Алёна Тишина (Елена Илютина),
30-05-2008 14:49
(ссылка)
Без заголовка
Мне бы хотелось рассказать в Моём Мире о людях, к которым я отношусь с большим уважением.
Скажу о Владимире Семёновиче Высоцком…
Как объяснить, что значит это имя...
Человек, который оказал на меня огромное влияние, человек, которому я очень многим обязана в жизни.
Так или иначе, но я воспринимаю мир через судьбу, личность этого человека…
Вы можете посмотреть видео, фотографии. Послушать аудиозаписи. Буду рада, если Вас что-то заинтересует.
Алёна Тишина
Скажу о Владимире Семёновиче Высоцком…
Как объяснить, что значит это имя...
Человек, который оказал на меня огромное влияние, человек, которому я очень многим обязана в жизни.
Так или иначе, но я воспринимаю мир через судьбу, личность этого человека…
Вы можете посмотреть видео, фотографии. Послушать аудиозаписи. Буду рада, если Вас что-то заинтересует.
Алёна Тишина
настроение: Оптимистичное
Алёна Тишина (Елена Илютина),
31-01-2009 15:00
(ссылка)
После 25-го января....
После просмотра многочисленных передач, показанных к 25 января, невольно возникает мысль:
"ВСЁ НЕ ТАК, РЕБЯТА...."
Удручают и шоу 1 канала с названием "Своя колея", и многочисленные вспоминатели, которые сегодня делают историю под себя....
"Неужели такой я вам нужен
после смерти..."
Ответ ведь очевиден для многих, но, как показывает жизнь, не для всех....
Что-то мы потеряли.... что-то очень важное....
Зеленоград, 1978 год.
Алёна Тишина (Елена Илютина),
29-12-2011 21:18
(ссылка)
Марина Влади о фильме "Высоцкий. Спасибо, что живой"
Актриса Марина Влади, которая была женой Владимира Высоцкого, в беседе с парижским корреспондентом «Известий» так прокомментировала фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» режиссера Петра Буслова:
— Я получаю из всех стран мира большое количество вопросов о моей реакции на фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой», отрывок из которого есть в интернете. До сих пор я отказывалась об этом говорить, ибо считаю, что эта картина оскорбляет Высоцкого, его искусство, его память, а также нашу общую жизнь. Она была создана с помощью его старшего сына. Это уже меня шокировало. И я видела, как сын хвастается тем, что, добиваясь для актера наибольшего сходства с Высоцким, они сделали копию из силикона с посмертной маски Володи, которую я сама сняла. Это не только скандально, а даже страшно. Это аморально и неэтично. И если бы я была верующей, я бы сказала, что это грех. Я в отчаянии и в печали.
http://www.izvestia.ru/news...
Алёна Тишина (Елена Илютина),
12-02-2009 23:02
(ссылка)
Без заголовка
Вернусь к тебе, как корабли из песни
Сцена из спектакля "Вдадимир, или прерванный полет"
Марина Влади не была в Москве давно. Хотя замысел - показать здесь свой спектакль "Владимир, или Прерванный полет" - родился более года назад. Нынешний министр культуры Александр Авдеев, тогда еще не занимавший эту должность, увидел ее работу в Париже на сцене знаменитого Театра "Буф дю Норд" (премьера состоялась в ноябре 2006 года) и предложил актрисе московский показ. За осуществление идеи взялся Театр Наций при содействии министра, и вот Марина Влади ежевечерне выходит на подмостки Центра имени Вс.Мейерхольда (с 6 по 15 февраля).
Режиссер Жан-Люк Тардье вместе с Мариной создавали инсценировку на основе ее книги, которая во времена своего выхода (конец 80-х годов) стала в Советском Союзе настоящим бестселлером. И возымела для ее автора горькие последствия, ибо многие не простили французской звезде те откровенные страницы, в которых описано падение русского барда в алкогольную бездну. Решившись спустя 27 лет после смерти Высоцкого создать свой моноспектакль, Марина Влади призналась, что и это было ей страшно сделать. "Это предложила мне Мишлин Розан, которая вместе с Питером Бруком руководит Театром "Буф дю Норд". Сама бы я никогда не решилась... Я согласилась, а потом испугалась". Решение приехать с "Владимиром..." в Москву тоже далось ей непросто. "Это в какой-то степени ответ тем, кто в свое время лил на меня потоки грязи за мою книгу", - незадолго до гастролей сказала актриса.
Уже ясно, что первый спектакль, состоявшийся 6-го числа, морально "окупил" все сомнения. Влади буквально завалили цветами и никак не хотели отпускать со сцены, так что ей пришлось спеть на бис "Беду" Высоцкого. Зал, правда, в этот первый вечер состоял в основном из vip-персон и приглашенных старых знакомых актрисы. Но далее, когда на спектакль пошел обычный москвич (а именно о таком зрителе, "любившем Володю", она и мечтала), прием стал еще более горячим.
Композиция на час с небольшим, состоящая из фрагментов книги Марины Влади, стихов и песен Высоцкого, не поражает воображение сценическими изысками. Актрису сопровождает трио музыкантов две гитары и контрабас (Филипп Гарсиа, Константин Казанский и Олег Пономаренко). На экран моментами проецируются горящие глаза Высоцкого, а Влади в это время произносит рефреном его строки о том, сколько ему осталось пройти шагов над бездной. Сжатый в небольшой формат сценический рассказ - это, в первую очередь, история любви. От московского знакомства, через жизнь на две страны, через периодические падения Владимира в бездонные пропасти запоев к его последнему стихотворению. Влади успевает рассказать и о том, как сама попала в плен нового для него чувства, и о том, что это была за любовь, и главное, о том, кого ей довелось любить: масштаб личности Высоцкого, его самосжигающий талант - одна из главных тем спектакля. Двуязычное представление поделено так: проза самой Влади идет на французском, песни Высоцкого она поет на русском, а стихи читает - и на том, и на другом языках. Возникает дополнительный, "территориальный" объем, отражающий и смертельную сшибку и одновременно нежное соприкосновение двух миров их обитания. Сама Марина в простом длинном платье стального цвета, но сшитом так, как только в Париже шить умеют, играет вполне по-французски - с тамошней школой декламации, с особыми жестом и позой. Но голос актрисы, сохранивший колдовские обертоны, от декламации, напротив, уходит - в тихую, почти домашнюю тональность повествования. Здесь она еще все же француженка, хотя и с русскими корнями. А вот как запоет песни Высоцкого, так превращается в роскошную русскую женщину, все понявшую, полюбившую и простившую. Особенно удаются ей самые "соленые" и шуточные его песни. "Достали маски кроликов, слонов и алкоголиков..." поет Марина с неподражаемым женским простодушием. "Вдох глубокий, ноги шире..." - и вот легкий пластический намек не столько на гимнастику, сколько на очаровательный кафешантан. Другие песни Марина поет с той же простотой, но без озорства, с какой-то тихой печалью. Стиль французской звезды, игравшей в спектаклях Брука, не утрачен, но будто отходит в сторонку, уступая место стопроцентной женственности. Вот это, последнее сыграть невозможно, это надо иметь. Как, впрочем, надо иметь и врожденное достоинство, и способность, упрятав внутрь боль, страсть, восхищение и отчаяние, донести до нас их сегодняшний отзвук. Поведать абсолютно личную историю, не уронив ее общего масштаба и ни на минуту не заставив зрителей чувствовать неловкость от присутствия на исповеди. Марина Влади по-прежнему явила нам звездный шик и породу. А вместе с тем именно Женщина, полюбившая, понявшая, "пожалевшая" (во всей полноте этого чисто русского понятия) нашего мятежного артиста и поэта, стала героиней ее маленького спектакля.
Газета КУЛЬТУРА.
№6 12-18 февраля 2009г.
Наталия КАМИНСКАЯ
Фото Михаила ГУТЕРМАНА
Фото Михаила ГУТЕРМАНА
Сцена из спектакля "Вдадимир, или прерванный полет"
Марина Влади не была в Москве давно. Хотя замысел - показать здесь свой спектакль "Владимир, или Прерванный полет" - родился более года назад. Нынешний министр культуры Александр Авдеев, тогда еще не занимавший эту должность, увидел ее работу в Париже на сцене знаменитого Театра "Буф дю Норд" (премьера состоялась в ноябре 2006 года) и предложил актрисе московский показ. За осуществление идеи взялся Театр Наций при содействии министра, и вот Марина Влади ежевечерне выходит на подмостки Центра имени Вс.Мейерхольда (с 6 по 15 февраля).
Режиссер Жан-Люк Тардье вместе с Мариной создавали инсценировку на основе ее книги, которая во времена своего выхода (конец 80-х годов) стала в Советском Союзе настоящим бестселлером. И возымела для ее автора горькие последствия, ибо многие не простили французской звезде те откровенные страницы, в которых описано падение русского барда в алкогольную бездну. Решившись спустя 27 лет после смерти Высоцкого создать свой моноспектакль, Марина Влади призналась, что и это было ей страшно сделать. "Это предложила мне Мишлин Розан, которая вместе с Питером Бруком руководит Театром "Буф дю Норд". Сама бы я никогда не решилась... Я согласилась, а потом испугалась". Решение приехать с "Владимиром..." в Москву тоже далось ей непросто. "Это в какой-то степени ответ тем, кто в свое время лил на меня потоки грязи за мою книгу", - незадолго до гастролей сказала актриса.
Уже ясно, что первый спектакль, состоявшийся 6-го числа, морально "окупил" все сомнения. Влади буквально завалили цветами и никак не хотели отпускать со сцены, так что ей пришлось спеть на бис "Беду" Высоцкого. Зал, правда, в этот первый вечер состоял в основном из vip-персон и приглашенных старых знакомых актрисы. Но далее, когда на спектакль пошел обычный москвич (а именно о таком зрителе, "любившем Володю", она и мечтала), прием стал еще более горячим.
Композиция на час с небольшим, состоящая из фрагментов книги Марины Влади, стихов и песен Высоцкого, не поражает воображение сценическими изысками. Актрису сопровождает трио музыкантов две гитары и контрабас (Филипп Гарсиа, Константин Казанский и Олег Пономаренко). На экран моментами проецируются горящие глаза Высоцкого, а Влади в это время произносит рефреном его строки о том, сколько ему осталось пройти шагов над бездной. Сжатый в небольшой формат сценический рассказ - это, в первую очередь, история любви. От московского знакомства, через жизнь на две страны, через периодические падения Владимира в бездонные пропасти запоев к его последнему стихотворению. Влади успевает рассказать и о том, как сама попала в плен нового для него чувства, и о том, что это была за любовь, и главное, о том, кого ей довелось любить: масштаб личности Высоцкого, его самосжигающий талант - одна из главных тем спектакля. Двуязычное представление поделено так: проза самой Влади идет на французском, песни Высоцкого она поет на русском, а стихи читает - и на том, и на другом языках. Возникает дополнительный, "территориальный" объем, отражающий и смертельную сшибку и одновременно нежное соприкосновение двух миров их обитания. Сама Марина в простом длинном платье стального цвета, но сшитом так, как только в Париже шить умеют, играет вполне по-французски - с тамошней школой декламации, с особыми жестом и позой. Но голос актрисы, сохранивший колдовские обертоны, от декламации, напротив, уходит - в тихую, почти домашнюю тональность повествования. Здесь она еще все же француженка, хотя и с русскими корнями. А вот как запоет песни Высоцкого, так превращается в роскошную русскую женщину, все понявшую, полюбившую и простившую. Особенно удаются ей самые "соленые" и шуточные его песни. "Достали маски кроликов, слонов и алкоголиков..." поет Марина с неподражаемым женским простодушием. "Вдох глубокий, ноги шире..." - и вот легкий пластический намек не столько на гимнастику, сколько на очаровательный кафешантан. Другие песни Марина поет с той же простотой, но без озорства, с какой-то тихой печалью. Стиль французской звезды, игравшей в спектаклях Брука, не утрачен, но будто отходит в сторонку, уступая место стопроцентной женственности. Вот это, последнее сыграть невозможно, это надо иметь. Как, впрочем, надо иметь и врожденное достоинство, и способность, упрятав внутрь боль, страсть, восхищение и отчаяние, донести до нас их сегодняшний отзвук. Поведать абсолютно личную историю, не уронив ее общего масштаба и ни на минуту не заставив зрителей чувствовать неловкость от присутствия на исповеди. Марина Влади по-прежнему явила нам звездный шик и породу. А вместе с тем именно Женщина, полюбившая, понявшая, "пожалевшая" (во всей полноте этого чисто русского понятия) нашего мятежного артиста и поэта, стала героиней ее маленького спектакля.
Алёна Тишина (Елена Илютина),
25-01-2009 20:22
(ссылка)
25 янаваря. Ваганьково. Первая половина дня....
Алёна Тишина (Елена Илютина),
25-07-2009 01:28
(ссылка)
25 июля. 2009 год. Владимир ВЫСОЦКИЙ. Василий ШУКШИН.
Алёна Тишина (Елена Илютина),
20-11-2009 22:41
(ссылка)
Марина Влади. Москва. Февраль 2009 года. ФОТО.
Это фото сделано 5 февраля во время прогона...
Алёна Тишина (Елена Илютина),
16-06-2009 21:15
(ссылка)
ЮРИЙ ШЕВЧУК О ВЛАДИМИРЕ ВЫСОЦКОМ
и не только о нём...
из интервью ведущему телепередачи "В Нью-Йорке с Виктором Топаллером" - компания NTV-International, 10 августа 2002 г.
"...- Топаллер: Будет очень дилетантским такое определение: Шевчук на сегодняшний день – это Высоцкий с рок-музыкой? Да, есть коллектив, совершенно особая музыкальная стилистика, другой жанр, но по надрыву, по посылу...
- Шевчук: Да, еще и по подаче, может быть… Владимир Семенович - это совершенно другое, конечно. И другой язык, и все-таки это повыше будет. Я о себе не такого хорошего мнения, слава Богу. Я к себе достаточно иронично отношусь. А Владимира Семеновича считаю одним из своих учителей: он меня многому научил, хотя я его лично не знал. Он меня научил точному отношению к жизни, научил не быть ханжой, научил тому, что нет каких-то отвратительных злодеев и прекрасных добряков, а в каждом человеке много чего намешано. Он пытался вообще всех понять. И это в песнях его есть. А с другой стороны - настоящий, истинный, не пошлый, а очень искренний, замечательный патриотизм, любовь к стране без пафоса, без каких-то громких ударов по груди. Он очень многому научил. А еще - безумная любовь к жизни. Я когда-то говорил, что иногда художнику достаточно съесть маленький кусочек. Отломить его от жизни и потом переваривать до самой смерти, высасывать оттуда свое творчество. Вот Высоцкий жизнь пожирал просто огромными кусками! И переваривал ее, и выплевывал, и на самом деле выдавал «нагора» такие вещи, которые на века. Один из моих учителей, безусловно. Удивительный человек...".
В этот ролик включены фрагменты фильмов Петра Солдатенкова "Монологи на фоне красного кирпича" и документальной трилогии о Владимире Высоцком
Юрий Шевчук_25 января 2008 год_Чикаго_ЦЫГАНОЧКА
Песня о звёздах_ Концерт_"Четверть века без Высоцкого"
Банька по-белому
из интервью ведущему телепередачи "В Нью-Йорке с Виктором Топаллером" - компания NTV-International, 10 августа 2002 г.
"...- Топаллер: Будет очень дилетантским такое определение: Шевчук на сегодняшний день – это Высоцкий с рок-музыкой? Да, есть коллектив, совершенно особая музыкальная стилистика, другой жанр, но по надрыву, по посылу...
- Шевчук: Да, еще и по подаче, может быть… Владимир Семенович - это совершенно другое, конечно. И другой язык, и все-таки это повыше будет. Я о себе не такого хорошего мнения, слава Богу. Я к себе достаточно иронично отношусь. А Владимира Семеновича считаю одним из своих учителей: он меня многому научил, хотя я его лично не знал. Он меня научил точному отношению к жизни, научил не быть ханжой, научил тому, что нет каких-то отвратительных злодеев и прекрасных добряков, а в каждом человеке много чего намешано. Он пытался вообще всех понять. И это в песнях его есть. А с другой стороны - настоящий, истинный, не пошлый, а очень искренний, замечательный патриотизм, любовь к стране без пафоса, без каких-то громких ударов по груди. Он очень многому научил. А еще - безумная любовь к жизни. Я когда-то говорил, что иногда художнику достаточно съесть маленький кусочек. Отломить его от жизни и потом переваривать до самой смерти, высасывать оттуда свое творчество. Вот Высоцкий жизнь пожирал просто огромными кусками! И переваривал ее, и выплевывал, и на самом деле выдавал «нагора» такие вещи, которые на века. Один из моих учителей, безусловно. Удивительный человек...".
В этот ролик включены фрагменты фильмов Петра Солдатенкова "Монологи на фоне красного кирпича" и документальной трилогии о Владимире Высоцком
Юрий Шевчук_25 января 2008 год_Чикаго_ЦЫГАНОЧКА
Песня о звёздах_ Концерт_"Четверть века без Высоцкого"
Банька по-белому
Алёна Тишина (Елена Илютина),
11-09-2010 16:30
(ссылка)
Индейское (Бабье) лето. Джо Дассен.
«Бабье лето» — период по-летнему тёплой и сухой погоды в преддверии осени. Связан с устойчивым антициклоном. «Бабье лето» наступает после значительного похолодания, и может сопровождаться вторичным цветением некоторых растений, обычно цветущих только 1 раз в год
Согласно словарю Брокгауза и Эфрона, «бабье лето» — это сухая, ясная погода в конце августа и в начале сентября, когда в воздухе летает паутина паука-бокохода.
С точки зрения метеорологии, «бабье лето» — период устойчивой антициклональной погоды, наблюдаемой в начале осени, когда ночное выхолаживание почвы и воздуха ещё не слишком сильное, а дневной прогрев, хотя и значителен, но не достигает предела, который воспринимался бы как жара. Вызванное увяданием листьев выделение большого количества тепла, которое поднимается вверх, разгоняет облака и повышает атмосферное давление. Таким образом, золотая осень вызывает этот антициклон.
Этот период осени называется «бабьим летом» у восточных и западных славян. У южных славян (в Болгарии и Сербии) его именуют «цыганским летом», в немецкоязычных странах — «старушечьим летом» (точнее, «летом пожилых женщин» — Altweibersommer), в Голландии — «послелетьем», в Северной Америке — «индейским летом», В Квебеке, кстати, чаще говорят «Лето индейцев».
Наверное, для многих из нас это слосочетание «Индейское лето» связан с одной из красивейших песен «L'été indien» в исполнении Джо Дассена…
Вот небольшая история – создания и записи этой песни.
Начиналось всё с маленькой пластинки итальянской группы «Альбатрос» и песни на английском «Африка», музыку к которой сочи¬нил Тото Кутуньо.
Художественный директор Джо Дассена – Жак Пле регулярно прослушивал всевозможные диски в поисках новых песен, новых мелодий. И вот в один прекрасный ему попалась именно эта пластинка в 45 оборотов!
Надо заметить, что у Жако, как его называли друзья, был потрясающее чутьё. И он не мог не отметить эту песню, эту мелодию!
Вспоминает Клод Лемель, один из авторов текстов песен Джо и его друг:
«Жако обезумел, он лезет из кожи вон, чтобы новинка перешла к его исполнителю. CBS упрямится и не отдает её. Эта транснациональная корпорация рассчитывает на оригинальную версию, чтобы как следует нагреть руки этим летом. Однако Жако, настой¬чив и убедителен. Ему удается уговорить руководство фирмы грамзапи¬си. Он, торжествуя, бежит со своей добычей к Джо, который с неподдель¬ной радостью прослушивает запись на мастер-диске.
Призывают и меня. Сорокапятка крутится на проигрывателе. Жак и Джо внимательно ждут моей реак¬ции. А я их разочаровываю! У меня никогда не было их нюха, мне не то чтобы совсем не нравится... так себе. Не увлекает. Мне этот кусок даже кажется довольно скучным. Слава Богу, что я не художественный директор! Мои друзья начинают прилежно объяснять мне, как это пре¬красно. Это, конечно, ни к чему: ведь я им доверяю. Жак возвращается к себе в пригород Со. Джо задерживает меня, чтобы поговорить о тек¬сте. Он в восторге... Правда, я не совсем пока понимаю, что есть чем восторгаться.
– Как ты это ощущаешь?
Я отвечаю, что представляю эту историю в двух временных плос¬костях: сначала проговариваются куплеты, в которых некто одинокий вспоминает о горестях прошлой любви, а за ними следует припев, в ко¬тором повторяются - в будущем времени - те клятвы, которые влюблен¬ные давали друг другу, пока любовь была жива. Джо к этим построениям относится с одобрением.
– И когда вы с Пьером (Деланоэ – это известный поэт-песенник, который так же писал для Дассена) возьметесь за работу?
– В конце недели в Довиле.
Пятница, вторая половина дня. Гигантский автомобильный поток в направлении к загородным домам. Вооружившись тетрадями для за¬писей, мы с Пьером are ready for departure... (готовы к отъезду. - англ.). «Мне надо свернуть с дороги и заскочить к Жаку Рево, - объявляет Пьер. - Он должен передать мне одну кассету». Останавливаемся на авеню Пуанкаре. Автор музыки «My way» проживает на шестом этаже в шикарных условиях да еще имеет, разумеется, студию звукозаписи, оборудованную по последнему писку технической моды. У наше¬го дружка Жака Рево безошибочный вкус, поэтому мы пользуемся своим кратким визитом, чтобы смущенно дать ему послушать наше выполненное англо-итальянское школьное задание: мы действитель¬но довольно скептически относимся к этому нашему произведению и хотели бы знать мнение Жака.
«Гениально! Жмите!» - отвечает Рево, покорённый мелодией Кутуньо.
«Жмите!» Пьер не заставляет повторять себе это слово два раза и по¬бивает мировой рекорд на дистанции Париж - Ле Планш. заставляя выть все тревожные сирены на всех пунктах оплаты за дорогу. Потряса¬ющий человек! Само нетерпение, воплощенная жажда работы. Мы кабинете, с ходу отказываемся от соблазна следовать за содержанием исход¬ного текста. В нем речь идет о чернокожем американце, которому плохо в Америке и который говорит себе, что лучше уехать на континент сво¬их предков, в Африку. Нет, роль из оригинала песни Джо не подойдет. Я излагаю моему собрату по перу свою идею о двух временных планах: возвращение в прошлое, воспо¬минания о клятвах... Принято!
Пьер - настоящий счастливчик, по части песен, рвется с места в карьер. Как опытный водитель, он жмет на газ: по¬скольку исходный текст начинается со слов You know..., он пишет:
«Знаешь...».
Простые и ясные слова выстраиваются легко:
«Мы шли с тобой по пляжу, немного похожему на тот, где я сейчас. Там это время года называют "индейское лето"...»
Он написал эти послед¬ние слова, почти не задумываясь, спонтанно, вспомнив, как в Нью-Йорке один таксист рассказывал ему об этом магическом сезоне. Я принимаю эстафету и прибавляю, используя мой обожаемый кон¬трапункт:
«...но оно было просто нашим».
Он продолжает:
«В сво¬ем длинном платье... ты была похожа на акварель Мари Лорансен».
Ба! Она-то тут при чем, спрашиваю я себя... но красиво... Чтобы не отставать, я прибавляю:
«Прошел год, век, вечность».
И, не сбавляя темпа, иду в атаку на припев:
Et on s'aimera encore
Lorsque Vamour sera mort,
Toute la vie
Sera pareille h ce matin...
Мы уедем,
Куда и когда захочешь,
И будем любить друг друга.
Когда и сама любовь умрет,
Вся наша жизнь
Будет похожа на это утро...
Тут я говорю Пьеру: «Ты здорово придумал это "бабье лето". Надо, чтобы в конце припева эти слова как-то повторились». Он согласен, но тут ниточка рвётся. Если до сих пор текст возникал почти сам собой, с волшебной легкостью, то на этом этапе всё застопорилось. Ничего! В голову лезут глупости типа «Кончилось бабье лето», «Как красиво ба¬бье лето», а то и ещё похуже... Мы с отвращением говорим друг другу, что лучше пока сочинить второй куплет, и вдохновение тут же возвраща¬ется. Фразы текут одна за другой, и скоро всё готово. Остается эта пресловутая последняя строчка! Тогда мы решаем расслабиться в салоне талассотерапии. Когда вы иссякли, надо отвлечься. Творчество не терпит застоя.
Картина совершенно сюрреалистическая: мы оба сидим в паровых ка¬мерах, похожих на кос¬мические капсулы, пог¬лощенное пиво вытекает крупными каплями пота.
Торчат только головы. Пьер поворачивает свою багровую физиономию ко мне:
– Я придумал!
– Ну, говори!
– Нет, когда выйдем!
– Я сгорю от любопытства!
Он даже не смеется шутке. Пытка заканчивается. Голые, как Адам с подружкой, оба автора быстро закутываются в полотенца:
«В красках бабьего лета!»
Да ты же одну ноту прибавил!
Наплевать!
Я напеваю про себя. Да, он прав. Долей больше, долей меньше - ме¬лодии это не вредит, а вот текст действительно «заиграл»!
Через два дня я оказываюсь у Джо в «Тюильри» и провожу первое про¬слушивание без Пьера, который чем-то занят. К моему крайнему удив¬лению, я получаю немедленное «Печать дозволяется». Что это на него нашло? И к добру ли? Приезжает Жак Пле. Я второй раз исполняю наше произведение, и тут происходит невероятное: прозорливый Жак, наш Жако, которому надо присудить премию «Золотой Нос» на Всемирной выставке музыкальной продукции MIDEM в Канне, ошибается: «Текст вы написали отменный, но надо убрать две вещи: бабье лето, потому что никто не знает, что это такое, и платье Мари Лорансен, потому что ник¬то не знает, кто она такая!»
Один-единствен¬ный раз не послушали его совета …..»
Существует множество переводов этой песни, но, пожалуй, ни один из них не сможет передать всей красоты того, что мы слышим в исполнении Джо Дассена.
Но всё же – один из переводов:
Знаешь, я никогда не был так счастлив,
Как в то самое утро,
Мы шли по пляжу,
Немного похожему на этот.
Была осень,
Та осень, когда стоит хорошая погода,
Время, которое бывает
Лишь на севере Америки,
Там его называют "индейским летом",
Но по сути это уже была просто осень,
В своём длинном платье ты была похожа
На акварель кисти Мари Лорансон,
И я помню,
Я очень хорошо помню всё,
Что я сказал тебе тем утром,
Год тому назад, век назад, вечность...
Мы пойдём, куда ты захочешь,
Когда ты захочешь,
И будем любить друг друга
Даже когда любовь умрет,
Вся жизнь будет словно это утро
Цвета индейского лета
Сегодня я очень далек от того осеннего утра,
Hо будто бы я там,
Я думаю о тебе,
где ты, что делаешь,
существую ли я ещё для тебя?
Я смотрю на волну,
Что никогда не достигнет дюны.
Видишь, как и она,
я вновь откатываюсь назад,
Так же, как она, лежу на песке
И вспоминаю,
я вспоминаю о приливах,
О солнце и о счастье,
которые прошли у моря
Целую вечность назад, век, год...
Мы пойдём, куда ты захочешь,
Когда ты захочешь,
И будем любить друг друга
Даже когда любовь умрет,
Вся жизнь будет словно это утро
Цвета индейского лета
Слова написаны, осталось – самая малость – записать песню в студии.
