Откройте свой Мир!

"Наедине со всеми" от 25 мая 2016 года.

http://liveam.tv/naedine-so....  33.51. 



"Ви-ро-лай-нен... Ви-ро-лай-нен..." - Зачарованно шептала я шестнадцатилетняя непривычную фамилию, находясь под впечатлением от фильма  "Любить человека". Только вчера после передачи из цикла "Наедине со всеми" я узнала, что это не родная фамилия актрисы. А так она ей подходит и звучит, как её удивительныйтголос - голос белой кампанулы.

Есть такие удивительные женщины... Когда-то я писала, что они
под дождём хорошеют.
Завитушки тугие им ложатся на шею...

Мария Пахоменко такой была,Надежда Павлова есть...

Я всегда помню, что эти хрупкие феи, которыми невозможно не любоваться и сегодня, где-то рядом. Эти удивительные прекрасные женщины, с честью выдержавшие столько жизненных испытаний, говорят нам устами Любови Виролайнен: "Вторая половина жизни мне нравится. Я хочу так жить, жить и жить".

А я с детства считала, что умирать надо не позже пятидесяти. 

Сегодня у меня день рождения. Ничего особенного в этом, конечно, нет. За
исключением одного: год назад он плавно перешёл в день нашего исторического
референдума. Ночь перед ним была бессонной. Чтобы сделать репортаж, на
избирательный участок я пришла в 7 утра, но оказалась там уже далеко не первой...



Да что рассказывать... Это замечательное время не забудется никогда, и
следующий за пятнадцатым марта 2014-го день я смело называю днём своего
второго  рождения в России.


А сегодня...


Сегодня Огненный Петух,

 шокированный поведением Синего Козла, пытается найти утешение в Природе.
Пока получается.


Следующие 15 снимков о ней - матушке. О той, что в эти дни прямо за
нашими окнами:





 

По итогам состоявшегося в Одессе традиционного фотоконкурса "Одесская котовасия" в каталог выставки, проведённой организаторами мероприятия в Одесском Художественном музее, включены снимки двух севастопольских авторов.

"Ежегодно, более десяти лет подряд, Управление охраны объектов культурного наследия Одесской областной государственной администрации проводит выставки обширного фото-проекта «Экология городской среды». В рамках проекта уже в третий раз поднимается тема уличных и дворовых котов и кошек, взаимоотношение с которыми с детства влияет на формирование личности человека.

Если верить Киплингу, кошка, самая независимая и умная, присоединилась к человеку последней, но так и осталась «гулять сама по себе». Каково им среди нас, оставшимся на улице не по своей воле? Станем ли мы милосерднее или, хотя бы, отнесёмся к братьям нашим меньшим с состраданием? Ведь коты и кошки, со своей стороны, тоже пытаются нам помочь. Наш конкурс - посильный вклад в этот процесс с человеческой стороны", - так анонсировался фотоконкурс "Одесская котовасия", который в этом году проходил под эгидой не только Управления охраны объектов культурного наследия Одесской областной государственной администрации, но и Национального союза фотохудожников Украины, Творческого союза «Фотоискусство» (Россия) и Одесского Художественного музея.

Выставка проходила в Одесском художественном музее в ноябре 2012 года. Её итогом стал каталог, выпущенный под девизом из Цветаевских "Кошек": "В кошачьем сердце рабства нет..." со снимками дипломантов конкурса.

Из 71 отобранной на конкурс работы в каталог вошли и снимки двух севастопольцев: художника и фотографа Никиты Бурбело "Я оглянулась посмотреть..."



и Екатерины Васильевой, выпускницы 2010 года "Школы фотографии при народном фотоклубе "Бриг" Севастопольского Центра культуры и искусства:
"Люди! Замерзаю"!



"Потерялся"



"Просыпайся, страна!"



Золотая медаль НСФХУ была присуждена россиянке Анастасии Чикановской "Утренняя" (см. фрагмент обложки каталога на заставке).
http://www.sevastopol.su/ne...

Хотя наши власти так и не решились на официальном уровне признать Льва Николаевича Толстого первым Почётным гражданином Севастополя, для людей он таковым являлся и являться будет всегда.
Кроме того, в этом году ему присвоено - опять же - народом звание первого севастопольского барда.
Об этом объявили 6 февраля 2013 года на концерте, посвящённом 33-летию образования Севастопольского клуба авторской песни "Ахтиар".
Л. Н. Толстой, участвовавший в Первой обороне Севастополя, между боями сочинял песни, которые любил сам исполнять под гитару. Одна из них "Как четвёртого числа..." была широко распространена в русской армии, и многими считалась народной:

Песня про сражение на реке Черной 4 августа 1855 г.

Как четвёртого числа
Нас нелёгкая несла
Горы отбирать.
Барон Вревский генерал
К Горчакову приставал,
Когда подшофе.
«Князь, возьми ты эти горы,
Не входи со мною в ссору,
Не то донесу».
Собирались на советы
Все большие эполеты,
Даже Плац-бек-Кок.
Полицмейстер Плац-бек-Кок
Никак выдумать не мог,
Что ему сказать.
Долго думали, гадали,
Топографы всё писали
На большом листу.
Гладко вписано в бумаге,
Да забыли про овраги,
А по ним ходить…
Выезжали князья, графы,
А за ними топографы
На Большой редут.
Князь сказал: «Ступай, Липранди».
А Липранди: «Нет-с, атанде,
Нет, мол, не пойду.
Туда умного не надо,
Ты пошли туда Реада,
А я посмотрю…»
Вдруг Реад возьми да спросту
И повел нас прямо к мосту:
«Ну-ка, на уру».
Веймарн плакал, умолял,
Чтоб немножко обождал.
«Нет, уж пусть идут».
Генерал же Ушаков,
Тот уж вовсе не таков:
Всё чего-то ждал.
Он и ждал да дожидался,
Пока с духом собирался
Речку перейти.
На уру мы зашумели,
Да резервы не поспели,
Кто-то переврал.
А Белевцев-генерал
Всё лишь знамя потрясал,
Вовсе не к лицу.
На Федюхины высоты
Нас пришло всего три роты,
А пошли полки!..
Наше войско небольшое,
А француза было втрое,
И сикурсу тьма.
Ждали – выйдет с гарнизона
Нам на выручку колонна,
Подали сигнал.
А там Сакен-генерал
Всё акафисты читал
Богородице.
И пришлось нам отступать,
Р…... же ихню мать,
Кто туда водил.
Член клуба Владимир Губанов считает, что со времён Крымской войны эта песня ни разу не исполнялась в Севастополе.
По материалам севастопольских СМИ.

Здравствуй, Ассоль!
Ты родилась в Севастополе девяносто лет назад. А здесь тебе ровно пятьдесят. Но что для тебя - самой прекрасной и вечно юной Мечты - года? Ты всегда будешь в полёте, и всегда - права.




Как правы и они



Деревья состарились, рисовать на заборах нельзя, а вот не хватает привычной картины, и всё тут



Ой, а что это там зелёненькое у здания МЧС и гидрометеослужбы? Нет, вы представляете, яблоки! Да не одно и не два: всё дерево ими усыпано!




Ох и хитрецы наши метеорологи: устроили себе в конце декабря июль! Порыв ветра - и яблочко падает прямо в мою сумку. К чему бы это накануне Года Змеи? Кто меня искушает? Какие испытания сулит?
Гуляющий с подружками по двору важный петух уверен, что всё будет хорошо. Главное, что больше не нужно стрелки часов переводить, а уж своевременное наступление Нового года он обеспечит



ВИДЕО:



Вот и севастопольский художник Владимир Васильевич Адеев смотрит в будущее с оптимизмом



Да и наши развесёлые Деды Мото-Морозы тоже



Новогоднее настроение во всём



Даже у дельфинов и чаек в этом году своя ёлка



И у всех нас вместе - полнолуние как символ процветания и благополучия



И тёплый свет надежды в окнах...

И всегда в эти дни дождь...
А у вас, наверное, снег...
ТЫ меня по-прежнему ждёшь.
Я ТЕБЯ по-прежнему - нет.
В галактическом центре звезду
Не узнать за давностью лет...

Я ЕГО по-прежнему жду.
ОН меня по-прежнему - нет.

11-12..12.2012.

Как-то гуляла Настя погожим осенним днём по городу и у Вечного огня увидела церемонию приёма детей в организацию «Юные севастопольцы». Вот они. Дают клятву. И вспомнилось ей нечто похожее.

Непослушные волосы никак не заплетались в косички, а красота Насте была нужна как никогда: сегодня её принимали в пионеры. «Да уж, пожалел папа шевелюры для любимой дочери». - Думала Елена Степановна, мать Насти, в который раз безуспешно пытаясь справиться с высовывающимися сквозь плетёнку кисточками из тонких, неравномерно отрастающих волосков. На глаза Елены Степановны навернулись слёзы: «Ни этого праздничного дня, ни всех других радостных событий в жизни семьи мужу уже не увидеть. Почти год прошёл после его смерти, а всё не верится». Да и много ли может случиться радостей у одинокой женщины, увезённой с маленьким ребёнком главой семейства за тридевять земель из родных мест и оставшейся после его смерти на чужбине, по-видимому, уже навсегда?
Настин отец попал в ГУЛАГовские жернова за критику коллективизации благодаря доносу сослуживца. После освобождения он не имел права вернуться в родной Ленинград, и, будучи инженером-металлургом, не нашёл ничего лучше, как уехать в гигантский индустриальный центр на юге Кузбасса, где ему предоставили жильё и возможность работать по специальности. Вообще-то, своё новое место жительства Елена Степановна любила. Город большой, светлый, красивый, квартира хоть и однокомнатная и с видом на шестнадцать день и ночь дымящих труб металлургического комбината, но зато просторная, и - что главное! - своя. Ни на день они с мужем не забывали о его статусе «врага народа» и постоянно писали во всевозможные инстанции, пытаясь добиться реабилитации. Справка о ней пришла только через девять лет, но и теперь ещё не было поздно строить планы о возвращении на родину. Однако сбыться им не довелось: менее чем через год после снятия обвинения, тяжело переживший это событие муж скоропостижно скончался.

Получить образование Елене Степановне помешала война. Сбежав с растерзанного коллективизацией хутора, её семья к началу Великой Отечественной только-только обжилась в одном из райцентров Новгородской области. Уже в июле 41-го в дом пришла повестка, согласно которой её маму мобилизовывали на оборонные работы. Но она в то время сильно болела, и любимица родителей – пятнадцатилетняя Леночка, не раздумывая ни минуты, отправилась со своей лопатой рыть по колено в воде за родительницу водосточные канавы вдоль дорог, по которым отступали Советские войска. Сначала канавы, потом уход в лес от немца, затем восстановление разрушенного врагом. Эти работы растянулось на два долгих года. Но и по их завершении девушке не разрешили вернуться домой, а направили на курсы операторов железнодорожного транспорта, кем по их окончании Елена проработала семнадцать лет. В Сибири ей работы по специальности не нашлось, вот и выживала осиротевшая семья на зарплату уборщицы да крохотную пенсию по потере кормильца.

Мать радовалась, что Настя не замечает этих тягот. Правда, пару раз дочка устраивала скандалы, категорически отказываясь от бесплатных талонов на питание в школе и денег, выделяемых семье на приобретение одежды. Елена Степановна понимала, что дочери было стыдно перед одноклассниками, и, считая каждую копейку, всё-таки шла ей навстречу. Выручало то, что Елена Степановна с детства прекрасно шила и вязала, и Настя не выглядела хуже других. Училась она хорошо, участвовала в общественной жизни школы, не болела, а упрямство… «Так, может, - думала Елена Степановна, – оно ей только на пользу пойдёт в нашем-то жестоком мире». А вот как эти волосы переупрямить, чтобы ухитриться вплести в них ленты, да ещё и банты завязать красиво, она не знала.

За процессом наблюдала вертлявая соседская первоклашка из многодетной семьи. Все звали её Танька-чумазая. Если она приходила в гости, то выпроводить её из дому было невозможно уже до самой ночи.
- Волофы надо фыром намафать, которм картофку фарют. – Глядя на мучения Елены Сергеевны, назидательно изрекла она. – Моя мамка фегда так делает.
«А что? - Это мысль». – Подумала Елена Степановна. Как дочь ни противилась, она обильно смазала её волосы подсолнечным маслом, и, о чудо: косички получились ровные и блестящие, ленточки вплелись в них легко, а банты получились просто шикарные. Правда, были они розовые. Конечно, в школе предупреждали, что в этот день все должны выглядеть одинаково: «белый верх, чёрный низ», ленты у девочек только белые или, в крайнем случае, короткая стрижка без всяких бантов и заколок. Стричься Настя не хотела: папа очень косы любил, но белые ленты были дефицитом. Однажды Настя видела, как в соседнем магазине выбросили такой дефицит. Она даже очередь заняла, но у мамы не оказалось денег. А когда деньги появились, ленточки надолго исчезли из продажи. Конечно, Насте не хотелось отличаться от одноклассников, но, влившись в их радостную толпу, она вскоре забыла о своей «ущербности».

Непривычно резкий окрик пионервожатой заставил её вздрогнуть:
- Это ещё что такое?! Кто это там с розовыми бантами?
Пионервожатая грубо повернула к себе девочку. Увидев одну из лучших учениц и школьную активистку, она немного смягчилась:
- Настя, ну уж от тебя-то я такого никак не ожидала! Ты почему порядок нарушаешь?
Настя, пританцовывая на одной ножке, доверительно ответила:
- Да у нас денег на белые ленточки не было, а когда появились, то ленточки расхватали. – И ринулась, было в актовый зал. Но вожатая продолжала цепко держать её за руку:
- Мне проблемы с директором не нужны.
И, боясь опоздать к началу церемонии, грубо дёрнула за бант.
- Пожалуйста, не надо, Нина Николаевна! – Закричала Настя, прижимая косички к ушам.
- Ещё как надо! – Рыкнула вожатая. – Да что же это твоё розовое старьё никак не развязывается-то?!
От боли и обиды у Насти ручьём хлынули слёзы:
- Нина Николаевна, - Зашептала, оглядываясь, Настя. – Не расплетайте мои косы, мама мне волосы маслом намазала.
- Зачем? – Удивилась вожатая.
- Чтобы красиво получилось. – Настя с надеждой подняла глаза на педагога. – Сегодня же такой праздник!
- Нет! – Отрезала та. – С такими бантами никаких кос! – И вырванные с клоками волос ленты – последний подарок отца – полетели на пол.
Пытаясь ногтями разделить сплетённые прядки, Нина Николаевна не давала девочке нагнуться. Наконец маслянистые волосы выскользнули из рук вожатой, которая буквально в последний момент впихнула Настю, размазывающую подхваченными ею ленточками слёзы по щекам, в зал. При входе Настя на миг задержалась у старого огромного, во всю стену зеркала, из которого на неё взглянуло красное заплаканное лицо в обрамлении жалких, похожих на мышиные хвостики «сосулек» разной длины.
Лора уже давно вертела головой, недоумевая, где её закадычная подружка. Увидев Настю, она за юбку затащила её в строй, не успев сообразить, что́ произошло, как на весь огромный зал запели горны, забили барабаны… На сцену вышла сияющая Нина Николаевна и открыла торжественную линейку. От её слов о том, что пионер – всем ребятам пример, Настя всё ниже опускала голову, сжимая растерзанные ленточки.
С шёлковым галстуком в руках к Насте подошла старшеклассница-комсомолка. Откинув её волосы, что заставило Настю вздрогнуть, она ловко повязала девочке галстук. Настя от стыда не поднимала глаз, но комсомолка уже увлечённо учила мальчика, повязывающего галстук Лоре, делать красивый узел.
Настал черёд Торжественного обещания. Дружным хором все повторяли за Ниной Николаевной и без того выученные наизусть слова, и только у Насти вместо них из груди вырывались редкие всхлипывания, на которые никто не обращал внимания. Лишь в ответ на призыв «К борьбе за дело коммунистической партии будь готов!» Настя собралась, ответила: «Всегда готов!» и, забывшись, взметнула над головой свою руку прямо …с зажатыми в кулачке лентами. От такой оплошности её бросило в жар, но к счастью, Нины Николаевны рядом не оказалось.

На улице было прохладно, а вновь испечённым пионерам не терпелось похвастаться алеющим на груди символом своей причастности к лучшей части человечества, той, что «на пути к светлому коммунистическому будущему всегда и везде впереди». И гурьба третьеклашек в распахнутых куртках и пальто, с весёлыми криками выбежав на школьное крыльцо, рассыпа́лась под улыбками прохожих вдоль улицы Фестивальной и в прилегающих к ней дворах. То тут, то там среди едва наметившейся зелёной вуали карагачей и акаций мелькали выпростанные поверх воротников треугольнички «с красным знаменем цвета одного». Но вряд ли у кого-то этот день оставил столь сильное впечатление, как у Насти. Именно тогда, в десять лет она сделала первые серьёзные выводы на будущее: надо быть как все, и тогда всё в жизни будет в порядке.

Почти год Насте это удавалось. А потом она …влюбилась. То, что это навсегда, не вызывало у неё никаких сомнений. Ведь у неё всё было навсегда: вот и галстук свой первый она несмотря ни на что хранила всю жизнь.
«Вы тогда ещё на тетрадях
рисовали пупсов и кукол,
я, увидев ЕГО, замирала.
в плиссированной синей юбке»… - Писала Настя о любимом свои первые в жизни стихи, мысленно обращаясь к подружкам. Про заполнившее всё её существо чувство она ни с кем не решилась бы заговорить в открытую. Настя догадывалась: у неё снова всё не так, как у всех.

Сентябрь-2011.

Через день после выпускного пришли гости: мамина подруга тётя Женя с мужем, для Насти - дядей Васей. И принесли они бесценный подарок: книгу, написанную Настиным отцом и изданную в военные годы под названием «Кузнец-штамповщик». Довольно длительное время она была учебным пособием для студентов металлургических институтов, а, устарев, хранилась в библиотечном архиве института, где работал муж тёти Жени.
- Извини, Настя, - сказал он, - но ко дню твоего рождения мы не успели, зато к окончанию школы изъяли книгу из архива и вот дарим тебе.
- Спасибо. – Настя с волнением взяла в руки отцовское детище.
- Это не единственная книга твоего отца, но остальные мы, к сожалению, разыскать не смогли. Видимо, часть архива к тому времени, как мы о них узнали, уже была уничтожена.
- Настюша! – Воскликнула тётя Женя. – Не вижу радости на твоём лице. В чём дело? Мы смотрели телерепортаж с главной площади о чествовании лучших выпускников города. Мне сыновья говорят: «Глянь на Настю! Ну, хороша, хороша»! Так что, поздравляем тебя, дорогая! Вся жизнь перед тобой. Как это прекрасно: молодость, здоровье, мечты…
- Да-аа, уж … - Как-то двусмысленно протянул дядя Вася.

Через некоторое время Настя выбрала момент и задала вопрос, из которого опытному педагогу сразу стало ясно: «Проблемы у Насти. Ведь знакомила её со всеми своими тремя сыновьями, а она и не смотрела на них. Давно, видимо, сердце её не было свободно».
- Кого больше любят, говоришь? – Тётя Женя думала не долго. – Мужчины любят девушек весёлых и послушных, у которых нет проблем. Или которые не подают вида, что таковые есть. Чтобы нравиться, надо чаще улыбаться, Настюш.
- А если нет повода?
- Значит, без повода.
- Но это же будет игра?
- А ты как думала?! Женщина, желающая удержать около себя мужчину, должна быть актрисой.
- А когда же быть самой собою?
- Может быть, никогда. – Тётя Женя была беспощадно откровенной.
«Нет. – Подумала Настя. – Это не для меня».

Стояла прямо-таки тропическая жара. С книгами в рюкзаке Настя отправлялась на пустынный в рабочее время берег реки, где любила готовиться к экзаменам. Но сосредоточиться на подготовке к поступлению в институт ей не удавалось. Дважды она опаздывала на занятия по физике и к тёте Жене, чем очень её удивляла. Тем не менее, три первых вступительных экзамена Настя сдала на пятёрки, а последнюю – физику, когда уже затеплилась надежда на поступление, с треском провалила. Забирая из приёмной комиссии вместе со Светой - подругой по несчастью - документы, они узнали, что четверо их одноклассников, включая ЕГО, с которыми они отправились в областной центр, успешно сдав экзамены, стали студентами.
Возвращаясь, Настя понимала, что всё самое страшное, что могло с нею случиться, уже произошло на выпускном, правда, о тех событиях мало кто знал, считая, что Настя ушла с вечера из-за болезни. Но всё равно публично признаваться учителям и знакомым в провале на вступительных экзаменах ей было очень тяжело. А самое главное, не поступив в вуз, она теряла возможность ещё целый год получать пенсию по потере кормильца, и потому чувствовала себя виноватой перед матерью. Это спустя много лет на некоторые события смотришь спокойно и даже с улыбкой. Так в последующем Настя уже сама утешала отчаявшихся: «Представь себя через большой промежуток времени. Поверь, что всё пережитое отойдёт на второй план, и даже – не удивляйся – возможно, оно будет казаться тебе в чём-то прекрасным». Но для того, чтобы так говорить, это всё надо было испытать на себе, что далеко не просто. Не следовало тогда и Насте с матерью столь тяжело переживать крушение планов, но они родились рационалами и вынуждены были жить не дуализированными*, не имея запасных вариантов и чьей-либо поддержки.

На следующее утро Настя со Светланой уже приступили к работе санитарками на СПК - городской станции переливания крови.
Работа в отделе заготовки крови им нравилась. Коллектив был молодой, весёлый. Надо сказать, что СПК возглавляла очень интересная женщина, известная в городе не только как участница боевых действий в период Великой Отечественной войны, но и спортсменка-лыжница. Она страшно расстроилась, узнав, что в период её отпуска на работу приняли двух неспортивных девочек, и к ужасу подружек пообещала сделать из них спортсменок. А что, если бы они на следующий год не поступили в вуз, то точно бы сделала! По осени их ещё как-то не очень трогали, а с наступлением зимы буквально на каждые выходные приглашали на лыжную базу. Пришлось девчонкам к скромной экипировке лыжниц, сдающих зачёты исключительно в рамках школьной программы, добавлять недостающее и добровольно-принудительно тренироваться в компании с разрядницами и мастерами спорта. Как ни странно, им это понравилось! На работе после двух таких выходных часто улыбающимся от неловкости подружкам и посему прозванным в отделе «Хи-хи» и «Ха-ха», безудержно хотелось петь, что при подготовке операционной к забору крови даже в глухой четырёхслойной маске категорически запрещалось. Мурлыкать приходилось про себя. Зато позже, буквально порхая между донорами, они успевали и пошутить с ними, и боящихся подбодрить, а со студентами даже слегка пококетничать. Вникнув в работу, Настя с нетерпением ждала совершеннолетия, когда можно будет и свою капельку крови направить в общий поток реки жизни, нескончаемо текущий туда, где без её живительной влаги она может в любой миг оборваться. С тех пор изображающий каплю крови значок стал одной из самых дорогих Настиных наград и пропуском к последующим кроводачам. Сколько их было, Настя не считала, но запомнились, конечно, первая, на родной СПК, некоторые из тех, что происходили прямо на дежурствах по неотложным показаниям, и те, что Настя делала не безвозмездно: в голодные девяностые.

В марте сибирская весна только-только начинает ощущаться в городе, но за его пределами в это время ещё лежат снега, и лишь яркое солнышко, не позволившее сделать Насте на этих соревнованиях в честь Женского дня хорошие фотоснимки, напоминает: скоро конец холодам! Ей до сих пор не верилось, что они со Светкой – участники городских соревнований. Пришли, конечно же, последними. Но от разрядниц не так уж и сильно отстали. Получили грамоты «За волю к победе». На обратном пути весь автобус хохотал, вспоминая поучения салаг самой опытной спортсменкой СПК Сашкой Карпеевой: «Девчат, когда по лыжне бежите, ни на что не отвлекайтесь. Обязательно появятся сопли, так вы их на ходу высмаркивайте, без рук. Если кого обгонять придётся (тут коллеги иронично хихикали), сморкайте прямо на него, не стесняйтесь! К финишу придёте с замёрзшей соплёй от бороды до колен. Но это ничего! Так и надо». Как всё могло бы быть безоблачно и весело, если бы не…

Насте безумно хотелось рассказать ЕМУ о своих успехах и узнать, как ЕМУ на первом курсе, где ОН живёт (общежитий первокурсникам мединститута не давали), что изучает. Наконец-то она разобралась, в ошибке, допущенной при решении задачи по физике на приёмных экзаменах. Впрочем, Настя понимала, будь у неё силы сосредоточиться, может, и решила бы её на тройку. При среднем бале аттестата, равным пяти, она бы тогда поступила. Но сосредоточиться Настя могла только на одной мысли: как жить без НЕГО?

На второй раз удача им с подружкой улыбнулась: они стали студентками, правда, теперь уже не лечебного, а педиатрического факультета. Но вот найти квартиру у них никак не получалось. Уже буквально перед самым началом учебного года их пожалела одна старушка и пообещала взять к себе. Нагруженные вещами Настя с подругой притащились на четвёртый этаж, но дверь им никто не открыл. Ночевать пришлось в подъезде. Только на утро девочки узнали, что накануне их сердобольную бабулю увезли с инфарктом в больницу. Боясь огорчить родителей, подруги, ничего им не сообщая, по очереди искали жильё, но сделать это после начала учебного года было весьма проблематично. Кончилось всё тем, что у Насти в автобусе украли сумку с деньгами. Пришлось звонить домой. Прилетел Светкин отец, поругал девчонок за глупую независимость, передал Насте от мамы деньги, и к вечеру нашёл плохонькую квартирку. Но для них, три дня практически бомжевавших в подъезде, и такая показалась счастьем.

Что сказать о студенческих годах? У Насти со Светой от них осталось одно воспоминание: тяжёлая учёба, учёба и учёба. За шесть лет в их группе не было сыграно ни одной свадьбы. Первые два года студенты вообще не вылезали из анатомического театра. Впрочем, почему не вылезали? Регулярно вылезали:
1. На стройку нового студенческого общежития. По этому поводу среди студентов даже шутка была: «Учусь в строительном вузе с медицинским уклоном».
2. «На картошку». Да, да, на ту самую знаменитую картошку, столь романтично воспетую в песнях из фильма тех лет «Моя любовь на третьем курсе», на сбор которой посылались все студенты младших курсов и школьники страны. И в связи с этим шутка была: «Учусь в сельскохозяйственном вузе с медицинским уклоном».
Лучшие группы, правда, отправляли «на огурцы», собирать которые было гораздо легче. Их группа лучшей не была. Вначале, узнав, что у них введён новый предмет: высшая математика, не изучавшие её в школе подруги даже обрадовались возможности месяц поработать в селе. Но очень скоро об этом пожалели.






Раздолбанный автобусик, в народе называемый «коробочкой», уже третий час петлял по размытым дождями просёлочным дорогам. Даже если сделать скидку на непроходимые колеи, вытаскивать из которых, стоя всем гуртом по колено в чёрной жиже, транспортное средство приходилось уже неоднократно, было ясно, что везут студентов весьма далеко. Тогда они не знали, что принявший перед дорогой на грудь водитель вдобавок ко всему ещё и заблудился. Сотовой связи в те годы не было, и компания, бывшая когда-то весёлой, а теперь голодная и промёрзшая до костей, обречённо готовилась ночевать в безнадёжно заглохшем, было, посреди поля КАвЗике.
- Где ты, моя тёпленькая операционная?! – Пытался шутить весельчак Генка Шеломенцев, с первого курса подрабатывавший санитаром хирургического отделения областной больницы и вынужденный на целый месяц оставить свою только что родившую сына жену.
Однако каким-то чудом перед самыми сумерками путники въехали на пригорок и увидели с него огоньки сельских домов. Ко всеобщему удивлению это оказался именно тот совхоз, в котором будущим медикам предстояло целый месяц батрачить на картофельных полях.

Руководить студентами назначили молодого преподавателя немецкого языка – этнического немца Вальтера Генриховича, уморительно путавшего фамилии своих подопечных. В полумраке дрожащая толпа молча сгрудилась под дырявым навесом, тщетно пытаясь уклониться от струй вновь зарядившего нудного осеннего дождя, а Вальтер Генрихович отправился искать директора. Вернулся он расстроенный: всё начальство было пьяным и абсолютно не контактным. Педагог бесцельно бросался то в один конец засыпающего села, то в другой, пока случайно не встретил женщину, назвавшуюся женой директора совхоза.
- Жалко мне вас стало. – Сказала она. - Я ж слышала, как вы до моего докричаться пытались. В общем, идёмте, я вас по хатам распределю, а там видно будет.
Почему-то было решено поселить ребят в одной стороне, а девушек – в другой. В кромешной тьме только по чавканью грязи под сапогами можно было догадаться: очередная группа из нескольких человек отправляется за женщиной, а вот спасительница возвращается одна за следующей партией студентов.
- С девками сложнее. – Сказала директорша, заталкивая мокрые прядки волос под болониевый платок. – Сегодня переночуют у кого придётся, а завтра на бригаду придёте, решим, кого куда.
- А «на бригаду» - это как? - Спросил Вальтер Генрихович.
- Ну, вот сюда. - Женщина обвела рукой рассекаемую дождём мглу. - Пока будете картоху собирать, я что-нибудь придумаю.
Наконец, измученных и продрогших Настю, Светлану и старосту их группы Ирину она привела к какому-то двору.
- Нюрка! – Зычно крикнула директорша. – Вы дома?
И решительно толкнула покосившуюся дверь.
Из помещения пахнуло тошнотворным перегаром. Директорша шарила по стене, пытаясь найти выключатель:
- Свет-то есть?
- А как же! – Крикнул кто-то из глубины комнаты. – Ща-а-ас.
Определить, женщине или мужчине принадлежал этот низкий прокуренный голос, было трудно. Слышалось, как кто-то долго пытался встать со скрипящей кровати, потом шарил рукой в поисках обуви, потом со стонами и причитаниями дополз, наконец, до выключателя. И хотя зажглась лишь одна тусклая засиженная мухами лампочка, подруги содрогнулись от увиденного. Перед ними на тощих волосатых ножках в калошах и грязной комбинации стояла улыбающаяся во весь свой беззубый рот пьяная тётка лет сорока …на сносях.
- Принимай постояльцев, Петровна! – Обрадовала хозяйку директорша. – Это будущие врачи. Они тебе и давление померят, и роды примут.
- Правда, девчата? – Обернулась она к ошарашенным студенткам. – Звать хозяйку Клавдия Петровна…
- Зачем Петровна? Клава я. – Осклабилась та.
- А Витёк твой где?
- Дык, спит. Там. – Клава икнула. – Пьяный. Храпит, слышь?
- Нормально всё, значит? – Строго спросила директорша, пристально глядя в глаза односельчанке.
- Канешнаааа… - Развела руками Клава.
- От и ладно. Давай девок-то покорми чем-нибудь. Хоть …чаем. Продрогли они. А потом спать уложи. Где-нибудь.
И, поспешно выйдя из дому, крикнула на ходу:
- Завтра к восьми ноль-ноль. Не опаздывать!
Девчонки, прижавшись друг к другу спинами, словно заняв круговую оборону, испуганно озирались по сторонам.
- Ну, чё, врачихи! – Куражливо хохотнула Клава. – У меня грибочки есть. Пожарить вам?
Она нагнулась и, шуганув кота, прямо из-под ног подняла сковородку с остатками засохшей еды и бегающими по ней тараканами.
- Щас я вам… - Оглядывалась Клава в недоумении. – Ага! Вот!
На полу же она подобрала тряпку и предприняла попытку отодрать со сковороды чёрные комки.
- Присохло! – Смеялась будущая молодая мама. – Ну, я тут, на чистой половине вам грибочки поджарю… Только у меня масла нет… - Подняла она на подружек слезящиеся глаза с гнойниками в углах.
- Спасибо! – Выйдя из ступора, одновременно замахали руками подруги. – Нам бы только поспать.
- А… Эт пжалста! – Обрадовалась Клава. – Туда!
Она махнула рукой, уронив сковороду, и, перешагивая через какие-то коробки и гремя катающимися по полу порожними бутылками, повела девушек в дальнюю комнату. Холодное неосвещаемое помещение было практически пустым, лишь посередине лежал грязный матрас.
- От, девчата! Тут нормально! Я щас вам дам своё пальто, укроетесь, согреетесь, а утром на работку, ага?
- Спасибо. А туалет у вас где?
- Туалет? – Удивилась Клава. – Дык, где сядешь, там и туалет!- Захохотала она, видимо сочтя шутку очень удачной.
Студентки вздохнули.
Сбегав по очереди на двор, они разулись, сняли мокрые куртки и, с трудом уместившись на матрасе, пытались унять бившую их не только от холода дрожь.
Настя уже почти согрелась и даже стала засыпать, когда в соседней комнате раздался крик:
- Клавка! Ты где, сука!
- Да тут я, тут. Не шуми. Гости у нас. – Попыталась утихомирить кого-то женщина.
- Гости?! А чё ж ты мне ничё не говоришь? Они водки принесли?
- Какая водка? Ночь на дворе.
- А какого ж они тогда в дом припёрлись?!
Стало понятно, что мужчина встаёт.
Настя принялась расталкивать сонных подруг.
А в соседней комнате уже орали диким голосом:
- Где гости?! Щас я их, бля, встречу!..

Насте показалось, что Ира закричала как-то слишком резко: прямой угрозы для их жизни пока не было. Но Ирка сначала закружилась вокруг себя, продолжая кричать так, словно сошла с ума, а потом прямо в носках помчалась на улицу. Ничего не понимающие подруги ринулись за ней. Оказывается, дождь давно прекратился, и на небе сияла полная луна. В её свете, как в фильме ужасов, прямо на глазах у испуганных девчонок Иркины руки стали покрываться волдырями, которые она яростно расчёсывала. И тут же зуд почувствовали остальные. Задрав свитера, они увидели множество разбегающихся по телу клопов. Впрочем, о том, что это клопы, наверняка знала только одна Настя: в ожидании квартиры её семья год жила в бараке и натерпелась от этих насекомых досыта. Прямо на крыльце подруги начали лихорадочно сбрасывать одежду и бешено её трясти, но Ира, почему-то вдруг тяжело задышав, осела на гнилую ступеньку. Настя со Светой склонились над подругой и ужаснулись: практически всё её тело, включая лицо, было покрыто сливающимися багровыми волдырями. «Аллергия»! – Догадались подруги. Выручила Светка, случайно захватившая с собой димедрол. Две его таблетки запихали в рот задыхающейся Ирке и буквально заставили её их проглотить.
- Свет, может, я поищу медпункт? – Неуверенно предложила Настя.
- Нет! – Закричала Светка. – А вдруг она умирать начнёт? Что я буду делать?
- Но я попробую хоть в соседний дом, может, там телефон есть, «Скорую» вызовем.
- Ну, давай! Только быстро.
- Черпая сапогами воду из луж, Настя искала подход к соседнему дому. Наконец, ей удалось пробраться к калитке. Вдруг из глубины двора вылетел огромный пёс и, опершись передними лапами на штакетник, начал истово лаять, брызгая слюной. Он не был привязан, и Настя так и не решилась постучать или подать голос в надежде, что хозяева выглянут, услышав лай собаки. Тщетно. Как выяснилось позже, накануне был день получки…
- По-моему, ей не хуже. – Прошептала вернувшейся ни с чем Насте Света.
- Вроде, даже получше. – Ответила Настя, щупая Иркин пульс. Та сидела с полузакрытыми глазами безучастная ко всему и только изредка почёсывалась. В доме тоже было тихо… Приближалось утро. Обещало оно быть ясным и солнечным. Вот над розовеющим горизонтом поднялась стая птиц, загорланили петухи, где-то замычала корова, заблеяли козы, сонно гавкнула для порядка знакомая Насте собака. А потом Света и Настя поддерживая с боков находящуюся в полудрёме Ирку, наблюдали, как в наступившей вдруг тишине восходит солнце… На покрытой изморозью траве заиграли весёлые блики, и мир постепенно вновь наполнился красками и звуками, но трясущихся от холода в своих мокрых куртках подруг сакральность момента мало волновала: они с нетерпением ждали восьми ноль-ноль.

На другом конце улицы появилось несколько выгоняемых на пастбище коров, и никакого движения больше, хотя время давно перевалило за девять. Все сидели под навесом за колченогим столом и бурно делились воспоминаниями о прошедшей ночи. Ира просила подруг никому не говорить о случившемся. Как поняла троица, у них был ещё не самый плохой вариант: двое парней, например, явились с кровоподтёками под глазами. Все жаловались Вальтеру на клопов и спрашивали, когда же можно будет выпить чаю в той сельской столовой, где им было гарантировано питание. Но педагог и сам выглядел не менее удручённым и измученным, и от него отстали. Через два часа ожиданий решили скинуться и отправить гонца на поиски магазина. Ещё через час все грызли сухари, а некоторые курящие пытались дымить «Беломором». Это всё, чем удалось разжиться в местном сельпо.
Около двух часов дня «на бригаду» пришёл маленький толстый человечек с красным лицом. Хмуро осмотрев отряд, представился:
- Бригадир.
Было видно, как человеку тяжко.
- Сегодня работать не будем. Щас пришлю людей, вас покормят и по новой расселят, но завтра, чтоб все, как один, к восьми ноль-ноль!..
«Щас» растянулось ещё на три часа. Наконец, явились две тётки навеселе и загомонили:
- Ой, ребятки, уж вы нас простите, мы не ожидали, что вы в такую погоду приедете. Столовка не работает, а то б мы вас обязательно покормили. Нате-ка, вот мы вам тут принесли немного. Они сунули в руки Вальтера пару газетных свёртков, в которых оказались хлеб и солёные огурцы. Паёк разделили, и жующих на ходу студентов тётки повели по домам. Причём многих туда же, куда распределили вчера. Иру, Настю и Свету с тремя другими сокурсницам из параллельного потока пообещали поселить у «приличной чистенькой одинокой бабушки». «Далековато, правда, но других мест нет». Измученным студенткам хотелось одного: прилечь в тепле хотя бы не надолго, и они дружно зашагали гуськом за одной из пейзанок, боясь соскользнуть в размытую колею.
- Ой, каво мы види-и-им!
Послышалось через некоторое время. Девушки, оторвав взгляды от скользкой узкой тропки, подняли глаза. На полянке между двумя домами стояла группа деревенских парней.
- Не обращайте внимания. – Сказала провожатая.
А парням крикнула:
- Чё зырите? Не для вас пташки. Идите проспитесь, и завтра чтоб в восемь были на работе!
- Ага. – Ощерился самый высокий, и потянулся к папиросе во рту.
Настя увидела, что у него была врождённая аномалия развития верхних конечностей, типа фокомелии. Похоже, что его короткие предплечья были оперативно расщеплены, что позволяло успешно выполнять ими главную, хватательную функцию. Лицо парня тоже не было здоровым: на большой голове с выпуклым, пронизанным синими жилками лбом у самой переносицы таились узко посаженные крошечные красные глазки, язык перекидывал из одного угла рта с чёрными гнилыми зубами в другой папиросу.
- Куда это ты их, тётка Татьяна?
Полюбопытствовал стоявший рядом с ним маленький рыжий - вылитый Табаки.
Провожатая молча махнула рукой: «Отстань»!
- Да куда, как не к Мильке?
- То-о-очно!
Многозначительно прозвучало за спинами девчат.
На душе у них стало тревожно.

- Ну, вот и пришли. – Татьяна удовлетворённо обвела сокурсниц глазами. – Эмилия Генриховна уже старенькая, так что подмогнёте ей по хозяйству: попилите дрова, картоху в подполе переберёте, ну, воды там наносить, постирать, обед-ужин приготовить – само собой… - Толкнула она не запертую дверь.
- Баба Миля! Встречай постояльцев.
Девушки робко вошли в небольшое помещение, одновременно служившее прихожей, кухней, и комнатой. Несмотря на тесноту, везде было чисто: белёные стены, блестящий свежей краской пол, сияющие солнцем окна с кружевными занавесками. Стоявшая слева печка, за приоткрытой дверкой которой потрескивали дрова, порадовала долгожданным теплом. Справа красовалась пышными подушками аккуратно застеленная покрывалом швальмской вышивки кровать. Баба Миля – сгорбленная, но подвижная, в лёгком чистом халатике и гулькой тщательно, по-балетному уложенных седых волос поднялась навстречу вошедшим из-за стола под яркой клеёнкой, стоявшего в простенке между окнами напротив входа. Гурьба в грязной одежде отразилась в зеркале над столом и потупила взор:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте. Откуда ж вы такие молоденькие-хорошенькие? - Поинтересовалась старушка.
- Аж с самого областного центра! – Татьяна разулась и прошла за печку, где оказался вход во вторую комнатку. – Баб Миль, они на картошку приехали. Пусть они у тебя месяцок поживут, ладно? Девчонки, вроде, хорошие, врачи будущие, помогать обещали. Мы отсюдава шкаф на время вытащим, чтоб им было где спать. Ладно?
- Ладно! – Согласилась баба Миля.
- Да ты-то не лезь, мы сами! – Отстранила старушку Татьяна. – А ну, девчата, давай!
И практически пустой шкаф переехал в «залу».
- Ну вот. Куртки-шапки накидаете на пол, и готово спальное место. Главное, тепло у Генриховны. А картохой, я думаю, она вас накормит. Накормишь, баб Миль?
- Конечно! Я только что сварила. Мало, правда, но сейчас ещё достану.
И баба Миля поставила на стол кастрюлю с горячей, сваренной в мундирах картошкой.
- Вот соль, растительное масло. Кушайте, кушайте. - Пригласила она девочек. – А я ещё и чаёк сделаю.
Каждой досталось по одной картошине, но зато какой: с лапоть, как шутила тётя Женя. Ничего вкуснее изголодавшиеся и промёрзшие насквозь студентки, наверное, никогда больше не ели.
Старушка суетилась у плиты:
- Вам же помыться надо. А тебе, - обратилась она к красавице Ольге, кивая на её шикарные, почти до пояса кудри, - тяжело здесь придётся.
- Да ничего! Я волосы в косы сплету. – Улыбнулась Ольга своей обворожительной улыбкой. - Давайте мы воды принесём!
И двое побежали с вёдрами к колодцу.
- Тебя как зовут? – Обратилась баба Миля к Насте.
Настя ответила.
- Подкинь-ка в печь угля, Настенька. – Попросила бабушка. – Воды-то много надо нагреть.
Настя бросила уголь в печь, пошурудила в её огненной пасти кочергой и с тоской вспомнила дом. Не любила она его покидать, а в этом году как-то неожиданно на сельхозработы отправили. Не успела она окна и балкон на зиму законопатить. Придётся матери самой. Разноцветные листья, специально засушенные для того, чтобы проложить их вместе с гроздьями калины и рябины на вате между рамами, так и остались лежать в толстенном учебнике анатомии М. Г. Привеса. Настя улыбнулась понятной только медикам шутке. Студенту на экзамене по судебной медицине задают вопрос: «Можно ли с помощью анатомического атласа убить человека»? «Нет». – Отвечает студент. «А если с Привесом»?
В тепле, да на сытый желудок, да в предвкушении умывания стало веселее. Девчонки обустраивались в спальне. Баба Миля сама предложила им набить в стены гвозди для одежды, и дала несколько плечиков.
На печке в вёдрах грелась вода, за стеной подружки оживлённо делились впечатлениями.
- Эмилия Генриховна. – Обратилась Настя к хозяйке. – А вы знаете, с нами руководитель приехал, так он тоже Генрихович.
- Немец?
- Да. Он и преподаёт у нас немецкий язык. Случайно, не родственник ваш?
- Не думаю. – Ответила старушка. – Одна я на всём белом свете осталась. Переселили нас сюда с Поволжья…
Настя приготовилась, было, послушать бабушкин рассказ, как в дверь громко постучали.
Эмилия Генриховна тревожно оглянулась: закрытая на хилый накидной крючок дверь заходила ходуном.
- Открывай! – Заорали дикие голоса с той стороны. – Иначе дверь вышибем.
Крючок прыгал в петле, готовый выскочить в любой момент. Полураздетые девчонки испуганно выглянули из соседней комнаты. Ольгина одежда висела на спинке шкафа. Она выбежала, чтобы её забрать, и в это время дверь с грохотом распахнулась.
- А-а-а-а-а!!.. – Заорал рыжий, в один миг оказавшись рядом с Ольгой, прижимающей к обнажённой груди футболку. Следом за ним в дверной проём протискивались ещё трое в умат пьяных парней. Сзади их подталкивал уже знакомый Насте инвалид.
- Уходите! – Закричала старушка. – Уходите!
Рыжий пихнул её в плечо, и бабушка, ахнув, завалилась на кровать. Одним прыжком Ольга оказалась за ней. Схватив подушку, она пыталась использовать её в качестве щита.
Двое из ввалившихся в дом вслед за рыжим упали и тщетно пытались подняться. Один, махнув на всё рукой, достал из кармана початую чекушку** и, не делая глотков, начал вливать водяру в глотку. Дико гогоча, инвалид, походкой Циклопа из фильма «Синдбад-мореход» на таких же, коротеньких, как и его руки, патологически искривлённых ногах продвигался вглубь комнаты, а дом заполняли новые и новые незваные гости. Кто-то из дебилообразных попытался войти в спальню, но получил жёсткий отпор. Это крайне не понравилось рыжему. Он бросился к Ольге, рванул её разметавшиеся по плечам волосы и заорал:
- Эта моя! Остальные – ваши!
«А он, оказывается, тут главный». – Догадалась Настя. Она стояла между кроватью и печкой, понимая, что срочно что-то нужно предпринимать, но не могла сообразить, что именно. Вдруг рыжий неистово заорал: обороняясь, Ольга укусила его за руку.
- Кро-о-о-овь! – Исступлённо завопил в унисон с рыжим Циклоп. И, довольно ловко выдернув из голенища кирзача*** нож, кинулся на Ольгу.
Не помня себя, Настя схватила кочергу, размахнулась и изо всей силы ударила его по голове. Вот это была кровь! Навсегда у Насти отпечатался в мозгу вид забрызганного ею потолка, печки, кровати, халатика Эмилии Генриховны… То, что у Насти были в этой крови руки, волосы и майка, она обнаружила потом. Глядя на то, как в полной тишине алые струи пульсируют между культяпками, сжимающими голову раненого, какое-то мгновение Настя колебалась: броситься к нему и определить степень тяжести причинённого ею повреждения или бежать прочь. Решение приняла баба Миля. Она подобрала брошенный Циклопом нож и крикнула:
- Девчонки! Вылезайте в окно. Там глухой забор, в конце – калитка. Стучите или перелезайте к Трофимовым. Собаки у них нет, и в помощи они не откажут.
- Но окно не открывается! – Закричала Светка.
- Бейте!
- Схватив табуретку, Ольга высадила стекло и прямо с одеждой в руке змейкой проскользнула между зубьями стекольных осколков.
За ней благополучно выпрыгнули две её подруги, потом баба Миля вытолкала в окно Настю. Ира тоже благополучно преодолела узкий оконный проём, но тут очнулся «Циклоп». Страшно взревев и протирая залитые кровью глаза, он на ощупь кинулся в спальню. Светка происходившее только слышала, и потому, увидев «Циклопа», застыла от леденящего душу ужасного его вида. Он протянул к ней кровавую двупалую руку, и Светка, завизжав, ринулась к окну. Настя с Иркой ждали её, а она никак не могла решить, ногами вперёд вылезать или головой. Наконец, Светка по пояс высунулась в окно, но запутавшийся в девчоночьих куртках «Циклоп» попытался, было, с той стороны ухватить её за ногу. Подруги буквально протащили Светку животом по торчащим из рамы осколкам.
Шестеро бежали во весь дух вдоль забора, оставляя кровавые следы, и видели, как с другой его стороны в эту же сторону мчалась пьяная компания. Сзади до них долетал рёв застрявшего в оконном проёме бабушкиной спальни «Циклопа».
На счастье калитка была открытой. Попетляв по огороду, девчонки оказались на чужом дворе. Двое первых взбежали на крыльцо дома и начали колотить в дверь:
- Спаси-и-и-ите-е-е-е!
Дверь открылась, и подруги юркнули в сени.
В тёмноте разглядеть хозяина было сложно. Все наперебой стали просить его понадёжнее запереть дверь. Он запер и пригласил компанию в дом. Босой и окровавленной она и предстала перед мирно ужинавшей семьёй. Немая сцена длилась недолго:
- Пожалуйста, спрячьте нас где-нибудь! - Взмолилась Настя.
Хозяин понимающе кивнул. С жующим сыном они привычно отодвинули стол, завернули половик, и разверзли перед девчонками чёрное дышащее сыростью подполье, в которое они сиганули не глядя. Хозяин спустил им фонарик и буханку хлеба. Крышка захлопнулась, и сразу стали слышны крики возбуждённо колотивших в дверь преследователей. Переговоры с ними хозяина дома с переменным успехом длились часа три. Пьяная толпа то уходила, то возвращалась. В конце концов, хозяин впустил их в дом, показал, что у него «никого нет и не было», и разочарованная молодёжь, на всякий случай грозя хозяину, убралась окончательно.
Только теперь почувствовался холод, но до утра было ещё долгих шесть часов… Сначала подруги перешёптывались, обсуждая события, позже, тесно прижавшись друг к другу, молча лязгали зубами. Каждая была уверена, что всё это закончится как минимум пневмонией.
Около семи утра умытый-побритый хозяин откинул крышку подполья.
- Надолго вам здесь задерживаться нельзя. Бегите во-о-он туда, – мужчина показал в окно направление - на остановку, пока они отсыпаются. Вот вода, вот деньги на дорогу. До первого автобуса сорок минут.
- А как же мы уйдём, ничего не сказав Вальтеру?
И тут в окне они увидели преподавателя.
- Ну, что, все целы?
- Кто вам о нас сказал?!
- Да бабуля ваша, Миля эта. Прибежала, спасай, говорит, своих подопечных.
- Ночью! Вот молодец!
- Значит, она не пострадала, а то мы так переживали.
- А этот, которому я по голове?
- Да всё с ним нормально. – Повернулся к Насте преподаватель. – Дома отсыпается. Вы ещё братца его не видели. Он с другой компанией к нам приходил.
- Ужас! – Возбуждённо тарахтели девушки.
- Значит, так. – Сказал Вальтер. – Умываетесь и идёте на работу.
- В-вы это серьёзно? – Настя не верила своим ушам.
- А то! Если мы план не выполним, с меня в деканате голову снимут.
За подруг вступился хозяин:
- Вы что, не понимаете? Это будет повторяться каждый день. Не впервые к нам студенты приезжают.
- А я что могу сделать? Так было не только у них. Пусть, КАК ВСЕ, потерпят.
- Нет. – Твёрдо завила Настя. – Лично я терпеть не буду. - И первая шагнула за порог. Подруги потянулись за нею, в страхе оглядываясь, нет ли преследователей.
Второй изумительной красоты осенний рассвет встречали они в поле, на тропке через которое шли босиком, то и дело вскрикивая от ранений подошв острыми кончиками стерни.
Ни в автобусе, ни в электричке на них никто не обращал внимания, однако ехать в общежитие через весь город без обуви да в окровавленных майках они не решились и наняли такси.

«Отмокая» в ванной, каждая неоднократно прокручивала в голове события трёх прошедших дней. Позже они говорили друг другу, что у всех было такое впечатление, будто они пробыли в Судженке минимум месяц. Для одной из подруг дело закончилось госпитализацией в отделение неврозов: Света обратилась к врачу в связи со страхом сна. Засыпая, она видела только одну картину: чёрный проём окна с зубьями разбитых стёкол, в который она никак не может пролезть, спасаясь от преследующего её страшного чудища. На всю жизнь остались у неё и шрамы на животе. Интересно, что больше никто ничем не заболел. Даже не чихнул ни разу.
Домой подруги уехать не решились, но и в деканате боялись показываться. Хотя, конечно, понимали, что столь долгий срок оставаться не замеченными было невозможно. К удивлению девчонок их, ни в чём не упрекая, загрузили работами на стройке второй очереди нового общежития до самого окончания сельхозстрады.

Вернувшиеся однокурсники первым делом прибежали к героиням. Отмечая свою последнюю «картошку», они под общий хохот сетовали на то, что подруги в сердцах выбросили окровавленные майки и не захватили с собой кочергу: вот было бы достойное украшение стены их общежитской комнаты!
- А ваш «скорбный труд» даром не пропал! – Утешали отбывшие весь срок. – В день вашего отъезда милиция приезжала, беседовала с местными. О чём уж там они говорили, не знаем, но к нам до конца уборочной больше никто и носа не совал. Правда, и зарплату за этот месяц никому не выдавали.

_____________________________________________________________


* ДуАл (соционическое) – человек твоей квадры, подходящий по типу
информационного метаболизма, тот, с кем складываются лёгкие непринуждённые отношения. Думаю, именно о таких отношениях писала в своих стихах Мария Петровых:
« ... я с тобою та,
Какой меня задумала природа».

**ЧекУшка - бутылка водки или вина ёмкостью в четверть литра. Многие еще помнят, что в достопамятном 1970 году четвертинка, она же чекушка, стоила 1 рубль 49 копеек, а поллитровка - 2 рубля 87 копеек.

***КирзачИ – сапоги из кирзЫ - кирзовые сапоги. КирзА - материал на основе многослойной хлопчатобумажной ткани, обработанной плёнкообразующими веществами. Используется как заменитель кожи. Поверхность кирзы подвергают тиснению для имитации фактуры свиной кожи. Идёт в основном на производство голенищ армейских сапог. Применялась также для изготовления прорезиненных приводных ремней, подсумков, планшетов и др. Кирза названа по месту первого массового производства — комбината «Искож» (кировский завод).

Дорогая моя, любимая СанМитна!
Который год без Вас расцветает Ваша любимая сирень и чествуют педагогов в день их профессионального праздника...
Я даже даты Вашей смерти не знаю. Впрочем, для меня это и неважно, ведь мой отец и Вы всегда живы для меня.
Вы ушли так рано, потому что целиком отдавали себя нам - ученикам своим, уча не столько математике, сколько жизни. Я оказалась плохой ученицей.

Лучше бы ВЫ жили.



Александра Дмитриевна Говор.

1. Российская Федерация является светским государством, в котором проживают миллионы неверующих, которым Конституцией гарантировано право остваться таковыми. Поэтому любое открытое и публичное проведение религиозных обрядов и других проявлений оскорбляет чувства миллионов неверующих граждан.

2. Запрещаются любые религиозные проявления в публичных местах, в т.ч. на улице, кроме специальных мест, предназначенных для этого: молельных домов, церквей, соборов и пр.

3. Ношение религиозной одежды, головных уборов, одежды с религиозной символикой, крестов, чёток и пр. в публичных местах запрещено. Это может оскорбить чувства неверующих. Эти предметы могут использоваться только внутри религиозных заведений.

4. Каждый гражданин России рождается неверующим. Будет ли он верующим и какую религию может выбрать, неизвестно. Поэтому запрещена любая пропаганда религии в отношение детей до 18 лет.

4.1. В семьях, где есть несовершеннолетние дети, запрещена любая религиозная атрибутика. Как то: иконы, свечи, кресты, чётки, библия, коран, религиозная литература, плакаты, фильмы и пр. Запрещаются также любые разговоры на религиозные темы.

4.2. Дети до 18 лет не допускаются в храмы, церкви и другие религиозные заведения, чтобы не подвергнуться насильственной религиозной пропаганде и не быть оскорблёнными.

4.3. В школьных учебных и иных заведениях запрещено изучение всего, что связано с религией, кроме исторического контекста. Вход священнослужителям в детские учреждения запрещён. В детских учреждениях запрещена любая религиозная атрибутика, одежда, предметы.

5. Внешний вид религиозных заведений не должен никак выделяться среди остальных зданий. Иначе это может оскорбить проходящих мимо неверующих граждан. Внутри помещения могут быть оформлены по желанию верующих. Существующие храмы, церкви, колокольни, имеющие явные внешние признаки религиозности, должны быть национализированы и превращены в музеи.

6. Запрещается уличный колокольный звон, публичные молитвы, призывы к молитвам, уличные крестные ходы и пр. Это несомненно оскорбляет множество неверующих, которые всё это вынужденно слышат и видят.

7. Запрещено молиться, креститься, читать молитвы на улице, в т.ч. перед храмами. Это могут увидеть или услышать неверующие и это их оскорбит.

8. Появление служителей церкви и обсуждение религиозных тем запрещено на телевизионных каналах. Эти каналы смотрят в т.ч. и неверующие, и просмотр таких передач оскорбит их чувства. Религиозная тематика разрешается только на специализированных религиозных каналах.

9. Государственным чиновникам любого уровня запрещается в рабочее время принимать какое-либо участие в церковной жизни и появление в религиозных учреждениях. Работа чиновника оплачивается налогоплательщиками, в т.ч. и миллионами неверующих, которые будут оскорблены использованием их налогов в религиозных целях.

10. За нарушение данного закона и оскорбление чувств неверующих предусматривается административная ответственность в виде штрафа в размере от 300 000 руб. до 500 000 руб. или общественными работами в нерелигиозных организациях до 240 часов.

Закон вступает в законную силу с момента опубликования.
http://solidarnost-lj.livej...

Появление данного Закона справоцировано многочисленными случаями оскорбления чувств неверующих, произошедшими в последнее время.
Метки: pussy riot, putinavotstavku, беспредел, дискуссия, мнение, ответ, полемика, политика, протест, путинизм, справедливость, юмор
Первоисточник здесь:

http://na6ludatelb.livejour...

Каждый видит то, что хочет.
Модная нынче поговорка. А я бы даже добавила: не только видит, но и слышит.

Шли мы как-то со знакомой по переходу через Большую Морскую у площади Ушакова. Движение там всегда интенсивное, но на мгновение ей удалось обратить мой взор в сторону моря:
- Раньше выйдешь рано утром, когда машин ещё совсем мало, посмотришь в сторону бухты и, увидев голубые морские дали, на весь день заряжаешься хорошим настроением. Но когда соорудили «Синий ботинок» с «Голубым унитазом», от прекрасного вида остался лишь маленький кусочек. Ты его как-нибудь сфотографируй, ладно? А то и тот, поди, скоро закроют.
Я пообещала.
Сегодня на Украине какой-то праздник, а, значит, выходной. Всё складывалось, как нельзя «удачно». Сначала традиционно на скамейке за окнами до трёх ночи материлась и рыгала смена наша – подростки и молодёжь микрорайона. К четырём удалось уснуть, но в шесть собачники уже вывели на прогулку своих неистово лающих любимцев. Приоткрыв один глаз, вижу ясное небо и, раз уж всё равно не сплю, решаю съездить на Большую Морскую и сделать снимок.
На троллейбусной остановке пустынно. Бесновавшиеся ночью блаженно спят, только одного, видимо, сушняк замучил, и он, выхлебав полуторалитровую бутыль пива и обхаркав всё пространство вокруг себя, достал сигарету и сладко потянулся: это его город!



Около семи я на переходе, однако, машин уже довольно много: на зебре не устоять. Ловлю момент, щёлкаю. Просматриваю в тени, что получилось. Знаю, что фотомастера любят утренний свет, но моя «Сонечка» не довольна: доступный её объективу кусочек моря вдали, скорее, ощущается, чем радует искристой синевой. Его окружают несколько лет страдающие какой-то болезнью каштаны, до которых никому нет дела, а окончательно перечёркивает жуткая паутина проводов…



А отсюда из-за "синего ботинка" моря уже вообще не видно :



Но это нравится тем, кто тоже считает город своим.
В кои-то веки я гуляю в столь раннее время. Ещё бы поснимать, но нет настроения. Бреду домой. Вместе с миловидной женщиной останавливаюсь на красный свет светофора. Она обращает ко мне своё, полное благоговения лицо и с придыханием произносит:
- Как Господь-Бог наш заботится о нас, неразумных: красный свет включил, чтоб мы под машину не попали!
Хотелось перекинуться парой слов с хорошим человеком, но как же я ошиблась, сразу не разглядев страдающую «синдромом богомолки», – так я для себя окрестила всех этих восторженно-христанутых. Я уже знала, что даже если и смолчишь, они не успокаиваются. Так и вышло. Дама достала из пакета религиозную литературу и начала мне её втюхивать. А что? Имеет право, ведь это её город.

Ну, вот, ещё и восьми нет, а жить уже не хочется…
В не моём городе.

Сегодня прочла в Интернете (http://www.nationalnewsnetw...):
"Легендарную актрису Людмилу Гурченко в прошлом году похоронили без отпевания. О том, была ли она крещёной, точно известно не было.
Сама Людмила Марковна рассказывала своему мужу Сергею Сенину, что, по словам ее бабушки, в детстве её тайно крестили. После смерти Гурченко родные стали искать подтверждение этой информации. И нашли. Спустя год после того, как Людмилы Марковны не стало, в Берлине, в храме, который она очень часто посещала, когда бывала здесь, провели Чин заочного отпевания Людмилы Гурченко. Обряд состоялся в Свято-Воскресенском кафедральном Соборе.
Священнослужители объясняют, что только теперь, после заочного отпевания, Людмилу Гурченко можно упоминать в записках об упокоении в алтарь на Литургию, а также заказывать сорокоусты и годовые поминовения. Хотя ставить свечи за актрису можно было и раньше".

Сначала ОНИ ставят поминальные кресты в память об атеистах- жертвах сталинских репрессий, теперь вот на Гурченко лапу наложили. А потом удивляются, что кто-то чем-то недоволен. Хотя, может, всё-таки, эта статья - утка.

Диво дивное – наш херсонесский Кермек!



Где живое давно в душном пекле погибло,
Он остаться собой дерзновенно посмел:
Яркий, гордый, прямой и при ветре не гибкий.

Может быть, потому что его не предав
В испытаний лихую годину,
Друг Дельфиниум с ним находился всегда,



Да Цикорий друзей не покинул,



Да Шалфей поддержал.



И сложился букет
Заповедного древнего града.
Только жаль, в нём оттенков других больше нет…
Впрочем, может, других и не надо?

                                                                                                                                                                     Моим друзьям на Мэйле, знатокам: растений - Lara Berg и насекомых - Сергею Фасулати посвящается.
После двухмесячной болезни вдруг поняла, что мне лучше. Резко, как это нередко бывает. Сразу стало ясно: всё, что было дома, за эти два ужасных месяца, прочитано, а потребность осталась. И я, почувствовав в себе силы, отправилась за новыми книгами.
Под ногами расплавленный от жары асфальт, однако, нос, шестьдесят дней нюхавший в основном лекарства, вдруг уловил пряный запах Крымской степи, и ноги сами сошли с тротуара, но тут же были наказаны уколами за вторжение на чужую территорию.
Окружающая терра, хотя и наблюдаемая ежедневно, впрямь оказалась мало знакомой.
Хорошо, хорошо, допустим, «доктора» подалирия мы знаем

и с его «другом и коллегой» махаоном не путаем. Но чьих цветков нектар он пьёт: чертополоха или расторопши?!
Обнадёживает то, что они из одного семейства, поэтому выбор не будет слишком сложным.
А вот это что за жёлтый шарик?

Тоже на них похож, колючка. Но, вроде, где-то читала, что это …василёк. То ли Адамса, то ли Талиева. Нет! Кажется, василёк Талиева вот:

А тот, значит, Адамса? Или, тот – василёк раскидистый? Ладно, хорошо, хоть знаю, что это не георгин.
А кто же пьёт нектар его нежного цветка на колкой ножке?
Этого я уже не знаю. Поиски начала дома. Оказывается, это белянка рапсовая Pontia daplidice L., бабочка из семейства белянок (Pieridae). Бывает массовой, как капустница, репница и брюквенница, но её гусеницы развиваются в основном на дикорастущих травах (преимущественно тоже на крестоцветных), и потому редко, когда ощутимо вредят сельхозкультурам. Однако потенциально это вредитель рапса и масличных крестоцветных или, по-нынешнему, капустных культур. Вот как. Счастье, что пока она не последовала примеру белой американской бабочки.
Та-а-ак… А это что царапается?

Близко и не подойти. Не эрингиум ли? Вот когда расцветёт, то увидим: если цветки синие, то, точно он – синеголовник полевой по-нашему, или николайчик – сильное противокашлевое средство.
А кто ж на синеголовнике «загорает»?

Ба, да, похоже, они ссорятся!
- Усик, усик отдай! – Возмущается…. Кто? Опять не знаю .
Прошу помощи у друзей-биологов, и вот ответ: «Бабочка - кукурузный стеблевой мотылёк Ostrinia nubilalis Hbn. из семейства огнёвок (Pyralidae), один из наиболее массовых и опасных вредителей кукурузы и сорго. Распространён очень широко, в середине XX века завезен из Европы в Северную Америку и теперь там тоже вредит вовсю». Ага, значит, мы отмщены за БАБу .
А красный с чёрным жук, что повернулся к нам задом, - это пестряк пчелиный (или пчеложук обыкновенный) из семейства пестряков. Чем знаменит? Ну, теперь и в Гугле найти не сложно.
На миг замираю от восторга. Это мой старый знакомый: дикий дельфиниум.

«…И загадочных, древних ликов
на меня поглядели очи…»
Чур, меня! Сейчас начну вспоминать то, что давно под запретом… Нет, нет, только не сегодня, не в такой прекрасный день!
Ой, что это упало на шляпу? Ага, кутюрье Июль переодевает арбутус.



Какое удовольствие провести рукой по этому, словно отполированному, и …прохладному (это при сорока-то градусах на солнце!) стволу.
Но что это за низкий и очень знакомый звук? Да это же мои любимые гигантские сколии на обед пожаловали!







Просто какой-то инопланетный прикид. Одно слово: чудо!
Сейчас обогну вот эти кусты и …

А, кстати, что это за кусты? Оказалось, что даже мои друзья-биологи …не знают. Как не знают имени и сидящего на цветках насекомого . Хотя, есть версия, что это оса.
Вот! Вот кого я хотела ещё запечатлеть!

Носится, как угорелая. Впрочем, почему, как? На такой жаре это не мудрено.
Перламутровка? Или крапивница?
А это кто?

Похож на пчеложука, но ведь не он?
Уф, пора менять батарейки в фотоаппарате.
Это что плывёт в мареве? А...Городской Центр занятости... 
Вот такой на него вид.

Сафлор шерстистый

ещё в самом расцвете (хотя я не уверена, что это он), а вот яснотковые

уже отцвели. Заканчивается и пора цветения шалфея,

но чем спелее его семена, тем сильнее дурманящий аромат… Как жаль, что снимки его не передают.
А вот и ещё один «наркотик»

Совершенство в простоте.
Но, что это?!

Зачем?

Кто распорядился?
Да ЧЕ-ЛО-ВЕКИ. И я из их компании. И ничего тут не поделаешь. Иди, куда шла, а то скоро магазин закроется.
Купила «Сирен Титана». Открыла страницу наугад. Прочла: «Люди в большинстве совсем не понимают, — что они не только жертвы безжалостной судьбы, но и самые жестокие орудия этой безжалостной судьбы».

http://www.a-theism.com/201...
ПОНЕДЕЛЬНИК, ИЮНЬ 25, 2012 5
В российских блогах появилось новое слово "христочекисты". Это слово – реакция на лавину последних событий, в которых замешано руководство РПЦ.

В этом слове эмоциональная оценка того, как церковь реагирует на критику и скандалы. А это целая череда скандалов, в которых вера или безверие не причем. Девушки из панк-группы Pussy Riot станцевали в храме Христа Спасителя. Танец позорный, иначе не скажешь, настоящее хулиганство. Но не более, чем хулиганство! Однако, церковь заявила, что это оскорбление веры, девушки под стражей, пару дней назад им продлили срок задержания. И грозит им за песню и танец настоящая тюрьма – до 7 лет.

Когда блогеры обнаружили, что на официальном фото у патриарха Кирилла фотошопом стёрли часы "Брегет" на руке, но забыли стереть их отражение на столе и стали об этом писать, то РПЦ заявила, что это блогеры не об исчезнувших часах пишут, а нападают на православную веру и на Россию, которая на этой вере стоит.

Когда Обществом потребителей в ходе проверки было установлено, что на территории того самого храма Христа Спасителя имеется действующая автомойка, шиномонтаж, автосервис, платная автостоянка, столовая, химчистка, торговые ларьки и павильоны, реализующие ювелирные изделия, сувениры, посуду, столовые приборы, швейные изделия и другие потребительские товары, а отдельные помещения храма сдаются под проведение банкетов и корпоративов, то администрация РПЦ сообщила, что это коммерческая деятельность сторонних организаций и она за это не отвечает.

Когда в прессу проник скандал, что некая дальняя родственница патриарха, проживающая в его элитной квартире, выставила астрономический счет соседу за неправильно проведённый ремонт (на книги патриарха с потолка села пыль), то администрация РПЦ заявила, что патриарх никакой квартирой не владеет, а владеет ею Владимир Гундяев (это светское имя патриарха). А раз так, то и спрашивать у патриарха об этой квартире нечего.

Однако, когда на церемонии пародийной премии "Серебряная калоша" некий "господин Гундяев" удостоился этой награды "за непорочное исчезновение часов", неожиданно выяснилось, что Гундяев и патриарх – все же одно и то же лицо. Более того, посмеяться над нестыковками в заявлениях РПЦ – это, оказывается, оскорбить лично патриарха. "А это именно оскорбление, оскорбление каждого члена РПЦ, каждого крещеного православного человека" – именно так заявила администрация РПЦ.

Атакующая манера РПЦ, по конституции отделённой от государства, смело проникает и в другие, казалось бы, исключительно светские стороны жизни, позволяя находить измены и заговоры, к примеру, в кино.

На Московском международном фестивале, открывшемся в российской столице, известный режиссёр Андрей Прошкин представил свой новый фильм "Орда". Главный герой фильма - митрополит Киевский - в 1357 году едет в столицу Золотой Орды - Сарай-Берке, чтобы излечить мать хана Джанибека от слепоты. Безусловно, этот фильм не документальный, однако все персонажи, а также историческая коллизия существовали на самом деле. Так вот, на пресс-коференции встала дама-корреспондент и заявила прямым текстом, что, по ее мнению, фильм получился "богомерзким и антирусским". "Это вопрос не к нам, а к прокуратуре, - с улыбкой ответил Прошкин. Однако, видимо кинорежиссёр не подозревает, насколько он недалёк от истины, ибо может оказаться подследственным в уголовном деле – в Думу внесены поправки, усиливающие ответственность "за оскорбление религиозных чувств верующих граждан", предусматривающие 7 лет тюрьмы – а именно на столько хотят посадить девушек из Pussy Riot. И почему кому-то из администрации РПЦ не почувствовать себя "сильно оскорблёнными" фильмом Прошкина? Возможно, слово "христочекисты", которое сейчас гуляет в интернете, для РПЦ слишком крепкое и обидное.

Однако, какое-то слово все же поискать надо.

Вот и май - самый лучший месяц в Крыму с его замечательными праздниками. Так двенадцатого весь мир будет в сороковой раз отмечать Международный день медсестры.
Думаю, все знают, что эта дата выбрана в честь дня рождения Флоренции Найтингейл: 12.05.1820. (все даты привожу по новому стилю) Флоренция – 13.08.1910. Лондон, первой в мире, как считают англичане, сестры милосердия. По их инициативе в 1912 году была учреждена медаль с изображением этой подвижницы, сознательно отказавшейся от семьи ради главного Дела всей её жизни – помощи страждущим и обучения этому других.
Насколько мне известно, единственная медицинская сестра-крымчанка, в 1967 году награждённая медалью имени Флоренс Найтингейл, участница Сталинградской битвы Бутова Клавдия Васильевна жила в Севастополе и работала в инфекционной больнице. Похоронена на кладбище 5 км Балаклавского шоссе в 1994 году.

Окончившая в 1836 году Германскую школу медсестёр, основанную Флендером, и с 1844 года работавшая по специальности в различных английских больницах Флоренс Найтингейл отправилась на Восточную войну вместе с тридцатью семью своими коллегами. В Скутари (Ускюдара) – часть Константинополя (Стамбула) на азиатском берегу Турции, куда больных и раненых английских солдат доставляли через Чёрное море на кораблях, они прибыли прямо в день сражения в «долине смерти» под Инкерманом 17 ноября 1854 года. До начала мая 1855 года Флоренс работала там, 7-го переехав в Балаклаву уже в качестве инспектора всех английских госпиталей в Крыму, в которых, благодаря её героическим, но далеко не сразу успешным стараниям, удалось снизить смертность больных и раненых с 42% до 2%. Именно здесь у этой гениальной женщины зародилась идея постоянного наблюдения за пациентами в послеоперационном периоде, и, можно сказать, что она явилась родоначальницей современного медицинского мониторинга.

Однако, доподлинно известно, что ещё 20 сентября 1854 года во время сражения в районе реки Альмы на стороне российских войск объявилась молоденькая девушка по имени Даша. Правда, девушку в ней узнать сразу было невозможно, потому что волосы у Даши были острижены, а одета она была в перешитую отцовскую матроску. Под уздцы девушка вела лошадь, запряжённую в повозку. Позже народ наречёт её «каретой горя», ведь в ней было всё необходимое для оказания помощи раненым: вода, вино, уксус, перевязочный материал – то, что Даша смогла приобрести на средства, вырученные от продажи хозяйственных построек и некоторой домашней утвари. Единственный родной человек, который вырастил её после смерти матери, - отец Лаврентий Михайлов – матрос 10-го ластового экипажа погиб в Синопском сражении 30 ноября 1853 года. После чего его восемнадцатилетняя дочь, оставив свой осиротевший дом в Сухой балке Северной стороны близ батареи № 4 квартиранту полковнику П.К. Менькову (ставшему, кстати, в июле 1855 года посажённым отцом на её свадьбе), тоже решила отправиться на фронт.

Только в 1984 году сотрудникам Центрального Государственного военно-исторического архива СССР (ныне - Российский Государственный военно-исторический архив) удалось выяснить, что полное имя той самой, прославившейся во время Восточной (Крымской) войны героической Даши, прозванной народом Севастопольской, - Михайлова Дарья Лаврентьевна. Также выяснилось тогда, что под именем «Александр Михайлов» она, оказывается, и в боях участвовала, и в разведку ходила.

Я умышленно не публикую здесь её портрета, так как, по всей видимости, ни один из них не соответствует действительности. Ведь у Даши с начала Крымской кампании не было косы, не носила она и классической головной убор сестры милосердия: особым образом повязанную косынку, на мой взгляд, очень не удобную в работе, которая знакома нам по портретам членов той же Крестовоздвиженской общины. Кстати, в общину Дашу не взяли, хотя Н. И. Пирогов и отзывался о её деятельности хвалебно. Но неужели кто-то будет отрицать то, что именно она основала первый в мире перевязочный пункт на театре боевых действий?!


Кто-то может возразить: ну, какая Даша медсестра?! У неё, в отличие от Флоренс, даже начальной медицинской подготовки не было. Если я не права, пусть историки меня поправят, но разве в те времена эти замечательные девушки работали медсёстрами в нашем сегодняшнем понимании? Скорее, они выполняли роль нянечек, санитарок: подай попить, помоги перевязать, перестели постель… Потому кто-то и назвал их так в те годы: сёстры МИЛОСЕРДИЯ. Они есть и сейчас. Это не имеющие медицинского образования младшие медицинские сёстры по уходу за больными некоторых больничных отделений и сотрудники «Красного Креста». Официальной же датой рождения специальности «МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА» как таковая в России считается 14 ноября 1871 года, когда военный (опять «спасибо» войне) министр России утвердил «Правила для сестёр милосердия, назначенных для работы в военных госпиталях».

Больше всего вопросов обычно возникает о том, откуда родом Даша Севастопольская и где закончились её дни? Понятно, что про такую знатную особу как Флоренция Найтингейл, известно всё до мелочей. Да и к энциклопедическим строчкам, гласящим, что Дарья Михайлова (Хворостова по мужу) прожила до самой смерти - около 1910 - года в Севастополе, на Корабельной стороне и похоронена на кладбище в Доковом овраге, мы уже привыкли. Со временем могила её, якобы, была утрачена, и в настоящее время на этом месте расположен сквер.
Но, что интересно: в Татарстане (Россия) никто не сомневается, что Даша родилась в селе Ключищи под Казанью в 1836 году; после смерти мужа (или развода с ним, что точно не известно), она сначала ненадолго вернулась в Севастополь из Николаева, куда супруги уезжали после свадьбы, а в 1892 году – к себе на родину, позже переехав к родственникам в село Шелангу Верхнеуслонского района Казанской губернии, где и скончалась в 1910 году. Могила её, к сожалению, не сохранилась, но у школы в селе Шеланге в честь неё установлен бюст, а в местной церкви хранятся документы, подтверждающие то, что Хворостовой Дарьей Лаврентьевной оставлены довольно крупные денежные средства для помина её души. Таким образом, она вряд ли могла участвовать в съёмках, о которых пишет ВiкiпедiЯ: «Її можна побачити в одному з перших ігрових російських фільмів "Оборона Севастополя", знятому в 1911 році О. О. Ханжонковим по найвищому велінню. Автор і режисер фільму А. А. Ханжонков запросив зніматися учасників захисту міста-героя, у тому числі і Дарину Михайлівну (?! – Е. В.) Михайлову, легендарну Дашу Севастопольську”.

В Украине несколько лет вёлся разговор об учреждении государственной награды - медали имени Даши Севастопольской (по аналогии с медалью имени Флоренс Найтингейл), но, видимо, усомнившись в украинских корнях Даши, идею эту похоронили. А ведь в Севастополе был даже готов список кандидатов для награждения этой медалью.

Общероссийской же общественной организацией "Российский Красный Крест" в 2003 году был учреждён Нагрудный знак Даши Севастопольской, которым награждаются женщины из числа среднего и младшего медицинского персонала органов здравоохранения, работники службы милосердия РКК, активисты социальной службы за многолетнюю работу и высокие показатели в оказании медицинской и социальной помощи уязвимым слоям населения, за милосердие и особую заботу по уходу за больными, инвалидами войн и труда, за оказание помощи пострадавшим людям при стихийных бедствиях, террористических актах, несчастных случаях. Нагрудный знак Даши Севастопольской представляет собой круг желтого металла, диаметром 25 мм. В центре рельефное изображение фигуры сестры милосердия, оказывающей помощь раненому воину. Изображение в профиль, повернуто влево, надпись «В честь первой сестры милосердия Даши Севастопольской». Прикрепляется знак к планке (прямоугольник 15х10 мм) желтого металла, покрытый эмалью белого, синего, красного цветов. К нагрудному знаку выдается соответствующее удостоверение. В госпитале Краснознамённого Черноморского флота РФ таким Знаком награждено немало достойных сотрудников.

В 2011 году в РФ была учреждена ещё одна общественная неправительственная награда: Медаль «Сестра милосердия Екатерина Бакунина». Этой медалью награждаются лица, получившие общественное признание за заслуги в области медицины, здравоохранения и благотворительности в медицинской сфере, а также медицинские учебные заведения, сестричества, организации, предприятия, общественные объединения и коллективы за большой вклад в развитие отечественной медицины, здравоохранения, общественно-полезную деятельность, благотворительность и меценатство в области медицины и социального служения.
Награда является формой общественного признания и поощрения за заслуги перед людьми, обществом и государством.
Девиз награды: «Долг Подвиг Милосердие».
Медаль носит имя легендарной сестры милосердия Екатерины Михайловны Бакуниной, героини двух войн XIX века (Крымской и Русско-Турецкой). Она учреждена вследствие 200-летия со дня её рождения в знак признания исключительных заслуг Е. Бакуниной в области медицины и благотворительной деятельности и в целях прославления и популяризации имени и деяний прославленной сестры милосердия.

Севастопольским Управлением охраны здоровья по предложению Тверского благотворительного фонда имени Екатерины Бакуниной, являющегося учредителем медали, к её награде были представлены три севастопольчанки: главная медицинская сестра детской больницы Центра охраны здоровья матери и ребёнка – ЦОЗМиР - городской больницы № 5 Лариса Петровна Басина (ей вручалась медаль под номером 35), старшая операционная медицинская сестра городского онкологического диспансера Светлана Васильевна Литвиненко и участковая медицинская сестра третьей городской больницы имени Даши Севастопольской Марина Михайловна Бородина. (Кстати, две первые лауреатки уже были награждены нагрудным Знаком Даши Севастопольской). Награждение медалью «Екатерина Бакунина» проходило в Твери 16 октября 2011 года, где находится родовое поместье Бакуниных. Поездка туда нашей делегации оказалась очень интересной и познавательной.

Думаю, неплохо было бы и Севастопольскому Управлению охраны здоровья списаться со школьниками из Шеланги и пригласить их в гости, чтобы они своими глазами увидели, где жила и сражалась их знаменитая землячка, по праву первая в мире сестра милосердия.

От всей души хочу сегодня поздравить всех медицинских сестёр, а особенно, анестезистов (уж простите мою предвзятость, но это действительно особые люди, от которых – по подсчётам дотошных учёных - на 75% зависит успешная работа врача-анестезиолога, чего нет ни в одной другой области медицины: я-то это точно знаю), а также младших медицинских сестёр по уходу за больными, санитарок и сотрудников «Красного Креста»
(вот, кстати, представители этой организации в Севастополе, на параде Победы 9 мая:
)
с профессиональным праздником! Их безумно тяжёлый труд в наши дни держится практически на голом энтузиазме этих замечательных людей, которые просто не могут не сострадать, не нести людям тепло своих сердец, доброту и ласку.

Неверно, что они перевелись
Заботливые эти наши женщины.
От Гиппократа их сердца зажглись
Судьбою благородною отмечены.
Они у койки испокон веков
Нам говорят: мол, вылечимся, сбудется…
Погладят наши волосы рукой
И трудятся, и трудятся, и трудятся…
Подчас, когда тяжёлою порой
Приходит к нам отчаянье минутное,
Вы с нами ночью вместе с медсестрой
Такие материнские, уютные.
И оттого, что, ласково ворча,
Вы лба коснётесь тёплыми ладонями,
Ещё до появления врача
От нас уходят страхи и агонии.

И пусть нам всем на счастье сияет открытая астрономом Крымской астрофизической лаборатории Людмилой Черных малая, но такая нам всем дорогая планета «Даша»!
__________________________________________________________

Использованная литература:

1. Большая Советская энциклопедия в 30 томах. Т.т. 17,23, 1976 г.
2. Бутырский А.Г., Бутырская И.Б., Могилястый А.А. «Роль женщин в медицинском обеспечении Крымской войны». «Вестник морского врача» №1. Севастополь, 2005 г. – с.11.
3. Васьковская Я. «Севастопольская газета».
4. ВiкiпедiЯ.
5. Данные старшего научного сотрудника Музея героической обороны и освобождения Севастополя О. Грабар.
6. «Интенсивная терапия – взгляд в прошлое». Шлапак И. П., Пилипенко М. М., кафедра анестезиологии и интенсивной терапии Национальной медицинской академии последипломного образования им. Щупика П. Л. Украинский медицинский вестник «Терапия», №5, 2008 год, стр. 74 – 79.
7. Куковякин В. «Флаг Родины» № 103. 06. 06. 2003 г.
8. «Новые факты меняют наши представления о событиях прошлого. История: правда и вымысел». «Ридерз-дайджест». Лондон - Нью-Йорк – Сидней – Москва. Производство Франция. 2005 г. – 319 с.
9. Обуховец Т.П. «Основы сестринского дела. Практикум». Ростов-на- Дону. «Феникс», 2004 г. – 468 с.
10. Орехова Л.А., Васильева Д.К., Орехов В.В., Орехов Д.В. «Крымская Илиада». Симферополь: «Таврия», 2004 г. – 447 с.
11. Осадчий А.С., Зубарев А.А. «Врачи и медицинские сестры в Крымскую войну». «Вестник морского врача» №2. Севастополь, 2006 г. – с.14.
12. Попов Л. Стихотворение «Нянечкам».
13. Рукописи, представления Его Императорскому Высочеству Государю наследнику цесаревичу. СПб.1976г
14. Сергеев – Ценский С. «Первая русская сестра».
15. Синицына Т. «Даша Севастопольская – легенда Крымской войны». РИА – Новости.
16. Соколов А.А. «Славная оборона Севастополя». СПб.1887г.
17. Султанбеков Б. «Наша землячка Даша Севастопольская». Газета «Республика Татарстан» №225-226 (25561-25562) от 11 ноября 2005 г., пятница.
18. Терганов К.А., Осадчий А.С. «Николай Иванович Пирогов – основоположник военно-полевой хирургии». «Вестник морского врача». №1. Севастополь, 2005 г. – с.7.
19. «The war in the Krimea». Лондон, 1891 г. – 179 страница авторской работы.

Р. S.
В таком виде мою статью напечатала «Крымская правда» за № 82
,
а вот городской газете «Слава Севастополя» по не известным мне причинам этот материал почему-то не подошёл. В ней вообще ни строчки об этом празднике .

Этот снимок сделан мною на Параде Победы 9 мая 2012 года.
Уже вечером Парад бурно обсуждался на городском форуме - "Форпосте", в том числе, и здесь: http://www.sevastopol.su/ne....
Вот некоторые посты дочери Шевкие Абибуллаевой.
"СПАСИБО ВСЕМ ЗА ПРАВДУ! Я СЕГОДНЯ ШЛА В КОЛОННЕ С МАМОЙ ВЕЗЛИ ЕЁ НА КОЛЯСКЕ, КОТОРУЮ С ТРУДОМ НАШЛИ И ПОПРОСИЛИ В БАЛАКЛАВЕ, В ТРАВМАТОЛОГИИ, НАШИ ВЛАСТИ СКАЗАЛИ НАМ, ЧТО КОЛЯСОК НЕТ, И МНЕ БЫЛО СТЫДНО И БОЛЬНО ЗА ТАКОЕ ОТНОШЕНИЕ. И Я НЕ ПОНИМАЛА, КОМУ ЭТОТ ПАРАД ПОСВЯЩЁН, ПОДУМАЛА, МОЖЕТ Я РАССУЖДАЮ НЕ ПРАВИЛЬНО, ЕЙ 88 ЛЕТ, И ЕЁ ЖЕЛАНИЕ БЫЛО ВЫЕХАТЬ НА ПАРАД, ЕЁ СЛОВА, КАК НОЖ, ВРЕЗАЛИСЬ В НАШИ СЕРДЦА - МОЖЕТ ЭТО ПОСЛЕДНИЙ МОЙ ПАРАД.

ОНА ЕДИНСТВЕННАЯ ОСТАЛАСЬ ИЗ 25 ЧАПАЕВСКОЙ ДИВИЗИИ. ЗАЩИТНИЦА ОБОРОНЫ СЕВАСТОПОЛЯ, ЕЙ НАЗНАЧЕНА ПОЖИЗНЕННАЯ СТИПЕНДИЯ, НАПИСАНО МНОГО КНИГ ИЗ ЕЁ РАССКАЗОВ, БОЛЕЕ ТОГО С ТРУДОМ ЕЙ ДОСТАЛОСЬ МЕСТО В КОЛОННЕ ЖЕНЩИНЫ- ФРОНТОВИЧКИ И ВДОВЫ! ПРИЧЕМ ЗДЕСЬ ЭТО???????? ОНА ПРИНИМАЛА АКТИВНОЕ УЧАСТИЕ В БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ, ПОДОРВАЛА ФАШИСТСКИЙ ТАНК, С ПОЛЯ БОЯ ВЫНЕСЛА 55 РАНЕННЫХ СОЛДАТ, ХОДИЛА В РАЗВЕДКУ, И ТАКОЕ УВАЖЕНИЕ , СМОТРЕЛА ПАРАД, А ЕЁ ДАЖЕ НЕ ПОКАЗАЛИ , А КОГО ПОКАЗЫВАЛИ И ДЛЯ КОГО БЫЛ ПАРАД?!

Я ТАК ЖЕ СЧИТАЮ, ЧТО ИХ ОСТАЛОСЬ ТАК МАЛО, И НАДО БЫЛО ВСЕМ РАЗОСЛАТЬ ПРИГЛАШЕНИЕ СОБРАТЬ И ПРОВЕЗТИ В ПЕРВЫХ РЯДАХ, НАКРЫТЬ ДЛЯ НИХ СТОЛЫ! ТЕМ БОЛЕЕ, ЭТО НЕ ПРОСТО ВЕТЕРАНЫ, А ТЕ КТО ОБОРОНЯЛ НАШ ГОРОД!
МОЙ СЫН ВЕЗЁТ ЕЁ В КОЛЯСКЕ, РЯДОМ ПРАВНУЧКИ И В РУКАХ У НЕЕ АЛЬБОМ ОДНОПОЛЧАН КОТОРЫХ НЕТ В ЖИВЫХ! ОНА ОСТАЛАСЬ ОДНА! БОЛЕЕ ТОГО, ОНА СВОИМИ СИЛАМИ НА СВОЮ ПЕНСИЮ СТРОИТ МУЗЕЙ СЛАВЫ , ГДЕ БУДЕТ НАХОДИТСЯ ВЕСЬ АРХИВ ДОКУМЕНТОВ ПОДВИГОВ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, СРАЖАВШИХСЯ ЗА СЕВАСТОПОЛЬ!

О КОЛЯСКЕ. КОГДА Я ПОЗВОНИЛА В ДОМ ВЕТЕРАНОВ МЕНЯ ОТФУТБОЛИЛИ К НАТАЛЬЕ МИХАЙЛОВНЕ В СОЦ ОБЕСПЕЧЕНИЕ . А ТАМ МНЕ ПРОСТО ГРУБО ОТВЕТИЛИ , ЧТО КРЕСЕЛ У НИХ НЕТ В НАЛИЧИИ, И КОГДА БУДУТ КРЕСЛА НЕИЗВЕСТНО! МЫ ПРОСИЛИ КРЕСЛО ВСЕГО НА ОДИН ДЕНЬ, ОНА ТАК ХОТЕЛА ПРОЕХАТЬ СВОЙ КАК ОНА ГОВОРИТ ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД С ПОЧЕСТЯМИ И ОНА ПОЛУЧИЛА ЕГО ТОЛЬКО ОТ ЗРИТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ ДАРИЛИ ЕЙ ЦВЕТЫ И МНОГИЕ ЦЕЛОВАЛИ ЕЙ РУКУ! А ЧИНОВНИКИ ГОРДО ЕХАЛИ РАЗОДЕТЫЕ В СВОИХ ЛИМУЗИНАХ! ОБИДНО! ЗА ТАКИХ, КАК МОЯ МАМА! ОЧЕНЬ СТЫДНО!

ДА! ЕЁ ЧАСТО ПОКАЗЫВАЮТ И МНОГО ПИСАТЕЛЕЙ И ЖУРНАЛИСТОВ ПРИЕЗЖАЕТ К НЕЙ ИЗ РАЗНЫХ СТРАН И ГОРОДОВ! К ДНЮ 9 МАЯ ОДИН КИЕВЛЯНИН - БЫВШИЙ ВОЕННЫЙ НЕЙРОХИРУРГ- ПРИСЫЛАЕТ ЕЙ ЕЖЕМЕСЯЧНО ЛИЧНО ОТ СЕБЯ ПО 200 ГРИВЕН, А 5 МАЯ ПРИВЕЗ ЕЙ 800 ГРИВЕН В ПОМОЩЬ СТРОИТЕЛЬСТВА ЕЁ МУЗЕЯ, ЭТО ЕЁ МЕЧТА! И ПОКА ОНА ЖИВА, МЫ ЕЁ ДЕТИ, ДОЛЖНЫ ПОСТАРАТЬСЯ ВЫПОЛНИТЬ ЕЁ МЕЧТУ!
НО, К СОЖАЛЕНИЮ Я - ЕЁ ДОЧЬ - ИМЕЮ ИНВАЛИДНОСТЬ ПО ОНКОЛОГИИ, МОЁ ПОСОБИЕ СОСТАВЛЯЕТ 822 ГРИВЕН, И ОСОБО ОТ МЕНЯ ПОМОЩЬ НИКАКАЯ"!

Алексей Пивоваров с НТВ снимает фильм «Серп и Молох» о коллективизации (или, как он говорит, раскрестьянивании России). Для этого ему нужны всякие данные об этом событии, особенно фотографии, присылать которые он просил телезрителей по указанному адресу и телефону:

Москва, ул. Академика Королёва, д. 12, НТВ, коллективизация;
kolchoz@HTV.ru
+7-962-924-85-61.
К сожалению, он не сказал, до какого числа принимаются письма.

Отправила я ему обычной почтой вот этот вариант.

Здравствуйте, уважаемый Алексей!

Хорошо, что Вы подняли эту тему. Я тоже считаю, что она далеко не исчерпана, и требует изучения и осмысления. Меня как этико-сенсорного интроверта в ней интересует, прежде всего, социально-психологический аспект: почему, например, люди, нередко родные по крови, жившие друг с другом бок о бок, вдруг бросались на чужое, в пылу азарта отбирая даже последнее, и становились врагами? Читаю сейчас книгу В. Гуленко и В. Тыщенко «Соционика идёт в школу» (Москва, «Чёрная белка», 2010г.), где авторы предлагают нам обратить внимание на некоторые закономерности в жизни общества. Соционики считают, что развитие в нём идёт не совсем по спирали: внутри неё есть ещё и синусоида с четырьмя подъёмами и спадами. Сначала романтики и теоретики (первая квадра социона) придумывают что-то новенькое, это новенькое, порой весьма жёсткими средствами, начинают внедрять в жизнь прагматики и дельцы второй квадры, пришедшие на смену им люди третьей квадры этот статус узаконивают, и всё бы ничего, но есть ещё и четвёртые, которые начинают добытое с таким трудом критиковать, высмеивать, выражать по его поводу недовольство, и общество разваливается. Снова приходят романтики и теоретики и говорят: «Мы придумали! Мы знаем, как надо»! И цикл начинается сначала, причём, обычно с революции. И так без конца. То есть, процессы эти, видимо, протекают по объективным законам природы, изменить которые мы не в состоянии. Конечно, когда знаешь причину болезни (а ведь мы уверены, что общество наше больно, не так ли?), становится легче, потому что, зная причину, с нею можно бороться. Но умно ли называть болезнью природные закономерности, а, тем паче, пытаться против них воевать? Мы видим, что общество не справедливо, и всё трепыхаемся в надежде на перемены к лучшему. А, может, природе и вправду «выгодно» иметь в своём арсенале человека - раз уж он такой со своею энергоизбыточностью (М. Веллер «Всё о жизни» Москва, 2007г.) образовался - именно для того, чтобы периодически разрушать старое? Иначе развитие, без которого только смерть, будет невозможно. Понятие же справедливости у природы нет. И мы вынуждены с этим смириться, как и с тем, что наша жизнь пришлась на период бурной деятельности четвёртой квадры. Но ведь как не хочется смиряться-то! Только следует помнить, что и в другие периоды жизнь не становится легче.

Давно я собиралась записать воспоминания своей 86-летней мамы, да всё было недосуг. И вот, благодаря Вам, наконец-то, я за них взялась. Не так их, правда, много. И фотографий практически не осталось: в войну вырвали из рук мамы сумку с ними, думая, что там продуктовые карточки. Всё, что смогла, сканировала и прилагаю к рассказу."....человечество ещё не начало в полной мере жить по-человечески".

Е. В. Олькова и Е. А. Удалова "Что такое соционика, или Ваш шанс начать жить по-настоящему" (Москва, 2008), стр. 10.

Итак, моя мама Ухналёва (Иванова в девичестве) Екатерина Тимофеевна


родилась 15 марта (по паспорту – 15 мая) 1926 года в деревне Перелог Дрегельского района Новгородской (тот, что сейчас Великий Новгород) области. Вот о жизни этого района Среднерусской возвышенности в период двадцатых – тридцатых годов двадцатого века я и хочу рассказать.
Но сначала два слова о моём отце – Ухналёве Илье Акимовиче. Он был намного старше матери, и потому его давно нет в живых, а он-то мог много рассказать о коллективизации в своём родном селе Починок Кардымовского района Смоленской области. Однажды мой будущий отец в очередной раз съездил туда в гости из Ленинграда, где работал инженером на кораблестроительном заводе, а, вернувшись, поделился своими горькими впечатлениями от её последствий с коллегами. В результате:


Как можно уже догадаться, посадили его, фронтовика, блокадника за это по печально известной 58-ой статье на 10 лет. (Да, вот довелось нам с мамой с материалами «Дела» его ознакомиться. Не думали, что до этого доживём).
Когда престарелому академику В. Л. Гинзбургу вручали Нобелевскую премию за открытие, сделанное им более тридцати лет назад, он с улыбкой сказал: «В России нужно жить долго»! Моя мама так и делает , иначе не было бы этих её воспоминаний .

Первый вопрос, какой я ей задала:
- Мам, а как ты считаешь, вы хорошо тогда, в двадцатых годах прошлого века жили? Может, и правда, жизнь требовала каких-то перемен?
- Ой, хорошо! - Сказала она. - Нет, даже очень хорошо, и ничего, на мой взгляд, менять не надо было.
Вот тебе и представитель четвёртой квадры (моя мама – этико-интуитивный интроверт)!
Впрочем, судите сами.
На правом берегу реки Мды (см. «Карту-схему» в конце рассказа), в 60 км от ближайшего городка Малой Вишеры стояло большое село Пашково. (Наиболее громкие события Великой Отечественной связаны с находящимся вблизи от этой местности Мясным Бором). В Пашкове жили родители моей мамы: Иванов Тимофей Фёдорович (1894 года рождения) и Иванова (Харитонова в девичестве) Анастасия Харитоновна (1900 года рождения). 

Поженились они после возвращения Тимофея с Империалистической войны. Но не просто поженились: бабушка моя ушла за него уходом, как говорили в тех краях. Дело в том, что любила она младшего родного брата Тимофея – своего ровесника Семёна. Семья их была довольно бедной, а Настиному отцу свою единственную дочь-любимицу хотелось выдать за человека состоятельного, и таковой – владелец мельницы – в селе нашёлся. Отца не смущало, что мельник нелюб дочери.
О свадьбе заговорили, когда и Семён (он носил почему-то фамилию Ивановский. По не известной маме причине в округе члены одной семьи часто имели разные фамилии), и Тимофей сражались на фронтах Империалистической войны. Вот такими были братья в те годы (Тимофей слева).


Узнав о сватовстве мельника, решительная по характеру Настя заявила отцу, что лучше умрёт, чем выйдет за него замуж. Пришлось отцу, пока дело не сладится, запереть от греха непокорную дочь в светёлке. В это время возвращается с войны комиссованный по ранению Тимофей. Узнав о Настиной беде, он залезает к ней в окно и предлагает помощь. Но Настя не видит выхода. Тогда Тимофей признаётся ей, что всегда её любил, но не смел мешать счастью брата. «Если ты согласна, - предложил он, - выходи за меня, всё в нашу семью попадёшь. А Семён вернётся, видно будет». И Настя решилась. В ту же ночь они убежали с Тимофеем. Для порядка отец пожурил дочь, но вскоре простил. Вернувшийся живым и здоровым Семён ни в чём не стал упрекать брата и его молодую жену. Женился сам, и поначалу Ивановы-Ивановские жили одной дружной семьёй. Анастасия стала замечать, что её Тима утром вскакивает с постели всегда весёлый, полный энергии и планов, а Семён долго расхаживается, почти до обеда пребывая в сонном состоянии, что так не соответствовало её деятельной натуре. На деревенских праздниках Тимофей, в отличие от Семёна, был одним из лучших плясунов, что также очень нравилось Анастасии. Так постепенно она поняла, что не было бы ей счастья, да несчастье помогло, тем более что и родители её давно уже считали Тимофея любимым зятем. В 1920 году у Ивановых родилась дочь Антонина, а в 1922 – Анна. Жить у родителей Тимофея стало тесно, и Ивановы-младшие вместе с собирающимися отселяться на хутор такими же молодыми семьями собрались на сход. В двух километрах от Пашкова выбрали место. Анастасии уж очень на тех землях понравился один лужок с большим белым гладким камнем. Она так и видела этот камень у входа на крыльцо своего дома. Стали тянуть жребий: кому где строиться. И что вы думаете? Моей бабушке из всех двенадцати достался именно тот участок, о котором она мечтала! Супруги были рады вдвойне, считая, что на новом месте заживут так же долго и счастливо, как жили в Пашкове их родители.

Моя мама родилась уже на хуторе, который назвали Перелогом, в самый разгар стройки. Бабушка, будучи беременной ею, обрубала сучья деревьев, вместе с мужем затаскивала брёвна на сруб их будущего дома, готовила еду… Строились все одновременно, поэтому помогать особо было некому. Но работалось весело, с надеждой на светлое и радостное будущее. Были, конечно, и болезни, и смерти детей, которых, кстати, ненабожная молодёжь хоронила порой некрещёными, но жизнь брала своё. Всем очень нравилась хорошо просматривающаяся с их поляны утопающая в цветущих садах и сирени деревенька Крутик, расположенная на высоком холме по другую сторону речки Переложки, берущей начало из озера у села Захожи. Крутик не так давно основали старшие братья и сёстры переложцев. Следуя их примеру, младшие тоже оставляли земли вокруг своих домов для посадки яблонь, сирени, тОполей (как тогда говорили), черёмухи. Но, в отличие от крутиковцев, примерно однотипные дома которых стояли строго в ряд, в Перелоге собралось много фантазёров, которые строили по-разному. Архиповы-Удальцовы-Улановы, на всю округу славящиеся как искусные строители, решили отгрохать двухэтажный дом довольно сложной конфигурации, тем более, что тому способствовал и ландшафт доставшегося им участка, кто-то ещё недострой спешил украсить удивительной красоты резными наличниками, две другие семьи сооружали на придомовой территории так называемый зимник, где семья с целью экономии топлива, будет жить зимой… Самым простеньким оказался дом всего на три окна у двоюродного брата Тимофея Василия Иванова. Правда, и семья у него не была большой.

Ломать цветущие кустарники и черёмуху для того, чтобы поставить дома ветки в вазу, принято не было, поэтому разрасталась вся эта красота по округе, как хотела, радуя своим буйным цветом год от года всё
больше.


Всего на хуторе было двенадцать дворов (в скобках указаны не умершие в младенчестве дети от старших к младшим):

1.Самых крайних мама не помнит. Вроде, Антоновы по фамилии и, вроде, учителя. Они вскоре уехали, говорят, из-за какой-то несчастной любовной истории между их дочерью и Константином Кучеровым-младшим.
2.Быстровы Яков Харитонович и Евдокия (Анна умерла от туберкулёза, Евдокия умерла от туберкулёза, Татьяна, Николай, Клавдия умерла от туберкулёза, Александр).
3.Кучеровы Никита и Пелагея (Василий – погиб на фронте, Константин пропал без вести на фронте или репрессирован, мама точно не знает, Маргарита, Алексей).
4.Ивановы Василий и Евгения (Анастасия умерла от туберкулёза, мальчик).
5.Полисадовы Павел и Ольга (Анастасия была на фронте, Павел, Александра, Валентин, девочка).
6.Ивановы Тимофей и Анастасия (семья мамы).
7.Белокуровы Андрей и Ирина (Александра умерла от туберкулёза, Иван погиб на фронте, Алексей погиб на фронте, Антонина, Мария умерла от туберкулёза).
8.Фамилию не помнит.
9.Переваловы Пётр и Александра (Екатерина, Мария). Мать Александра умерла от туберкулёза.
10.Тимохина Татьяна (Екатерина, Михаил, Яков погиб на фронте, Иван погиб на фронте).
11.Фамилию не помнит.
12.Архиповы Павел Иванович и Прасковья, Удальцовы, Улановы (Ольга, Павлик погиб в блокадном Ленинграде, Нина погибла в блокадном Ленинграде). Глава семейства Павел-старший погиб в блокадном Ленинграде.

Вечерами с детьми собирались на поляне у общего котла, плясали под гармошку, пели песни и частушки, порою собственного сочинения:

«ЗАхожски орешники,
ДупЕльские просмешники,
ПерелОгски маленьки,
Как цветочки аленьки».
(Неподалёку было ещё одно село с интересным названием Дуплё).

И действительно перелогские девчата славились своей красотой. Не даром на хуторские гулянья так и тянуло парней со всей округи. За старшими частенько увязывался совсем ещё ребёнок Лёнька Харитонов, уже тогда виртуозно игравший на балалайке. Периодически он гостил у родственников в Крутике (хотя, возможно, что там у него в то время жили и родители, мама точно не знает), но целыми днями пропадал в Перелоге у своей родной тётки Шуры Кучеровой (жены Кучерова Василия). Подружку маминой младшей сестры Таисии – десятилетнюю Клаву Палисадову, по нему просто «умиравшую», даже Клавой Харитоновой дразнили.
В последующем Леонид Харитонов станет известным артистом, любимцем всей страны.
Так слева с высокой тОполью, справа – с развесистой рябиной
выглядел новый дом Ивановых:


А ещё маме запомнились такие частушки:

«На божнице две царицы,
По краям апостолы.
Научились мы плясать,
Слава, тебе, господи»!

И:

«На божнице две царицы
Уплетают колбасу.
Подождите, две царицы,
Я вам водки принесу»!

На самом деле мама не помнит, чтобы на их хуторе или в окружающих деревнях кто-то слыл пьяницей.

За домом Архиповых в гору вела дорога. На плоской вершине горы установили качели. Взмывающим на них казалось, что видно если не всю Землю, то, по крайней мере, её половину. Вниз от качелей шёл склон, который зимой превращался в длинный каток, с которого дети съезжали на санках, а старшие мальчики ещё и на трёхногих кОзлах. С высоты открывались удивительной красоты виды: богатая рыбой Мда, грибные и ягодные леса, перемежающиеся холмами и болотами, с которыми связаны разные страшные легенды. В окружающих лесах росло море грибов, на болотах - клюквы, костяники, черники, голубики, морошки. Дары лесов и болот здесь собирали издавна, сдавали в заготконторы, также сдавали мясо, молоко, овощи и на вырученные деньги приобретали обувь, одежду, школьные принадлежности детям, инвентарь и всё прочее, необходимое в хозяйстве. Практически в каждом дворе с помощью специального приспособления под названием белила давили конопляное и льняное масло, на специальном ткацком станке – ставе изо льна ткали полотно – точу, которое зимой отбеливали на снегу. Из него получалась отличная одежда, постельные принадлежности, скатерти. Все женщины и девочки в деревне умели красиво вышивать, мережить, вязать, без всяких выкроек шить руками и на швейных машинках.
Вот чудом сохранившаяся филейная работа из того полотна. Кто сделал это полотенце, мама точно не помнит:



Иногда Тимофей с товарищами ездил на заработки, как тогда говорили, «на МУрман». Что именно они там делали, мама не помнит, но хорошо помнит, как отец возвращался. Однажды Настасья так соскучилась по мужу, что даже попросила соседку погадать ей на картах. Та, разложив карты, заговорила что-то невразумительное. Тогда Настасья решила сама карты раскинуть. Через минуту она вскочила и побежала за ворота. «Куда»?! – Крикнула соседка. А им навстречу уже вышагивал Тимофей, гружёный подарками. Мама помнит, какие удивительно огромные и красивые купленные где-то по дороге яблоки он тогда высыпал на стол перед изумлёнными девчонками.
Многие держали охотничьих собак, с их помощью в лесах охотились на зайцев, куропаток, тетеревов. Ивановы же любили кошек. А домА на хуторе охранять необходимости не было: не встречались в тех краях разбойники. Ограды же сооружали только от скота. У Быстровых была пасека. Мёда хватало на весь хутор. Естественно, что в каждом дворе в обязательном порядке были гуси, куры, свиньи, коровы, лошади, у многих – овцы. Вот эти десять лет: от 1925-го примерно до 1935-го - мама считает годами абсолютного счастья. Не только своего. Достатка сельчане были примерно одинакового, всем всего хватало, завидовать было некому.

В конце двадцатых годов старшие дети пошли в школу, которая вместе с домом для учителей была выстроена на мызе противоположного берега Мды для всех младшеклассников близлежащих сёл: Крутика, Перелога, Бахарихи, Киева, Боровчины, Бережка, Помозова, Фалькова, Пелюшни, и Пашкова. От Перелога до школы было 4 км. Дети по-разному преодолевали это расстояние. Реку зимой переходили по льду, летом ходили в обход через мост в районе Помозова. Вёснами, бывало, из-за разлива реки правобережные на учёбу не могли попасть длительное время, иногда в непогоду учителя оставляли учеников ночевать у себя. Всё это было весёлым приключением, как и праздники, на которые жители разных сёл периодически собирались в Пашкове или в более дальних сёлах: Кременичах (за 15 км от Перелога), где была школа-семилетка, или Тидворье (7 км от Перелога), в котором позже открыли сельсовет. Ни служителей культа, ни культовых учреждений мама практически в эти годы не видела (за исключением двух часовенок: на мызе и на обрыве горы над Пашковым). Только однажды ей довелось встретить идущих венчаться в церковь села Кременичи, куда частенько возил её с собой отец, когда отправлялся по делам. Пренебрежительные же разговоры по отношению к попам дети слышали и с детства знали, что народец этот алчный, жуликоватый и никем не уважаемый.
Детская память матери не зафиксировала того, чтобы кто-то в округе слыл лентяем. Не была она свидетелем и громких семейных скандалов или разводов. Ей были знакомы семьи, где тяжело болел один из супругов, даже психическими заболеваниями, но все спокойно переносили трудности, не бросая близких в беде до самого конца. Не помнит мама и такого, чтобы во время каких-то праздников сельчане совсем не работали. Однажды при ней отцу кто-то сделал замечание, что он приступил к работе прямо в пасхальное утро. На что отец ответил: «Пусть бог за плохое наказывает, а за работу он не осудит». Никем строго не соблюдались и посты. Мама помнила, как отец говорил, что есть можно всегда и всё, что угодно, главное – не есть друг друга. Конечно, это не отцовский афоризм, но для мамы впервые он прозвучал именно из его уст, и она запомнила его на всю жизнь. Бабушка Настя иногда употребляла поговорки, типа «Без бога не до порога», однако религиозным обрядам значения не придавала и аборты, как и другие женщины, делала, причём, легально, в стационаре, но всё равно однажды чуть не погибла от кровотечения. Афишировать это, естественно, стыдились, поэтому сразу после операции женщины брались за публичную тяжёлую физическую работу, будто и не лежали в больнице. Детей в церковь тоже никто никогда не водил.
В мамином окружении не было людей, желавших куда-либо уехать из родных мест. Все хотели жить здесь, продолжая дело отцов.

У Ивановых было четыре родных дочери (последней в 1931 году родилась Таисия), приёмная дочь сирота Юрьева Галина (1916 года рождения), кем-то привезённая в их семью в качестве няни, и две девочки у них умерли в младенчестве. Тимофей уже отчаялся увидеть наследника, как, наконец, родился мальчик. У него была врождённая паховая грыжа, которую счастливым родителям какая-то бабка предложила вылечить с помощью …укуса чёрного «водяного таракана». Так и сделали. У малыша, по всей видимости, началось заражение крови, от которого он вскоре и умер. Горю родителей не было предела. Мама до сих пор поражается, как такое позволил её неглупый грамотный отец, ведь ребёнок ничем не болел, с грыжей этой вполне можно было обратиться к врачу в больницу, которая находилась в Заозёрье, всего в семи километрах от Перелога… Но так почему-то у них в те годы было принято лечить детские грыжи. Больше у Ивановых детей не было. А в больнице в своё время пришлось полежать Тоне. Её в матерняке (так называли начало леса) во время сбора грибов укусила гадюка, которых в тех краях водилось великое множество. Редко, кто ни разу в жизни не был ими укушенным. Старшие обычно место укуса сразу надрезали, отсасывали яд и к врачу не обращались, в течение двух-трёх дней стараясь больше пить. Иногда состояние пострадавших было довольно тяжёлым, хотя о смертельных случаях мама не помнит.

Некоторые из хуторян, у кого семьи были очень большие, держали двух коров и лошадей, но наёмных рабочих не было ни у кого. Все: и стар, и млад - трудились на благо семьи в меру своих сил. Ивановы, как и большинство, держали одну корову и одну лошадь. Корову их звали Басулей (от слова баскАя – красивая), а лошадь ПОйгой. Все признавали, что и корова, и лошадь эти были необыкновенные. Во-первых, корова давала больше всех хуторских коров молока, и, кроме того, имела какие-то очень уж большие необычно прямые рога, похожие на рога буйволиц. Словно зная об этом, она любила пугать ими детей, хотя и не бодалась никогда: голову наклонит, глаза на ребёнка выпучит и угрожающе мычит. Когда скот пригоняли с пастбища, родители, ещё издали завидев стадо, кричали малышам: «А, ну, домой: Тимкина Басуля идёт»! Но многие дети, особенно, конечно, мальчишки, с визгом и хохотом уворачивались от неё, проверяя свою смелость, почти, как испанцы во время устраиваемого ими бега быков. Видимо, желание демонстрировать удаль даже там, где это не обязательно, в крови у людей. Пойга же была прямой противоположностью Басуле. Купленная не объезженной лошадка удивила хозяев ещё при первой попытке её запрячь, так как безропотно нагнула голову и позволила сделать с собой всё, что от неё требовалось. И работать она сразу начала наравне со взрослыми лошадьми, причём, Пойге никогда не нужен был кнут: стоило тихонько сказать «ну» или «пошла», как она тут же приступала к работе. Многие в округе поражались её выносливости и просили Тимофея продать от неё жеребёнка, когда он появится. Дед обещал.

У хуторских дошколят была обязанность каждое утро отвозить в Кременичскую школу старших детей. Для этого родители школьников по очереди давали им своих лошадей. Маленькие извозчики радовались случаю, когда выпадало ездить с Пойгой: с нею никогда никаких проблем не было. А с другими лошадьми приключались. Однажды в буран моя шестилетняя мама отвезла вот так на дровнях, запряжённых молодым соседским конём по кличке Мальчик, своих старших сестёр и их одноклассников в школу, а на обратном пути Мальчик поскользнулся на обледенелом склоне и упал на брюхо, растопырив все четыре ноги. Упряжка никак не давала ему подняться. Конь глядел в глаза испуганной девочке с человеческим отчаяньем. Мама тогда подумала, что случилось самое плохое: Мальчик сломал ногу. Но всё равно она, как её учили, упорно продолжала таскать ему под копыта снег и утаптывать его. Часа через два вокруг коня образовалась нескользкая поверхность, но испуганный Мальчик ни в какую не хотел подниматься. Мама нагнулась к уху коня и долго уговаривала его ласковыми словами. Наконец он, недоверчиво скосив на девочку глаз, сдался. Первая же попытка встать оказалась удачной, и мама благополучно добралась до дому. Никто не придал этому событию значения: ну, задержались немного, бывает.

Как начался этот кошмар, мама точно не помнит. Помнит только, что с начала тридцать пятого года родители отчего-то тревожились, шептались, о том, что у людей в соседних сёлах отбирают скот, боясь, что доберутся и до них. Однажды она возвращалась с отцом из Пашкова. Ещё издали стало ясно, что на хуторе что-то происходит: незнакомые люди толпились у возвышавшегося над всеми дома Архиповых, слышались плач и крики. Отец соскочил с саней, бросив поводья дочери, и решительно вошёл в гущу толпы. Катя привстала, пытаясь разглядеть, что случилось. И тут она увидела, как из Архиповского хлева какие-то дядьки выводят лошадей.
- Не да-а-а-ам! – Истошно кричала Удальцова - мать лучшей Катиной подружки Олечки, старшей из детей Архиповых.
Ухоженные лошади с лоснящимися боками испуганно пританцовывали на скользком насте, образовавшемся после вчерашней оттепели.
- Куда вы денетесь, кулаки-мироеды?! – Закричал ей в ответ беззубый мужик в рваной шапчонке.
- Какие ж мы кулаки, люди добрые? – Заплакала хозяйка дома, обращаясь к хуторянам. – Разве ж мы не работали наравне со всеми? Разве ж мы кого нанимали пахать или урожай собирать?
- У вас две лошади, а такое не положено!
Катя не сразу сообразила, что говорит это двоюродный брат отца, дядя Вася Иванов, осторожно спускающийся со швейной машинкой в руках с высокого крылечка Архиповского дома.
- Так у нас две лошади ж не от хорошей жизни! Ведь пашем-то сами, Павлушка пока не помощник, дед парализованный, а у мужа травма была… Да что я вам рассказываю?! – Снова запричитала несчастная женщина, явно рассчитывая на заступничество окружающих. Но толпа угрюмо молчала.
Поёрзав, Катя решилась оставить повозку, и потихоньку протиснулась к дому подружки. Войдя в дом, она увидела забившихся в угол за печкой заплаканных сестёр и брата Архиповых, а наверху ругающихся Архипова-среднего, своего отца и троих незнакомых мужиков. Катя вбежала по лесенке на второй этаж.
- Нет! – Орал один из незнакомцев. – И ночевать им тут не дадим.
- А куда ж их, прямо на мороз? – Горячился Катин отец.
- А что они, особые что ли? – Отвечали ему. И, отвернувшись, скомандовал остальным:
- Ну, что стоим?
Двое дюжих мужиков ринулись в спальню. Почему мама побежала за ними, как не побоялась, она и сама не знает. Вот и стала девятилетняя девочка свидетелем той страшной сцены, которая отпечаталась в её памяти на всю жизнь.
В крошечной спаленке с небольшим, покрытым изморозью окошечком, где Катя с Олечкой частенько слушали сказки Олиного деда Архипа, помещалась только его узкая изящная металлическая кроватка с хитрыми переплетениями сетки. Катя запомнила этот рисунок, потому что однажды по просьбе Олечкиной мамы доставала из-под неё загнанный котёнком клубок шерсти.
- Вставай, дед! – Закричали мужики.
Кряхтя, дед поднялся, вопросительно, но отнюдь не робко глядя на них.
- Собирайся!
- Куда?
- Нам плевать, куда ты пойдёшь. Ваш дом забирает сельсовет.
- Как это? – Удивился дед.
- Да так это. Кулаки вы! Кровопийцы народные. Понастроили хоромов, куркули…
- Так ведь у нас участок такой: неудобья сплошные. Мы потому и согласились на него, что сын хороший строитель и сумел из этого выгоду извлечь. Другие бы намучились.
- А теперь ты, кулацкая морда, мучиться будешь!
- Да что ты с ним рассусоливаешь? – Гаркнул второй. – Забирай кровать.
- Нет уж, сынки. – Заявил дед. – Я на этой кровати помирать собирался. На ней и помру. – И неожиданно шустро юркнул под одеяло, свернувшись на боку калачиком.
Мужики переглянулись, и один, не долго думая, подхватил деда под мышки и поволок на улицу, только ноги стариковские по ступенькам стучали. Катя побежала за ними. Тело в белых кальсонах и исподней рубахе, раскачав, бросили с крыльца прямо на снег, под ноги зевакам. Толпа, ахнув, расступилась. Раздался дружный плач сестёр Архиповых. Следом за ними весь красный на крыльцо выбежал Тимофей:
- Да помогите же! – Закричал он застывшим в ступоре соседям.
Народ, оправляясь от потрясения, начал помогать Тимофею поднимать стонущего деда Архипа и грузить его в сани.
- Доченька, быстрее вези дедушку к нам домой! – Крикнул отец Кате, укрывая его снятым с себя тулупом.
Катю трясло от страха, но умнице Пойге ничего не нужно было указывать: она споро побежала к знакомым воротам.
- О-о-й, О-о-й! – Запричитала мать, хлопоча вокруг деда. А он, казалось, так и не понял, чтО с ним такое произошло. Да и как такое понять нормальному человеку?

Дом и двор Архиповых опечатали, поэтому семья вынуждена была поселиться в своей бане на берегу речки. На следующий день они пришли к Ивановым за дедом. Настасья, было, предложила оставить его у себя хотя бы до весны, но соседи сказали, что за помощь кулакам с ними поступят так же: мол, знают от живущих в других деревнях.
Бани у всех топились по-чёрному. Пришлось Архиповым впопыхах перекладывать печку и как-то обустраивать быт. Но что быт, когда уже на второй день семье стало нечего есть. По ночам Ивановы тайком носили пострадавшим то хлеба, то картошки, пока не пришли и к ним.
Всё тот же Василий, без приглашения прошедший в комнату и бесцеремонно рассматривающий её убранство, начал с того, что отныне хуторяне являются членами одного коллективного хозяйства - колхоза, руководители которого находятся в Тидворье. Он же является их полномочным представителем в Перелоге.
- Пишите заявление о том, что вы согласны вступить в колхоз и отдать туда весь свой скот, птицу и инвентарь. – Предложил он Ивановым.
Тимофей вопросительно посмотрел на жену. Ответ он без труда прочёл на лице супруги. «Не вступит. – Вздохнул он. – Уже говорила, пусть стреляют, а в колхоз не пойду. Но что же делать? Умрём ведь тогда с голоду».
- А можно, мы подумаем? – С непривычной для Настасьи заискивающей ноткой в голосе спросил Тимофей родственника.
- Можно. Пять минут. – Осклабился начальник. – Или, может, кто-то (он многозначительно посмотрел на Настасью) из вас «боится колхоза, как чёрта»?
Анастасия от знакомых слов вздрогнула.
- То-то! – Удовлетворённо потёр руки Василий, глядя на женщину. - Не так ли намедни заявил твой родной братец Митрофан Кудрявцев в Замостье на собрании? А теперь он знаете где?
В комнате повисла напряжённая тишина.
- В каменном мешке гниёт! – Захохотал Василий.
- А что это такое? – Не удержалась Настасья.
С тех пор, как на следующее после собрания утро брата арестовали «за клевету на Советскую власть», о его судьбе ничего не было известно. Родственники и рта раскрыть по этому поводу не смели. Некогда весёлая и приветливая его жена Екатерина, из последних сил пытавшаяся прокормить оставшихся без отца четверых малолетних детей, вся высохла и почернела.
- Камера такая специальная в тюрьме метр на метр, типа колодца без крыши. А кидают туда только самых отъявленных врагов Советской власти, которые прут против линии партии и лично товарища Сталина.
При имени ненавидимого тирана, которого в округе страшно боялись, Настасья снова вздрогнула. (За шестьдесят последующих лет о Митрофане Кудрявцеве так ничего больше родственникам узнать и не удалось).
- Пиши! – Вдруг саданул он кулаком по столу под самым носом у Настасьи.
- Не грамотная я. – Отрезала та. И вышла вон.
- Ну, что ж, попляшешь ты у меня. – Прошипел Василий, пряча в карман заявление Тимофея.
На самом деле Анастасия, которую отец в своё время не счёл нужным отдать в школу, успела познакомиться с грамотой у Антоновых, и по складам читать и немного писать умела.

Утром выяснилось, что все до единого хуторяне вступили в колхоз. Кроме Настасьи. Подруги уговаривали строптивую: «А, может, всё не так и страшно, Настёна? Поработаем, посмотрим. А, ну, как накажут? Ты о детях подумала»?
Настя молчала, но про себя знала точно: ногИ её в колхозе не будет никогда.
Вечером к Ивановым прибежала подружка Тони Полисадова Настя, которая откуда-то узнала, что завтра начнётся обобществление имущества, а к Ивановым как к семье, где есть единоличник, имущество придут описывать с какими-то ПОНЯТЫМИ. Родители поручили Кате на следующее утро увезти самое ценное – швейную машинку своей дальней родственнице тётке Варушке в Захожу, что в четырёх километрах от Перелога.

В обед приехала комиссия по отбору имущества в колхоз. Из дворов выводили недовольно мычащих коров, ставили их на дровни, привязывали и отвозили в неизвестном направлении. Под уздцы уводили фыркающих лошадей, пух и перья летели от обобществляемой птицы, вдоль санного пути хорошо просматривалась дорожка от просыпавшейся из обобществлённых мешков муки. Обобществлённое сено девать было некуда, и оно оставалось у прежних хозяев, которые уже не могли пользоваться им без разрешения председателя. По всем дворам стоял вой и плач. Пришла очередь Ивановых. Одним из понятых вынужден был стать новоиспечённый колхозник Яков Быстров, ещё один родной брат Анастасии. Под тяжёлыми взглядами четырёх пар детских глаз упрямую Басулю тщетно пытались вывести из хлева. Впервые в жизни она боднула одного из представителей власти, чем страшно его обозлила. Он остервенело начал лупить её по холёным бокам плёткой, предназначенной для лошади. Проходя мимо своей ласковой хозяйки, Басуля задержалась, внимательно на неё посмотрела и …заплакала. Крупные капли закапали на снег, постепенно сливаясь в ручейки.
- Тьфу, чёрт! – Ругнулся Василий. – Никогда такого не видел. Да гоните же её быстрей! – Махнул он помощникам.
Пойга, напротив, спокойно вышла по первому зову, готовая выполнять любые указания. Но Василий не удержался и со страшной силой стегнул её плёткой. Та, недоумевая, оглянулась на хозяина, словно спрашивая: «Я что-то сделала не так»?
– Иди, иди ПОйгушка. – Прошептал Тимофей, отворачиваясь, чтобы никто не видел его слёз.
Лошадь покорно последовала за Василием.
- Вася, по-родственному и по-соседски тебя прошу, умоляю, - опустил от стыда за своё унижение глаза герой войны, - жеребая она. Пообещай, что жеребёночка нам отдашь.
- А вот тебе!!! – Загоготал Василий, показывая кукиш. – Сначала жену свою воспитай, а то ишь какая нашлась: е-ди-но-лич-ни-ца!
Настасья с залитым от слёз лицом всё глядела на дорогу не в силах оторвать глаз от Пойги, которая, несмотря на избиения и ругань, пока был виден её родной дом, продолжала и продолжала оглядываться…
Как и полагалось, у семьи, где были не желающие вступать в колхоз, отобрали практически всё: восьмилинейную, которой пользовались по будням, и тридцатилинейную праздничную лампы, мебель, кроме кроватей, постельные принадлежности, книги… Когда члены комиссии увидели на полке Библию, то долго совещались, сообщать ли о находке КУДАСЛЕДУЕТ. Потом решили спросить Тимофея, читает ли он эту книгу. Тот с присущей ему прямотой ответил, что читает, потому что считает, что для того, чтобы о чём-то судить, это «что-то» надо знать, впрочем, читает он всё, что может достать. Почесав в затылке, мужики махнули на это дело рукой. (После их ухода Настасья, перекрестившись, бросила Библию в печь). Дошло до платяного шкафа. Делал его на заказ известный в округе столяр-краснодеревщик. По Настасьиному эскизу он вырезал для него из отдельного куска дерева необыкновенной красоты навершие, которое она называла короной. Везла Настасья шкаф на дровнях будучи беременной младшей дочерью, да чудом в полынью на реке не угодила. Вся одежда в шкафу поместилась, а комната после его установки сразу приобрела весёлый обжитой вид. Конечно, со ставшей в миг всем чужой единоличницей никто и разговаривать не стал: выкинули одежду, прихватив самое ценное, а шкаф выволокли во двор, грубо сломав по пути зацепившуюся за что-то затейливую резную ручку. (Позже подружки Анастасии рассказывали, что в шкаф положили полки и приспособили его под хранение документов в сельсовете, «корону» выкинув за ненадобностью на улицу). После конфискации имущества удручённая семья собралась за столом. Сидели молча в темноте, вздыхали, плакали. Младшая Таська, с детства слывшая язвой, водя пальцем по голому столу (скатерти конфисковали) тянула: «Во-о-от, мамушка, говорила, что скоро у Басули телё-ё-ёночек будет, молочко-о-о появится, а теперь ни Басули, ни телё-ё-ёночка…» «Молчи ты! – Шумнул отец. – И так тошно». «А дядя Яша-то сво-о-ой, а к нам пришёл отбирать. Это ка-а-ак»? – Не унималась Таська. Вопрос ребёнка повис в воздухе.

Вскоре в селе зазвучали старые песни на новый лад:

«Кушай, Яша, тюрю.
Молочка-то нет.
Ведь коровку нашу
Взяли в сельсовет»...

И новые, на злобу дня:

«Сидит колхозник на лугу,
Гложет кошечью ногу:
- Фу, какая гадина
Колхозная говядина»!

Или:

«Хорошо тому живётся,
Кто записан в бедноту:
Хлеб на печку доставляют,
Как ленивому коту»!

Тимофея назначили работать в колхозе животноводом. В его подчинении было три участка: в Перелоге, Пашкове и Крутике. Отец целыми днями пропадал на работе, но прокормить семью не удавалось, так как с его заработка брали и без того непомерный налог, а с жены-единоличницы – два таких же. Наступил голод. Настасья вынуждена была периодически ездить в Малую Вишеру на заработки. В основном это была уборка в хлевах, чуть позже - копка огородов. Вернувшись в очередной раз совершенно обессиленная Настасья взмолилась: «Батько, пойди в колхоз, попроси вернуть корову. Ведь умрём с голоду». Но Тимофей не решился. Мама не знает точно, как удалось её матери выпросить свою Басулю, но на следующий день корова, грязная и исхудавшая, вернулась в родное стойло. Это было, пожалуй, последнее радостное событие в семье. После возвращения коровы Настасья уговаривала отца похлопотать и о Пойге. Вроде, всё было логично: единоличнице иметь своё хозяйство разрешалось. «Жопа ты, батя! – Вдохновлённая первой победой уговаривала жена. - Отказывался Басулю-то забрать, а я пойду, дак везде фортЫ раздую, вот и вернула кормилицу! Иди, попроси. Напомни, что ты животновод, тебе тяжело по трём участкам пешим бегать»… Но Тимофей твердил, что это бесполезно. Тогда Анастасия сама предприняла попытку выручить Пойгу, однако лошадь уже не отдали. Более того, теперь назло бывшей хозяйке проезжающие верхом на Пойге мимо окон Ивановых колхозники специально жестоко хлестали её кнутом, приговаривая: «Пшла, сволочь! Избаловали тебя всякие единоличники. У нас узнаешь, как надо работать по-настоящему»! «Ну, что, Настасья, «раздула фортЫ»? – Грустно шутил Тимофей. – Разве ж с этой властью можно придти к согласию»?
Как-то в окно Ивановым постучала Настасьина подружка: «Настя, лошадь-то вашу загнали»! Настасья рванула на улицу. Ещё издали на пригорке между школой и часовней она увидела лежащую на земле всю в мыле Пойгу, впряжённую в телегу с немыслимым количеством мешков с мукой. «С Пашковской мельницы везла бедная. – Подумала Настасья. – Да как же можно столько нагружать? Разве ею правил не деревенский, не знающий человек»?! Послушная скотина покорно вывезла в гору непосильный груз и упала замертво. Настасья обняла её шею и завыла.

Когда стаял снег, дети стали находить вокруг запертого дома Архиповых монетки и мелкие предметы домашнего обихода, рассыпанные при раскулачивании. Их родители строго-настрого наказали: всё отдавать Архиповым. Однажды Тимофей попросил жену принести для колхозных коров сена из конфискованного у Архиповых кубачА (небольшого стожка). Та начала теребить кубач и вдруг внутри него нащупала заледенелый свёрток. Тайком принесла его в дом. После оттаивания выяснилось, что это несколько метров хорошего белёного полотна, впопыхах припрятанного Архиповыми. Опять же тайком Настасья развесила его на чердаке, высушила, а потом ночью отнесла бедолагам. На вырученные от его продажи средства они жили несколько дней. Впрочем, от вынужденного безделия и голода Архиповы были полностью деморализованы. Архипов-средний потерял страх и, несмотря на строгий запрет, уехал в Ленинград к дальнему родственнику. Тот дал добро на их переезд. Мама не знает, каким образом Архиповым удалось покинуть деревню и переехать на постоянное жительство в Ленинград. Вскоре туда же перебралась Галя Юрьева, которой удалось устроиться работать на швейную фабрику. Архипова же взяли дворником, и ему и семье его даже небольшую дворницкую выделили под лестницей какого-то дома в центре города. Его жена работала посудомойкой в столовой. Дед Архип вскоре умер, совсем не так, как хотел.
Чуть позже к ним приедет в гости мамина старшая сестра красавица-плясунья, певунья и кокетка Тоня. Ещё маленькой девочкой её неоднократно отправляли на различные смотры художественной самодеятельности и прочили карьеру артистки. На обратном пути она ненадолго остановится в Вишере, где в то время работала Анастасия. Мать тогда познакомила её с вишерским парнем Яковом Бизиным, как потом выяснилось, больным открытой формой туберкулёза лёгких, и, как только Тоне исполнилось 16 лет, чтобы не вступать в колхоз и получить паспорт, она вышла за него замуж. Тогда Яков ещё не знал о своей болезни, работал машинистом паровоза и очень любил свою молодую жену, которая исполнению супружеских обязанностей предпочитала играть в прятки с его младшим братом. Но, всё-таки, умерший вскоре Яков успел в этой жизни побыть счастливым.

Оставшись одна, Тоня всё равно уже никогда не вернётся в родную деревню. Её примеру следовали почти все девушки, готовые выйти замуж за кого угодно, лишь бы уехать в город. А в деревнях, между тем, стали умирать люди, причём, преимущественно молодые. Приехавший по тревожному сигналу из Заозёрья врач выявил больных невесть откуда взявшимся туберкулёзом практически в каждой второй семье. Мама хорошо помнит, как на завалинках, надсадно кашляя, сидели похожие на скелетов подружки её старших сестёр, как после их смерти девушек обмывали на столах рыдающие матери, как хоронили…

Однажды ночью загорелся дом Василия. Все хуторяне кинулись гасить пламя, только семья Василия к всеобщему удивлению почему-то большой активности не проявляла. Вскоре ему как погорельцу начальство разрешило переселиться с семьёй в дом Архиповых.

Из-за того, что в семье была единоличница, Ивановы бедствовали больше всех. Настасья боялась, что, если так пойдёт и дальше, их дочери тоже заболеют. Она вспомнила, что когда они только переехали на хутор, её отец в ближнем лесочке примерно на пяти сотках вырубил часть кустарников и выжег их пеньки. Делалось это для посевов на таких местах зерновых, но свою полосу Ивановы прежде не использовали, ведь еды и так с лихвой хватало. У Настиного отца оставался небольшой запас посевного зерна, и он, желая помочь дочериной семье, по весне выпросил в колхозе на несколько часов свою лошадь и вспахал забытую полосу, которую называли «сучья». Пшеница «на сучьях» уродила фантастическая. Слух об её огромных наливных колосьях дошёл до сельсовета. Мигом было собрано собрание, на котором все колхозники, как один, проголосовали за то, чтобы пшеницу сжать и конфисковать в пользу колхоза. Так и сделали. Мешки демонстративно везли мимо окон Ивановых. Не умеющая мириться с несправедливостью Анастасия поехала в Тидворье и написала заявление в суд. На судебном заседании Василий утверждал, что полосу засеяла сама Анастасия, а как единоличница она, дескать, не имела права этого делать на колхозной земле. Несмотря на то, что у Анастасии были свидетели, подтвердившие, что полосу разрабатывал и засевал отец Анастасии колхозник Харитон Герасимович, суд принял решение в пользу Василия. На улице Анастасия, глядя ему в глаза, крикнула в сердцах: «Что ж ты врёшь-то, родственничек?! Совесть тебя не мучит»? «Не соврать, дак и не взять»! – Нагло захохотал он в ответ.

Дня не проходило, чтобы Настасья не предложила мужу уехать в город. Он с тоской смотрел в окно на поля и говорил, что не сможет жить без крестьянского труда. «Да ведь и я без него себя не мыслю, Тимушка. – Сочувствовала жена. – Однако и в городе люди живут». «Недомогаю я что-то, матка. – Впервые пожаловался супруг. – Болит всё внутри». Тимофей и, правда, сильно сдал за последний год: похудел, как-то весь согнулся. Куда делась его, как говорили сельчане, фортОвая походка и жадный до работы темперамент. Поехали в больницу в Тидворье. Оказалось: запущенная язва желудка. Врач утешил пациента, сказав, что «выработает его желудок, как носовой платочек». И в самом деле: сразу после начала лечения Тимофей почувствовал себя гораздо лучше. Но спаситель его неожиданно умер, и Тимофея отправили в Малую Вишеру к врачу Ковалевскому на операцию. Доктор никак на неё не соглашался из-за крайнего истощения пациента и низкой температуры его тела. Но, поддавшись уговорам Тимофея, рискнул. В ночь перед операцией в доме Ивановых неожиданно зацвело серебристое дерево. Так в селе называли эти огромные растения с овальными исчерченными изогнутыми кожистыми листьями с зубчатыми не колючими краями, покрытыми белыми пятнышками, росшие в кадках практически в каждом доме, но никогда ни у кого не цветшие. И вдруг - сразу две пышные метёлки белых нежных цветов! Соседи, пришедшие к Ивановым подивиться на такое чудо, сразу сказали, что это добрый знак. И действительно, операция прошла успешно, однако восстановиться после неё животноводу не давали: сразу погнали на работу. Тимофей слабел день ото дня, потерял ещё десять килограммов веса, и начальство, решив, что ему осталось не долго, выдало инвалиду паспорт и отпустило Ивановых на все четыре стороны. Чтобы узнать о порядке выхода из колхоза, Тимофей был вынужден обратиться к Василию. Придя к нему в бывший Архиповский дом он удивился, что все вещи, которые были у Василия в прежнем доме: и стол, и кровати, и шкафы, и шторы, и половики - целы… Уже идя обратно, он понял: вещи вывезли заранее, а потом Василий умышленно поджёг свой домишко с загодя, видимо, запланированным последующим переездом его семьи в дом Архиповых.

Ещё до коллективизации младший брат Настасьи Харитонов Степан, женившись на городской, уехал жить в Вишеру. Поэтому с целью поиска жилья в городе уже неплохо его знавшая поехала Настасья. Остановилась у брата. Он предложил семье сестры пожить в их восьмиметровой спальне до тех пор, пока они не купят себе дом. Продав Басулю, летом 1938 года семья Ивановых таки перебралась в Малую Вишеру. Мама помнит, что вначале уехали они с сестрой Нюрой и мамой. Шли до Веребья, а от него ехали на поезде, увидев который впервые, она очень испугалась резкого паровозного свистка и пара, окутывающего это «чудовище». А чуть позже с младшей дочерью до Веребья плыл по Мде на плоту отец, чтобы потом и их поезд навсегда увёз с милой сердцу родин
В городе Тимофей устроился работать грузчиком на продуктовых складах, а Анастасия – в горячий цех стекольного завода. Помимо этого она успевала ещё и курсы ликбеза посещать. За два года тяжкого труда собрали кое-какие деньги, да мать Тимофея Устинья Фёдоровна продала свою корову, добавив детям средств (её младший сын Семён погиб в Финскую капанию, и, овдовев, Устинья Фёдоровна к тому времени жила одна в Неболчах). Дом присмотрели на улице Набережной. Хозяина звали Констанитном Ивановичем Лобановым. Договорились, что первый взнос Ивановы внесут в размере двух третьих от его полной стоимости, а 1200 рублей отдадут осенью следующего, 1941 года. Дом был добротный, но какой-то бестолковый, поэтому вечерами и в единственный выходной – воскресенье приходилось обустраивать новое жилище и прилег

Ежегодно на Украине умирает 700 000 человек. Треть из них – трудоспособного возраста.
Если в странах Евросоюза смертность составляет 7 человек на 1000 населения, то на Украине – 15.
За годы независимости численность населения сократилась с 52, 2 до 45, 6 млн человек.
На 10 женщин на Украине приходится 1,5 ребёнка, а для того, чтобы удержать количество населения хотя бы в том же количестве, надо 23.
По показателям продолжительности жизни из 223 стран Украина занимает 150 место.
Средняя продолжительность жизни в Европе 74 года, на Украине – 69.
На 1000 человек в ней приходится 1500 смертельных недугов.
На одного больного в сутки на Украине выделяется 83 копейки.
Сердечно-сосудистыми заболеваниями на Украине страдает 65%. Частота инсультов превышает в ней Европейские цифры в 13 (!) раз.
Среднемесячный доход семьи в России равен $525, в Германии - $1000, на Украине - $380.
70% жителей Украины имеют йодный дефицит, что приводит к умственной отсталости и способствует высокой смертности. Это утверждает уполномоченный президента Украины по правам ребёнка Ю. Павленко.
Без войны и голодоморов произошёл массовый геноцид украинцев. По нормативам ВОЗ при финансировании здравоохранения менее 5% от ВВП можно говорить о полном отсутствии медицины в государстве. У нас на нужды здравоохранения выделяется 3,5%... Депутаты превратили здравоохранение в ЗДРАВОЗАХОРОНЕНИЕ. В 2012 году суммы, выделяемые на здравоохранение уменьшились по сравнению с 2011 на 31%. Зато на содержание только одного депутатского санаторно-курортного комплекса в 2012 году предусмотрено 87 млн гривен – в 30 раз больше, чем на борьбу с эпидемией СПИДа. В «Феофании» стоимость пребывания депутата на койке составляет 970 гривен в сутки. В 2012 году для этой клиники приобрели газонокосилку за 493 тысячи долларов.
За деньги, потраченные на подготовку к футбольному празднеству, можно финансировать всё здравоохранение медицины в течение 17 лет по нормам 2011 года и 30 лет по нормам 2012-го.
Средняя цена операции на сердце 40 тыс гривен. При этом на потраченные на футбол 126 млрд можно было бы прооперировать 3 миллиона человек. Так мы бы прооперировали всех своих, да ещё бы и на приезжих смогли заработать.


По материалам статей «Украина вымирающая» и "Йода не хватает".
«Слава Севастополя» №№ 46 и 48 от 14. и 16.03.2012.и отрывки из статьи Виталия Скороходова «Реформа медицины или геноцид?». «Киевский вестник» № 35 от 03.04.2012.

Вот так она и лежала,
Загубленная кем-то ветка.
Кому, ну, кому помешала?!
Да, видно, конец света
уж близок.

Продлить агонию: