Откройте свой Мир!

«Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз», - пели в далеких 80-х «Самоцветы». Впрочем, даже спустя годы и развал страны для некоторых песня остается актуальной. Эти люди называют себя «Гражданами СССР», «Свидетелями СССР» или «Правительством СССР»! Это названия организаций, некоторые из которых признаны экстремистскими и запрещены в Российской Федерации.

Их адепты искренне верят в то, что Советский Союз все еще существует, а Россия – это лишь коммерческая структура, качающая из людей деньги за счет налогов, квитанций за коммуналку, платного образования и медицины (платить за все это они категорически отказываются). В «восстановленном» МВД СССР всем желающим выдают паспорта. Не бесплатно, конечно. А еще перед тем, как сжечь российские документы, предлагают взять кредит в банке – отдавать же не надо будет. «Комсомолка» разбиралась, как людям внушают идею о возрождении СССР и почему это приводит к страшным преступлениям.

- Я временно исполняющий обязанности военного комиссара вооруженных сил РСФСР и вооруженных сил СССР по Магаданской области, - скромно представился корреспонденту «КП» один из адептов «Граждан СССР» Леонид, предоставив удостоверение, распечатанное на черно-белом принтере.

Звучит солидно. На фотографии в соцсетях молодой парень. Вполне приличный.

- Если не секрет, то кто вас на эту должность назначил? – начинаем расспрашивать юношу.

- Никто не назначал, - удивляется он. – Во время вооруженных конфликтов в стране каждый военнослужащий должен занять определенную военную должность. Она у меня и не высокая вовсе. По сути, я военком – он занимается призывом на военную службу. Я ее взял просто для того, чтобы можно было составлять приказы.

На так называемом приказе о назначении речь действительно идет о самоназначении. «Учитывая отсутствие командиров и офицеров, приказываю», - гласит сомнительная бумага. На приказы Леонид действительно щедр, только опубликованных около 900. В них за неисполнение грозит обвинение в измене Родине!

В далеком 2010 году сам себя провозгласил «врио президента СССР» бывший стоматолог Сергей Тараскин, внесенный в перечень террористов и экстремистов, деятельность которых запрещена. Тогда все и началось - именно он считается основателем первой подобной секты «Домострой СССР». Тараскин также издавал приказы и распоряжения, пока в 2022 году по «экстремистской» статье не попал в колонию на 8 лет. За время своего правления стоматолог Тараскин успел возродить КГБ, СМЕРШ и партизанские отряды, а также издать приказ «О Третьей мировой войне».

Пока последователи на лету хватали каждое его слово и получали советские паспорта, сам Тараскин пытался рассчитаться с долгами за провалившийся бизнес: в 2008 году он пытался открыть собственную клинику в Зеленограде.

Тараскин в колонии, но дело его живо и активно процветает. «Комсомолка» решила в качестве эксперимента попробовать получить советский паспорт. Из широких штанин вам его никто не достанет, а вот продать могут.

- Что даст мне этот паспорт? Какие привилегии? – уточняем в импровизированном паспортном столе в одной из соцсетей.

- Паспорт – это не корова! Он ничего не дает, он удостоверяет, что вы гражданка СССР, вам этого мало? – возмущается «работник паспортного стола».

- А нужны ли вообще тогда паспорта?

- Нужны для борьбы!

- С кем?

- С «оккупантами». Паспорт – это оружие в информационной войне. Пока нас мало, нас будут щемить, а когда нас станет много – перейдут на нашу сторону. Чтобы они видели, что нас много, нужны паспорта. Мы все граждане СССР, никто ведь не отказывался от гражданства, - поясняет неизвестный от имени группы, торгующей паспортами.

Всем желающим получить заветную корочку высылают адрес электронной почты, по которому можно связаться с воображаемым «паспортным столом». Что ж, пишем письмо, наполненное искренним желанием стать гражданином. Отвечает на него представитель МВД СССР, назвавшийся Сергеем Селезневым. Он же высылает перечень необходимых документов.

«Я (ФИО) прошу МВД СССР выдать мне внутрисоюзный паспорт СССР образца 1974 года. Официально подтверждаю, что являюсь гражданином СССР, никогда не отказывалась от гражданства СССР и не была лишена гражданства СССР», - так выглядит заявление, которое необходимо заполнить и подписать.

Госпошлина – 3,5 тысячи «оккупационных» рублей. Готовые документы высылают почтой. Заодно в МВД СССР предупреждают, что за использование паспорта вам ничего не угрожает с точки зрения российского законодательства.



- Мне многие полицаи угрожали арестом за мой советский паспорт, как за подделку документа. Отвечаю им так: «Если согласно вашим словам СССР не существует, тогда, как меня можно привлечь за изготовление документа несуществующего государства? Теряется состав преступления. А если вы признаете, что СССР существует, то с чего вы взяли, что я подделал документ? Сделайте запрос в МВД СССР и вам все объяснят. На этом все заканчивалось, - заявляет один из представителей сомнительной организации.

И это правда. Подделкой документов вся эта схема не является.

- Их нельзя привлечь за подделку документов, так как такого документа в принципе нет. Если бы они выдавали российские паспорта, то вместе с ними наделяли бы человека определенными права, а советский паспорт сейчас – это просто бумажка, которая никому никаких прав не дает, - поясняет адвокат и бывший следователь Евгений Зобов. - Максимум, что может грозить владельцам советского паспорта – это пара часов в отделе полиции для установления личности.

Но адепты секты считают иначе. К примеру, они наотрез отказываются: платить коммуналку, потому что, напомним, «России как государства не существует», платить кредиты, потому что банки-то российские, а России, напомним, не существует. А вот получать пенсию и прочие соцвыплаты они не брезгуют. Как не брезгуют и законами, когда они играют им на руку. Представители подобных организаций очень любят судиться из-за того, что кто-то или что-то ущемляет их права – существующие и несуществующие.

- Это достаточно агрессивные организации. Наиболее яркие проявлением их противоправной деятельности – это нападки в сторону сотрудников МФЦ, налоговой, банков и так далее. Они могут как просто оскорблять, заявившись в офис, так и швыряться бумагами, жалобами. Почему они себя так агрессивно ведут? Потому что убеждены, что никто над ними не имеет никакой формальной власти. При этом любая секта склонная к радикализации со временем, поэтому «Граждане СССР» потенциально опасны. Многие известные секты заканчивали массовыми убийствами или самоубийствами. Так что возможно, что позже они будут выражать агрессию уже с помощью оружия, - отмечает эксперт по сектам Александр Невеев.

Подобные случаи уже были. Адепты похожих сект организовывали заказные убийства, поджигали здания и встречали приставов с оружием в руках. Но неужели они действительно так свято верят в существование Советского Союза?

- Тоска по временам СССР присуща многим людям, но в большей степени думающим. Что касается тех, кто вступает в данные организации, то тут больше срабатывает жадность. Это ведь не какой-то клуб, а люди, провоцирующие власть, сжигающие паспорта и так далее. Их заманивают в секту, рассказывая о пути решения финансовых проблем, - отмечает сектовед. - Изначально человек попадается на что? Ему объясняют, что есть некий способ не платить коммунальные платежи, налоги, допустим. Тут срабатывает жадность. Дальше человек, к примеру, уничтожает паспорт РФ. Кто-то скажет, что это просто глупый поступок, но с точки зрения организаторов данных группировок – это уязвимость человека. Можно на него взять кредит и убедить, что отдавать не нужно будет. На этом они зарабатывают миллионы рублей. Это и кредиты, и переписанная недвижимость, и какие-то взносы.

