Без заголовка
Люди избранного круга.
Много денег, много чести.
Их великая заслуга -
оказались в нужном месте.
Одинаковы лопаты,
одинаковы и силы,
только в мире редковаты
клады, россыпи и жилы.
Но проблема не закрыта.
Всё равно нужна лопата.
Потому что кимберлита
десять тонн на два карата.
Много денег, много чести.
Их великая заслуга -
оказались в нужном месте.
Одинаковы лопаты,
одинаковы и силы,
только в мире редковаты
клады, россыпи и жилы.
Но проблема не закрыта.
Всё равно нужна лопата.
Потому что кимберлита
десять тонн на два карата.
Без заголовка
Что шахматы - забава королей,
я знаю, и доказывать не надо,
но мне не интересно, кто умней,
люблю, когда зависит от расклада.
О мудрости написаны тома,
но для меня все аргументы хилы:
победа изощрённого ума
не лучше, чем победа грубой силы.
Во всём на свете должен быть баланс.
Природа, управляя, между делом
с могучими выравнивает шанс
для слабых интеллектом или телом.
я знаю, и доказывать не надо,
но мне не интересно, кто умней,
люблю, когда зависит от расклада.
О мудрости написаны тома,
но для меня все аргументы хилы:
победа изощрённого ума
не лучше, чем победа грубой силы.
Во всём на свете должен быть баланс.
Природа, управляя, между делом
с могучими выравнивает шанс
для слабых интеллектом или телом.
Без заголовка
Спрошу "Что хочешь?" - и один ответ,
когда бы мы с тобой ни говорили,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иной объехать хочет целый свет
и побывать в Афинах и на Ниле,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иные любят оперу, балет
и знают толк в мазурке и кадрили,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иной лелеет свой кабриолет
и протирает тряпочкой от пыли,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иной мечтает положить паркет
не только в доме, а еще на вилле,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Вино в бокале посмотрев на свет,
я тост скажу в традиционном стиле
за то, чтобы всегда тебя любили,
и в этом ничего плохого нет.
Без заголовка
Глухая осень. Сад был пуст.
На ветках чёрные вороны.
Пришёл, чтобы укутать куст
и срезать поздние бутоны.
У края мелкого пруда
устроил склад, потом, мол, сразу
всё заберу, тут есть вода,
вернусь домой - поставлю в вазу.
Но вот ведь глупый человек!
Так завертелся, столько дела.
Забыл. А ночью выпал снег,
вода в пруду заледенела.
Ещё на следующий год
деревья почек не раскрыли,
я там, где не растаял лёд,
нашёл немного мокрой гнили.
Как почернел, как вымерз он,
но я узнал, когда-то это
был нежный розовый бутон
невинно-кремового цвета.
Я вспомнил это неспроста.
Как всё завязано на свете.
Я знал, она уже не та,
но лучше б я её не встретил.
На ветках чёрные вороны.
Пришёл, чтобы укутать куст
и срезать поздние бутоны.
У края мелкого пруда
устроил склад, потом, мол, сразу
всё заберу, тут есть вода,
вернусь домой - поставлю в вазу.
Но вот ведь глупый человек!
Так завертелся, столько дела.
Забыл. А ночью выпал снег,
вода в пруду заледенела.
Ещё на следующий год
деревья почек не раскрыли,
я там, где не растаял лёд,
нашёл немного мокрой гнили.
Как почернел, как вымерз он,
но я узнал, когда-то это
был нежный розовый бутон
невинно-кремового цвета.
Я вспомнил это неспроста.
Как всё завязано на свете.
Я знал, она уже не та,
но лучше б я её не встретил.
Без заголовка
Пойти и сдаться бы в дурдом,
да обуваться не охота.
Проходит странная работа,
метаморфоза и облом.
Попал в какие-то тенёта.
И рамки тесные малы.
Иду не то, чтобы в орлы,
а нечто вроде самолёта.
Орёл летит туда-сюда
не ради выси или дали.
Туда - гнездо, сюда - еда,
а самолёт - куда послали.
Орла бояться ли орлу.
Орёл садится на скалу,
а этим подавай бетонку.
И самолёта самолёт,
чуть зазевался, и собьёт,
и плюнет очередь вдогонку.
