Без заголовка
Спрошу "Что хочешь?" - и один ответ,
когда бы мы с тобой ни говорили,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иной объехать хочет целый свет
и побывать в Афинах и на Ниле,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иные любят оперу, балет
и знают толк в мазурке и кадрили,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иной лелеет свой кабриолет
и протирает тряпочкой от пыли,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Иной мечтает положить паркет
не только в доме, а еще на вилле,
и в этом ничего плохого нет,
а Оля хочет, чтоб её любили.
Вино в бокале посмотрев на свет,
я тост скажу в традиционном стиле
за то, чтобы всегда тебя любили,
и в этом ничего плохого нет.
Без заголовка
Проходит головная боль,
и прояснятся сознание.
И всё понятно. Даже роль
моя в системе мироздания.
Освобождённый организм,
живыми набираясь силами,
опять заводит механизм,
что движет Солнцем и светилами.
А сверху видно, всё не так,
любовь - не форма гениальности,
и мироздание - спектакль,
весьма далёкий от реальности.
и прояснятся сознание.
И всё понятно. Даже роль
моя в системе мироздания.
Освобождённый организм,
живыми набираясь силами,
опять заводит механизм,
что движет Солнцем и светилами.
А сверху видно, всё не так,
любовь - не форма гениальности,
и мироздание - спектакль,
весьма далёкий от реальности.
Без заголовка
Мне сказал какой-то дуралей,
я потом проверил в Интернете,
оказалось, дождевых червей
больше всех по массе на планете.
Посмотри на горы, на поля,
на деревья с пышными ветвями,
всё, что называем мы "земля",
дождевыми создано червями.
Кто это не понял, тот пока
видит не под тем углом и светом.
На крючок сажая червяка,
я прошу, подумайте об этом.
я потом проверил в Интернете,
оказалось, дождевых червей
больше всех по массе на планете.
Посмотри на горы, на поля,
на деревья с пышными ветвями,
всё, что называем мы "земля",
дождевыми создано червями.
Кто это не понял, тот пока
видит не под тем углом и светом.
На крючок сажая червяка,
я прошу, подумайте об этом.
Без заголовка
Где такая страна - Лузитания?
Вы слыхали о ней или нет?
Ваш ответ я предвижу заранее,
вы пожмёте плечами в ответ.
Вы не знаете, но подшпаргалю я,
уловив вопросительный взгляд:
называлася так Португалия
восемнадцать столетий назад.
Не Ирландия, не Британия,
не Афины, не Рим, не Багдад -
Португалия, Португалия,
восемнадцать столетий назад.
Отправляясь в бои и скитания,
моряки Португальской земли
в честь любимой своей Лузитании
называли свои корабли.
От Нормандии до Океании,
запрягая и ветер, и пар,
корабли, что звались "Лузитании",
развозили людей и товар.
Из Гренландии и Аквитании
в Сингапур, Зурбаган, Гиблартар
"Лузитании", "Лузитании"
развозили людей и товар.
Но уж так не везло "Лузитаниям",
что в пределах различных морей
утонуло под этим названием
приблизительно сто кораблей.
И, подвергнувшись всем испытаниям,
и недавно, и очень давно,
корабли, что звались "Лузитании",
неизменно ложились на дно.
И корабль в неплохом состоянии,
и команда хорошая, но
"Лузитании", "Лузитании"
неизменно ложились на дно.
Ну а я не предвидел лишения,
не расписывал жизнь наперёд
и обломки кораблекрушения
приобрёл за наличный расчёт.
Приложил и талант, и старания,
провозился не месяц, а год,
и назвал свой корабль "Лузитания",
я-то знаю, что мне повезёт.
Были реплики и нарекания,
мол, не верит в судьбу, идиот.
"Лузитания", "Лузитания",
я-то знаю, что мне повезёт.
Друг сказал: "Не испытывай смолоду
ты судьбу и корабль назови
или в память любимого города,
или в память о первой любви".
"Друг любезный, уж ты извини меня,"-
я ответил, строгая настил,-
"просто слышится мне в этом имени
имя той, о который грустил.
Не ругай меня, и не кляни меня,
а послушай, пойми и прости,
в этом имени, в этом имени
имя той, о которой грустил."
На стоянках между переходами,
на борту своего корабля
я любуюсь крутыми обводами
и шпангоуты глажу, любя.
Глажу нежно, как женские волосы,
нечувствительный к ласке металл,
про себя напевая вполголоса
имя той, о которой мечтал.
Кудри цвета пшеничного колоса
и лица благородный овал.
И вполголоса, и вполголоса
имя той, о которой мечтал.
Без заголовка
Кто славой, кто своим богатством горд,
или детьми (я это понимаю),
или машиной, словно сам он Форд,
или хотя бы тем, что хата с краю.
На гордости построен Тадж Махал.
Хвастун был похоронен в пирамиде.
И я ничуть не лучше. Я бахвал.
Я хвастаюсь, где был и что увидел.
Моря, фонтаны, скалы и дворцы,
картины Рафаэля и Ван Гога,
красавицы, святые, мудрецы,
творения людей и лично Бога,
вершины гор и звёздный небосвод,
сокровища империи и духа
и у меня никто не отберёт,
того, что видел, чувствовал и нюхал.
Я погружался в каждый океан.
При мне молились Будде и Аллаху.
Я видел много диких обезьян,
слонов, китов и трогал черепаху.
Закаты цвета крови и вина.
Рассветы цвета жемчуга и мёда.
Каких ещё чудес земля полна!
На что способны гений и природа!
Густая рожь играет на ветру,
идёт волнами в бесконечном поле.
И мне не страшно, если вдруг умру,
я в этом растворюсь щепоткой соли.
или детьми (я это понимаю),
или машиной, словно сам он Форд,
или хотя бы тем, что хата с краю.
На гордости построен Тадж Махал.
Хвастун был похоронен в пирамиде.
И я ничуть не лучше. Я бахвал.
Я хвастаюсь, где был и что увидел.
Моря, фонтаны, скалы и дворцы,
картины Рафаэля и Ван Гога,
красавицы, святые, мудрецы,
творения людей и лично Бога,
вершины гор и звёздный небосвод,
сокровища империи и духа
и у меня никто не отберёт,
того, что видел, чувствовал и нюхал.
Я погружался в каждый океан.
При мне молились Будде и Аллаху.
Я видел много диких обезьян,
слонов, китов и трогал черепаху.
Закаты цвета крови и вина.
Рассветы цвета жемчуга и мёда.
Каких ещё чудес земля полна!
На что способны гений и природа!
Густая рожь играет на ветру,
идёт волнами в бесконечном поле.
И мне не страшно, если вдруг умру,
я в этом растворюсь щепоткой соли.
Без заголовка
Январь, а я не встал на лыжи.
Февраль - забыл, что есть коньки,
март - как летят сосульки с крыши,
в апреле - вскрытие реки.
За май не видел половодья,
Без земляники жил в июнь.
В июле не был на природе.
Весь август - выброси и плюнь.
Сентябрь - ни разу за грибами.
Октябрь - без клюквы и опят.
Ноябрь. С утра темно, как в яме.
А дни летят, летят, летят.
Псалом 1.
1 Хорош мужчина только тот,
что вдруг на митинг не пойдёт,
толпе не добавляя шуму,
что телефон не спишет вдруг
из объявления "Досуг",
не баллотируется в Думу.
2 Он знает Господа закон,
об этом размышляет он.
3 И будет жить он дни за днями,
как дерево, когда корнями
оно касается воды,
и будут вовремя плоды,
и лист под солнцем не увянет,
и всюду ждёт его успех.
4 Но по-другому всё у тех,
кто, словно пыль от урагана.
5 Не победят они нигде,
ни на собранье, ни в суде.
6 Господь их губит постоянно.
[ синодальный перевод → ]
что вдруг на митинг не пойдёт,
толпе не добавляя шуму,
что телефон не спишет вдруг
из объявления "Досуг",
не баллотируется в Думу.
2 Он знает Господа закон,
об этом размышляет он.
3 И будет жить он дни за днями,
как дерево, когда корнями
оно касается воды,
и будут вовремя плоды,
и лист под солнцем не увянет,
и всюду ждёт его успех.
4 Но по-другому всё у тех,
кто, словно пыль от урагана.
5 Не победят они нигде,
ни на собранье, ни в суде.
6 Господь их губит постоянно.
[ синодальный перевод → ]
Метки: псалтирь
Без заголовка
На люстре ламп упал накал,
певица выплыла, как лодка,
пролился лаковый вокал
из-под тройного подбородка,
ласкал прожектор соболя,
играя блестками на ткани,
на верхнем до и нижнем ля
сорвалась гроздь рукоплесканий,
покорно отозвался хор
бессильным жалостливым стоном,
раскинул фалды дирижёр,
направив палочку к тромбонам.
Когда немыслимое ми
затихло в закулисье мрака,
я вдруг подумал: "Чёрт возьми,
а кто-то с нею спит, однако".
певица выплыла, как лодка,
пролился лаковый вокал
из-под тройного подбородка,
ласкал прожектор соболя,
играя блестками на ткани,
на верхнем до и нижнем ля
сорвалась гроздь рукоплесканий,
покорно отозвался хор
бессильным жалостливым стоном,
раскинул фалды дирижёр,
направив палочку к тромбонам.
Когда немыслимое ми
затихло в закулисье мрака,
я вдруг подумал: "Чёрт возьми,
а кто-то с нею спит, однако".
Без заголовка
Я тут не житель, гость архипелага.
В просторах океанов и морей
горсть островов. Песок, тепло и влага.
Гомер. Читаю список кораблей.
Как тот поэт, романтик, тот еврей,
раздавленный колёсами Гулага.
Всё связано. Слова, стихи, бумага.
Страдания талантливых людей
для них конечно, зло, а нам на благо.
Так хорошо - сиди, читай, балдей,
и думай: нет страданий - нет идей.
Ну пожалеем, скажем, бедолага.
Такая вот проблема наших дней,
что век не волкодав, а так, дворняга.
В просторах океанов и морей
горсть островов. Песок, тепло и влага.
Гомер. Читаю список кораблей.
Как тот поэт, романтик, тот еврей,
раздавленный колёсами Гулага.
Всё связано. Слова, стихи, бумага.
Страдания талантливых людей
для них конечно, зло, а нам на благо.
Так хорошо - сиди, читай, балдей,
и думай: нет страданий - нет идей.
Ну пожалеем, скажем, бедолага.
Такая вот проблема наших дней,
что век не волкодав, а так, дворняга.
Без заголовка
Пустыми занятый проблемами,
как, впрочем, каждый человек,
я любовался хризантемами,
уйти готовыми под снег.
Их запоздалое цветение
напоминало мне обман,
им нет надежды на спасение,
на созревание семян.
Они уже казались странными,
но очень скоро поутру
они игрушками стеклянными
заледенеют на ветру.
Уж так привык себе на горе я,
всегда читаю между строк,
и всюду, вроде, аллегория,
и всюду, кажется, намёк.
как, впрочем, каждый человек,
я любовался хризантемами,
уйти готовыми под снег.
Их запоздалое цветение
напоминало мне обман,
им нет надежды на спасение,
на созревание семян.
Они уже казались странными,
но очень скоро поутру
они игрушками стеклянными
заледенеют на ветру.
Уж так привык себе на горе я,
всегда читаю между строк,
и всюду, вроде, аллегория,
и всюду, кажется, намёк.
Без заголовка
Когда ослабеют ноги,
когда износится тело,
я уйду по дороге
в Сантьяго де Компостела.
Не говори, что ближе
до Сергиева Посада,
туда не направлю лыжи.
Мне вовсе другое надо.
Как женщина, как нирвана,
как золотая жила,
желанна чтобы, желанна,
но вряд ли, что достижима.
Моё решение прочно
дожить до того момента,
уж если уйду, точно,
без денег, без документа.
Пересеку границы,
найду тайные тропы
в обход таможен, полиций,
туда, на простор Европы.
Там - что райские кущи,
там буду клянчить смело:
грех не подать идущему
в Сантьяго де Компостела.
Стану давать концерты,
спать посреди газона.
Не буду бояться смерти,
не будет к тому резона.
И в радости будет душа моя,
и укрепится тело,
пока я иду в это самое
Сантьяго де Компостела.
Но если не околею с открытым ртом,
если хватит на выпивку и еду,
то что мне делать потом,
когда я туда приду?
Без заголовка
Я знаю, можно жить, любя,
но интеллектом понимая,
что если б не было тебя,
была б какая-то другая.
Когда не терпят пустоты,
душа, природа, разум, тело,
тот факт, что существуешь ты,
ещё не всё. Какое дело
с кем вместе жить, с кем рядом лечь,
с кем будут дети, дом, квартира,
когда ничтожны шансы встреч
в масштабах города и мира.
Когда давно, от школьных парт
любовь важней, чем вера в бога,
то, согласитесь, миллиард
иметь на выбор - слишком много.
Но только все дороги - в Рим.
И ни к чему расчёты эти.
Из своего ребра творим
своих единственных на свете.
но интеллектом понимая,
что если б не было тебя,
была б какая-то другая.
Когда не терпят пустоты,
душа, природа, разум, тело,
тот факт, что существуешь ты,
ещё не всё. Какое дело
с кем вместе жить, с кем рядом лечь,
с кем будут дети, дом, квартира,
когда ничтожны шансы встреч
в масштабах города и мира.
Когда давно, от школьных парт
любовь важней, чем вера в бога,
то, согласитесь, миллиард
иметь на выбор - слишком много.
Но только все дороги - в Рим.
И ни к чему расчёты эти.
Из своего ребра творим
своих единственных на свете.
Без заголовка
Самих себя мы выложили в блог
и там живём, как духи или тени.
Я тоже преуспел, насколько мог,
хотя мне это, собственно, до фени.
Но наши несуразные тела,
лишённые творительного духа,
всё делают какие-то дела,
молчат непроницаемо и глухо.
Но я-то знаю, наступает срок,
и судно опрокинется при крене,
пробьёт асфальт отчаянный росток,
и разрастутся джунгли новой хрени,
живые разговоры бла-бла-бла,
покинув рот, дотянутся до уха,
и достигая каждого угла,
опять всё унесут клочками пуха.
Есть, говорят, на свете добрый бог.
Пред кем не стыдно встать и на колени.
И каждый для него не так уж плох.
И нет больших претензий, кроме лени.
и там живём, как духи или тени.
Я тоже преуспел, насколько мог,
хотя мне это, собственно, до фени.
Но наши несуразные тела,
лишённые творительного духа,
всё делают какие-то дела,
молчат непроницаемо и глухо.
Но я-то знаю, наступает срок,
и судно опрокинется при крене,
пробьёт асфальт отчаянный росток,
и разрастутся джунгли новой хрени,
живые разговоры бла-бла-бла,
покинув рот, дотянутся до уха,
и достигая каждого угла,
опять всё унесут клочками пуха.
Есть, говорят, на свете добрый бог.
Пред кем не стыдно встать и на колени.
И каждый для него не так уж плох.
И нет больших претензий, кроме лени.
Без заголовка
Берёзы золотая прядь
в окошко свесилась. Красиво.
Опять пропало лето. ..ядь.
Опять пропала перспектива.
Опять проклятых пять корней
идут заменой междометий,
не признавая словарей
и, в сожалении о лете,
запретной лексики табу,
давно забытое в народе.
Я это видел всё в гробу,
когда работал на заводе,
где вечный мат и перемат,
и каждое второе слово
ненормативно говорят
за неимением другого.
И это надо принимать.
Как осень. Значит, терпеливо.
Берёзы золотая прядь
в окошко свесилась. Красиво.
в окошко свесилась. Красиво.
Опять пропало лето. ..ядь.
Опять пропала перспектива.
Опять проклятых пять корней
идут заменой междометий,
не признавая словарей
и, в сожалении о лете,
запретной лексики табу,
давно забытое в народе.
Я это видел всё в гробу,
когда работал на заводе,
где вечный мат и перемат,
и каждое второе слово
ненормативно говорят
за неимением другого.
И это надо принимать.
Как осень. Значит, терпеливо.
Берёзы золотая прядь
в окошко свесилась. Красиво.
Псалом 3.
1 Сказал Давид, когда из дома
бежал, страшась Авессалома.
2 Господь! Взгляни, полки врагов
вдруг на меня восстали многи.
3 Их приговор душе суров,
мол, нет ему спасенья в Боге.
4 Но Ты, Господь, мой славный щит,
Ты вознесёшь меня превыше.
5 Взываю до Его орбит
и знаю, Он меня услышит.
6 Усну спокойно и проснусь,
Господь - надёжная охрана.
7 И тех людей не убоюсь,
что угрожают постоянно.
8 Спаси меня, о Боже мой,
моих врагов повергни грубо.
Тебе, я знаю, не впервой
их бить в лицо, ломая зубы.
9 Идёт от Господа спасение.
Людей Твоих благословение.
[ Синодальный перевод → ]
Метки: псалтирь
Без заголовка
Опять решается. Конечно, не судьба,
а эпизод. Заведомо, кусочек.
Он будет назван "здесь" или "туда".
Пустые запятые вместо точек.
Укусы комаров - не жала ос.
Но то и это хуже, а не лучше.
Как говорят:"Решается вопрос".
На самом деле, всё решает случай.
Так побеждает логику софизм.
Ахилл и черепаха, для примера.
А те, кто ставит на детерминизм,
почище нас заложники тервера.
На паузе. Ещё не сделан ход.
Ещё никто не ставит ультиматум.
Ещё остался шанс смотреть вперёд.
И как всегда, надеяться на фатум.
а эпизод. Заведомо, кусочек.
Он будет назван "здесь" или "туда".
Пустые запятые вместо точек.
Укусы комаров - не жала ос.
Но то и это хуже, а не лучше.
Как говорят:"Решается вопрос".
На самом деле, всё решает случай.
Так побеждает логику софизм.
Ахилл и черепаха, для примера.
А те, кто ставит на детерминизм,
почище нас заложники тервера.
На паузе. Ещё не сделан ход.
Ещё никто не ставит ультиматум.
Ещё остался шанс смотреть вперёд.
И как всегда, надеяться на фатум.
Без заголовка
Поминок сладкая кутья.
Крестин серебряная ложка.
Какая лёгкость бытия.
Как эта лунная дорожка
уходит с берега за риф,
не замечая ограждений,
опровергая древний миф
о муках смерти и рождений.
Всё те же тётки и зятья,
но постаревшие немножко.
Поминок сладкая кутья.
Крестин серебряная ложка.
Крестин серебряная ложка.
Какая лёгкость бытия.
Как эта лунная дорожка
уходит с берега за риф,
не замечая ограждений,
опровергая древний миф
о муках смерти и рождений.
Всё те же тётки и зятья,
но постаревшие немножко.
Поминок сладкая кутья.
Крестин серебряная ложка.
Без заголовка
Люди избранного круга.
Много денег, много чести.
Их великая заслуга -
оказались в нужном месте.
Одинаковы лопаты,
одинаковы и силы,
только в мире редковаты
клады, россыпи и жилы.
Но проблема не закрыта.
Всё равно нужна лопата.
Потому что кимберлита
десять тонн на два карата.
Много денег, много чести.
Их великая заслуга -
оказались в нужном месте.
Одинаковы лопаты,
одинаковы и силы,
только в мире редковаты
клады, россыпи и жилы.
Но проблема не закрыта.
Всё равно нужна лопата.
Потому что кимберлита
десять тонн на два карата.
Без заголовка
На самом деле я не глух
и не скажу, что нем,
но вот стихи читаю вслух
нечасто и не всем.
Конечно, это не вопрос,
не грех, не криминал,
но и сейчас не произнёс,
того, что написал.
Алло, проверка, раз-два-три,
а верные слова
всегда останутся внутри,
на то и голова.
Там есть открытые, как луг,
дремучие, как лес,
они не производят звук,
зато имеют вес.
Но чтобы в прозу или стих
так не окажут честь,
мне в жизни не услышать их
и даже не прочесть.
Там свой порядок, свой закон,
и пряник есть, и кнут.
А эти - вышвырнуты вон,
раз оказались тут.
и не скажу, что нем,
но вот стихи читаю вслух
нечасто и не всем.
Конечно, это не вопрос,
не грех, не криминал,
но и сейчас не произнёс,
того, что написал.
Алло, проверка, раз-два-три,
а верные слова
всегда останутся внутри,
на то и голова.
Там есть открытые, как луг,
дремучие, как лес,
они не производят звук,
зато имеют вес.
Но чтобы в прозу или стих
так не окажут честь,
мне в жизни не услышать их
и даже не прочесть.
Там свой порядок, свой закон,
и пряник есть, и кнут.
А эти - вышвырнуты вон,
раз оказались тут.
Без заголовка
Был уверен и спокоен,
что всерьёз, а не приколом,
мог себя одной рукой он
за вихры поднять над полом.
Просыпался спозаранку
легкокрылый, словно ангел.
Задирал всё выше планку.
Добавлял блины на штанге.
С высоты летел на маты,
лихо выпрямив колени.
Любовался на квадраты.
Поднимался на ступени.
Так и жил бы в этом зале,
отрабатывая флопы,
если б люди не сказали,
что не прыгнуть выше жопы.
что всерьёз, а не приколом,
мог себя одной рукой он
за вихры поднять над полом.
Просыпался спозаранку
легкокрылый, словно ангел.
Задирал всё выше планку.
Добавлял блины на штанге.
С высоты летел на маты,
лихо выпрямив колени.
Любовался на квадраты.
Поднимался на ступени.
Так и жил бы в этом зале,
отрабатывая флопы,
если б люди не сказали,
что не прыгнуть выше жопы.
Без заголовка
Я думаю о вашей красоте.
Слова точны. Эмоции богаты.
Вы сходу понимаете цитаты.
Вы сдержанны, воспитанны. Вы те,
с кем просто говорить или молчать,
всё сказано, но нет, не надоели.
Достоинства высокого печать
проставлена на каждом вашем деле.
Мне несомненна ваша красота,
естественный итог большой учёбы,
традиций, избавления от злобы,
сто раз начала с чистого листа,
поэм, симфоний, статуй, книг, идей,
заумных разговоров до рассвета,
наследство удивительных людей,
писателя, художника, поэта.
Жалеть ли вам, что внешних нет красот?
А то, что есть, увы, такая малость.
Насколько всё заслуженно досталось:
и годы, и морщины, и живот.
Так хочется быть честным до конца,
но как признать, что мне и вам дороже
очарованье юного лица
и шёлковая гладкость юной кожи.
Слова точны. Эмоции богаты.
Вы сходу понимаете цитаты.
Вы сдержанны, воспитанны. Вы те,
с кем просто говорить или молчать,
всё сказано, но нет, не надоели.
Достоинства высокого печать
проставлена на каждом вашем деле.
Мне несомненна ваша красота,
естественный итог большой учёбы,
традиций, избавления от злобы,
сто раз начала с чистого листа,
поэм, симфоний, статуй, книг, идей,
заумных разговоров до рассвета,
наследство удивительных людей,
писателя, художника, поэта.
Жалеть ли вам, что внешних нет красот?
А то, что есть, увы, такая малость.
Насколько всё заслуженно досталось:
и годы, и морщины, и живот.
Так хочется быть честным до конца,
но как признать, что мне и вам дороже
очарованье юного лица
и шёлковая гладкость юной кожи.
Без заголовка
По милости блуждающих светил,
которых все не избежали власти,
случилось так, что "вновь я посетил
тот уголок", где был когда-то счастлив.
Нет никого, кто здесь меня встречал,
кто целовал, кто по головке гладил,
остались только сходни и причал,
и память подсказала - "дебаркадер".
На глине заскользит легко нога,
гора в тени сочится родниками.
Давно река подмыла берега,
и нет кустов, что звали тальниками.
Другое всё. Пески, дома, друзья.
Но те же якоря лежат на лапах,
и на тропинке рыбья чешуя,
и те же солнце, небо, ветер, запах
берёзового дёгтя, смол, дымов
из банных труб и выброшенной тины,
болот, кувшинок, таволги, лугов,
и сена, и навоза, и скотины,
смородины, полыни, ивняка, -
всё смешано, закручено, разлито.
Мы оба изменились, я, река.
В попытке опровергнуть Гераклита
иду купаться, несмотря на ил,
и думаю, в речной вступая холод:
так правильно, что "вновь я посетил
тот уголок", где был когда-то молод.
которых все не избежали власти,
случилось так, что "вновь я посетил
тот уголок", где был когда-то счастлив.
Нет никого, кто здесь меня встречал,
кто целовал, кто по головке гладил,
остались только сходни и причал,
и память подсказала - "дебаркадер".
На глине заскользит легко нога,
гора в тени сочится родниками.
Давно река подмыла берега,
и нет кустов, что звали тальниками.
Другое всё. Пески, дома, друзья.
Но те же якоря лежат на лапах,
и на тропинке рыбья чешуя,
и те же солнце, небо, ветер, запах
берёзового дёгтя, смол, дымов
из банных труб и выброшенной тины,
болот, кувшинок, таволги, лугов,
и сена, и навоза, и скотины,
смородины, полыни, ивняка, -
всё смешано, закручено, разлито.
Мы оба изменились, я, река.
В попытке опровергнуть Гераклита
иду купаться, несмотря на ил,
и думаю, в речной вступая холод:
так правильно, что "вновь я посетил
тот уголок", где был когда-то молод.
Жизнь двенадцати Цезарей
Ну откуда вам ума набраться?
Я вот не жалею, что купил
книгу под названием "Двенадцать
Цезарей", Светоний, Гай Транквил.
Там сначала этот, Юлий Цезарь,
славный человек, умён и крут!
Но какой-то гад его зарезал,
оттого его назвали Брут.
Умные всегда кому-то в тягость,
но, однако, тоже не дурак,
долго продолжался этот, Август.
А потом настал совсем бардак.
Автор жжот без всяких лицемерий,
в книге никого не пощадил.
Там такое делает Тиберий!
Самый настоящий педофил.
Ликторы гуляют с пачкой розог,
авгуры гадают про дела.
Тот ещё нашёлся отморозок
этот молодой Калигула.
Клавдий вроде тихим идиотом,
но вошёл во вкус потом и он!
Всех казнят, не важно, где там, кто там,
Сами, понимаете, Нерон.
Верный раб потом помог Нерону.
Гальба трахал зрелых мужиков!
Меч в себя пришлось воткнуть Отону,
чтобы не скончаться от пинков.
Среди всяких фризов, капителей
и роскошных пиршественных зал
что-то постоянно жрал Виттелий,
а нажрётся сразу же блевал.
Так бы он и правил сыто-пьяно,
возглавляя сразу Рим и мир,
но пришла пора Веспасиана,
что вводил налоги на сортир.
Оказался Тит антисемитом,
напрочь сжёг ерусалимский храм.
А Домициан был паразитом,
сволочь и подлец, скажу я вам.
Вот была великая эпоха!
Что ни император, то герой!
Кстати, и написано неплохо,
лучше, чем Маринина и Рой.
Нет, мы тут живём гораздо тише.
По сравненью век довольно мил.
Вот прочесть бы, что потом напишет
будущий Светоний, Гай Транквил.
Я вот не жалею, что купил
книгу под названием "Двенадцать
Цезарей", Светоний, Гай Транквил.
Там сначала этот, Юлий Цезарь,
славный человек, умён и крут!
Но какой-то гад его зарезал,
оттого его назвали Брут.
Умные всегда кому-то в тягость,
но, однако, тоже не дурак,
долго продолжался этот, Август.
А потом настал совсем бардак.
Автор жжот без всяких лицемерий,
в книге никого не пощадил.
Там такое делает Тиберий!
Самый настоящий педофил.
Ликторы гуляют с пачкой розог,
авгуры гадают про дела.
Тот ещё нашёлся отморозок
этот молодой Калигула.
Клавдий вроде тихим идиотом,
но вошёл во вкус потом и он!
Всех казнят, не важно, где там, кто там,
Сами, понимаете, Нерон.
Верный раб потом помог Нерону.
Гальба трахал зрелых мужиков!
Меч в себя пришлось воткнуть Отону,
чтобы не скончаться от пинков.
Среди всяких фризов, капителей
и роскошных пиршественных зал
что-то постоянно жрал Виттелий,
а нажрётся сразу же блевал.
Так бы он и правил сыто-пьяно,
возглавляя сразу Рим и мир,
но пришла пора Веспасиана,
что вводил налоги на сортир.
Оказался Тит антисемитом,
напрочь сжёг ерусалимский храм.
А Домициан был паразитом,
сволочь и подлец, скажу я вам.
Вот была великая эпоха!
Что ни император, то герой!
Кстати, и написано неплохо,
лучше, чем Маринина и Рой.
Нет, мы тут живём гораздо тише.
По сравненью век довольно мил.
Вот прочесть бы, что потом напишет
будущий Светоний, Гай Транквил.
Поэт - про заек.
Я бы зайцев сразу двух - бух!
Из двустволки прямо трах-бах!
Отлетел бы, словно пух, дух,
да спасает их в кустах страх.
На подстилку им не плох мох.
Укрывает без помех мех.
Он не фраер и не лох, бог,
что отводит ото всех грех.
В пролетевших во хмелях днях
было множество таких лих.
Отдыхает на камнях, пнях
сочинивший этот стих псих.
Из двустволки прямо трах-бах!
Отлетел бы, словно пух, дух,
да спасает их в кустах страх.
На подстилку им не плох мох.
Укрывает без помех мех.
Он не фраер и не лох, бог,
что отводит ото всех грех.
В пролетевших во хмелях днях
было множество таких лих.
Отдыхает на камнях, пнях
сочинивший этот стих псих.
Без заголовка
Когда унылая зима,
по замороженной аллее
сходил от холода с ума
и руки грел у батареи.
На стёклах белые цветы
на фоне позднего рассвета.
Ах лето, лето, где же ты?
Когда же ты наступишь лето?
Прошла прохладная пора,
и лето мне уже не мило.
Неистребимая жара
меня добила, раскалила
и тротуары, и дома,
и солнце обжигает тело.
Когда же ты придёшь, зима?
Как это лето надоело.
Все дураки, и я дурак.
И нет разумных оправданий,
что тратим мистику желаний
на то, что сбудется и так.
по замороженной аллее
сходил от холода с ума
и руки грел у батареи.
На стёклах белые цветы
на фоне позднего рассвета.
Ах лето, лето, где же ты?
Когда же ты наступишь лето?
Прошла прохладная пора,
и лето мне уже не мило.
Неистребимая жара
меня добила, раскалила
и тротуары, и дома,
и солнце обжигает тело.
Когда же ты придёшь, зима?
Как это лето надоело.
Все дураки, и я дурак.
И нет разумных оправданий,
что тратим мистику желаний
на то, что сбудется и так.
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