Рассказывает Клод Лемель:
«13 часов 30 минут: открывается дверь студии СВЕ, которая выходит прямо на улицу Шампьоне, а чтобы быть точным, это дом 95. Появляет¬ся Джо собственной персоной, волосы не уложены, во рту сигарета; для каждого находит приветливые слова. Нас в уже прокуренной аппарат¬ной трое, аппаратура готова воспринять голосовые модуляции певца. За пультом - волшебник великан Бернар Эстарди (2 метра 2 сантиметра!), тоже обладатель баритона и звукооператор лучших шлягеров семидесятых годов. Слева от него Жако, а я на маленькой скамеечке слева от входа, где мы по очереди отдыхаем. Джо устраивается снаружи, ок¬руженный проводами, ширмами, микрофонами, пюпитрами и наушни¬ками, и начинает репетировать. У него сразу получается весьма убеди¬тельно. Видно, что певец одарен, он без усилий исполняет свинг, текст произносит четко, но без лишнего нажима. Вы скажете, что это азбука певческого искусства. Может, и азбука, но не все её освоили.
– Начнем?
– Пошли!..
Первые ноты вступления. Голос Джо. Захватывающий, пора¬зительный, неповторимый. Песня заканчивается.
– Иди, послушай, - говорит Жако.
Джо входит в аппаратную, зажигает сигарету.
– Как получилось?
– Совсем неплохо, сам увидишь.
На самом деле мы в восторге уже от первой попытки, но ни в коем случае не показываем это! Малейшее несвоевременное проявление энтузиазма вызовет со стороны Джо обвинительный приговор, не подлежащий обжалованию, и нам придётся переписывать песню два дня подряд. У нас уже был такой опыт с «Мари-Жанной» и другими. Итак, только «совсем неплохо», больше ни звука! Джо морщится. Ему не нравится. Странно, если бы было наоборот. «Пишем ещё раз», - говорит он, оставляя нас в жарком и влажном аквариуме.
Вторая попытка:
«Знаешь, я никогда не был так счастлив, как в то утро...»
Мы переглядываемся, не веря своему счастью. Просто велико¬лепно! Правильный, очень точный тон, эмоции и в проговариваемой части, и в куплете очень сдержанные, но угадываемые. Магия. Чудо. Не¬ужели «Бабье лето» пойдет уже со второй попытки? Как бы не так, певец, разумеется, абсолютно не удовлетворен.
– «Нет! Не пойдет! Попробуем еще раз!»
И он начинает заново... раз, два, десять, двадцать и т. д.
Чем больше он поёт, тем больше исполнение проигрывает. Жак, ко¬торый вначале стоически терпел, шепчет Бернару: «Вторую запись при¬прячь!» Тот заговорщически подмигивает. Бедный Пле просит у меня сигарету, что означает, что он в отчаянии, потому что терпеть их не мо¬жет. Как остановить Джо, которого охватила исступленная неодолимая страсть к перепеванию:
«Мы уедем, когда и куда захочешь...»
– Джо, фальшивишь!
Вот уж этого Джо не выносит! Он примет любое замечание:
что он косит,
что у него слишком длинные ноги,
что ему не хватает дыхания,
что его мать зовут Мединой Меркурии (его мать зовут – Беатрис Лоннер, а Мелина Меркурии – вторая жена отца)
и даже - не поверите! - что он плохо играет в шахматы (а в шахматы Дассен играл – блестяще!),
но только не то, что он фальшивит...
Вне себя, он влетает в аппаратную, где дым от французских сигарет уже можно резать швейцарским ножом.
– Включай!..
И, побелев от ярости, слушает куплет:
– Абсолютно никакой фальши!
Он прав. Это не фальшиво, это плохо, но у его художественного ди¬ректора, хитрой бестии, был только один способ сделать так, чтобы до Джо это тоже дошло.
– Вы вторую запись не стерли? - спрашивает Джо, немного успоко¬ившись.
Жак поворачивается к Бернару с невинным видом:
– Ты ее сохранил?
– Э-э... вроде да, - лицемерно отвечает тот.
Джо, устав сражаться, прослушивает запись, которую он отверг двумя часами раньше, и с очаровательным бесстыдством заявляет: «В конце концов, она недурна!»
Жако облегченно ворчит: «Возьмем эту!» Уже около семи вечера. Сна¬ружи светит солнце. Парижский весенний воздух вытягивает дымный туман через широко раскрытые двери студии. 24 мая 1975 года.
Много позже, когда песня зазвучит на всех волнах, начав свой трид¬цатилетний триумф, твой отец со своим обычным упрямством будет утверждать, что третий вариант, пожалуй, был лучше. Может быть! Но именно второй, всем известный, останется в памяти тех, кто танцевал под нее слоу, кто лелеял последнюю надежду на любовь, второй, хотя он не был последним!»
Запись 1980 года
Песню эту Джо Дассен записал на нескольких языках - на английском, немецком, итальянмком, испанском...
Согласно словарю Брокгауза и Эфрона, «бабье лето» — это сухая, ясная погода в конце августа и в начале сентября, когда в воздухе летает паутина паука-бокохода.
С точки зрения метеорологии, «бабье лето» — период устойчивой антициклональной погоды, наблюдаемой в начале осени, когда ночное выхолаживание почвы и воздуха ещё не слишком сильное, а дневной прогрев, хотя и значителен, но не достигает предела, который воспринимался бы как жара. Вызванное увяданием листьев выделение большого количества тепла, которое поднимается вверх, разгоняет облака и повышает атмосферное давление. Таким образом, золотая осень вызывает этот антициклон.
Этот период осени называется «бабьим летом» у восточных и западных славян. У южных славян (в Болгарии и Сербии) его именуют «цыганским летом», в немецкоязычных странах — «старушечьим летом» (точнее, «летом пожилых женщин» — Altweibersommer), в Голландии — «послелетьем», в Северной Америке — «индейским летом», В Квебеке, кстати, чаще говорят «Лето индейцев».
Наверное, для многих из нас это слосочетание «Индейское лето» связан с одной из красивейших песен «L'été indien» в исполнении Джо Дассена…
Вот небольшая история – создания и записи этой песни.
Начиналось всё с маленькой пластинки итальянской группы «Альбатрос» и песни на английском «Африка», музыку к которой сочи¬нил Тото Кутуньо.
Художественный директор Джо Дассена – Жак Пле регулярно прослушивал всевозможные диски в поисках новых песен, новых мелодий. И вот в один прекрасный ему попалась именно эта пластинка в 45 оборотов!
Надо заметить, что у Жако, как его называли друзья, был потрясающее чутьё. И он не мог не отметить эту песню, эту мелодию!
Вспоминает Клод Лемель, один из авторов текстов песен Джо и его друг:
«Жако обезумел, он лезет из кожи вон, чтобы новинка перешла к его исполнителю. CBS упрямится и не отдает её. Эта транснациональная корпорация рассчитывает на оригинальную версию, чтобы как следует нагреть руки этим летом. Однако Жако, настой¬чив и убедителен. Ему удается уговорить руководство фирмы грамзапи¬си. Он, торжествуя, бежит со своей добычей к Джо, который с неподдель¬ной радостью прослушивает запись на мастер-диске.
Призывают и меня. Сорокапятка крутится на проигрывателе. Жак и Джо внимательно ждут моей реак¬ции. А я их разочаровываю! У меня никогда не было их нюха, мне не то чтобы совсем не нравится... так себе. Не увлекает. Мне этот кусок даже кажется довольно скучным. Слава Богу, что я не художественный директор! Мои друзья начинают прилежно объяснять мне, как это пре¬красно. Это, конечно, ни к чему: ведь я им доверяю. Жак возвращается к себе в пригород Со. Джо задерживает меня, чтобы поговорить о тек¬сте. Он в восторге... Правда, я не совсем пока понимаю, что есть чем восторгаться.
– Как ты это ощущаешь?
Я отвечаю, что представляю эту историю в двух временных плос¬костях: сначала проговариваются куплеты, в которых некто одинокий вспоминает о горестях прошлой любви, а за ними следует припев, в ко¬тором повторяются - в будущем времени - те клятвы, которые влюблен¬ные давали друг другу, пока любовь была жива. Джо к этим построениям относится с одобрением.
– И когда вы с Пьером (Деланоэ – это известный поэт-песенник, который так же писал для Дассена) возьметесь за работу?
– В конце недели в Довиле.
Пятница, вторая половина дня. Гигантский автомобильный поток в направлении к загородным домам. Вооружившись тетрадями для за¬писей, мы с Пьером are ready for departure... (готовы к отъезду. - англ.). «Мне надо свернуть с дороги и заскочить к Жаку Рево, - объявляет Пьер. - Он должен передать мне одну кассету». Останавливаемся на авеню Пуанкаре. Автор музыки «My way» проживает на шестом этаже в шикарных условиях да еще имеет, разумеется, студию звукозаписи, оборудованную по последнему писку технической моды. У наше¬го дружка Жака Рево безошибочный вкус, поэтому мы пользуемся своим кратким визитом, чтобы смущенно дать ему послушать наше выполненное англо-итальянское школьное задание: мы действитель¬но довольно скептически относимся к этому нашему произведению и хотели бы знать мнение Жака.
«Гениально! Жмите!» - отвечает Рево, покорённый мелодией Кутуньо.
«Жмите!» Пьер не заставляет повторять себе это слово два раза и по¬бивает мировой рекорд на дистанции Париж - Ле Планш. заставляя выть все тревожные сирены на всех пунктах оплаты за дорогу. Потряса¬ющий человек! Само нетерпение, воплощенная жажда работы. Мы кабинете, с ходу отказываемся от соблазна следовать за содержанием исход¬ного текста. В нем речь идет о чернокожем американце, которому плохо в Америке и который говорит себе, что лучше уехать на континент сво¬их предков, в Африку. Нет, роль из оригинала песни Джо не подойдет. Я излагаю моему собрату по перу свою идею о двух временных планах: возвращение в прошлое, воспо¬минания о клятвах... Принято!
Пьер - настоящий счастливчик, по части песен, рвется с места в карьер. Как опытный водитель, он жмет на газ: по¬скольку исходный текст начинается со слов You know..., он пишет:
«Знаешь...».
Простые и ясные слова выстраиваются легко:
«Мы шли с тобой по пляжу, немного похожему на тот, где я сейчас. Там это время года называют "индейское лето"...»
Он написал эти послед¬ние слова, почти не задумываясь, спонтанно, вспомнив, как в Нью-Йорке один таксист рассказывал ему об этом магическом сезоне. Я принимаю эстафету и прибавляю, используя мой обожаемый кон¬трапункт:
«...но оно было просто нашим».
Он продолжает:
«В сво¬ем длинном платье... ты была похожа на акварель Мари Лорансен».
Ба! Она-то тут при чем, спрашиваю я себя... но красиво... Чтобы не отставать, я прибавляю:
«Прошел год, век, вечность».
И, не сбавляя темпа, иду в атаку на припев:
Et on s'aimera encore
Lorsque Vamour sera mort,
Toute la vie
Sera pareille h ce matin...
Мы уедем,
Куда и когда захочешь,
И будем любить друг друга.
Когда и сама любовь умрет,
Вся наша жизнь
Будет похожа на это утро...
Тут я говорю Пьеру: «Ты здорово придумал это "бабье лето". Надо, чтобы в конце припева эти слова как-то повторились». Он согласен, но тут ниточка рвётся. Если до сих пор текст возникал почти сам собой, с волшебной легкостью, то на этом этапе всё застопорилось. Ничего! В голову лезут глупости типа «Кончилось бабье лето», «Как красиво ба¬бье лето», а то и ещё похуже... Мы с отвращением говорим друг другу, что лучше пока сочинить второй куплет, и вдохновение тут же возвраща¬ется. Фразы текут одна за другой, и скоро всё готово. Остается эта пресловутая последняя строчка! Тогда мы решаем расслабиться в салоне талассотерапии. Когда вы иссякли, надо отвлечься. Творчество не терпит застоя.
Картина совершенно сюрреалистическая: мы оба сидим в паровых ка¬мерах, похожих на кос¬мические капсулы, пог¬лощенное пиво вытекает крупными каплями пота.
Торчат только головы. Пьер поворачивает свою багровую физиономию ко мне:
– Я придумал!
– Ну, говори!
– Нет, когда выйдем!
– Я сгорю от любопытства!
Он даже не смеется шутке. Пытка заканчивается. Голые, как Адам с подружкой, оба автора быстро закутываются в полотенца:
«В красках бабьего лета!»
Да ты же одну ноту прибавил!
Наплевать!
Я напеваю про себя. Да, он прав. Долей больше, долей меньше - ме¬лодии это не вредит, а вот текст действительно «заиграл»!
Через два дня я оказываюсь у Джо в «Тюильри» и провожу первое про¬слушивание без Пьера, который чем-то занят. К моему крайнему удив¬лению, я получаю немедленное «Печать дозволяется». Что это на него нашло? И к добру ли? Приезжает Жак Пле. Я второй раз исполняю наше произведение, и тут происходит невероятное: прозорливый Жак, наш Жако, которому надо присудить премию «Золотой Нос» на Всемирной выставке музыкальной продукции MIDEM в Канне, ошибается: «Текст вы написали отменный, но надо убрать две вещи: бабье лето, потому что никто не знает, что это такое, и платье Мари Лорансен, потому что ник¬то не знает, кто она такая!»
Один-единствен¬ный раз не послушали его совета …..»
Существует множество переводов этой песни, но, пожалуй, ни один из них не сможет передать всей красоты того, что мы слышим в исполнении Джо Дассена.
Но всё же – один из переводов:
Знаешь, я никогда не был так счастлив,
Как в то самое утро,
Мы шли по пляжу,
Немного похожему на этот.
Была осень,
Та осень, когда стоит хорошая погода,
Время, которое бывает
Лишь на севере Америки,
Там его называют "индейским летом",
Но по сути это уже была просто осень,
В своём длинном платье ты была похожа
На акварель кисти Мари Лорансон,
И я помню,
Я очень хорошо помню всё,
Что я сказал тебе тем утром,
Год тому назад, век назад, вечность...