Помимо экономики и социологии, Карл Маркс занимался политической журналистикой. В одной из статей теоретик коммунизма и главный философов будущего СССР написал: «У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы — Россию». По иронии судьбы, именно в «варварской стране» идеи Маркса получат наибольшее признание.
Карл Маркс подготовил цикл статей, которые с марта 1853 по апрель 1856 годов публиковались в американской газете New York Daily Tribune. Позже тексты печатались на страницах лондонской газеты The Free Press под названием «Разоблачения по истории тайной дипломатии XVIII века». На русский язык статьи перевели только в 1990 году.
В них Россия варварское государство, о котором Маркс писал: «Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала виртуозом в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином». Особое внимание Маркс уделил императору Петру Великому, который, как он считал: «сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина».
Свой взгляд на русский народ Карл Маркс описал в письме Энгельсу от 1865 года: «Великороссы не славяне... настоящие московиты, то есть жители бывшего Великого княжества Московского, большей частью монголы или финны и т. д., как и расположенные дальше к востоку части России и ее юго-восточные части... название Русь узурпировано московитами». Такое мнение у философа сложилось после прочтения работы польского историка Франциска Духинского. Показательно, что в письме революционеру Людвигу Кугельману от 1870-го он признает теорию ошибочной, но напишет: «Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав, и чтобы, по крайней мере, этот взгляд стал господствовать среди славян».
В работе «Внешняя политика русского царизма», написанной совместно с Энгельсом, Маркс говорил, что русские храбрые и выносливые, но пассивные, поэтому их армия непобедима, если исход битвы решает сомкнутый строй. Однако это приводит к низкому уровню социальной активности, и русские легко верят легендам, распространяемым властью. Даже борясь с несправедливостью системы, русские никогда не восстанут против царя.
Показателен случай, произошедший с русским публицистом-революционером Александром Герценом, которого пригласили выступать в Лондоне на митинге, посвященном международному движению рабочих. Против доклада выступил Карл Маркс, который был одним из организаторов мероприятия. Впоследствии Александр Иванович написал: «Маркс сказал..., что он не имеет никакого частного обвинения, но находит достаточным, что я русский и что, наконец, если оргкомитет не исключит меня, то он, Маркс, будет вынужден выйти сам. Вся эта ненависть со стороны Маркса была чисто платоническая...».
Скандал получил развитие после того, как Герцен опубликовал на страницах своего журнала «Колоколъ» русский перевод «Манифеста Коммунистической партии», составленный Марксом и Энгельсом. Поступок Герцена Энгельс охарактеризовал как «литературный курьез». Известно, что повода разобраться с Марксом «по-мужски» искал живущий в Англии теоретик русского анархизма Бакунин.
В 1849 году Маркс и его ближайший соратник Энгельс переезжают в Лондон, где печатаются на страницах газеты The Free Press. Пик антирусских высказываний авторов пришелся на Крымскую войну 1854—1856 годов, которую они назвали «священной борьбой европейских наций». В одной из публикаций Маркс писал: «Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить... Без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя с эмансипированной Финляндией и враждебной армией у врат столицы... что будет с Россией? Гигант без рук, без глаз, могущий только пытаться поразить своих противников слепым весом».
Исследователи «творчества» Карла Маркса ищут корни русофобии в его детстве. Теоретик коммунизма родился в семье успешного немецкого адвоката и воспитывался в атмосфере русофобии, подогреваемой военными успехами Российской империи, которая после победы над Наполеоном стала воплощением идей монархии. По происхождению Карл Маркс был рейнским евреем и имел представление о России, как о якобы антисемитской державе, в которой постоянно проходят погромы.
Огромным ударом по молодому Марксу стал разгром европейского революционного движения 1848 года, которое почти разрушило Австрийскую империю. Остановить ее удалось при помощи русской армии и австрийских войск, набранных из сербов и хорватов, которые ранее страдали от нападок венгерских националистов. В одной из статей Маркс называет славян «контрреволюционной расой, раковой опухолью Европы».

Массовые беспорядки и волнения происходили в СССР многократно. Однако после подавления антиколхозных восстаний 1929-34 гг. практически все они носили мирный характер. Выступления провоцировались ухудшением условий жизни или конкретными решениями союзных или местных властей, вызывавших возмущение граждан. Самые известные примеры – беспорядки в Новороссийске, связанные с конфликтом местных жителей с милицией, и в Новочеркасске, вызванные уменьшением заработной платы (выступления в лагерях ГУЛАГа – специфическая тема, но и там протестующие в основном пытались действовать мирными средствами).
В череде советских протестов особняком стоят события в казахстанском городе Темиртау 1-4 августа 1959 г., принявшие форму восстания. Причины недовольства там были обычными для СССР – ужасающие условия жизни и работы. Необычными был социальный состав горожан: это были молодые строители со всего Советского Союза. В городе возводили «Казахстанскую Магнитку» - огромный металлургический комбинат. Строился он в основном «комсомольцами-добровольцами», но не только: добровольцев не хватало, и на строку потянулись бывшие заключённые и всякого рода асоциальные элементы, которых высылали в Темиртау в административном порядке. Большинство высланных тоже были молоды.
Грандиозные проекты при Никите Хрущёве – целина, Куйбышевская, Братская и Красноярская ГЭС, «Казахстанская Магнитка» - планировались в спешке (главный начальник приказал – сделаем любой ценой, в кратчайшие сроки!). Реализовывались они ещё хуже: процветала штурмовщина, вечно не хватало средств, техники и вообще всего необходимого, социальные потребности строителей игнорировались.
«К январю 1959 года в Темиртау прибыли тысячи строителей, которых размещали в степи прямо в палатках или в продуваемых насквозь деревянных бараках. Не хватало врачей, больниц, столовых, магазинов, воды, которую подвозили цистернами с другого конца города. Наблюдалось постоянное снижение заработной платы, а сама стройка была плохо организована, строители простаивали по несколько недель. Вынужденное безделье привело к тому, что молодежь начала пьянствовать, играть в азартные игры, устраивать драки» (Источник: «Восстание в Темиртау»: чем были недовольны комсомольцы, Русская Семерка, 22.05.2019).
«Были случаи, когда люди в пище находили червей, ели тухлое мясо, испорченные продукты» (В.А. Козлов. «Конфликт рабочих с властями в Темиртау»).
«Две тысячи приезжих, к примеру, поселили в рваных палатках. Постоянные перебои с питьевой водой, грязь способствовали нарастанию недовольства. Постельное белье рабочим не меняли месяцами, люди ходили в мокрой одежде, так как после стирки ее негде было высушить. Часто доставлялись испорченные продукты. Многих не обеспечили полноценной работой, отчего заработок был ниже прожиточного минимума».
Бытовые тяготы и обман с зарплатами были в СССР делом привычным, и, возможно, строительство «Казахстанской Магнитки» сопровождалось бы, как в большинстве других случаев, только пьянством, драками, сетованием и безрезультатными жалобами в месткомы и парткомы.
Но 1 августа 1959 г. строителей возмутили два события. Первый – в палаточный городок утром то ли не привезли воду (тут свидетельства очевидцев расходятся), то ли вода оказалась вонючей и ржавого цвета. За этим последовало безобразие № 2: рабочих, пришедших в столовую завтракать, не пустили, объявив, что им придётся ждать, пока поедят болгарские строители. Болгары к тому времени сами по себе были сильнейшим раздражителем для «комсомольцев-добровольцев»: для них предварительно выстроили отдельный комфортабельный городок, снабжавшийся всем необходимым. Разумеется, никакой симпатии к «братьям» полуголодные и немытые строители, жившие в рваных палатках, испытывать не могли. Ожидая, пока «братья-славяне» доедят, группа строителей двинулась к бочке с квасом, стоявшей рядом со столовой, но она была заперта на замок. Замок строители сорвали, но квасу в бочке было совсем мало, и, судя по всему, он давно прокис. Взбешенные рабочие перевернули бочку и начали шуметь.
«Около семи часов утра мы, палаточники, пошли в столовую, чтобы позавтракать, но нас не впустили, сказав, что еще болгары не поели. Тогда мы отказались выходить на работу, и большая часть палаточников начала сметать все на своем пути. … Бунтари устроили погром в столовой, потом толпа перекинулась на универмаг и близлежащие магазины: рабочие скидывали с себя старую одежду и надевали новую, из витрин на улицу летели бутылки, продукты, парфюмерия. … Руководители завода и города это увидели, то, испугавшись за свои жизни, дали дёру. По словам очевидцев, одни уходили через канализационные люки, другие выпрыгивали из окон и бежали через сопку, а третьи забивались дома на чердаках. Если бы бунтари их нашли, то наверняка устроили бы над ними расправу, говорят очевидцы. Потом прислали других солдат, которые без разговора начали стрелять в толпу восставших, вспоминает Елизавета Тридгардт.
- Там было кровавое побоище, настоящая война, пули свистели как сумасшедшие. Но палаточники, у кого были палки, бутылки, тоже пытались дать отпор. В общем, потери были с обеих сторон, но больше всего пострадали восставшие. Три дня длилась стрельба, и потом, когда страсти стали утихать, я с девчонками видела, как ночью трупы бунтарей закидывали в машины и вывозили в неизвестном направлении. Я точно не знаю, что с ними делали, но ходили слухи, что некоторые трупы сжигались» (Елена Вебер «Восстание рабочих в Темиртау в 1959 году: воспоминания очевидца». Радио Азаттык, 21 августа 2010).
«Главной точкой противостояния стал универмаг в центре города. Толпа окружила магазин, часть ворвалась внутрь и начала грабить его. Это продолжалось до тех пор, пока ночью к осажденному универмагу не подошли пять сотен солдат и офицеров - охранников Карагандинского лагеря командованием генерал-майора Михаила Запевалина. За несколько часов до беспорядков руководство Темиртау, почувствовав неладное, попросило подмогу из Караганды. Военные оцепили здание магазина, потеснив бунтующих. Находящимся внутри предложили сдаться, однако те затянули песню «Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Из универмага в военных полетели банки с консервами и бутылки с вином, а из толпы - камни и палки.
Среди защитников здания раздались призывы к расправе над военнослужащими, как равно и призывы к солдатам присоединится к бунту. Один из участников беспорядков попытался прорвать оцепление, направив на солдат грузовую машину МАЗ. Кто первым начал стрелять, неизвестно. Официальная версия гласит, что некоторые протестующие имели огнестрельное оружие, отобранное у милиционеров и охранников, а также захваченное в универмаге» (Комсомольский бунт против советской власти, Аргумент, 2019-12-27).
«Бывшая жительница Темиртау Анна Варенникова свидетельствует: «Это были страшные дни. По улицам метались окровавленные люди с оружием, кричавшие: «Убивать! Убивать гадов!» Казалось, что бой идет не между гражданами, а между непримиримыми врагами».
О том, что отчаявшиеся бунтовщики готовы были «убивать гадов», т.е. милиционеров и военных, свидетельствует обнаруженная впоследствии записка одного из зачинщиков бунта, адресованная друзьям-строителям в палаточный городок: «Почему не приходите? Мы здесь кровь проливаем... Собирайтесь - и мы уложим побольше этих сволочей» (В.Словецкий, «Мир новостей» №45).
«В городе воцарилась анархия и безвластие. Дальше толпа пошла на механический завод, где вооружила себя уже полностью. Там люди нашли себе арматуры, из которых сделали "пики". У других были ножи и пистолеты, отобранные у милиции. Все это время власти Темиртау не сообщали в Алма-Ату, надеясь самим разрешить ситуацию. Последней попыткой стало вооружить рабочих других заводов и коммунистов, чтобы дать отпор обезумевшей массе. Людям одевали на руки красные повязки, чтобы отличить в бою. В первом строю шли пожилые рабочие, за ним более молодые. Но у этих наспех собранных людей не было взаимопонимания и возможно общего духа. Зато это было у бунтовщиков, которые разогнали рабочих в считанные минуты» (Восстание рабочих в Темиртау. Как это было. Nur.kz, 14.12.2016).
Таким образом, беспорядки, начавшиеся как «хулиганский бунт», переросли в настоящее восстание. Протестующие стреляли в солдат и милиционеров, пытались закрепиться в захваченном здании универмага, старались привлечь не участвующих в бунте строителей. По-видимому, были даже попытки сформировать нечто вроде штаба восстания.
Армейские подразделения и внутренние войска подавили выступление только к утру 4 августа. Количество погибших, раненых и арестованных, как и во всех других случаях беспорядков в СССР, осталось неизвестным. По официальным данным, были убиты 11 и ранены 32 человека, пятеро из которых скончались от ран. Верить этим данным нет оснований, как, впрочем, и слухам о том, что трупы убитых по ночам вывозили в степь. Власти всегда преуменьшали количество жертв, а напуганные граждане – преувеличивали.
109 солдат и офицеров получили ранения, в том числе 32 - из огнестрельного оружия.
190 человек были арестованы, 42 из них – осуждены, в т.ч. семеро приговорены к расстрелу (двоим смертную казнь заменили 15-летним сроком). Тысячи строителей бежали из Темиртау, многие – на захваченных автомобилях (в степи вокруг Темиртау долгие годы валялись остовы грузовиков и автобусов, на которых участники тех событий покидали город).
После восстания в Темиртау прибыл Леонид Брежнев – секретарь ЦК КПСС, курировавший Казахстан. Он снял с должностей ряд партийных и хозяйственных чиновников, а также милиционеров – обычная реакция советских властей на беспорядки. Болгары покинули Казахстан. Снабжение строителей заметно улучшилось.
***
После восстания и власти, и арестованные участники событий, по понятным причинам, утверждали, что его зачинщиками и активными участниками были уголовники. Т.е. события в Темиртау якобы укладывались в более или менее привычные в то время рамки «хулиганских бунтов». Однако поверить в это невозможно, хотя, разумеется, достоверных сведений о социальном составе мятежников нет. Официально сообщалось, что среди арестованных было 70 человек, приехавших по комсомольским путёвкам, но, по мнению многих участников событий, в мятежных толпах таких было большинство. Достоверно известно, что из Одессы в Темиртау было выслано какое-то количество хулиганов (их называли «одесскими жориками»), которых строители, не имевшие криминального прошлого, с трудом выносили. Однако в восстании участвовали тысячи строителей, а высланных было намного меньше. Иногда пишут, что в палатках жили вербованные (те самые «жорики»), а комсомольцы – в бараках. Но в реальности в палатках жило множество комсомольцев – мест бараках не хватало, а условия жизни там были не намного лучше, чем у палаточников. Значит, большинство участников событий – именно «комсомольцы-добровольцы». Что неудивительно: обман оскорбителен для людей, а строители «Казахстанской Магнитки» были обмануты – ужасными условиями жизни и мизерными зарплатами: им обещали совсем другое. Оскорбительна была и вся история с болгарскими коллегами. А оскорблённая и обманутая молодёжь – это пороховая бочка в любой стране и при любом строе.
События в Темиртау – очень советская история. Только экстраординарные события – в данном случае, массовые беспорядки, вылившиеся в восстание – были способны заставить советских чиновников обратить внимание на вопиющие социальные проблемы, с которыми сталкивалось население.
Запалом для восстания в Темиртау стали не какие-то местные недоработки или «плохое поведение» местных чиновников, а недостатки советского строя как такового. Полностью отсутствовала обратная связь между гражданами и властью: на ужасные условия жизни, на произвол и вопиющую бесхозяйственность жаловаться было некому. Партийным, профсоюзным, комсомольским и хозяйственным начальникам было просто наплевать на проблемы рабочих: для них главным было вовремя отчитаться наверх о том, что всё хорошо, задания партии и правительства выполняются в срок и в полном объёме.
Не было никаких горизонтальных общественных структур, создаваемых снизу: в любой цивилизованной стране сразу появился бы какой-нибудь «комитет палаточников», забрасывающий все инстанции жалобами и требованиями, и власти не могли бы его игнорировать.
Полное отсутствие демократических принципов общественного устройства означало, что строители не могли не то, что провести в горсовет Темиртау своих представителей, но и чего-либо добиться от действующих депутатов. Не могли они и разместить в СМИ материалы о своём положении.
Будь в СССР даже не легальная оппозиция, а хоть какие-то независимые общественные структуры (клубы, религиозные общины, как в Польше, Венгрии или Югославии), в критический момент у строителей были бы признанные лидеры, сформулировавшие бы требования, и готовые стать посредниками между недовольными гражданами и государством. Поскольку ничего этого не было и быть не могло, лидерами стали то ли уголовники, то ли просто пьяная шпана, поведшая строителей не к горкому или парткому, а к универмагу – грабить. Хотя даже такие «лидеры» не могли управлять толпой.
Главное – это привычка к тому, что жаловаться некому, и ждать внимания к своим проблемам нечего. Строители были уже третьим советским поколением, привыкшим жить по принципу «не верь, не бойся, не проси». Когда терпение окончательно иссякло, они прибегли к единственному известному им способу решения проблем – бунту и погрому.
Такой радикальный, точнее – варварский метод протеста, присущий как раз «хулиганским бунтам», нежели рабочим выступлениям, связан с разобщённостью строителей. Если в Новочеркасске выступили в основном рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода, у которых были неформальные лидеры, сформулировавшие требования к властям, то в Темиртау работали комсомольцы со всей страны, мало знакомые друг с другом, и никаких лидеров у них не было.
Поэтому недовольство советских граждан выливалось в стихийные беспорядки и бунты, с которыми власть справлялась единственным доступным ей методом – подавить силой, расстрелять «зачинщиков», а потом подкинуть недовольным водки, колбасы и каких-нибудь «товаров народного потребления».
В этом смысле события в Темиртау ничем не отличались от других массовых волнений в СССР. За исключением того, что в силу ряда причин они приняли форму настоящего восстания.

Тоталитарные державы ХХ века оставили после себя множество преступлений. Это Холокост, Голодомор, миллионы репрессированных. Ужасной страницей в истории советского правосудия была карательная психиатрия, когда здоровых людей отправляли в сумасшедшие дома для того, чтобы изолировать их от общества. Сегодня поговорим о том, как и зачем использовали карательную психиатрию.
Карательная психиатрия - это использование медицинского диагноза для помещения неугодных политическому режиму людей в психиатрические лечебницы. Часто на диссидента или правозащитника пытались найти криминальную статью (разбой, хранение оружия, бродяжничество), где арест не выглядит как политическое преследование. Когда же не удавалось найти преступление, на помощь советской власти приходила карательная психиатрия.
Приведу такой пример. В середине 1960-х ЦК КПСС постановил, что к 1980 году в стране будет построен коммунизм. Человек критикует режим, не замечая его достижения, а главное - не видит приближение "светлого коммунистического общества". А если человек не замечает объективной реальности, значит у него проблемы с психическим здоровьем. Против социализма может выступать только сумасшедший. Это как галлюцинации, только наоборот. Выход: человека нужно срочно спасать, то есть лечить. И даже тут советская власть подавала это как превосходство перед западом: "у них таких в тюрьмы сажают, а мы лечим!".
В психлечебнице опасный для советского государства человек терял связь с внешним миром, а значит - не собирал вокруг себя единомышленников. Кроме того, такой пациент из-за окружения больными и постоянного лечения сам мог потерять веру в собственные убеждения. Ну а постоянные приемы галоперидола, антипсихотика, средств разработанных для смягчения проявлений шизофрении, разрушали здоровье “политических” пациентов. Даже если такой человек выходил из лечебницы, он имел серьезные проблемы со здоровьем.
Был у карательной психиатрии и международный фактор. После Второй мировой войны происходит становление глобальной системы защиты прав и свобод человека. СССР, как член ООН, обязан соблюдать Декларацию прав человека, но всё чаще в мировой общественности звучит информация о политических заключённых в "стране социализма". Выход: изолировать опасных для советского общества людей не в тюрьмы, а в психиатрические лечебницы. Раньше "был бы человек, статья найдется", теперь же нужно было искать диагноз.
В психбольницу отправляли обвиненных по таким статьям Уголовного кодекса:

1. Статья 70. Антисоветская агитация и пропаганда.
2. Статья 64. Измена Родине.
3. Статья 72. Организационная деятельность, направленная против государства.

Для политических нарушителей еще в 1930-е годы создали Специальные психиатрические больницы (СПБ). Однако настоящий размах карательная психиатрия получила в 1960-е годы. Кроме СПБ тогда были созданы специальные психиатрические отделения в тюрьмах, “спецсанатории”. По данным Жака Росси в конце 1970-х годов в СССР насчитывалось уже более сотни “психотюрем”.
Примечательно, что такие учреждения, хоть и формально являлись медицинскими, находились в управлении МВД. В 1926 году в УК СССР была статья, наказывающая за “признание психически больным здорового человека”, а с 1961 года ее уже нет. Совпадение?
Чтобы без суда отправить человека в психушку нужен диагноз, но, как оказалось, это не проблема. Диссидентам и правозащитникам чаще всего приписывали такие расстройства:

1. Вялотекущая шизофрения. Она как бы невидна всем, только специалисты могут ее заметить.
2. Сутяжно-паранойяльное развитие личности. Этот диагноз подразумевал наличие у человека психологических травм. Часто бывших тюремных заключенных отправляли на лечение в психбольницу под предлогом, что в тюрьме у них началось параноидальное развитие личности.

Знаменитый заключенный психлечебницы Иосиф Бродский в 1968 году написал произведение «Горбунов и Горчаков», оно написано на личном опыте.

"Ну, мне осточертел его скулеж.

Давайте впрыснем кальцию, сестрица".

"Он весь дрожит". "Естественная дрожь.

То мысли обостряются от шприца".

В конце 1980-х годов СПБ были переданы Министерству здравоохранения, а в УК вернулась статья, наказывающая за ложный диагноз. Советская карательная психиатрия уходила в прошлое.
Про самых знаменитых “заключенных” психиатрических больниц можно писать целую книгу, их были тысячи. В этой статье я приведу лишь несколько примеров для того, чтобы через отдельные истории отдельных людей понять как работала карательная психиатрия.

• Виктор Файнберг. В 1968 году восемь человек вышло на Красную площадь с протестом “За вашу и нашу свободу” против ввода советских войск в Чехословакию. Арестовали всех, но Виктор Файнберга отправили в психлечебницу, где он провел долгих четыре года.
• Иосиф Бродский. В первый раз в психлечебницу знаменитый писатель попал добровольно: он считал, что наличие справки избавит его от преследования. Но нет. В феврале 1964 его отправили в психушку на повторное лечение, где он провел три недели. Затем его отправили в ссылку. Позже Бродский напишет: "Сумасшедший дом страшнее тюрьмы, ведь в последней хотя бы есть какая-то определенность”.
• Петр Григоренко. Бывший военный, участник Великой Отечественной войны, а в 1960-70-е годы активный правозащитник. В 1964 году был арестован, а с апреля по август находился на принудительном лечении из-за диагноза “паранойяльное развитие личности”. Молодой психиатр Семен Глузман поставил “альтернативный” диагноз, назвав Павла Григорьевича здоровым. За такое проявление “самостоятельности” Семена Глузмана самого отправили в сумасшедший дом, а позже в ссылку. Павла Григоренко лишили всех наград, отправили в ссылку, а позже лишили советского гражданства.
Карательная психиатрия - это страшно и ужасно. Подумать только, здорового человека подвергают насильственному лечению в психбольнице. Можно сломаться как физически, так и психологически. Но многие выстояли. Сегодня опубликованы воспоминания Глузмана, Подрабинека, Бродского и многих других жертв карательной психиатрии

Сталинисты любят рассказывать про то, что в 1947-1953 годах цены снижались и жить якобы с каждым годом становилось лучше. На самом деле цены при Сталине драматически выросли, а "снижение цен" по некоторым позициям носило лишь агитационный характер.

После 1929 года (начала свертывания НЭПа) Сталин постоянно включал печатный станок, что приводило к обесцениванию рубля.

В 1946 году Министерство финансов СССР констатировало, что с 1929 по 1939 год денежная масса в стране выросла более чем в семь раз, с 2,9 млрд до 22,2 млрд руб.

В 1935 году Сталин отменил карточную систему. При этом рост зарплат не поспевал за ростом цен.

Хотя сталинскому государству продукты доставались почти задаром. Колхозы были обязаны сдавать определенный объем сельхозпродукции по установленным низким ценам, а затем эти продукты с огромной наценкой перепродавали в государственных магазинах. В конце 1930-х годов продукты стоили в 10-20 раз дороже, чем закупали их в колхозах.

"Если взять хлеб ржаной — одно кило — 85 коп., когда государство покупает 6,5 коп. одно кило (зерна.— "Власть"). Если считать хлеб с припеком и все накладные расходы, то государство получает чистой прибыли минимум 80 руб. с одного центнера... Государство берет все продукты задаром", - писал в Москву Николай Ветлужский из Кировской области.
С началом советско-германской войны цены на рынках вообще взлетели в сотни раз.

В самые тяжелые месяцы войны буханку ржаного хлеба, стоившую в 1940 году 85 коп., можно было купить только на рынках и только за 200 руб, - пишет газета "Коммерсантъ"
Перед началом конфискационной денежной реформы 1947 года сталинский режим в 1946 году в три раза повысил пайковые цены (то, что продавали по карточкам) на основные товары- например, на хлеб - в 3,8 раза. В 1947 году коммунистический режим снизил цены на хлеб только на 12 %. Зато в следующем году повысились тарифы ЖКХ, подорожали проезд в транспорте, плата за почтовые услуги и пребывание в детских садах и т.д.

"Продукты дешевели незначительно, а некоторые товары, например одежда и шерстяные ткани, наоборот, дорожали на 5-15%, - пишет газета "Коммерсантъ"
Кроме того, сталинский режим, понижая с 1947 года цены на некоторые продукты, энергично изымал у населения деньги в результате конфискационной денежной реформы и регулярных займов (советские подданные принудительно отдавали ежегодно месячный заработок государству до 1957 года). То есть сталинское снижение цен было не более чем пропагандисткой уловкой, которое качественно не увеличило потребление в стране.

В конце своей жизни Сталин продолжал разорять деревню.

Государство закупало продукцию сельского хозяйства по твёрдым ценам. Установлены они были ещё до войны. Поэтому колхозам компенсировалась лишь 1/5 часть расходов на производство молока, 1/10 часть зерна, 1/20 мяса. Колхозники оставались практически ни с чем, - пишут авторы "новейшей истории России".
При Сталине существовали драконовские налоги и нормы заготовок для личных подсобных хозяйств и колхозов, что обернулось страшным голодом в 1946-1947 годах (погибло около 1 млн человек). При этом СССР отказался от "плана Маршалла" и помогал продовольствием другим странам.

В начале 50-х годов колхозник имел оплату труда в 4 раза меньше, чем рабочие и служащие. В 1950–1951 гг. продукты за "трудодни" не выдавались в каждом пятом, а в 1952 г. – в каждом шестом колхозе.

"Колхозники на трудодни ничего не получают, а если и получают, то по нескольку грамм. В колхозе сеять нечего, семян нет, а из рабочей силы остались одни старики, а молодые разбежались кто куда, и работать совсем некому, скот кормить нечем, кормов нет, и он гибнет". Письмо в редакцию газеты «Социалистическое земледелие». // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 119. Д. 841. Л. 34-35. Цит. по: Зубкова, 2000, с. 171
Теперь по цифрам потребления.

Потребление продуктов в 1950 году по основным позициям (хлебные продукты, мясо) даже не вышло на уровень 1913 года. Притом что с 1925 по 1955 год коэффициент суммарной рождаемости в России снизился на 3,97 ребенка в расчете на одну женщину. То есть детей (иждивенцев) в семьях при коммунистах стало почти вдвое меньше, помещичье землевладение вроде как ликвидировали в пользу крестьян, в колхозы пришла техника, в мире произошла революция в пищевой промышленности, продукты в мире стали в разы доступней, но питаться при Сталине люди стали хуже, чем до революции и при НЭПе - и это по данным "Большой советской энциклопедии".

Такая же ситуация была с товарами длительного пользования. "Так, стоимость швейных машин после снижения в 1953 году оставалась втрое выше довоенной. Цены на посуду, спички, обувь, ткани, мебель, игрушки и многое другое, по данным Центрального статистического управления СССР (ЦСУ СССР), продолжали вдвое превышать довоенный уровень", - пишет газета "Коммерсантъ"

Наиболее грустно выглядели новые ценники в глазах тех, кто помнил еще дореволюционные времена и пресловутый лучший в истории Российской империи 1913 год. В сравнении с ним, по данным ЦСУ, ситцевые ткани подорожали в 46 раз, мужские демисезонные пальто — в 29 и даже граненые стаканы, без которых не могла обойтись ни одна русская, а потом советская семья, выросли в цене в 22 раза.
А что было с реальными доходами рабочих, от имени которых большевики совершили свою революцию?

Академик РАЕН В. П. Полеванов, исследуя покупательную способность средних зарплат трудящихся в царской России (в 1913 году) и в СССР, пришел к выводу, что уровень 1913 года после провала в Гражданскую войну достиг максимума в конце НЭПа (в 1927 году), но затем неуклонно снижался, и в 1940 году покупательная способность средней зарплаты в СССР была уже в 1.5 раза ниже, чем в 1913, достигнув в 1947 году абсолютного минимума (в 2.5 раза ниже, чем в 1913). Уровень жизни рабочих 1913 года был вновь достигнут только в 1950-е годы [Полеванов В. П., Россия: цена жизни. \\ «Экономические стратегии», № 1, 1999., с102−103].
Только после смерти Сталина новые руководители смягчили экономическую политику и уменьшили давление на деревню: увеличили закупочные цены, вдвое сократили налоги, отменили уголовное наказание на прогулы и т.д. "Пришёл Маленков - поели блинков", - говорили в народе. Если после реформы 1947 года цены на основные товары были в 2,5-3 раза выше, чем до войны, то к концу 1950-х годов - на 40 %.

Согласно официальной статистике только к 1960 году впервые удалось достичь дореволюционных показателей потребления продуктов (3000 калорий в день на человека), да и то только на бумаге, - подсчитала "Комсомолка".

Место массовых расстрелов 1937-1938 годов и захоронений расстрелянных в Тесницких лесах под Тулой обнаружено летом 1991 в результате поисковых работ, проведенных по инициативе Тульского общества «Мемориал». В поисковую группу также входили сотрудники УКГБ и сотрудники прокуратуры Тульской области. Летом 1991 была вскрыта одна из могильных траншей, проведена эксгумация 30 останков. Прокуратурой было возбуждено уголовное дело, судмедэкспертиза подтвердила, что останки принадлежат расстрелянным в 1930-е. Архивные изыскания позволили установить, что в 1937–1938 в Тесницком лесу совершались расстрелы, но по преимуществу сюда привозили тела людей, расстрелянных в других местах. Могильных рвов на этом участке насчитывается более 100; по неполным данным, в них находятся останки не менее 2500 человек. Поименные списки захороненных не обнаружены, известны отдельные имена. Перезахоронение останков состоялось 26 августа 1994 на месте обнаружения, на братской могиле установлен закладной камень памятника жертвам репрессий и поклонный крест. В 2002 рядом построена и освящена часовня Новомучеников и Исповедников Российских. В начале 2011 на месте закладного камня установлен памятник: камень-валун на постаменте с надписью: «Здесь захоронены безвинно казненные в 1937–1938 гг. жертвы сталинских репрессий».
Захоронение находится на территории, подчиненной Администрации Ленинского района Тульской области. Работы по содержанию и благоустройству места памяти осуществляет Администрация Ленинского района Тульской области за счет спонсорских средств и благотворительных взносов. Статус места массовых захоронений жертв репрессий присвоен решением Координационного Совета работников правоохранительных органов Тульской области от 29.10.1991. Включен в Перечень выявленных объектов культурного наследия Тульской области приказом № 183 от 13.11.2019 Начальника инспекции Тульской области по государственной охране объектов культурного наследия.

В 1957 году Н.С. Хрущёв, не считаясь с реальным положением дел в сельском хозяйстве СССР, объявил сверхзадачу: в ближайшие годы догнать и перегнать США по производству мяса и молока на душу населения.
Как обычно в СССР, соответствующие экономические обоснования подводились задним числом под уже принятое руководством партии решение. Тем не менее, подготовленная ЦСУ СССР справка ужаснула Хрущёва: производительность сельского хозяйства в СССР уступала таковой в США в среднем в три раза!
На самом деле, ЦСУ в докладе Хрущёву даже приукрасило реальное положение дел. По его действительным данным, производительность труда в советском сельском хозяйстве была ниже, чем в американском, в 3,75 раза. А исследования экономистов показывали, что, на самом деле, в 4,5 раза (в два с половиной раза по производству зерна и в 8-10 раз по продукции животноводства). Хрущёв увидел корень проблемы в раздробленности сельского хозяйства по мелким колхозам, а ключ к её решению – в создании крупных хозяйств и в преобразовании колхозов в совхозы. Соответствующее решение было принято в 1958 году Президиумом (так тогда называлось Политбюро) ЦК КПСС.[С-BLOCK]
Показательно, что укрупнение аграрных предприятий и преобразование колхозов в совхозы коснулось в основном нечернозёмной зоны европейской части РСФСР – Северо-Западного, Центрального и Волго-Вятского экономических районов, частично также Урала, Сибири и Дальнего Востока. То есть – только российских регионов. По мысли организаторов, оно должно было привести к росту производства в сельском хозяйстве. Однако желаемых результатов достигнуто не было. После снятия Хрущёва, мартовский (1965 г.) пленум ЦК КПСС осудил ликвидацию колхозов и превращение их в совхозы как ошибочную, «волюнтаристскую» политику. Но последующие мероприятия стали дальнейшим развитием того же курса.
В 1966 году были отменены «трудодни» и введена заработная плата колхозникам. При всём своём несомненном либерализме такая мера имела и негативный экономический эффект – материальная заинтересованность колхозников перестала зависеть от непосредственных результатов их труда. Положение крестьян уравнивалось с положением городских рабочих, что побуждало к другим мерам «ликвидации различий между городом и селом».
В 1968 году Министерство сельского хозяйства СССР утвердило «Правила застройки сельских населённых пунктов РСФСР» (заметим, что союзное министерство распоряжалось поверх российского!). В них впервые появилось понятие «неперспективные сёла». 1 сентября того же года вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам строительства в сельской местности, в основе которого лежали упомянутые правила.
Сразу вслед за этим прекратилось строительство новых и капитальный ремонт уже существующих школ, больниц, других объектов инфраструктуры в мелких сельских населённых пунктах, лежащих в стороне от дорог. Прекращалось автобусное сообщение с ними. Люди из таких деревень подлежали переселению в более крупные сёла, в «главные усадьбы» колхозов и совхозные посёлки.
После того, как мелкие сёла были поставлены в такие условия, их ещё легче было объявить «неперспективными». Это предусматривало постановление ЦК и Совмина в марте 1974 года «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства нечернозёмной зоны РСФСР». Согласно ему, в этой зоне планировалось оставить лишь около 29 тысяч сельских населённых пунктов из 143 тысяч существующих. В 1976 году ликвидацию «неперспективных» поселений было призвано ускорить новое постановление тех же органов – «О дальнейшем развитии специализации и концентрации сельскохозяйственного производства на базе межхозяйственной кооперации и агропромышленной интеграции».
Укрупнение сёл и переселение жителей происходило очень медленно. По сути, это была вторая кампания раскрестьянивания в России, и сельские жители пассивно сопротивлялись ей. До упразднения советской власти она не была завершена, а после 1992 года прекратились бюджетные вложения в развитие не только «неперспективных» сёл, но и российского сельского хозяйства как такового.
Историки согласно отмечают, что кампания по ликвидации «неперспективных» деревень и концентрация сельскохозяйственного производства в крупных аграрных предприятиях не привели к желаемому подъёму производительности сельского хозяйства. Темпы роста сельскохозяйственного производства в РСФСР неуклонно снижались. Так, если в восьмой пятилетке (1966-1970) они составляли в среднем 8,4% в год, то в 11-й (1981-1985) – 1,1%.
Сселяемые в крупные совхозные посёлки (где не было возможности вести подсобное хозяйство) крестьяне теряли связь с землёй и с плодами своего труда, превращались в государственных наёмных рабочих. Именно это приближение образа жизни тружеников села к городскому трактовалось в партийных документах как прогрессивное «магистральное развитие». Ликвидация последних остатков традиционного крестьянского быта приводила к миграции населения преимущественно в города, куда раскрестьяненных сельчан тянуло больше, так как уровень жизни там был всё равно выше, чем в гигантских совхозах.[С-BLOCK]
Однако, видимо, на курс по ликвидации «неперспективных» деревень действовали и более глубокие процессы. Ведь переход к рыночной экономике только подчеркнул пропасть между городом и деревней и привёл к ещё большей деградации русского села. В индустриальную эпоху благосостояние городских жителей неизменно росло быстрее, чем у сельских. Советская политика же базировалась на принципах социального равенства. Недостаточный жизненный уровень на селе предполагалось поднять до городского административными мерами. Значительно проще казалось сселить всех крестьян в небольшое количество «агрогородов», чем строить дороги до каждой маленькой деревни, а также школы и медпункты в них.
С этим совпало стремление самих крестьян к поднятию своего жизненного уровня путём переселения в города. Всё это вместе привело к упадку сельского хозяйства и к вымиранию множества русских деревень, поскольку никаких экономических механизмов, стимулирующих рост сельскохозяйственного производства, так и не было создано.

Любой уважающий себя петербуржец знает, помнит и ценит подвиг жителей Ленинграда, которые в течении 872 дней жили, работали и сражались в жестоких условиях блокады. Из примерно 3,1 млн. населения (перепись 1939 г.) только от голода погибло 630 000 гражданских. Но странное дело - в архивных документах нет ни одного факта голодной смерти среди представителей райкомов, горкома, обкома ВКПб. Как же так вышло?
В энциклопедии, составленной петербургским историком Игорем Богдановым на основе изучения архивных документов, "Ленинградская блокада от А до Я" в главе "Спецснабжение" читаем:
"17 декабря 1941 года Исполком Ленгорсовета разрешил Ленглавресторану отпускать ужин без продовольственных карточек секретарям райкомов коммунистической партии, председателям исполкомов райсоветов, их заместителям и секретарям исполкомов райсоветов".
И это в самый тяжёлый период для жителей, с середины декабря 1941 по середину января 1942, когда по карточкам выдавали лишь хлеб, и то в минимальных количествах.
А вот что пишет в своем исследовании "Блокадная этика. Представление о морали в Ленинграде в 1941-1942 годах" российский историк Сергей Яров:
"Если директора фабрик и заводов имели право на "бескарточный" обед, то руководители партийных, комсомольских, советских и профсоюзных организаций получали еще и "бескарточный" ужин. В Смольном из "карточек" столующихся целиком отрывали только талоны на хлеб. При получении мясного блюда отрывалось лишь 50% талонов на мясо, а блюда из крупы и макарон отпускались без "карточек".
Точные данные о расходе продуктов в столовой Смольного недоступны до сих пор, архивы закрыты, что как бы намекает нам.
В журнале «Социологические исследования» ( за февраль 1998, № 2, стр.108-119 ) содержится статья Н.Н.Козловой, доктора философских наук, профессор философского факультета Российского государственного гуманитарного университета, которая называется «Сцены из жизни "освобожденного работника"», в ней цитируется дневник мелкого партийного функционера Н.А.Рибковского. К началу войны он был секретарем РК ВКП(б) в Выборге, эвакуировался в Ленинград. В конце войны являлся одним из руководителей Ленинградского горкома профсоюзов, с июля 1943 г. заместитель уполномоченного ВЦСПС по г. Ленинграду. Заболел и умер в 1944.
«Среди прочитанного мною - интересный документ, дневник партийного и профсоюзного работника Николая Андреевича Рибковского, который тот вел во время ленинградской блокады. Этот дневник был обнаружен среди бумаг другого человека, который передал свой личный фонд в Центр документации "Народный архив". Герой наш родился в 1903 г., был партийным, а потом профсоюзным работником. Проанализированный ниже дневник - личная версия картины мира того, кто принадлежал к советской элите второго поколения. Иногда этих людей называют поколением 1938 года. Дневник состоит из тринадцати тетрадок - одни тоненькие ученические, другие толстые общие. Он был начат 27 января 1940 г. и обрывается на записи от 14 октября 1944 г. В общем, немного о жизни довоенной, а в основном – блокада».
Заметим, что наш герой не какой-то там циничный карьерист, а именно что честный искренний советский коммунист.
«Закончив с отличием Московскую Высшую партийную школу в 1940 г., Н.А. Рибковский становится Секретарем РК ВКП(б) в г. Выборге, который в результате окончания финской войны вошел в состав Карело-Финской ССР. Отходя вместе с отступающими войсками к Ленинграду, он попадает в блокаду. Выехать он не может. В дневнике подробно описаны его мытарства. Он не работает, т.е. является иждивенцем, получая ту самую карточку, по которой можно прожить лишь одну декаду из месяца. В начале блокады он к тому же заболевает дизентерией».
«Страшные реалии тогдашней жизни... Иждивенческих карточек хватает только на декаду. Если продолжать быть иждивенцем — пропал
(17 ноября 1941 г.)»
К декабрю Рибковский находится на грани голодной смерти. Но, наконец-то, товарищи о нём вспоминали и позаботились, он получает мелкую номенклатурную должность.
«"К нам приходят, обивают пороги такие которым не только не полагается первой категории, а отобрать вторую и гнать в шею следует... Партийные кадры мы обязаны поддерживать. На это имеются указания горкома"...
(1 декабря 1941 г.)».
«Однако в декабре ситуация резко меняется. Его зачисляют на работу в Смольный. 5 декабря 1941 г. он становится инструктором Отдела кадров Горкома партии Ленинграда. Он начинает жить не как все. Справедливости ради надо отметить, что он не стремился специально к теплому (отапливаемому!) месту в Смольном. Он желал вернуться в распоряжение партийных органов Карело-Финской ССР. Вообще-то наш герой был верным рычагом партии и готов был быть там, куда пошлют».
«С началом работы в Смольном положение его кардинально меняется. Уже 9 декабря 1941 г. наш герой записывает:
"С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак - макароны, или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед - первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой. Качество обедов в столовой Смольного значительно лучше, чем в столовых в которых мне приходилось в период безделья и ожидания обедать"
(9 декабря 1941 г.)».
Так питаются рядовые партийные функционеры в столовой Смольного, когда в Ленинграде от голода люди гибнут тысячами. Но о себе любимых коммунисты всегда умели позаботиться в любых условиях. Весной 1942 года наш герой направлен отдохнуть в партийный санаторий.
«А вот запись от 5 марта 1942 г., которая свидетельствует о том, что нет уже никакой речи о "равенстве в страдании" (А. Платонов).
"Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По моему это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине... Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать... От вечернего мороза горят щеки... И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вваливаешься в дом, с тёплыми, уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваешь ноги...
Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, высококачественное, вкусное. Каждый день мясное - баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное - лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину».
Напоминаю, это простой партийный функционер и всё это происходит во время жесточайшего голода, когда люди падали от бессилия на улице и умирали, стоя за станками.
«Питание заказываешь накануне по своему вкусу. Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак, между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая.
К услугам отдыхающих - книги, патефон, музыкальные инструменты - рояль, гитара, мандолина, балалайка, домино, бильярд... Но, вот чего не достает, так это радио и газет...
Отдых здесь великолепный - во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней напоминает лишь далёкое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков километров.
Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти. Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет.
Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь "козелком" в домино или в карты... Одним словом отдыхаем!... И всего уплатив за путевки только 50 рублей"».
Вот такая вот "народная" власть, вот такое вот "равенство". Коммунист всегда был не прочь пожировать за счёт простых людей, даже в самое страшное для страны время. Об этом не стоит забывать и это нужно всегда помнить, так же как и бессмертный подвиг жителей Ленинграда.

Так выглядит один из памятников сталинизму - брошенная железная "дорога смерти" Чум-Салехард-Игарка вокруг Полярного круга. Строили её свыше 100 тыс заключенных ГУЛАГа. Цена железной дороги, от которой сегодня ничего не осталось, – 42 миллиарда и тысячи загубленных душ. Цена каждой уложенной шпалы - несколько человеческих жизней. Считается, что на каждые 10 проложенных метров пути приходится один погибший. Ее еще называют "дорогой на костях". Закончена "стройка века" так и не бвла.

Трансполярная магистраль – современное название недостроенной железной дороги "Чум – Салехард – Игарка", на которой трудились в 1947-1953 годах заключенные ГУЛАГа. Это один из самых трагических проектов сталинской репрессивной машины.

Ее строили зэки с 1947-го по 1953 год под завесой полной секретности. Первые сведения просочились в конце хрущевской оттепели, а в начале 80х группа любителей истории железных дорог организовала три экспедиции на брошенную трассу.



Освоение Севера с помощью железных дорог было давней мечтой русских инженеров. Еще до революции разрабатывались проекты магистрали через Сибирь и Чукотку в Америку. Правда, тогда никто не предполагал, что для исполнения грандиозных планов станут использовать подневольный труд.

После войны Сталин продолжил превращение страны в неприступную крепость. Тогда и возникла идея переноса головного порта Северного морского пути из Мурманска в глубь страны и строительства железнодорожного подхода к нему. Сначала порт предполагалось строить на берегу Обской губы у мыса Каменный, но строительство железнодорожной линии проектной длиной 710 км, дойдя за год до станции Лабытнаги на берегу Оби напротив Салехарда, захлебнулось: выяснилось, что глубина моря недостаточна для крупных судов, а заболоченная тундра не дает строить даже землянки. Было решено перенести будущий порт еще восточнее — в Игарку — и строить железную дорогу Салехард — Игарка длиной 1260 км с паромными переправами через Обь и Енисей. В дальнейшем планировалось продлить линию до Чукотки.

"Строить дорогу до Игарки – личное указание Сталина. Он сказал: надо браться за Север, с Севера Сибирь ничем не прикрыта, а политическая обстановка очень напряженная", – вспоминает Петр Татаринцев, начальник Северной экспедиции. Решение о начале строительства принималось без участия специалистов. На одном из совещаний Сталин, заслушав обобщенные после изысканий данные Татаринцева, вынес решение: "Будем строить дорогу". Расчет был сделан лишь на то, что нехватки в рабочей силе не будет: заключенных в ГУЛАГе достаточно.

От Салехарда до Игарки было намечено 134 раздельных пункта — на станциях Салехард, Надым, Пур, Таз, Ермаково и Игарка устраивались основные депо. На станциях Ярудей, Пангоды, Катараль, Урухан — оборотные. Тяговые плечи (расстояния, которые проходят поезда без смены локомотива) были рассчитаны на грузовые паровозы средней мощности типа «Эу» и получались протяженностью от 88 до 247 км. Расчетный вес условного поезда составлял 1550 т при средней скорости 40 км/ч, пропускная способность 6 пар поездов в сутки. Технику вместе с заключенными завозили на океанских «лихтерах» с севера по большой воде.

Люди старшего поколения помнят выражение «пятьсот-веселая стройка». Пошло оно от номеров специально образованных в МВД двух крупных строительных управлений — № 501 (Обского, охватившего западную половину трассы от Салехарда до Пура) и № 503 (Енисейского — от Пура до Игарки). Начальник последнего полковник Владимир Барабанов стал изобретателем системы зачетов, которые несколько сокращали сроки ударникам лагерного труда.

«Пятьсот-веселая» — типичный пример пионерной стройки по облегченным техническим условиям: руководящий уклон (максимальный уклон, на который рассчитаны составность и вес поездов) — 0,009% минимальные радиусы кривых — до 600 м, а на временных обходах — до 300. Линия была спроектирована одноколейной, с разъездами через 9−14 км и станциями — 40−60 км.

В системе ГУЛАГа было Главное управление лагерного железнодорожного строительства, насчитывавшее больше 290 тысяч только заключенных.
Еще не было проектов, еще велись изыскания, а уже потянулись эшелоны с зэками. На головных участках трассы лагеря («колонны») располагались через 510 км.

– На игарском направлении магистрали содержались одновременно от 40 до 60 тысяч заключенных, столько же и на обском. Но в отдельные годы доходило и до 100 тысяч на каждом направлении, – рассказывает директор Музея вечной мерзлоты Альбина Галеева. – Лагерные пункты располагались через каждые 5–10 километров дороги, в каждом содержались от 500 до 1500 зэков. Еще семь колонн заключенных были расположены от Игарки до поселка Ермаково. В Игарке находились мужская и женская зоны, была и еще одна, для женщин с детьми. Называлась "мамочкина" зона.

В разгар строительства число заключенных достигало 120 тысяч. Вначале окружали сами себя колючей проволокой, потом строили землянки и бараки. Чтобы скудно прокормить эту армию, разработали безотходную технологию. Нашли где-то брошенные склады сушеного гороха, спрессовавшегося за многие годы в брикеты, в которых мыши проделали норы. Специальные женские бригады разбивали брикеты, ножами вычищали мышиный помет и бросали в котел…

Алексей Павлович Салангин попал на "Стройку 503" 22-летним парнем. Сразу после речного училища он работал вторым штурманом на пароходе "Пушкин". Вскоре обнаружилась недостача продуктов, осуждены были несколько человек. Салангин получил 13 лет. Он вспоминает, как начиналось строительство:

– В 1949-м прибыли в Ермаково на совершенно пустое место. Зона была огорожена проволокой. Жили сначала в палатках 20 метров длиной. Сплошные нары в два яруса. Нарубили мох и, как кирпичами, обложили им палатки. По концам установили печки, посередине – стол. 200 человек на нарах. 40 сантиметров на одного человека. Утром волосы примерзали к стенке. В этих палатках зэки жили всю первую зиму.



– К началу строительства не только не была готова проектная документация, но и не были закончены изыскания. В результате одно из главных направлений дороги – на восточное побережье полуострова Ямал весной 1949 года было забраковано, работы там остановлены, людей, технику переместили на другую территорию, – говорит Вадим Гриценко.

Сооружение дороги с 1947-го по 1953 год шло в тяжелейших условиях: на стройке не было даже элементарных удобств, целый день работать приходилось зимой – на арктическом холоде, а летом – в болотной сырости, среди бесчисленного гнуса. И вольнонаемные рабочие, и заключенные долгое время жили не в бараках, а в полуземлянках и землянках, которые сами же рыли, или в палатках, которые отапливались железными печками.

Многие из десятков тысяч заключенных, отправленных на стройку, были "политическими" – получившими срок за "антисоветские действия". ​

Большая часть работ, в том числе земляных, выполнялась вручную. Грунт, который почти по всей трассе оказался неблагоприятным — пылевидные пески, вечная мерзлота, — возили тачками. Часто целые его составы уходили в болото, как в прорву, а уже построенные насыпи и выемки оползали и требовали постоянной подсыпки. Камень и крупнозернистый песок завозили с Урала.

В музее "Дом природы" – филиале Музея истории и археологии Надыма – рассказывают: иногда охранники отмеряли количество метров, которые должны пройти строители (обычно выше нормы), а в конце этого участка ставили стол с едой. Заключенные шли на хитрости: чтобы "увеличить выработку", в тело насыпи сваливали ветки и стволы деревьев, сверху закидывали землей. Вскоре насыпь проседала, но это исправляла уже другая бригада. А просадку списывали на вечную мерзлоту.

– При перевыполнении заключенным дневного плана один день засчитывался ему за два или даже за три. Учет этих перевыполнений фиксировался в специальной "Зачетной книжке" каждого зэка, – рассказывает Вадим Гриценко.

И все же стройка продвигалась. К 1953 году из 1260 км было готово больше пятисот.
И это при том, что финансирование велось по фактическим затратам, без утвержденного проекта и смет, которые были представлены правительству только 1 марта 1952 года. Общие расходы должны были составить 6,5 млрд руб., из которых 3 млрд — затраты прошлых лет. Предполагалось, что сквозное движение до Игарки откроется в конце 1954 года, а в постоянную эксплуатацию линию сдадут в 1957 году. Однако документы так и не были утверждены. После пуска участка Салехард — Надым выяснилось, что возить по новой дороге некого и нечего. Строительство поддерживала лишь никем не отмененная директива Сталина, и как только вождя не стало, постановлением Совета Министров СССР от 25 марта 1953 года оно было прекращено. За считаные месяцы дорога обезлюдела: заключенных вывезли на Урал. Пытались вывезти и технику (например, рельсы с участка Ермаково — Янов стан), но многое просто бросили. Все было списано, кроме телефонной линии, доставшейся Министерству связи, и железнодорожной ветки Чум — Лабытнанги, которую МПС приняло в постоянную эксплуатацию в 1955 году. А дорога умерла.

Сегодня всё здесь забыто и заброшено. С каждым годом остатки строений все глубже уходят в землю под тяжестью снега и летнего солнца, которое превращает промерзшую почву в болота. До остатков дороги и лагерных построек можно добраться только в зимние месяцы, когда почва промерзает. Летом по этим болотистым местам могут проехать только специализированные транспортные средства, как вездеход ТРЭКОЛ с бескамерными шинами со сверхнизким давлением.



Как написал один из исследователей: "…Мы впервые увидели ее под Салехардом в закатном свете — уходящие в обе стороны ржавые, искривленные рельсы, полусгнившие, просевшие шпалы. Небольшие насыпи из пылевидного песка, который местами выветрился так, что некоторые звенья пути парили в воздухе. Тишина и безжизненность, так несвойственные железной дороге, делали все похожим на сон".










После «смерти» дороги вывозить что-либо с изолированных участков было себе дороже, и там остался своеобразный музей тогдашней технологии лагерного железнодорожного строительства.

Сохранившийся подвижной состав: паровоз серии «Ов» («Овечки»), двухосные грузовые вагоны и открытые платформы. Благодаря простоте, неприхотливости и малой нагрузке на ось, «Овечки» больше полувека были неизменными участницами войн и великих строек.









Как показали экспедиции, рельсы использовались исключительно легкие (весом около 30 кг на погонный метр) и разнообразные, свезенные отовсюду. Мы обнаружили 16 видов отечественных рельсов, в том числе 12 дореволюционных. Например, изготовленных на Демидовских заводах еще в XIX веке. Много и иностранных, в том числе трофейных.

В нескольких мостах встречался германский широкополочный двутавр, который в СССР не производился. На некоторых участках рельсы пришиты к шпалам без подкладок. Встречаются соединительные накладки из дерева. Выходит, что путь был уникален по своей слабости уже во время постройки.

Встречающиеся на обочинах шесты с прибитыми сверху дощечками - надгробные «памятники» зэкам. Иногда множество холмиков с такими шестами образуют кладбища. По образному выражению одного из исследователей истории дороги, под каждой ее шпалой лежит несколько человек.

Сохранились и остатки лагеря, и даже колючая проволока, натянутая по его периметру.



Сторожевая лагерная вышка в осеннем лесу.



Сохранились и некоторые из строений, как, например, этот деревянный дом. Когда-то в нем, вероятно, жила охрана лагеря, а сегодня его поддерживают и используют охотники.



Но таких строений мало, в основном, время берет своё.





Один из бараков. Внутри – остатки нар, на которых когда-то спали заключенные. На окнах решетки.







Лагерная миска. Те, кому удалось выжить в этом лагере, вспоминают, что дневной рацион состоял из 900 грамм хлеба в день, проса и супа-бурды.



Камера-карцер, куда помещали "провинившихся" заключенных.



ШИЗО – штрафной изолятор – с обшитой металлом дверью.Выжившин на стройке "дороги смерти", вспоминают, что провинившиеся получали по 200 грамм хлеба в день и кружку горячей воды.



Вечная мерзлота и непогода пощадили пока металл дверей лагерных карцеров.



О том, в каких условиях жили и работали строители магистрали, рассказывает Вадим Гриценко:
– Примерно каждый четвертый-пятый лагпункт был женским. Женские зоны почти ничем не отличались от мужских. Та же структура, часто та же работа, – говорит Гриценко. – Это мог быть и лесоповал, устройство насыпи, расчистка полотна железной дороги от снега. Например, 30 июня 1950 года начальник лесной части лагерного пункта "Надым" Виноградский писал: "Предстоит провести большие лесозаготовительные работы. Нам нужно заготовить 500 тыс. кубов леса, строительного материала. Нам необходимо быстрей открыть лесную колонну и начать работу трактора". Женщины в этом лагерном пункте валили лес и вывозили его в нужное место на лошадях.

Жилыми помещениями были бараки-землянки, углубленные примерно на полтора метра и длиной около 15 метров. Землянки разделены на две секции, каждая на 60 мест.

– Людей постоянно перебрасывали на новые участки, заниматься ремонтом одежды и обуви было некогда. Большая часть одежды была сделана из утильного воинского обмундирования и выходила из строя через пару месяцев. Из-за нехватки летнего обмундирования уже в июле администрация выдавала многим заключенным ватные шаровары и телогрейки, и они изнашивались до зимы. У заключенных не было непромокаемой обуви для работы во время паводков и преодоления болот, – рассказывает Гриценко.

В таких условиях массовые обморожения случались постоянно (за одну переброску людей с места на место фиксировались десятки случаев). Другие распространенные у строителей-зеков диагнозы – дистрофия и цинга.

– Постепенно строили деревянные бараки. В первую очередь в них из палаток заселяли тех, кто перевыполнял ежемесячную норму. Из-за этого бараки прозвали "стахановскими". В лагере существовала даже своя Доска почета, но без фотографий – с номерами и фамилиями отличившихся зэков. Зато не было кладбищ. Мертвых просто сбрасывали в болота и овраги. Умерших и застреленных в колоннах никто не трогал и не убирал. О трупах заботились дикие животные, которые каждый день, особенно зимой, сопровождали зэков на работу и обратно. Расстрелянных в списках по убытию записывали как умерших от истощения или инфаркта.

Алексей Салангин вспоминает: самыми жестокими в лагере были "самоохранники" из блатных, сидевшие на вышках.

​– Неугодных пристреливали ради развлечения прямо с вышек. Одного заключенного застрелили за то, что сунул руку в "запретку", потянувшись за ковшом с водой. А ему до конца срока оставалось два месяца...

Побеги из лагерей, по его словам, были редкими. Бежать было невозможно: "Бежать-некуда! Комар, мошка и заградпосты. Куда бежать?!... За побег жестоко наказывали: поймают, разденут и голого привяжут, пока гнус до смерти не заест. Выдерживали только часа два-три".

– Был у нас нарядчик по фамилии Алимов. Штурманом дальнего плавания был. Хорошо ориентировался, – рассказывает Алексей Салангин. – Убежал вместе с блатным. Вернулся блатной один. Где, говорят, второй? Я его съел. За людоедство расстреляли.

Сейчас остатки заполярной дороги пока еще можно увидеть в таежной глуши. Как вы думаете, сколько россиян знают об этой бессмысленной стройке смерти, числе жертв здесь погибших, могут назвать их имена? Вопрос риторический...

103 года назад произошло событие, которое потрясло не только Россию, но и весь мир. Более, чем на 70 лет, установился богоборческий коммунистический режим. В эти годы русский и другие народы Российской империи, некогда Великой, Единой и Неделимой превратились, по слову И.В. Джугашвили (Сталина), в «винтиков» из некогда великого и могучего народа, который, непрестанно уповая на Бога, созидал великую и неповторимую культуру, сильнейшее в мире государство в суровых жизненных условиях. В.И. Ульянов (Ленин) говорил: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентов, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г..вно», а новая «власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами». Это все давало право Ульянову и его пособникам творить беспредел, который начался 7 ноября 1917 года.

Но в чем же заключалась причина революции? Не в экономическом упадке, о котором так усердно врали несколько десятков лет, ибо было как раз наоборот, не в «проклятой империалистической войне», которая была для миллионов граждан Российской Империи ничем иным, как Второй Отечественной. Память же героев этой войны решили втоптать в грязь, стереть из памяти народа его славное прошлое, его подвиги, его историю, его веру. Именно, потеряв веру, забыв Бога, несколько тысяч мятежников, которых можно было бы подавить в несколько месяцев, решили уничтожить Россию. Ни в одном государстве никогда не ставили своей целью борьбу с вероисповеданием, кроме тех, где впоследствии устанавливался коммунистический режим или же ему подобные. Это подтверждается словами «вождя мирового пролетариата»: «необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады». Эти варварские методы были возведены в ранг нормы и закона. Мы до сих пор зрим это наследие большевизма в виде поруганных храмов, разрушенных монастырей, сравненных с землей могил наших отцов и дедов. Все это подчинялось новой морали, которая была « подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата » и которую нес октябрьский переворот 1917 года. Посредством этого переворота большевики отвергли все, «исходящее из морали, основанной на идее сверхъестественного называя этим религию или идеи, которые находятся вне классовой концепции. Мораль полностью подчинена интересам классовой борьбы. И морально все, что необходимо для уничтожения старого, отжившего общественного порядка и сплочения пролетариата». Уже обратившись к творчеству таких писателей, как И.Бунин, И. Шмелев, вдумчиво и с душой, можно понять ценность Православия для всей русской культуры - в традициях, миросозерцании, осознании своей Родины, на которую Ленину сотоварищи было «наплевать». Ф.М. Достоевский писал: «насколько человек православный, настолько он и русский». Эта же черта русскости стала неугодна творцам нового мира. Если же Вавилонская башня была разрушена Богом лишь за то, что люди решили построить ее до небес, то большевики решили спустить Царствие Небесное на землю.

Разумеется, не только это сочли прошлым, буржуазным пережитком «нелюдей» иного сословия и класса. Такие понятия как честь, правда, верность долгу, милосердие и сострадание были отброшены в сторону. «Говорить правду - это мелкобуржуазный предрассудок. Ложь оправдывает средства»; «Голод служит прогрессу. Разговоры о помощи голодающим есть выражение сладкой, как сахарин, сентиментальности, так характерной для нашей интеллигенции», - так непрестанно говорили Ленин и его сподвижники, которые на лжи строили новой мир, новый порядок, а как известно, «отец лжи есть диавол» ( Ин. 8, 44 ). Но не стоит забывать, что очень многие большевики были русскими, взращенными в традиционной культуре, но о таких было сказано в Евангелии, что « они вышли от нас, но не были наши»
К сожалению, в те дни русской смуты нашлось мало честных, верующих, и преданных своей Родине людей. Но мы должны быть благодарны этому перевороту за то, что, несмотря на все последовавшие события, испытания отделили «зерна от плевел», показали, кто такой русский мужик, который с дубиной бил Наполеона; показали, сколь непоколебима Церковь Божия. «Буди верен даже до смерти, и дам ти венец живота» (Апок. 2,10), - поучает Господь. Именно в эти дни вся Россия пробудилась, и каждый решал: быть «верным даже до смерти» или же все-таки пойти своим путем? Так разделилась Россия на тех, кто с Богом в сердце – Белое движение и их идейные приемники, и тех, кто с «Правдой» на устах – большевиков.

Говоря о том, что принес переворот, стоит упомянуть и миллионы наших родственников, умученных лагерях и тюрьмах. Но именно эти люди облеклись в белые одежды и теперь молят о нас перед Престолом Божьим. И в завершении, говоря о том, что принес октябрьский переворот в России, хочется закончить словами Архиепископа Аверкия (Таушева): «Разве мы не знаем, сколько зла причинила богоборческая советская власть Русской Земле, сколько невинной крови она пролила, скольких русских людей сделала несчастнейшими из смертных, сколько великих исторических святынь русского народа разрушила и осквернила, как надругалась она над душой православного русского человека, сколько всякой мерзости, низости, гнусности и самого разнузданного хамства внесла в русскую народную жизнь, искусственно вызывая и взвинчивая в душах всевозможные порочные и преступные инстинкты, возбуждая зверя в человеке, в том самом русском человеке, который так славился прежде своим смирением, кротостью, милосердием и самыми добрыми истинно-христианскими качествами души?»