04.10.2013 19:25


Есть положения и факты, истинность кото­рых
усматривается непосредственно, и есть положения или факты, истинность которых
усматривается посредст­венно, именно через посредство других положений или
фактов. Если я скажу: «я голоден», «я слышу звук», «я ощущаю тяжесть», «я вижу,
что этот предмет большой», «я вижу, что этот предмет движется» и т. п., то я
выражу факты, которые должны считаться непосредственно познаваемыми. Такого
рода факты мы можем назвать также непосредственно очевидными, потому что они не
нуждаются ни в каком доказательстве: их истинность очевидна без доказательств.
В самом деле, разве я нуждаюсь в доказательстве, что передо мной находится
предмет, имеющий зелёный цвет? Неужели, если бы кто-нибудь стал доказывать, что
этот предмет не зелёный, а чёрный, я поверил бы ему? Этот факт для меня непосредственно
очевиден. К числу непосредственно очевидных положений относятся, прежде всего,
те положения, которые являются результа­том чувственного восприятия.


Все те факты, которые совершаются в нашем отсутствии
(на­пример, прошедшие явления, а также и будущие), могут быть познаваемы только
посредственно. Я вижу, что дождь идёт, — это факт непосредственного познания;
что ночью шёл дождь, есть факт посредственного познания, потому что я об этом
узнаю через посредство другого факта, именно того факта, что почва мокрая.
Факты посредственного познания или просто посред­ственное познание является
результатом умозаключения, вывода. По развалинам я умозаключаю, что здесь был
город. Если бы я был на этом месте тысячу лет назад, то я непосред­ственно
воспринял бы этот город. По следам я заключаю, что здесь проехал всадник. Если
бы я был здесь час назад, то я не­посредственно воспринял бы самого всадника.


Посредственное знание доказывается, делается
убедитель­ным, очевидным при помощи знаний непосредственных. Этот последний
процесс называется доказательством.[1]


Ехал недавно в автобусе из Москвы. Прочитал эти
выводы из данного учебника. Да так эти выводы на меня повлияли что, время на их
освещение мне пришлось из моей жизни все таки выделить. Итак выделяю.


Одно из моих основных терзаний мучивших меня все эти
годы, определялось позицией людей, к моему горю. Горю, только лишь для меня, но
не для людей меня окружавших. То что они не должны страдать, на пару со мной,
мне конечно же было понятно. И оставим это. Но мне было непонятно, почему они
не понимают что страдаю я. Что мне больно ( причем не только психологически но
и физически), что я устаю, что я не хочу так жить, что несу крест, и что никто
из них такого горя и не нюхал то, за всю свою жизнь, и что это страшно в коце
то концов. Все это я физически не двояко ощущал, но то что социум не то что был
нейтрален, а даже становился в контр позицию ( Когда мне говорили да что здесь
такого, вот ребенка растить!!!). А философия моя тогда опиралась на мнение социума,
ну не могли быть люди не правы. И если один говорит что снег белый, а сто других
что черный, значит правы сто, и это мне казалось естественным ( пока не узнал о
Сократе, не подумал хорошенько о Христе). И я думал что может быть я
неадекватно это все воспринимаю, старался поставить их в свою позицию (
старался смотреть на ситуацию объективно). Ну не мог я поверить что сто человек
не правы НЕ МОГ!!! То как ломался этот мой стереотип, я думаю уже от части в
дневнике зафиксировал. Повторяться не буду. Но вот этот аргумент, в силу
специфики научного подхода в методике его аргументирования, я все же
запечятлеть должен. Ну что же, кину еще один камень в толпу людей.


Страдания мои это, - факт непосредственный, не
требующий доказательства. И это непосредственно очевидное положение. А как еще
сказать? И все мои попытки  найти
ущербность восприятия во мне,  могут
привести в лучшем случае к потере времени и средств, пока буду прокладывать
себе путь по неверной дороге. А в худшем, сойду с ума. Так что ущербность
оказывается не во мне, а в людях, вот это факт!!!


Так что основной вывод из этого, что мое горе это
факт для меня непосредственный, или непосредственно очевидный, так как не
нуждается ни в каком доказательстве. Скажи кому, засмеют. Но мне то вовсе не
смешно, вот до чего я дошел, живя в этой человеческой пустыне, такой душевной
зачерствелости, что тверже гранита, ничем ее не прошибешь. Трахнись хоть лбом с
разбегу в эту, череп вдрызг, мозги во все стороны как вода расплескались, а что
стене? Да НИЧЕГО!!!


Ну что же, дорого я заплатил за эти выводы, но они
сделаны, я в них утвердился и пускай кто либо попробует меня в них переубедить.
Хотя конечно зная себя, я все равно по Сократовски буду сомневаться во всем. И
вновь возвращаться к этому в частности. Но не глупо ли это будет, что я дурак
какой, биться головой об стенку (это как минимум не научно). Чем тратить время
на вещи и без того очевидные, лучше займись тем что действительно требует
работы ума, ради доказывания.


Ну на последок перечислю весь основной очевидный
негатив, который я претерпевал, и претерпеваю все это время.


1)      Негатив психический.


А. Любовь, жалость,
сострадание, к человеку любовь к которому у меня во всяком случае на тот
момент, была не сопоставима в какой либо значимой пропорции еще с кем либо.


Б) Момент этого
происшествия. На самом пике своего развития, когда качество жизни максимально.
Я к этому времени набрал определенный потенциал, осталось только лишь его
реализовать. Счастье валялось под ногами, бери его только и владей. Я был
интересен самым шикарным девушкам, женской элите. Отказаться от всего этого
чрезвычайно трудно. Так же мной планировалась перемена места жительства,
средства на это отложенные пошли так же на лечение, реабелитацию, отказ от
самостоятельной жизни, многие просто не хотят жить с родителями, это уже
негатив, а здесь не просто жить, а ухаживать заменять человеку те функции которые
он должен в нормальных условиях делать самостоятельно. Женщине психологически
проще осуществлять уход, так сложилось традиционно. А здесь еще мне красивому
здоровому парню приходилось ухаживать за женщиной, видеть ее в таких моментах на
которые в нормальных условиях поставлены жесткие табу. А еще если учесть что
сексуально меня притягивали женщины радикально старшего возраста, ( например в
момент этого горя у меня появилась любовница, которая была в свое время
одноклассницей моего отца). Здесь немного остановлюсь,  потому что определяю это почти что как чудо.
Как я не свихнулся от этого, как там в глубинах мозга не перемкнуло фазу на
фазу. Я до сих пор помню когда почти физически ощутил, щелчек тумблера, там где
то у меня в голове. Переключив сознание на саму возможность этого восприятия.
Это произошло еще в самом начале, когда она еще лежала в больнице. Так же что
сама ситуация настолько редкая, что я за всю свою жизнь не встречал аналогов. Конечно
бывают ситуации когда человек остается вообще не ходячим. Никто не спорит что
это очень страшно. Но тягота эта распределяется между семьей, а что бы эту
лямку тянул изначально и до конца, вообщем то только один человек, не слышал я
о таком. Да к тому же учитывая вышеизложенное, этому человеку было что терять.


Ну ладно хватит и этих
фактов, время у меня не так уж и много, и лучше потрачу его на раскрытие других
тем.


2)Негатив физический.


Ущерб моему здоровью
нанесен, колоссальный и не поправимый. У я постоянно занимающийся спортом,
ведущий активный образ жизни, почти не пьющий, за всю свою жизнь не выкуривший
и пары сигарет, к тридцати четырем годам стал гипертоником, (порой у матери
давление был лучше чем у меня). Где то около пяти лет назад, заметил у себя над
верхней губой полопавшиеся сосудики, потом на правой ноге, то же. Дефект этот в
общем то косметический, ( что для меня то же не мало важно) но не надо быть
семи пядей во лбу по медицине, что бы понимать что это может быть лишь верхняя
часть айзберга, то же самое может быть и в нутрии на сердце, почке, каком либо
еще органе, это значит что организм функционирует уже не полноценно, может и
тромбик какой образоваться, или аневризма и т.д. После совсем недавно года три
от силы, я захотел потренировать ноги, научиться делать пистолетик, так у меня
толи от этого, толи и без этого бы, но вздулась на коленке вена и довольно
заметно, так что мне пришлось ножки то поберечь, ситуацию не усогублять. Помню
началась у меня аритмия, но слава богу была не долго, и прошла. А вот когда у
меня появилась экзема, я понял что себя нужно беречь, хотя бы в качестве
инструмента. И стал выделять себе время на полноценный сон, как минимум. И
рецидивы ее в течении трех лет стали ослабевать, выскакивали ее проявления
ближе к весне и под солнцем пропадали полностью. Этой весной даже и не помню
было что или нет. Недосыпания, физический труд, уборка квартиры, закупка
продуктов, готовка, в общем ведение хозяйства на мне, и за двоих. И естественно
в целом и общем для организма, столь сильный и беспрецидентно длительный
стресс, не благо. Где тонко так он теперь и порвется. Да и сколько лет жизни я
уже не проживу и просто в результате стрессового износа, это то же вопрос.


2)      Финансовые потери.


Здесь
так же я не встречал что бы кто то положил к ногам матери хотя бы, малую часть
того, что оставил у ее ног я.


Прямой
явный убыток, это то что у меня практически уже были средства на покупку
комнаты под Ногинском. Через месяц два, я уже бы выходил на рынок. Но все что
мной накопилось ( я довольно много себе отказывал), пошло на взятки врачам,
лечение, медикаменты, тренажеры. Я растратил далеко не все, все же сумма
значительная. Но достаточно что бы отказаться от покупки комнаты. Не зная цен,
в том районе сейчас трудно подсчитать эти прямые убытки, к тому же тогда
платили хорошо, а мне приходилось отказываться от подработок. Но можно
сорентироваться, по  Серпухову, прошло
пору лет, я уже распростился со своей мечтой, и тут узнаю что мой напарник
продал в Серпухове комнату. Я прикинул свою сумму, и оказалось что мне где то
на ее покупку бы и хватило. Я уже окрылился как сей час помню свои мысли : «
Что же думаю, не смог я купить комнату в двадцати километрах от Москвы, куплю в
восьмидесяти, так же сяду в электричку, и через два часа я уже в своем любимом
городе, жизнь то не кончилась, а Матери просто найму сиделку». Но в этот момент
началось то страшное подорожание, которое похоронило и эту мою мечту. Через
пару лет я все подкопив, купил комнату в Серпухове, но вот сравнение. Районы
почти равноценны, там была комната в двух, здесь в пяти комнатной квартире, и
там комната была по моему большая, ну пусть даже одинаковая. Тогда она после
подорожания, стоила около миллиона, моя пятьсот, с учетом того что я несколько
лет еще зарабатывал на доплату. Пол миллиона потерял, не ошибешься. Но
потенциальные мои потери, анализу не поддаются. Я знакомился с самыми
интересными шикарными женщинами, и много вероятно что рано или поздно, я бы
приподнялся с помощью кого либо из них, на свою финансовую пирамиду, если бы не
осталось бы у меня в груди чистого сердца, и не увлекся бы я политикой, а
впрочем может быть это и не помешало.


Ну так что же. Здесь я перечислил основные
непосредственные, явные факты моего происшествия. И как бы не позиционировали
их люди, на их позициях в этом можно не акцентрироваться, не тратить зря время.
В своем видение люди могут быть мотивированны, просто своим удобным им
пониманием ситуации, или какими либо другими как правило не порядочным мотивом.
И что я буду искать брильянт в дерьме ? Нужен мне этот Сизифов труд. Оставь это
Миша. Свою жертву на алтарь людской тупости, низости, и подлости я уже принес,
и не маленькую.


            Итак
перефразируя В.И. Ленина, - Мое страдание, - это объективная реальность,
существующая независимо от мнения людей, о знания их о ней.


 


05.10.2013 10:39


Продолжение предыдущей темы


Итак, первое положение для меня доказано. А что до
людей, то попробуй доказать свинье теорему Пифагора, или то что дважды два
четыре. Так же и здесь, если кто то этого не понимает это не значит что данное
утверждение не верное, а лишь то что                                            
человек этот всего навсего сродни свинье, недалекому, тупорылому
животному. Вот и все.


            Теперь
второй мучающий меня вопрос. Если кто либо, признает мои страдания и тяготы
существующими, но радикально принижает их характер и степень, вплоть до вполне
обычного заурядного явления. То есть, действительно ли со мной произошло нечто
страшное. Причем настолько, что по степени и характеру негативных
последствий,  что либо происходившее с
людьми меня окружающими, несопоставимое.


            Здесь
уже задача стоит посложнее, суметь найти такой инструмент измерения который
смог бы сопоставить, совершенно разные по характеру происшествия, негативного
плана. Действительно как сравнить что для человека тяжелей, похоронить жену или
ребенка, бабушку или дедушку, друга или родственника. Можно конечно отыскать и
в этом случае зацепки, в зависимость от определенных моментов сосуществования
людей, проживали ли они совместно, или раздельно, были ли в доверительных
отношениях или с недоверием относились друг с другом, конфликтовали и т. д. Вот
например высказывание Тарасовой : « А как же за ребенком ухаживать». Это
высказывание ( причем слышимое мной не однократно, от разных людей), в принципе
не отрицает тяготу, но принижает делает ее малозначительной в сравнении с
другой, в глазах человека ее пережившего, его горе естественно всегда реально,
в отличие от стороннего человека ( своя рубашка ближе к телу). Например попали
пассажиры автобуса в автокатастрофу. У одного руку по плече оторвало, он бегает
кричит от боли, а другой стоит рядом он головой ударился, шишку себе на лбу
набил, она у него побаливает. Для него то своя боль реальна, и он не понимает
что это тот другой пассажир бегает орет. Еще хоть не догадается сказать, : « Ты
что орешь, я вот шишку смотри какую набил, знаешь ка сильно болит». Это
происходит от того что человек не соизмеряет происшедшее с собой, воспринимает
все субъективно. А для соизмерения таких ситуации, нужно пользоваться принципом
Золотого правила, - Поступай с другими всегда так, как ты хотел бы что бы
поступали с тобой. Так смоделировать ситуацию, что бы представить себя в
аналогичной жизненной позиции. Представить хотя бы на миг что есть Бог, и он
решил соотнести все это с принципами справедливости. Ведь тех у кого произошло
реальное горе, справедливо оскорбляет эгоистичное, безразличное поведение людей
пусть к их проблеме и не имеющих никакого отношения. Например если кто либо
смеется рассказывая веселые анекдоты, стоя рядом с траурной процессией. Почему
бы Богу не переставить вдруг этих людей местами. Раз они не распознют разницу
между горем и счастьем, с помощью своего воображения, опосредованно, то пускай
поймут непосредственно на своей шкуре. Это было бы справедливо, и соотнесено с
Золотым правилом нравственности.


            Так
и в моем случае есть простое решение, необходимо поставить человека в аналогичные
условия. И в этом случае все естественно и не двояко встанет на свои места.
Итак, что же произошло десять лет назад у меня; Случилось горе у моего самого
любимого человека на всем белом свете, болезнь лишившая его возможности самого
существования без посторонней помощи. Значит в этом случае стороннему человеку,
необходимо понять есть ли у него такой человек, это может быть например супруг,
дети, друзья, родители как в моем случае и т. д. Причем это горе касается лишь
психологической не материальной, стороны восприятия. Умер близкий человек, и
тот кому он был близок испытывает глубочайшие психические страдания, причем не
только не неся каких бы то ни было материальных потерь, а даже нередко и
наоборот (например получив наследство). Вторая сторона негатива это
материальная, то чем человек жертвует, что ему дорого и ценно в материальнм
мире, физическая потеря здоровья, кратковременное или постоянное, крушение
планов, отказ от всевозможных жизненных благ, свободы перемещения, выбора места
жительства, отказ от личной жизни, наконец финансовые потери и т. д. Эти потери
лично мной понесенные более, менее подробно уже были описаны выше.


            Ну
вот теперь каждый здравомыслящий человек может соотнести свою и мою ситуацию
адекватно. Мне например для этого хватило нескольких секунд. Когда лет пятнадцать
назад, (в то время я работал охранником в детском саду). Одна сотрудница на вопрос
почему вы не уезжаете отдыхать, сказала что у них мать лежачая, она их к себе
привязала. Я помню как в тот же миг ужаснулся, примерив такую ситуацию на себе.
И тут же дал оценку ее. Тогда я подумал, ну что может произойти в моей жизни
самое страшное. О смерти и нечего говорить, пойдем дальше, увечье, потеря
здоровья, (мне даже страшно об этом писать на пример остаться без ноги), а
после как раз было то что через несколько лет случилось с моей матерью. Мне
хватило секунд, а другим людям не хватило и десяти лет, и думаю не хватит и
всей жизни.


            Ну
что же, попробуем эти теоретические выводы соотнести с практикой.


Соотношение первое.


Ольга:


            Помню
как уже спустя несколько лет после моей трагедии, я позвонил Ольге, и как то
между прочим в наш разговор вставил фразу. В виде сухой безэмоциональной, констатации.
Что у меня де горе беда. Хорошо помню ее реакцию.   


 


 


 


 


P. S. Мне почему то кажется что
вся эта писанина, у нормального человека должна ассоциироваться со
стихотворением Владимира Маяковского « Что такое хорошо, что такое плохо». Дамы
и Господа будьте пожалуйста адекватными, вы же не в ясельной группе детского сада,
старайтесь соответствовать своей возрастной категории, или просто статусу
человека.


15.10.2013 13:08


                                   Навоз для культуры, или культура для
навоза?


            Так
как я наконец то утвердился, что есть зло что добро. Из этого следует разрешение
другого вопроса. Моя политика непротивления злу насилием, - оправдана ли она? И
более приземлено, имею ли я право жить?


            Все
это время, и сейчас в частности кто то на моем горбу въезжает в рай. Нормальна
ли эта ситуация. Ради чего я себя обескровливая. Подпитываю паразитов. Тем
самым размножая это поганое племя. Ведь они делая свои грязные дела, тем более
утверждаются в мысли что делают нечто правильное. А как же иначе, никто их за
это не осуждает, ни наказывает, ни Бог ни люди. А они между тем живут себе
припеваючи, получая тем самым более чем существенные, ощутимые материальные
блага. И даже отрицательного этического статуса им за это никто не объявил.


            Что
есть хотя бы сельскохозяйственная культура. Продукт труда, старания и терпения.
Что бы получить нечто полезное, уникальное. И это нормально и по другому
нельзя, если для питания этой высшей культуры, сорняк как нечто присутствующее
само собой в изобилии, идет в навоз. В моем же случае все получается наоборот,
высокоорганизованная уникальная культура идет в навоз. Нормально ли это? Я
считаю что сама постановка этого вопроса излишня.


            А
вот теперь адекватно ли я распределил статусы, кто есть кто. Во первых между
мной и ими ( Бабка, Брат, его мать ( можно было бы туда поставить и мою мать,
заодно со всем миром), есть черта. Черта которую я никогда не переступлю, черта
это, - этическое преступление. Преступление совершенное не в сиюминутном
искушении, необдуманно в стечении благоприятных для этого обстоятельств. А
преступление длящееся, десятилетие повторяющееся раз за разом во все более
извращенном цинизме своем. Так что время преступнику было достаточно, что бы
проявился в нем хотя бы какой зачаток совести. Дрогнула рука убийцы. Но нет
нравственного закона в этих существах.


            Я
то же совершаю плохие поступки, или не совершаю хороших, но все то плохое что я
совершил или мог бы когда совершить, возможно и для них. Но то что творят они
для меня повторить, так же невозможно как не возможно допрыгнуть от земли да
неба.


Вот это одно из отличий культуры от навоза, отличие этическое.


            Теперь
другое различие, в чем он себя взращивает, не поверю я что он читает Достоевского,
Толстого, Аристотеля, Сократа. Если бы он их читал то не стоял бы за чертой,
отшатнулся бы от своего безобразного отражения в прямом зеркале правды. Я же не
могу не читать, не слушать, не думать не впитывать в себя как губка стоящую
того информацию. Ту которая относиться к культуре элитарной (в основном) в
отличие от массовой. А что может оставить после себя проявления массовой
культуры, любой всплеск ее перепад, это лишь взмах крылышками бабочки
однодневки. Как бы он не был бы красив сегодня, завтра его уже нет. И только
взрастив себя на культуре классической элитарной можно, оставить после себя что
то такое же вечное как она сама. И я надеюсь что и после меня останется хотя
что то, что осветит в людях дорогу к человеку. Или хотя бы поможет кому ни будь
не совершать моих ошибок.   


25.10.2013 7:54


                                               Борьба со злом


            Зло
бывает как внешнее так и внутреннее, вне нас и в нас самих. Поэтому человек
должен понимать что войну придется вести на два фронта. И нет никакого смысла в
победе внешней если человек будет поражен внутри. Борьба со внутренним злом не
столь пафосна, рутинна и со стороны выглядит совсем не героично. Но в этой
борьбе есть хоть какой то шанс, пусть только теоретический, на победу.  


            Я
увлекся борьбой со внешним злом, и совсем забыл о своем внутреннем. Вот вчера я
украл в магазине сырок за семь рублей, как низко и стыдно. Украл не потому что
у меня не было денег (на кредитной карте у меня лежало семьдесят тысяч, и еще
наличкой семь). А просто так приятно было, что то взять и не заплатить,
сэкономить денежку. И я ведь об этом думал идя в магазин, и знал за ранее что
украду. И даже решил что если украду что то, то хотя бы пользоваться этим благом
не буду, выкину или отдам кому то. Но сырок 
я съел еще не выходя из магазина. И это только пример на вскидку, а если
покопаться, то сколько еще черноты то во мне наберется, да что копаться; 


08.11.2013 9:09


            Отдал
дань должную дань Ноябрьским праздникам. Приехал из Москвы шестого, и полдня
пилил, сверлил, и сделал таки короб (колонки). Таким образом чтобы их можно
было вставить в форточку окна, и никто бы не заподозрил что это источник звука.
Точнее революционных песен. Работа кипела, звонит Тетя Люся, я ей обещал
достать древко для знамени и помочь его укрепить на балконе. Бегом в лес.
Срубил две длиннющие жерди, быстренько, ошкурил, и к ней. Все сделал. Домой. И
к вечеру источник Ноябрьских Песен был готов. Принес на квартиру товарищу,
померил, подошло, отлично. Квартира эта располагалась окном, прямо на
центральное место микрорайона, остановка, магазины все здесь. И поэтому эффект должен
был быть максимальным, насколько это возможно было достичь технически.


            Итак,
Седьмого Ноября в Бору, была Советская Власть. На трех домах висели Красные
Флаги, из двух концов микрорайона транслировались революционные песни. Город
передернуло, ну если не весь то сотню другую его жителей точно. А когда
стемнело, я попробовал подсветить свой Красный Флаг прожектором, получилось
очень эффектно. Такой флаг ночью обращал на себя внимание, несравненно больше
чем даже днем. Психологически, такой прием должен оказывать большей эффект со
стороны. Кто то не просто повесил знамя, и она бесхозно болтается, оно еще
освещено, кто то за ним следит, радеет все не просто так. Мозг наблюдателя не
просто скользит по предмету, в его сознании выстраивается уже целый алгоритм,
причинно следственных цепочек, делаются выводы, (не важно какого характера) в
сознании происходит закрепление, фиксация. Проще говоря остается память, и
может быть рождается и даже и мысль.


22.11.2013 14:43


            Вчера
было мое День Рождение. Ну было и было, я как то нейтрально стал относиться к
этому когда то священному для меня дню. Праздник для меня теперь день моей свободы,
день в моем любимом городе – Москва.


            Этическая
почва подо мной, с каждым днем все утрамбовывается как логикой, здравым
смыслом, доказательствами сугубо научными, объективными, и свойственным мне
консерватизмом. И то не почва уже, - 
железобетонный фундамент.


            Потери
мой колоссальны и не обратимы, второй жизни мне не дано. Но сожалеть о том что
было, можно лишь, если бы все это было зря. Так в чем же аксиологическая ценность,
столь значительной жертвы? Материальную ценность можно легко просчитать, так
какая же она, что я приобрел, физического? Я заработал несколько миллионов, но
какой ценой, и что благодаря этой ситуации. Нет конечно. Даже если предположить
что я так и остался бы в этой  охране. То
эти мои миллионы не я бы и так напрессовал бы. Но я бы не остался в охране, как
это рыбе остаться на суше, - противоестественно. Трудно представить и
вообразить, в какие бы высоты я унесся на гребне подхватившей тогда меня попутной
волны. На какой бы сказочный остров, сокровищ. Если бы не разбило о камни, ну это
уже из той песни « если у вас нет собаки». В принципе подсчетом материальных
потерь я уже озадачивался, ранее и терять время на это нет смысла.


            Так
чем же это может искупиться, какова цена угробленного здоровья, счастья, жизни?
Ради чего все это было? Неужели, что бы уйти в песок? Нет!!! Это моя цена за
мой особый этический статус. Я на пол шажка, нет всего лишь на пол ступни
приблизился к Сократу и Христу. Встал в шилтрон за правду, занял чье - то место,
так же как когда то кто- то должен будет занять мое.


            Итак,
мои потери сопоставимы разве что с величайшей жизненной трагедией. И оправдать
их может только не что, вечное не проходящее, этим может быть лишь польза,
благо, не для одного, но для многих, не ради сиюминутности, но ради вечного.  А данными характеристиками может обладать лишь
благо этическое. Которым я на данный момент и обладаю. Я проиграл, проиграл
материально, и более того все мои убытки, автоматом шли в доходы моим
материальным победителям. Например; Продав дом, сразу после смерти отца,
поступив бессовестно прямо говоря ( никаких вразумительных, порядочных мотивов,
этому так придумано и не было), они были наказаны высшей справедливостью (
начавшаяся инфляция сожрала вырученные деньги). Но тут брат заселяется в мою (
как он сам сказал( со слов же бабки)) половину. И за счет моего же
материального блага ( которым я сам так и не попользовался), считай что и не
потерял ничего, пользуется домом по своему усмотрению уже десяток лет. А за
счет кого? Меня. А тягота по содержанию дома, культивации земли, плоды чего он
же и потребляет, финансовые вложения (Канализация, ворота, забор, счетчик и
т.д.). Я ведь всем этим и не пользуюсь.


            Но
надо еще приплюсовать суда, здоровье, счастье, свободное, закапанное в этот
проклятый ее огород, мое личное время, перспективы, положительные эмоции,
отсутствие которых сгрызло, съело меня живьем. Все это соразмерно у меня
убывая, приплюсовывалось им. Ну что же, мои победители, вы сами того не
подозревая оказались заманены в ловушку, материальное благо было лишь приманкой,
жертвой принесенной ради, удавшегося стратегического плана. И тут уже на этом
поприще, моя Виктория!!! Торжество, полного разгрома, в пыль, прах раз и на
всегда, разбитого противника!!!


            Я
должен понимать, дорожить этим вечным нетленным благом. Я вовсе не мальчик для
битья, молчаливый послушный ослик, которого безжалостно безо всякой меры стыда
и совести нагружают люди, (ослик все же не наш чужой, так чего его беречь?
Сдохнет, туда ему и дрога). Еще и позлорадствуют жестокие эгоистичные люди. Победитель!!!
герой!!!, выстоявший там, где никто бы не выстоял, выживший где никто бы не
выжил, титан держащий груз небесной правды, возложи коей на кого другого
раздавил бы в лепешку и пикнуть не успел бы (сосед мой Гена, и дня не смог его
пронести, сдал мать тут же, как слегла). И ходить я должен по этой земле ПРЯМО,
С ВЫСОКО ПОДНЯТОЙ ГОЛОВОЙ,  и глядеть на
кого либо ОТКРЫТО в ГЛАЗА НЕ МОРГАЯ, что бы отворачивались потупя взгляд, все
те, кто и не способен ни на что больше, кроме как кричать, из толпы таких же
животных, в злости животной своей, - распри, распни его.  Дабы не было перед ними зеркала, в котором
отражается вся нелицеприятная правда их, а смотрели бы они только друг на
друга,  умиляясь ложью, но не надолго.
Ибо уже родился новый агнец, и идет к ним на заклание, и прощаются они пока, до
времени. Пока не заклеймятся, и будут ждать, той меры какую сами себе и
отмерили.


04.12.2013 10:56


Сейчас только дослушал аудикнигу, Васильева Бориса
Львовича « Не стреляйте в белых лебедей». Не ожидал от этого произведения, «
легкого, сентиментального» как казалось мне ранее, по слабым, полузатертым
откликам, из глубин памяти, оставшимся мне от одноименного фильма, такой мощной
ярчайшей вспышки сверхновой, рентгеном осветившей и высветившей всю правду и
ложь этого мира. Сквозь тишайшую музыку повествования, все время слышался не
заглушаемый, хотя и бесконечно далекий, рев, грохот «Ниагарского водопада»,
живительного неиссякаемого, до кристальности чистого источника. Он не заглушал,
даже и не накладывался на повествование, оно на него накладывалось, и от этого,
тишайшие слова его, входили в какой- то резонанс, от которого взрывались
барабанные перепонки, выдавливая мозги наружу, оставляя лишь голую душу, с совестью
наедине,  вдруг в какой - то пустоте и
безмолвии. Он, этот шум отдаленного водопада был просто как фон, воздух, среда,
само пространство, в котором все это и происходит, а может, что либо
существовать без пространства, хотя бы атом, электрон, квазар, кварк? уже не то,
что человек! И становилось сразу понятно, что зло, на сколько бы громко, оно из
змеиной трубной глотки не извергалось, всегда остается всего лишь как нечто, лишь
существующее на этом фоне. Ибо если было бы наоборот, то не существовало бы уже
ничего, и самого бы зла то же, оно само себя тут же и пожрало.


Правда, - это некое реликтовое излучение,
пронизывающая все и вся на свете, оно родилось, в тот миг, как только люди
физиологические превратились в людей, фактических. Вспыхнуло из точки, и
разрослось во всю вселенную, (пространство осязаемое человеческим разумом). С
тех пор протекло много времени, и та невозможная первозданная яркость, и не
мыслимая температура для сегодняшнего человека, уже даже и не определяется
никак, нашими огрубевшими органами чувств. Но остался, существует фон, этого перводанного
реликтового излучения, этот фон и называется правдой.


 


05.12.2013 20:07












































Судебный
процесс над этическими преступниками, Дьячкова Надежда Дмитриевна, Дьячков
Алексей Валерьевич, Дьячкова Любовь __________.

04.12.2013 17:11

На данный момент в зале суда в качестве обвиняемой находиться только Дьячкова
Надежда Дмитриевна в дальнейшем подсудимая. Все вопросы обвинителя обращены к
ней.




Обвинитель:  Вы обвиняетесь в1. бессердечии,2. лживости, 3.корыстолюбии, 4.Эгоизме, 5.убийстве
своего внука Дьячкова Михаила Валерьевича уроженца города Алексина 1971 года рождения.

Защитник: Господа судьи но в этом же можно обвинить и любого, у кого сейчас
слушающих эти прения отсутствуют данные пороки, пусть первым бросит в нее
камень.

Обвинитель: Пороки эти присутствуют конечно у многих, но характер и степень их,
а главное вред принесенный ими, не сопоставимы с обычно существующим в
обществе. Они не сопоставимы так же как несопоставимы административное
правонарушение с Уголовным , и наказание у них соответственно разные, за первое
как правило всегда мягче.

Подсудимая: Ваша честь, можно мне принимать участие в прениях совместно с
защитником.

Судья: Ваше право удовлетворено.

Подсудимая: Какая же я 1.бессердечная, с чего вы это взяли. Это прямой поклеп
на меня, я на вас иск, встречный подам, я все таки бабушка, я внуков своих люблю.

Обвинитель: Нет, вы не просто бессердечная, вы преступно бессердечная. Бессердечность это отрицательное
этическое качество, выражающееся в отсутствии любви, жалости, сострадания,
эмпатии. В данном контексте упрек в бессердечии нужно понимать с особым креном,
это кроме всего прочего отсутствие любви.

Протокол предварительного судебного заседания





05.12.2013
19:27


Судья:
Ответчик, есть ли у вас какие либо возражения против исковых требований?

Ответчик: Ваша честь, можно обратиться к обвинителю.

Судья: Конечно, это ваше законное право.

Ответчик: Сережа, скажи мне, разве я тебе, что либо плохое сделала? всегда
только лишь одно хорошее, за что же ты меня тут осуждаешь, я не понимаю? Я же
тебе дом подарила (полдома). И ты меня за это еще обвиняешь?

Истец: Такой же вопрос могла задать мачеха своей падчерице Золушке. Я дала тебе
кров, я тебя поила, кормила, одевала, обувала. Разве меня можно за это винить? Ах
ты неблагодарная!!! Нет, сказала бы Золушка, (или кто либо заступившийся за нее,
она ведь была всегда безропотна, и покорна своей участи), тебя обвиняют не за
то, что ты давала, что -либо от
себя, а за то, как ты это давала. Тебя
обвиняют в несправедливости. В
несправедливом распределении тобой благ и тягот. Один получал пирог, другой
крошки от него, один пахал, сеял, убирал, жал, принес с поля в хранилище, не
пригубив даже потом плодов этих, другой ел их, один употребив, переработав все
это, сносил в отхожее место, другой за него это отхожее место чистил, а потом вырыл
глубокую яму, что бы он, и она так же в нее ходили. Один получал все время
похвалы, другой укоры, что, дескать, так поздно пришел, сделал не то что я
сказала,  сделал плохо, не на совесть, да
и сделал или принес что-либо  он, а вовсе
не ты, как это было на самом деле. А
после всего этого он молодой, здоровый, красивый, успешный, шел не туда, куда
ему хотелось, к молодым красивым, успешным, блестящим не стразами, а ярчайшим брильянтовым
блеском, до безумия утонченно пахнущими, ждущим его, а он шел носить на руках,
мыть, убирать, кормить, лечить свою мать. Недосыпать, не дочитать, не
досмотреть, недослушать, недолюбить, не дожить.

---

[1] Г.И. Челпанов. Учебник
логики. Город ?, год ?, издательство ? Глава первая. Определение и задачи логики.
Ст. одна из первых.

Что за ебаный за врот,
Никто за муж не берет,
(Или не берет в мужья?
Эээ, - да все одна хуйня).
Хуй дрочить приелось что то,
Хочется воткнуть в кого то.
Хочется спустить пары,
Что копились до поры.
Я знаток в теории,
Относительно порева.
Уж пора практиковаться,
С кем ни будь  да погебаться.
Мужику уж сорок лет,
А жены все нет и нет.
Ну, когда же на конец,
Кто заскочит на конец,
А то все уже пиздец,
Пропадает молодец.
Я пытался завязать,
Отношения твою мать.
Я знакомился на пляже,
И в Бору дремучем даже,
Подходил на остановках,
На Соцгороде, Петровке,
Во Втором Микрорайоне,
На Турбазе и в Шахтере,
А какие комплименты,
Сыпал в уши я, поверьте.
Подходил оригинально,
Романтично то брутально,
То, как будто невзначай я,
Ее вовсе замечая,
Хотя шел, ища лишь случай,
Познакомиться улучить.
В другом месте этот пыл,
Даму в миг бы растопил,
Одурманил, отнял разум,
И влюбил в себя бы сразу.
Здесь же комплиментов море,
Гнал волной я за волною.
Вдрызг разбив лишь в эти скалы,
Сердца свой кораблик малый.
(А ведь мой язык реально,
Столь хорош не лишь в вербальных,
Отношениях, надо думать,
Он неплох еще и в куни)
 Я уж в кабаки ходил,
Хуем по столу долбил.
Чем привлечь к себе внимание,
Я уж больше и не знаю.
Я тогда наивно думал,
Хоть разок кому присуну.
Может  хоть одна из ста,
Да наклюнется пизда,
Коль из ста нет ни хуя,
И из тыщи возьму я,
Нет из тысячи, врот гебать,
Из ста тысяч могу взять.
Только вот за десять лет,
Из ста тысяч даже нет?!
Что боитесь, что Дьячков,
Отгебет вас всех в очко?
Не пугайтесь дамы, - нет,
Мне по сердцу лишь минет,
Только вы паскуды бабы,
И минету мало рады,
Не ужели секс классический,
Милей вашей тонкой личности,
Когда треплют как подстилку,
Да еще не сняв ботинки,
Да пыхтя как паровоз,
Словно он вагонов воз,
Тянет в гору и кряхтит,
Весом вас в постель ввинтив,
Тычется слюнявой мордой,
И гебет во всю упорно.
Словно хочет нефть добыть,
Буром скважину пробить.
И не пукнуть и не крякнуть,
Как бы лишь в постель, не какнуть.
И от этого выпретесь,
И романтикой завете?!
Ну а если это принцип,
Представлять себя под принцем.
Что же, я согласен, ладно,
Пожалею ваши гланды.
Отказался от анала,
И минет не надо, ладно.
Только вы поймите, вред,
Не приносит ведь минет.
Что бояться, что вам будет,
Ничего в вас не убудет,
Даже ведь наоборот,
Если хуй засунуть в рот,
Можно сэкономить пасту,
И не чистить понапрасну,
Свои зубы ни хуя,
Их и так отдраю я,
Проведу по деснам хуем,
Как алмаз отполирую,
Ну а сперма скажу вам,
Это просто ням, ням, ням,
Белка больше в одной дозе,
Чем в трех литрах, жирном козьем,
Молоке или сосиськах,
Вот такую вам пиписка,
Экономию бюджета,
Обеспечит при минете.
Бросьте предрассудки дамы,
Сперма это не отрава,
А продукт на вкус приятный,
Калорий и бесплатный.
Убедил?, - неужто нет,
Неужели и минет,
Вам по вкусу не придется,
Что же делать, даже льется,
Из печальных глаз слеза,
Затмевая мне глаза.
Что же, и на эту жертву,
Я пойду, вы уж поверьте,
Тысячу раз вам повторю,
Если только полюблю,
То даю вам слово это,-
Не потребую минета!!!
Отказался от всего,
Только вновь нет никого.
Я совсем безынтересен,
Телкам города Алексин.
Только зря звеня мудями,
Гарцевал я перед вами,
На хую скача галопом,
Пред красивой, жирной жопой.
Ах ты ебаная тля,
Все здесь супротив меня.
Бабы, что вы за народ,
Неужели я урод,
Или пьяница какой,
Или педик голубой.
Что за хуй, какого черта,
Словно я другого сорта,
Или я в каком то роде,
Из другой чем вы породы?!
Что же делать, как мне быть,
Где пизду себе добыть?
Видно бабу на хую,
Я не в тех местах ловлю.
Этот гребаный Алексин,
Для меня не рыбье место.
А ведь где то есть места,
Там где вечная весна.
Ходят рыщут косяками,
Пизды перед мужиками.
Крутят жопы, трясут сиськи,
Возбуждая нам пиписьки.
Ах, как хочется душе,
Вот такого нигляже.
Где то там и обитает,
Моя рыбка золотая.
Все желания исполняет,
И отказ ни в чем не знает.
У которой голова,
Заболеть ни в жизнь не может,
Да не только лишь она,
А и жопа тоже.
Где же ты судьба моя,
Где ты затерялась,
Может даже не в меня,
Ты уже влюблялась.
Ничего, и я ведь тоже,
Совершал ошибки,
И влюбляясь в стройность ножек,
Расточал улыбки.
И стихи писал даря,
Милым увлечениям,
И за то прошу тебя,
Тоже дать прошения.
И за бисер свиньям в ноги,
Сердце, что дал в грязь втоптать,
Тело, что душой убогим,
Разрешил на клочья рвать.
А еще, хотя и в горе,
Но подумать смел,
То, что ты живешь не в море,
А болото твой удел.
М. Предзимний. 19.11.12.

Я довольно симпатичен,
Светло рус, приятно мил,
И спортивен и на читан,
И в постели неприличен,
И в любви не эгоистичен,
(Как кабель не утомим),
В жизни ярок не типичен,
Серостью не обезличен,
В комплиментах безграничен,
Всегда с женщинами был,
Шмотки с именем носил,
Не кололся не курил,
И еще бы говорил,
Только скромен и тактичен,
Редко хвастовством грешил,
Потому и ограничил дифирамбов этих пыл.
(Все ли я здесь перечислил,
Или что- то позабыл?)
Вот еще, - не пью, не пил,
Не курю и не курил (это вроде говорил)
Материально не зависим,
В своей жизни всегда был,
И зимой суровой снежной,
И в Алексинской грязи,
Не храня из кожи нежной,
Обувь стильную носил.
Вот милашка, вот хорош,
Где такого ты найдешь,
Ну прям брильянт в куче дерьма,
(То, кстати не мои слова),
До чего хорош чертяга,
Влюбился сам бы, был бы баба…
Гляжу на себя, и не узнаю,-
Зачем же я Миша себя продаю!!!
Позирую с фото я в ракурсах разных,
Рифмую свой слог откровенно развязано,
Осталось лишь цену одну с ярлычком бы,
Пришпилить на полу костюма Дьячкову.
Не дешево станет Алексинской клуше,
Такое сокровище дать в статус мужа!?
Отвесьте пожалуйста минимум трех,
Таких вот невзрачненьких местных дурех,
И то на крайняк, я количеством взял бы,
На качество лучше его променял бы,
Да только знак качества не на ком ставить,
Порода увы не рождается в стаде.
Хотя и красивой Алексинской дуре,
Куда уж тягаться с Москвичкой в культуре,
Умеющей женщины статус носить,
Способной не бабой, а женщиной быть.
Способной на то, что бы рядом стоя,
Мужчиной почувствовать вновь мне себя.
(Простите излишнее большое внимание,
Что я уделяю последних пять лет,
Не форме а истинному содержанию,
Ища его там, где его увы нет.
Простите?!, -но стоит ли правда прощения?,
За то ли просить, что я циником стал?,
Ведь то, что я ныне пошлить так умею,
Алексину я бы спасибо сказал.
Я вжился когда то в другую ментальность,
 Противную ценностям местным шкалу,
Культурные блага мне местной реальности,
Пошлы, обесценены, не по нутру.
Я в местный раствор себя едкий макая,
Бумажкою лакмуса только лишь был,
На шкуре своей эти опыты ставя,
Характеров местных черты  выводил.
Я вовсе не злобен, мне больше вас жалко,
А с вами мне жаль заодно и себя,
Что вам из груди сердце  вырвал как Данко,
Наивно,  по детски беспечно и зря.
Здесь понял я притчи последнюю часть,
И зерна отсеял от плеел,
Я здесь не судил, но судимым смог стать.
В лжи истинность вашей не в веря.
За тупость, бесчувствие можно простить,
За быт то быдлячий расплата,
Но мало облаять, хотят укусить,
Ведь вам побольней сделать надо).
Да, начал задорно, закончил печально,
Безжалостно бисер сердечный метая,
Ну что же, терзайте меня обратившись,
К тому уж привычна душа с телом Миши.

Тот кто стать богатым хочет,

По ночам свой хуй не дрочит.


На пролет он дни и ночи,

Бизнс планы строчит, строчит.


И блюдет свою невинность,

Соблюдая анонимность.


Бережет копейку рублик,

Не заманит его бублик.


Что меж милых женских ног,

Погубить не мало смог.


Юных пылких дарований,

Их прекрасных начинаний.


Сколько вермута мартини,

Этим бабам мы споили.


Сами потребляя только,

Пиво или самогонку.


Так что выучи урок,

Правды этих горьких строк.


Подвяжи свою потребность,

И храни копейке верность.


Экономику учи,

Не гебись и не дрочи.


И тогда для всех примером,

Станешь ты миллионером.


Где то к сорока годам,

Коль удержишься от дам.


Вот тогда и прогебешь,

То что прежде наживешь.


Ведь от сущности природы,

Лишь кастратикам уродам.


Удержаться как то можно,

Ну а нам чертовски сложно.


И в сто крат вновь возвратится,

То что сможет накопиться.


И сперматозавров рой,

Прогебет весь разум твой.


Так что можешь натирать,

Ты мозоли, твою мать.


И гебатся и дрочить,

Пока твой стручек торчит.


А когда пройдет охота,

Вот тогда и за работу!!!


М. Предзимний 2012г.

Я сегодня ни какой,

Видно мало выпил,

Я иду по мостовой,

По проспектов  нитям.


Не сорваться б только с них,

В бездну, ад машин,

Уберечь хотя бы стих,

От их черных шин.


Все равно для пьяных ног,

Нет прямой дороги,

Поверну от гладких строк,

Я проспектов строгих.


Вот что по сердцу милей,

И душе по ближе,

Подворотни без огней,

Столь для ночи лишних.


Грязных звезд
протухший свет,

В этом смрадном смоге,

В срамоте стоит, раздет,

Мир как есть, убогий.


Проститутки да бомжи,

Ни мента не видно,

В рукавах бандюг ножи,

Так и метят в спину.


Черный снег, асфальт блестит,

Расшугались бляди,

Что за сука там не спит,

Все маячит сзади.


Не дождешься хулиган,

Своего ты счастья,

Пуст давно уж мой карман,

Не в твоей я власти.


Обломал тебя бармен,

В баре что напротив,

Видно больше преуспел,

Он в своей работе.


Я иду, набравшись сил,

Есть чего терять,

Видно понял, отпустил,

Начал отставать.


Я давно уж был бы рад,

Но кому то надо,

Сердце заложить в ломбард,

Стать последним гадом.


Что бы я себя простил,

Помирился с вами,

Не смотрел на этот мир,

Влажными глазами.


Полюбил своих врагов,

За удобство жизни,

И не должен был стихов,

Сердцу и отчизне.


Не ругался на бомбил,

Что дерут в три шкуры,

И подруг своих простил,

Что такие дуры.


Ах, какой же я дурной,

Что же я наделал,

С не покрытой головой,

Стал как снег вдруг белый.


Но не этот, что слетая,

Стал чернее сажи,

Тот, что под глазами тает,

Не рождаясь даже.


И за чем я в этот мир,

Подлый и порочный,

Как в заблеванный сортир,

Смыл из сердца строчки.


Лишь бы только не сблевать,

Засучивши рукава,

 Не побрезговать, достать,

Из дерьма сложить слова.


Стать как самый первый снег,

Белым, теплым, непорочным,

Смыть с души сквозь бельмы грех,

Влагой этих строчек.


М. Предзимний 18.02.2012год.

Эта первая вступительная часть поэмы, была написана без
малого лет десять тому назад. Но так случилось что погиб мой друг,  один из ее персонажей. Прочитать я ему ее так
и не успел, и по принципу «о покойниках или хорошо или ничего», она так и
осталась заброшенной в черновиках. По этой же причине осталась не доконченной в
набросках и вторая ее часть, вместе с погибшим уже вторым моим другом и
одноклассником. И как не жаль мне было но по твердому внутреннему убеждению я отказался
от ее завершения. Брильянт венчавши оправу, первой ее части так и остался не
ограненным, и лишь по сохранившимся эскизам, можно судить об остроте ума, тонкости
изысканности слога автора, и не поддающейся оценке потере этого истинного
сокровища не только Российской но и всей мировой литературы, конца двадцатого
начала двадцать первого века. Автор за ранее просит извинение у лиц,
обнаруживших некое сходство в чертах характера, поступках, и псевдонимах
действующих лиц ее, - это всего лишь случайное совпадение, к которому стоит
отнестись с должной долей иронии. А что до Друга, - я знаю как бы он отнесся к
этим завихрениям пера, мы с ним хорошенько, по доброму бы сейчас над всем этим
посмеялись, но…


Дьячёк Дьячковский.


Дружок мой самых честных правил,

Когда с похмелья занемог,

Пизды пол городу наставил,

И лучше выдумать не мог,

Как посылать за самогоном,

Друзей, прохожих и знакомых,

На точку, среди бела дня,

Нажравшись в усмерть как свинья.

Его пример другим наука,

Но, боже мой, какая скука,

Сидеть пред пьянью день и ночь,

Ни отходя и сутки прочь.

Какое низкое коварство,

Под краном водку разбавлять,

И ничего так не желать,

Когда тебя он слезно просит,

И через хуй тебя поносит,

Мужлан, мерзавец и подлец,

Подать соленый огурец,-

Вздыхая думать про себя,

Когда же пронесет тебя.

Так думал молодой повеса,

Глядя на очертания леса,

Оставив свой Московский сброд,

Твердя , -  «да ебаный же врот,

Вот послал бог опять в Алексин»,

(Цинично, грубо,- зато честно.

Я вам друзья о том скажу,

Хоть за собой и не слежу,

Но нашего героя слог,

Меня приводит так же в шок).

Ну что же продолжая речь,

Я по первой хочу изречь,

Повествование о том,

Кем был, как жил до ныне он.

Друзья Колганова Руслана,

С героем моего романа,

Не пиздоболя, в сей же час,

Позвольте познакомить вас.

Дьячков, старейший мой приятель,

Родился на брегах Оки,

Где начал сочинять стихи,

Там некогда гулял и я,

Но там он выебал меня.

Оставим детские забавы,

Когда с балкона он дрочил,

И фрак парадный дяди славы,

Рядами спермы окрапил.

(Дрочить он начал весьма рано,-

Привычно дело, что в том сраму,

Весь срам на оборот как раз,

Когда наш хобот в нужный час,

Дает осечку, вот тогда,-

Петля иль мутная вода).

Когда в галоши дяди Леши,

В месть его сыну навалил,-

Ребенок был такой хороший,

Что я бы все ему простил.

Он в первой школе обучался,-

Тогда еще он не гебался.

По физкультуре отставал,

Пизды частенько получал.

Филипычь, - педофил убогий,

Чтоб не измучилось дитя,

Учил его всему шутя,

Не докучал моралью строгой,

Слегка за шалость бранил,

На лыжах с классом в лес водил,

Пока пизды не получил.

В те времена Алексин был,

Не то что нынче, светел мил,

Еще не засраны поляны,

По всюду молодежью пьяной.

Не переебаны все бабы,

И бомж протухший, ссаный, сраный,

Как нынче по утру не мог,

Насрать пред домом на порог.

(В те времена, когда мы жили,

Еще у всех квартирки были).

Лишь ухо горло нос был в праве,

Нассать днем в нишу при подвале,

Ну что же лишь  Понамареву,

Дано поступком а не  словом,

Опередить наш дикий век,

По Ницше стать- «Сверх человек»,

Из речки солнце восходило,

Наш бренный освещая день,

И словно в жопу уходило,

Все погружая в ночи темь.

Тиха Алексинская ночь,

В прохладном небе звезды плещут,

И лишь кусты одни трепещут,

Когда любимым уж не в мочь,

И двух шагов дойти до дома,

Да уж не нам судить влюбленных.

И так им в жопу комары,

Вогнали уж свои буры.

И сам вопрос контекст имеет,

Кто именно кого имеет.

И кукурузные поля,

Как будто дева для тебя,

Пахались пьяным трактористам,

С отборным матом голосистом.

Что бы могла початки те,

Меж ног засунуть ты себе,

И представлять себя под принцем,

Усердно потчуясь гостинцем.

Ну не прыщавым же юнцам,

Давать долбить себя концам.

Борясь с течением Оки,

Купались в речке мудаки,

А скалеротики, дибилы,

В леса по ягоду ходили,

Куда им как не по лесам,

Бродить замшелым пердунам.

Все было, было и прошло,

Как будто речкой унесло.

Ну ладно, здесь мы отвлеклись,

Лиризму слишком предались,

Вернемся к нашему герою,

Что же он делал той порою?

Когда же юности мятежной,

Дьячкого кончилась пора,

Его пиздой лохматой, нежной,

Сманили бляди со двора.

И вот он уж в Московском сброде,

Собой подстрижен в своем роде,

Одет под лондонского денди,

В одном центральном секен- хенде.

В котором Танчик как то был,

Штанишки в клеточку купил,

И до конца остатка жизни,

Трусов с носками там напиздил.

Он матершиной совершенно,

Мог изьясняться и читать,

Легко мазурку станцевать,

Мог в ритме танца отгебать,

Прилюдно раком наклоняя,

Себя за дерзость извиняя,

А что б смягчить неловкость дамы,

Ей в уши сыпать этиграммы.

Без принуждения в разговоре,

 Коснуться челюсти слегка,

Движением резким кулака,

А если оппонент далек,

«Мавашем» дать ему в висок,

Чего ж вам больше, свет решил,

Что он умен и очень мил.


М. Предзимний. 2003год.

О себе скажу в стихах,

Я без тени превосходства,

Я по жизни, высших благ,

Занимался производством.

На кусочки разрывая,

Невостребованное сердце,

Бисер под ноги метая,

Свиноматкам  местным.

Всё надеясь что к кормушке,

Хрюшка хоть одна простынет,

Вдруг прочистит чушка  ушки,

В звезды мордочку поднимет.

Вот тогда то, ёё мое,

Я не растеряюсь,

Вставлю ей свое копьё,

Вдоволь наиграюсь.

Но видать они ту тему,

Одним местом чуют,

От того и перемены

В  душах их не будет.

И с того не весел  я,-

Хоть давись с печали,

Что в хлеву вся жизнь моя,

Скорбная промчалась.

Что же делать, свет не мил,

Под конец лишь понял я

Суть, -что вся беда моя,

В том что я не зоофил.

Так что зря боялись вы,


Тыл свой зорко защищая,

Чем блевать от ваших дыр,

Лучше уж дрочить мечтая.

Раскудрявилась березка,

Веткой машет, манит,

Стоит мило и не броско,

В белом сарафане.


А за ней сосенок ряд,

В бородах зеленых,

Над рекой шумя стоят,

Отражаясь в водах.


Я бы это все любил,

И тоску лелеял,

Если только бы не жил,

Среди сосен, елей,

Среди подлости людской,

Низости и чванства,

Там где мне даже весной,

Не в кого влюбляться.

Две дубины в символично,

Красят щит червонный,

Здесь и люд живет типичный,

 Дубинголовый.

Извиняюсь, нахамил,

Я ведь сам такой же,

Мне в вину лишь что открыл,

Я не много больше.


Да не очень то блистал,

Собственным умишком,

От того век свой читал,

Я чужие книжки.


Но зато они во мне,

Многое открыли,

И в далекой стороне,

Верно послужили.


Где был признан и любим,

Был желанен, нужен,

Край чужой мне стал родным,

А родной стал чуждым.


Но родимое болото,

Вновь в трясину затянуло,

И судьба водоворотом,

Вмиг всю жизнь назад свернула.


Словно рыбу на песок,

Бросили и смотрят,

Как уходит жизни сок,

Трепыхаясь дохнет.


Только все же не корю,

Я тот ветер вольный,

Что занес судьбу мою,

В град престольный, стольный.


Там где свет меня признал,

Чопорный столичный,

Где утенок гадкий стал,

Величавой птицей.

И пускай не возвратится

Та реальность став лишь сном,

Но я был смешною птицей,

Пусть смешной, но не ужом.

Настолько малы островки счастья, в жизни женщины,
настолько они редки, в этом океане беспробудного быта, забот, самоотречения,
ради своих близких любимых, дорогих.  Что
бабочка призванная порхать с цветка на цветок, собирая нектар, счастья, в своем
Эдемовом саду, превращается в трудолюбивую пчелку, что  такое краткое свое неповторимо- безвозвратное
милое лето, отдает родной дорогой своей ячеечке, храня своими хрупкими крылышками,
такой беззащитный и не стойкий, в ураганных порывах и завихрениях судьбы,
огонек семейного очага. И разве не заслужила эта женщина,- и кто ее в этом
может осудить,(ну уж не эгоист трутень по крайней мере) что в ее жизни, появится
мужчина, вплеснувший в размеренную приевшуюся палитру, серых будней взрыв, акварель,
чувственных красок, ударивший свежим здоровым ветром в обвисшие паруса жизни.     


     Лю, - губы
вытянулись в трубочку для поцелуя, вот- вот они  касаются вдыхая в себя жгучее дыхание страсти
раскрывшегося перед ними чудного бутона наслаждения. Бо,- бутон раскрывается, напряженное
сжатой пружиной чувство, американской горкой, срывается вниз. Вник,-
захваченный дух вырывается в изможденной истоме наружу. (Да простит меня
Набоков,- Шекспир бывало тоже заимствовал). Любовник, - во мне всегда это лишенное
обиходной всеядности слово, ассоциировалось с чем то изысканным, утонченным, не
измаранным сальными отпечатками быта, с чем то чувственно - безупречным. В
жизни каждой женщины, хотя бы однажды, должен появиться мужчина, подчеркнувший
своей оправой, вкуса и изысканности, радужное сияние ее брильянта,
беспредельной власти над собой, чар божественной ее женственности. Он должен
быть, - тот кто писал бы ей стихи, дарил цветы, - при каждом, - празднике-
встречи(потому что лишь то что кратко, и редко, и может быть праздником)
который смотрел бы на нее, каждый день, ночь, час, секунду, миг, вздох, их
свидания, восхищенными, обожествляющими ее глазами. Мужчина которого она ни
когда не увидит, небритым, измятым, дурно пахнущим, в семейных трусах по утрам,
и в скверном настроении и вечными проблемами в голове, по вечерам. Улыбающийся,
с тонким  чувством юмора, а если и с
грустью в безбрежных серых глазах, то завораживающей глубокой тайной, как
пучина океана, или трепетно высокой чистой, как бирюзовое небо. Который ни
когда, не убьет ее светлого субботнего утра сказав, повернув голову от подушки,
пресным, заспанным, голосом: «Дорогая, - да у тебя же целюлит….». Или
извиняющее заискивающе, пыша как мистический дракон, всеми своими тремя
головами, ядреным пивным запахом, явившимся ей с очередного корпоратива, перед
очередным ее юбилеем, не посмев и в этот раз не оправдать интуитивности её
предчувствий: «Извини, милая, - премиальные в этом году срезали, - кризис, так
что, то колечко от «Тиффани» с брильянтиком, давай я тебе куплю в следующий
раз, немного позднее- к пятидесятилетию нашей свадьбы».

         И он всегда знает, - самое
простое, и самое сложное в нашей такой эгоистичной жизни, - в какой момент
промолчать, а когда сказать, когда что не заметить а когда на что обратить
внимание, о чем не забыть, а что ни когда не вспомнить. И самое главное, - понять,
прочувствовать, по не уловимой, непостижимой, тайной для всех кроме него примете,-
когда нужно тихо, по английский, уйти, оставив лишь головокружащий, легкий и
тонкий аромат, французских духов, с едва уловимым оттенком, того майского,
легкого ветерка, что набежал, поцеловал, без спроса, дерзко и смело, в правде
силы жизни своей, истосковавшиеся тайной, алчущие его, подставившиеся весне
любви женские ланиты, и так же внезапно и неотвратимо, вдруг слетевшим, и
растворившимся в круговороте жизни, оставшимся только лишь грустинкой, островком
забвения, редкими осенними вечерами, в самых кончиках лучиков, уголков ее глаз.




М. Предзимний.

Разбитые дороги,

Забытая дыра,

В России таких много,

Такая не одна.


Не вам хулить
ругая,

Лишь я корить могу,

Коль жить,- судьба такая,

На Окском берегу.


Возле неспешной
речки,

С туманную водой,

И под нетленной свечкой,

Мерцающей звездой.


От суда
поднималась,

От суда приросла,

И ширью разметалась,

Великая страна.


Из мата
перегара,

Безбрежности полей,

Она своих ковала,

Великих сыновей.


Кто молодость и
юность,

В таких краях взрастил,

Тому по сердцу лунность,

И шепот вербы мил.


Тому сосна
кивает,

При встрече головой,

И стонет провожая,

Качаясь над рекой.


Того хранит святая,

Великая земля,

И даже то прощает,

Что уж прощать нельзя.

Шесть лет не писал стихов, - не до них  уж  было,
 хотя бывало и разговаривал ими. Иногда
ритм этих звуков, оторвавшись от уст, начинал жить своею собственной жизнью,
превращаясь в стих.  Этот рассказ я
начинал писать еще тогда, много лет назад, но так и не смог окончил, и вот
теперь собрал из набросков, оформил и …


 


Вы меня не вспомните наверно,

Я вас взглядом только провожу,

Не сказать что это так уж скверно,

Но и что приятно не скажу.


Молодой, с подбритыми висками,

Русый волос лаком закреплен,

Что до вас мне, да и черт бы с вами,

И в другую я давно влюблен.


С вами муж шагающий устало,

Ваши мысли в быте и семье,

Вам сквозь тепль окна глядеть пристало,

Мне же в зазеркалья жить стране.


Сколько вы в других глазах прожили,

Вечеров, где не было меня,

Тех, что помять встреч недолгих смыли,

От былого вас отгорадя.


Только полноте, вы все конечно вспомните,

Но не враз, немного погодя,

Серых глаз прищуры,

Цветы в комнате,

В той в которой были ты и я.


И в дождя холодное кипенье,

На асфальтовой сковороде,

Ты опять ступаешь сквозь презренье,

В том забытом, вам не нужном дне…


Рентгеном фар стоишь раздета,

Куда свезет тебя авто,

Я не спрошу тебя про это,

Я не виню тебя за то.


Прощаясь, мне кивнешь не смело,

Простить не стоит и просить,

Я боль в душе своей умело,

Сумею равнодушьем скрыть.


Свое изглоданное тело,

Небрежно бросишь на кровать,

Чтобы с привычным знаньем дела,

Его в купюры разменять.


О чем мелькнет в твоем сознанье,

Когда истерзанною птицей,

Пороча тайну мирозданья,

В чужих руках ты будешь биться.


Но нет, не то что в первый раз,

Когда душа еще стонала,

И сквозь туманность влажных глаз,

Ты не себя там представляла.


То что не сможешь рассказать,

Язык лукавый вновь обманет,

И лишь в зрачках я мог читать,

Как недосказанное ранит.


О том, о чем с тобой молчали,

Возле окошка за столом,

В кафе, напротив магистрали,

Болтая как то  не о чем.


А помнишь как однажды в шутку,

Тебя до слез развеселяя,

Назвал принцессой проститутку,

И проституткою себя.


И я тогда не знал и сам,

На сколько сбудутся приметы,

От непогасшей сигареты,

Скользнул дымок по волосам.


Нас видел мир совсем не много,

Но в этом жизни колесе,

Была у нас с тобой дорога,

По нерастоптаной расе.


И уходя по кромке ночи,

Ты толи в шутку, толь в серьез,

Подолгу мне глядела в очи,

Прося о продолженье грез.


И все сбылось, он в Мерседесе,

У ног твоих притормозил,-

Шофер галантно как принцессе,

Перед тобою дверь открыл.


На миг лишь только задержалась,

Рукой оперлась на капот,

Как будто с кем то ты прощалась

Навек, все зная наперед.


Кружился белою поземкой,

Декабрьский запоздалый снег,

Двух черных строчек прочерк тонкий,

Чертил машины быстрый бег.


И новой жизни чистый лист,

Перед тобою расстилался,

Он не помаран был и чист,

А наш в черновиках остался.


                   
.  .   .


Промозгло, ранняя весна,

Земля в проталинах чернеет,

А у меня ну как всегда,

Опять дурное настроение,


Вновь провожал тебя как раньше,

Но только взглядом, до машины,

И больше для игривой фальши,

Уже в нем не было причины.


Из жизни клок как из листка,

И мы  прожили как умели,

Лишь от того в глазах тоска,

Что слишком много не успели.


Но я зною без обиняков,

Как не ограненные алмазы,

Жизни пишем мы с черновиков,

Что бы были чистыми рассказы.


М. Предзимний. 17.08.10.