Все игры
Обсуждения
Сортировать: по обновлениям | по дате | по рейтингу Отображать записи: Полный текст | Заголовки

Возвращение подружек с моря. Отрывок из романа "Одинокая звезда"

Чем дальше уносил поезд Олю и Юлю от синего моря, тем сильнее хмурилось небо. Сначала на нем еще виднелись голубые островки, потом и они исчезли, затянутые серой хмарью. За Москвой небо откровенно разрыдалось. Его слезы крупными каплями падали на вагонное стекло, стекая по нему неровными косыми струйками.
Небо плачет по лету, — думала Оля, — оно не хочет с ним расставаться. Ведь впереди долгий холод и мрак. Как у меня на душе.
Всю дорогу она простояла в коридоре, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Какой-то парень попытался заговорить с ней, но взглянув на ее отрешенное лицо, ретировался.
Юлька лежала на полке и злилась на подругу. Как было весело, когда они ехали на море! Они хохотали до упаду, резались в карты, флиртовали с москвичами из соседнего купе. Как те уговаривали их ехать с ними в Сухуми. Лучше бы они согласились. Но ей так хотелось показать Ольке Пицунду. Кто ж знал, что эта ненормальная встретит там своего грузина. Это ж надо так втрескаться.
Хорошо хоть не проревела всю дорогу. [ читать дальше  ]

Метки: Ирина Касаткина

Разлука. Отрывок из романа "Одинокая звезда"

И только об одном они молчали — о своем будущем. Какой смысл говорить о том, чего нет?
Будущего у них не было.
Верные родовым традициям родители Серго требовали, чтобы сын женился только на грузинке. А Серго боготворил своих родителей.
Обо всем этом Оле поведал Отар — чтобы она зря не надеялась. Она и не роптала — ведь знала, на что шла.
Как Оля ни умоляла мгновения не спешить, они бежали и бежали, увлекая за собой минуты, часы, дни. Однажды, проснувшись, она вдруг с ужасом поняла, что ее счастья осталось ровно на два дня.
— Прекрати паниковать, — строго приказала она себе. — Возьми себя в руки. И эти два дня пройдут — они не могут не пройти. И он уедет. Ты знала, что так будет. Ты не можешь с этим ничего поделать. Так не отравляй ему и себе последние дни.
И она продолжала улыбаться, показывая всем своим видом, что ей все нипочем. Но Серго, чуткого, как барометр, трудно было обмануть. Он знал, он чувствовал, как она страшится разлуки.
Бог послал ему девушку, похожую на утренний свет. [ читать дальше  ]

Метки: Ирина Касаткина

Скажи "да". Отрывок из романа "Одинокая звезда"

Они молча посмотрели друг на друга. Его глаза задали вопрос. Ее дали ответ. Все было ясно без слов.
— Ну что, разобрался со своими возлюбленными? — Юлька порой бывала невыносима. — Не выцарапают они нам глаза? Не повыдирают космы?
— Юля, вам ничто не угрожает. Никто больше не посмеет вас обидеть. Можете ходить куда хотите и с кем хотите. Ваша неприкосновенность гарантирована.
— Жизнью клянешься? — не унималась ехидная Юлька.
Они сидели на диком пляже и лениво перекидывались репликами. Оле мучительно хотелось остаться с Серго наедине, но она не знала, как это сделать. Господи, ну неужели он ничего не может придумать? Ведь время уходит. [ читать дальше  ]

Метки: Ирина Касаткина

Танцы в Доме творчества. Отрывок из романа "Одинокая звезда"

Дом творчества находился довольно далеко от поселка — до него пришлось добираться автобусом. В тот день кинозал пансионата не работал, а в концертном зале шла какая-то скучная лекция, поэтому в Доме творчества собралась вся местная молодежь. Народу было — не протолкнуться. Танцы уже начались.
Молодые люди договорились, возле какой беседки будут встречаться, после чего Отар с Юлькой быстро затерялись между парами.
— Пойдем и мы, Оля. Красивое танго.
Серго ввел ее в круг танцующих. Она украдкой взглянула на него, и снова красота его лица больно резанула ее по сердцу. Это ж надо — золотые волосы и синие глаза. Ну, просто, солнце и море. И тени от ресниц на полщеки. Нет, лучше не смотреть — одно расстройство.
От близости его губ к ее лицу у Оли слегка кружилась голова. Он заглянул ей в глаза и довольно улыбнулся. [ читать дальше  ]

Метки: Ирина Касаткина

Знакомство на пляже. Отрывок из романа "Одинокая звезда"

Дорогие друзья, я начинаю помещать здесь отдельные отрывки из моего романа "Одинокая звезда", изданного московским АСТ. Права на роман у издательства, но мне разрешено несколько отрывков опубликовать. Роман награжден медалью имени Шолохова, в нем все события - из жизни, многие ростовчане их помнят. Итак представьте: 80-е годы прошлого столетия, Советский Союз еще жив, нравы пока строгие. Две подружки, недавно окончившие ленинградский вуз, приезжают на море - в поисках приключений. И находят их по полной программе - на всю жизнь.

Ольге не приходилось ломать голову, в кого ее дочь уродилась такой красавицей. Конечно, в своего отца — в Серго Джанелия. Боже мой, прошло уже восемь лет - а у нее такое чувство, будто все, что так круто изменило ее жизнь, произошло с нею только вчера.
Будто вчера она, аспирантка ленинградского вуза, загорала на пляже самого прекрасного на черноморском побережье курорта — Пицунды, куда уговорила ее поехать на отдых закадычная подружка Юлька.
— Это сон, сон! — твердила Юлька, отдыхавшая в Пицунде год назад с родителями. — Эту красоту невозможно описать никакими словами. Это рай! Его надо увидеть своими глазами хоть раз в жизни.
Целый год Оленька откладывала из своей аспирантской стипендии деньги на поездку. Уже перед самым отъездом ей немного подкинули родители. Правда, мать неодобрительно относилась к дочкиным планам относительно Пицунды, да и Юлька не внушала ей доверия.
— Вертихвостка! — ворчала мать в адрес подруги. — Одни мужики у нее на уме. Что у тебя с ней общего — не понимаю. [ читать дальше  ]

Метки: Ирина Касаткина

Об унынии

Уныние - великий грех,
Поверьте.
Живи взахлеб,
Наперекор судьбе.
Ведь, если много размышлять
О смерти,
Смерть может поразмыслить
О тебе.

Метки: Ирина Касаткина

Утро Африки

Выходите все, кто там есть!
- Там никого нет!
- Прошу!
И под рев трубы, под звон железных тарелок мы выходим из шкафа на сцену.

Знакомясь с девушками, на вопрос чем я занимаюсь, небрежно роняю:
- Работаю в театре.
- Правда?!
Вскинутые ресницы, неподдельный интерес, оживление в лицах. Я надуваюсь важностью. Действительно, разве сравнить работу в театре с работой, к примеру, на стройке. Крановщиком там, или бурильщиком. Или ещё кем. Вира-майна, грязный котлован, вонючая роба. Вечерами - облезлая койка в общаге, размалёванные девки, килька в томате и бутылка портвейна. Можно наоборот: девки испачканные в томате, размалёванная (ржавчиной) килька. Главное все же – портвейн. Однажды мама сказала:
- Будешь плохо учиться, пойдешь на стройку.
- Ну и пойду.
И, зло натянув джинсы, вышел на улицу, как раз на стройку. Через дорогу от нас строили дом, обляпанные цементом тётки мешали лопатами раствор, возводили стены. Внимание привлекла одна сисястая. Выпячивая круглый зад, тётка клала кирпичи. Мазала раствором и клала. Когда наклонялась, груди свешивались до земли двухпудовыми гирями. Издали всё это казалось очень сексуально. Я подошёл и улыбнулся. Я вообще умею улыбаться тёткам, ну и девушкам, конечно. Тётка застыла в недоумении и приоткрыла рот, демонстрируя великолепную золотую фиксу. [ Читать далее...  ]

