Кто же такой Прочида, об историческом характере которого так волновался Верди? Всей правды об этом человеке не знал ни композитор, ни лучшие историки. Сицилийцы были лучшими заговорщиками во все века и умели хранить свои тайны.
Но легенды о Джованни ди Прочида на Сицилии рассказывают и поныне.

Родился он в 1210-м году на материке - в Салерно. Учился в знаменитой медицинской школе (шестая прогулка). А потом - в Неаполитанском университете. Стал великолепным лекарем, и император Фридрих II сделал его личным врачом.
За верную службу Джованни был щедро вознагражден - хороший врач в 13-м веке ценился высоко. Джованни получил несколько поместий, включая остров Прочида в неаполитанском заливе (первая прогулка), после чего добавил «ди Прочида» к своему имени.

Однажды Прочида вылечил кардинала Джованни Гаэтано Орсини, не подозревая, что его пациент вскоре станет папой Николаем III.
Джованни ди Прочида навсегда сохранил верность Гогенштауфенам. После смерти Фридриха в 1250 году он служил Манфреду. А когда Коррадино пересек Альпы и вошел в Италию, тайно покинул венчание своей дочери и примкнул войску.

После казни Коррадино Карл конфисковал владения Джованни, но сам он ускользнул от анжуйцев и скрылся в сторону испанского Арагона, где пребывала дочь Манфреда Констанция.
Испанцы высоко ценили происхождение Констанции - она была внучкой императора Фридриха II и пра-правнучкой самого императора Фридриха Барбароссы.

Констанца стала арагонской королевой даже раньше, чем ее муж Педро - королем. А верный Прочида в Арагоне стал канцлером и бароном Валенсии.
Но не этого он желал. Ненависть к французам, которые захватили его родные места, убили одного из сыновей, изнасиловали дочь и грубо оскорбили жену, стала смыслом остававшейся ему жизни.



Роль Прочиды в подготовке восстания окутана тайнами и легендами. Говорят, что в 1279 и 1280-м годах, переодетый монахом-францисканцем, он совершал тайные поездки к императору Михаилу Палеологу в Константинополь, к королю Арагона Педро в Барселону и к папе Николаю в Рим.
Зачем?

Карл Анжуйский давно планировал поход на Константинополь. Он построил мощный флот, собрал огромную армию. Корабли переплыли пролив и стояли на рейде у Мессины, отправка была назначена на начало апреля 1282 года.
У Михаила не было сил для противостоянию Карлу, но у него было много золота.

Джованни ди Прочида добился тайной аудиенции императора и изложил свой план. Собственно, выбора у Михаила не было, а ненависть к Карлу их объединила.
Вооружившись византийским золотом, Прочида отправился на Мальту чтобы сформировать ядро заговора. Там его ждали знатные сицилийцы. Золото превращалось в оружие.



Следующий визит был в Рим - к бывшему пациенту папе Николаю. Говорят, папа был жаден, а золота еще оставалось много. Кроме того, папа сам не слишком одобрял жестокость Карла.
Из Рима Прочида направился в Барселону, везя королю Педро папское благословение на отвоевание Сицилии у Карла.

У Педро, унаследовавшего арагонский трон, золота было мало. Зато у него была жена Констанция, главная наследница трона Гогенштауфенов. Привезенное Прочидой благословение вдохновило Педро, но пока Прочида добирался, лояльный папа умер, и это чуть не расстроило все дело - новым папой стал француз и человек Карла.

Жесткая позиция Прочиды и золото Византии победило уныние Педро. Он отстроил новый мощный флот. Настолько большой, что папа заинтересовался его назначением. Педро невозмутимо пояснил, что собирается заняться обращением язычников где-то на севере Африки и защищать торговые пути от сарацин. Папа в ответ промолчал, но подозрения остались.

Сеть заговора была сплетена, и Прочида был в центре этой сети.
Он несомненно был заговорщиком, но не фанатиком с сумасшедшим блеском в глазах и кинжалом, как его нарисовал либреттист Скриб, а загадочным серым кардиналом, подготовившим переворот против самого могущественного монарха эпохи, переворот, освободивший Сицилию.

Педро ждал апреля, когда основные силы Карла должны были отправиться на восток, но Пасха в 1282 году была ранняя, и события опередили планы.

Неаполитанская песня Palummella («Бабочка») возникла в 1700-е годы, и была переработана Доменико Болоньезе в 1869-м году. Под ее безобидным сюжетом – поручением бабочке долететь до коралловых губ прекрасной девушки – кроется второе дно.

Бабочка – символ свободы, ее полет – символ надежды. Поэтому Палуммеллу в Неаполе всегда вспоминали в годы народных протестов – против Бурбонов, против правителей Италии из Савойской династии…


Восстание охватило весь остров. Только в двух городках, где отношения к анжуйцам было терпимым, им позволили отплыть во Францию. Последним оплотом французов была хорошо укрепленная Мессина, но к 28 апреля бунт охватил и этот порт.

<< ... 28 апреля граждане начали ломать везде гербы Анжуйского дома, прогнали викария и солдат на ту сторону Фара (пролива) и поклялись разделить судьбу палермцев, которые еще накануне отправили послов к дону Педро, пригласить его царствовать над подданными, верными крови, текущей в жилах его супруги. Несмотря на общее раздражение, на горячку бешенства, сицилийцы ознаменовали это ужасное время чертою трогательного благородства. В Калатафимо управлял некто Гильом де Порсле, благородный провансалец. Он отличался человеколюбием и справедливостью. Жители не только не сделали ему никакого вреда, но с честью проводили на ту сторону Фара, со всем семейством.>>

Сицилийские города мечтали о таком же статусе как у Генуи и Венеции - иметь собственное правительство и быть непосредственно под эгидой папы. Они даже отправили послов в Рим, но папа, человек Карла, само собой, отказал. Он недооценил ненависти, которую на Сицилии испытывали к чужестранному королю, управлявшему ими из Неаполя и закрывавшему глаза на бесчинства, творимые на острове.

Карл, имевший войско достаточное для завоевания Византии, должен был легко справиться с мятежным островом. Осада Мессины началась 6-го июля, была кровопролитной, но войско так и не смогло высадиться на острове. 30 августа после очередного визита Прочиды, Педро принял решение.

Со своим новым мощным флотом он был в Тунисе, всего в паре сотен миль от Сицилии. Флотом командовал адмирал Роджер ди Лаурия, дворянин, изгнанный Карлом с его земель в Калабрии.
30 августа Педро высадился в Трапани, а 2 сентября уже был в Палермо.

Не все сицилийцы были уверены, что испанские короли лучше французских, но обещание вернуть привилегии времен Вильгельма Доброго их убедило.
4-го сентября епископ Чефалу возложил корону на голову испанца, и Педро III Арагонский стал по совместительству Пьетро I Сицилийским.



Флот Карла не готовился к морским битвам и состоял из транспортных кораблей, которые были спешно возвращены на материк. Но Рожер ди Лаурия сначала захватил 27 галер, которые сдались без боя, а затем проник до Реджии в Калабрии, где на глазах Карла сжег весь его транспортный флот в количестве восьмидесяти кораблей.
Только тогда Карл понял, насколько все плохо и обратился к богу с просьбой: «...если ты решил низвергнуть меня, то позволь хотя бы сойти вниз мелкими шагами...»

Потом флот Рожера ди Лаурия направился в Неаполитанский залив, где захватил острова Капри и Искья и грозил Неаполю.

Неаполитанским флотом командовал сын короля, Карл Хромой, которому было строго указано не выходить из порта и защищать город. При приближении вражеского флота, когда короля не было в городе, младший Карл просто растерялся. После некоторых колебаний он самостоятельно начал преследование сицилийского флота за пределами Неаполитанского залива. В результате флот Неаполя был полностью уничтожен сицилийским адмиралом, а сын короля оказался в плену, где у него было предостаточно времени, чтобы подумать о пользе родительских советов.
«Кто теряет дурака — не теряет ничего, — сказал Карл, прибыв в Неаполь. — Почему он не погиб, раз ослушался нас?»

Война в средние века была дорогим удовольствием - и оружие, и жалование воинов стоило немалых денег даже королям. Ни Карл, ни Педро не могли признать Сицилию за соперником, но продолжать войну стало обременительным для обоих. И тогда в чьем-то воспаленном мозгу возникла идея о том, что судьбу острова короли должны решить в очном поединке. Местом встречи было выбрано нейтральное поле – Бордо, принадлежавший тогда английскому королю.
Двухсторонняя комиссия по подготовке мероприятия вскоре решила, что поединок 55-летнего Карла с 40-летним Педро был бы не совсем честным, и капитанам позволили набрать в свои команды по сотне рыцарей.
Так в Бордо состоялся первый в истории договорной матч между Барселоной и Неаполем. Англичане еще не придумали футбола, поэтому состязаться нужно было на мечах. Вполне возможно, что в команде Барселоны уже тогда был Месси, ведь Мессина была на испанской стороне!

Была назначена дата встречи – вторник, 1 июня 1283 года. Папа был в ужасе от этой идеи, но ничего не мог поделать. Впрочем, он был не в курсе, что готовится не трагедия, а фарс.
Чартерных авиарейсов и швейцарских часов тоже еще не было.
В сторону Бордо королевские команды отправились с Апеннин и Пиренеев на кораблях и верхом. Рано утром в назначенную дату на поле появился Педро Арагонский со товарищи. Глашатаи громогласно объявили об этом. Не обнаружив противника, арагонцы подождали немного. Затем трубадуры объявили Педро - победителем, а Карла – трусом, и "победители" удалились. Ближе к полудню действо в точности повторилось с участием Карла и его команды...

Последние годы жизни Карла I были мрачными. Он безуспешно торговался за выкуп сына из арагонского плена и так и ушел из жизни в 1285 году, усталый и разочарованный, завещав трон внуку. Умер и Педро Арагонский.



После четырех лет плена Карл II Хромой все-таки был отпущен (не даром, конечно). За это время он здорово поумнел. Но чтобы достичь перемирия с арагонцами ушло еще 5 лет
Первый его сын умер рано, второй - Людвиг - стал священником и со временем был канонизирован.

Третьего сына Карла II звали Роберт. Время начало стирать горечь Сицилийской вечерни, и между двумя одноименными королевствами начались переговоры. Более того, Роберт и его сестра заключили браки с детьми нового арагонского короля Сицилии, что давало надежду на решение проблемы разделенного королевства.
В 1308 году Карл II наконец-то ощутил умиротворенность и решился на поездку в Прованс, на родину предков. На обратном пути в Неаполь он умер.
В 1310 году Роберт стал королем Сицилии и Неаполя. Под "Сицилией" здесь, конечно, понимается материковое королевство - анжуйцы и подумать не могли отказаться от исторического названия.

Во второй полет Бабочку отправит Массимо Раньери



Роберт был самым адекватным королем анжуйской династии в Неаполе. Не случайно в историю он вошел как Роберт Мудрый, и его могилу, самую древнюю под сводами церкви Санта Кьяра, неаполитанцы почитают до сих пор.



Роберт Мудрый правил в Неаполе 33 года и за этот длинный срок достиг немалого. Убежденный до фанатичности сторонник папской власти, гвельф до мозга костей, в частной жизни он был менее праведным.

Его правление сохранило статус-кво в регионе. Попытка вернуть Сицилию в 1314 году с треском провалилась, Но и попытки гибеллинов в лице Арриго Люксембургского в 1313-м, а позже - Людвика Баварского вновь поставить императорскую власть выше папской закончились не начавшись.

Роберт получал большие субсидии от гвельфских коммун, в первую очередь, из Флоренции, расплачиваясь торговыми и налоговыми привилегиями.
Деньги подняли престиж Роберта, а вместе с ним - Неаполя, который стал выглядеть как средневековая столица благодаря роскошным зданиям и монументам, воздвигнутым первыми тремя анжуйскими монархами.

Великолепие средневекового (и современного) Неаполя в значительной мере берет начало в первой части анжуйского правления. Эти монархи не задумываясь выписывали себе мастеров и художников из крупнейших центров средневековой Италии. Торговцы и мастера из других итальянских государств и из заморских стран начали сюда съезжаться, помогая развитию города.
В Анжуйском замке мы уже были, в монастырь Санта Кьяра направимся в следующий раз.

В Дуомо ныне располагается кафедральный собор Неаполя



Обитель Сан Мартино на холме Вомеро (основана в 1325) и Замок Святого Эльма (Castel Sant'Elmo), который впервые упоминается в 1329 году, во времена Роберта Мудрого, стоят на вершине холма Вомеро рядом друг с другом.



В Сан Мартино сегодня располагается восхитительный музей.



Французская готическая церковь святого Элигио (Sant’Eligio) – первая церковь Неаполя, построенная анжуйцами (1270)



Аркада, выходящая на знакомую нам Рыночную площадь (девятая прогулка) - элемент первоначальной конструкции церкви. Наслоения времени скрыли оригинальные сооружения, но в результате бомбардировок второй мировой многое вновь увидело свет.

Оказавшись в Неаполе 14-го века, мы не можем не упомянуть двух друзей, которые бывали и даже временами жили в Неаполе. Они были настоящими друзьями, хотя один и был на 9 лет старше другого, а в день их первой встречи младшему из них уже было под 40.


Старшего из друзей звали Франческо Петрарка, родился он в 1304 году. За два года до этого его отец, нотариус, был изгнан из Флоренции из-за личной ссоры с одним высокопоставленным гвельфом. Франческо родился в Ареццо, но вскоре семья перебралась в Авиньон, где тогда находилась резиденция папы.
Отец отправил 16-летнего Франческо в Болонью учиться на юриста. Смерть отца через 6 лет, конечно, была трагедией для молодого человека, но для остального человечества она стала благом, потому что уже никто не заставлял Франческо зубрить законодательство в ущерб занятиям поэзией.
Петрарка возвращается в Авиньон, где встречает Лауру - свою музу и платоническую любовь.

Дело было на Пасху - в страстную пятницу 6 апреля 1327 года, в церкви св. Клары - в Авиньоне.



В Неаполе есть своя Санта Кьяра, куда мы отправимся в следующий раз. За полвека, прошедшие после смерти Клары, уже немало церквей, относившихся к ордену "бедных кларисс", получило ее имя.

В 1340-м году Петрарка гостит в Валькьюза, у одного из друзей по болонской альма-матер. Сюда и доходят - практически одновременно - приглашения из Рима и Парижа для получения лаврового венка лучшего поэта. Такая вот высшая литературная премия. Петрарка предпочитает Капитолий Сорбонне, но предварительно он должен был сдать экзамен королю-литератору Роберту Анжуйскому!
И Франческо отправляется в Неаполь, где читает Роберту отрывки из поэмы Африка и затем посвящает эту поэму Роберту. 8 апреля 1341 года он получает лавровый венец в римском Капитолии, произносит торжественную речь и возлагает награду на могилу святого Петра.

Эпическую поэма Африка повествовала о второй Пунической войне и ее герое полководце Сципионе, получившем прозвище Африканский. В Африке должно было быть 12 книг, но до конца жизни Петрарка осилил только 9. Сама поэма была явно навеяна трудами Вергилия и напоминает о его неоконченном эпосе Энеида.

Вот ведь странно. Не один только Петрарка в 14 веке подражал Вергилию и другим поэтам классической римской литературы, которые вроде бы жили больше тысячелетия назад. Было бы куда более понятно, если бы со времен Вергилия прошло век-полтора. Представьте себе, что все наши современные писатели берут в качестве примера "Слово о полку Игореве", а не Толстого, Чехова или Бунина.
Хотя, наши современники с Толстого и Чехова не очень-то берут пример..

В общем, тут сразу приходит на ум "средневековый след" Вергилия, о котором мы говорили во время исследования загадочного яйца (вторая прогулка). Этот след вполне соответствует дате постройки Кастель д'Ово Вильгельмом Добрым (седьмая прогулка) и истории с переносом капсулы с прахом поэта с Марджеллины в этот замок.

Что касается Сципиона Африканского, героя Африки, то этот заслуженный полководец родился за 235, а умер за 183 года до рождества Христова. Он знаменит как победитель Ганнибала. В домашних же делах он не избежал проблем и даже угодил в тюрьму, освободившись из которой отправился в свою виллу в городок Литернум у песчаных пляжей Тирренского моря в паре десятков километров к северу от Неаполя.
Литернум перестал существовать еще в 8-м веке, но остатки виллы Сципиона неаполитанцы хранят. Глядя на выступающие красные кирпичи этих развалин очень трудно поверить, что тут жили не два, а аж двадцать два века назад.



Через пару лет Франческо снова в Неаполе - с поручением к королеве Иоанне, но с анжуйскими королевами-интриганками мы еще встретился.

Второго из друзей звали Джованни Боккаччо. Он был незаконнорожденным, но в данном случае хорош известно, кто был его отцом, а вот имя матери осталось тайной - возможно, она была из числа тех, чьи имя выше подозрений и сплетен.
Отец отправил 14-летнего Джованни в Неаполь учиться банковскому делу в местный филиал банка, где он был совладельцем.



В Неаполе Джованни не слишком углублялся в бухгалтерские книги флорентийских купцов. Влившись в кружок молодых аристократов, приближённых ко двору Роберта Анжуйского, молодой банкир интересовался всеми видами искусств того времени.

Там же он встретил Марию д'Аквино, замужнюю даму, по слухам внебрачную дочь короля.
Наша третья пасхальная история как две капли воды похожа на вторую. Потому что, как и у Петрарки с Лаурой, Джованни встретил Марию в страстную пятницу, 30 марта 1336 года, в маленькой церкви Сан Лоренцо в Неаполе.


В своих произведениях Боккаччо вывел Марию под именем Фьямметта.

Когда банк лопнул, Боккаччо пришлось покинуть счастливый, мирный, щедрый и могущественный Неаполь и вернуться во Флоренцию, чтобы зарабатывать себе на жизнь и реализовывать литературные задумки, возникшие в Неаполе.

Два будущих друга впервые встретились вначале 1350-х. Боккаччо отлично знал произведения Петрарки, который ничего не знал о новеллах Боккаччо, но название сборника Декамерон, т.е. "десятидневник" его заинтриговало. Боккаччо только недавно начал писать связанный сквозной сюжетной линией сборник, в котором десять молодых людей (включая трех девушек) удаляются на десять дней из охваченного чумой города и развлекают друг друга рассказами, часто весьма фривольными.
Тот, кто видел фильм Декамерон режиссера Пазолини, помнят самый первый эпизод о несчастии и спасении Андреуччо из Перуджи, имевшем неосторожность приехать на ярмарку в Неаполь. В книге эту новеллу Боккаччо вложил в уста своей возлюбленной Фьямметты.



Фьямметта – этот портрет написала в 1876 году англичанка Emma Sandys (1843-1877).

В 1362 году Боккаччо принял приглашение пожить при неаполитанском дворе. Но последнее его пребывание тут было недолгим. Он встретил холодный прием в охваченной интригами придворной жизни и вскоре навсегда покинул Неаполь.

Друзья оставили этот мир с разницей в полтора года - Петрарка умер в 1374 году от приступа лихорадки, а Боккаччо - в 1375 от водянки.