Благодаря энциклопедии Джеффа мы можем заглянуть в ту кухню, которая готовила лучших музыкантов своей эпохи. Там есть рассказ английского историка музыки Чарльз Барни о визите в консерваторию Sant' Onofrio a Capuana в 1771 году.

...На первом этаже трубач так скрипел на своем инструменте, что тот был готов вот-вот взорваться. На втором подобным же образом обращались с французским рожком. В общей репетиционной комнате был "голландский концерт", состоявший из семи или восьми клавесинов, еще большего числа скрипок, и нескольких певцов. Все играли разные вещи, другие мальчики писали в той же комнате.

Этот бедлам помогал мальчикам научиться твердо держаться своей партии, что бы ни происходило вокруг, и развивало силу звука - ведь чтобы слышать самого себя играть приходилось громко. Но в таких условиях, при постоянным диссонансе, абсолютно невозможно навести глянец на исполнение и завершить работу над произведением. Отсюда неряшливость и корявость, заметная при публичных выступлениях, и нередкий недостаток вкуса, изящества и выразительности у юных музыкантов, пока они не обретут их где-то еще.

В этом заведении было шестнадцать юных кастратов, они жили на верхнем этаже, отдельно от всех, в более теплых помещениях, потому что холод мог не только помешать их деликатным голосам упражняться, но и угрожал полной их потерей в будущем.

За весь год в школе только одни каникулы осенью, и всего несколько дней. Зимой мальчики встают за два час до света, занимаются до полуторачасового обеденного перерыва, а потом – до восьми часов вечера. И только такое многолетнее упорство и хорошие педагоги позволяют им превратиться в великих музыкантов.

В 1534 году дон Педро взялся за задачу мощения дорог и расширения города в западном направлении. В первую очередь ему нужно было разместить верный ему испанский гарнизон - от народных волнений в Неаполе никто не застрахован. Новый район, первоначально ставший казармами, получил название – Quartieri Spagnoli – «Испанские кварталы» (или «Испанские Казармы» – можно и так перевести).
Сегодня в умах многих туристов он ассоциируется с самыми бедными, грязными жилыми кварталами, наполненными преступностью, безработицей и болезнями.



Три десятка узких и идеально прямых улиц, образующие четкую сетку Испанского квартала, проложены по контурам древнегреческих дорог. Средняя их ширина составляет около трех метров.

Улица Toledo (Tuleto на диалекте), названная в честь дона Педро, тоже пересекает Испанский квартал. Из 477 лет своего существования 110 – с 1870 по 1980 эта улица носила название Via Roma (улица Рима), в честь новой столицы объединенной Италии. Историческое название вернули, возможно посчитали, что это объединение ничего хорошего южной Италии не принесло.




В начале 16-го века, или даже чуть раньше в Неаполе возник новый песенный стиль - виланеска, которую чуть позже стали называть виланеллой. Этот жанр, являясь по названию "крестьянским", на деле был профессиональной легкой музыкой своего времени. Виланелла и мадригал - строгий и напыщенный - были двумя сторонами светской музыки той эпохи.
Первый сборник неаполитанских виланелл - Canzone villanesche alla napolitana появился в 1537 году. В течение десятилетия вилланески пишут только неаполитанцы, на своем диалекте, но постепенно эти песни начинают сочинять по всей Италии - в Венеции, Риме, Падуе, на Сицилии, а в 70-х годах их уже писали в Мюнхене и Париже, по-прежнему называя “сanzone alla napolitana” или “villanella alla napoletana”, тем самым превратив неаполитанскую песню в международный музыкальный жанр.

Одним из первых авторов виланелл в Неаполе был некто по имени Velardiniello. О нем известно немного, но почти наверняка он был знатным человеком, который скрывался за псевдонимом, чтобы заниматься любимым, но недостойным для его положения музицированием. В самом псевдониме я вижу какую-то тайну, ведь его можно перевести как "маленький Виларт", а Адриан Виларт (1490 - 1562) – фламандец, переехавший в Италию в 1514 году, был самым видным венецианским композитором той эпохи, и одним из первых авторов «северных» виланелл.

...Велардиньелло был очистителем диалектической поэзии, он имел огромный успех в исполнении своих виланелл. Его можно назвать первым исполнителем неаполитанских песен. В то время его музыка была популярна и среди знати, и среди народа, она сменила чаккону и торнеллу...
В Voccuccia de nu pierzeco apreturo проявились фундаментальная характеристика - напевный речитатив, который остался одним из самых выразительных средств в неаполитанской культуре.
Успех этой песни был огромен, Вилардиньелло называли и вульгарным, и гуаппо и подражателем Петрарке…

Виланелла "Voccuccia de nu pierzeco apreturo" - "Уста как открытый персик", вошедшая в первый сборник 1537 года.

Laura Conti

Ротик как открытый персик
Губки как молочный фиг
Если я останусь с тобой наедине в этом саду,
Я лучше умру тут, если не соберу все вишни.

И я все время смотрю через эти стены,
Пока ты не скажешь мне отправляться в школу.
Если я останусь с тобой наедине в этом саду,
Я лучше умру тут, если не соберу все вишни.

Но если я хоть раз сумею войти в этот сад
Ты не сможешь посмеяться надо мной.
Если я останусь с тобой наедине в этом саду,
Я лучше умру тут, если не соберу все вишни.

И если я сумею забраться на ореховое дерево,
Я сниму все скорлупки, клянусь Святым Крестом!
О, как жарко! – заставлю тебя воскликнуть,
И почувствовать это снова, но ты больше не повысишь голос.

Дон Педро проводил в Неаполе политику "испанизации" и очень косо смотрел на объединения местных жителей. В 1542 году от его рук пострадала Academia Pontaniana - уникальное творческое объединение, созданное по инициативе ученых, писателей и людей искусства еще в 1458 году. Основателем ее был поэт и историк Антонио Беккаделли (1394 - 1471) из Палермо, а имя свое Академия получила в честь его последователя, Джованни Понтано (1429 - 1503), гуманиста и политика, служившего при арагонском дворе у Ферранте I и Альфонсо II (Прогулка 13)

Giovanni Pontano

Мне вот стало любопытно, какие чувства испытывал гуманист, служа королю, который любил скармливать гостей крокодилам, а из врагов делать мумии, наряжать их и проводить среди чучел экскурсии для друзей?

Дон Педро закрыл академию надолго, она была вновь официально открыта лишь в 1817 году. Второй и последний раз академию прикрыли фашисты - на этот раз она не функционировала 10 лет - с 1934 по 1944.


Однажды дону Педро пришла в голову, возможно, не совсем удачная идея ввести в Неаполитанском вице-королевстве инквизицию. Если в Испании казни и изгнания истинных и мнимых еретиков так обильно пополняют казну, то почему бы не применить этот метод в Неаполе?

Впрочем, есть разные мнения о том, чья тут была инициатива. Хуан Ллорьенте в своей "Критической истории испанской инквизиции", опубликованной впервые в Париже в 1817 году и мгновенно обретшей исключительную популярность, рассказывал следующее.

В 1546 году Карл V решил учредить инквизицию в Неаполе, хотя его дед потерпел поражение в этой попытке в 1504 и 1510 годах. Карл V вообразил, что сан императора и славные события его царствования произведут впечатление на неаполитанцев и сделают их более послушными. Он поручил вице-королю дону Педро Толедскому, маркизу де Вильяфранке дель Бьерсо, брату герцога Альбы, назначить инквизиторов и должностных лиц из местных жителей; послать правительству список назначенных лиц и все нужные документы, чтобы главный инквизитор мог отправить распоряжения и передать необходимые полномочия новым инквизиторам.

Фридрих Мюнтер, профессор богословия в Копенгагенском университете, полагал, что это интриги вице-короля дона Педро Толедского послужили введению в Неаполе испанской инквизиции.
Но Мюнтер не мог навести справки в подлинных книгах, из-за чего впал в заблуждение. Карл V не нуждался ни в чьих нашептываниях и советах.

Усилия Карла V установить инквизицию в Неаполе и других государствах имели своим поводом успехи лютеранства в Германии и боязнь видеть проникновение заразы в другие страны. Все участие дона Педро Толедского в этом деле состояло в том, что единственно ему доверил вначале Карл V хлопоты по исполнению его воли, и только он один был достаточно умен для того, чтобы посоветовать государю отказаться от его намерения, когда он увидал бедствия, последовавшие за его исполнением.
Приказ императора был исполнен без малейшего сопротивления. Но едва узнали, что несколько человек было арестовано по приказу новой инквизиции, как народ восстал; на улицах раздавались крики: "Да здравствует император! Да погибнет инквизиция!" Неаполитанцы взялись за оружие и принудили испанское войско искать спасения в фортах. Так как все принимало вид совершенного и всеобщего бунта, Карл V принужден был оставить свое намерение.

Папа Павел III открыто покровительствовал неаполитанцам, будучи недоволен тем, что неаполитанская инквизиция должна была зависеть от главного испанского инквизитора.

В 1563 году Филипп II сделал новую попытку установить в Неаполе свой любимый трибунал; но жители прибегли к обычному средству, и их повстанческие волнения принудили деспота повернуть вспять.

Одним из протестующих был герцог Салерно Фердинандо Сансеверино (1507-1568). Анжуйский род Сансеверино был древним и очень богатым. Он владел десятком княжеств и сотнями крепостей и замков в Апулии, Калабрии, Кампании, Базиликате.

Фердинандо осиротел в детском возрасте и воспитывался в семье Бернардо Вилламарино. В 1516 году, когда Фердинандо еще не исполнилось 10 лет, его женили на Изабелле, 13-летней дочке Бернардо.
Повзрослев, Фердинандо сделал успешную карьеру кондотьера, сражался на стороне Карла V, присутствовал на его коронации в 1530 году в Болонье. Вскоре он вернулся в Салерно. Тем временем Изабелла превратилась в одну из самых восхитительных красавиц своей эпохи.

В Салерно супруги жили в замке Castello di Arechi.

Кстати, с этим замком мы уже встречались (прогулка 6). Построенный еще в 6 веке, он получил название по жившему в 8 веке лангобардскому князю Arechi II, который существенно укрепил его, превратив в мощное оборонительное сооружение против византийцев.



А в 1073 году именно в этой цитадели, возвышавшейся над Салерно на 300-метровой высоте над уровнем моря, скрывался Гизульф, последний лангобардский герцог на территории Аппенин, от норманна Роберта Отвиля (по прозвищу Гвискар), мужа своей сестры. Тут же он прятал и легендарный зуб святого Матфея.

В Неаполе у Сансевернино был еще более достойное жилище. Дворец Сансевернино был построен в 1470 году архитектором Новелло да Сан Лукано для Роберто Сансеверино, князя Салерно прямо напротив церкви Санта Кьяра (прогулка 11), которой уже было полтора века. При власти Арагона его сын Антонелло был вынужден бежать из Неаполя, но при испанцах замок вернулся династии Сансеверино. Но ненадолго...



Облицовка половинками восьмигранников придает дворцу незабываемый вид. По преданиям, некоторые неаполитанские мастера той эпохи сохранили древнее магическое умение с помощью таких кирпичиков сохранять внутри здания положительную энергию, оставляя отрицательную за стенами. Но, говорят, мастерство строителей-магов уже было не то, они что-то перепутали, и все получилось с точностью до наоборот - темные силы царили во дворце, но избегали его окрестностей.

Здание горело в 1639 году, несколько раз обрушился купол… Во время второй мировой немецкая бомба упала на крышу. Но не взорвалась, и, в отличие от соседней Санта Кьяра этот дворец-церковь разрушен не был.



На камнях дворца нанесены странные 10-сантиметровые засечки, повторяющихся с загадочной регулярностью. Поначалу считалось, что эти засечки и придают камням магическую силу. Но недавние исследования дали им другую, на мой взгляд, еще более удивительную интерпретацию.

Оказалось, что эти засечки – буквы арамейского языка (на котором говорил Иисус), и с их помощью записана … музыка!. Если читать по фасаду слева направо, снизу вверх, то получается мелодия длительностью около часа.

А чудом 21-го века является то, что любой из нас может послушать мелодию, записанную несколько веков назад на камне…



Но вернемся к хозяевам дворца. С 1535 по 1547 год жизнь Фердинандо и Изабеллы была вполне счастливой. Они оба страстно увлекались театральным искусством, в неаполитанском дворце был устроен театр. Фердинандо поддерживал медицину, в частности, ту самую школу в Салерно, которая была знаменита с нормандских времен (прогулка 6).
Среди его друзей были писатели и философы, а его секретарем и верным другом был Бернардо Тассо, отец великого поэта и драматурга Торквато Тассо. Автор "Освобожденного Иерусалима", кстати, родился в Сорренто, но из отведенного ему неспокойного, омраченного помешательством, полувека в этой жизни не так уж много лет провел в Неаполе, и мы оставим его судьбу за пределами нашей прогулки.

Введение доном Педро инквизиции оказалось фатальным для Фердинандо Сансеверино. Он выступил против вице-короля по этому вопросу , но проиграл. Ему пришлось отправиться в изгнание, Изабелла осталась в Неаполе и супруги разлучились навсегда.
Но письма друг другу писали:


«Tu parti cuor mio caro, e mi lasci in pianto amaro…»
Ты уехал, мое сердце дорогое, оставил меня в рыданиях горьких...

«Mi parto consumando, piangendo e sospirando…»
Я уехал уничтоженный, плача и вздыхая...


Фердинандо доживал при французском дворе и умер в 1568 году в Авиньоне.
Изабелла оставалась в Неаполе, сохраняя нормальные отношения с испанской властью. Известно о ее переписке с кардиналом Серипандо по поводу сохранения национальной библиотеки Неаполя и даже с императором Карлом V.

В 1555 году Изабелла отправилась в Испанию, на родину предков, для посещения одного монастыря. Через 4 года она получила разрешение вернуться в Неаполь, но неожиданная смерть настигла ее в Мадриде. По более красивой, но менее правдоподобной легенде, ее корабль утонул на пути в Неаполь.


Так загадочный неаполитанский дворец Сансеверино остался без хозяев и был в 1584 году передан монахам-иезуитам, получив название, под которым его знают и поныне - Chiesa del Gesù Nuovo (Новая церковь Иисуса). Это же имя - Piazza del Gesù Nuovo - носит небольшая площадь между этой церковью и церковью Санта Кьяра.

Как и в Санта Кьяре, где покоится Сальво д'Аквисто, в церкви Джезу Нуово есть святой 20-го века. Это - врач Джузеппе Москати (1880 - 1927), но эта история из другой эпохи, и пока я могу только посоветовать посмотреть ПЕРВУЮ и ВТОРУЮ серии фильма о нем (на русском языке).




В том же году, когда в Авиньоне окончилась жизнь изгнанного из Неаполя Ферранте Сансеверино, в Калабрии началась жизнь человека, которого крестили под именем Джованни Доменико. Его семья была очень бедной, и Джованни, тянувшийся к знаниям, вынужден был их получать, подслушивая уроки у приоткрытого окна класса. Видимо уже тогда он начал задумываться о том, что здесь что-то неправильно.
Когда подростку было 14, нашелся человек, который увлек его идеями домениканцев. Став монахом, Джованни смог дополнить свое образование, и принял имя Томмазо, как говорят, в честь Томаса (Фомы) Аквинского (Прогулка 8). Еще через шесть лет у него появилось прозвище Campanella (колокол) - ему приписывают фразу "Я колокол, предвещающий миру новую зарю".




Чтобы издать свой первый труд "Философия, основанная на ощущениях", отстаивающий простую философскую мысль, что истину нужно извлекать из повседневного опыта, а не из схоластики авторитетов прошлого, Томмазо Кампанелла в 1591 году впервые отправился в Неаполь. Тут он нашел единомышленников, познакомился с Джордано Бруно и прочитал утопические труды Томаса Мора.

Выход книги стал праздником для его единомышленников и судом инквизиции и первым тюремным заключением для автора. Через год, проведенный в тюремных подвалах, его выпустили со строгим предписанием покинуть Неаполь.

В Неаполь Томмазо вскоре вернулся, точнее его сюда доставили в числе сотен арестованных. Так он впервые оказался в Кастель Нуово, но не в королевских покоях Анжуйского Замка, а в страшных камерах пыток. Теперь его обвиняли не только в "неправильных" - по мнению церкви - философских воззрениях, но и в организации заговора против испанской власти с целью превратить Италию в независимую республику.

Из 71 года своей жизни 33 Томазо Кампанелла провел в тюрьмах, где написал лучшие свои труды, включая обессмертивший его имя "Город Солнца". Только благодаря папе Урбану VIII, которому понадобились умения Томмазо как мага, астролога и предсказателя, он был освобожден. И принялся за свое - за организацию нового, и вновь неудачного, заговора против испанцев. На этот раз ему удалось бежать во Францию, где он провел последние пять лет жизни в почете, под покровительством кардинала Ришелье, продолжая учиться, учить и издавать свои труды...



Из Города Солнца, построенного как беседа владельца гостиницы с генуэзским мореплавателем, вернувшимся после посещения удивительного "Города Солнца".

... собственность образуется у нас и поддерживается тем, что мы имеем каждый свое отдельное жилище и собственных жен и детей. Отсюда возникает себялюбие, ибо ведь, чтобы добиться для своего сына богатства и почетного положения и оставить его наследником крупного состояния, каждый из нас или начинает грабить государство, ежели он ничего не боится, будучи богат и знатен, или же становится скрягою, предателем и лицемером, когда недостает ему могущества, состояния и знатности. Но когда мы отрешимся от себялюбия, у нас остается только любовь к общине.

...мы называем мастеров неблагородными, а благородными считаем тех, кто не знаком ни с каким мастерством, живет праздно и держит множество слуг для своей праздности и распутства, отчего, как из школы пороков, и выходит на погибель государства столько бездельников и злодеев.

Мы, лучше знаем, что столь образованный муж будет мудр в деле управления, чем вы, которые ставите главами правительства людей невежественных, считая их пригодными для этого лишь потому, что они либо принадлежат к владетельному роду, либо избраны господствующей партией.

... у женщин благодаря их занятиям образуется и здоровый цвет кожи, и тело развивается, и они делаются статными и живыми; а красота почитается у них в стройности, живости и бодрости. Поэтому они подвергли бы смертной казни ту, которая из желания быть красивой начала бы румянить лицо, или стала бы носить обувь на высоких каблуках, чтобы казаться выше ростом, или длиннополое платье, чтобы скрыть свои дубоватые ноги.

Рабов, развращающих нравы, у них нет: они в полной мере обслуживают себя сами, и даже с избытком. Но у нас, увы, не так; в Неаполе семьдесят тысяч душ населения, а трудятся из них всего какие-нибудь десять или пятнадцать тысяч, истощаясь и погибая от непосильной и непрерывной работы изо дня в день. Да и остальные, пребывающие в праздности, пропадают от безделья, скупости, телесных недугов, распутства, ростовщичества и т. д. и множество народа портят и развращают, держа его у себя в кабале, под гнетом нищеты, низкопоклонства и делая соучастниками собственных пороков...

.... крайняя нищета делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лжесвидетелями и т. д., а богатство -- надменными, гордыми, невежами, изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщиками, хвастунами, черствыми, обидчиками и т. д.

«Город Солнца» увидел свет уже в 17 веке, разговор о котором мы продолжим в следующий раз. Нас ждут встречи с рыбаком Мазаньелло, художником Сальватором Роза, медиком Марком Северино и другими…

А сегодня я закончу Песней Моряка, и вряд ли кто-нибудь может точно сказать, в каком веке жил, пел и мечтал этот молодой моряк. Но мы точно знаем, что пел он эту песню раскачиваясь на волнах Неаполитанского залива…

Традиционно эту песню датируют 1835 годом, причем оперные певцы указывают автором Доницетти, а неоперные уверены, что музыку написал Филиппо Кампанелла, а стихи – Рафаелле Сакко, авторы с которыми мы встречались во время Третьей прогулки.

Хочу жить в доме посреди моря
построенном из пуха павлина
Тра-ля-ля ля-ля ля-ля-ля…

Из серебра и золота хочу чтоб были ступени
И из драгоценных камней - балконы
Тра-ля-ля ля-ля ля-ля-ля…

Когда милая моя здесь появится
каждый скажет «Сегодня появилось солнце»
Тра-ля-ля ля-ля ля-ля-ля…

...