Бегство с химией

Сегодня мною овладело странное чувство ,я подумал что боль действительно может утихнуть если ее заменить другой болью. Не долго думая я начал бить кулаком об стену, после 5 минут ударов я не мог держать в руках даже мобильный телефон. Странно рука болела очень сильно , но боль не прошла. После этого я пытался нанести себе рану на грудь тупым лезвием десертного ножа, Взяв нож в левую кисть ,я начал царапать на себе полосы ,после 5 минут вся грудь была исполосована бардовыми линиями , все жгло но боль не прошла. Я походил по комнате, думая чем бы себе нанести ущерб .Решил поджечь себе волосы на ногах, через 5 минут в комнате запахло горелыми куриными перьями, фу …… нога вся покраснела где-то до колена, было очень больно но как не странно основная боль не прошла.
Похромав по комнате еще минут пять мой взор упал на коробочку с таблетками «Средство для снятия стрессов и для хорошего сна». Прочитав эту надпись раз восемь ,я выпил 3 таблетки . Вкус у них был как у школьного мела, все ведь в детстве пробовали мел….Прошло 5 минут , нет никаких изменений…. Налив себе в стакан «Ягуара» я сделал пару глотков этого химического напитка и в моем желудке оказалось еще 3 таблетки. Прошло еще 5 минут. Странно пока никаких изменений. Вот фармацевты аферисты, тут после 6 таблеток легче не стало, а они рекомендуют снимать стресс одной таблеткой в день. Я походил по парадной, зачем-то …. И решил выпить еще пару таблеток для надежности, чтоб уже точно успокоится, порывшись в аптечке , нашел препарат под названием «Персен» интересно как он будет сочетаться с «ягуаром» .Я проглотил еще 4 таблетки и стал ждать улучшения в моей расстроенной душе. Прошло еще какое-то время, …….странное чувство прошла боль в руке и на груди, нога еще щиплет вроде как, а может уже и нет.
В такие минуты начинаешь вспоминать о тех прекрасных мгновениях, которые подарила тебе жизнь. Я вспомнил многое ,первый поцелуй, первое «я тебя люблю» как я радовался тогда, я просто был готов взлететь от счастья. Неужели меня полюбила она, она выбрала меня. Как мы с ней гуляли по невскому за ручку, обнимались без остановки , я тогда ее спросил; « а кем я тебе прихожусь теперь», она ответила «как кем ты мой парень» блииин я ее парень. Как приятно было все это осознавать . Захлебывается от счастья думая что все это будет продолжаться всю жизнь. Помню мы зашли с ней в Макдональдс , там сидели красивые девчонки, а я не видел никого ,только ее, моя самая красивая, самая лучшая и она моя……….
Сколько уже прошло, минут 15…. Да минут 15. нога тоже перестала болеть, зато стало двоиться в глазах. Мне сейчас 26 лет, интересно я доживу до 27 ??? а если нет??? Интересно как меня найдут??? Наверное мой сосед зайдет ко мне и увидит меня на полу, нет лучше на кровати, пойду, прилягу, а как он зайдет если дверь заперта,??? Ладно это не важно , взломают если надо……Дыханье стало каким-то тяжелым, такое чувство что в рот что то напихали. Спокойно как то и светло , слишком светло, видимо напряжение добавилось. Кровать, какая то не очень понятная. Вроде в Икее брал специальный мягкий матрац, а этот жесткий какой-то, таааак , времени уже прошло около часа .Какие у нас изменения? На душе стало полегче? как то вроде ничего не беспокоит, вот бы это состояние не кончалось никогда. Так хорошо было в тот день, когда мы провели его вместе, гуляли, ходили по проспекту Мира, я ей купил сумочку, она так радовалась, а я радовался еще больше. Мне тогда было настолько хорошо, что не заботило ничего на свете. Хотя сейчас мне тоже нормально. И медсестра, какая-то симпатичная попалась, все капельницу держит над моей головой……. Медсестра??????????
Врач тыкал в рот мне какие-то трубки, приговаривая , «Ничего сынок, бывает ,эта попытка суицида оказалась не очень удачной для тебя» . А я лежал и думал, как я мог свою кровать, спутать с койкой в скорой помощи???…


10.12.2007

ТРАГИ-КОМЕДИЯ с элементами секса, политики, юмора...

*********************************************************************************
УКРОЩЕНИЕ СЕБЯ или РОССИЯ ВО СНЕ *


-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 -----------------------------------------------------------
***  Недавно, разменяв свой сороковник я наконец-то женился… в четвёртый раз, на тридцатидвухлетней  смуглянке и уже дважды успевшей побывать в пленительных узах Гименея! Чему явно способствовал её южный характер — удивительно спокойный, особенно когда спала зубками к стенке.
Хотя и сам, если честно, был не подарок. Оно и понятно, что можно ещё ожидать от Скорпиона, родившегося в год Кабана! Не говоря уже о главном своём недостатке — беспечной неодолимой лени, сыгравшей роковую роль в творческой судьбе горе-служителя Мельпомены.
Так и не достигнув высот театрального Олимпа, я безнадёжно застрял у подножия — раусным шутом-балагуром на презентациях дешёвой рекламной туфты типа стирального порошка «Гексоген», выводящего с пятнами всё вокруг подчистую.
Но иногда тщеславное желание заявить о себе одолевало дремучую лень, да и завидки брали, видя, с какой до неприличия лёгкостью восходили на подиум продажной славы современные манерно-культовые Еврипиды в полосатых дольчиках. И дабы не ударить лицом в порнушную грязь, я создал при районном клубе свой театральный мирок с расчётом не на культовых Каменских, Фандориных и Поттеров — героев нашего времени, — а на исконно чистое, правдивое искусство постижения Человека как источника Красоты.
И не знаю, насколько бы хватило моего творческого заскока, если бы этот клуб — тлеющий очаг культуры — в одночасье не стал ночным, и мою должность врачевателя душ, естественно, упразднили. Дескать, и так ВЕСЬ МИР — ТЕАТР! На что я тогда не без сарказма возразил: «Не весь. РОССИЯ — ЦИРК!»
Но служащие порока, по достоинству оценив весьма уместный прикол, лишь искренне посочувствовали столь непростительному упущению в области театрализации всей страны. И предложили взамен должность не менее выгодную, а главное, суперпрестижную — охранника борделя. На что я, не имея иного выбора, охотно согласился. Да и работёнка — не бей лежачего — как раз по мне. Сутки отлёживаешься, трое отдыхаешь.
Тогда как моя Манечка малярила на одной из московских строек, у турок по двенадцать часов в сутки и вваливалась домой, затурканная, на ночь глядя. И покой ей только снился в считанные до утра часы. Спали даже в разных комнатушках. И долгожданное супружеское ложе, предательски музицируя, ходило ходуном лишь в ночь на воскресенье — единственный её выходной. И тот, как правило, гробила на опостылевшую ей до чёртиков капитальную уборку родных квадратных метров.
Зато эдакий Обломов старался в оный момент под любым предлогом улизнуть из дома. И всё бы оно ничего — до поры до времени. Но в один из выходных я неожиданно проснулся от резких толчков и назойливого гула, как будто подо мной находился очаг землетрясения. С трудом разлепляя веки, с ужасом осознаю, что уже полдень и трудоголик Манечка остервенело шурует пылесосной трубой как раз под моим ложем. Но то, что я ощутил в следующую секунду, было намного страшнее самого разрушительного землетрясения. Я проснулся не на супружеском ложе как обычно в выходной, а на будничной софе в гостиной. Надо же, накануне вечером по случаю первой зарплаты, только и хватившей на то, чтобы её обмыть, я изрядно принял на грудь и незаметно вырубился в одежде, ухлюстанный. И как же ещё моей зазнобушке хватило духа расчехлить меня, не пообломав при этом мои косолапые ноженьки, и уложить детинушку под пуховое одеяльце. Кошмар! Такое со мной было впервые. Теперь хоть вешай в изголовье памятку: Я МУЖЧИНА ПО СУББОТАМ!


