Анечке

белые фары сменяются красными габаритными, эквалайзеры магнитол надрезают бритвами темноту; этот город проникнут ритмами - он смеется нами поет нами говорит нами, его голос продет через нас, как нить. если он засыпает - то стойки мятыми пятисотками; тычет в бога антеннами, башнями и высотками, спит со старыми стриптизерами, пьет с красотками, - мы из этого города выплавлены и сотканы и ни в чем не можем его винить вечная простуда - в меню все выглядит так изысканно, но несет ментолом и эвкалиптом из каждой миски на дымной кухоньке - хвойный стейк, чабрецовый мусс, - поцелуи пьяного мальчика пахнут виски, но оскорбительно аскорбиновые на вкус этот город только и занят тем, что продать пытается все билеты на стадион, где проводят таинства - каждый больше всего боится, что вдруг останется только наедине с собой; все так быстро старятся, чтобы спиться, распасться, не соблюдать режим мы купаем руки в его дымах, мы ступаем в месиво его крови, слюны и спеси, и нам тут весело, - это город-с-ад, и как славно, что видно весь его с той кровати, где мы лежим