А самолёта самолёт
послал куда-то грозным взором,
а тот и полетел вперёд
за ядом или прочим вздором.
Зато орёл, блестя пером,
не лезет ни в одни ворота.
Несу я глупости, пардон.
Пойти и сдаться бы в дурдом,
да обуваться не охота.
Без заголовка
Осенний мрак, осенний мрак,
из-под нависших туч,
уже не падает в овраг
холодный тонкий луч.
Всё ниже, ниже облака,
и музыка не та,
куда там средние века,
такая темнота.
И не до слов, и не до книг,
и куст, и разум гол,
и забываешь в тот же миг,
что только что прочёл.
И всё не выпадет момент,
чтоб нарушать табу.
Я сам, похоже, секонд хенд
и много раз бу.
Всё тот же бесконечный трек,
дороги и дома.
Скорей бы, что ли, выпал снег,
скорее бы зима.
Без заголовка
Хорошо купить бы дом,
спереди крылечко,
из окошка вид с прудом
или лучше речка.
Я тогда бы в жизни сей
не горбатил спину,
а ловил бы карасей,
да собирал малину.
Чтобы лес невдалеке,
боровик да рыжик,
чтобы летом на реке,
в зимой на лыжи.
И чтоб девица-краса
там со мной напару,
а ещё завёл бы пса
и кота-котяру.
Чтоб из печки каравай,
чтобы в бане веник...
Вот только стоит этот рай
ну слишком много денег.
Без заголовка
стали длинными тени
горизонт и озон
открываю осенний
стихотворный сезон
и неважно что лето
будет месяца три
не про то не про это
эта осень внутри
как об стену с разбега
не забудешь о ней
всё покроется снегом
через столько-то дней
от былого обломки
перезреют плоды
обозначатся кромки
у открытой воды
этикетки наклейки
и вода не чиста
только Серые Шейки
в полынье у моста
где для спуска ступени
где от дождика зонт
осень длинные тени
и пустой горизонт
горизонт и озон
открываю осенний
стихотворный сезон
и неважно что лето
будет месяца три
не про то не про это
эта осень внутри
как об стену с разбега
не забудешь о ней
всё покроется снегом
через столько-то дней
от былого обломки
перезреют плоды
обозначатся кромки
у открытой воды
этикетки наклейки
и вода не чиста
только Серые Шейки
в полынье у моста
где для спуска ступени
где от дождика зонт
осень длинные тени
и пустой горизонт
Без заголовка
Душа поёт, ни ноты фальши.
И чист, и звонок мой азарт.
Опять бежать куда подальше
я снова принял низкий старт.
Моя душа, ты будешь рада,
от нетерпения дрожи.
Там купола и колонады,
картины, шпили, витражи.
И тело честно, без обмана,
забудь про холод и метель,
тебя покормят в ресторанах,
уложат в мягкую постель.
Немало будет под ногами
крутых ступеней старых плит,
зато душа побудет в храме
и от восторга воспарит.
Всё будет так, а не иначе.
Вот только кто подаст совет,
что завтра мне начать с Карпаччо,
поход в музей или обед?
Без заголовка
Кто славой, кто своим богатством горд,
или детьми (я это понимаю),
или машиной, словно сам он Форд,
или хотя бы тем, что хата с краю.
На гордости построен Тадж Махал.
Хвастун был похоронен в пирамиде.
И я ничуть не лучше. Я бахвал.
Я хвастаюсь, где был и что увидел.
Моря, фонтаны, скалы и дворцы,
картины Рафаэля и Ван Гога,
красавицы, святые, мудрецы,
творения людей и лично Бога,
вершины гор и звёздный небосвод,
сокровища империи и духа
и у меня никто не отберёт,
того, что видел, чувствовал и нюхал.
Я погружался в каждый океан.
При мне молились Будде и Аллаху.
Я видел много диких обезьян,
слонов, китов и трогал черепаху.
Закаты цвета крови и вина.
Рассветы цвета жемчуга и мёда.
Каких ещё чудес земля полна!
На что способны гений и природа!
Густая рожь играет на ветру,
идёт волнами в бесконечном поле.
И мне не страшно, если вдруг умру,
я в этом растворюсь щепоткой соли.