************************
Чувствую, Манечка не в духе, и встать сию секунду значило попасть под горячую руку. И с головой нырнув под одеяло, свернулся калачиком, будто сплю. Но тут-то язвочку ее и прорвало, понесло по накатанной:
— Ишь раздрыхся. Уста-а-ал! Сутками вкалывает на стройке как настоящие мужики! ...Жену обеспечивает... В постели удовлетворяет (что особенно подчеркнула). Падаль!
Целыми днями дома — палец о палец по хозяйству не ударит! За неделю навкалываешься — ног под собой не чувствуешь! Единственный выходной и тот насмарку, ходи убирай за говном! У-у-у, гнида! Так бы и шваркнула пылесосом по твоему котелку дырявому!
«Хорошо, хоть не шкафом по башке», — с горечью подумал я, закипая от обиды за поруганную честь. Тут бы моей сладенькой и надерзить — мол, достала. Наговорить колких гадостей. Но лень было даже пошевелить пересохшим от слабости языком. И на душе было так, будто стадо слонов на меня сходило. А тут ещё она стоит над душой, желчегонит:
— И надо же мне быть дурой такой — поверила, музу во мне нашёл... Артистку из меня хотел сделать, а сам, бездарь, в дерьме по уши, служанку себе отыскал — убирать за гнидой ползучей. То-то ни одна из муз не уживалась с падалью, видят — пришиба!
— Уж чья бы корова мычала, — наконец меланхолично отреагировал я, не выдержав её гестаповской пытки и, обречёно вскочив с постели... выхватил у нее пылесос. Но стервоза, резко меня отпихнув, схватила с пола влажную тряпку и наотмашь прошлась по голой спине.
— Пошёл вон, мразь! Раньше надо было чухаться, а не выжидать под одеялом, уткнувшись носом в свои потроха синюшные, не доводить до белого каления!
— Садомазохистка! — взвизгнул я истерично и пошлёпал в ванную, инстинктивно пригнувшись, — тряпка чёрной тучей пронеслась следом над головой.
В общем, выходной насмарку. Сам виноват. Вовремя не сбил с Маньки спесь, не возвысил до небес её ранимую душу, не очистил от скопившейся за неделю скверны, вот и получай по мозгам. Одно к одному, всё припомнила. Впредь осмотрительней будешь.
Но на исходе следующей недели жёнушка явилась как никогда в приподнятом настроении и прямо с порога, потрясая тоненькой пачкой баксов, торжественно заявила, что объект сдан на отлично, и всю бригаду отправляют в месячный отпуск. И что она немедленно уезжает в деревню к матери.
— Что-то случилось? — насторожился я.
— А что, о родных вспоминают, только когда с ними что-то случается?!
Я вздохнул с облегчением, будто гора с плеч долой. Ещё бы! Впереди меня ожидала продолжительная фиеста. И дабы не высказать беспечной радости, напялив на себя маску скорби, я поспешил выразить свои наиглубочайшие сожаления, что, дескать, в связи с работой (будь она неладна!) не могу с тобой поехать — навестить мою самую несравненную и многоуважаемую, самую любимую тёщу. На что жена, окатив меня презрительным взглядом, пригвоздила одним единственным словом: ЛИЦЕДЕЙ! — и вздохнула устало:
— Какое счастье, что наконец-то отдохну от этой твари!
Надо же, а я сомневался. Оказывается, побыть месяц холостяком — не такое уж несчастье! И вообще, что такое счастье? Сиюминутное явление, вспышка молнии на грозовом фронте. Вечно счастливым может быть только круглый идиот. Я же в глазах моей ненаглядной был ещё просто идиотом... ну, разве что в квадрате!
Так первые две недели, наслаждаясь свободой, я чувствовал себя на седьмом небе, и вне дежурства, целыми днями валяясь на софе, потягивал текилу и фанател от блокбастеров, нахлынувших по мою изголодавшуюся душу с многоканального экрана, словно из прорванной канализации. Особенно торчал от ядрёной эротики в ночные часы. Дорвался! Что, понятно, не мог позволить себе при горячо любимой жёнушке, а то бы с «Тайдом» смешала и замочила бы в ведре вместе с половой тряпкой.
Но уже на исходе третьей недели меня словно бес попутал, во мне, насквозь пропитанному порочной наркотой, да на фоне длительного полового воздержания, вдруг с неимоверной силой взбунтовалось мужское начало, вылившееся к концу месяца в бешенство гормонов — роковую болезнь, по силе отражения равную десяти чернобылям, способных полностью уничтожить цивилизацию!
Казалось бы, какие проблемы? Сачок в руки и вперёд, на местный Бродвей — поле ночных бабочек. Хватай любую и тащи в свою панельную клетушку. Но животный страх перед деликатной болезнью (к тому же панически боялся уколов) оказался выше страха потери цивилизации. А потом как подумал, женушка внезапно прижваривает, а я ей, долгожданной, вместо тюльпанов и роз букет венерических лепестков вручаю. Да как представил себе землистое личико моей мегерушки да маховые движения её цепких ручек — осьминоговых щупалец, — так сразу оторопь взяла. «Нет, — решил я, как бывший офанателый ленинец, — надо идти другим путём!»
А пока я шёл по улице ватной шаркающей походкой и всем бабам заглядывал в глаза до неприличия своим томно-маслянистым взглядом. Что те, похоже, узрев во мне очередного многосерийного маньяка, шарахались в сторону и, гонимые страхом, ускоряли шаг.
Кое-как ночи дождался. Хряпнул для сна валерьянки с бромом. Какое там! Не сон, а сплошное эротическое наваждение, будто великие обольстительницы «Фабрики грёз» — Николь Кидман, Шарон Стоун, Ким Бейсингер и Ума Турман, как назло сговорившись, сошли одновременно с экрана в образах своих эротических героинь и каждая своей атласной кожей словно пронзающим автогеном кромсали мою плоть.
Я неистово боролся с вулканической лавиной страстей. И только под утро, обессиленный, оставив распотрошенное одеяло в покое я окончательно провалился в тяжелое забытье.

И снится...