Мы пойдём, куда ты захочешь,
Когда ты захочешь,
И будем любить друг друга
Даже когда любовь умрет,
Вся жизнь будет словно это утро
Цвета индейского лета
Сегодня я очень далек от того осеннего утра,
Hо будто бы я там,
Я думаю о тебе,
где ты, что делаешь,
существую ли я ещё для тебя?
Я смотрю на волну,
Что никогда не достигнет дюны.
Видишь, как и она,
я вновь откатываюсь назад,
Так же, как она, лежу на песке
И вспоминаю,
я вспоминаю о приливах,
О солнце и о счастье,
которые прошли у моря
Целую вечность назад, век, год...
Мы пойдём, куда ты захочешь,
Когда ты захочешь,
И будем любить друг друга
Даже когда любовь умрет,
Вся жизнь будет словно это утро
Цвета индейского лета
Слова написаны, осталось – самая малость – записать песню в студии.
Рассказывает Клод Лемель:
«13 часов 30 минут: открывается дверь студии СВЕ, которая выходит прямо на улицу Шампьоне, а чтобы быть точным, это дом 95. Появляет¬ся Джо собственной персоной, волосы не уложены, во рту сигарета; для каждого находит приветливые слова. Нас в уже прокуренной аппарат¬ной трое, аппаратура готова воспринять голосовые модуляции певца. За пультом - волшебник великан Бернар Эстарди (2 метра 2 сантиметра!), тоже обладатель баритона и звукооператор лучших шлягеров семидесятых годов. Слева от него Жако, а я на маленькой скамеечке слева от входа, где мы по очереди отдыхаем. Джо устраивается снаружи, ок¬руженный проводами, ширмами, микрофонами, пюпитрами и наушни¬ками, и начинает репетировать. У него сразу получается весьма убеди¬тельно. Видно, что певец одарен, он без усилий исполняет свинг, текст произносит четко, но без лишнего нажима. Вы скажете, что это азбука певческого искусства. Может, и азбука, но не все её освоили.
– Начнем?
– Пошли!..
Первые ноты вступления. Голос Джо. Захватывающий, пора¬зительный, неповторимый. Песня заканчивается.
– Иди, послушай, - говорит Жако.
Джо входит в аппаратную, зажигает сигарету.
– Как получилось?
– Совсем неплохо, сам увидишь.
На самом деле мы в восторге уже от первой попытки, но ни в коем случае не показываем это! Малейшее несвоевременное проявление энтузиазма вызовет со стороны Джо обвинительный приговор, не подлежащий обжалованию, и нам придётся переписывать песню два дня подряд. У нас уже был такой опыт с «Мари-Жанной» и другими. Итак, только «совсем неплохо», больше ни звука! Джо морщится. Ему не нравится. Странно, если бы было наоборот. «Пишем ещё раз», - говорит он, оставляя нас в жарком и влажном аквариуме.
Вторая попытка:
«Знаешь, я никогда не был так счастлив, как в то утро...»
Мы переглядываемся, не веря своему счастью. Просто велико¬лепно! Правильный, очень точный тон, эмоции и в проговариваемой части, и в куплете очень сдержанные, но угадываемые. Магия. Чудо. Не¬ужели «Бабье лето» пойдет уже со второй попытки? Как бы не так, певец, разумеется, абсолютно не удовлетворен.
– «Нет! Не пойдет! Попробуем еще раз!»
И он начинает заново... раз, два, десять, двадцать и т. д.
Чем больше он поёт, тем больше исполнение проигрывает. Жак, ко¬торый вначале стоически терпел, шепчет Бернару: «Вторую запись при¬прячь!» Тот заговорщически подмигивает. Бедный Пле просит у меня сигарету, что означает, что он в отчаянии, потому что терпеть их не мо¬жет. Как остановить Джо, которого охватила исступленная неодолимая страсть к перепеванию:
«Мы уедем, когда и куда захочешь...»
– Джо, фальшивишь!
Вот уж этого Джо не выносит! Он примет любое замечание:
что он косит,
что у него слишком длинные ноги,
что ему не хватает дыхания,
что его мать зовут Мединой Меркурии (его мать зовут – Беатрис Лоннер, а Мелина Меркурии – вторая жена отца)
и даже - не поверите! - что он плохо играет в шахматы (а в шахматы Дассен играл – блестяще!),
но только не то, что он фальшивит...
Вне себя, он влетает в аппаратную, где дым от французских сигарет уже можно резать швейцарским ножом.
– Включай!..
И, побелев от ярости, слушает куплет:
– Абсолютно никакой фальши!
Он прав. Это не фальшиво, это плохо, но у его художественного ди¬ректора, хитрой бестии, был только один способ сделать так, чтобы до Джо это тоже дошло.
– Вы вторую запись не стерли? - спрашивает Джо, немного успоко¬ившись.
Жак поворачивается к Бернару с невинным видом:
– Ты ее сохранил?
– Э-э... вроде да, - лицемерно отвечает тот.
Джо, устав сражаться, прослушивает запись, которую он отверг двумя часами раньше, и с очаровательным бесстыдством заявляет: «В конце концов, она недурна!»
Жако облегченно ворчит: «Возьмем эту!» Уже около семи вечера. Сна¬ружи светит солнце. Парижский весенний воздух вытягивает дымный туман через широко раскрытые двери студии. 24 мая 1975 года.
Много позже, когда песня зазвучит на всех волнах, начав свой трид¬цатилетний триумф, твой отец со своим обычным упрямством будет утверждать, что третий вариант, пожалуй, был лучше. Может быть! Но именно второй, всем известный, останется в памяти тех, кто танцевал под нее слоу, кто лелеял последнюю надежду на любовь, второй, хотя он не был последним!»
Запись 1980 года
Песню эту Джо Дассен записал на нескольких языках - на английском, немецком, итальянмком, испанском...
настроение: Задумчивое
хочется: Чтоб оно наконец-то наступило - бабье лето...
слушаю: Джо Дассен Индейское лето.
Алёна Тишина (Елена Илютина),
11-02-2012 16:00
(ссылка)
О доброте..., или История собаки с хорошим концом...
История - о доброте... О ЛЮДЯХ.... И собаке, которую человеческая доброта сделала счастливой...
Трехлапая питерская дворняга стала Первой Русской Собакой в Швеции
Наталия Грачёва
Вот она на этой российской фотке - любовь с первого взгляда
«Ты по-русски говоришь? - обрадовался Томас Йонссон, когда я ему позвонила. - Слушай, поболтай-ка с моей собакой! Она, может, скучает по вашей речи — я-то всего два слова знаю. Давай, давай — поглядим!»
Что можно сказать псине по телефону? «Собача-собаченька! Хоро-ошая! Как ты там живешь? С кем ты играешь? Хорошо тебе, собачуха? Тепло тебе в морозы? Привет из Питера. Не болей, смотри. Гуляй побольше. Хоро-ошая псина, хоро-ошая, умная псина...»
Вот такой бред я несла. А вы бы что наговорили на моем месте? Закончила я по-шведски: «Передай-ка трубочку маме с папой!»
Собака чуть фыркнула. Томас взял трубку: «Она очень внимательно слушала, очень! О-о, это непростая собака!»
Камео, помесь овчарки с дворняжкой, лишилась хозяина, хозяйки, своего лучшего друга (мальчика, сына хозяев) и одной задней лапы в автомобильной аварии. Следующие три года она прожила в собачьем приюте Санкт-Петербурга с восемью сотнями других собак. По-русски ее звали Камер. Часть зубов псина тоже потеряла при аварии. Выжила. Ее фотография долго висела на сайте друзей животных на Facebook, и мало было надежды на то, что изломанная судьба бедолаги волшебным образом переменится.
Но... Собакам ведь тоже нужны сказки.
Далеко-далеко, за Балтийским морем и еще сотнями километров, в один прекрасный день энергичная и веселая тетушка Сесилия Йонссон 45 лет, жительница шведской глубинки из местечка Гуннарсторп провинции Сконе, познакомилась в сети с девушкой Аксиньей, которая каждый день кормила дворовых собак в Питере. Сеси пообещала девушке посмотреть ее снимки. И как-то вечерком они с мужем устроились у компьютера, чтобы поглядеть на фотки разных уличных псов. Муж у нее, кстати, пенсионер по инвалидности, у него был инсульт (сейчас-то ему уже лучше, только ходит с палочкой - «на трех ногах»). Бывший строитель-дорожник, ему 47 лет. Они вместе уже более четверти века. Еще с ними в доме живет сын 23-х лет, три собаки разных пород и размеров и несколько кошек. А дочка Йонссонов, которая чуть постарше брата, уже нашла себе возлюбленного и обосновалась поблизости от родных, в другом доме. Еще не поженились, правда. Сама Сесилия по профессии социальный ассистент, ухаживает за больными или просто очень старенькими людьми.
И вот супруги, зайдя на сайт, увидели эту мохнатую морду на экране компа, и им стало ясно, что место этой морде — здесь, на диване, рядом с ними. У них случилась любовь с первого взгляда, они были просто сражены. Томас говорит: «Кто же может такое объяснить? Мы и не собирались никакого пса заводить, еще одного».
С помощью электронного переводчика они тотчас кое-как обработали русский текст и худо-бедно уяснили «историю болезни». На семейном совете решили, что собаку надо поскорее забирать. А как забирать-то? Если РФ вообще не в ЕС? Принялись писать запросы. Раньше законы о ввозе в Швецию животных из-за границы, а тем более - из-за пределов объединенной Европы, были немыслимо строгими. Переселенцам из других стран, даже ехавшим на хорошо оплачиваемую работу, питомцев взять с собой не удавалось. Но недавно как раз наступило потепление. Смягчились правила. И все равно некоторые шведские чиновники были на грани шока: в королевство должна была прибыть первая (!) собака из России. На трех лапах.
Камео три года жила в приюте, в клетке на свежем воздухе. Ждала
Переговоры, письма, получение справок были сродни тяжелой продолжительной болезни. Правда, недуг этот был радостным. Раз любовь — что уж тут поделаешь.
Масса мейлов потребовалась только на то, чтобы объяснить Петербургу, чего требует Стокгольм: какие сертификаты, какие прививки, паспорт. Плюс — тридцатидневный карантин. На все про все ушло девять месяцев. Шведские власти, наконец, дали отмашку: ваша взяла, везите свою Первую Русскую Собаку! К Рождеству.
Йонссоны были совершенно счастливы. Они поскорее купили для Камео кровать и игрушки.
Но Первая Русская Собака подхватила ушную инфекцию. Заболела. И без нее прошло Рождество и наступил новый 2012 год. Однако, от женщины, с которой все девять месяцев Йонссоны держали связь, которая ухаживала за Камео в Питере и которую они с великой благодарностью постоянно вспоминают, от от Любови Герасимяк, пришло сообщение: заказаны билеты на 22/1, рейс 285, прибытие в 18.15.
Йонссоны наизусть помнят номер рейса, время прилета. Стояли - смотрели на табло.Очень сильно волновались.
Двадцать второго муж с женой принарядились и поехали за 600 км. от дома в аэропорт Арланда — встречать. Метель мела, на дороге было много снега, и они боялись опоздать. Но выехали заранее, и на месте были в 17.30.
«Аэрофлот» устроил перелет бесплатно — вот чудо-то!
Стояли, ждали, глядели на табло. Потом посидели в кафе. У Сесилии на нервной почве живот свело. Очень волновалась. Лайнер приземлился, а их Камео нет и нет. Целый час на таможне с документами все утрясали. Потом выходит мужчина, сопровождающий из России, и тащит за собою клетку.
Российский сопровождающий - он в центре - передал Камео новым хозяевам
Увидел их, открыл дверцу. Сесилия плюхнулась прямо на пол и обхватила свою собаку. Обняла крепко. И собака сразу поняла, что им теперь вместе жить. Уткнулась в колени Сесилии. Томас говорит: «Ох, какая собака! Какая красивая!»
Сопровождающий привез им еще шоколад и фарфоровую тарелку на стену с видом Санкт-Петербурга. А они тоже подарили ему шоколад и смоландскую национальную куклу.
Взяли у него все документы. Потом — вот как они мне рассказали: «Мы сразу вывели свою собаку на улицу, выгулять же надо было перед долгой дорогой: не меньше восьми часов путешествие. В машине у нас были мясные тефтельки, она их слопала. И поехали. Путь, конечно, занял много времени. Мы каждый час останавливались, чтобы Камео могла размять лапы, попить и закусить. Очень быстро выяснилось, что это необыкновенная собака. Не только невероятно умная, а вообще — необыкновенная. Приехали уже ночью, решили познакомить ее с другими собаками еще за порогом, на улице. Все прошло прекрасно. Они немножко поиграли вместе, но было холодно, и мы пошли в тепло, где нас ждали остальные — сын Йоаким и кошки. Камео кошек тут же всех перецеловала, потом внимательно посмотрела на сына. После этого она проспала восемь часов подряд!»
Утром выяснилось, что Первая Русская Собака выбрала себе Главным Хозяином Йоакима. Она и спит с тех пор в его комнате. И, стоит ему выйти, выбегает за дверь и поскуливает вслед. А старших, Сесилию и Томаса, Камео просто любит. Она разваливается с ними на диване, и те ее чешут, теребят, наглаживают от души. Лопает она уже не только тефтели, но и обычную собачью пищу. Готовит ее себе самостоятельно. У нее же зубов не так много, и она, к изумлению шведского семейства, берет эту сухую еду и размачивает в миске с водой.
Первый вечер - выбор Главного Хозяина
Вот что еще сказала мне Сесилия: «Это, понятное дело, было большое приключение, долгая дорога к нашей собаке, которая любит всех и вся в доме. И - просто фантастика - она всегда необычайно четко дает понять, чего хочет. Словно разговаривает с нами. Нам кажется, что еще много людей в Швеции захотят взять на воспитание животных из России, раз это теперь можно. В России же еще остались бездомные собаки, много. Конечно, хлопотать, ждать долго, чуть не год. Но это все равно особенные месяцы, любви же ждешь, еще одной жизни в доме. Напишите, что мы очень благодарны и всем русским. И ”Аэрофлоту”, конечно».
Снимок из прошлой жизни. За спиной у Камео - родной Питер
Вот и все. Почему я изложила эту незатейливую и негеройскую историю так подробно? Сама не знаю. Мне не хотелось с этой семейкой расставаться. Они мне ужасно нравятся своей простотой и последовательностью. Увидели — полюбили — живут теперь все вместе в своей глубинке недалеко от Дании. Шведские Йонссоны, их прежние питомцы, и Первая Русская Собака на трех лапах.
Как, собственно, и должно быть.
Да, вот еще что. Сесилия и Томас попросили меня связаться с Любовью, при возможности еще расспросить ее и перевести им ее рассказ на шведский. Особенно им интересно, что означает бывшее имя их собаки: Камер. Может, по-русски это иначе звучит и пишется?
Белый Аллизон стал лучшим приятелем
Алёна Тишина (Елена Илютина),
10-09-2010 21:48
(ссылка)
Александр Городницкий о Юрии Шевчуке
Я не большой поклонник рока , в виду того, что все-таки возраст, не те традиции. Хотя есть один человек, которого я очень люблю, как исключение. У меня даже есть такой стишок.
Из интервью "Эхо Москвы_Пермь_01.04.2010
Юрию Шевчуку
Я не вижу от попсы прока,
Что горланит молодняк сдуру.
Я из тысячи певцов рока
Уважаю Шевчука Юру.
Он щетиною оброс колкой, -
Кто бы вздумал по щеке гладить?
Мало в славе для него толку, -
Всем пожертвует друзей ради.
Когда авторы другой масти
Слух начальственный струной ластят,
Говорит он поперек власти,
И поет он поперек власти.
Ни в столице, ни в степной глуби,
Не испытывает он дрожи,
И народ его за то любит,
Да и я его люблю тоже.
Если вьюга замела веси,
Если небо за окном хмуро,
Я из тысячи других песен
Выбираю Шевчука Юру.
Алёна Тишина (Елена Илютина),
22-01-2009 22:37
(ссылка)
В феврале Марина Влади привезет в Москву свой спектакль
О ВЛАДИМИРЕ ВЫСОЦКОМ
С 6 по 15 февраля в Театральном центре им. Вс. Мейерхольда
МАРИНА ВЛАДИ играет спектакль "Владимир, или Прерванный полёт"
С 6 по 15 февраля в Театральном центре им. Вс. Мейерхольда
МАРИНА ВЛАДИ играет спектакль "Владимир, или Прерванный полёт"
Алёна Тишина (Елена Илютина),
09-05-2009 00:19
(ссылка)
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
ДАВАЙТЕ ВСПОМНИМ... ПОДУМАЕМ..... ПОМОЛЧИМ.........
БУЛАТ ОКУДЖАВА_ДО СВИДАНИЯ, МАЛЬЧИКИ
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ_БРАТСКИЕ МОГИЛЫ
ЮРИЙ ШЕВЧУК_Эх, дороги...
ВЕТЕРАНЫ
СПАСИБО ВАМ, ДОРОГИЕ!!!!!!
"И еще будем долго огни принимать за пожары мы,
Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,
Про войну будут детские игры с названьями старыми,
И людей будем долго делить на своих и врагов.
А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,-
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять
Владимир Высоцкий_ПЕСНЯ О НОВОМ ВРЕМЕНИ
Алёна Тишина (Елена Илютина),
15-11-2009 01:51
(ссылка)
ПОСВЯЩЕНИЕ ВЛАДИМИРУ ВЫСОЦКОМУ
Он с собою забрал
Звук,
И серебряных струн
Звон,
И оглохла Москва
Вдруг,
Продавив через горло
Стон…
Продавив через горло
Боль.
В онемении пальцев
Рук,
Все текла по щекам
Соль,
Словно каждому он –
Друг.
Словно каждому он
Мог
Распахнуться навстречу
Весь…
До сих пор он, кому-то,
Бог,
И по-прежнему многим –
Здесь.
И по-прежнему многим
Хрип
Намагниченной ленты –
Свет…
Нет, не умер, твердят –
Погиб!
Нет, не бард, говорят –
Поэт!
И еще говорят:
Жил –
Гнал коней, не боясь,
В лет!
Мол, кололся и много
Пил…
Только знаю я – кто-то
Лжет!
Только знаю – не в этом
Суть –
Пустословием горло драть…
Он же просто не мог
Уснуть –
Все боялся страну
Проспать.
Все боялся недо-
Сказать,
И ломился аккордом
В мир,
И не петь он хотел –
Рыдать,
Разрывая канаты
Жил…
Разрывая у легких
Плоть,
И в объятия, в жадность
Рук –
Чтобы в вены любовь
Колоть,
Сердца выстрадав каждый
Стук.
Чтобы выстрадать каждый
Вдох,
Не стихами – самим
Собой –
Сколько раз он бывал
Плох,
Когда сердце давало
Сбой!
Возвращался, чтоб снова
Петь,
Как хотите – судьба…
Стезя…
Он кололся и пил?
Не сметь!
Значит, было иначе
Нельзя.
Значит, было зачем
Сгорать,
Ведь не плюшевый –
Из узлов!
Пальцы в кровь, чтоб играть –
Кромсать
Хриплым лезвием рифмы
Слов.
Отпустили… и он
Ушел –
Молча траур по телу
Выл,
Я проститься
Не подошел –
Где-то рядом душою
Стыл…
… Я сегодня по возрасту –
Он,
Даже старше, считай,
Чуть-чуть…
Только песням его
С похорон
Все твержу: Ну, еще
Побудь…
Автор: Егоров Юрий
Опубликовано http://www.guestbook.ru/?us...
Алёна Тишина (Елена Илютина),
01-11-2009 19:26
(ссылка)
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 30 октября 2009 года.
Один день в Питере.
Практически первый раз. Да, можно сказать, что в первый. Была когда-то дааавно, лет 20 назад - в Ленинграде... Ничего не осталось в памяти, кроме маятника Фуко в Исаакиевском Соборе, да крутых лестниц крейсера "Аврора", куда ж без него, в советское-то время...
Много ли это - один день? В Питере? Конечно, мало... Но....
Многое зависит и оттого - зачем ты едешь. Мне хотелось - погулять по городу, побродить по мостам, по набережным. Мне хотелось увидеть не парадный Петербург, а что-то другое. Было какое-то представление о городе, точнее даже - не представление, а ощущения, это сложно выразить словами... Есть что-то в душе.
И я счастлива!!!!! Потому что я увидела именно тот Петербург, который хотела... Есть некая прелесть - идти наугад, по наитию, что называется, куда глаза глядят... Шла по Невскому, дошла до первого моста, что попался мне на пути и поняла, что не могу пройти мимо... Поняла, что сверну и пойду, пойду, пойду вдаль, меня туда манила какая-то неведомая сила...
Мосты и мостики с чугунными, узорчатыми решётками, каменные набережные, вода.... И фонарики.... Бог мой, какая ж это красота!
А потом был храм "Спас на Крови" с его неповторимыми мозаиками. Такая красота завораживает....
И ещё мне сказочно повезло, что я попала на экскурсию на катере по рекам и каналам. Я знала, что водных экскурсий уже нет, осень... Но - о, чудо!!!!!! Мне попался на глаза катер!!!! и я пошла, практически побежала туда, откуда он шёл... Полчаса ожидания и 1 час водного путешествия на верхней палубе катера (внизу - тепло, там печка) но нет, мне хотелось другого....
Я увидела места, связанные с Достоевским, Пушкиным... Подышала воздухом старого Петербурга.
Потом был в очередной раз Невский. Подумала: куда пойти - направо иль налево? Пошла направо. Какой же приятной неожиданностью в конце этого пути по Невскому для меня оказалась Дворцовая площадь. Точнее - не столько сама Площадь, сколько Ростральные колонны, потому что мне очень хотелось увидеть то место, где они находятся, откуда открывается с детства знакомый и почему-то очень дорогой сердцу вид Петербурга.
Стояла на мостиках и мостах, любовалась красотой города, его какой-то особой, ни с чем не сравнимой магией! А на душе было непередаваемое состояние - полёт... трепет....
И погода была чудесная, хотя Яндекс обещал дождь и переменную облачность...
Одним словом, поездка удалась.... И теперь уж я точно знаю, что буду ещё много-много раз возвращаться в этот прекрасный город...
настроение: прекрасное
хочется: в Питер....
слушаю: ................
Алёна Тишина (Елена Илютина),
12-02-2009 22:20
(ссылка)
Без заголовка
Вертикаль — в эпоху высотобоязни
Марина Влади привезла в Москву спектакль «Владимир»
«Владимир, или Прерванный полет» Марины Влади идет с ноября 2006 года на сцене Bouffes du Nord — парижского театра Питера Брука. В Москву Марину Владимировну пригласил на гастроли Театр Наций. Площадкой актриса выбрала Центр Мейерхольда: «Он совсем не похож на старинный Bouffes du Nord. Но тут тоже сцена — близко к людям».
Моноспектакль длиною в 1 час 15 минут (режиссер — Жан-Люк Тардье) опирается на книгу Марины Влади о Высоцком. От текста ее умных и честных записок на сцене не так уж много. Но сквозной сюжет тот же.
Три музыканта (двое из них — сверстники Высоцкого) начинают легкой, как свист Гамлета на старых пленках, импровизацией на темы его песен. Актриса поет. На пустой сцене — три гипсовых куба, как на фотопортретах Высоцкого и Влади работы Валерия Плотникова. Полотнище задника висит, как порванный парус.
В 1970-х на фото Плотникова «королева пчел» французского кино была в джинсах и в синей рубахе. Сияли светлые волосы по плечам. В 2009-м Влади выходит на сцену в глухом сером шелковом платье и в легком сером покрывале с черной каймой.
В этом почти монашеском — или госпитальном — лаконизме костюма много архетипов. И пепел, и Покров. Да разбирать их бестактно в данном контексте.
С 2005 года в умном и культурном издательстве «Время» выходят книги прозы Марины Влади в переводе Юлии Абдуловой. (В России изданы четыре тома, во Франции десять.) В предисловии к роману «Мой вишневый сад» рассказано: в 1990-х актриса оставила съемки и сцену. Четыре года ухаживала за больным мужем — профессором-онкологом, бывшим министром здравоохранения Франции Леоном Шварценбергом. После смерти профессора Шварценберга в 2003 году жила в уединении и писала книги. «Владимир, или Прерванный полет» — ее первый театральный проект с тех пор.
Марина Влади сияет улыбкой навстречу залу. Ровной, оживленной и неподвижной. Иногда эта улыбка необходима ей самой, чтобы сдержать слезы.
На французском рассказаны ключевые страницы книги: первая встреча — и редкая сила во взгляде «невысокого, плохо одетого молодого человека». Внутренняя невозможность для Высоцкого уехать — и позор мелочных обид на нашей, на Датской почве. Первые слушатели его песен вне России — Питер Брук и актеры того самого Bouffes du Nord, где теперь идет спектакль «Владимир». И похороны: московский народ образца 1980 года, затопивший Таганскую площадь. Хриплая перекличка пленок в толпе: каждый крутил любимое, магнитофоны системы «Яуза» сливались в траурный хор.
Если б зритель 2009 года не стоял сам в народе 1980-го — мог бы в «сцену на площади» не поверить. Высотобоязнь — болезнь нашего времени. Над обрывом, на краю такого контента нам становится неуютно.
Но там, в 1980-м, не опопсевшая публика хоронила звезду: работали другие механизмы. Может быть, хронометр той национальной идеи, которую мы потеряли. И все не найдем — как ейную концепцию профессионалам по всяким каналам ни проплачивай.
На сером полотнище за спиною актрисы вспыхивает видеоряд. Очень лаконичный: лицо, глаза. «Вот он! Смотрите на него!» — повторяет жена с явной женской гордостью.
Не знаю, спектакль ли это. Но эхо у него ощутимое. Тридцать лет назад на этой почве (нашей, глинистой и замусоренной) вырастали очень крупные люди. Они не знали слова «унисекс»: в них цвела и встречалась мужская и женская природа. Их слава была такого размаха и такой цены, в какую уже и не верится.
Они не были наивны. И не были циничны. Хлебнули всякого — что сделало их сильнее. Они выдерживают экзистенциальную проверочку нами. Даже сами идут на опыт.
Ведь «Владимир» на нашей, на Датской почве, несомненно, — проверочка на миру. Песни в недлинном спектакле включают внутренний магнитофон системы «Яуза». Крутишь и убеждаешься: многие артефакты тех лет облиняли, многие скорби сдулись, но вот Высоцкий совершенно жив. (И жаль, что строки: «Вы тоже пострадавшие — а значит, обрусевшие», — некому нынче сказать и размножить эхом магнитофонов.)
Перечитываешь давнюю книгу Влади: и она жива. Эпос пустых магазинов, разбитых дорог, девятиметровых комнат, 150-рублевых зарплат, глины на окраинах, замордованных, но ювелирно точных в работе реаниматоров Склифа, реакция сильного и гордого человека на первый западный супермаркет (реакция физиологическая: Высоцкому стало плохо) — тут все в тему. Вот фон и почва поэта. А вот он сам.
«Владимир» останется надолго — в том числе как источник для историков 1970-х.
…Три парижских музыканта, печали маленький оркестрик под управлением известно кого, включены в действие. Контрабасист Филипп Гарсиа носит прозвище Тарас Бульба (и правда похож). Гитарист Константин Казанский, в 1960-х известный болгарский шансонье, уехал в Париж в 1970 году. В эмиграции был поддержан последними могиканами русского Монмартра 1920—1940-х. Написал об их эпохе книгу Cabaret russe. (Кажется, она до сих пор — единственный труд об этом упоительном предмете. Кажется, на русский так и не переведена.) В 1970-х Казанский был аранжировщиком песен Высоцкого, записанных в Париже. Сейчас работает с Шевчуком.
Музыканты подают актрисе руку. Подыгрывают. Поддерживают. И кажутся седоусой, усталой, но зоркой и опытной — нынешним не чета — стражей при путешествующей даме. Маленькой такой свитой: как у короля Лира после разборок с потомством.
Но надежной: чему присягали когда-то, тому и служат.
В финале, уже после аплодисментов зала, Марина Влади поет под гитару Константина Казанского: «А что я не умерла — знает голая ветла…» Ничего, ничего, молчание: это наше время больно высотобоязнью. Наши — не их проблемы.
А над персонажами «Владимира» категории «актуальности» уже не властны. Как над Некрасовым и Панаевой. Или Тютчевым и Денисьевой.Елена Дьякова
НОВАЯ ГАЗЕТА
11.02.2009
Марина Влади привезла в Москву спектакль «Владимир»
«Владимир, или Прерванный полет» Марины Влади идет с ноября 2006 года на сцене Bouffes du Nord — парижского театра Питера Брука. В Москву Марину Владимировну пригласил на гастроли Театр Наций. Площадкой актриса выбрала Центр Мейерхольда: «Он совсем не похож на старинный Bouffes du Nord. Но тут тоже сцена — близко к людям».
Моноспектакль длиною в 1 час 15 минут (режиссер — Жан-Люк Тардье) опирается на книгу Марины Влади о Высоцком. От текста ее умных и честных записок на сцене не так уж много. Но сквозной сюжет тот же.
Три музыканта (двое из них — сверстники Высоцкого) начинают легкой, как свист Гамлета на старых пленках, импровизацией на темы его песен. Актриса поет. На пустой сцене — три гипсовых куба, как на фотопортретах Высоцкого и Влади работы Валерия Плотникова. Полотнище задника висит, как порванный парус.
В 1970-х на фото Плотникова «королева пчел» французского кино была в джинсах и в синей рубахе. Сияли светлые волосы по плечам. В 2009-м Влади выходит на сцену в глухом сером шелковом платье и в легком сером покрывале с черной каймой.
В этом почти монашеском — или госпитальном — лаконизме костюма много архетипов. И пепел, и Покров. Да разбирать их бестактно в данном контексте.
С 2005 года в умном и культурном издательстве «Время» выходят книги прозы Марины Влади в переводе Юлии Абдуловой. (В России изданы четыре тома, во Франции десять.) В предисловии к роману «Мой вишневый сад» рассказано: в 1990-х актриса оставила съемки и сцену. Четыре года ухаживала за больным мужем — профессором-онкологом, бывшим министром здравоохранения Франции Леоном Шварценбергом. После смерти профессора Шварценберга в 2003 году жила в уединении и писала книги. «Владимир, или Прерванный полет» — ее первый театральный проект с тех пор.
Марина Влади сияет улыбкой навстречу залу. Ровной, оживленной и неподвижной. Иногда эта улыбка необходима ей самой, чтобы сдержать слезы.
На французском рассказаны ключевые страницы книги: первая встреча — и редкая сила во взгляде «невысокого, плохо одетого молодого человека». Внутренняя невозможность для Высоцкого уехать — и позор мелочных обид на нашей, на Датской почве. Первые слушатели его песен вне России — Питер Брук и актеры того самого Bouffes du Nord, где теперь идет спектакль «Владимир». И похороны: московский народ образца 1980 года, затопивший Таганскую площадь. Хриплая перекличка пленок в толпе: каждый крутил любимое, магнитофоны системы «Яуза» сливались в траурный хор.
Если б зритель 2009 года не стоял сам в народе 1980-го — мог бы в «сцену на площади» не поверить. Высотобоязнь — болезнь нашего времени. Над обрывом, на краю такого контента нам становится неуютно.
Но там, в 1980-м, не опопсевшая публика хоронила звезду: работали другие механизмы. Может быть, хронометр той национальной идеи, которую мы потеряли. И все не найдем — как ейную концепцию профессионалам по всяким каналам ни проплачивай.
На сером полотнище за спиною актрисы вспыхивает видеоряд. Очень лаконичный: лицо, глаза. «Вот он! Смотрите на него!» — повторяет жена с явной женской гордостью.
Не знаю, спектакль ли это. Но эхо у него ощутимое. Тридцать лет назад на этой почве (нашей, глинистой и замусоренной) вырастали очень крупные люди. Они не знали слова «унисекс»: в них цвела и встречалась мужская и женская природа. Их слава была такого размаха и такой цены, в какую уже и не верится.
Они не были наивны. И не были циничны. Хлебнули всякого — что сделало их сильнее. Они выдерживают экзистенциальную проверочку нами. Даже сами идут на опыт.
Ведь «Владимир» на нашей, на Датской почве, несомненно, — проверочка на миру. Песни в недлинном спектакле включают внутренний магнитофон системы «Яуза». Крутишь и убеждаешься: многие артефакты тех лет облиняли, многие скорби сдулись, но вот Высоцкий совершенно жив. (И жаль, что строки: «Вы тоже пострадавшие — а значит, обрусевшие», — некому нынче сказать и размножить эхом магнитофонов.)
Перечитываешь давнюю книгу Влади: и она жива. Эпос пустых магазинов, разбитых дорог, девятиметровых комнат, 150-рублевых зарплат, глины на окраинах, замордованных, но ювелирно точных в работе реаниматоров Склифа, реакция сильного и гордого человека на первый западный супермаркет (реакция физиологическая: Высоцкому стало плохо) — тут все в тему. Вот фон и почва поэта. А вот он сам.
«Владимир» останется надолго — в том числе как источник для историков 1970-х.
…Три парижских музыканта, печали маленький оркестрик под управлением известно кого, включены в действие. Контрабасист Филипп Гарсиа носит прозвище Тарас Бульба (и правда похож). Гитарист Константин Казанский, в 1960-х известный болгарский шансонье, уехал в Париж в 1970 году. В эмиграции был поддержан последними могиканами русского Монмартра 1920—1940-х. Написал об их эпохе книгу Cabaret russe. (Кажется, она до сих пор — единственный труд об этом упоительном предмете. Кажется, на русский так и не переведена.) В 1970-х Казанский был аранжировщиком песен Высоцкого, записанных в Париже. Сейчас работает с Шевчуком.
Музыканты подают актрисе руку. Подыгрывают. Поддерживают. И кажутся седоусой, усталой, но зоркой и опытной — нынешним не чета — стражей при путешествующей даме. Маленькой такой свитой: как у короля Лира после разборок с потомством.
Но надежной: чему присягали когда-то, тому и служат.
В финале, уже после аплодисментов зала, Марина Влади поет под гитару Константина Казанского: «А что я не умерла — знает голая ветла…» Ничего, ничего, молчание: это наше время больно высотобоязнью. Наши — не их проблемы.
А над персонажами «Владимира» категории «актуальности» уже не властны. Как над Некрасовым и Панаевой. Или Тютчевым и Денисьевой.Елена Дьякова
НОВАЯ ГАЗЕТА
11.02.2009
Алёна Тишина (Елена Илютина),
06-10-2009 03:33
(ссылка)
ДЕНЬ ПАМЯТИ ИГОРЯ ТАЛЬКОВА.
6 октября 1991 года В Санкт-Петербурге
во Дворце Спорта "Юбилейный"
был убит ИГОРЬ ТАЛЬКОВ
Несколько лет назад я написала статью об Игоре, она была напечатана в журнале "ВАГАНТ". Спасибо Сергею Несторовичу Зайцеву (ныне покойному).
Вот эта статья:
Игорь Тальков:
«Я завтра снова в бой сорвусь,
Но точно знаю, что вернусь...»
Творческая жизнь Игоря Талькова была трагически короткой. Если считать то время, когда он получил возможность работать так, как хотел, то этот период продолжался с 87 года (когда пришла широкая известность после исполнения песни Давида Тухманова на стихи Леонида Фадеева «Чистые пруды») до 91 года. «Убит 6 октября 1991 года в Санкт-Петербурге во время концерта при невыясненных обстоятельствах» – так пишут в современных энциклопедических словарях.
Сохранились документальные кадры того дня.
Санкт-Петербург. Московский вокзал. Утро. На перроне Игоря Талькова встречает журналистка местного телевидения.
– Я очень рада вас встретить в Санкт-Петербурге, дорогой Игорь. А как Вы, рады?
– Очень рад. Я почти что всю жизнь, наверное, ждал этой минуты, когда я выйду из поезда и окажусь не в Ленинграде, а в Санкт-Петербурге.
– Игорек, я знаю, что у вас выходит пластинка и презентация ожидается и в Ленинграде, и в Москве. Когда это будет, и что это будет за пластинка?
– Пластинка будет называться «Россия».<...> Презентация будет у вас, если я не ошибаюсь, в ноябре месяце (конец ноября – начало декабря). И в Москве – в январе.
Дальше – Игорь идет по перрону. Мы видим улыбку на его лице. Он уходит вдаль. Всякий раз, когда я смотрю эту запись, в моем сознании возникают строки Высоцкого: «Вот кончается время мое: тот, которому я предназначен, улыбнулся и поднял ружье...».
Мы знаем события того рокового дня, знаем, что не будет презентации, не будет пластинки «Россия» при жизни. Она, жизнь, отсчитывает последние часы и даже минуты... Все это мы понимаем сейчас. А тогда ничто не предвещало беды, у всех прекрасное, благодушное настроение... Интервью продолжается на пароходе «Алексей Сурков»
– <...> Тематика теперешних песен осталась очень острой?
– Да, безусловно. Еще острее даже. <...> [Они] про сегодняшние уже события, про сегодняшний день. Вчера была КПСС, сегодня – ДПКР. Вчера грызлись коммунисты, сегодня грызутся демократы. В общем, меняются аббревиатуры, меняются местами люди, а суть, в общем, остается одна, и я сейчас выступаю против тех, которые поменяли вывеску, а суть свою не изменили.
– Так в общем вы на чьей стороне?
– Я на стороне народа. <...> Я – художник, плохой или хороший – это судить людям, но я – художник, и свои политические взгляды, и вообще свое мировоззрение, свое мироощущение я выражаю посредством своих песен и песенных текстов.
На том самом концерте, во Дворце Спорта «Юбилейный», Игорь должен был исполнить свою новую песню «Господин президент» (обращенную к Ельцину)
..................................................................
Старый волк КПСС в овечью шкуру влез,
Чтоб вписаться в поворот, подсуетился,
Поменяв «СС» на «Р», овца ДПКР
Волчьей пастью попытается вцепиться
в трон.
...............................................................................
Господин президент, назревает инцидент:
Мы устали от вранья, в небе – тучи воронья.
Мы хотим Вас попросить поскорее заменить
На отечественный герб ненавистный людям серп
и молот.
Хватит!
.................................................................................
Верит в Вас, как в Бога,
Изможденная страна,
Коммунизмом пораженная,
Очнувшаяся от сна. <...>
Песня эта была написана в сентябре 91 года, после путча. Но зрителям, собравшимся в «Юбилейном», не суждено было ее услышать. Ибо события развивались по совершенно иному сценарию.
На сцене все идет своим чередом. Один исполнитель сменяет другого, грохочет музыка. Веселье, радость. Концерт близится к завершению. И вдруг... На сцене появляется взволнованный человек – ведущий концерта:
– Тихо! Стоп, вся музыка! Стоп, музыка, я сказал. Стоп, музыка! А сейчас, пожалуйста, минуту молчания. Вся милиция, находящаяся... Хватит с музыкой! Вся милиция, находящаяся в зале, срочно оцепить ДК «Юбилейный», так как только что стреляли в Игоря Талькова! За кулисами был выстрел в Игоря Талькова! Если есть в зале врачи из «Скорой помощи» или любой врач, который может оказать медицинскую помощь, просьба подойти сюда ко мне на сцену. Срочно... Обстоятельства выясняются. Пока ничего не ясно. Это произошло одну минуту назад.
Шок... Ужас... Растерянность... Недоумение... Боль, слезы в глазах зрителей... Неизвестность, ожидание и ... надежда... Но – увы... Жизнь оказывается дьявольски жестокой. И хотя бегут по коридору люди с носилками, хотя с воем сирены отъезжает «Скорая» – все кончено. «Не на равных играют с волками егеря, но не дрогнет рука, оградив нам свободу флажками, бьют уверенно, наверняка». Врачи 10-й больницы «Скорой помощи» констатируют: «Огнестрельное пулевое слепое проникающее ранение грудной клетки с повреждением сердца, легкого, средостения. Потеря крови запредельная». В августе 99 года в газете «Секретные материалы ХХ века» была опубликована статья А. Калашникова «Тайна гибели Талькова». Вот фрагмент этой статьи, где приводится рассказ врача «Скорой помощи», прибывшей на место трагедии: «Игорь Тальков был мертв, необратимо мертв еще задолго до нашего прибытия в «Юбилейный». Даже если бы мы непосредственно по прибытии развернули на месте его гибели полномасштабный реанимационный комплекс из института Склифосовского, ничего поделать было бы уже нельзя, травма, несовместимая с жизнью, – медицинское понятие, не оставляющее никакой надежды ни реаниматорам, ни тем более пациенту...
– А что вы можете сказать о характере ранения?
– <...> На «случайный» выстрел это мало похоже, так... по-моему, могут стрелять только профессионалы. Можно выжить с пулей в сердце, но с пулей, перебившей важнейшие коронарные сосуды, питающие сердце, и вызвавшей внутреннее кровотечение с разрушением жизненно важных органов, – никогда. <...> И еще: до прибытия нашей бригады на призывы о помощи из зрительного зала к Талькову вышли двое молодых людей, представившихся врачами, и попытались сделать ему искусственное дыхание. Каждый первокурсник знает, что при открытой ране сердца категорически запрещается делать искусственное дыхание ритмичным массированием грудной клетки – из сердца выдавливается последняя кровь и оно перестает функционировать... Ну так вот, как только мы протиснулись сквозь толпу к Талькову, я склонилась над ним и разу поняла, что у него довольно сильно повреждена грудная клетка...
– То есть выходит, эти неизвестные молодые люди незаметно сделали что-то вроде «контрольного выстрела», чтобы убедиться в смерти Талькова наверняка?
– Делать выводы – это ваше дело, я же излагаю голые факты.»
В 92 году в интервью «Комсомольской правде» вдова Игоря Талькова Татьяна предположила, что если убийцу и найдут, то лет через восемь. «Либо сменится власть, либо не станет человека, который давал указание убить. Я уверена, это было задание: нажать на курок». Прошло десять лет, а обстоятельства гибели Игоря Талькова по-прежнему окутаны тайной. Власть, как мы понимаем, не сменилась... И нет никакой уверенности в том, что в скором времени мы узнаем истину. Согласитесь, после приведенных выше фрагментов очень трудно поверить в то, что все произошедшее 10 лет назад – случайность. Напоследок – мнение еще одного человека – Александра Розенбаума: «К Талькову, к его творчеству я относился с уважением. У него есть замечательные, очень талантливые вещи. Кто убил? Я в этом зале много раз выступал. Убежден: несколько десятков людей видело. Артисты, персонал, просто глазеющие. Милиции там куча. И вдруг – никто не видел. Почему? Вот вопрос. <...> Был сценарий. Со всеми вытекающими. Нельзя ни в коем случае недооценивать наших «специальных» ребят. Те, кто считает, что у нас там валенки работают, ошибаются...»
Вдова Игоря Талькова вспоминает: «Он с радостью раньше ездил в Питер, а тут уезжать не хотел. В последнее время звучали очень часто слова: вот меня уберут... Я злилась, говорила: «Дурак, что ты говоришь, типун тебе на язык». Теперь многое, что он говорил, оказалось пророческим. В 1983 году он взял и от балды сказал, когда ребята не хотели лететь в самолете: «Не бойтесь со мной летать. В авиакатастрофе я никогда не погибну, меня убьют чуть позже, при большом стечении народа, и убийцу не найдут»... Его мучило какое-то предчувствие». И, может быть, не случайно в отборочном туре «Песни – 91» он поет песню «Я вернусь», одетый во все черное, с черной повязкой на голове, может быть, не случайно свое последнее выступление на сцене, в Гжели, 5 октября 91 года он начинает необычно – с песни «Я вернусь». И слова «Я завтра снова в бой сорвусь» звучат в буквальном смысле. Во время этого выступления на гитаре лопнула струна. И, может быть, тоже не случайно...
Игорь Тальков родился 4 ноября 1956 года в г. Щекино Тульской области. Его родители были репрессированы, отсидели по 58-й статье как «враги народа». Познакомились в зоне, там же родился старший брат Игоря – Володя. После лагеря родители были отправлены для дальнейшего проживания за 200 км от Москвы с запретом на иное место жительства.
Вот что рассказывал о своих детских и юношеских годах Игорь в одном из интервью незадолго до смерти: «Песни начал писать с 1973 года. Первой была «Мне немного жаль» (я тогда учился в 9 классе). Затем было много различных набросков, а в 1975 году я написал балладу «Доля» о судьбе человека в мире. Именно эту песню считаю своей первой профессиональной работой.<...> Мой жизненный путь был довольно извилист. В детстве занимался в музыкальной школе. Учился плохо, терпеть не мог ноты, тогда меня больше занимал хоккей. <...> В 1975 году всерьез занялся музыкой, сел за учебники, самостоятельно освоил аранжировку и композицию.» Первой профессиональной группой, в которой Игорь начал играть в качестве бас-гитариста, стала рок-группа «Вечное движение». Затем были группы «Апрель» и «Калейдоскоп».
Игорь пытался работать в разных музыкальных группах, с разными творческими коллективами и отдельными личностями (среди них актриса М. Терехова, певица Л. Сенчина и др.).
В 1986 году Игоря заметил композитор Давид Тухманов и пригласил к себе в группу «Электроклуб» в качестве аранжировщика, бас-гитариста и вокалиста.
В 1987 году прозвучала песня «Чистые пруды». Она мгновенно покорила сердца многих слушателей своей нежностью, чистотой. Эта песня стала своего рода визитной карточкой Игоря Талькова и тем ключиком, который приоткрыл ему дверь на эстраду в качестве сольного певца.
Игорь уходит из «Электроклуба», создает свою группу «Спасательный круг» и начинает выступать уже со своими песнями. Он готовит авторскую программу, первое отделение которой – острые социальные песни, второе – лирика.
Но для большинства зрителей и слушателей он по-прежнему остается «белым лебедем с аккордеоном».
И вот в 1989 году в авторской программе Владимира Кирилловича Молчанова «До и после полуночи» впервые прозвучала песня «Россия».
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
Из мрачной глубины веков
Ты поднималась исполином,
Твой Петербург мирил врагов
Высокой доблестью полков
В век золотой Екатерины.
Россия...
Священной музыкой времен
Над златоглавою Москвою
Струился колокольный звон,
Но даже самый тихий , он
Кому-то не давал покоя.
А золотые купола
Кому-то черный глаз слепили:
Ты раздражала силы зла
И, видно, так их доняла,
Что ослепить тебя решили.
Россия...
Разверзлись с треском небеса,
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквям
И славя красного царя,
Новоявленные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебе прочел
Кровавый царь – великий... гений.
Россия...
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
О, генеральская тетрадь,
Забытой правды возрожденье,
Как тяжело тебя читать
Обманутому поколенью.
Россия!!!
Игорь говорил в одном из интервью, что написал эту песню за два часа, мгновенно, не исправляя ни одной строчки, будто его рукой кто-то водил.
Это был эффект разорвавшейся бомбы. В 1989 (!) году публично, во всеуслышанье сказать «как ты смогла себя отдать на растерзание вандалам»! Тем самым вандалам, преемники которых стоят у власти. Ленина назвать «палачом» и «кровавым гением»! Согласитесь, даже сегодня мало кто так прямо и резко называет вещи своими именами. А уж тогда, когда КПСС была «руководящей и направляющей силой советского общества», «умом, честью и совестью нашей эпохи» (вот ведь как въелись в подсознание эти вдалбливаемые нам десятилетиями догмы. Захочешь забыть – не забудешь!), тогда, чтоб сказать такое, нужно было иметь огромное гражданское мужество.
Невозможно слушать песню «Россия» без огромного внутреннего волнения. Какая трагическая музыка, которая сама по себе значительна. А слова! В них – безграничная любовь к России, нестерпимая боль за многочисленные страдания, которые выпали на ее долю. С каким отчаяньем, с какой пронизывающей душу болью поет, нет, не поет, каждый раз заново проживает, пропускает через себя, через свое сердце трагедию России Игорь Тальков!
Когда-нибудь, когда устанет зло
Насиловать тебя, едва живую,
И на твое иссохшее чело
Господь слезу уронит дождевую,
Ты выпрямишь свой перебитый стан,
Как прежде, ощутишь себя мессией
И расцветешь на зависть всем врагам.
Несчастная, великая Россия.
В 1990 году в «Песне года» прозвучала баллада «Бывший подъесаул». Она посвящена Филиппу Кузьмичу Миронову – командарму 2-й Конной армии, бывшему подъесаулу Донского казачьего войска. Предваряя исполнение этой песни на одном из концертов, Игорь рассказывал о ее герое: «Бывший царский офицер Ф.К.Миронов, Георгиевский кавалер, герой Русско-японской войны, в 1917 году изменяет присяге, срывает с себя ордена, золотые погоны и кресты и идет воевать за так называемую «народную» власть»
Бывший подъесаул
Уходил воевать:
На проклятье отца
И молчание брата
Он ответил: «Так надо,
Но вам не понять», –
Тихо обнял жену
И добавил: «Так надо!»
Он вскочил на коня,
Проскакал полверсты,
Но как вкопанный встал
У речного затона,
И река приняла
Ордена и кресты,
И накрыла волна
Золотые погоны.
Ветер сильно подул,
Вздыбил водную гладь,
Зашумела листва,
Встрепенулась природа,
И услышал казак:
«Ты идешь воевать
За народную власть
Со своим же народом!»
Он встряхнул головой,
И молитву прочел,
И коню до костей
Шпоры врезал с досады,
Конь шарахнулся так,
Как от ладана черт,
От затона, где в ил
Оседали награды.
И носило его
по родной стороне,
Где леса и поля
Превратились в плацдармы...
Бывший подъесаул
Преуспел в той войне
И закончил ее
На посту командарма.
Природа мудра!
И Всевышнего глаз
Видит каждый наш шаг
На тернистой дороге.
Наступает момент,
Когда каждый из нас
У последней черты
Вспоминает о Боге!
Вспомнил и командарм
О проклятье отца
И как Божий наказ
У реки не послушал,
Когда щелкнул затвор...
И девять граммов свинца
Отпустили на суд
Его грешную душу.
А затон все хранит
В глубине ордена,
И вросли в берега
Золотые погоны
На года, на века,
На все времена
Непорушенной памятью
Тихого Дона.
Эти песни – «Россия» и «Бывший подъесаул» могли бы стать своего рода пособием по истории нашего Отечества. Ибо в них автор следует курсом художественной и исторической правды. Игорь Тальков глубоко и серьезно занимался историей России. Вспоминает его брат Владимир: «Игорь проводил исторические поиски, подбирал соответствующую литературу, чтобы точно знать то, о чем он собирается спеть. <...> Как только Игорь оказывался дома, в руках у него тут же появлялась либо историческая книга, либо репринтное издание, либо отснятое что-то на ксероксе, значит перепечатка с запрещенной у нас книги, изданной на Западе, либо архивный исторический материал. Обязательно хоть два часа в день да выкраивал он для этой работы; что-то подчеркивал карандашом, что-то выписывал, чтобы потом проставить акценты в своей работе и использовать либо на концерте, либо при написании песни».
Гражданская тема в творчестве Игоря Талькова была доминирующей. Хотя он мог бы вполне спокойно петь только лирику (после исполнения «Чистых прудов» эта дорога была перед ним открыта). Но... «Он был не просто поэт, музыкант, а человек, горячо, до безумия любящий свою Родину. Его любовь была естественной и непрерывной, как дыхание» (Л. П. Дербенев).
Да, я бы спел вам песню «Чистые пруды»,
Но, признаюсь честно, мне сейчас не до «воды».
Я на меч булатный и доспехов звон
Променял приятный старый свой аккордеон.
И моя дорога определена.
Что произошло? Война.
Игорь Тальков остро чувствовал действительность. Глубоко понимая суть и причины всего того, что с нами происходит, он, конечно же, не мог молчать.
«Я – бард. Я пишу и пою песни о том, что меня волнует. Свобода творчества – мой принцип...
Мой метод борьбы с несправедливостью и со злом, за правду и добро – мои песни. Мой долг – максимально донести до ума и сердца слушателя то, о чем болит и кричит моя душа.
Россия – боль моей души.
Социальные песни – крик моей души.
Бой за добро – суть моей жизни.
Победа над злом – цель моей жизни.
Если я кому-то и служу, то только Господу Богу, и отчитываюсь за содеянное в этой жизни только перед Всевышним.»
Я пробираюсь по осколкам детских грез
В стране родной,
Где все как будто происходит не всерьез
Со мной.
Надо ж было так устать,
Дотянув до возраста Христа, Господи...
А вокруг, как на парад,
Вся страна шагает в ад
Широкой поступью.
.................................................................
Восьмой десяток лет омывают не дожди
твой крест,
То слезы льют твои великие сыны
с небес,
Они взирают с облаков, как ты под игом дураков
клонишься,
То запиваешь и грустишь, то голодаешь и молчишь,
то молишься.
Родина моя
Скорбна и нема...
Родина моя,
Ты сошла с ума.
Родина моя –
Нищая сума.
Родина моя,
Ты сошла с ума.
(«Родина моя»)
Покажите мне такую страну,
Где славят тирана,
Где победу в войне над собой
Отмечает народ (на 7-е ноября),
Покажите мне такую страну,
Где каждый – обманут,
Где назад означает вперед
И наоборот.
................................
Покажите мне такую страну,
Где детей заражают,
Где солдат заставляют стрелять
В женщин и стариков.
Покажите мне такую страну,
Где святых унижают,
Где герои–ветераны войны
Живут хуже рабов.
Не вращайте бессмысленно глобус,
Вы не найдете,
На планете Земля стран таких не отыскать,
Кроме той роковой,
В которой вы все не живете,
Не живете, потому что нельзя это жизнью назвать.
(«Глобус»)
Эй, кто там обнадежился по поводу того,
Что коммунисты покидают трон,
Сближаются с народом, и каются,
И верят в пе-ре-лом.
Не спешите, милые,
Не будьте так наивны,
Вращаются колесики,
И не заржавлен пресс,
Винтики на месте,
И работает машина
С дьявольским названием
КПСС.
КПСС – СС.
.............................................................
Эй, кто там поднимает Русский флаг.
Наточен серп на кумаче,
И звезды караулят купола,
Спокойно управляя рукою палачей.
..........................................................
Страна не сможет встать с колен
Покуда на плечах
Зверь восседает у нее –
КПСС!
(«КПСС»)
Но Игорь Тальков не был политиком до мозга костей, как он сам говорил. Его творчеству, его судьбе были свойственны две, казалось бы, диаметрально противоположные стихии – борьба и любовь. В песне «Я вернусь» есть такие строки:
А когда затихают бои,
На привале, а не в строю
Я о мире и о любви
Сочиняю и пою.
И в этих песнях о любви мы видим, кажется, совсем другого Игоря Талькова – пронзительного лирика. В книге «Монолог» Игорь касается темы любви в своей поэзии:
«Зрителей, приходящих на мои концерты, удивляет сочетание несочетаемого в моем творчестве: мягкие, лирические песни о любви звучат на фоне резких политических, кричащих композиций. Хочу объяснить: и те, и другие суть компоненты моей души. Я не сочиняю специально, я пишу только тогда, когда меня что-то глубоко волнует. <...> Я русский православный человек. Этим и объясняется сочетание несочетаемого в моем творчестве.
Любовь – это стимул жизни, вечный поиск, единственная возможность роста и совершенствования. Мне 34 года, 30 из которых я нахожусь в поиске. <...> Нет ничего горше и больнее разочарования, и раны, которые оно оставляет в душе, сочатся пожизненно. Мои песни о любви выполняли и продолжают выполнять функции врача-анестезиолога, частично вбирая в себя душевную боль. Может быть, поэтому они у меня такие грустные.
<...> Рядом со мной – женщина, которая роднее и ближе мне всех когда-либо окружавших и окружающих меня. Она не похожа ни на одну из придуманных мною, но она достойна большой и настоящей любви. Порой мне кажется: то, что я искал за горизонтом, всегда было рядом, только я этого не замечал. Успокаиваюсь одним: наших отношений никогда не касался обман.
Мне хотелось бы верить, что путь моих поисков пройден, но... что там, впереди, знает только Бог».
Но привал – это всего лишь отдых в пути, он заканчивается.
Я мечтаю вернуться с войны,
На которой родился и рос,
На руинах нищей страны
Под дождями из слез.
Но не предан земле тиран,
Объявивший войну стране,
И не видно конца и края
Этой войне.
Я пророчить не берусь,
Но точно знаю, что вернусь,
Пусть даже через сто веков,
В страну не дураков, а гениев.
И, поверженный в бою,
Я воскресну и спою
На первом дне рождения страны,
вернувшейся с войны.
Всмотритесь в фотографию, которая помещена в этой статье. Сколько лет человеку, на ней изображенному – 33-34? Мне думается, что гораздо больше. Широко известны слова Анны Ахматовой о том, что после смерти человека меняется его портрет. Кажется, с этой фотографии на нас смотрит древний мудрый старец, который многое знает наперед. Усталое, с глубокими морщинами лицо. Добрые, проницательные и печальные глаза. В нем чувствуется некая неосознанная обреченность и усталость. «Надо ж было так устать, дотянув до возраста Христа». Игорь говорил своим друзьям (хоть и в шутку): «Мне 278 лет, и поэтому все должны меня слушаться. Я знаю то, что вам и не снилось».
В книге «Монолог» Игорь несколько раз касается темы смерти. Вот несколько цитат:
«Что касается фатальности...
Да, смерть плоти неизбежна. Наша оболочка – это еще не мы. <...> Она изнашивается, как платье, но... остается душа. Она бессмертна. <...> Я не боюсь смерти. Ее нет. Есть полет в «скафандре» в другие измерения. Можно убить тело, но нельзя убить душу».
«Когда в черные дни, а их было немало, я пытался покончить с собой, мне это не удавалось, как не удавалось и тем, кто хотел меня убить. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.<...> Может быть, я буду защищен до тех пор, пока не пройду предначертанный мне земной путь?»
Вдумайтесь, всякий раз речь идет о насильственной смерти.
В августе 90 года Игорь написал песню «Памяти Виктора Цоя»:
Поэты не рождаются случайно,
Они летят на землю с высоты,
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты.
Глаза таких божественных посланцев
Всегда печальны и верны мечте
...................................................
Они уходят, выполнив заданье,
Их отзывают Высшие Миры,
Неведомые нашему сознанью,
По правилам космической игры.
Они уходят, не допев куплета,
Когда в их честь оркестр играет туш
........................................................
А может быть, сегодня или завтра
Уйду и я таинственным гонцом
Туда, куда ушел, ушел от нас внезапно
Поэт и композитор Виктор Цой.
Кто мог предположить тогда, в августе 90 года, что Игорю остается жить год с небольшим...
Очевидно, что не могла иначе сложиться его судьба. Социальная острота, прямолинейность, порой резкость его поэзии поражают, восхищают и пугают одновременно. Он был Поэтом, честно творящим и живущим по законам совести, чести. Его живая, обнаженная, страдающая душа, гордая, своенравная и свободная, не давала ему возможности жить спокойно. После Высоцкого он, пожалуй, единственный смог публично, открыто на широкую аудиторию сказать то, о чем болела душа у думающей, мыслящей части нашего общества, он пытался пробиться и достучаться до тех, кого наша советская система отучила мыслить самостоятельно.
В августе 1990 года, отвечая на вопрос журналистки «Советской культуры» М. Долгановой об отношении к Высоцкому, Игорь сказал:
«Высоцкого я боготворил. Повлиял ли он на меня? Наверное. Хотя я никогда не старался его копировать, разве что в детстве, в пионерлагере, когда сорвал голос на его песнях, почему до сих пор и хриплю. Но, повторяю, я никогда не старался писать «под Высоцкого», выглядеть «под Высоцкого» и никогда не ассоциировал себя с ним. Хотя мне часто говорят о каком-то сходстве. Мне это, бесспорно, льстит, но, если серьезно, то я считаю, что гений рождается один в эпоху и что-то пока не вижу на горизонте никого, кто мог бы сравниться с Высоцким».
Все же не зря люди говорили Игорю о каком-то сходстве с Высоцким. Оно, это сходство, безусловно, было. Тальков оказался пророком для своей эпохи, которая исчисляется несколькими годами, но какими! Сколько с нами всего произошло за эти годы. Но... Мало что изменилось. Достаточно оглянуться вокруг, чтобы понять, что песни Игоря Талькова не утратили своей злободневности. Более того, некоторые из них воспринимаются сегодня еще более остро, чем 10 лет назад. Хочется верить и надеяться на то, что все же мы сможем стать «страной гениев» чуточку раньше, чем через «сто веков»
Господь Бог посылает на Землю таких светлых, таких чистых, искренних людей, и они проносятся как метеориты, сжигая себя и обжигая наши сердца. Они уходят, «целители уставших наших душ». А мы остаемся. И нам плохо, одиноко, сиротливо без них. И все же они с нами.
В лесах их песни птицы допевают,
В полях для них цветы венки совьют,
Они уходят вдаль, но никогда не умирают
И в песнях и в стихах своих живут.
А.Тишина
настроение: Грустное
слушаю: Я ВЕРНУСЬ, ЛЕТНИЙ ДОЖДЬ....
Алёна Тишина (Елена Илютина),
29-12-2011 21:16
(ссылка)
Юрий Шевчук о фильме "Высоцкий. Спасибо, что живой"
Алёна Тишина (Елена Илютина),
12-02-2009 22:15
(ссылка)
Без заголовка
Марина Влади рассказала о своем Высоцком
Театр наций представляет в Москве спектакль Марины Влади "Владимир, или Прерванный полет"
НЕ ИЗВЕСТНО, кому больше обязана московская публика приездом Марины Владисо спектаклем "Владимир, или Прерванный полет" – нынешнему министру культуры и своему давнему другу Александру Авдееву или руководителю Театра наций Евгению Миронову, который употребил весь свой артистизм, чтобы обаять Марину Владимировну и спонсоров. Но это все же случилось, и Марина Влади изменила свое решение не играть спектакль о Высоцком в России.
"Это французский спектакль, моя милая", – ответила актриса на вопрос, почему "Владимир, или Прерванный полет" не играется по-русски. – "Я француженка".
Это действительно очень французское представление – стильное и минималистское. Контрабасист и два гитариста (один из них – Константин Казанский, аранжировщик изданных во Франции песен Высоцкого), да серый задник, с которого смотрят глаза Высоцкого, – вот и все подспорье для Марины Влади, которая решилась сыграть на сцене собственную жизнь. К знаменитой книге, которую до сих переиздают даже во Франции, сценический "Владимир" имеет весьма отдаленное отношение. Это коллаж из песен Высоцкого, спетых по-русски и переведенных на французский. Обрывки воспоминаний, к которым все время хочется возвращаться, почти не связанных логикой повествования и уж точно не претендующих на то, чтобы сказать о Высоцком что-то новое. Но странным образом в эпоху, когда многочисленные "друзья" и "исследователи" Высоцкого постарались не оставить камня на камне от его тайн, заглянуть во все закоулки его жизни, растеряв главное, спеть на разные лады и голоса его песни – "разменять миллион по рублю", бесхитростный спектакль Марины Влади возвращает нам "гибельный восторг", который вызывал и вызывает Высоцкий.
В платье цвета червленого серебра, сама поседевшая, по-прежнему красивая, абсолютно естественная и в кокетстве, и в беззащитности, и в силе, с которой она двенадцать лет боролась со всем, что убивало любимого человека, и в боли, которая за эти двадцать девять лет никуда не ушла, и в умении продолжать жить и улыбаться сквозь слезы – такой предстала Марина Влади после многолетнего отсутствия в России. Разбитая на куплеты "Песня о канатоходце" неумолимо отмеряет отпущенное время – осталось три четверти пути, две, не больше четверти.
С этим ощущением невозможного счастья (все было против него) и неотвратимого близкого конца прожила она двенадцать отпущенных им лет. С ним же играет и свой спектакль, продолжая, насколько это в человеческих силах, прерванный полет.
Театр наций представляет в Москве спектакль Марины Влади "Владимир, или Прерванный полет"
НЕ ИЗВЕСТНО, кому больше обязана московская публика приездом Марины Владисо спектаклем "Владимир, или Прерванный полет" – нынешнему министру культуры и своему давнему другу Александру Авдееву или руководителю Театра наций Евгению Миронову, который употребил весь свой артистизм, чтобы обаять Марину Владимировну и спонсоров. Но это все же случилось, и Марина Влади изменила свое решение не играть спектакль о Высоцком в России.
"Это французский спектакль, моя милая", – ответила актриса на вопрос, почему "Владимир, или Прерванный полет" не играется по-русски. – "Я француженка".
Это действительно очень французское представление – стильное и минималистское. Контрабасист и два гитариста (один из них – Константин Казанский, аранжировщик изданных во Франции песен Высоцкого), да серый задник, с которого смотрят глаза Высоцкого, – вот и все подспорье для Марины Влади, которая решилась сыграть на сцене собственную жизнь. К знаменитой книге, которую до сих переиздают даже во Франции, сценический "Владимир" имеет весьма отдаленное отношение. Это коллаж из песен Высоцкого, спетых по-русски и переведенных на французский. Обрывки воспоминаний, к которым все время хочется возвращаться, почти не связанных логикой повествования и уж точно не претендующих на то, чтобы сказать о Высоцком что-то новое. Но странным образом в эпоху, когда многочисленные "друзья" и "исследователи" Высоцкого постарались не оставить камня на камне от его тайн, заглянуть во все закоулки его жизни, растеряв главное, спеть на разные лады и голоса его песни – "разменять миллион по рублю", бесхитростный спектакль Марины Влади возвращает нам "гибельный восторг", который вызывал и вызывает Высоцкий.
В платье цвета червленого серебра, сама поседевшая, по-прежнему красивая, абсолютно естественная и в кокетстве, и в беззащитности, и в силе, с которой она двенадцать лет боролась со всем, что убивало любимого человека, и в боли, которая за эти двадцать девять лет никуда не ушла, и в умении продолжать жить и улыбаться сквозь слезы – такой предстала Марина Влади после многолетнего отсутствия в России. Разбитая на куплеты "Песня о канатоходце" неумолимо отмеряет отпущенное время – осталось три четверти пути, две, не больше четверти.
С этим ощущением невозможного счастья (все было против него) и неотвратимого близкого конца прожила она двенадцать отпущенных им лет. С ним же играет и свой спектакль, продолжая, насколько это в человеческих силах, прерванный полет.
Вечерняя Москва от 12.02.2009
Алёна Тишина (Елена Илютина),
20-08-2009 09:31
(ссылка)
ДЖО ДАССЕН.
29 лет назад его не стало... 20 августа 1980 года.
В то самое лето, когда не стало Высоцкого...
Кто-то написал совершенно неумную фразу
"Что нам Дассен, о чём он пел не знаем мы..."
Думаю, знаем мы о чем пел Джо Дассен. Он пел о ВЕЧНОМ.....
Вадим Егоров _Осенний реквием (Посвящение Высоцкому и Дассену).
Джо Дассен. Таким он был в жизни....
Алёна Тишина (Елена Илютина),
19-12-2011 21:22
(ссылка)
О рекламе фильма "Высоцкий. Спасибо, что живой", или
Слава Богу не дожил до нынешнего срама...
Знаете, честно говоря убивает морально степень интеллектуальной деградации нашего общества, степень духовного падения представителей шоу-бизнеса...
Ну вот, ответьте мне - как можно в рамках рекламной компании фильма о Высоцком выпускать пиво с его портретом? Но, как оказалось, пиво - это цветочки!!! Хотя даже здесь - уже противно!
Но выпустили ещё и стакан для поп-корна!
Вспоминаются слова Юрия Шевчука из посвящения Высоцкому:
"Нам Высоцкий как-то спел про кабаки да храмы
СЛАВА БОГУ, не дожил до нынешнего срама"!!!
Слава Богу!!!
Потому что - стыдобища жуткая!!!
Стакан для поп-корна!!!!
Вот воистину - ничего не свято!!!!
И вот ещё одно фото, снятое недавно:
"НЕУЖЕЛИ ТАКОЙ Я ВАМ НУЖЕН -
ПОСЛЕ СМЕРТИ"?!
Знаете, честно говоря убивает морально степень интеллектуальной деградации нашего общества, степень духовного падения представителей шоу-бизнеса...
Ну вот, ответьте мне - как можно в рамках рекламной компании фильма о Высоцком выпускать пиво с его портретом? Но, как оказалось, пиво - это цветочки!!! Хотя даже здесь - уже противно!
Но выпустили ещё и стакан для поп-корна!
Вспоминаются слова Юрия Шевчука из посвящения Высоцкому:
"Нам Высоцкий как-то спел про кабаки да храмы
СЛАВА БОГУ, не дожил до нынешнего срама"!!!
Слава Богу!!!
Потому что - стыдобища жуткая!!!
Стакан для поп-корна!!!!
Вот воистину - ничего не свято!!!!
И вот ещё одно фото, снятое недавно:
"НЕУЖЕЛИ ТАКОЙ Я ВАМ НУЖЕН -
ПОСЛЕ СМЕРТИ"?!
Метки: Фильм Высоцкий. Спасибо
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
