линтаров лезть?" А этот гад мне: "Да
там делать нечего! Всего-то два полудохлых куролиска и минотавр!" "Да
что ты говоришь!" - отвечаю, - "А если у твоих куролисков птичий
грипп?" А он мне: "Ладно, кикимора с тобой, еще три линтара!" "Шутишь,"
- говорю, - "А если у минотавра коровье бешенство?" Тут он как заорет:
"Не дам я тебе больше ничего!! Нема у них гриппа и бешенства! У нас в
колхозе все животные с прививками!" Пусть идет в баню, Йен, со своим
ограниченным бюджетом.

Йеннифер усмехнулась, извлекла морскую воду из лохани, превратила ее в напалм и тоже отправила кому-то в окно.

- Черт побери, Йен, - захохотал ведьмак, - Могла бы откинуть и подальше.

- Могла, - буркнула она, - Да не хотела.

С улицы раздались ругательства - что-то по поводу чародеек общего
пользования. Йеннифер в ярости рванулась к окну. Геральт знал, что она
хочет сделать, и мягко удержал ее за руку.

- Не
надо, Йен, это всего лишь Истредд. Из ревности. Я ж ему говорил, что
лучше меня никого нет, а он не поверил... В общем, не напускай чуму на
этот паршивый городишко, а то когда там повымрет половина, точно введут
карантин, и я не смогу уехать в Новиград.

Чародейка, вроде, успокоилась и вернулась к баночкам с кремом и прочей
косметике. А потом началось. Йеннифер внезапно отложила щеточку для
ресниц, встала от трельяжа и повернулась к Геральту:

- Это ты пригласил на нашу свадьбу Борха Три Галки и бадью с зерриканками?

- Нет, - покачал головой ведьмак, от души радуясь тому, что мутация кровеносных сосудов лишила его возможности краснеть, - Не я. Подозреваю, что Лютик, хотя они все утверждают, что о свадьбе узнали из магических кристаллов.

- Я не желаю, чтобы весь этот комплект присутствовал на моей свадьбе!

- Почему? Они ведь наши друзья.

- Не делай из меня идиотку, ведьмак! Все знают, что ты с ними спал!

- Неправда!

- Правда!

- Неправда!

- Правда!

- С бадьей? С бадьей нет!

Фиалковые глаза Йеннифэр опасно прищурились. Две гремучие змеи,
возникнув из ниоткуда, обвили шею ведьмака и нежно, но требовательно
зашипели в оба уха, демонстрируя ядовитые зубы.

- Ну ладно, - Геральт со злостью отвернулся, - Правда. И что с того?

С минуту чародейка молчала, поигрывая обсидиановой звездой, приколотой к черной бархотке.

- Ничего, - сказала она наконец, - Но я хотела, чтобы ты признался. Никогда не пытайся мне лгать, Геральт. Никогда.

Гремучие змеи на плечах ведьмака превратились в две большие конфетки. Геральт в ярости запустил ими в мусорную корзину.

- Я не нуждаюсь в твоих указаниях, какие оргии мне посещать, а какие нет! - крикнул он.

Не надо было этого делать. Голос Йеннифер стал ледяным:

- Значит, Йоля, Трисс, та костлявая студентка-медичка, нимфоманка Фрингилья, Ренфри-Сорокопутка...

- Перестань, - виновато поморщился Ведьмак, - У тебя не хватит пальцев, Йен.

Чародейка, сидя в кресле, загибала пальцы уже на ногах:

- Глазок,
эта писклявая шансонетка, три полуэльфки и старушка-кикимора из борделя
"Пассифлора", две зарриканки гуртом, золотой дракон, упырица...

- Неправда!! - завопил Геральт, - У меня с ней ничего не было! И вообще, с каких это пор ты, Йен, стала так ревнива?!

- Не было! Как бы не так! - вскинулась Йеннифэр: она ненавидела, когда ей перечили, и легко начинала буянить без особого повода, - Ты
проторчал с этой красноглазой стервой всю ночь один на один в темной
гробнице! Вас нашли, лежавших в обнимку, а одета эта девка была только
в свою собственную шевелюру!

- Это моя работа, Йен! Да это ж чудовище, она ж меня чуть не загрызла, я...

- Ах, работа! Да, конечно, - чародейка издевательски усмехнулась, - У тебя всегда были странные вкусы по части женщин, Геральт.

- Пожалуй, - не выдержал ведьмак, - Взять хоть тебя!

Вот это был уже конец. Фиалковые глаза Йеннифэр сверкнули фиолетовым
пламенем. Такой ведьмак видел ее только единожды: когда как-то раз
упился в тряпочку и стал приставать к эльфу Акваллак'ху, называя его
княгиней Анарьеттой. Далее была совсем безобразная сцена, ибо нежная
душа, поэт Лютик, тоже пребывавший под мухой, подскочил к Геральту и
начал бить его лютней по голове из горячей ревности, за что был немедля
сунут физиономией в пунш. Эльф Акваллак'х, чьих интеллектуальных
способностей хватало обычно только на то, чтобы, увешавшись блестящими
безделушками, малевать на стенах бизонов и пороть разную чушь, наконец,
что-то заподозрил и с диким визгом полез от них обоих на шкаф. И тут в
залу вошла Йеннифэр: ее глаза горели беспощадным фиолетовым огнем точно
так же, как и сейчас.

- Я не желаю более ни минуты оставаться в твоем доме, Геральт!

Эльфа Акваллак'ха стрясали со шкафа четыре часа.





Автор: Rokhan Rider.

25/03/2008.

"Край света"
КРАЙ СВЕТА.

Глава 4.

Пародия на "Край света" А. Сапковского. Юмор чёрный, знание оригинала обязательно, иначе можете не понять, о чём речь. :)










- Геральт, поехали в город, к девкам! Нету у них никакого козла в конопле! Виданое ли дело, чтобы козлы курили?

- Да почему нет? У них вся деревня обкуренная. Гуси и комары и те под кайфом.

- Ге-е-еральт! Я боюсь наркоманов! А этот их козлик еще и буйный!

- Отстань,
Лютик. Вот мы уже пришли... Какое большое конопляное поле!Какая чудная
антимагическая аура! Здесь колдовство не действует. Какой чародей сюда
ни забредет, так лежать в конопле и остается... Пока наряд милиции
забирать не приедет. Вон их, колдунов окосевших, сколько валяется!
Кучами прямо. Ба, да это же Истредд! Здравствуй, почтенный! Эй, куда же
ты? Смотри, Лютик, как припустил!.. По синусоиде... Боится, я расскажу,
где его застукал, и репутацию испорчу. В лодку вскочил, ты смотри...
Ба-а, как гребет, олимпийский чемпион натуральный! Мне в жизни так не
суметь. А ведь я ведьмак, Лютик. Ну скорость, завидую... И это ж
притом, что лодка на берегу стоит! Надо сказать деревенским, пусть
перетащут его в огород, пока у него приход не кончился, он им враз всю
округу вскопает веслами.

- Может, оттого ихняя коммуна
хиппи Нижним Посадом и называется. Эх, посадят их когда-нибудь всей
деревней, они б еще мак додумались выращивать... То-то у них тут
столько Мудрых развелось, всяких девок, да бабок. Половина населения
давно и прочно на умняк подсела. А остальные привидений видят и головы
на паучьих ногах. Слушай, Геральт! Крапивка сказал, что дьявол днем
сидит или у старых верб на болоте, или в конопле. Его по клубам дыма
легко обнаружить можно. Ты видишь хоть где-нибудь дым, Геральт? И я
нет. Поехали отсюда!..

- Лютик, не ной! Дыма нет потому,
что сегодня козлик клей нюхает. И не у старых верб он, а здесь. Вербам
хана наступила на прошлой неделе, когда солтысова баба так обкурилась,
что одну из них в салат построгала, а с другой пару раз на санках
скатилась. Обломки полозьев до сих пор на ветках торчат. Козел теперь к
болоту ни за что не сунется после того, как его там посреди лета санями
переехало.

- Да, Геральт, таких впечатлений ни от клея, ни от травы не получишь, это точно.

- Тихо, болтун! Слышишь?

Из недр конопляного поля теплый ветер, насыщенный запахом трав, доносил слегка фальшивое пение:



Джа пустит трамвай

Из болота в ра-а-ай!

Кайя знает дорогу до рая,

Держись вслед за ней,

Мой брат Исайя-а-а!..

Бе-бе-бе-бе-е-е-е-е-е-е-е-е!


Геральт решительно рванул в коноплю. В зарослях что-то запрыгало и
затопало, в лоб ведьмаку полетел пустой тюбик клея, а потом из путаницы
растений вылезло самое поразительное существо, которое друзьям
когда-либо приходилось видеть. Это был самый наглый и обдолбанный
представитель козьей богемы, которого только можно себе представить. У
существа имелись вылупленные глаза с ненормально расширенными зрачками,
два рога (один обломан, на другой наколота консервная банка), и тело,
почти человеческое до пояса и козлиное ниже. На пузе виднелись следы
полозьев от санок солтысовой жены.

- Сильван, - усмехнулся Геральт, - Вот кто один половину поля выкурил. То-то крестьяне ругались!

Сзади мельтешил Лютик:

- Ге-еральт, я боюсь! Давай уйдем?

Сатир агрессивно мотнул рогатой козьей мордой и проблеял:

- Ук! Ук! Правильно! Прочь отсюда, цивилы!

- Спокойно, нарик! - отчеканил ведьмак, - Руки вверх, ноги расставить, лицом к стене!

Козлик запрыгал и застучал копытцами от возмущения:

- Ук!
Ук! Я не нарик, я гуманитарий! Это называется творчество при измененном
состоянии сознания! Психоделическое исскуство называется! Что б ты
понимал, башка твоя милицейская! Я песни сочиняю!

- Плющит парнокопытного, - пробормотал Лютик, - Геральт, а вдруг у него нож в кармане?

Ведьмак отмахнулся от барда, как от назойливой мухи, и достал наручники.

- Да врешь ты все, - ответил Геральт сильвану, - Песенка эта Арефьевой, а вовсе не твоя. Давай копыта, плагиатор с измененным сознанием, сейчас мы протокольчик составим.

- Ладно, песня не моя, - честно признался сильван, - Я больше загадки придумываю. Вот скажи, как при помощи бинтов провезти через таможню полкило героина?

- Бинтовать всех таможенников, пока они не согласятся.

- Не угадал! - радостно запрыгал сильван, - Кто проиграл, уходит с поля!

Вместо ответа охотник на чудовищ твердым шагом направился к гуманитарию-психоделику, звеня наручниками.

- Ведьмак, а может, тебе на лапу дать? - с надеждой спросил козлик.

- Не беру, - отрезал Геральт.

- Это почему еще?! - завопил Лютик, - Мне новая шапочка с пером нужна!

Недовольное таким поворотом событий козообразное резко перешло к
решительным действиям. Откуда-то из зарослей конопли появился мешок,
наполненный пустыми пузырьками и стеклянными ампулами.

- Шуточки!! - рявкнул козерог и подпрыгнул, - Я вам покажу, шутники! Я вам устрою и шарики железные, и стекляшки катаные, и косяки с бодягой!

В ведьмака и барда, как из катапульты, полетел разнообразный мусор.
Геральт ловко увернулся, поймал на лету тяжелый стеклянный пузырек с
надписью "Эфедрин" и метко засветил сильвану промеж рогов. Козерогий
взвизгнул и хлопнулся в обморок. И тут ведьмак увидел над собой грудь
лошади, а в следующую секунду на него наехали. Он оттолкнулся от коня,
как от скалы, и рухнул навзничь.

- Смотреть надо, куда скачешь, чудила! - заорал Геральт всаднику, - Или у тебя лошадь тоже курит?

А потом был блеск и пронизывающая боль в затылке.

И тьма.


Кляп из маковой соломы не пришелся Геральту по вкусу. Ведьмак
ничего, кроме своих эликсиров и пива, не одобрял. Рядом ворочался и
жалобно подвывал Лютик. Друзья были связаны. Геральт с трудом выплюнул
дурацкую солому, от которой ему уже начали мерещиться больно избивающие
его ногами эльфийки.

- Вот тебе, человечье отродье! Вот тебе!

- Ой, какая цыпочка! - закудахтал очухавшийся поэт, - Мадам,
меня зовут Лютик! Я бард, музыкант, гениальный сочинитель стихов,
летчик-испытатель, командир подводной лодки, герой сражения при
Содденском Холме, миллионер, чемпион мира по кеглям... А-а-ай!! -
эльфийка с размаху треснула геральтова дружка по черепу его же
собственной лютней - так, чтобы получился прелестный испанский воротник.

"Плохо дело,"
- подумал ведьмак. Лютик тоже видел эту кралю. Значит, к величайшему
сожалению, она была настоящая. Да и остальные Aen Seidhe на поляне
тоже. По крайней мере дралась и плевалась эльфийка ничуть не хуже, чем
живая.

- Что ты делаешь, Торувьель? - раздался над головой голос эльфа с подозрительно горящими глазами, - Разве так борются за свободу?

- Именно так и борются!
- твердо поддержал хулиганку остроухий парень с беличьим хвостом на
шапке и пнул дерево, под которым лежали Геральт и Лютик. На несчастных
обрушился целый град арбузов - что поделать, Дол Блатанна, все так из
земли и прет, причем невиданных размеров. Репа величиной с тыкву, в
кукурузе может спрятаться конный, арбузы вырастают в целые деревья.

- Размечтался, - ухмыльнулся черноволосый эльф, которого звали Гларром, - Так мы тебе и дали нашего козлика обижать!

- Не трогал я его! Это у него глюки! - заорал Геральт на всякий случай.

- А шишку на лбу ему тоже глюк сделал?

- Да я позаботиться о вашем кореше хотел! - оправдывался ведьмак, - У него клей кончился, я думал, пусть хоть контуженый походит.

- Мы тебе сейчас позаботимся, мы тебе сейчас так позаботимся!.. - пообещал другой эльф, беловолосый, нехорошо улыбаясь.

- Ага, - взбесился ведьмак, - Если я его арестую, кто ж вашей Торувьели такую хорошую траву поставлять будет? Конкретная бесячка у девушки.

- Ну, и где ваша подводная лодка, капитаны? Не желаете ли уйти на ней в плавание отсюда прямо к Содденским холмам?
- ехидно спросила Торувьель, прикидывая, куда бы еще пнуть ведьмака.
Найти подходящее место было непросто, ибо охотник на чудовищ был почти
целиком завален битыми арбузами.

Измазанный розовой мякотью Геральт пытался увернуться от ударов, свирепо размахивая башкой во все стороны.

- Берегись, чокнутая Торувьель! - пригрозил он, - Я был классным футболистом! Хочешь попробовать мой удар головой?

С дерева со свистом сверзился последний арбуз. Ведьмак что есть силы
отбил его лбом прямо в физиономию эльфийки. Агрессорша с визгом улетела
куда-то далеко в крапиву.

- Хочешь поплавать, Торувьель, тебя за пару косяков Истредд подвезет, - мстительно процедил довольный ведьмак.

Пораженные его ловкостью эльфы замерли с открытыми ртами. Стало тихо,
лишь было слышно, как глубоко под арбузами рыдает напуганный Лютик в
испанском воротнике из лютни. (Поэт ныл, воротник жалобно тренькал.)
Так прошло секунды три, а потом одна половина отряда кинулась лупить
Геральта, другая - доставать боевую подругу из крапивы. В воздухе
сверкнули ножи.

- Геральт! - ядовито начал беловолосый эльф по имени Филавандрель, - Не
дай обмануть себя нашей благородной внешностью и изысканной речью. Нам
надо на ком-то разрядить свою бессильную ненависть. Ух и навешаем же мы
вам сейчас кренделей!

- За козла ответишь! - подвывала из крапивы Торувьель, которой друзья перевязывали поврежденную физиономию.

- Не вертись, красотка, - говорил эльф с беличьим хвостом на шапке, - Тебя ж предупреждали не связываться с психом, которого выперли из сборной Ривии за допинг!

На поляне появился шатающийся козлик с самокруткой в руке. Он шел, и копыта его заплетались.

- Ничего себе-бе-бе-бе! - проблеял он, повисая на руке Гларра, - Это же уби-би-бе-бейство! Надо заниматься любовью, а не войной!

- Сейчас как дам больно! - рассвирепел Гларр, - Ты что это нам предлагаешь?!

Геральт побледнел и глубже зарылся в арбузы. Лютик неожиданно заржал, звеня лютней на шее.

- Уберите куда-нибудь этого упыханного козла-пацифиста! - приказал Филавандрель, - Торкве, иди еще покури, песенки попой.

Но козерог не унимался:

- Вы
что себе позволяете здесь, на моей земле? Да я вам щас ваши острые уши
бантом на затылке завяжу, че гевары недорезанные! Жалею, что связался с
вами! Травку со мной не курите, люсю не уважаете, в мокрое дело втянуть
хотите! Выметывайтесь отседова, ук, ук, ук! Топайте в своих горах с
голодухи лапу сосать! А то на рога подниму!!
Вместо того, чтоб
испугаться, эльфы громко заржали, вспоминая, как обкуренный сильван все
утро бодал чей-то забор, обзывая последний пережитком буржуазной
культуры. Геральт с надеждой одним глазом подглядывал из-под арбузов,
надеясь, что возмущенный Торкве все-таки отговорит своих друзей от
расправы. Но надеждам ведьмака не суждено было оправдаться. Козлик
выпендривался недолго. Внезапно он, подняв тучи пыли, хлопнулся на
спину, словно фанерный, и пронзительно заголосил:



Растафара жив, рок-н-рол уже нет -

Джа купит нам пиво, траву и обед!


С соседней елки в панике стартовали перепуганные вороны. Одна,
надышавшись от козликова косяка, летела зигзагами, стукаясь о деревья,
и вскоре застряла в каком-то дупле. Гларр, чертыхаясь, за ногу потащил
музицирующего пацифиста подальше в лес. Почувствовав, что куплеты о
великом Джа звучат все тише и тише, а значит, и заступник удаляется
куда-то в неизвестном направлении, поэт Лютик забеспокоился.

- Геральт, - простонал он, - Может, нас не убьют? Может нас не...

Арбузы над местом погребения барда мелко тряслись от страха. Ведьмак
понял, что надо брать инициативу в свои руки. Он решительно откопался и
принял гордый вид.

- Мир велик, эльфы! - сказал Геральт, - Места хватит для всех.

- То-то вам, люди, никогда не хватало пяти континентов, - парировал мрачный Филавандрель.

Сжимая в руках лук, Гларр вернулся к арбузной куче:

- Наш
растафари Торкве, как всегда под кайфом, но он говорит правду. Да, нам
угрожает гибель. То, что мы некогда ели, чем пользовались, погибает и
вырождается. Мы никогда не занимались полевыми работами и
животноводством, земля сама одаривала нас, потому что любила. На
березах росли сатиновые рубахи, кожаные курточки и золотые ожерелья.
Вот как на Торувьель, видишь? Помнится, Филавандрель неделю ходил с
шишкой на макушке: переспелые сапоги сорвались с дуба и здорово
треснули нашего аристократа по башке. В еловом лесу просто опасно было
находиться в сезон созревания графинов и чайников! А что теперь? В этом
году у нас был неурожай штанов, представляешь, как мы озверели?!

- Представляю, - понимающе кивнул Геральт, - А
кто в этом виноват? Если б только вы, эльфы, могли подавить в себе вашу
спесь и зазнайство, которые хоть и дают защиту от "инности", но защиту
весьма плачевную! Однако вы предпочитаете кидаться на солнце с мотыгой,
думая, что оно будет светить иначе. Зачем красть зерно, когда его можно
купить? - ведьмак говорил суровым, назидательным тоном, - У народа Aen Seidhe есть многое из того, что ценят люди. Мы с радостью у вас все отберем, - встретив свирепые взгляды эльфов, Геральт быстро поправился: То
есть, я хотел сказать, что мы могли бы торговать! У нас всегда найдется
изрядный запас стеклянных бус, огненной воды и старого тряпья. В
серебряных рудниках позарез нужны рабы, а там, где рабство отменено,
всегда требуются забитые чмо, готовые работать за гроши. Пушечное мясо
для разборок с соседями нам тоже пригодится. Да и танцевать в перьях
для туристов кто-то должен!
После этой фразы забинтованная, как
мумия, Торувьель ринулась на Геральта, размахивая поленом и объясняя,
куда именно она вставит ему перья и что именно заставит танцевать.
Девушку оттащили.

- У людей есть несправедливые законы относительно нас, - сказал Филовандрель, - Если мы сдадимся, вы поможете изменить их?

- Я не занимаюсь политикой, - отрезал Геральт, - Это не моя проблема. Как умный человек, я соблюдаю нейтралитет и даю ценные советы.

- Слышь, круглоухий, - спросил Гларр, - Ты сам-то понял, что сказал?

Геральт нахмурился и непокорно мотнул головой, стряхивая с физиономии ошметки арбуза:

- Идите
вы к черту вместе с вашей наглостью и презрением! Не желая
сосуществовать, вы сами обрекаете себя на гибель. Вы жалостно смешны со
своими уворованными мешочками семян на вьючных лошадях и с вашей
миссией, которая служит лишь тому, чтобы отвлечь ваши мысли от близкой
гибели. Вас ничто уже не спасет - бууугага! - от злорадно расхохотался в лицо мучителям.

- Врешь, жалкое человекообразное, вошь из тулупа! - закричал Филавандрель, - Мы
научимся сельскому хозяйству! Мы уже не сажаем яблони вверх ногами, не
сеем банки с малиновым вареньем, не пытаемся подоить трактор и не
разводим кошек, чтоб те несли яйца. Теперь мы знаем точно: эти чертовы
кошки яйца могут только жрать! А наш Гларр так умен, что посоветовал
мне не устраивать осеннюю стрижку кур, не гонять их в ночное и не
купать в реке. Они что-то плохо плавают, эти куры, и шерсти дают совсем
немного.

- Знаешь что, эльф, - оскорбился Геральт, - Не трать напрасно свое время на разговоры с таким отвратным насекомым, как я!

- Да уж, лучше тебя сразу на булавку - и в гербарий, - хмыкнул Aen Seidhe с беличьим хвостом на шапке.

Но ведьмак продолжал давить морально:

- Даже
если до вас когда-нибудь дойдет, что сливовые деревья не жнут
комбайном, носки не выращивают в открытом грунте, а граблями не
причесываются, вам все равно крышка! Лучшие земли у вас уже давно
отобрали и загнали туда, где даже репейники хреново растут. Думаете
податься в Великие Степи? Там скоро проложат железную дорогу и
распугают последних бизонов.

- О Святая Лилле, нам звездец! - простонал Филавандрель, падая наземь в предобморочном состоянии.

- Неее, - вредным голосом протянул Геральт, - Звездец
вам настанет, когда на последнем клочке удерживаемой вами территории
найдут золото! Или нефть, или еще что-нибудь. Сосуществовать,
договориться с людьми - вот ваш единственный шанс.

- Я боюсь, вы предложите уж слишком... непростые условия сосуществования, - отрубаясь, пробормотал Филавандрель.

- А чего ты ждал, змей пернатый? - искренне удивился Геральт, - Кто
ж более слабому предлагает хорошие условия? Но если вы перестанете
выпендриваться на пустом месте, то получите вместительные, удобные
резервации, у вас даже найдутся дрова для обогрева зимой и питьевая
вода, пусть и не всегда. Правда, в гетто не будет работы и возможности
получить образование, и вы будете, как мухи, дохнуть от голода и
болезней, а при попытке поселиться в человеческих городах вас будут
больно бить и, может быть, даже немножко убивать... Но все-таки тысяч
200 ваших выживет. Из трех миллионов. А если вы продолжите жить в
собственноручно и высокомерно избранной изоляции, слабеющие,
малочисленные и все более озлобленные, от вас вообще останутся только
чучела в музеях. И тогда, пылясь в витрине, ты вспомнишь, Филавандрель,
что мне было тебя жаль.
Ведьмак с неподдельной заботой заглянул
в глаза надменных эльфийских фуражиров. Благодарности он там по
какой-то необъяснимой причине не увидел.

- Не могу больше слушать его чушь! - резко выкрикнул Гларр, - Ребята, давайте снимем с него скальп?

- Можно, - вздохнул эльф с беличьим хвостом на шапке, - Только вряд ли наш круглоухий друг поумнеет от этой операции.

- Партизаны, слушай мою команду! - донесся слабый голос валяющегося Филавандреля, - Закончить погрузку зерна, свидетелей расстрелять. Ничего личного, Геральт, хотя, если честно, ты нас достал.

Раздался скрип натягиваемых луков.

- Вы... вы нас застрелите? - жалобно вякнул поэт Лютик.

- Нет, насмерть закидаем ворованой репой, - безжалостно пошутил Гларр.

- Не пресмыкайся перед ними, Лютик, не клянчи. Это бессмысленно и достойно сожаления, - произнес Геральт.

- Стреляйте, гады! - отчаянно завопил поэт, выныривая из битых арбузов и разрывая на груди фэнтазийное жабо, - Орленок-орленок, взлети выше солнца и степи с высот огляди-и-и-и!

- Это бывает, - сказал ведьмак, глядя на наконечники стрел, - Не стыдно поглупеть от страха. Хотя, ты-то, дружище, всегда такой.

Ветки ели нетрезво затряслись, и на поляну вывалился сильван Торкве с
косяком в зубах, под руку с какой-то бабой. Оба вразвалку направились к
пленникам и расстрельной команде.

- Ты смотри, подруга, че они, бе-бе-бе, делают! - заплетающимся языком вещал козерог.

Эльфы опустили луки.

- Опять
Торкве... Мочалку какую-то притаранил. Слушай, торчок, топай отсюда,
пока тебя рогами в розетку не вставили!.. Ой, ё-ё-ё-ё! - внезапно все Aen Seidhe рухнули на колени, увидав, что на "мочалке" надета голубая каска с надписью UN, а на груди автомат.

Глаза матроны горели неугасимым пламенем.

- Явин, вали ее, - не поднимая склоненной головы, попросил Гларр беличьего эльфа, - Все равно она уже три года как лишила нас гуманитарной помощи.

- Нет! - простонал Филавандрель, - Это же сама Лилле! Тогда нас вообще разбомбят нафиг!

Дама решительно подошла к эльфам. (Сильван, бубня что-то
нечленораздельное, уже висел, перекинутый через ее руку, как
полотенце.)

- Что это вы тут делаете, а?! - с вызовом спросила Лилле.

- Ведьмаков арбузами кормим! - хором ответили Aen Seidhe.

- И как, едят? - нахмурилась тетка.

- Вон сколько уже сожрали, с места двинуться не могут! - снова хором отчеканили эльфы, пятясь по направлению к навьюченным лошадям.

- Я вам ужо, экстремисты! - погрозила тетя пухлым пальцем.

Геральт с укором посмотрел в черные глаза эльфки, горевшие под бинтами.

- Торувьель... - начал он. И не докончил.

Эльфка кивнула, отцепила от луки седла милицейский свисток и вручила Лютику.

- Держи, музыкант, на память, - тихо сказала девушка, - А то твоя лютня, кажется, немножко испортилась от ношения на шее.

- Во деревня! - усмехнулась Лилли, - У вас так все лютни носят? Надо ж на ленте вешать!

- Не буду я на этом играть!! - взвизгнул оскорбленный бард, вылупившись на свистульку, как солдат на вошь.

- Хорошо, - согласилась Торувьель, - Твой друг ведьмак будет свистеть, а ты - подпевать.

Лилле недовольно покачала головой и указала на восток в сторону гор. Повторять не пришлось, эльфов мигом и след простыл.

- Зачем ты наболтал им черти чего, Геральт? - спросил поэт по дороге домой, - Они только сильней захотели нас прикончить.

Ведьмак пожал широкими плечами, испачканными в арбузе. - Я честный человек, Лютик. Всегда говорю только правду.





Автор: Rokhan Rider.

16/05/2008.

"Башня Ласточки"
БАШНЯ ЛАСТОЧКИ.

Глава 5.

...Йеннифэр, лежавшая без чувств среди останков драккара
"Алкиона", отчаянно застонала и открыла глаза. Над головой была
табличка: "Вот вы и узнали тайну Бермудского Треугольника! Вам
полегчало?"

- Ну что, Йен? - ядовито спросил кто-то, - Долеталась, Чалленджер?

И вдруг она услышала издалека, из-за завесы смрада:

- Ты спятил, Риенс. Хочешь ее убить? Она нужна мне живая.

- Я обещал ей, мэтр, - буркнула маячившая перед чародейкой тень, постепенно принимавшая очертания тела и лица Риенса. - Я обещал ей отплатить... Этими вот носками...

- Меня не интересует, что ты ей обещал. Повторяю, она нужна мне живая и способная к членораздельной речи.

- Из кошки и ведьмы не так-то просто выбить жизнь, - засмеялся тот, кто держал чародейку за волосы.

- Не умничай, Ширру. Тебе хорошо, ты в противогазе! Я сказал, Риенс, одень сапоги! Поднимите ее. Как ты себя чувствуешь, Йеннифэр?

Чародейка, борясь со рвотой, подняла опухшее лицо. В первый момент она
не узнала говорившего. Некогда классически прекрасное лицо Вильгефорца
было усеяно золотыми клеммами и зажимами, бриллиантовыми прищепками для
белья, изумрудными болтами и гайками, нос был приклеен пластилином, а
нижнюю челюсть поддерживал большой амбарный замок. Уши были привязаны
на золотых веревочках. Вместо левого глаза имелся шарикоподшипник.

- Работа твоей Цири, - спокойно пояснил верховный Чародей-Садист Капитула, - Я
пытался ее схватить, когда она вбегала в телепорт Башни Чайки. Но на
меня напали члены Международной ассоциации геев и лесбиянок и начали
бить, вопя, что я шовинистическая свинья, преследующая людей за их
свободный выбор. Я насилу вырвался. Кричал, что всего лишь хочу спасти
девочке жизнь: я был уверен, что телепорт убьет ее. Наивный! Она прошла
гладко, с такой силой, что портал взорвался, и все обломки полетели мне
в лицо, - чародей всхлипнул, и капля машинного масла покинула его левый глаз в качестве горючей слезы, - Мне три недели было некого пытать. Я был в ужасном состоянии! Но ничего, когда я схвачу эту мерзкую девчонку, - продолжал он, - Я
первым делом заставлю ее выметать весь мусор, который она накидала
своим взрывом в Башне Чайки! Потом она будет мыть там лестницу зубной
щеткой! А потом, потом... - Вильгефорц омерзительно захохотал, гремя амбарным замком на роже, - Потом я отдам ее Риенсу, он снимет сапоги, и твоя Цири умрет в жутких мучениях!

- Иди к дьяволу, Вильгефорц! - с трудом проговорила Йеннифэр.

- Сорвите с нее обсидиановую звезду, серп и молот! - завизжал злодей. - И в лабораторию ее! Не теряйте времени!

Риенс и полуэльф Ширру, подлые наймиты чародея Вильгефорца, схватили
пленницу и потащили ее через какую-то помойку. Вильгефорц был страшным
неряхой. Поэтому в его ловчий портал постоянно сыпался всякий мусор в
виде кораблей, а также всего того, что они выбрасывают за ненадобностью
в море. Матерясь и продираясь сквозь груды разбитого хлама, гнилых
досок, нечистот и отходов с камбуза, чародей и его слуги со своей
жертвой, наконец, добрались до замка. Потом были стены, ворота,
галереи, паркет, заплеванная окурками лестница... и слишком мало
деталей, чтобы можно было понять, где находишься, куда занесло тебя
заклинание.

Вот и дверь с надписью "Д-р Вильгефорц, хирург-садист. Расписание пыток
на первом этаже". Йеннифэр грубо усадили в стальное кресло, на
запястьях и щиколотках защелкнулись тесные захваты. Рядом с креслом
стоял большой, богато изукрашенный компьютер. Корпуса HD и дисплея были
из чистого серебра, клавиатура - золотая. Кругом витали запахи
формалина, эфира и магии. На столе сидел полуэльф Ширру и жрал
медицинский спирт. К нему подвалил Риенс и попросил поделиться. Подлый
Ширру налил ему фенолфталеину и потом долго хохотал. Риенс в долгу не
остался: он выждал момент, когда полуэльф садился на стул, и быстро
подсунул под него газовую горелку. Ширру завизжал, вытянул шпиона по
физиономии микроскопом, и они оба стали кататься по полу лаборатории,
вцепившись друг в друга. Это безобразие прекратил Вильгефорц, пригрозив
подчиненным, что превратит их в лягушек, на которых он изучает нервные
рефлексы. Прежде чем стальные челюсти держателя сжали виски и
зафиксировали голову Йеннифэр, чародейка успела осмотреть обширный,
ярко освещенный зал. На стене висел красочный транспарант: "Восьмой
международный конгресс садистов и извращенцев им. Джека Потрошителя".
Внезапно дверь резко распахнулась, и на пороге появился маньяк в
кальсонах и с бензопилой:

- А вот кому башку спилить!! - дурным голосом заорал он, - Музыка, играй! - маньяк запустил бензопилу и, за неимением доступной башки, напал на стул. Во все стороны полетели опилки.

Вильгефорц поморщился:

- Добрый день, Бонарт! Прекратите устраивать сцены из дешевых фильмов ужасов. Сдайте пилу в гардероб и поднимайтесь к нам.

Охотник за наградами и маньяк по совместительству Лео Бонарт
повиновался. Не прислушиваться ко мнению Вильгефорца было опасно. Тем
временем в зале появилось еще двое гостей: нильфгаардский коронер
Стефан Скеллен, по прозвищу Филин, и интеллигентного вида тщедушный
юноша.

- Да здравствует демократия! - вопил Филин, размахивая красным флагом, - Власть народа, то есть! Долой диктатора Эмгыра, ура!

- Успокойтесь, Скеллен, - усмехнулся чародей, - Вы
как всегда в своем репертуаре. Право же, здесь это совершенно излишне,
я - человек аполитичный. Сдайте флаг в гардероб и присоединяйтесь к нам.

Оконная рама скрипнула. Маг обернулся: на подоконнике сидел высокий
эльф со шрамом на физиономии. В руках он держал коробку с бомбой.

- Что Вам нужно? - спросил Вильгефорц, - Вас,
кажется, никто не приглашал, Фаоильтиарна. Во всем романе Вы пытаете
всего один только раз, и то из корыстных соображений. Причем отпускаете
жертву живой и невредимой, как только она соглашается добровольно
выдать интересующую Вас информацию, испугавшись одних Ваших угроз. Вы
халтурщик, сэр, и таким нет места среди нас!

Полевой командир эльфийских террористов Фаоильтиарна даже не изменился в треугольном лице:

- Я
всего лишь хочу спросить, не известно ли Вам что-нибудь о
местонахождении паршивой девчонки по имени Цирилла. Она опрокинула все
мои горшки с геранью, когда сиганула от нас в окно.

Вильгефорц поджал губы:

- Я ничего не знаю ни о какой Цирилле. Покиньте помещение, Фаоильтиарна!

- Хорошо, - смиренно ответил эльф.

Сдав тикающую бомбу в гардероб, он ушел.

- Нет, ну в самом деле, - пробормотал чародей, продолжая пристегивать Йеннифэр к креслу, - Весь
роман просто набит садистами и извращенцами, не могу же я принимать
всех! В конце концов харчи-то мои! И вообще, мой замок - место для
людей избранных. Просвещенных. Интеллигентных. А этих
бандитов-скоя'таэлей Цири интересует только в плане расхода стрел на
единицу площади поверхности.

В этот момент вернулись нильфгаардский коронер и маньяк Бонарт.

- Мое почтение, господин Вильгефорц! - порочная улыбка засияла на физиономии Скеллена, - Приступим к нашим играм?

- Непременно, Скеллен, - ответил верховный Чародей-Садист Капитула, - Вот только чаю попьем. Присаживайтесь, господа!

Вильгефорц чарами создал великолепный стол антикварной работы, сервиз и
золотой чайник, полный крутого кипятка. Рядом с ним стоял пирог с
гвоздями.

- Угощайтесь! - широким жестом предложил Вильгефорц.

- Нет, спасибо... Мы лучше просто чаю попьем, - ответил Ширру.

Маг обиженно посмотрел на гостей.

- А это че за кент? - вызывающим тоном рявкнул Бонарт, показывая на тщедушного юношу в галстуке, скромно примостившегося на краешке стула, - На нашего не похож! Где моя пила?

- Закройте хайло, Бонарт! - осадил его Вильгефорц, - Он
и не должен быть похож на нашего, он программист, а не садист. Нужный
человек. Но все в свое время! Вам чаю налить, господин Скеллен?

- Не откажусь, спасибо, - улыбнулся Скеллен.

Хозяин зловещего чертога налил полную чашку чаю и попытался передать
его Филину. Но рукав Вильгефорца зацепился за скатерть, и изрядная
порция кипятка выплеснулась коронеру на колено.

- А-а-а-ай! - завизжал Стефан Скеллен.

- О, простите, простите! - рассыпался в извинениях Вильгефорц, - Какое несчастье, я не хотел... Вам очень больно?

- О, нет, ничего страшного, господин Вильгефорц! - успокоил его гость,-Почти совсем не больно.

- Да? - горькое разочарование отразилось на лице чародея, - Жалко...

Но в следующий момент бывший глава Капитула уже овладел своими
эмоциями, снова принял официальный вид и ловко попытался облить
кипятком растрепанного кота, вбежавшего в залу. Но кот, хорошо зная
заскоки своего хозяина, увернулся, цапнул мага за ногу и вылетел вон.

- Экий шельма! - засмеялся Вильгефорц.

- Это Ваша кошка? - робко спросил программист.

- Моя, - ответил бывший глава Капитула.

- Любите зверюшек, Вильгефорц? - поинтересовался Бонарт.

- А как же! - широко улыбнулся Вильгефорц, - Только они у меня почему-то долго не живут... - он грустно вздохнул, - Вот, есть кот Висельник, коза Мученица, а вон там - видите? - моя канарейка Утопленница, - и маг с маньячной улыбкой плюнул в птичку косточкой от варенья, но опять промазал.

Канарейка пискнула и заметалась по замызганной клетке. Разозленный
неудачей, Вильгефорц нервно зарычал и укусил стоявший на подоконнике
кактус. Скеллен, наконец, понял, почему все цветы в горшках были
немного поломаны.

- А Вы, Бонарт, любите зверюшек? - в свою очередь спросил чародей.

- Я? Хе... - оскалился в лошадиной улыбке Бонарт, - Я кого поймаю, того и люблю. Гы-гы-гы-гы! - он заржал.

Вильгефорц поморщился.

- Ну, ладно, - он встал из-за стола, - Пора заниматься делом.

Гнусный чародей подвел всю компанию к креслу, к которому была прикована
Йеннифэр из Венгерберга. Паскудно ухмыляясь, он начал вводить ей иглы
под кожу и что-то пристегивать прищепками к ушам. Скоро чародейка стала
напоминать большого дикообраза с ушами от летучей мыши.

- Ну, Йеннифэр, наделала ты мне хлопот. Заставила оторваться от увлекательнейших преступлений против человечества! - разглагольствовал Вильгефорц, втыкая в нее иглы и опутывая сетью серебряных проводков, - Ты
преследовала меня, а я преследовал тебя. Отправившись в Бездну Седны ты
просто облегчила мне задачу. Потому что я, видишь ли, сам нащупать Цири
не могу даже с помощью вот этого, не имеющего себе равных, сканера, - чародей нахмурился и ловко подвесил к левому уху Йеннифэр большую консервную банку.

Он никогда не промахивался. Йеннифэр стиснула зубы.

- У девушки сильные врожденные защитные механизмы, в конце концов это ведь Старшая Кровь, - продолжал он, вставляя ей в нос два водопроводных крана, - Я
подумал, что единственный способ отыскать Цири сканированием - это
применить эмпатический зонд. Однако, для этого мне нужен был человек, у
которого имелся бы с девушкой достаточно сильный эмоциональный контакт.
И тут оказалось, что ты, Йеннифэр из Венгерберга, прямо-таки сама
лезешь ко мне в руки!

Чародей засунул пленнице в рот большую железную мясорубку ручкой наружу.

- Если
тебя подключить к аппаратуре, Йеннифэр, ты нащупаешь мне Цириллу.
Правда, операция требует сотрудничества с твоей стороны... Но, как
известно, есть методы принудить к сотрудничеству.

- О-о, давайте я! - завыл обуреваемый жаждой мести Риенс, - Я ее заставлю! Вот этими вот руками, вот этими вот носками! - он начал лихорадочно стаскивать сапоги.

- Ширру! - нервно позвал Вильгефорц.

Полуэльф послушно отвесил коллеге крепкого тумака.

- Держите
себя в руках, Риенс, черт бы Вас побрал! А ты, Йеннифэр, приготовься.
Эликсиры начинают действовать. Тебе уже пора сосредоточиться, - он завязал у нее на шее шланг от пылесоса, - Ну, Йеннифэр! Здесь, на этом экране, я хочу видеть Цири. Где она, с кем, что делает?

- Вильгефорц, свинья с заклепками!! - дико и отчаянно закричала Йеннифэр через мясорубку.

- Я знаю, - сказал чародей, зловеще блестя амбарным замком на роже, - Знаю,
это очень неприятно. И весьма болезненно. Но выбора у тебя нет. Ты же
прекрасно понимаешь, что этого выдержать нельзя. Так что не упирайся,
Йеннифэр, сканируй. Оператор, за компьютер, пожалуйста! - Вильгефорц повернулся к интеллигентному юноше, - Вам я тоже не советую подводить меня.

- Я раздобыл лучшее программное обеспечение, которое только можно достать в этой дыре! - возмутился юноша, - А кое-что написал сам. Все должно работать!

- Ну, вот и чудненько, - ответил ему маг.

Программист забарабанил пальцами по клавиатуре. На экране что-то
замелькало, и вся компания узрела большую темную пещеру. Посреди пещеры
валялся могучего вида субъект со связанными руками; у него были белые
волосы и черная клепаная куртка. Вокруг субъекта шебуршилась толпа
отвратительных чудиков: обезьяноскунс, лохматый стучак и зубастые
барбегазы. Стучак с кайфом бил лежачего ногами, а барбегазы откусывали
от бедняги маленькие кусочки.

- Это что еще за рокер-мазохист? - спросил юноша возле компьютера.

- Да, Геральт, - забубнил кто-то голосом нанятого проповедника, - Тебе
сказано было явиться одному, беззащитному и безоружному, пребывающему в
полном смирении, оставив за порогом суетную ненависть. У тебя руки
надежно связаны, да? Никакой агрессивности. Самоотречение. Покорность.
Самоотверженность. Политкорректность! И тогда ты получишь информацию,
чтобы спасти своих друзей. Ну, как ты там, Геральт? С тобой все хорошо?

- О-ой, да-а-а-а!!!

- Тебя там не обижают?

- О-о-ой, не-е-ет!

Стучак заржал и подбил Геральту глаз.

- Ты должен их простить, они ж совсем как дети. И очень тебе обрадовались.

- Не то слово!
- заголосили довольные чудовища; стучак активнее заработал ногами, а
барбегазы - челюстями. Обезьяноскунс приволок канистру бензина и спички.

Полуэльф Ширру запрыгал и захлопал в ладоши:

- Ой, ой, как здорово, так его, так!

Вильгефорц недовольно переключил на другую программу:

- Нечего наслаждаться забесплатно, Ширру! Вот поймай мне ведьмака, тогда и бей его ногами, сколько душе угодно!

- Ну-у... - обиженно протянул Ширру, - А я люблю забесплатно!

- Что это за сволочь там разговаривала с Геральтом в пещере? - через силу спросила Йеннифэр.

- А-а-а, - махнул рукой бывший верховный Чародей-Садист Капитула, - Это эльф Акваллак'х, царствие ему небесное.

- А что, он разве помер? - спросил Ширру.

- Да,
понимаешь, сначала у него была мания рисовать фальшивые наскальные
рисунки и подписывать их эльфийскими рунами. Чтобы люди решили, что
вообще ни один из этих рисунков не является доказательством
существования у человечества древней культуры. Но потом его сильно
занесло: он стал подписывать египетские пирамиды, разрисовал Коллизей,
вломился в Лувр и часа полтора ставил свои идиотские автографы на все
скульптуры и картины, которые попадались ему по дороге, пока полиция не
вынесла его из здания на руках. Кончилось все тем, что Акваллак'ха
пришибло Пизанской башней. Ну, боги с ним, надо продолжать, - он подергал Йеннифер за шланг, - Вот
все, чего я пока добился. Я хотел получить Цири, а она дала мне
ведьмака. Не позволила вырвать из себя эмпатическую матрицу девушки, а
на Геральте сломалась. Что ж, правильно, Геральт мне тоже пригодится,
если Цирилла при нем. Ну-ка, Йеннифер, продолжай!

Чародейка застонала сквозь мясорубку.

- Чтоб ты сдох, жертва Франкенштейна! Ни за что!

- Ну-у,
Йеннифэр, я думал, ты умнее. Подвергать себя такой опасности из-за
беспризорницы и мутанта, который всего лишь одно из твоих мимолетных
увлечений?

- Вильгефорц, когда тебя после взрыва собирали,
тебе спинной мозг с головным местами не перепутали? Эта беспризорница,
стараниями которой ты стал похож на лоскутное одеяло, моя приемная
дочь. А Геральт - моя единственная настоящая любовь!

Ширру прыснул от смеха, Риенс противно захихикал.

- Может, твоему мутанту почетную грамоту выдать? Перед строем прочих любовников.

- У-у-у, тут новый файл скачался, знакомство нашей ведьмы с Геральтом, очень романтично! - Ширру отпихнул программиста и нажал клавишу enter.

Йеннифэр презрительно фыркнула. Паршивые соглядатаи! Дело в том, что у
чародеек было традиционное развлечение: вламываться в мужские бани,
особенно если там моются парни посимпатичнее. Не раз городские жители с
ужасом наблюдали, как Йеннифэр и ее подружки, громко визжа и хихикая,
таранили дверь очередного заведения огромным сосновым бревном, подобно
легионерам, штурмующим ворота крепости. Из бани доносились испуганные
вопли мужиков, пытавшихся забаррикадироваться и звавших на помощь.
Потом мужики, как тараканы, разбегались по городу, прикрываясь шайками,
мочалками и охапками одежды, а чародейки гонялись за ними по улицам,
глумливо вереща от возбуждения и сметая все на своем пути.

Муниципалитет каждую неделю покорно чинил бани, страховые компании
платили торговцам за перевернутые ларьки, и все ждали, когда же,
наконец, хотя бы часть магичек уберется из города, чтоб у остальных не
доставало сил высаживать цельнокованные железные двери. Впрочем,
Йеннифэр подружки нужны были больше для компании: со взятием бань
приступом она прекрасно справлялась и одна. Едва где-нибудь разносилась
весть о прибытии знаменитой чародейки из Венгерберга, как одна половина
мужиков тут же сбегала из этого города, а другая до конца своих дней
переставала мыться. Но Геральт был не робкого десятка. Будучи проездом
в Ринде, он пренебрег многочисленными предупреждениями об опасности и
средь бела дня поперся мыть свои бренные телеса, напевая на всю улицу
ривскую народную песню и дирижируя большим березовым веником.

Известие о том, что в местную баню заглянул самый настоящий ведьмак,
привело Йеннифэр в полный экстаз. Чародейка с визгом выскочила в окно,
выломала из частокола хорошее бревно для тарана и галопом понеслась
знакомиться. Ведьмаку доводилось сражаться с бруксами, сельпугами,
василисками и прочими упырями, но такое чудо на него покушалось первый
раз. К тому же свои мечи он оставил в предбаннике. "На
помощь!"-заголосил ведьмак, стыдливо заворачиваясь в занавеску. Он
действовал слишком энергично, поэтому ему на голову грохнулся карниз.
Последующие три часа вошли в историю города Ринды, как одно из самых
впечатляющих событий. Знаменитый ведьмак, Белый Волк, Геральт из Ривии,
с шишкой на голове бегал по бане, завернутый в оранжевую занавеску,
словно буддистский монах, таская за собой гремящий карниз. Улюлюкающая
Йеннифэр не отставала ни на шаг. Улицу заполонила толпа зевак с
фотоаппаратами. Многострадальная баня развалилась, а чародейке
наконец-то присудили возмещение материального ущерба. Но бесстыжая
особа заколдовала судью и смогла отвертеться, списав разрушения на
демона, которого она, якобы, там ловила, дабы защитить город. Геральт к
тому времени уже был безумно влюблен, поэтому свидетельствовать против
Йеннифэр отказался. В результате посадили за мошенничество владельца
бани, эльфа Эррдиля, обвинив его в том, что на протяжении долгого
времени он не принимал никаких мер по обеспечению безопасности
моющихся, дабы систематически получать страховку. Распущенные чародейки
продолжали безнаказанно совершать набеги на центры общественного
помыва, а эльф Эррдиль, выйдя из тюрьмы, ушел в скоя'таэли.

- Хи-хи-хи! - прыгал перед экраном Риенс, взвизгивая по-поросячьи.

- Га-га-га! - хохотал полуэльф Ширру.

Бонарт и Скеллен по-лошадиному ржали басом.

Вильгефорц резко убрал изображение:

- Безобразие! - возмутился он, - Черт знает что показывают!

- Дядя, давай футбол, а? - робко попросил программист.

- Я тебе дам футбол! - огрызнулся маг, - Лентяи!
Халтурщики! Это старая информация! Кстати, их первая встреча на самом
деле состоялась в Вызиме и была еще менее романтичной.

- Врешь, Вильгефорц, - отозвалась Йеннифэр.

- Да-а-а?
А кто же был тот невероятно пьянючий субъект, который три часа кидался
на тебя с мечом возле твоего дома, не давая войти в подъезд? Он еще
заплетающимся языком орал, что до рассвета ты ни в коем случае не
должна вернуться в склеп.

Йеннифэр довольно зарделась:

- Да, он называл меня принцессой. И говорил, что сложит голову, но расколдует меня.

- Бу-у-га-га! А упырихой он тебя не называл?

- Сволочь ты, Вильгефорц! Я тогда неважно выглядела. Некогда было сходить к косметичке.

- Это
ж надо явиться на работу после гулянки с Велерадом! Это ж надо так
нажраться, чтоб перепутать адрес! И ты все еще любишь этого жалкого
типа?

- Люблю, низкий негодяй! И всегда буду любить!

- Да?
А ведь он тебе изменяет. И на какой сброд твой ведьмачина готов тебя
променять! Одна из его многочисленных пассий, некая Йоля из храма
Мелителе, неоднократно привлекалась к уголовной ответственности за
подделку магических артефактов и ритуалы плодородия в общественных
местах. А разве ты не помнишь, как ведьмак себя вел, когда жил в твоем
доме? Как он разбрасывал по комнате свои грязные носки, забывал
выносить мусор, не желал ходить с тобой по магазинам модной одежды,
сварливо ругался, что обеденный стол вечно завален объедками и твоей
обувью, мыл посуду в аквариуме? Какая другая женщина стала бы терпеть
подобное?! Где же твоя гордость, Йеннифэр? Неужели ты не хочешь
отомстить?

- Не хочу.

- Ну что с тобою будешь делать! - театрально развел руками Вильгефорц, - Придется тебя пытать.

Он нажал какую-то кнопку, в колбах забулькало, по экрану побежали
цветные волны. Йеннифэр охнула, жалобно звякнув консервной банкой на
ухе.

- Сканируй, ведьма, черт б тебя побрал!

Программист еще активней забарабанил по клавишам. На сей раз
присутствующие увидели на дисплее лохматого мужика в шароварах,
которого конвоировали солдаты с ружьями. У конвоиров была красная
форма, а у арестованного - пышные усы, лихо торчавшие в стороны, как
два веника. Голос за кадром: "Злые англичане схватили геройского сипая Мангала Пандея и ведут его на казнь! Какое горе! А теперь давайте споем и потанцуем!" На площадке перед виселицей закружилась в пляске толпа красавиц в нарядных одеждах.

- Индийских фильмов мне только не хватало! - рассвирепел чародей, - Совсем с ума посходили?!

Программист бледнел и заикался, Бонарт строил страшные рожи и угрожал
членовредительством, но успехи не впечатляли. Дальше компьютер показал
какого-то чокнутого типа средних лет в темных очках и хорошем костюме.
Тип ломал лавочки, жег зажигалкой кнопки в лифтах, гнул качели в парке
и отдирал трубки у телефонов-автоматов, злорадно приговаривая: "Тебе нравится, Нео, что я сделал с Матрицей?"

- Так вот из-за кого наш город вечно на свинарник похож! - прошипел программист, - У-у-у, падла! А в институтской столовке у нас вообще все ложки погнуты, и фонарные столбы на улице узлом завязаны...

Теперь на экране торчала рожа какого-то глистоподобного хмыря, коя с
французским акцентом навязчиво предлагала Вильгефорцу съесть тортик.
Чародей зарычал и замахнулся на паренька бутылью с медным купоросом, и
тут произошло нечто страшное. Сперва компьютер почему-то показал
заброшенный колодец. Потом с экрана в комнату на четвереньках полезла
неприветливая дохлая девочка серого цвета.

- Ты кто? - пятясь, завопил Вильгефорц, - Какого корреда тебе надо?!

- Я отведу тебя к Цирилле, мастерице ключей, но только за твой поцелуй, Нео! - пробулькала утопленница.

- Проклятый Голливуд!! - взвизгнул чародей, посылая Самаре файерболл в физиономию. - Все заполонили!

На паркете осталось пятно черной копоти и пара лоскутков воняющей тиной белой хламиды.

- Это что было, молокосос? Твое новое программное обеспечение? - экс-глава Капитула навис над дрожащим юношей, зловеще вращая подшипником в глазу.

- Вы просили найти злую девочку, от которой всем много хлопот? - жалобно промямлил паренек в галстуке.

- Господин чародей, - встрял Бонарт, - Пора
кончать антеллихента. Дозвольте за пилой в гардероб сбегать, а? Не
ровен час вылезет еще какой-нибудь Убиван Кеноби с лазерным мечом и
всех поубивает!

- Я сейчас, сейчас!.. - испугано заорал программист, опрокинув кофе на клавиатуру.

По экрану пошла рябь; постепенно сквозь нее стали проступать очертания
какого-то помещения. Постоялый двор или харчевня, неизвестно. За
столами сидело несколько человек с зеленоватыми от испуга физиономиями.
К ним развязанной походкой подошла девица с платиновыми волосами в
курточке с воротником из голубой лисы и цветном платочком на шее. В
руках у девицы был меч. Поодаль орудовали другие члены банды.

- Ну, че зыришь? - спросила красотка первого попавшегося мужика, - Баксы гони!

- Не дам! - жалобно вскрикнул мужик, прижимая руки к карману.

Девица сплюнула на пол, изрубила несчастного в мелкую лапшу и, откопав
в куче мясного фарша кошелек, положила в карман. Потом подошла к
следующему посетителю.

- Давай деньги! - рявкнула она.

Наученный горьким опытом, второй мужчина быстро достал из кармана полотняный мешочек.

- Еще давай! - нахмурилась девица.

- Больше нету! - робко ответил человек.

Разбойница в лисе снова сплюнула и снесла ему голову. Потом полезла
покойнику за пазуху и достала оттуда кошелек. Внезапно лицо девушки
перекосила горестная гримасса, словно у обиженного ребенка.

- Мистле-е-е! - заныла девушка, - Я испачкала курточку! Ы-ы-ы-ы!

- Не плачь, Соколица моя! - отозвалась другая разбойница, вероятно, ее подруга, - Стиральный
порошок "BiMax" в новой упаковке, который предлагает тебе "Нэфис
Косметикс", в два счета сделает твою курточку снова чистой! Можешь со
спокойной душой зарубить еще кого-нибудь! - Мистле обольстительно улыбнулась в кинокамеру.

Бонарт громко выматерился и раскрошил кулаком чайную чашку на столе.

- Это всего лишь дурацкая реклама! - заорал охотник за наградами, - Господин чародей, валить надо этого лоха! Щас я его без пилы располовиню... Музыка, играй!

Вместо ответа Вильгефорц громко треснул маньяка бутылью с купоросом по
башке (звук был как от удара по пустому металлическому баку). Охотник в
кальсонах нервно икнул и скис.

Программист медленно отвернулся от экрана:

- Это оно?.. - с квадратными глазами спросил он.

Вильгефорц радостно воздел руки к осветительным приборам и запрыгал на одной ноге от восторга:

- Оно,
оно! Самое оно, мальчик! Ласточка, Дитя-Неожиданность, Дитя
Предназначения, Избранная, Владычица Миров, Дитя Старшей Крови,
Спасительница Мира! Сокровище наше с розой в одном месте!

Изображение на экране задрожало и распалось на кучу мерцающих точек.

- Вот дьявол! - выругался Вильгефорц, - Йеннифэр, убью! Ну, ладно, сканируем дальше, все равно это была старая информация.

Снова шипение, бульканье в колбах, парень при галстуке стучит по
клавиатуре, и вот на дисплее опять возникают очертания деревьев. Опять
лес. На траве сидит Цири, за ней пытается ухаживать какой-то скользкий
тип. Это квазикупец Хотспорн.

- Останься со мной. Я сдержу обещание, Снежная Королева. Украшу тебя изумрудами... Осыплю ими...

- Брешешь небось, доходяга!

- Нет,
не вру, красавица! Твоя кожа как атлас... Твои глаза как самоцветы...
Надо спешить, ты же видишь, я ранен, у меня в спине - арбалетный бельт.
Кто знает, на что я буду годится завтра?

- А, хрен с тобой, - махнула рукой Цири, - Интересно же... Только изумруды вперед!

- Будут, будут тебе изумруды! - задыхаясь от восторга забубнил раненый и попытался обнять предмет своих чувств.

- Слушай, а ты дубу-то не дашь? - вдруг отодвинулась Цири, - Ты после этой погони выглядишь как...

- Нет, касавица, нет! Это все ерунда, не обращай внимания!

- Ладно, - Цири тоже протянула к нему руки.

Хотспорн был ранен арбалетным бельтом, а целовать его очень мешали два
сидевших во лбу боевых топора. Обнять его тоже было непросто, ибо из
него также торчали гвардейская пика, алебарда и большая древнегреческая
сарисса. Ветер противно завывал в дырах от стрел, в животе
перекатывалось пушечное ядро. Цири долго воевала, дабы удалить из
приятеля все инородные тела, мешавшие любовному процессу, и рядом на
траве вырос целый арсенал средневекового оружия.

- Все, Хотспорн, утомил ты меня! - Цири бросила на траву запутавшийся в зубах квазикупца кистень, - Выгоднее будет тебя в металлолом сдать.

- Куда?! Меня нельзя в металлолом! - обижено заныл незадачливый любовник. - Я человек, а не куча ржавого хлама!

- Ниче, - отмахнулась рассчетливая Цири, - Вес железного лома будет только больше, если в нем запутался один небольшой контрабандист.

Вильгефорц скакал возле компьютера и довольно потирал руки:

- Отлично! Вот она, вот она, моя жертвочка!

Амбарный замок на физиономии подпрыгивал в такт его дикому танцу,
заклепки сверкали, подшипник в глазу радостно вертелся. Внезапно
изображение померкло, аппаратура задрожала, клавиатура компьютера мелко
задергалась на столе. Компьютер икнул, выпустил струйку дыма и зарычал
как собака. Юноша при галстуке испугано отскочил.

- Что такое? - не понял Вильгефорц.

Компьютер медленно поднял клавиатуру на проводе, словно был живой. И
вдруг сильно заехал магу в лоб. Из физиономии Вильгефорца золотым
дождем полетели заклепки. Приклеенный пластилином нос развернулся и
встал поперек лица.

- А-ай!! - завопил Вильгефорц.

Прибор соскочил со стола и, высоко прыгая, начал гоняться за чародеем,
нанося ему сокрушительные удары золотой клавиатурой. Все кинулись
врассыпную, программист, дрожа, со скоростью преследуемой кошки полез
на шкаф. Оставив еле живого Вильгефорца, которого на прощание еще
здорово шарахнуло током, адская машина накинулась на остальных. Зажимы,
державшие чародейку Йеннифэр, внезапно ослабли. Почувствовав свободу,
женщина тут же начала вытаскивать из себя иголки и отдирать проводки.
Компьютер в это время вскочил на закорки Ширру и начал нещадно лупить
наемника по заднице. Ширру, истерически визжа, отбивался как мог.
Ничего, ну ничего человеческого не было в этом визге. Абсолютно. Сразу
видно, что полуэльф. Бывший верховный Чародей-Садист Капитула делал
безуспешные попытки защититься подносом от чайного сервиза. Йеннифэр
плюнула в Вильгефорца мясорубкой, мстительно и метко. Подшипник
подлетел к потолку. Компьютер продолжал безумствовать, вдребезги
разнося лабораторию. Лео Бонарта он просто на месте отбил в плоскую
лепешку и вставил в раму от картины, изображавшей муки Святого
Хрюнделя. От Риенса и Филина оставил одно воспоминание.

- Так вас, правильно! Так вам и надо, уроды! - хихикала Йеннифэр, удирая вниз по лестнице.

- Остановите ее! - не своим голосом верещал Вильгефорц, от злости брызгая из будки заклепками, - Держите ведьму!

В дверях показались опухшие от пьянства рожи охранников с разинутыми
ртами. Наскоро пристегнув вторым амбарным замком покосившийся нос,
чародей ломанулся прямо на них, и вся толпа мужиков, матерясь и гремя
железом, в ореоле пыли и окурков скатилась на нижнюю лестничную
площадку. К счастью для Йеннифэр, враги преследовали ее только до
раздевалки: сработала бомба, сданная в гардероб террористом
Фаоильтиарной. Дальше за чародейкой бежал только один Вильгефорц -
закопченный, как паровозная труба, сильно хромая и потрясая амбарным
замком в носу. От великого мага валил дым и пахло паленой курицей.
Никого догнать Вильгефорц, конечно, уже не мог.

- Мерзавец! Двоечник!! - орал экс-глава Капитула сидящему на шкафу программисту примерно час спустя, - Ты чего там написал? Ты чего мне написал-то, а, подлец?! Это что ж это такое?!

- Мэтр, - жалобно отозвалось сверху юное дарование, - Простите, но это очень серьезная проблема.

- Какая проблема?! - визжал чародей, пытаясь застегнуть физиономию и отбиваясь подносом от осатаневшего прибора.

- Серьезная, сэр! - убитым голосом ответил юноша, - Называется баг 2000-го года.





Автор: Rokhan Rider.

13/04/2008.

                                                 
        Геральт и Фрингилья
ГЕРАЛЬТ В ТУССЕНТЕ, часть первая.

Глава 7.

Солнечный луч упал из открытого окна на небритую
физиономию Геральта. Дело близилось к полудню, пора было вставать.
Фрингилья уже наверняка ждала ведьмака в библиотеке, а уважающий себя
кавалер не должен опаздывать на свидание с дамой больше, чем на час.
Геральт лениво поднялся, зевнул, причесал перед зеркалом пятерней
взлохмаченные белые волосы, вытер с кожаной куртки кляксу кетчупа.
Хорош! Сапоги можно не чистить. Не должны они быть слишком уж грязными,
ведь вчера ведьмак завалился на постель, не разуваясь, и, имея привычку
вертеться во сне, наверняка хорошо вытер их об одеяло. Фрингилья Виго,
чародейка и родственница княгини Туссента, неоднократно приставала к
Геральту с просьбой поселиться вместе, но тот всегда отказывал. Оно и
понятно: увидь аккуратистка Виго его хоть раз лежащим в сапогах на
кровати, Геральту пришлось бы туго. Другое дело Йеннифэр! Ведьмак
ностальгически вздохнул. В доме у Йен творилось такое... Как-то раз у
них закончились продукты, и Геральт откопал на обеденном столе из-под
объедков и немытой посуды заблудившегося там медведя, который, как это
водится у медведей, неделю назад приперся к человеческому жилью
воровать съестное. Копченых медвежьих окороков и тушенки хватило еще на
две большие вечеринки, после чего Геральт сбежал из дома, чтобы не мыть
посуду. Он и сейчас переживал, что Йен на него сильно за это обижена.

Теперь надо было позаботиться о подарке. Геральт достал со шкафа старую
дамскую шляпу, которую подобрал вчера, проходя мимо помойки, отодрал от
нее букет искусственных цветов и перевязал сапожной ниткой. Получилось
довольно неплохо.

Ведьмак вышел на улицу и, насвистывая веселую песенку, направился к библиотеке.

- Эй, дурень, куда к бабе с искусственными цветами? - раздался за спиной знакомый голос.

- Да у него, небось, и баба резиновая! - ответил нахалу другой знакомый голос.

Геральт обернулся. За высоким забором из колючей проволоки на капустном
поле сидели скоя'таэли - двое парней и воинственная девица Торувьель.
Эльфы жрали чужую капусту прямо с грядок, стоял звонкий хруст, острые
уши террористов торчали, как у зайцев.

Ведьмак ехидно прищурился и положил руку на изголовье железного меча:

- А-а, вот они, Старший Народ! Оборванные, грязные голодранцы. Как вас зовут, о прекрасная эльфийка? Голодриэль-Задрипиэль?

- От черепашки-ниндзя слышу, - огрызнулась Торувьель и плюнула под забор кочерыжкой.

- Надо будет надоумить местных, чтобы опрыскивали свои поля против вредителей-эльфов, - не остался в долгу Геральт.

- Какой ж тебе тогда, ведьмак, кайф будет! - сказал Яевинн, - Капусты с "Дихлофосом" пожевал - и в бой. Никаких сундучков черного дерева с флакончиками из темного стекла не надо.

- Прикольно, - заметил второй скоя'таэль, - От белены у него кошачьи глаза делаются, а от "Дихлофоса", наверное, хобот вырастет.

Ведьмак выхватил меч. Скоя'таэли, прихватив по кочану, на максимальной
скорости дернули с места преступления. Геральт уже думал штурмовать
забор, как вдруг сообразил, что в отличие от террористов у него нет
штык-ножа резать колючую проволоку. Не иначе как стервецы рассчитывали,
что враг полезет за ними через ограду и позорно повиснет вниз головой,
зацепившись штанами. "Ладно, идите к черту", - подумал ведьмак, убрал меч в ножны и гордо зашагал к библиотеке.

Фрингилья Виго в скромном платье из серого шелка ждала его, сидя у окна
и возложив на колени толстый фолиант под названием "Трактат о смерти
неминуемой". Геральт поздоровался и галантно протянул своей даме цветы
со шляпы.

- Это тебе, дорогая! - сказал Геральт, что означало: "Йен бы за такое убила, но для тебя, коль скоро сама вешаешься, сойдет и так".

- О-о-о, какое чудо! - воскликнула, восхищенно улыбаясь, Фрингилья, - Обожаю розы! - что в свою очередь означало: "Не тряпичные, конечно, идиот. Ничего, когда ты будешь полностью под властью моих женских чар, я тебе это припомню!"

- Геральт, а я кое-что испекла! Ты наверняка еще не завтракал, - мадемуазель Виго, сияя как медный таз, протянула ведьмаку пакет с горячими беляшами.

Это следовало понимать так: "А я еще и готовить умею! Не то, что твоя бывшая!"
Геральт знал, что сии кулинарные шедевры на самом деле продают низушки
на Боклерском вокзале, и чем больше становится в городе палаток с
беляшами, тем меньше остается бродячих кошек.

- Ты просто молодец, Фрингилья! - поблагодарил ведьмак, добавив про себя: "...только дура и шпионка чародейской Ложи".

Беляши стоило незаметно отправить в окно, в подарок тем же бродячим
котам, дабы завершить круговорот кошачьего мяса в природе. Однако на
подоконнике пристроилась, обольстительно улыбаясь, мадемуазель Виго.

- Фрингилья, ты прекрасно смотришься в этом платье, но все-таки отойди от окна, - попросил Геральт.

- Что-то не так?

- Видишь
ли, в местном лесу все белки бегают без хвостов - значит, в округе
полно скоя'таэлей. А они - беспощадные лучники-диверсанты.

- Ах, ты так заботлив, дорогой! - проворковала Фрингилья и непринужденно улеглась на столе, подложив под голову "Трактат о смерти неминуемой".

Довольный Геральт, раскрыв объятия, двинулся было к ней, но вдруг
поскользнулся на масле, которое натекло из беляшей, и грохнулся на пол.
Фрингилья Виго счастливо вздохнула, подняла глаза к потолку и, как
будто репетируя, прошептала:

- Он
валялся у моих ног, был полностью в моей власти, пел дифирамбы моей
женственности! Завидуйте, Филиппа, Ассирэ и все остальные, ибо тут есть
чему завидовать!

Ведьмак, ругаясь, выбрался из-под стола. Масло из беляшей пахло как машинное.

- Геральт, ты помнишь нашу первую встречу? - спросила чародейка.

Еще бы он не помнил. Такое разве забудешь!

Главная церемония праздника виноградарей состоялась аккурат после того,
как Геральт с рыцарем Рейнартом "обмыли" свежедобытого куролиска. И
похоже, ведьмак, поминая убиенную орниторептилию, хватил лишнего. Ибо
взяв во время церемонии на руки Фрингилью, он сперва перевернул ее вниз
головой, потом уронил на пол, а в конце сунул по ошибке вместо бочки,
где давят виноград, в огромную корзину, в которой по туссентскому
обычаю хранили куриные яйца с местной птицефермы. Да что там, Геральт
не удержался на ногах и свалился туда же и сам. Короче, когда их,
наконец, выудили из месива битых яиц и соломы при помощи сачка, коим
ловят бродячих собак, роман чародейки и ведьмака был уже в самом
разгаре. Ее сиятельство княгиня Анарьетта была вне себя. Она обзывала
Геральта пьяным мутантом и угрожала поселить в княжеском зоопарке, но к
счастью, позже под влиянием родственницы ее гнев утих. И все же ведьмак
не очень любил вспоминать этот случай. Дело в том, что за убитого
куролиска ему заплатили золотом в слитках. Утром, после опохмелки,
оказалось, что это всего лишь крашеные бронзовой краской кирпичи, а
заказчик уже казнен за мошенничество. Поэтому даже в морду дать было
некому.

Геральт взял Фрингилью за талию и наклонился, чтобы поцеловать.

- Постой, - остановила его любовница, - Я хочу сказать тебе что-то важное.

"Начинается!"
- подумал Геральт. Филиппа Эйльхарт из подпольной Ложи чародеек
пробовала руками Фрингильи удержать Геральта в Туссенте до мая.
Мадемуазель Виго старалась изо всех сил - привязывала ведьмака
веревочками, приклеивала липкой лентой за уши ко стенам, но всякий раз
ему удавалось освободиться и сбежать. Поэтому в ход теперь шли
бесконечные дурацкие уговоры.

- Геральт, я не раз говорила
тебе, что только в Туссенте ты и твои друзья в безопасности. Туссент
повсеместно считается сказочным княжеством, пребывающим в состоянии
перманентного опьянения. Этот край поставляет всему свету вина, поэтому
здесь не действуют никакие агенты, шпионы и тайные службы.

- Надо же, - недоверчиво хмыкнул Геральт. - И почему же?

- Они
все быстро спиваются и под влиянием белой горячки начинают передавать
на Родину такое... Ну, например, сообщения о белых слонах, гуляющих по
потолку, или о шахтах с ядерными ракетами в печной трубе соседа. На
Туссент никто никогда не нападет, ибо армия захватчиков через пять
минут будет вся бухая в стельку, включая вьючных мулов и боевых коней.
А кто останется трезв, того замучают постоянные приступы безумного
хохота, ибо Туссент также традиционно является страной неизменного
вакхического веселья. Обычно все нормальные завоеватели издали
принимают сие княжество за психбольницу и обходят десятой дорогой, а
потому...
Она еще что-то там болтала, но Геральт уже только
делал вид, что слушал, думая о своем. В общем он мог сказать, что жизнь
в Туссенте ему нравится. Благодаря поэту Лютику Ведьмак и его товарищи
пользовались особым расположением местной правительницы, княгини Анны
Генриетты. Это была отдельная история. Лет шесть назад Лютик гостил у
ее сиятельства. Поскольку он слыл не только знаменитым музыкантом, но и
известным сердцеедом, нетрудно догадаться, чем он разнообразил свое
общение с оставленной без присмотра супругой князя, помимо треньканья
на лютне и декламации стихов. Когда князь Раймунд узнал об этом, он
велел схватить блудливого поэта, отрубить ему голову, а мозг поджарить
с перцем и луком. Прелюбодействовавшая княгиня Анарьетта должна была
съесть ужасное кушанье на глазах у всего двора. Этот кровожадный способ
наказания неверных жен князь вычитал в какой-то стародавней балладе. К
счастью для Лютика, слуги согласились перед казнью исполнить последнее
его желание, а именно: сделать поэту рентген черепа. Никаких мозгов
там, ясное дело, не оказалось. Раймундовы люди пришли в ужас. Исполнить
княжеский приказ было невозможно. А это означало, что им самим грозит
виселица, ибо Анарьеттин супруг был просто в ужасном расположении духа.
Лютик, которому для написания стихов и избежания последствий любовных
похождений всегда хватало надглоточного ганглия и брюшной нервной
цепочки, хихикнул и сказал, что раз мозгов у него нет, слугам лучше
драпануть вместе с ним из Туссента куда подальше. Когда выяснилось, что
слуги смылись вместе с преступником, у князя Раймунда совсем сорвало
крышу. Его сиятельство бесновался, бил зеркала рогами и рубил мебель до
тех пор, пока его не пришибло рухнувшим сервантом, и княгиня Анарьетта
благополучно овдовела. С тех пор она жила в свое удовольствие, а
вернувшийся в Туссент Лютик сразу стал ее фаворитом...

Окно за спиной Геральта и чародейки предательски скрипнуло. Ведьмак,
все еще державший любовницу за талию и мужественно терпевший
фрингильино словоблудие, обернулся. На подоконнике маячила вечно
голодная Торувьель, подбирающаяся к беляшам.

- А ну, брысь отсюда! - заорал Геральт, решив, что за ним подглядывают.

- Торувьель, отдай ему эти беляши! Одним D'hoine меньше будет, - раздался со двора голос Яевинна, - А
ты, мутация, можешь своей подружке не только цветы из тряпок подарить,
но и чучело фазана на обед зажарить. Вон то, пыльное, что на шкафу
стоит. Подливка из "Дихлофоса" к жареным опилкам самое то.

- Нахалы!! - заорала чародейка, отталкивая нависшего над ней Геральта и спрыгивая со стола.

И вдруг произошло нечто такое, от чего Торувьель вытаращила глаза и
испуганно съехала по водосточной трубе назад во двор. Ведьмак с
обнаженным мечом ринулся к окну и замер: прямо на уровне второго этажа
библиотеки в воздухе висела целая кавалькада скелетов в доспехах,
восседающих на костяках лошадей, увешанных обрывками сбруй. Впереди на
останках каракового коня красовался порядком истлевший, затянутый
паутиной субъект в лохмотьях киноварно-малинового плаща. Но в руках он
почему-то держал не оружие, а покрытую пылью пишущую машинку.

- Хочешь послушать новости, Геральт? - спросил скелет, стуча челюстью.

- Ну... - недоверчиво буркнул ведьмак, недоумевая, что это за анатомический театр на прогулке.

- Боннарт выучил таблицу умножения! Дийкстра на самом деле - переодетая зерриканка! - сообщил костлявый всадник.

Все скелеты что-то одобрительно забормотали, кивая черепами.

- Врешь, небось.

- Правда, правда! А вот еще: каждому ведьмаку с завтрашнего дня повесят на ухо бирку с регистрационным номером!

- Ты гонишь! - не поверил Геральт.

- Конечно, - клацнул челюстью главскелет, - Мы
же Дикий Гон! А знаешь, Весимир арестован за совращение ведьмачат,
Йеннифэр беременна от низушка, а главная жрица Мелителе - от допплера
Дуду, когда он был креслом, и скоро родит какой-нибудь предмет мебели...

Лицо Геральта исказилось от отвращения, он медленно вложил меч в ножны.
Потом выхватил из рук скелета пишущую машинку и врезал ею собеседнику
по черепу.

- Какая мерзость! Какая мерзость эта ваша желтая пресса! - в сердцах произнес ведьмак, - Заслать бы вас, гадов костлявых, мусор убирать, чтоб от вас хоть какая-то польза была.

Дикий Гонщик развалился и, гремя костями, осыпался на газон. Череп в
шлеме с букараньоном обижено завыл, прыгая по клумбе с петуньями и
щелкая частично выбитыми зубами:

- Это покушение на свободу слова! Мы будем жаловаться!

Геральт схватил с подоконника цветочный горшок и с нечеловеческой силой
запустил его в толпу обнаглевших скелетов. Потом туда же, будто снаряд,
полетел увесистый "Трактат о смерти неминуемой". В стане Дикого Гона
началась свалка. Кавалькада превратилась в бесформенную подвывающую
кучу костей и рухнула вниз вслед за командиром.

- Ты совсем заврался, - сказал Геральт главскелету, - Йен не заводит любовников среди нелюдей. Вон отсюда, пока я из ваших костей крахмал не сварил!

- Ха! - как бы между прочим вставила Фрингилья. - Йен не путается с нелюдьми? Расскажи это Фаоильтиарне, у которого на морде шрам от... - Фрингилья изобразила смущение и загадочно улыбнулась.

Геральт резко обернулся и вперил в любовницу хмурый взгляд:

- От сабельного удара у него шрам!

- Вообще-то
сабель было десять, и все они оказались на проверку ногтями одной
вульгарной мещанки из Венгерберга. Фаоильтиарна сдуру сказал ей наутро,
что секс с чародейками - ерунда по сравнению с мировой революцией, - в голосе мадемуазель Виго проскользнул плохо замаскированный сарказм, - Я предупреждала тебя, Геральт, что связь с женщиной, у которой такая ужасная репутация, может сильно тебе повредить!

- Ничего подобного! - грубо оборвал подружку ведьмак, - Йен внесла свой вклад в борьбу с терроризмом, и не более того.

- О нет! - холодно усмехнулась чародейка, - Чтобы свести в могилу скоя'таэльского команданте, Йеннифэр должна была бы выйти за него замуж.

- Хватит! - рявкнул Геральт, - Наши отношения с Йен тебя, Фрингилья, никаким боком не касаются. Я не намерен сплетничать с тобой по этому поводу.

- Как знаешь, - надулась шпионка Ложи.

Геральт подумал, что это не к добру: он знал, на что способна
влюбленная женщина в порыве ревности. Однажды Фрингилья совершенно
беспочвенно приревновала его к княгине Анарьетте, и коварная месть не
заставила себя долго ждать. Мадемуазель Виго организовала грандиозную
вечеринку, пригласив кучу высокопоставленных особ, затем выпытала у
любимой родственницы, в каком платье та намерена появиться, заказала
точно такую же ткань и приказала обить ею всю мебель у себя в гостиной.
Таким образом, у Йеннифэр могли начаться проблемы. Чтоб хоть как-то
разрядить возникшее в душе раздражение, ведьмак высунулся в окно и
злорадно заорал:

- Отправить тебя в приют для избиваемых жен, Фаоильтиарна? Как рожа-то, заживает?

Это было сказано на случай, если командир эльфийских партизан тоже
тусуется где-то поблизости. Геральт от души надеялся, что Железный Волк
попытался спрятаться от Дикого Гона в бассейне с водяными лилиями,
благополучно там затонул и сейчас ржавеет на дне. Хотя вряд ли этот гад
так поступит: Фаоильтиарна боялся только щекотки.

- Извини, Фрингилья, - серьезным тоном сказал Геральт, - Я должен идти.

- Куда?! - воскликнула мадемуазель Виго.

Она уже было снова расположилась на столе, подложив под голову первый
том сочинения "О солтысах бесполезных и строптивых", но тут же рывком
села, протягивая к возлюбленному руки.

- У меня контракт, - соврал ведьмак, - Я должен положить конец бесчинству вражеских орд на сельскохозяйственных угодьях приютившего меня Туссента.

- Только не говори, дорогой, что ты подрядился работать огородным пугалом, - насупилась шпионка Ложи, - Никуда ты не пойдешь, ибо я хочу заниматься с тобой любовью!

- Прости.
У меня на это нет времени. Тут где-то в кустах шарится Фаоильтиарна.
Кому, по-твоему, Торувьель со своей бандой потащила капусту? Я этого
остроухого зайца...

- А я хочу заниматься с тобой любовью!! - оскорбленная чародейка запустила в Геральта "Строптивыми солтысами".

- Если
ты хочешь присутствовать на его похоронах, надень то перламутрово-серое
платье с аппликациями из норки. Оно тебе очень к лицу.

- Ты меня не любишь больше, Геральт. Ты меня больше не любишь? Ответь!

Но ведьмак, выхватив меч из ножен, уже решительно шел к дверям, готовый
в любой момент разить на хруст пожираемой соперником капусты.

- Ну и убирайся! - крикнула Фрингилья Виго, - Придешь,
когда прикончишь всех мужиков из списка "мимолетных увлечений" твоей
венгербергской стервы! К тому времени точно настанет конец света -
хлад, глад, время волчьей пурги, мне стукнет лет триста, и будет уже не
до того!

Геральт громко хлопнул дверью.





Автор: Rokhan Rider.

16/04/2008.

А че пуста то???