…Будто я прихожу в свой бордель на дежурство не с утра, как обычно, а вечером, когда ночная жизнь ещё едва пробуждается. Прохожу в зал и вижу: в сине-сумрачном склепе уже не протолкнуться. То ли именины новоявленной суперстар, то ли поминки по криминальному авторитету, что вероятнее всего, ибо на роскошно сервированных столах среди изысканно дорогих блюд торчали долговязые бутылочки с малиновой настойкой, любимым зельем воровской малины. И кого только сюда чёрт не занёс. Респектабельные дамы в вечерних сияющих бриллиантами платьях до пола и смазливые девицы в вызывающих обтянутых нарядах выше пола. И подтянутые самодовольные отцы семейств в обнимку с девицами из высшего общества, и их сентиментальные жёнушки под опекой ещё неотёсанных и наглых бойфрендов и прочая преступно-блатная шелупонь — неистово бесились с жиру, оттягивались по полной: стояли на ушах, ходили на головах, ползали на бровях... И я с трудом пробираюсь сквозь эту разношерстную бесовскую массу. Под ногами неприятно хрустели контактные линзы, позолоченные побрякушки. То и дело наступал на депутатские значки и даже поскользнулся на корочке Администрации президента!
Наконец добрался до пиршества красок — огненной сцены с экстравагантным кордебалетом из длинноногих шоколадных мулаточек, синхронно лепящих батманы под элингтоновский «Караван». И неожиданно передо мной вырос распалённый шеф.
— Старик, где тебя носит? — и покачал вихрастой головой, — ну и видок, будто через мясорубку пропустили. Быстро переодевайся — Козёл заболел. Сбацаешь соло на саксе... И так же неожиданно исчез.
"Не фига себе, — думаю, — сравнить меня с Козлом, то бишь Козловым — великим джазменом! И легко сказать "сбацаешь", когда я даже не имею понятия, как с саксофоном обращаться. Нет, чтобы на ударных! Было дело. В армии на маршах бил под левую ногу на большом барабане и то не впопад! А уж если на чём и играл в совершенстве, так это, по мнению близких, на нервах!
Что ж надо, так надо! Как-нибудь выкручусь! Не в первой! И захожу в артистическую.
— Bay! — даже присел от неожиданности. Перед огромным репетиционным зеркалом разминалась, в чём мать родила, белокурая стриптизёрша, эдакая пышнотелая роковая Таис, с умопомрачительными селиконовыми шарами, похожими, простите, на полированные яйца динозавра. И даже в упор не замечая меня, будто я был сыном стекольщика, энергично продолжала мастурбировать своим убойным бюстом.
Я деликатно кашлянул.
— Извините, мне бы переодеться...
Таис, не выходя из транса, только рукой махнула, валяй, мол.
Я быстренько разделся, стою в одних плавках, не понимая, куда подевался мой джазовский костюм. Смотрю, эротичка замерла и заворожено уставилась на моё отражение в зеркале — эдакий залежалый суповой набор из костомах и жил, когда-то за двадцать копеек.
— Несчастный, — промолвила наконец глухим утробным голосом.
— А ты осчастливь! — нашёлся я, удивившись своей смелости, и неслышно по-шпионски подкрался к стриптизёрше. И едва коснулся её мягких сексуальных плеч, как она вдруг резко развернулась и ... я обомлел, глазам своим не веря, — Манька?!
— Не ожидал? — сверкнула она огненным взглядом и, подбоченившись, приняла боевую позу.
— Как ты здесь оказалась? — пролепетал я сквозь шок, — да еще в таком вызывающем виде?
Действительно, в столь сугубо интимном заведении находиться в рабочем заляпанном комбинезоне, да ещё с неизменной половой тряпкой в руке, было, по крайней мере, очень странным.
— А потом ты ещё должна гостить у матери...
— А я вот решила тебе сюрприз сделать. Всё думала, как он там, бедненький, постится. Не усох ли?! А он ишь старый кобель, тёлок облезлых пасёт, крутит перед всякой вшивотой своим хвостом драным. Вот уж работёнка, действительно, ничего не скажешь, супер!
Я нервно переминался с ноги на ногу, словно оплёванный, не в силах что-либо возразить.
И вообще, как так получилось, что я должен был играть НА САКСЕ, а был пойман НА СЕКСЕ?!
Но Манечка, словно не замечая моих мучительных терзаний, как бы ушла в себя и, уставившись в одну точку невидящим взглядом, запричитала, будто на исповеди:
— Надо же я, как ломовая лошадь, с утра до ночи вкалываю на этой долбанной стройке и не могу себе позволить отдохнуть даже на нашем засратом юге. А эта проститутка грёбаная, выдра облезлая, знай — фьюить! — подмахнёт передком кому надо, и на тебе — фазенда на Канарах, подмахнёт ещё — малиновый "Ягуар" с норковой шубой в придачу!
—Не завидуй, Манечка, каждый несёт свой крест! — изрёк я философски и пожалел.
Она в одно мгновение вышла из себя.
—Что ты сказал, гнида, а ну повтори! — и, скрутив тряпку жгутом, давай лупить меня, да не по спине, а…— тряпка-то половая!
— Вот тебе! Получай, крестоносец несчастный! Навек про баб забудешь!
— Опомнись, Манечка! — взмолился я, защищая руками своё драгоценное достоинство, — нам ещё с тобой детей делать!
— От тебя, урод, можно только гамадрилу выродить!
Такой до безумия взбалмошной я еще никогда ее не видел. И в ту же секунду в комнату ввалились запыхавшиеся танцовщицы, только и они почему-то все были в спецовочных комбинезонах и с малярными кистями наперевес. Не кордебалет, а корденалёт какой-то... Яростный стройотряд! Похоже тот, в котором трудилась жёнушка. И разгоряченная бригада, узрев необычную экзекуцию, захлопала в ладоши, запричитала: "Ату его, ату!" И давай кудахтать по-хохляцки. Тут моя Манька окончательно взбеленилась, перекинулась на хохлушек.
— А ну пошли вон! Убирайтесь в свою Хохляндию!...
Те невольно попятились, явно не ожидая столь бурного напора от своей напарницы.
— …Москали им, видишь ли, поперёк горла, а сами так и прут в Первопрестольную, как мухи на котлеты. Все лакомые объекты позанимали! Мало эти нехристи-чурки, накалывая по-чёрному, нас, русских ни во что не ставят. Мол, неровен час, мы вас всех возьмём голыми руками! Пупами себя возомнили! Так еще и эти чмо понаехали, права здесь свои качают, подстилки продажные! — И тоже давай их тряпкой. А те, балдея, только знай увёртываются — мол, на себя посмотри, шалава бендеровская! Давно ли москалихой стала?!
— Бей-бей своих, чтоб чужие боялись! — подключился я, подзадоривая Манечку, — да только вышло по-черномырдински, хотел как лучше, а получилось как всегда — на свою голову!
И тут моя верная правдоискательница сделала резкий полупируэт в мою сторону: до предела взвинченная, позеленевшая от злости Мегера — и только…
—Успокойся, Манечка, они же не ко мне пришли, — и выдавленной через силу кислой улыбкой попытался охладить её пыл.
— И я этих потаскух сюда не звала, — и, не обращая внимания на мои телячьи потуги, снова пошла на меня. Только вижу вместо половой тряпки в руках топор. Непонятно, откуда он взялся. Неужели держала за пазухой все полтора года. А я и не знал. Во как! Ружьё, висящее на стене, рано или поздно должно выстрелить.
— Маня, ты что, опомнись, это самосуд! — и одолеваемый паническим страхом я ринулся к дверям и тут — О, чёрт! — опять поскользнулся на злосчастной корочке, но — Аппарата правительства! И как слизень распластался на полу, не в силах подняться. Я уже ощущал на себе вулканическое дыхание склонившегося надо мной палача и, зажмурившись, приготовился к неминуемой экзекуции. Но Манька похоже не спешила расчленять мою грешную плоть. И только, зажав в ногах топор, подняла корочку и, не без любопытства раскрыв, искривилась в лице.
— Так вот мы оказывается какие, — ехидно процедила сквозь зубы, — не хухры-мухры!
Не знаю, за какую-такую шишку она меня приняла, — явно не за Чубайса — но то, что с топором против Верховной власти она уже не попрёт, это — как пить дать!
Хотя что наша жизнь?! Грош ей цена! Ныне убить не то что какого-то криминального авторитета в лице чинуши, но даже всенародно любимого кумира, писателя или актера — ничего не стоит.
Вот и моей зазнобушке терять было нечего, кроме половой тряпки, да вечно грязных кастрюль. И это в стране, где согласно ленинским заветам, ей в числе всего многонационального народа должны принадлежать земля, фабрики, заводы...
— И надо же так искусно замаскироваться под простачка, — прервала она мои предсмертные стенания. — Ничего не скажешь, арти-и-ист! А сам оказывается, сидел не только на моей шее, хладнокровно высасывая последние соки...
— Не правда, Маня, — ухватился я за спасительную соломинку, — я не тот, за которого ты меня принимаешь. Это не моя корочка. Прочитай фамилию!
— К сожалению, дорогой, фамилия смазана, зато на фото один к одному — ты, вылитый дебила!
— Ну и что из этого? - не выпускал я соломинку. — Мы все на одно лицо. Какой народ, такое и правительство! И наоборот!..
— Хватит вешать лапшу на уши! - грозно прервала Манька. — Мы все уже давно сыты твоим "Душераком". Считай, это было твое последнее слово. И деловито поплевала на руки, дабы топор случаем не выскользнул.
— Маня, постой, выслушай меня, — уже истерично прокричал я, цепко ухватившись за её поражённые острым варикозом ноги. — Прошу тебя, успокойся. За кого бы ты меня не приняла, пусть будет так. Только дай мне ещё один шанс, всего один шанс... Я понимаю всё это нервы от хронической бытовой неустроенности и зашлакованности организма. Тебе надо всего лишь успокоиться. И обязательно по Малахову попить мочу, очистить плоть от скверны, поражающей психику. И всё у нас с тобой будет хорошо, даже отлично, вот увидишь... народом клянусь!
И опять хотел как лучше...
— Ах ты, сучий выродок! — ещё пуще взвинтилась Манька, отшвырнув меня как облезлого щенка, — ещё хватает наглости клясться теми, кого сам же и поимел, пустил по миру! Ты посмотри, гадёныш, на кого по твоей милости народ стал, похож!
И тут вместо зеркальной стены образовался проём в виде распахнутого настежь окна, выходящего прямо на Площадь революции и залитого волнующемся морем серого каракуля. Неухоженные всклокоченные бараны, одуревшие от волчьего беспредела слепо шарахались по сторонам, слева и справа, неистово пихая друг друга и давя центровых, старались пролезть в окно.
"Ббе-е-е-е... ббе-е-е-е..." — блеяли бараны на своём правильном скотском языке, срываясь на человеческий наш великий могучий русский — "Ммо-чи-и-ить...ммо-чи-и-ть..."
— Слышал, что тебе кучерявые проблеяли по-русски?!
— А что, среди баранов бывают евреи?
— А это, зоофил, ты узнаешь там, как попадешь к праотцам своим, — не без пафоса заключила она, виртуозно поигрывая топором, как Курникова теннисной ракеткой.
— Э-э, поосторожней, — поджался я и в ту же секунду воспрянул духом, — И запрячь-ка подальше свой топор правосудия, смертную казнь в России, да будет тебе известно, давно отменили.
— И я-ха-ха...! — вдруг заржала моя кобылица и давай сыпать аргументами. Не топорная Манька, а Сажи Умалатова — ума палата!
— От-ме-ни-ли?! Говоришь... Да только не по соображениям этики, а под себя, грешные, подстелили соломку, чтобы мягче падать — от эшафота застраховались! Законодатели тоже, видать, не лыком шиты. А так как вам, самодурам, закон — не указка, то и мне на отмену вышки ровным счётом начхать!
— Но почему именно меня ты решила принести в жертву? Если я люблю слушать барабанную дробь или, к примеру, нюхать под мышками, я что, по-твоему, похож на Гитлера?
Но её невменяемый туманно-застывший взгляд явно не оставлял никакой надежды на моё спасение.
— Нет, ты не похож на Гитлера, — наконец вымолвила чуть слышно, — хотя по твоей милости коричневая чума уже бродит по России. Ты даже не преступник, в действиях которого можно найти хоть какую-то зацепку — смягчающие мотивы, чтобы заменить казнь на пожизненную каторгу с дальнейшей надеждой на барское помилование. Ты же есть порочная СИСТЕМА, незримый демон, чадящий над страной и проникающий во все сферы природной и человеческой деятельности, система; извращенная и закоррумпированная...
— Что ты несёшь, шиза, — перебил я, задетый её несусветным бредом, — какая ещё Система? — и сильно ущипнув себя за мочку уха, болезненно поморщился, — ты видишь, я ощущаю телесную боль, я живая плоть! Я как и ты, как и весь народ — заложники той самой системы — русской тройки, несущейся галопом с Васильевского спуска в зловонную Москва-реку! В клоаку, которую мы все уже вляпались по причине своей дремучей забитости и лени, слепой веры и пропитых мозгов. Система — это мы снизу доверху! Понятно?! И спасение утопающих, по словам великих классиков, прежде дело рук самих утопающих.
Но доказывать невменяемой прописную истину всё равно как убеждать правительство, что торговать кровной землей аморально и преступно, что равносильно предательству по отношению к Всевышнему.
И вконец выжатая и обескровленная как сама Россия моя половина упорно продолжала выдавать желаемое за действительное, по-прежнему видя во мне источник всех бед, подлежащий немедленному уничтожению. И, напялив на свое иссохшее тело мантию цвета тяжёлой депрессии и ловко подставив подножку, уложила меня на лопатки. Так японская девочка дзюдоистка в показушных выступлениях перед телекамерами, запросто опрокинула российского президента-борца, в отличие от которого я являлся лишь козлом отпущения среди серых волков-кардиналов, положивших на лопатки всю страну. И данная подсечка не была показушной, а как удобная исходная позиция для свершения экзекуции и я, обессиленный, уже смирившись с неминуемой карой, принимал смерть как избавление от мирских незаслуженных страданий, как дар Божий. И моя непреклонная исполнительница, прикинув на глазок как бы поточнее рубануть, чтобы не мучился, резко взмахнула топором, что в доли секунды уложилась вся моя неприметная жизнь. И шумно выдохнув для куража — хрясь! — под самый корень злополучной системы. 
-- А-а-а-а-а!.... - Арихонская труба отдыхает!