или детьми (я это понимаю),
или машиной, словно сам он Форд,
или хотя бы тем, что хата с краю.
На гордости построен Тадж Махал.
Хвастун был похоронен в пирамиде.
И я ничуть не лучше. Я бахвал.
Я хвастаюсь, где был и что увидел.
Моря, фонтаны, скалы и дворцы,
картины Рафаэля и Ван Гога,
красавицы, святые, мудрецы,
творения людей и лично Бога,
вершины гор и звёздный небосвод,
сокровища империи и духа
и у меня никто не отберёт,
того, что видел, чувствовал и нюхал.
Я погружался в каждый океан.
При мне молились Будде и Аллаху.
Я видел много диких обезьян,
слонов, китов и трогал черепаху.
Закаты цвета крови и вина.
Рассветы цвета жемчуга и мёда.
Каких ещё чудес земля полна!
На что способны гений и природа!
Густая рожь играет на ветру,
идёт волнами в бесконечном поле.
И мне не страшно, если вдруг умру,
я в этом растворюсь щепоткой соли.
Без заголовка
Вот бы встретиться в реале,
вот бы встретиться в июле,
вы меня околдовали,
вы меня не обманули.
На поляне среди лилий
и на липовой аллее
вы б сказали: или-или,
я б ответил еле-еле.
А потом прошёл бы ливень,
били капли о колени,
листья длинные на иве,
облетали на ступени,
на игле еловых лап ли,
или на ладони клёна
появилась в каждой капле
пара ваших глаз зелёных.
Но проходит лето втуне,
нам не встретиться в реале,
не в июле, не в июне,
ни на лодке, ни на бале...
вот бы встретиться в июле,
вы меня околдовали,
вы меня не обманули.
На поляне среди лилий
и на липовой аллее
вы б сказали: или-или,
я б ответил еле-еле.
А потом прошёл бы ливень,
били капли о колени,
листья длинные на иве,
облетали на ступени,
на игле еловых лап ли,
или на ладони клёна
появилась в каждой капле
пара ваших глаз зелёных.
Но проходит лето втуне,
нам не встретиться в реале,
не в июле, не в июне,
ни на лодке, ни на бале...
Без заголовка
Уже весной природа дышит,
кругом весенний свет и дух,
текут ручьи, дороги, крыши,
и над подъездом, где повыше
сосульки целятся в старух.
С утра затор на перекрёстке,
вовсю ругается народ,
фольксваген врезался в берёзку,
пежо догнало говновозку,
оно понятно - гололёд.
Уже на улице терпимо,
и от мороза не дрожи,
и проплывает плавно мимо
всё, что наделали за зиму
собаки, кошки и бомжи.
кругом весенний свет и дух,
текут ручьи, дороги, крыши,
и над подъездом, где повыше
сосульки целятся в старух.
С утра затор на перекрёстке,
вовсю ругается народ,
фольксваген врезался в берёзку,
пежо догнало говновозку,
оно понятно - гололёд.
Уже на улице терпимо,
и от мороза не дрожи,
и проплывает плавно мимо
всё, что наделали за зиму
собаки, кошки и бомжи.
Без заголовка
Бывает, я пытаюсь подмигнуть,
а мне в ответ показывают факи ,
одна надежда, что когда-нибудь
я встречу девушку из Нагасаки.
На берег я сойду в большом порту
и разгромлю четыре ресторана,
зато такое счастье обрету
в объятьях девушки из Магадана.
А у неё - огромнейшая грудь,
и остальное тоже всё красиво,
я с радостью ступлю на скользкий путь,
целуя девушку из Тель Авива.
Застыну, и в холодном весь поту,
а после учиню разгул и буйство
от радости, что снова встретил ту,
ту девушку, из города Бобруйска.
Чья попка оттопырена чуть-чуть,
её свалю приёмом капоэйры,
она меня не сможет обмануть,
ну девушка, из Рио де Жанейро.
Но несмотря на шум и суету,
её замечу сразу в белом платье
подброшу и поймаю на лету
я девушку из города Тольятти.
А после, отправляясь в дальний путь,
подумаю: высокая культура,
как многое сумел я подчерпнуть
у этой девушки из Сингапура.
Она, ну как малина на кусту,
а в голове такое - плачет дурка,
плохая, жаль, реакция Манту
всегда у девушек из Петербурга.
