АЗ ЕСМЬ

             Вере Полозковой


Новость не в том, что я здесь.
Новость не в том, что “всегда”
самая странная взвесь,
пылью в которой - года
плавают в жидкости слов,
ловко взмываясь со дна...
Новость не в том, что я весь.
Сказано было “Аз есмь”.
... Новость пребудет одна.

Вечно под надписью “вход”
подданным собственных лиц.
Пятнышки нотного GO.
Ходики выведут “блиц”.
Стенки разверзнутся, и -
вниз или вверх. В никуда?
В этой Галактике мысль,
что в пустоте слово “высь”.
Взвесь... Это только руда.

Только опять пузырьком,
что-то взметнётся от нас.
Ты не свернёшься зверьком
в правом углу полотна.
В горле не выдох, не ком.
Веком не вымерить жизнь.
Бьётся пинг-понговый шар.
“Выход”. Застыл не дыша.
... Господи! Только скажи...

< 16 декабря 2007 года >



(К слову, в прошлом году в поисках пользователя
с ником Az Esm, завсегдатаи одного известного "ресурса"
наскочили на моё видео и решив что он - это я, обкладывали
"Мишу Мазеля" - Азесмя грязными, последними словами.
Даже когда выяснилось, что я это не он, поток брани и
грубости в мой адрес не окончился... Но это так к слову :)


Еще в прошлом году я почувствовал, что 8-й сборник
близится к завершению. Как я это чувствую я не знаю.
Почувствовал. Но мне не хватало нескольких стихотворений.
Причём все они были начаты в самом начале 2008-го года,
но я никак не мог к ним подобраться. Стихи изматывали
меня до состояния близкого к депрессивному. Два из них,
как Вы знаете я недавно написал.



И где-то ... не так давно я подумал: было бы интересным,
можно даже сказать забавным... хотя нет - правильнее
все же интересным... завершить сборник так же
посвящением Вере... ну и как дань благодарности, и
как некий символ.... "Под знаком Веры"... Хотя ничего
общего у моего творчества с Вериным нет... Только
побуждающий толчок в начале....

И... ничего не бывает случайным, вчера я открываю
френдленту ЖЖ и смотрю Верино интервью, и моментально
рождаются строки. И я понимаю, что я написал то самое
"завершающее" сборник посвящение (хотя сборник
пока не закрыт и все ещё в работе.

(Сразу хочу оговорится, что моё стихотворение не о Вере
и не о Верином творчестве. Хотя и посвящение).

Без лонжи...
(На две сажени)

             Вере Полозковой


Девочка выросла. Девочка стала известной.
Девочке стало так многое не интересно.
Девочке к счастью не всё ещё в Мире понятно.
Как и для нас есть в её картографии белые пятна.

Девочка мудрость зажала в одной из ладоней.
Строчки её на две сажени стали бездонней
(как и глаза). А слова? ...Она ими владеет.
Я же, внимая, к утру становлюсь бородее.

Девочка та - глубиной меня старше. А впрочем...
(Там не разборчиво. Тут – многозначащий прочерк...)
Девочка просто творит. Как творит? Как и дышит.
Что ей до нас?.. Ну, а мы... Запасаем кубышки?

Девочка, что не случится, не скажет «довольно».
Хватит ли совести нам и ума догадаться как больно
ей на экране, со сцены, страниц улыбаться.
Каждый четвертый (ну пятый) из нас – папарацци.

Что ж до того, что во многом я с ней не согласен?
Может я прав. Даже с этим всё так же прекрасны
строки стихов (и другие её проявленья).
И наплевать на формации и на поколенья.

Девочка просто живёт и творит так, как любит.
Кто-то её ненавидит, а кто-то из куба
стереотипов, внимает любому движенью.
Свойственно острым умам (и обратному) это брожение.

Девочке тягостны знаки вниманья - они, как оглобля.
Девочка учится не принимать ни восторги, ни злобу.
Девочке есть чем заняться вне этих проекций.
Где ты?.. Под купол (без лонжи) летит на трапеции.

< 26 мая 2011 года >







PS: На самом деле в моём сборнике есть одно стихотворение
"близкое" структурно что ли к Вериному творчеству... Я задумал этот
стих столкнувшись в лифте дома в котром живу с его героями и
подметив "сходство" с персонажами Вериных стихотворений.




Года полтора я его вынашивал...
Грустное получилось стихотворение

С какой это стати 
(меленьким шрифтом)

Я встречаю их в лифте.

Она - страдает отдышкой,
      и, пыхтя, обращается басом:
                  - Здравствуйте, мальчик. -
Он всё смотрит на дверь.
Взгляд бесцветен:
                 - Скорей бы уж вышла. -
           В нём одна пустота и
                      привычка смотреть так тем паче.

Она делает шаг,
          налегая на ручку тележки
                 (для продуктов),
а он словно серый слонёнок,
      семенит не спеша
          (вообще, существуя вне спешки,
              жив - мечтою отстать.
              Только хвостик не рвётся: не тонок).

Она знает об этом
     и резкое грузное: - Питер
       Подчиняет...
Хотя,.. Питер внешне бесстрастен
     (явно долгая) жизнь их
        проносится меленьким шрифтом
        и я думаю... Думаю: - Ну же... С какой это стати?..

Она курит сигары.
      В затяжках - её кардиолог,
              взгляд отводит к окошку
              (такой омоложенный Питер):
- Значит, что Вы сказали?
Да-да, понимаю - не спите...
Может эти таблетки?..
Вам тяжко? –
Затяжка.
Путь долог.

(В магазин за продуктами, если пешком без машины)

Питер ходит за почтой и пристально смотрит куда-то.
Всё такой же понурый, слонёнкоподобный,  мышиный.
Я пытался спросить:- А готовит она вам салаты?
(Даже в мыслях язык не решается вымолвить серый)

... Слава Б-гу, хватило ума мне, как меры и такта.

 

                                   * * *

Нету признаков...
           Нет деспотизма.
                      Нет матриархата.
Одиночество, старость и что-то, что мне недоступно.
- Он дарил ей цветы?
- Они были хоть чем-то богаты?
Её зубы щербаты.
         Лоб Питера бледен.
                          В уступах.

Я себя вопрошаю,
    стараясь разглядывать кнопки:
                   - Может, Питер, немного?..
Но сразу же сам и отрежу:
        - Он ведь водит отлично...
Не мы сложим рукопись в стопки
и не мы приспособим к тем стопкам однажды пюпитр.

А тележка большая.
      Скрипит.
             Она выйдет на третьем.
на минутку другую
             к соседке,
                  сипя и хромая.
Питер спустится в лобби,
и сядет в промёрзшую Хонду.
Мне неловко вас этой историей далее маять.

 

Я встречаю их в лифте.
         Лет пять,
             может, года четыре.
Я ни разу не слышал,
              чтоб Питер сказал ей хоть слово.
Она ходят, сопя, он молчит...
Не  увидеть их шире...
Из айфона мне мерно звучит Интродукция ....

В Хонде,
          (лишь однажды)
                    он мне произнёс
                    из окна:  - Сколько можно...
                                     Сколько можно... -
(А может не мне?)
                      - Сколько можно. Скажи ей... -

Она вышла на третьем,
      к соседке,
          Опять на минутку.

Я не встретил её
              Не сказал.
                    Я совсем не двужильный.

< 7 октября 2009 года >