И я очухался…
В стену и в дверь неистово бились ошалевшие соседи с требованием прекратить балухманство, грозясь натравить на меня ОМОН, благо, что находились рядом, через дорогу, уже который день рьяно занимаясь ЮКОСом.
И словно ошпаренный вскочил с развороченного ложа, и, сплёвывая пух, бешено заходил по комнате.
И надо же такому наваждению приснится — жена в облике матушки России! Палача!
Дявольщина какая-то…
Сердце зашкаливало как у марафонца и голова, словно цирковой шар смелости по внутренней оси которого с оглушительным рёвом кружили искромётные мотоциклы.
Было только начало седьмого, и те немногие часы лихорадочного забытья не только не принесли облегчения, но ещё пуще взвинтили измождённую плоть. И если сейчас же не укрощу, не подчиню себе эти идиотские гормоны, не направлю сверхубойную энергетику во благо, то за себя не ручаюсь. Зло сорву по полной, на чём угодно — от битья посуды и мебели до организации военного переворота в какой-нибудь экзотической Мама-Шикадамии. И теперь я молил Господа, чтобы он избавил меня от столь чудовищного шага: передела мира на сексуальной почве, наставил бы меня на путь истинный...
Но мудрый Бог, похоже, принял политику невмешательства во внутренние дела своих отроков и предоставил мне полную самостоятельность в решении собственных проблем. И я машинально включил магнитолу, радио «На семи холмах». Бархатным голосом пел Челентано. И тут меня осенило. Эврика! Я вдруг вспомнил «Укрощение строптивого», киношлягер с очаровательной Орнеллой Мути и естественно-сексапильным Адриано сыгравшего закоренелого женоненавистника-самодура, что в свои критические дни подавлял свою вулканическую похоть, взорванную чарами знойной красавицы необычным способом: под покровом ночи пробирался во двор и, трагически переминаясь с ноги на ногу, ожесточенно, до одуренья колол дрова. Потрясно! Только где я возьму эти дрова? Москва, хотя и большая деревня, но почти цивилизованная. Электричество не так часто отключают, как в Приморье, да и тепло периодически дают в дома, в свитерах не замерзаем. И снова чуть не помянул Эврику. За время отсутствия своей зазнобушки я даже ни разу не удосужился прибрать квартиру. Конечно, полы мыть — не дрова колоть. Но лиха беда начало. Главное, себя занять. Схватился за пылесос и... поставил на место. Слабоватое средство. И тогда оперативно скатал объёмный вьетнамский ковер и вперёд! Не дожидаясь лифта, бегом, если не кубарем, по ступенькам с восьмого этажа. И откуда только силы взялись? В тот момент я был подобен Брюсу Хлебникову — мальчику-феномену, худосочному, со слабыми дряблыми мышцами, но усилием богатырской воли способного сдвинуть десятитонный самолёт! И закинув ковёр на детсадовский заборчик, принялся энергично орудовать плеткой, словно из себя изгонял злого дьявола.
Через час квартира блестела до неузнаваемости. Но сверхэнергия по-прежнему била по голове горячим ключом. И я как экстрасенс, дал себе волевую установку: «Не тормозить», — и на ходу приговорив батончик «Сникерса». И, выскочив на улицу, выхватил у дворника метлу и, ловко ей манипулируя, как эксцентричный Пьер Ришар зонтиком, за двадцать минут довёл до стерильной чистоты территорию, на уборку которой хватило бы добрых полдня. Пожилой видавший виды дворник только затылок почесал: «Фантастика!», и сам завёлся. Вместе привели в порядок спортивную детскую площадку, подремонтировали, подкрасили... И наблюдательные, дворники с соседних территорий расценили по-своему, решив, что дан старт недавно объявленному мэрией конкурсу на лучший московский дворик. И, движимые радостной перспективой, бригады подключились к марафону. Сработала цепная реакция. Так, одно отраслевое производство, завертевшись на полную катушку, тянет за собой другие отрасли. И жильцы подковообразных высоток, с интересом наблюдавшие из окон, не знали, что и подумать — то ли очередная акция по благоустройству, то ли ещё что...
— Чё, братки, опять перестройка? — высунулся дед из окна пятого этажа.
— Нет, папаша, — кричат ему снизу, — это реставрация того, что ещё осталось.
А тот:
— Так с этого ещё тогда надо было начинать — с реставрации СОЦИАЛИЗМА, глядишь бы и не профукали страну...

карикатура, шаржиИ, залежавшиеся обломовы вылезали из своих насиженных гнездышек, и не по указке сверху, а по велению сердца, явно не желая, чтобы какой-то там ДЯДЯ СЭМ наводил порядок у ДЯДИ ВАНИ в собственном доме. И, засучив рукава, принимались за элементарные, забытые в повседневной суете дела: красили гаражи, засыпали ямки на асфальте, «без дураков» ремонтировали дороги, приводили в порядок газоны, высаживали деревья.
Но главное, люди, собравшись вместе, наконец-то оттаяли, подобрели, заулыбались, поближе узнали друг друга, хотя уже многие годы жили бок о бок. То было торжество возрожденного духа, победившего необоснованную апатию и закоренелую лень. 

И день пролетел стремительно, словно желанная комета в ночном небе. К ночи мой казалось, неисчерпаемый энергетический запас оказался на нуле, и вконец разбитый, но счастливый, я кое-как дополз до своей заправочной станции — спасительной койки. И предварительно осушив пол-литровую кружку молока с мёдом и томимый приятной мышечной крепотурой с лёгким чувством исполненного долга не реагируя даже на убойные эротические сцены из «Основного инстинкта» с Шарон Стоун по гипнотизирующему ящику, я моментально вырубился, заснув крепким спокойным сном умиротворенного праведника. 


А утром приехала жена, и прямо с порога:
— Ну что, дебила, обожрался чернухой, — и окаменела — глазам своим не верит. Всюду чистота стерильная, цветы на столе... — Никак черти в лесу сдохли…
— То сдохла моя коварная лень! — заявил я торжественно, с пафосом.
— Надолго ли, — усмехнулась она снимая туфли.
— Пока рак на горе не свистнет, — и я нежно обнял жену.
И в этот долгожданный счастливый миг вероятно она ждала от меня самых искренних, самых тёплых, самых-самых ласковых слов...
— Манечка, — начал я, волнуясь, и крепко прижал её к сердцу.
— Да, дорогой, я слушаю, говори... — её губы наполнились долгожданным трепетным дыханием.
— Я знаю, как обустроить Россию! - выпалил я как из пушки, будто открыл Америку.
Её словно током поразило, она вырвалась из объятий и посмотрела на меня как на чумового, на время лишившись дара речи.
— «Россию!» — передразнила обиженно, — ты сначала себя обустрой! Идиот! — и чуть не плача схватила топор, лежавший тут же в прихожей. И я, поневоле вздрогнув, в ужасе отступил — неужели сон в руку?! Но Манька, подхватив увесистые сумки, прошла на кухню и принялась ожесточённо рубить на куски домашнее мясо, чтобы уложить в морозилку.
И я  облегчённо вздохнув, прошёл в гостиную -  лишь бы не стоять над душой и лениво плюхнулся на свою любимую продавленную софу.
Э-эх! СИСТЕМА, однако…

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Метки: Станислав Мирошниченко

Дружеская пародия))))


Утро
Николай Родионов, Ярославль

Ночь, от солнца вечно прячась,
Колесит вокруг Земли.
Как разнузданная кляча,
Утром скроется вдали.
Словно звезды ночью плачут,-
На цветах, траве роса.
Тихо. Куры не кудахчут,
Птиц не видно в небесах
Говорят, нельзя нарушить
Этот сказочный покой:
Резкий звук простор оглушит
Под прозрачной пеленой.
Только легкий луч рассвета
На росинках заблестит –
День родившийся, раздетый,
Как дитя, заголосит.

……………….
Ночь (Дружеская пародия)
Елена Карамзина

Резкий звук простор оглушит
Стоном родов разбудит
Кляча – утро сон нарушит
Или может нарушит?
Что-то я заговорился
В околесице ночной
Стихом новым разродился
И орет мой стих нагой,
Что родил его от клячи
Разнузздавшейся в ночи…
Да! Нелегкая задача
Ни о чем писать стихи.

09.04.2010.г.Чита

Метки: Елена Карамзина, пародии

Любовь как случайная смерть

Мы всегда вольны выбирать, но только из предложенных вариантов. Если бы все зависело только от нас… «Мы выбираем, нас выбирают» - пелось в какой то древней песне, кажется в 70-е. Не всегда те, кого выбираем мы – выбирают нас. Жизнь идет, и мы меняемся. Я уже не та, что несколько дней назад и совсем не та, что несколько месяцев назад. Человек не меняется только тогда, когда у него в жизни ничего не происходит. Но когда на тебя набрасывают цепи, отравляют твою жизнь и она становится черной как сажа, пачкает тебя и захламляет твой мозг, тогда ты меняешься. Видишь в зеркале свое отраженье и с горечью вздыхаешь. Усталость, бесконечная устлалась, разочарование, тоска, боль. Глаза, впавшие два угля остывшей злости. И, оглянувшись назад, тоскуешь по прошлому - более чистому. Где ты не врал себе, где не позволял себя обманывать, где не было безрассудных, опрометчивых поступков, от которых ты до сих пор лечишься.
Лишь во сне всплывают прекрасные образы прошлого, без отпечатка настоящего и ты просыпаешься с улыбкой на губах, но потом понимаешь что это быль только сон.
Идешь в ванную как зомби на автомате. Включаешь воду - сначала холодную - потом, попробовав ее кончиками пальцев, отдергиваешь руку и добавляешь горячей. Теплая…
Ах! Если бы и вся жизнь была теплая!!! Судьба подкрадывается сзади, и «каждый вечер сразу станет удивительно хорош, и ты поймешь! Сердце, тебе не хочется покоя».
Есть люди, которые нас любят. Да, да, любят. Они грустят когда тебе плохо, утешают, ласкают, заботятся о тебе и ты понимаешь –«О, тепленькая пошла!». Может это просто жалость? Но что есть любовь? В древней Руси говорили не «я тебя люблю», а «я тебя жалею». Жалость - одно из проявлений любви. В душу приходит успокоение от ласковых слов, нежных прикосновений, ты платишь за это говоря «СПАСИБО», но не любовью в ответ. И каждую ночь упрекаешь себя за то, что думаешь не о своем благодетеле, а о своем убийце. Он ранит тебя ножом глубоко в сердце и видна только костяная рукоятка от ножа, на которой черными буквами вырезано всего одно слово: "Любовь".
Любовь мстит тем, кот пытаются ее забыть, закрыть за ней дверь. Она сидит за дверью как брошенный пес и скулит, а когда ты открываешь ее, то набрасывается острым оскалом воспоминаний, заражает бешенством и приносит хаос в твою размеренную жизнь.
Любовь всегда причиняет лишь боль. И ты просыпаешься в холодном поту от неприятных воспоминаний и, как идиот, дорожишь ими. Без них не бьется твое сердце, ими наполнен воздух, которым ты дышишь, и черные зрачки чьих-то глаз тянут тебя в бездну воспоминаний как магнит.

ЕЩЕ ФЕВРАЛЬ...

Еще февраль, еще трещат морозы.
Метет метель и снегом бьет в стекло.
Еще не кончились февральские угрозы,
А на душе лежит весны тепло.

Уйдет зима--природы нрав суровый.
Настанет день и солнце запоет.
И птицы в край родной вернутся снова,
И забурлит весны водоворот!                  10.02--2010 г.

Метки: ВАЛЕНТИНА ФОМИНА

КОНТРКУЛЬТУРНАЯ ПРОЗА

ПРИГЛАШАЮ ВСЕХ НА СВОЮ СТРАНИЦУ КОНТРКУЛЬТУРНОЙ ПРОЗЫ Виктора Мельникова http://viktormelnikov23.blo... - скучно не будет, однозначно!

Метки: контркультура, виктор мельников, проза, рассказы

ПРОШЛЫЕ ЖИЗНИ МОИ И НЕ ТОЛЬКО...

Эта книга задумана, как результат моих  философских изысканий, опирающихся на внутренние ощущения. В процессе написания книги у меня были сомнения----верно ли все то, о чем пишу? Однажды  в словаре иностранных слов  я наткнулась на слово-------
«сенсуализм»-философское учение, признающее знания достоверными. Если в их основе лежит чувственное восприятие, ощущение. Вся  книга построена на  сенсуализме моем  и тех людей, о которых будет идти повествование.
 Секрет собственной реинкарнации открывается  не каждому: только духовно-развитым личностям. Православная  ЦЕРКОВЬ отвергает это учение и правильно. Люди должны открыть в себе  божественное в первую очередь. Если БОГУ будет угодно, что бы кто-то знал свое прошлое, значит, он откроет тайную завесу.
Высшие духовные учителя позволяют проникнуть в тайны мирозданья. Вот и мне удалось снять завесу, которая  закрывала мое подсознание, где хранилась  информация о прошлых воплощениях. Эзотерики утверждают, что не все (души), которые живут на планете  ЗЕМЛЯ, взрастились на ней.
На ЗЕМЛЕ   одни (души) учатся, другие  учат и учатся вместе со своими учениками.
Все заняты подготовкой для переселения на другие планеты.
Моя  душа-монада, как мне стало известно из медитаций, «переселилась» на планету
ЗЕМЛЯ  с системы ВЕГИ.  На ЗЕМЛЮ ее присылали не раз. В этой книге  описаны воплощения моей души-монады. Мне всего лишь захотелось поделиться той информацией, которую я смогла принять из информационного поля Земли,  который связан с моим подсознанием.
Может быть, повествование  о некоторых воплощениях  читателю покажется очень дерзким и смелым. Если книга будет прочитана до конца, тогда читателю, возможно,
станет немного понятней  и некоторые вопросы и возражения  отпадут сами собой Так же  идет повествование  о моем родном городе  УЛЬЯНОВСКЕ, о тех людях, которые творят славу и карму города.
Судьба мне  «подбрасывала» людей,  о которых  я должна была узнать:  а именно - их прошлые жизни. Все, наиболее  если так можно сказать, пиковые или  значимые встречи с людьми  обязательно состоятся, если эти люди жили когда-то, в данном случае со мной в прошлых  воплощениях. Мне казалось, что это все ложь, неправда. Очень известные  и высокопоставленные люди оставили след во времени и в моем подсознании, значит – в моих  чувствах и  поведение. Трудно было мириться с идущей информацией, но чем глубже я погружалась в нее, тем сильнее убеждалась в ее правоте. Относительно других  личностей  я так же была уверенна, что пришедшая информация верна. Они сами подтверждали мне ее. Многое, из прошлых  воплощений,  является  зеркальным отражением,  в их жизнях сегодня.
Желаю вам понять  и принять все то, о  чем написано в этой книге.  Если  написанное не будет принято всерьез, то отнестись к нему можно как к версии.
В 2006 году  с этой темой  я выступала  в передаче  А.Малахова  «Пусть говорят».
 

Валентина Фомина.
 

Метки: ВАЛЕНТИНА ФОМИНА

Доминион. Проект «Генезис»

Игорь Марченко
Доминион. Проект «Генезис»


 ЧАСТЬ I

ГЕНОЦИД — НАША ПРОФЕССИЯ


  Глубокий выдох призрачным паром вырвался из моей груди. Заснеженный
лес в первых лучах двух местных солнц — Ариэля и Амбриэля — уже не
выглядел зловещим, как ночью. В зависимости от времени суток окружающий
мир мог наполнить твою душу неземным восторгом или сжать в тисках
страха.
— Ингвар! Довольно медитировать, у нас есть приказ!
  Далекий голос разведчика Чака Ли, прозвучавший как гром среди ясного
неба, выдернул меня из мира спокойствия и ледяного безмолвия. Приказ.
Это слово я ненавидел больше всего на свете. Оно олицетворяло зло в
чистом виде. Конец безмятежности и надеждам на спокойную жизнь.
Возможно даже, конец самой жизни, которая и без того хрупка и постоянно
висит на волоске. С неохотой оторвав взгляд от деревьев, я с
раздражением захлопнул лицевой щиток шлема, погружаясь в мир
электронных таблиц и схем тактического киберкома. Электронные машины
показывали окружающее по-иному — до смерти надоевшие отчеты, сухие
графики и анимация, созданная безупречной машинной логикой. Этот мир
был холодным и невыносимо унылым. Мир без компромиссов.
— Разве пополнение прибыло? Я надеялся, у меня будет пара спокойных деньков…
  Хорошее настроение исчезло без остатка. Хотелось выть от отчаяния.
— О чем ты говоришь? Все на взлетном поле! Я тебе три раза эту
информацию присылал! Ты ее хоть изредка читаешь? Нам даже выдали новое
энергетическое оружие вместо устаревшего. По мне, так это обычный кусок
пластика, не чета старому доброму пулевому.
— Построй наших. Если есть приказ, значит, нужно производить
погрузку и готовиться к взлету. Не хочу, чтобы наше подразделение
плелось в хвосте…
— Скажешь им пару слов на удачу? Они ведь даже не представляют, куда
угодили. Звездный штаб выделил лишь новобранцев. Сам знаешь, что это за
публика, ведь мы сами были такими.
— Просто замечательно, — без всякого энтузиазма проворчал я. — Зачем
нам новое мясо для мясорубки? Нам обещали профессиональную армию. Боги
квазаров! Этот мир сходит с ума.
— Давно сошел, ты просто не заметил. Новобранцы, зеленые сопляки, и
это будет их первое крупное дело. Оставшиеся в живых пополнят ряды
ветеранов «Зеро».
  С каждым моим шагом тишина леса уступала место шуму космодрома. До
горизонта, насколько хватало взгляда, раскинул свои терминалы триста
шестидесятый Галактический форпост Империи на планете Сетань. Ровные
ряды блестящих чечевиц, словно на параде, расположились на взлетном
поле. Легионеры строились возле распахнутых настежь титанических люков
звездного транспорта «Виктория».

продолжение отрывка читать здесь


Метки: Доминион

Райнер Эпп, 18-01-2010 16:42 (ссылка)

Без заголовка

По-моему, психологически точно массовые настроения периода СЛОМА СССР - августа 1991 - октября 1992 гг. - можно передать следующими словами одного южанина, героя книги М. Митчел "Унесенные ветром":    - Мой мир разрушен. Он пал, ушел. Новый мир не мил.
 Я не знаю его*.  Я боюсь. Я не хочу жить в нем!
 
    Правда, в отличие от фатализма автора этих слов, я не только "знал", этот новый, грядущий "миропорядок", но и довольно точно прогнозировал его еще в сентябре 1991 г, но и боролся с ним (с 1989 г.).
    Хотя и знаю немало людей опускавших руки и погрузившихся в депрессию....
   Но это, на мой взгляд, недопустимая позиция!
 

Электронные книги



В сети не угасают споры, что же лучше электронные книги или бумажные. Сторонников хватает и с обеих сторон. Бумажные книги я рассматривать не буду, лишь дополню информацию про электронные. В основном в поддержку электронных вариантов высказывались про удобность и емкость. Приведу несколько вариантов электронных книг, которые уже есть, и которые возможно появятся в скором будущем, в качестве развлекательных и дополняющих буквенную составляющую книг.
Читать далее...  ]

Иронический монолог ********** ЧТО НАША ЖИЗНЬ?!...

******************************************* 
Что там судьбы взбалмошных звёзд  под оптическим прицелом жёлтой прессы,  - жизнь простых смертных и та перестала быть тайной за семью замками…

Как-то зазвонил телефон и в трубке застрекотал девичий, бойкий голосочек:
- Предлагаем шпаргалки!  По всем предметам… За все классы!  Недорого!
Боже, сколько таких звонков за  годы, ещё с 90-тых,    начиная с гербалайфа – притчи во языцех,  с шансом похудеть  на 75 кг, при моём весе,  в 70! От одних звонков  тогда  похудел – себя не чувствовал! Да и что  только не предлагали…  Однажды, позвонили, аж, с Оборонки и предложили последний писк предприятия  - трусы экологические, с фильтром  из активированного угля,  для страдающих приступами метеоризма в общественных местах!
- Жаль, - говорю, – без глушителя! Не пойдёт!
Только положил трубку,  звонок с обувной фабрики “Кривошлёп”,  с рекламой супер препарата против головной боли и стресса,  на почве  транспортной  хронической лихорадки, а именно – миниходули  на  амортизаторах,  с механическим шагом равным десяти обычным…
-Каким ещё десяти, – иронизирую, – когда мы всего - в шаге над пропастью!
Но самым шокирующим был звонок из Трансагенства,   теперь – Агенства трансвеститов, предложившими мне интим услуги по смене пола.  Да так обыденно,  будто речь шла о смене пола в моей прогнившей хрущёбе!
И вдруг, какие-то шпаргалки… Мелочёвка!  Не серьёзно, как-то…
-Голубушка, – обращаюсь ласково, – где же вы были раньше, этак, лет 20 назад?
А она: - У мамки за пазухой, бреки выделывала,  в то время когда вам уже было 15, с хвостиком!
У меня глаза, аж, на вылет
- Вы знаете  даже мой точный возраст?   
- А мы о вас всё знаем, – фамильярно отозвалось в трубке, –  например, как ещё  не так давно вас бортанула жена  из-за того,  что вы её приревновали к обувному салону “Гранд-Сити”, при виде которого она страстно восклицала, – Хочу!... И что теперь вы мапулечка, с оболтусом на шее,  первоклашкой – кандидатом  на второй срок!  А потому, именно вам  необходимы шпаргалки, чтобы потом  не пришлось краснеть перед  молоденькой учителкой  за своего незнайку!  И ещё….
- Хватит, – не на шутку рассердился я,  - откуда у вас такие данные? Вы что, ясновидящая?!
Но с другого конца провода донёсся лишь  театральный вздох:
- Что наша жизнь? Дискета! За 25 “зелёных!” – и озорно хихикнув, положила трубку.
Я же, в сердцах, чуть было не разнёс аппарат ни в чём не повинный
 “Во, дожил! С молотка пошёл, как недвижимость!  Хотя,  почему  “как?” –  возмутился  мой внутренний голос, – так оно и есть…  Всю жизнь топчешься на одном месте и никаких сдвигов, кроме как “по фазе!”
Но тут  я взял себя в руки – благо был лёгким на подъём, и аккуратно поставив себя на место юной особы, успокоился, мол, ничего особенного – все мы нынче выживаем, как можем, и кого можем…
 Так-то оно так, –  продолжал мне  перечить  мой внутренний либерал, –  но,  если старшее поколение хоть как-то ещё достраивает свою жизнь на  фундаменте, сохранившемся  после развала, казалось бы, непоколебимой хлебосольной системы, то как быть молодым, начинающим жизнь с нуля,  в государстве, которое само “на нуле” (хотя и с  большими  зелёными нолями  на  банковских счетах некоторых,  нео-русских!) Как можно ещё выжить брошенному на костёр порока поколенью шибко  продвинотому,  растоптанному ножками Буша и раздавленному колёсами Форда,  в поруганном  отечестве,  пущенному с молотка по  миру? Как?!...
 
И тут я  грешным делом, как человек сентиментальный, пожалел  что не помог жертвенной овечке и не внёс свою лепту в её стартовый капитал к финишной кривой   - не купил эти чёртовы шпаргалки…  А  то бы  и мой вундер-киндер,  глядишь, с первого класса, не переходя во второй,  сдал бы сейчас за все, одиннадцать,  и гуляй, Вася! (Его, кстати, Стёпой зовут) Выходи на большую дорогу, да не с кистенём, а с “Кометом”,  для подмывания иномарок!
Постигай  азы теневого бизнеса! Зарабатывай на диплом специалиста! Пополняй ряды дегенератов!
Это только так  говорится – “Знаниесила!” А на деле – “Сила естьума не надо!”
Да и зачем, если мы по-прежнему живём не своим умом, а только по шпаргалкам – лицемерным и лживым указкам с Верху!
Не так ли?!... 
 
 ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Метки: Станислав Мирошниченко

Город мертвецов

Этот город…я не-на-ви-жу этот город. Я никогда не буду в нем счастливой.
Я никогда не была в нем счастлива.
Декабрьский дождь поливает черный асфальт своей мерзкой холодной водой. Хотя по всюду и светят фонари, но город все равно мрачен. Он пуст. Нет в нем ни одной живой души. Город мертвецов…
По ночным улицам шатаются люди-зомби. Они злые, замерзшие. Я ни хочу выходить из офиса. Уже поздно и пора домой, еще часа два и я не смогу добраться домой на общественном транспорте. Останусь в офисе, завтра выходной.
Я боюсь жить в этом городе. Это как живешь в подвале у маньяка. Холодно, постоянно хочется есть, страшно, и возникает боль, когда он приходит, чтобы мучить тебя.
Первый раз он пришел и забрал мою честь.
Второй раз он пришел и разрушил мои мечты.
Третий раз он пришел и разбил мое сердце.
Четвертый раз он пришел и украл смысл жизни.
Я без чести, у меня нет мечты, мое сердце потерялось где-то за подушкой, я не вижу смысла в жизни. Он придет еще? Чувствую что да. И это будет последний бой.
Кто-то из нас умрет, а кто-то будет скулить и зализывать раны.
Но нет, умру не я, я слишком сильная. Я стану зомби. Не буду чувствовать ничего и буду шататься по ночному городу, злая, замерзшая.
Срать - все равно где, жрать- все, что дают на халяву, трахаться - все равно с кем, завидовать везучим, драться за каждую копейку, в свободное время лежать на диване и смотреть Дом 2 или слушать Андрюшу Малахова. Ненавидеть всех вокруг, и никогда не радоваться, а только злорадствовать.
Вот такой человек 21-ого века. Встречай меня 2010-й год, я уже иду к тебе!!!

Ветра

Под музыку полночного оркестра
Пишу стихи, а мне поют ветра,
И тишине уж не хватает места,
Чтобы укрыться где-то до утра.

Поют ветра таинственные песни
О шуме волн космических морей,
Поют ветра, и замолкают если,
То, чтоб набраться силы поскорей.

И всё вокруг притихло в ожиданьи,
Что новый вихрь разрежет тишину,
Не слышу даже своего дыханья,
Как-будто я ныряю в глубину.

Поют ветра таинственные песни
О шуме волн космических морей,
Поют ветра, и замолкают если,
То, чтоб набраться силы поскорей.

Какая ночь! Какое вдохновенье!
Плетётся жизни радужная нить,
И я беру прекрасные мгновенья,
Чтоб к этой нити присоединить.

Поют ветра таинственные песни
О шуме волн космических морей,
Поют ветра, и замолкают если,
То, чтоб набраться силы поскорей.

Метки: Лариса Сафронова

ЧЁРНАЯ СМЕРТЬ

Другие тексты http://prozaru.com/2009/04/... (если возникнут замечания, просьба отписаться по ссылке).