Зачем она разводит эту муть,
твердя о нарушении закона?
Что срок тюремный можно потянуть,
целуя девушку из Вашингтона.
Да мне всё это пофигу, скоту,
как честный человек держу я слово,
И я в подарок привезу фату
для девушки из Новоогарёво.
Завидуйте, все кто меня послал!
А если и того мне будет мало,
придёт жена французского посла.
Французского посла из Сенегала.
а мне в ответ показывают факи ,
одна надежда, что когда-нибудь
я встречу девушку из Нагасаки.
На берег я сойду в большом порту
и разгромлю четыре ресторана,
зато такое счастье обрету
в объятьях девушки из Магадана.
А у неё - огромнейшая грудь,
и остальное тоже всё красиво,
я с радостью ступлю на скользкий путь,
целуя девушку из Тель Авива.
Застыну, и в холодном весь поту,
а после учиню разгул и буйство
от радости, что снова встретил ту,
ту девушку, из города Бобруйска.
Чья попка оттопырена чуть-чуть,
её свалю приёмом капоэйры,
она меня не сможет обмануть,
ну девушка, из Рио де Жанейро.
Но несмотря на шум и суету,
её замечу сразу в белом платье
подброшу и поймаю на лету
я девушку из города Тольятти.
А после, отправляясь в дальний путь,
подумаю: высокая культура,
как многое сумел я подчерпнуть
у этой девушки из Сингапура.
Она, ну как малина на кусту,
а в голове такое - плачет дурка,
плохая, жаль, реакция Манту
всегда у девушек из Петербурга.
Зачем она разводит эту муть,
твердя о нарушении закона?
Что срок тюремный можно потянуть,
целуя девушку из Вашингтона.
Да мне всё это пофигу, скоту,
как честный человек держу я слово,
И я в подарок привезу фату
для девушки из Новоогарёво.
Завидуйте, все кто меня послал!
А если и того мне будет мало,
придёт жена французского посла.
Французского посла из Сенегала.
Без заголовка
Звонок. Я в ванной. Се ля ви.
Уитни Хьюстон в трубке плачет.
Ты спрашиваешь о любви,
а я забыл, что это значит.
Под душем стоя, мокр и наг,
как мраморный фонтанный идол,
я мозг свой каменный напряг,
но ничего он мне не выдал.
Тогда, в сомненьях и в воде,
я так спросил и ждал ответа:
"Любить? Скажи, когда и где."
Но ты, наверно, не про это.
Как хочешь, так и понимай.
Мне ж не понять тебя, хоть тресни.
Поёт Уитни Хьюстон: "Ай
вилл олвейз..." Ох уж эти песни...
Уитни Хьюстон в трубке плачет.
Ты спрашиваешь о любви,
а я забыл, что это значит.
Под душем стоя, мокр и наг,
как мраморный фонтанный идол,
я мозг свой каменный напряг,
но ничего он мне не выдал.
Тогда, в сомненьях и в воде,
я так спросил и ждал ответа:
"Любить? Скажи, когда и где."
Но ты, наверно, не про это.
Как хочешь, так и понимай.
Мне ж не понять тебя, хоть тресни.
Поёт Уитни Хьюстон: "Ай
вилл олвейз..." Ох уж эти песни...
Без заголовка
Был уверен и спокоен,
что всерьёз, а не приколом,
мог себя одной рукой он
за вихры поднять над полом.
Просыпался спозаранку
легкокрылый, словно ангел.
Задирал всё выше планку.
Добавлял блины на штанге.
С высоты летел на маты,
лихо выпрямив колени.
Любовался на квадраты.
Поднимался на ступени.
Так и жил бы в этом зале,
отрабатывая флопы,
если б люди не сказали,
что не прыгнуть выше жопы.
что всерьёз, а не приколом,
мог себя одной рукой он
за вихры поднять над полом.
Просыпался спозаранку
легкокрылый, словно ангел.
Задирал всё выше планку.
Добавлял блины на штанге.
С высоты летел на маты,
лихо выпрямив колени.
Любовался на квадраты.
Поднимался на ступени.
Так и жил бы в этом зале,
отрабатывая флопы,
если б люди не сказали,
что не прыгнуть выше жопы.
Без заголовка
Наш за много поколений
не меняется народ,
им не скажут: это гений,
сам, уж точно, не поймёт.
Но вот если вдруг поверят,
тут наш гений и держись,
закрывай покрепче двери,
не дадут пожить ни в жисть.
И объявят сразу богом,
возвеличат и распнут,
обвинят ещё во многом,
всё за несколько минут.
Нарисуют на иконе,
а в тот самый же момент
и живого похоронят,
и воздвигнут монумент.
После девки будут охать
все от стара до мала:
"Вот жила б я в ту эпоху,
я бы гению дала".
Знали б, как на самом деле,
так хватил бы их удар,
как те гении в борделе
прожигали гонорар.
Бестолковое вы племя,
безголовые тела:
да жила бы ты в то время,
ничего б не поняла.
Да теперь гораздо лучше
нынче гениев полно,
нынче гениев до кучи,
но до кучи и г..но.
Жизнь, она полна волнений
и опасных перемен.
Ну вот я, к примеру, гений.
Только толку в этом - хрен.
не меняется народ,
им не скажут: это гений,
сам, уж точно, не поймёт.
Но вот если вдруг поверят,
тут наш гений и держись,
закрывай покрепче двери,
не дадут пожить ни в жисть.
И объявят сразу богом,
возвеличат и распнут,
обвинят ещё во многом,
всё за несколько минут.
Нарисуют на иконе,
а в тот самый же момент
и живого похоронят,
и воздвигнут монумент.
После девки будут охать
все от стара до мала:
"Вот жила б я в ту эпоху,
я бы гению дала".
Знали б, как на самом деле,
так хватил бы их удар,
как те гении в борделе
прожигали гонорар.
Бестолковое вы племя,
безголовые тела:
да жила бы ты в то время,
ничего б не поняла.
Да теперь гораздо лучше
нынче гениев полно,
нынче гениев до кучи,
но до кучи и г..но.
Жизнь, она полна волнений
и опасных перемен.
Ну вот я, к примеру, гений.
Только толку в этом - хрен.
Без заголовка
Мой самолёт на взлётной полосе.
Мой паровоз под полными парами.
Стоит такси, и бриг под парусами.
Итак, прощайте все! Прощайте все!
Уже из сердца выброшен покой.
Уже набиты золотом карманы.
Уже на ветках ждут орангутаны
и смотрят вдаль, прикрыв глаза рукой.
Уже трубит навстречу дикий слон.
В густой листве скрываются виверы.
И для меня припас остатки серы
последний огнедышаший дракон.
Опять куда-то гонит чудака.
Нет, что вы, мне не плохо было с вами,
а там, то ураганы, то цунами...
Прощайте все! Пока, пока, пока...
Мой паровоз под полными парами.
Стоит такси, и бриг под парусами.
Итак, прощайте все! Прощайте все!
Уже из сердца выброшен покой.
Уже набиты золотом карманы.
Уже на ветках ждут орангутаны
и смотрят вдаль, прикрыв глаза рукой.
Уже трубит навстречу дикий слон.
В густой листве скрываются виверы.
И для меня припас остатки серы
последний огнедышаший дракон.
Опять куда-то гонит чудака.
Нет, что вы, мне не плохо было с вами,
а там, то ураганы, то цунами...
Прощайте все! Пока, пока, пока...
Без заголовка
Январь, а я не встал на лыжи.
Февраль - забыл, что есть коньки,
март - как летят сосульки с крыши,
в апреле - вскрытие реки.
За май не видел половодья,
Без земляники жил в июнь.
В июле не был на природе.
Весь август - выброси и плюнь.
Сентябрь - ни разу за грибами.
Октябрь - без клюквы и опят.
Ноябрь. С утра темно, как в яме.
А дни летят, летят, летят.
Без заголовка
Коричневый вечерний чай.
Не чистый чёрный чайник.
Так лучше. И не замечай,
и сам себе начальник.
Свет не включая и ворча
почёсывая плечи
помянешь чёрта сгоряча,
и чуточку полегче.
А череп словно кирпичом,
и ничего, что прочен,
и безразлично, что почём,
почётно и не очень.
И вечно не с чего начать,
о чём бы с увлеченьем.
Лечи отчаянья печать
просроченным печеньем.
Черствеют чёртовы харчи,
горячие в начале.
Читай, печатай и молчи,
о чём твои печали.
К чему нечаянная речь,
извечная причуда
чужих, чудных, беспечных встреч,
рассчитанных на чудо.
Без заголовка
Опять решается. Конечно, не судьба,
а эпизод. Заведомо, кусочек.
Он будет назван "здесь" или "туда".
Пустые запятые вместо точек.
Укусы комаров - не жала ос.
Но то и это хуже, а не лучше.
Как говорят:"Решается вопрос".
На самом деле, всё решает случай.
Так побеждает логику софизм.
Ахилл и черепаха, для примера.
А те, кто ставит на детерминизм,
почище нас заложники тервера.
На паузе. Ещё не сделан ход.
Ещё никто не ставит ультиматум.
Ещё остался шанс смотреть вперёд.
И как всегда, надеяться на фатум.
а эпизод. Заведомо, кусочек.
Он будет назван "здесь" или "туда".
Пустые запятые вместо точек.
Укусы комаров - не жала ос.
Но то и это хуже, а не лучше.
Как говорят:"Решается вопрос".
На самом деле, всё решает случай.
Так побеждает логику софизм.
Ахилл и черепаха, для примера.
А те, кто ставит на детерминизм,
почище нас заложники тервера.
На паузе. Ещё не сделан ход.
Ещё никто не ставит ультиматум.
Ещё остался шанс смотреть вперёд.
И как всегда, надеяться на фатум.
Без заголовка
Каникулы. Мне шёл десятый год.
Лимон, маслины, каперсы в солянке.
Отчаливает белый теплоход
под старый марш "Прощание славянки".
Какой тогда коснулся он струны?
Как все мы в детстве струнами богаты!
И я горел желанием войны,
желанием победы и расплаты!
Да, музыка умеет убедить.
Тут не помогут логика и разум.
И вот легко и радостно убить
врага, который будет мне указан.
Сейчас совсем другие времена,
другие тексты и другие ноты,
но та же задевается струна,
опять не остаётся без работы.
Я вырос. Век на мне коротковат.
Я изменился, став немного старше.
И на больной вопрос: "Кто виноват?"
всем отвечаю: "Те, кто пишет марши."
Лимон, маслины, каперсы в солянке.
Отчаливает белый теплоход
под старый марш "Прощание славянки".
Какой тогда коснулся он струны?
Как все мы в детстве струнами богаты!
И я горел желанием войны,
желанием победы и расплаты!
Да, музыка умеет убедить.
Тут не помогут логика и разум.
И вот легко и радостно убить
врага, который будет мне указан.
Сейчас совсем другие времена,
другие тексты и другие ноты,
но та же задевается струна,
опять не остаётся без работы.
Я вырос. Век на мне коротковат.
Я изменился, став немного старше.
И на больной вопрос: "Кто виноват?"
всем отвечаю: "Те, кто пишет марши."
Без заголовка
Не отвертеться от судьбы
не эдак и не так,
я много раз носил гробы,
зато ни разу - фрак.
Всегда такие вот дела,
занятный парадокс,
я нюхал порох у ствола,
зато ни разу - кокс.
Всего, что не вернуть назад,
хватило через край,
я краем глаза видел ад,
зато ни разу - рай.
не эдак и не так,
я много раз носил гробы,
зато ни разу - фрак.
Всегда такие вот дела,
занятный парадокс,
я нюхал порох у ствола,
зато ни разу - кокс.
Всего, что не вернуть назад,
хватило через край,
я краем глаза видел ад,
зато ни разу - рай.
Без заголовка
Однажды, много-много лет назад,
Шли облака, как будто кто-то гнал их,
И улыбался бликами закат
На елях, малахитовых и алых.
Я был один на берегу реки.
В глухом лесу легли густые тени,
Качались ветки, как рога оленей,
Издалека мигали огоньки.
Вода текла, тиха, и берег гол,
Горели звёзды ярки и блестящи.
Я знал, что этой ночью в самой чаще
Среди поляны папоротник цвёл.
Я шёл к нему загадочной тропой,
Волшебной ночью, ночью черноризной,
Стволы берёз смыкались за спиной
И звёзды вниз смотрели с укоризной.
Но к их знаменьям я остался глух.
Проник к цветку пылающему ближе,
Сорвал его и им всю душу выжег,
Упав в траву, когда пропел петух.
Ночные были стали сказкой днём,
И я хотел приняться вновь за дело,
Но только сердце ныло и болело
В моей груди, целованной огнём.
Осталась боль. И толпы скучных дней
Меня погнали. Как я поздно понял,
Земля прекрасна, ты живёшь на ней,
Мою любовь держа в своих ладонях.
В квартире мира я плохой жилец.
Я не вношу судьбе законной платы.
Я счастьем недостаточно богатый.
Зачем мне счастье, всё равно, конец.
Шли облака, как будто кто-то гнал их,
И улыбался бликами закат
На елях, малахитовых и алых.
Я был один на берегу реки.
В глухом лесу легли густые тени,
Качались ветки, как рога оленей,
Издалека мигали огоньки.
Вода текла, тиха, и берег гол,
Горели звёзды ярки и блестящи.
Я знал, что этой ночью в самой чаще
Среди поляны папоротник цвёл.
Я шёл к нему загадочной тропой,
Волшебной ночью, ночью черноризной,
Стволы берёз смыкались за спиной
И звёзды вниз смотрели с укоризной.
Но к их знаменьям я остался глух.
Проник к цветку пылающему ближе,
Сорвал его и им всю душу выжег,
Упав в траву, когда пропел петух.
Ночные были стали сказкой днём,
И я хотел приняться вновь за дело,
Но только сердце ныло и болело
В моей груди, целованной огнём.
Осталась боль. И толпы скучных дней
Меня погнали. Как я поздно понял,
Земля прекрасна, ты живёшь на ней,
Мою любовь держа в своих ладонях.
В квартире мира я плохой жилец.
Я не вношу судьбе законной платы.
Я счастьем недостаточно богатый.
Зачем мне счастье, всё равно, конец.
Без заголовка
Проходит головная боль,
и прояснятся сознание.
И всё понятно. Даже роль
моя в системе мироздания.
Освобождённый организм,
живыми набираясь силами,
опять заводит механизм,
что движет Солнцем и светилами.
А сверху видно, всё не так,
любовь - не форма гениальности,
и мироздание - спектакль,
весьма далёкий от реальности.
и прояснятся сознание.
И всё понятно. Даже роль
моя в системе мироздания.
Освобождённый организм,
живыми набираясь силами,
опять заводит механизм,
что движет Солнцем и светилами.
А сверху видно, всё не так,
любовь - не форма гениальности,
и мироздание - спектакль,
весьма далёкий от реальности.
Без заголовка
Проверено веками,
известно в наши дни:
поспоришь с дураками,
и станешь, как они.
Их слушать ухо вянет,
оболганы друзья.
Сказал бы, так и тянет,
но знаю, что нельзя.
И так, и эдак плохо,
обидно мне до слёз,
им - об стену горохом,
мне - мордою в навоз.
Нет, отвечать не буду,
чтоб не было беды.
Плюются, как верблюды,
я ж в рот набрал воды.
Но это всё до срока,
вода проход найдёт!
Кто не постиг намёка,
дождётся, идиот.
Дразнить меня не надо!
Я щедро отплачу,
а ну держитесь, гады!
Всех разом замочу!
Не худший я, не лучший,
не гуру, не герой,
так что, на всякий случай,
не спорили б со мной.
известно в наши дни:
поспоришь с дураками,
и станешь, как они.
Их слушать ухо вянет,
оболганы друзья.
Сказал бы, так и тянет,
но знаю, что нельзя.
И так, и эдак плохо,
обидно мне до слёз,
им - об стену горохом,
мне - мордою в навоз.
Нет, отвечать не буду,
чтоб не было беды.
Плюются, как верблюды,
я ж в рот набрал воды.
Но это всё до срока,
вода проход найдёт!
Кто не постиг намёка,
дождётся, идиот.
Дразнить меня не надо!
Я щедро отплачу,
а ну держитесь, гады!
Всех разом замочу!
Не худший я, не лучший,
не гуру, не герой,
так что, на всякий случай,
не спорили б со мной.
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
