Да и смех и слёзы. Странное впечатление от этих стихов. Они мне кажутся искуственными, надуманными и неистественными. Вы кому-нибудь их читали? Если не читали то и не надо. Мы однажды пробовали задавать тему компьютеру и рифмы. Получилось что-то похожее. Может это такое-же произведение. О жизни женщины Вы ничего не знаете и даже не пытаетесь вникнуть, не пытаетесь понять и принять её нужды и потребности. И даже не понятно, почему Вы взялись за эту тему? На тему - любовник в жизни замужней женщины . Вы пишите уважительно только о себе любимом. Вас не интерисуют её переживания.... Дальше продолжать?.... Думаю не надо - Вы истинный шовинист.....

Любая не удачная строфа, слово, образ, форма выражения, пока окончательно не отполируется миллионами повторений где то там в затаенных глубинах сознания, карябает, дерет мое сердце. Так и с этим сыроватым стихом. И я бы конечно удалил его этим окончательным вариантом, если бы не один из комментариев. Ставший ярчайшей чертой (точнее шрамом) типичного ментального образа, нашей местной провинциалки. Важность этой черты (факта) для меня слишком важна для последующих окончательных выводов и определений, в дальнейших работах. Поэтому, боясь спугнуть, словно легкую осторожную бабочку, столь важные для меня факты, я и исправляюсь в своих погрехах лишь в комментариях.


Вы меня не вспомните наверно,
Я вас взглядом только провожу,
Не сказать что это так уж скверно,
Но и что приятно не скажу.

Молодой, с подбритыми висками,
Русый волос лаком закреплен,
Что до вас мне, да и черт бы с вами,
И в другую я давно влюблен.

С вами муж шагающий устало,
Ваши мысли в быте и семье,
Вам сквозь тепль окна глядеть пристало,
Мне же в зазеркалья жить стране.
Не смутившись тонкостью момента,
Память ставить вовремя припоны,
Вам пройти не слыша комплимента,
С мыслей лишь мелькнувшей затаенно.
Только полноте, вы все конечно вспомните,
Но не враз, немного погодя,
Серых глаз прищуры, цветы в комнате,
В той в которой были ты и я.

И в дождя холодное кипенье,
На асфальтовой сковороде,
Ты опять ступаешь сквозь презренье,
В том забытом, вам не нужном дне…

Рентгеном фар стоишь раздета,
Куда свезет тебя авто,
Я не спрошу тебя про это,
Я не виню тебя за то.

Прощаясь, мне кивнешь не смело,
Простить не стоит и просить,
Я боль в душе своей умело,
Сумею равнодушьем скрыть.

Свое изглоданное тело,
Небрежно бросишь на кровать,
Чтобы с привычным знаньем дела,
Его в купюры разменять.

О чем мелькнет в твоем сознанье,
Когда истерзанною птицей,
Пороча тайну мирозданья,
В чужих руках ты будешь биться.

Но нет, не то что в первый раз,
Когда душа еще стонала,
И сквозь туманность влажных глаз,
Ты не себя там представляла.

То что не сможешь рассказать,-
Язык лукавый вновь обманет,
И лишь в зрачках я мог читать,
Как недосказанное ранит.

О том, о чем с тобой молчали,
Возле окошка за столом,
В кафе, напротив магистрали,
Болтая как то не о чем.

А помнишь как однажды в шутку,
Тебя до слез развеселяя,
Назвал принцессой проститутку,
И проституткою себя.

И я тогда не знал и сам,
На сколько сбудутся приметы,
От непогасшей сигареты,
Скользнул дымок по волосам.

Нас видел мир совсем не много,
Но в этом жизни колесе,
Была у нас с тобой дорога,
По не растоптанной расе.

И уходя по кромке ночи,
Ты толи в шутку, толь в серьез,
Подолгу мне глядела в очи,
Прося о продолженье грез.

И все сбылось, он в Мерседесе,
У ног твоих притормозил,-
Шофер галантно как принцессе,
Перед тобою дверь открыл.

На миг лишь только задержалась,
Рукой оперлась на капот,
Как будто с кем то ты прощалась
Навек, все зная наперед.

Кружился белою поземкой,
Декабрьский запоздалый снег,
Двух черных строчек прочерк тонкий,
Чертил машины быстрый бег.

И новой жизни чистый лист,
Перед тобою расстилался,
Он не помаран был и чист,
А наш в черновиках остался.



. . .


Промозгло, ранняя весна,
Земля в проталинах чернеет,
А у меня ну как всегда,
Опять дурное настроение,
Вновь провожал тебя как раньше,
Но только взглядом, до машины,
И больше для игривой фальши,
Уже в нем не было причины
Я мог бы забежать вперед,
И ты могла остановится,
Могли бровей свести разлет,
Сыграв задумчивость на лицах.
Но знать игра не стоит свеч,
И из меня плохой артист,
Боязнь что может сбиться речь,
Меня не вызвала на бис.

Из жизни клок как из листка,
И мы прожили как умели,
Лишь от того в глазах тоска,
Что словно что то не успели.
От куска отрезанный ломоть,
Много проку ли в пустой бутылке,
Без пагонов,- ваше Благородь,
Грязный холст от выцветшей картинке.

Но скажу я, без обиняков,
Как не ограненные алмазы,
Жизни пишем мы с черновиков,
Что бы были чистыми рассказы.


М. Предзимний. 17.08.10.