Почему я пью? Этот вопрос у меня всегда возникает, когда я просыпаюсь с бодуна. Ответить на него я, естественно, не могу. Понятно почему. Ибо каждый день у меня начинается плохо.
Короче говоря, сидим мы с Борисом Ивановичем, соседом, на скамейке, напротив нашего пятиэтажного дома, где проживаем уже более двадцати лет. Он проживает с семьёй. Я проживаю один. Мы все проживаем здесь, не живём – обстоятельства такие: то свет отключат, то воды сутками нет, ни горячей, ни холодной, то канализация прорвёт, воняет на весь дом… Неосуществимые мечты, безработные мысли, кризисные планы, трясущиеся руки – это у меня. У Бориса Ивановича того хуже: не известно от кого беременная семнадцатилетняя дочь, остановившийся завод, жена – сука и стерва, как обычно бывает в таких обстоятельствах, тёща в больнице с инфарктом. О тёще Борис Иванович говорит прямо по Чехову: она дивный, чудный, святой человек, а такие на небе нужнее, чем на земле. Я, было дело, одёргиваю его, мол, так нельзя, а он мне в ответ: моя жизнь, мои выстраданные слова, не нравятся эти слова, не лезь в мою жизнь! Да я и не лезу, он сам, блин, всё рассказывает.
Так вот, сидим мы, значит, курим, а Борис Иванович прямо читает мои мысли, говорит:
- Эх, водочки бы сейчас испить!
- Холодной, - уточняю я.
И только мы заговорили об этом, как баба Варя с третьего подъезда подходит к нам с просьбой:
- Клавдия померла. Помочь надо.
- Благое дело, - говорю ей. – Поможем. И помянем. Обязательно.
Баба Варя почему-то плюёт себе под ноги:
- Тьфу, на тебя, Андрей! Остепенись. Звать-то больше некого, одни старики в доме. А ты нажрёшься раньше времени!
- Баб Варя, - говорю, - а чего тогда зовёшь меня, коль возмущаешься? Делать тебе нечего?
- Того – и нечего. Нет никого больше.
Родственников у Клавдии не было. Жила она одна. Как в заточении. За десять лет ни разу не вышла на улицу, даже на балконе не появлялась. Странная старушка.
Досматривала Клавдию тётка Ирка, так же стоящая одной ногой в могиле. Десять лет, кабы не дольше, изо дня в день к Клавдии приходила. Я думал, тётка Ирка раньше на тот свет отправится. Ошибся. Ясно, что вся возня из-за квартиры, она у Клавдии однокомнатная была, и теперь переходила другому хозяину. Тётка Ирка говорила, что для сына старается, он уже седьмой год по съёмным квартирам шарахается с женой. Заработать сейчас свой угол невозможно, но я, как мать, должна помочь, раз силы ещё есть.
И вот, значится, мы с Борисом Ивановичем спускаем тело с пятого этажа в беседку во дворе, кладём в гроб, едем на кладбище, копаем могилу. Всё как полагается, путём делаем. Тётка Ирка водки, закусить позже передала. На следующий день похороны (решили быстрей закончить с траурной церемонией новоявленные родственники и соседи), могила засыпана, после поминки, нас благодарят, дают водки ещё (много её осталось на столах), и мы с Борисом Ивановичем два дня в каматозе, так сказать…
Снова сидим на скамейке. Молчим. А что говорить? За эти несколько дней друг другу всё высказали. Переругались. Чуть было не подрались. Но хватило ума закончить спор мирным путём: друг другу плюнули в морды и – промахнулись. У каждого из нас была своя правда. А когда две правды одна ложь получается. Да и не помнил никто из нас, о чём спорили-то.
Вижу, баба Варя направляется в нашу сторону.
- Горе-то какое! - восклицает она. – Дед Матвей помер. Что за напасть у нас в доме, а?
- Помощь, наверное, нужна? – спрашиваю я. Как вовремя смерть наступила, думаю. Дед Матвей знал, когда умереть. Хороший дед был! И смерть подгадал точь-в-точь, когда Борис Иванович и я могли сами в мир иной уйти.
- Да, Андрюша, - сказала баба Варя. – Не откажи.
- Дела как сажа бела, - промолвил Борис Иванович.
И всё повторяется вновь. Деда Матвея спускаем – только уже с четвёртого этажа – в беседку, кладём в гроб, едем на кладбище, копаем могилу… Поминки, забытьё, похмелье, бодун, скамейка: Борис Иванович и я на своих местах. Пыхтим сигаретами.
- Странно как-то, - говорю. – Две смерти за неделю. Кто следующий будет?
- Наверно, кто-то с третьего этажа, - говорит Борис Иванович. – Это уже закономерность, система.
Баба Варя знала, где нас искать. Она шла уверенным шагом, и я догадывался, что у неё плохие новости. А для нас – повод похмелиться.
- Денис, восемнадцатилетний парнишка, с третьего этажа разбился сегодня ночью на машине.
Борис Иванович толкнул меня в плечо:
- Я же говорил.
Невольным взглядом я посмотрел на дом. Окна умерших людей выходили во двор. Клавдия – пятый этаж, дед Матвей – четвёртый этаж, третий – Денис, второй этаж – там Константин Ильич, раковый больной, однозначный исход, первый этаж… у меня перехватило дыхание – я!
Баба Варя рассказывала, как разбился Денис. С её слов он на скорости сто километров в час врезался, пьяный, в дерево и вылетел из машины через лобовое стекло, но вылетел не весь: нижняя часть тела осталась в искорёженной до неузнаваемости машине. Баба Варя страшные вещи рассказывала. Я слушал краем уха, а сам думал о своей судьбе: если так будет продолжаться, то и мне придёт конец. Совсем скоро.
Похороны были грандиозные! Человек двести точно присутствовало. Наша помощь с Борисом Ивановичем не понадобилась. Там всё уплачено было другим людям. И всё равно мы надрались!
После, чувствуя близкий конец, я расплакался другу в плечо:
- Умру я скоро, Борис Иванович, как собака сдохну!
- Похороним, Андрейка, тебя похороним… не беспокойся! Честь по чести, всё сделаем по-людски.
Умел Борис Иванович успокоить, не спорю. Он пожелал мне быстрой смерти, и как только Константин Ильич отдаст Богу душу – я обязан блюсти некий ритуал, то есть не пить.
От этих слов мне сделалось совсем худо!
- Как не пить?! Да я точно тогда откину ласты! Привычка, как могила, свята! Ты чего, козёл старый, меня на тот свет раньше времени отправляешь, совсем нюх потерял, а! – И я его ударил. Дело происходило поздно вечером. Поэтому я промахнулся, попал кулаком в стену. Кость руки затрещала.
- Так тебе и надо, - заявил Борис Иванович и пошёл домой.
Злой рок навис надо мной. Ожидание.
Руку загипсовали. Возвратившись из больницы, новость не была для меня неожиданностью: Константин Ильич.
Баба Варя смотрела на мою руку и говорила, жаль, что я ничем не смогу помочь, вся надежда на Бориса Ивановича.
- Нет, - отрезал он, - хватит!
- Что так? – баба Варя стояла растерянной.
- Следующий Андрей, если разобраться.
Ничего не понимая, баба Варя махнула руками, сказала:
- Да он ещё молодой, куда ему! Сорок лет – не срок.
- Вот именно, Борис Иванович, не отказывайся, помоги. А со смертью я сам как-нибудь разберусь.
И дни полетели опадающими с деревьев листьями. Осень. Два месяца я ждал смерти, мой черёд давно уже настал. Желание взглянуть смерти в лицо пьяными глазами, чтобы не испугаться, дыхнуть перегаром – где ты, сука? – усиливалось… Боишься меня? Я тебя – нет!
Так я себя успокаивал, а сам дрожал, держа налитый гранёный стакан водки до самых краёв всегда наготове, если что…
…и появилась она, в чёрном балахоне, с косою, похожая чем-то на бабу Варю, и сказала:
- Здесь от тебя пользы нет, и там не будет. Жизненная суть твоя правдива, а весь реал жизни – лживый. – Хуйню сказала, это понятно, но зато достала бутылку водки «Чёрная смерть», поставила на стол и ушла. Больше я её не видел. Водка была кстати, моя закончилась.
Утром пришёл Борис Иванович.
- Ты ещё жив? – он каждое утро меня навещал.
- Не заметно, что ли? На хотенье есть терпенье.
- Тёща умерла, - грустно произнёс он. – И дочь родила. Всё в один день. Радоваться мне или плакать?
Я сам бы не знал, как поступить. Поэтому предложил:
- Давай лучше выпьем, смотри, что у меня есть… - и пригласил зайти ко мне в гости.






© Copyright: Виктор Мельников, 2009

Метки: смерть, старики, водка, рождение

КОНКУРС

Международный литературный конкурс "Интернет в обложке" - http://blogs.mail.ru/bk/m.l...

В Москве. Отрывок из романа "Встретимся у Амура"

− В Москву не заезжаем, − напомнил отец, когда они на следующий день приблизились к столице. − Ставим машину на стоянку за Кольцевой − и на метро.
− С вещами по Москве? − негодующе воскликнула Галчонок. − Может, по Кольцевой потихоньку доберемся до Рублевского шоссе? А там до Лариски рукой подать.
Лариска Волкова была закадычной подружкой матери, − они вместе учились с первого класса в школе и окончили один и тот же институт. Потом Лариска выскочила замуж за москвича, стала Семеновой и переехала в столицу, но подруги постоянно перезванивались и почти каждый год ездили друг к другу в гости. Лариска была прехорошенькой синеглазой шатенкой, смуглой и румяной. Мимо нее ни один мужчина не мог пройти равнодушно. [ читать дальше  ]

Метки: Ирина Касаткина, моя проза.

Сетевой журнал, который платит авторам!



Уважаемые участники сообщества, хочу предложить вам попробовать свои силы и литературные навыки в новом сетевом проекте «Тройская Унция»!
Это первое интернет издание, которое платит гонорары своим авторам! Так же действует рейтинг авторов, в конце месяца три лучших автора получают надбавку к гонорару и новые статьи уже оплачиваются по новому тарифу! 
Начальная ставка -  30 рублей за 1000 знаков без пробелов. Каждый автор имеет право оставлять ссылку на свой блог/сайт  в конце опубликованной статьи.
Принимаются статьи только от 3000 знаков без пробелов. Публиковать статьи где-либо кроме данного ресурса запрещено, кроме полупостов и других анонсов.
Вам есть что сказать? Желаете попробовать себя в качестве автора?
Обязательно заходите на «Тройскую Унцию»!

С уважением,
Ланайан

Метки: Литература, Автор, писатель, журнал

В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу