Вместо преамбулы
Вообще, изначально эта крошечная исследовательская работа собиралась назваться «Путь литератора», но по какой-то неведомой причине её автор опечатался в названии. «На всё чья-то воля» – подумал автор и оставил опечатанное название. Замысел исследования возник после того, как один московский самиздатовский журнал попросил сварганить что-нибудь умное на тему стёба. А поскольку автор никогда ничего, кроме стёба, не варганил, то он решил, что лучшим стёбом над самим собой будет полное его отсутствие.

Вместо статьи

В литературной среде ходит байка: «Каждый писатель в жизни обязан сделать три вещи – построить своих негров, завести литагента и посадить редактора». Но прежде чем достичь таких заоблачных высот популярности, человеку необходимо сперва стать этим самым писателем. Вот о том, как оно случается, автор и хочет здесь поведать. Сразу оговоримся, что речь пойдёт о пути литератора, где литератор – это писатель и/или поэт, как кому нравится. И вторая оговорка: исследование носит условный характер, ибо не выдвигает никаких абсолютных определений и не постулирует никаких зазевавшихся убеждений.

Становление литератора, по мнению автора, происходит в три этапа: ученичества, ремесла и мастерства.

Этап первый – ученичество

Миновать его невозможно. Этот этап начинается с того, что на человека обрушивается некая идея-содержание, он берёт авторучку и начинает лихорадочно подыскивать форму для закрепления упавшей идеи на бумаге. Момент появления идеи нельзя предугадать, и случиться он может с любым человеком в любом возрасте. Чаще всего первыми найденными формами являются стихи или небольшие прозаические миниатюры, редко кто начинает с крупных жанров типа романа или повести.

Форма на данном этапе не имеет для начинающего автора никакого значения, потому что он ещё не знает, что это такое. Он учится складывать слова в предложения, рифмовать «любовь» с «забором», считать количество слогов в строчке, открывать и вовремя закрывать кавычки.

При этом ценность содержания произведения часто завышается, и обычно – намного. Это – очевидная крайность, в которой ученик находит спасение, ибо выплеснуть наболевшее на бумаге является его главной мотивацией для творчества.

Второй мотивацией является подражание, то есть желание писать стихи, как Пушкин, или рассказы – как Телегин. Желание это обычно неосознанно, и цель подражания – стать хотя бы на минутку таким же прекрасным во всех смыслах человеком, как выбранный образец. К сожалению, эта мотивация иногда подменяет собой главную, и литератор делает первые шаги в тупиковом направлении. Понятия стиля для ученика также не существует, и в лучшем случае он пытается копировать форму любимого литератора. По мнению автора статьи, стиль – субстанция настолько тонкая, что почти неуловимая, и, тем не менее, она сразу чувствуется, если есть.

Стихи ученика корявы по форме, примитивны по содержанию и наивны в своей искренности.

Проза ученика чаще получается более удобоваримой и интересной вследствие того, что пишущему не нужно упихивать своё клокочущее содержание в узкие рамки стихотворного жанра. Правда, частенько эта проза имеет тривиальные сюжеты или вовсе бессюжетна, и в её создании не принимает участие фантазия автора. Талант литератора напрямую связан с его свободой, и на этапе ученичества виден только хорошо вооружённым взглядом. Зато амбиции ученика играют важнейшую роль в определении его дальнейшего пути. И поначалу они либо непомерно низки, либо непомерно высоки – то есть гуляют из крайности в крайность, иногда подолгу задерживаясь в одной из них. За напускным кокетством ученика («Я не поэт», «Мои стихи – никудышные», «Моя писанина никому не нужна») скрывается, во-первых, сильно заниженная самооценка, а во-вторых, желание как минимум одобрения и как максимум – всеобщего признания и известности. Если же самооценка завышена («Я что-то пишу, и одно это ставит меня выше вас», «Я настоящий и искренний, а вы все заумные рифмоплёты»), то это ведёт к застопориванию процесса обучения и чревато превращением ученика в графомана. К тому же, начинающий литератор достаточно серьёзно относится к своим первым опытам создания произведений (даже если он пишет юмористические стихи или прозу), причём боится этой серьёзности и тщательно маскирует её за упомянутым уже кокетством.

Признание для ученика крайне важно и жизненно необходимо. Оно становится дополнительной мотивацией для творчества и заключается в желании ученика обрести понимание со стороны – как его опусов, так и его самого – как личности и как сущности. Отказ в понимании сильно бьёт по его самолюбию и причиняет боль. Принятие помогает ему найти среди толпы не таких, как он, родственную душу. На способность к обучению признание не влияет. Непонятый ученик становится злым на весь мир или принимается за самоуничижение, что порождает соответствующее творчество. Ученик, нашедший признание – обычно среди ему подобных – становится качественной жилеткой для понимающих, а они – для него. Конструктивная критика ученику не нужна, поскольку он ещё не созрел для неё в силу невозможности разобраться со своими амбициями. Он ещё не способен отличать конструктивную критику от деструктивной, поэтому если его критикуют – он редко прислушивается, но чаще запирается в коконе под названием «меня опять не понимают».

Что касается деструктивной критики, то она огромным потоком обрушивается на неофита со стороны циничных ремесленников и озлобившихся учеников. И те, и другие – сплошь и рядом непонятые, не принятые, притворяющиеся и несчастные. Они жаждут смешать с грязью любого, лишь бы ещё на чуть-чуть надуть своё и так непомерно раздутое эго. Ясно, что деструктивная критика способна уничтожить те робкие ростки созидания, что только начали пробиваться сквозь толщу страха одиночества и комплекса неполноценности, которые всегда присутствуют у начинающего автора.

Длительность этапа ученичества может быть очень большой. Если этот этап затягивается во времени, ученик становится графоманом – человеком, чей духовный и личностный рост забуксовал в колее амбиций и заблуждений. Как долго автор будет находиться в учениках, зависит от множества факторов. На начинающего творца могут повлиять знакомство с мастером или талантливым ремесленником, шокирующие жизненные события, формирование шкалы жизненных ценностей, в которой творчество иногда выходит на первое место, а иногда вообще заменяется какой-нибудь другой ценностью или, что, конечно, хуже – её суррогатом.

Творчество ученика легко идентифицируется как таковое. Оно может быть наивным и светлым, а может быть злым и жестоким. Графомания же скучна, занудна и бессмысленна, часто имеет привкус пошлости или брутального цинизма. Позитив ученика нуждается в одобрении и принятии, негатив ученика нуждается в сочувствии и пародировании.

Пример стихотворения, написанного учеником:

Луна уже покинула утёсы,
Прозрачным море золотом полно,
И пьют друзья на лодке остроносой,
Не торопясь, горячее вино.

Смотря, как тучи легкие проходят
Сквозь лунный столб, что в море отражён,
Одни из них мечтательно находят,
Что это поезд богдыханских жён;

Другие верят — это к рощам рая
Уходят тени набожных людей;
А третьи с ними спорят, утверждая,
Что это караваны лебедей.

Этап второй – ремесло
Ученик становится ремесленником, когда, во-первых, овладевает азами формы литературного произведения, и, во-вторых, увеличивает количество своих степеней свободы как литератор и как личность. Форма для ремесленника (которого можно назвать ещё «продвинутым учеником») имеет первостепенное значение, поскольку то, что человек долго и страстно искал, наконец, стало находиться. И он, словно ребёнок с новой игрушкой, о которой давно мечтал, теперь желает как следует поиграть и поэкспериментировать. Содержание же отходит на второй план, ибо оно и так вроде бы есть – его ценность сохранилась с предыдущего этапа. По крайней мере, так человеку кажется. Но объективно – ценность содержания больше не завышается, так как теперь завышается ценность формы.

Главной мотивацией ремесленника являются его убеждения, и одно из главных убеждений звучит так: «Мои убеждения – единственно правильные».

Подражание остаётся второй неосознанной мотивацией. Но ремесленник уже способен осознать тот факт, что он пишет «как кто-то», и это – первый шаг на пути к мастерству. С другой стороны, он теперь может подражать лучше, ибо лучше управляется с формой, тем не менее, талантливое подражание – тупиковая ветвь эволюции, приводящая к графомании. Неосознанный ремесленник-подражатель будет громко наставить на том, что он – автор произведения, единственный и уникальный, а всё остальное – домыслы злобных критиков.

Стиль ремесленника ещё не обрисовался, но вполне способен на это – осознание подражания опять же является золотым ключиком. Вместо того, чтобы копировать, автор ищет и находит сам. Таким образом, его кумиры постепенно низвергаются с высокого пьедестала и становятся просто теми людьми, что оказали влияние на становление начинающего автора.

Стихи ремесленника причёсаны, прилизаны и часто сложны для восприятия. Гармония формы и содержания в них встречается редко, а искренность приносится в жертву красивой обёртке.

В прозе ремесленника эта гармония встречается чаще, чем в стихах, но если её нет, то произведение просто теряется в своей неудобоваримости. У читателя создаётся впечатление, что автор умеет хорошо писать, но почему-то не хочет.

Знание азов формы увеличивает число степеней свободы автора как литератора. Благодаря этому его талант получает дополнительный стимул к выражению. И умный подражатель, и талантливый интеллектуал могут быть одинаково хорошими ремесленниками. Но ремесленник, который уделяет внимание только таланту сочинительства, забывая о таланте просто жить и любить, никогда не станет мастером.

Амбиции «продвинутого ученика» уже не бросают его из одной крайности в другую. Ремесленнику свойственна завышенная самооценка: «Я пишу гениально, и мне всё равно, что вы обо мне думаете», «Я интеллектуал, а вы с вашей романтикой, детским садом и любовью-морковью можете идти на все четыре стороны». Ремесленник хочет одобрения, но не со стороны двух-трёх близких друзей, а со стороны широких общественных масс. Ему, в отличие от ученика, уже мало Интернета для публикации своих произведений – он хочет, чтобы издавали его книги. Ему мало выступать в прокуренных клубах на арт-салонах – он хочет ЦДЛ, ДК и творческие фестивали. Иногда ремесленник хочет стать частью литературного общества – вступить в как можно большее количество союзов, гильдий и клубов, поучаствовать во всех мыслимых и немыслимых конкурсах, стать их лауреатом, получить премии, призы и попасть в телевизор. Иногда ремесленник наоборот, протестует против официоза и становится аутсайдером. Но и здесь он хочет быть первым среди отвергнутых: лидером андеграунда, рупором «настоящей» поэзии, скандальным писателем. Вспомним главную мотивацию ремесленника – его убеждения. И через творчество, и по жизни он будет цепляться за них, пока не поймёт всю глупость подобного времяпрепровождения. Серьёзность притязаний ремесленника (даже если он пишет юмористические стихи или прозу) почти абсолютна. Если у ученика иногда случаются приступы несерьёзного отношения к своему творчеству, граничащие с самоуничижением, то ремесленник не умеет относиться к себе с иронией.

Признание для него важно так же, как и для ученика, но оно имеет иные свойства вследствие высоких амбиций. Например, для протестующего, заумного, авангардного или квазипостмодернистского ремесленника непризнание его творчества обществом – и есть признание его как необычного творца. Для ремесленника, вышедшего из литературного института или прошедшего сквозь сомнительное горнило поэтических школ и студий, признание – это публикации в журналах и газетах, издание книг и всякого рода лауреатство. К ремесленнику, чьи амбиции чрезмерно высоки, а комплекс неполноценности, соответственно – чрезмерно огромен, признание приходит через скандалы, эпатаж, плагиат и деструктивную критику. Такой ремесленник иногда талантлив и несчастен, ночаще – графоман, пусть даже и не рифмующий «ботинки» с «полуботинками». Вообще, львиная доля экспериментальной поэзии и якобы высокоинтеллектуальной прозы создаётся заблудившимися ремесленниками, которым кажется, что они уже научились писать, и теперь могут позволить себе творить любой претенциозный бред под маской великой серьёзности.

Конструктивная критика ремесленникам необходима, но не каждый из них это понимает. Начинающему ремесленнику она может помочь скорее миновать этот этап и стать мастером. Ремесленнику-эгоцентристу она может помочь трезво взглянуть на своё творчество и поумерить писательский пыл. Но обычная реакция ремесленников на конструктивную критику – неприятие, ибо им трудно допустить, что кто-то знает, как писать лучше.

Деструктивная критика – главное оружие ремесленников в борьбе за признание и известность. Она практически всегда переходит на личности критикуемых и, разумеется, не принимается самими критикующими. Что же касается так называемых профессиональных критиков, то ими становятся либо слишком амбициозные бездарные ремесленники, либо люди, вообще не имеющие творчество в своей шкале духовных ценностей.

Длительность этапа ремесла зависит, прежде всего, от обретения свободы человеком как сущности. Это в первую очередь свобода от всевозможных личностных игр, приходящая с пониманием их бессмысленности. Это понимание происходит через жизненный опыт, и по мере учёбы в школе жизни пишущий человек может превратиться из убеждённого и амбициозного ремесленника в талантливого и могучего. А там и до мастера недалеко будет.

Творчество ремесленника идентифицируется не всегда так же просто, как ученика, потому что оно по форме может быть похоже на творчество мастеров. Оно может быть интересным и забавным, а может быть циничным и неприятным.

Ремесленник-графоман немногим отличается от ученика-графомана, ведь способность умело складывать слова в предложения не делает автора мастером. Позитив ремесленника нуждается в поощрении и поддержке, негатив ремесленника нуждается в ещё большем, чем ученика, сочувствии и высмеивании.

Пример стихотворения, сочинённого ремесленником (отрывок):

Точно медь в самородном железе,
Иглы пламени врезаны в ночь,
Напухают валы на Замбези
И уносятся с гиканьем прочь.

Сквозь неистовство молнии белой
Что-то видно над влажной скалой,
Там могучее чёрное тело
Налегло на топор боевой.

Раздается гортанное пенье.
Шар земной обтекающих муз
Непреложны повсюду веленья!..
Он поёт, этот воин зулус.

Этап третий – мастерство

Ремесленник становится мастером, как только осознаёт, что является посредником между творящей силой и людьми. Это осознание должно быть не просто интеллектуальным, а родиться в душе человека. Именно для такого рождения и требуется свобода пишущего ремесленника как сущности.

При этом мастер уже умеет легко обращаться с формой, а значит, содержание для него вновь выходит на первое место. Гармония между ними в его произведениях – отражение гармонии тела и души в самом авторе. Познав форму, мастер уже не беспокоится о ней, зная, что форму определяет содержание.

Главной мотивацией мастера является сам процесс творчества. Да, он может поведать читателям о наболевшем, он может донести до них свои убеждения – но у него нет цели поплакаться в жилетку или доказать свою правоту. Он просто формулирует в словах то, что приходит к нему невербально, а поскольку проблем найти подходящую форму и гордиться ею нет – то нет никаких препятствий к выражению таланта.

Подражание мастерам не свойственно, поскольку оно им просто не нужно. Случайные аллюзии в их произведениях на другие произведения – предмет исследования мистиков.

Стиль мастера ярко выражен и хорошо узнаваем (чувствуется). Он складывается из предельной искренности пишущего, его необычных языковых находок, запоминающихся образов, многоплановости содержания и неописуемого словами междустрочия. Многим ремесленникам свойственны обрывки стиля, в которых присутствует, например, словесные или синтаксические эксперименты. По мнению автора статьи, стиль – это не только выражение индивидуальности пишущего в форме, но и выражение отсутствия индивидуальности пишущего в содержании. Творчество мастера – как стихи, так и проза – прежде всего, позитивно. Это не значит, что в нём не может быть боли, и оно не может говорить о проблемах.

Позитив – это свет и любовь, льющиеся из души человека, это понимание того, что боль и беды неизбежны и относительны. Творчество мастера часто содержит в себе мудрость его опыта или указания на открытые им истины – причём указания косвенные.

Талант мастера – способность не сопротивляться творящей жизненной силе плюс свободное владение формой – и есть настоящий творческий подход к жизни и литературе. Мастер свободен от амбиций эго, а значит, свободен от главного препятствия, мешающего духовному и творческому росту. Автор статьи замечает, что свобода от амбиций эго не есть свобода от эго, и не отрицает желания мастера издать книгу или получить одобрение или известность. Просто это желание не является главной мотивацией пишущего мастера – в этом большая разница. Мастеру свойственны самоирония и несерьёзность (даже если он пишет юмористические стихи или прозу), ибо он понимает, что, по крайней мере, странно считать себя автором того, что он пишет. Мастер улыбается при виде драк между ремесленниками на ступенях Парнаса, но мастер не насмехается над первыми писательскими шагами учеников.

Признание для мастера – очень второстепенная цель его жизни. Обычно мастер не гонится за ним, и тогда оно приходит – настоящее признание, не зависящее от количества признающих людей и их социального статуса. Оно выражается в том, что его произведения поняли, прочувствовали и вдохновились ими на дальнейшую жизнь. Творчество мастера не может не найти отклика в сердцах тех людей, что не запирают их на амбарный замок амбиций.

Конструктивная критика мастеру нужна, и он её с радостью принимает. Ведь мастер – не есть совершенный писатель или поэт, он по-прежнему учится, зная, что процесс обучения – прекрасен.

Деструктивная критика мастера смешит, а в большом количестве может и раздражать, ибо мастер – всё-таки человек, а не Будда. Сам мастер никогда не будет заниматься такими глупостями, как деструктивная критика, а конструктивная ему тоже не слишком интересна, разве только в виде сатиры.

Длительность этапа мастерства – бесконечна. Бывают начинающие мастера, которые находятся в процессе подготовки к осознанию себя посредником – мгновенного события. Бывают мастера-исследователи – они понимают, что не являются теми, кто пишет, но хотят узнать, кто же им диктует. Бывают мастера, которыми стали талантливые ученики, минуя этап ремесла – и такие мастера или сумасшедшие, или гении. Бывают также очень хорошие ремесленники, коим уже не интересны личностные игры, – они пишут глубокие позитивные стихи или искромётную прозу, и в их творчестве не хватает лишь задушевных междустрочий. Творчество мастера идентифицируется не всегда так же просто, как ученика, потому что оно может быть похоже по форме на творчество талантливого ремесленника. Оно может быть волшебным и изумляющим, а может быть шокирующим и необъяснимым. Позитив мастера нуждается в осмыслении, чувствовании и эмпатии, а негатив мастеру свойственен крайне редко.

Пример стихотворения, созданного мастером:

Мой старый друг, мой верный Дьявол,
Пропел мне песенку одну:
– Всю ночь моряк в пучине плавал,
А на заре пошел ко дну.

Кругом вставали волны-стены,
Спадали, вспенивались вновь,
Пред ним неслась, белее пены,
Его великая любовь.

Он слышал зов, когда он плавал:
«О, верь мне, я не обману»…
Но помни, – молвил умный Дьявол, –
Он на заре пошел ко дну.

Вместо морали

Становление литератора не может быть завершено. Его путь (или муть, автор статьи не знает, как правильно, ибо литератором не является) – долог, труден, но забавен. В этом крошечном исследовании мы с вами упустили достаточно зайцев мудрости, зато сосчитали гораздо больше ворон справедливости. Посему – творите, уважаемые литераторы, не взирая ни на что, а особенно – на подобные этой псевдокритические вместостатьи. И пусть перья ваши воспарят, мозги не затупятся, а души – не полезут из ушей! Аминь.

В статье использованы стихи Н. Гумилёва.

Этапы развития.
Градация задачи решаемой литературным произведением от начала времен и до наших дней.

Для начала определим четыре уровня сложности литературы:

1.История.
2.Картинка.
3.Эмоция.
4.Чувство.

Это четыре составных части, четыре этапа развития литературы:

1.Рассказать интересную историю.
2.Придать рассказу зримые черты.
3.Вызвать запрограммированные в тексте эмоции.
4.Вызвать измененное состояние сознания, рождающее чувства близкие по интенсивности переживаемым в жизни.

Современная литература хорошо освоила три уровня. Современный писатель владеет инструментарием для того чтобы и рассказать, и рассказать убедительно и зримо, и вызвать сложные эмоции. Есть прорывы и на четвертый уровень, но это еще не массовое явление. Литература только подошла вплотную к тому, чтобы освоить инструментарий измененного сознания.

Всякая литература - эпос. Вне зависимости от жанровой принадлежности. Эпос по смыслу сочинительства. Эпос - восходит к священным текстам традиционной культуры. Античной культуры, культуры Ведийской Индии, христианской. Эпос - средоточие знания о мире, как его понимает данная культура. При помощи священных текстов древние фиксировали знание. И бережно хранили Знание.
Сказитель - первый носитель мифа - обладал несравненно большим инструментарием для передачи информации, чем первый литератор. Он не только рассказывал, подчас сопровождая свой рассказ игрой на музыкальном инструменте, что задавало эмоциональный настрой. Он окрашивал и акцентировал голосом. Делал драматические паузы и оперировал тональностью. Он мог сыграть персонажей, мог использовать жест. Эдакий театр одного актера с человеком-оркестром в одном флаконе.
И проблема передачи в письменном виде - в виде молчаливого иероглифа - весь спектр возможностей сказителя определила проблемы решаемые литературой. Настоящее время определяется тем, что литература освоила три уровня. Три этапа ее развития, соединенные в писательском инструментарии.

http://zhurnal.lib.ru/edito...

Ибо сказано в Писании - вера без дел мертва есть, а литература без писателя – ноль без палочки.
Стало быть, писатель – ключевая фигура во всякой литературе.
Несмотря на то, что литература огромна, а писателей в ней хоть пруд пруди, дотошный исследователь сумеет выделить несколько классов, отрядов и типов.
Итак, писатели бывают:

ПИСАТЕЛЬ, ПОЛУЧАЮЩИЙ ГОНОРАРЫ ЗА СВОИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. Он же профессиональный литератор. Счастливейший человек, который смог соединить зуд души и зарабатывание хлеба насущного. В реальной жизни встречается крайне редко, хотя в книжном магазине может удостоиться отдельной полки.

ПРОЗАИК, КРЕПКИЙ ХОЗЯЙСТВЕННИК. По характеру похож на Среднерусскую возвышенность – все в нем четко, ясно и располагает к доверию. Пишет романы, повести и длинные рассказы добротным русским языком. Его конек – историческая проза. Также любит описывать нравственные искания военнослужащих срочной службы, сотрудников органов правопорядка и медицинских работников. Произведения жизнеутверждающи, с обязательной моралью в конце. Вместе с тем страдает глубинными комплексами – часто в качестве отрицательной героини выводит узкобедрую красавицу с пышным бюстом.
Мечта – заиметь собственный сборник в хорошем переплете и непременно  с золотым тиснением.

ПРОЗАИК, МАСТЕР ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИЗГИБОВ. В девятом классе был робким застенчивым подростком, к третьему курсу педагогического института выправился и окреп, к 25 годам узнал о жизни все. Неоднократно был женат, причем  поле брака покидал в чем был. Натура неунывающая, верящая в свое предназначение, поэтому до сих пор постоянно окружен женщинами, с которыми ему фатально не везет. Творит во всех жанрах, однако предпочитает малые формы. В миниатюре умудряется достичь такой глубины, что многие читатели тонут на первых же слогах. Его сравнения тонки и изящны, слог изысканен, а мысли растекаются по древу.
Мечта – стильный томик с автографом Овидия или Назона.

МОДНЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Строен, подтянут, белозуб, так как посещает солярий и дантиста в поисках полезных знакомств. Если это женщина, то ездит по SPA-курортам. Знает и к месту употребляет такие слова, как «визуальный ряд», «целевая аудитория» и «кросс-промоушн». Без него не обходится ни одно ток-шоу, он частый гость ночных эфиров и, вообще, в телевизоре. Творит на макинтоше, ездит в лексусе, моется в джакузи. Описывает все, что плохо лежит. Не чурается молодежного сленга. Слог прихотлив, часто невразумителен, но завораживает. Переведен на многие языки, в том числе и на наречие банту.
Мечта – получить Букера или Оскара, что нередко сбывается.

ПИСАТЕЛИ-ДЕТЕКТИВЩИКИ бывают двух видов.
Первый – ПИСАТЕЛЬ так называемого КАМЕРНОГО СЫСКА. Любимый герой – одинокий сыщик, распутывающий преступления не выходя из дома. Вид исчезающий, устарел еще на этапе Ниро Вульфа.
Вид второй, современный – ДЕТЕКТИВ В СТИЛЕ ЭКШН. Сам автор энергичен, подвижен, предпочитает растворимый кофе, много курит. В творческом экстазе может тушить сигареты в чашке и прихлебывать из пепельницы. Любимые герои - Бешеный, Слепой, Чумовой, Одинокая Пантера, Леон, Никита, Клод ван Дамм, Неуловимые мстители и Армия Трясогузки снова в бою.
Мечта – продать  бестселлер за такую цену, чтоб у Акунина от зависти глаза на лоб полезли.

АВТОР РОМАНОВ УЖАСОВ. Автор успешно продающихся романов – маньяк-теоретик; автор, которого упорно не печатают – меланхолик, страдающий язвенной болезнью и астигматизмом. Пишет повести и романы, наиболее продвинутые в состоянии написать стихотворение-ужас. Стиль неровный, манера изложения прерывистая. Начинает за здравие, довольно точно копируя Кинга, кончает за упокой, сбиваясь на интонацию сказки о трех медведях. В целом произведения оптимистичны, так как отвлекают внимание читателей от насущных проблем, например, банковского кризиса.
Мечта – поселиться в замке Дракулы.

АВТОР ЛЮБОВНЫХ РОМАНОВ. Не обязательно женщина, но всегда натура тонкая, легко ранимая. Человек крайностей. Либо это многодетный отец семейства, обремененный женой, детьми, тещей, своячницей, золовкой, бабушкой племянницы от второго брака сестры-близнеца и персидской кошкой. Либо это анахорет, месяцами не выходящий из квартиры и здоровающийся только с диктором программы «Доброй ночи, страна!» по телевизору. Но в любом случае автор  умеет с блеском передать атмосферу офиса, в котором юная секретарша теряет в лифте хрустальную туфельку, посредством которой и знакомится с генеральным директором процветающей консалтинговой фирмы. Концовка произведений всегда счастливая, несмотря на семейные обстоятельства личной жизни автора.
Мечта – хоть денек провести в шкуре вышеописанного генерального директора.

ПИСАТЕЛЬ-ФАНТАСТ В СТИЛЕ ФЭНТЕЗИ. Как правило, это либо школьник старших классов, либо студент младших курсов. Хобби – компьютер, современная музыка, скейтбординг, драйвинг и роуминг. Пишет повести и романы, главные герои которых – рыцари, принцессы и/или инопланетянки со сложными именами типа Аппосионата и/или Амниота, космические чудовища и/или драконы, пара-тройка монстров и/или гоблинов.
Мечта – написать «Властелина колец» и/или «Гарри Поттера».

ЖЕНЩИНЫ-ПИСАТЕЛИ, в дальнейшем ЖП.
ЖП бывают разного возраста и со временем переходят из одного в другой.
ВОЗРАСТ ПЕРВЫЙ. ДЕВУШКА. Романтична, воздушна, эклектична. Пишет романы, повести, рассказы, эссе, новеллы, миниатюры и стихотворения, как в прозе, так и вне ее. Главный герой – Она. Основной сюжет – сложные взаимоотношения Ее и Его. Как правило, это трагедия. Она кончает плохо (вскрывает вены, бросается вниз головой с обрыва, выходит замуж за соседа), Он не кончает вовсе.
Мечта – встретить Его и прочесть ему все свои произведения лично.
ВОЗРАСТ ВТОРОЙ. МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Стильна, остроумна, грамотна. Пишет рассказы и миниатюры. На повести и романы не хватает времени, на стихотворения – сил. Главный герой – Она. Основной сюжет – сложные взаимоотношения Ее и Его. Как правило, это драма. Он остается у разбитого корыта, а Она грустно глядит на закат и/или сквозь стекло уходящего поезда.
Мечта – встретить Его и сказать все, что Она о нем думает.
ВОЗРАСТ ТРЕТИЙ. ВСЕ ЕЩЕ МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Крайне умна (знает, что процесс апперцепции генерируется в перфоральных долях головного мозга), предпочитает классический стиль в одежде. Пишет романы, повести, рассказы, эссе, новеллы, миниатюры и стихотворения, как в прозе, так и вне ее. Особенно удачно получаются иронические детективы. Главный герой – Она. Основной сюжет – сложные взаимоотношения Ее и человечества.
Мечта – встретить Его.
В целом женская проза свежа и доступна понимаю масс. При вступлении в личную переписку мужчинам-читателям необходимо помнить, что если он способен верно угадать, сколько лет ЖП, то он, возможно, и умен, но соображает явно неважно.


И в заключении хочется упомянуть  о читателе. Читатель – это такой инструмент для переворачивания страниц и накопления автографов. Пожелаем же ему успехов в его нелегком труде!

Александр Оленев
Что такое ремесло писателя?

Начну с реальной истории, которая имела место быть 50-e годы прошлого столетия в ресторане Центрального Дома Литераторов в Москве на улице Большая Никитская 63. Случилось там вот что, как-то раз начинающего писателя Аркадия Арканова знакомые представили уже старенькому Михаилу Зощенко. Ну и Зощенко спросил у Арканова, чем, мол, вы молодой человек, занимаетесь? Арканов гордо отвечает, мол, я молодой писатель, рассказы пишу. И где же вас можно почитать, интересуется Зощенко. Пока нигде, отвечает Арканов, мол, не печатают меня, зажимают. Зощенко и молвил: молодой человек, писать так, чтобы не печатали, может всякий дурак. Пишите так, чтобы напечатали.
Я всегда вспоминаю эту историю, когда слышу высокопарные окололитературные рассуждения, для чего, мол, писателю следует писать книги и из каких собственно соображений и имеет ли писательский труд вообще какой-то смысл, и стоит ли продолжать, быть может, лучше сразу бросить, пока еще не начал …и так далее в подобном духе. Знаете, как обычно называются подобные рассуждения? Беседы о писательском ремесле! Так вот, господа, все это полная ху…ой!.. полнейшая чушь! Разговоры для бедных.
Ну что, мальчики и девочки, хотите знать, в чем на самом деле заключается ремесло писателя?! Тогда за мной, я покажу вам его.

Труд писателя.
Скажите-ка, что вы обычно чувствуете, когда читаете хорошую, мастерски написанную книгу? То есть сначала вы знакомитесь с героем, с условиями его жизни, с задачей, которую он должен выполнить. Втянувшись, вы начинаете следить за героем все внимательнее и внимательнее. Ваше воображение разыгрывается. Еще через некоторое время вы уже ассоциируете себя с героем книги. Уровень ваших эмоций скачет то вверх то вниз, подчиняясь сюжетной линии, вы готовы радоваться и горевать, плакать и смеяться вслед за персонажами книги согласно воле автора. Наконец, накал ваших эмоций достигают пика, все ваше существо сопереживает героям книги и тут… тут я вам объявляю - именно этого и добивается всякий хороший писатель. Именно сопереживание, именно эмоциональный отклик души читателя есть самая наиглавнейшая из всех главных целей писателя.
А ремесло писателя…что это?! Это есть сумма всех навыков и умений, которая позволяет писателю добиться от читателя пресловутого эмоционального сопереживания. Удалось, ты писатель. Не получилось – ты графоман и бумагомарака.

Каким способом писатель добивается своего?!
Как вы думаете, что должен сделать один человек, чтобы заставить другого человека испытать некие заданные эмоции? Все очень просто. Видите ли, ему самому, то есть писателю, придется испытать все эти эмоции на себе. Да, на собственной шкуре, прожить одно за другим, прочувствовать каждое из них в своей бессмертной душе от начала и до самого дна. Такие дела, мальчики и девочки.
Потому утверждаю, труд писателя заключен в том, чтобы намеренно взвинтить собственные эмоции до такого уровня, испытать такие острые переживания, чтобы переложенные на бумагу или в компьютер они заставили страдать человека, совершенно незнакомого писателю. Вы только представьте себе, раз за разом писатель расшатывает, подстегивает, вздрючивает свою нервную систему, чтобы каждый день испытывать самые сильные чувства на какие способен. А вы что думали, про обнаженные нервы, это вам так, шуточки!!!
Ну, так вот братцы, доложу я вам, что микстура эта будет покрепче чистого спирту. И далеко не всякий человек, раз испытав, сей экстаз, согласиться повторить процедуру заново. Каждый день, то неимоверный взлет, то глубочайшее падение! А остановиться, притормозить нельзя: перестанешь управлять эмоциями и ты больше не писатель. Вспомните свои самые глубокие переживания, какие вы только испытывали. Писатель может переходить от одного к другому по несколько раз на день. Неподготовленному человеку, дебютанту, справиться с подобными «качелями» конечно очень трудно. И ночей не поспишь оттого, что душонка твоя после хорошей страницы трепещет, словно кленовый лист, и коленки потрясутся. Потому, запомните, писателю совершенно необходимо уметь отключаться от только что пережитых эмоций. Иначе либо поедет крыша, либо в алкоголики, да-да, спирт снимает нервное напряжение, оттого столько хороших писателей и спилось. Либо бросишь ты всю эту хрень к чертовой бабушке, откажешься от писательства. Но забыть все равно не сумеешь. А знаете, почему среди писателей так много авторов, которые постоянно собираются написать нечто невероятно сильное, но им неизменно что-то мешает. Так ведь духа не хватает, жалеют себя, так и помирают, несостоявшимися пустоцветами.
Однако те, кто сумел оценить и полюбить любит процесс…хм!...вздрючивания собственных чувств, кто настойчиво учится работать с ними, с восприятием, кто просто тянется к этому делу и готов проходить через это каждый день, те становятся настоящими писателями.
А знаете, как еще называют тот эмоциональный всплеск, которого так настойчиво жаждет писатель? Вдохновение, да-с, господа, та самая тетка с лирой.
Среди писателей живут люди разные. Есть счастливые люди, которым не представляет труда вызывать у себя вдохновение в любой час дня и ночи. К другим оно приходит часто, периодически, иногда, редко, один раз в жизни, по пьяни, в состоянии влюбленности, гнева, в очереди на картофелем и так далее (ненужное – зачеркнуть).
Поэтому мальчики и девочки, если вы имеете твердое намерение идти в писатели, то имейте в виду, «кровью писать надо, а не хавном!», так говорит мой лучший друг.
А с холодным сердцем и точным расчетом получают только таблицы Брадиса, да и то, не у всех.
Или вы все еще надеетесь, что основной труд писателя, это книжки кропать?! Нет, ребятки, книги это всего лишь плоды труда писателя. Это то, на что писатель пытается выжить в нашем лучшем из миров. Кстати и тут действует привычная схема: писатель, как фермер или как крепостной крестьянин растит плоды души своей – книги, потом он приносит эти плоды скупщику оптовику – издателю. Издатель, заплатив минимальную цену, упаковывает товар в блестящую обертку и продает книгу уже по более высокой цене потребителю – читателю. Если писатель недоволен или просто не нашел скупщика, то единственный выход, свалить свой товар в овраг – выложить в Интернете. Подходите люди добрые, берите за так что вам нужно! Ох, ты ж ёперный театр! Ну, нет ничего нового, нет!!! Яду мне, яду!!!

Как вызывать вдохновение?
Уф! Честно говоря, хрен его знает как! У каждого писателя свой метод. Лично я перепробовал десятки, если не сотни способов. Безотказного не нашел. Наиболее доступный – повторение. То есть каждый день ты, как самурай, полирующий меч, садишься к компьютеру, кладешь пальцы на клавиатуру и начинаешь набирать то, что имеется в твоей бедной башке на данный момент времени, стараясь думать на осточертевшую заданную тему. Направляешь все свои эмоции на тот предмет или действие, которое желаешь описать. Иногда быстрее, иногда медленнее, но шарики в твоей черепной коробке вдруг сдвигаются с мертвой точки. И вот, словно бисер, буква за буквой, слово за словом, предложение за предложением, абзац за абзацем, страница за страницей, глава за главой перед тобой начинает проявляться текст. А иногда, когда чувства твои накалены в достаточной мере, перед твоими глазами, словно кольца могучего дракона разворачивается целый мир, мир твоей книги, твой мир, мир в котором власть твоя простирается….И ты видишь, нет – знаешь, именно знаешь, что ты должен написать в данный момент времени. Вот оно - настоящее волшебство, самая живая и честная магия, какая есть, без капли обмана.
Конечно, хотелось бы написать, мол, когда я творю, то солнце меркнет в небесах, птицы не поют на деревьях, а пьяницы у соседнего пивного ларька переходят на шепот. Это неправда. На пути писательства постоянно возникают некие мелкие преграды, бытовуха, к ней нужно быть готовым, ея надо преодолеть. Все действительно зависит от вашего упорства, скорее даже от упрямства. Как говорил Бернард Шоу, работайте и к вам все придет.
Что тут еще можно посоветовать? Скажите себе, что вот это дело - скажем, написать 4 страницы в день - сейчас для тебя есть самое главное дело жизни. Найди для главного дела совершенно определенное время и садись писать. Наср…ой! Забудь на это время обо всех проблемах, радостях и заботах, что есть в твоей жизни, они подождут, никуда не денутся, просто пиши. Я почему-то пребываю в твердой уверенности, что, написав 10 тысяч страниц, всякий чудак будет в состоянии написать что угодно и о чем угодно. Во всяком случае, я на это надеюсь. Такие дела.
Ну вот, главное, корявенько, ну уж как сумел, но выразил.
Дальше можно не читать.
Я серьезно!!! Гаси комп!

Ладно. Слушайте дальше.
Господа потенциальные писатели, други по перу и собратья по…тьфу ты, мысль потерял. Ладно, продолжу, как ляжет….Так вот, истинно говорю я вам, время сейчас нелегкое, время сейчас тяжелое. Особенно для писателей. Пишут много, толку – мало, реальных шедевров…да нет их, шедевров-то! Почему?! Все Интернет этот проклятый! Сгубил на корню великую писательскую тайну. Ведь раньше кто был писателем? Единицы! Только те, у кого была выпущена бумажная книга. А теперь что? Всяк кулик воткнет в сеть свой нечищеный модем, создаст блог и давай туда сочинение за сочинением, сочинение за сочинением! А что? Ну и хрен с ними гонорарами, зато можно показать свои нетленки друзьям, собутыльникам, девушкам любимым, теще там с тестем и прочей праздной публике, вот ему, автору, и благая рецензия. Мамочки, да ты в компьютере! Чудо-то какое! Похвалят, так он и рад стараться. Ребята! Писатели работают не за похвалу! Они должны получать гонорары! Если вы не получаете гонорара то вы никакие не писатели!!!
А этот из Интернета …тут я оговорюсь для особо чувствительных, сейчас я не имею в виду никого конкретно, а просто рассуждаю…так вот эти, …не вы, совсем не вы!… наваляют всякой фигни! А сами то уверены, что уж кто-кто, а они есть писатели из клана писателей. Кто тут, скажем, в писатели последний?! Никого?! Так мы первыми будем! И знаете, как эта публика себя обзывает …не вы лично! совсем не вы!... – мы, мол, молодые писатели! Не начинающие, а именно молодые! Мол, по возрасту молодые, а что уж писатели, так это даже не сомневайтесь, как есть – все писатели. Вон они молодые писатели, когортами стоять! И тишина…
Тут вы мне должны резонно возразить: что ж ты старый козел, значиться против молодых писателей что конкретное имеешь?! Да мы тебе за это твоё же перо поганое в твою же гузку отвисшую так и воткнем!
Втыкайте, но, погибая, я все ж таки крикну – долой дилетантов! Долой тех, кто, не желая осваивать основы профессии, и даже понятия не имея, каковы задачи литературы, каковы её законы, какова её техника и её возможности, позволяет себе судить, как, кому и для чего следует писать книги!
Сила писателя, его калибр измеряется не тем, что он думает о литературе и даже не замыслами будущих шедевров, а только лишь количеством и качеством опубликованных книг. Сожгите меня на костре, но я от этого не отрекусь!
Уф! Эк меня занесло! Надо осмотреться, сам то себя не забрызгал? Нет, слава богу, кажись чистый.

Так вот, продолжаем разговор.
Ребята, давайте писать хорошо! Ну, постарайтесь, ну порадуйте старика! Ну, ей богу, так хочется почитать что-нибудь новое, захватывающее, веселое, стремительное и неожиданное! Ну вы же только начинаете! А потому старайтесь и развивайтесь! Воздастся! Честное слово.

Во-первых, освойте первый уровень: простой последовательный рассказ-история, что случилось с главным героем.Большего от вас и не требуется, изысками займетесь позже. И зарубите себе на носу самым острым топором: в центре каждого литературного произведения стоит событие. С главным героем происходит некоторое событие, перед ним встает задача, он совершает сумму действий и тем самым выполняет задачу. Когда задача выполнена, произведение заканчивается. Запомните, событие - это главное. А то сейчас навострились писать обо всем и ни о чем! Тех, у кого в произведении не будет события – загрызу! Понятно?! Я закусаю вас до смерти! Так и знайте.
Второе, язык!
Что есть язык писателя? Это вам не желе какое-нибудь! Это ваш единственный инструмент! Это ваш резец, которым вы будете доносить до читателя, то, что хочите донести. Это та кисть, которой на чистом листе бумаги можно нарисовать самые новые самые красивые иероглифы. Каков же, право слово, ремесленник, который не овладел единственным инструментом?! Фиговенький, если не сказать крепче.
Какой совет можно дать относительно литературного языка. Обыкновенный повседневный язык общения людей, газетный, киношный, телевизионный языки, все они необыкновенно бедны. Читайте книги, особенно классиков. Выписывайте и впитывайте лучшие выражения и обороты речи. Экспериментируйте с порядком слов в предложении. В общем - достигается упражнением. Требует дьявольской усидчивости. Бывало, бьешься над одним предложением, над другим, сидишь до полного онемения жо…ой! Кстати, как там поживает моя Жозефина Павловна?! Так вот, работаешь над звучанием фразы долго, очень долго, семь потов со спины сгонишь, и в результате напишет так, что в тексте нельзя ни одного словечка не переменить, ни добавить, не убрать. Самооценка взлетает до небес. Ощущаешь себя Писателем! Эх, если б всегда так получалось... Проверенно. Тяжело, но реально.
Попутно, хаспода, как это там у вас пишетзя, удебительно брашу фас хардинально пофызить фашу храммадность! Орфография, пунктуация и синтаксис, господа! Над вами же смеяться будут в редакциях, как надо мной до сих пор смеются, если не научитесь писать без ошибок и очипяток!

Вот это все есть самое, что ни на есть писательское ремесло! Ремесло из ремесла.
Ведь что такое есть ремесло? Это не умные мысли по поводу и без, а непосредственное умение делать нечто самостоятельно и очень качественно.
Третье.
Господа, учитесь писать быстро. Всеми десятью пальцами, какие у вас найдутся. Надо уметь набирать текст со скоростью 10-12 страниц в час, только тогда вы сможите сосредоточиться на смысле текста, а не на процессе набора. Это тоже важнейшая часть ремесла.
Между прочим, вам известно, что сейчас, в наше благословенное время, успешный писатель берет до двух томов за сезон?! То есть в год получается – 3-4 полновесные книги, не меньше.
Попробуйте писать непросто так, как получиться, а намечайте для себя конкретные сроки. Устраивайте себе тренинги: напишите за определенное время определенное количество страниц, или же за фиксированное время фиксированное количество страниц, либо максимальное количество страниц за определенное время. Вариантов тренингов бесчисленное множество.

Нормативы.
Объемы книг, как известно, меряют в авторских листах. Один авторский лист, это 40000 знаков с пробелами. Минимальный объем книги, которую принимают в издательство – 8 авторских листов, при 2000 знаков на странице, вам необходимо написать всего 160-180 страниц. Вполне по силам.
В среде профессиональных писателей считается, что для того чтобы получить текст хорошего качества, нужно писать примерно по 4 страницы в день. Больше – упадет качество текста, меньше – слишком расслаблено, затянешь и не сдашь рукопись вовремя. А это тоже – ремесло!
Джек Лондон писал именно по 4 страницы в день.
Фредерик Дар и Бернард Шоу – по 5 страниц.
Дарья Донцова – 20 страниц.
Жорж Сименон – 70-80 страниц.
Ремесленники.

Крайнее, что можно сказать о писательском ремесле, вот что,
И ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНО!

Если вы в состоянии написать к определенному сроку произведение определенного объема на заданную тему, это означает, что писательским ремеслом вы овладели достаточно.

И вот только после этого вы имеете право зайти на свою творческую кухню, взглянуть, что вы написали за прошедший период, а потом поставить перед собой вопрос: так зачем я пишу?!
За одно еще спросите себя (это я так из личной вредности добавляю), достаточно ли хороши ваши произведения, чтобы ими интересовались, скажем, лет через 100?!

Вот собственно все, что я хотел сказать по поводу писательского ремесла.

Закончу еще одной писательской историей.
Знаете, как ответил Рей Брэдбери на вопрос, как ему удалось написать такое огромное количество рассказов?
Не знаю, говорит, но с другой стороны, чем, спрашивается, занимаются другие писатели, если не пишут?!
Резонно, не правда ли?

Когда Брэдбери было лет 18-20 и он только-только написал и опубликовал свой первый рассказ, он, по его собственным словам, постоянно орал. У него постоянно возникали новые идеи новых историй и он кричал и привлекал к себе всеобщее внимание, желая поделиться ими со всем миром. Ему ужасно хотелось, чтобы его услышали все, все, все, так он говорил, когда стал старым и мудрым. Но в юности его никто не хотел слушать. Его просто считали грубым, невоспитанным молодым человеком и старались избегать. От этого он бесился и орал еще громче. Наконец, Генри Каттнер, который позже стал близким другом Брэдбери, сказал:
- Послушай Рей, заткнись.
- Почему?! – удивился Брэдбери.
- Потому что, чем больше ты кричишь, пытаясь всем рассказать, какие прекрасные идеи ты придумал, тем меньше энергии остается и в них, и в тебе. Она – эта энергия -исчезает, выпаривается вместе с твоим криком и разговорами. А когда ты сядешь за стол, ты не сможешь написать ни строчки. Ты будешь, словно воздушный шарик, из которого выше весь газ. Поэтому заткнись и напиши то, что придумал.
Именно так Брэдбери и поступил. Он перестал орать и пересказывать всем встречным и поперечным, что и зачем он собирает написать, но вместо этого начал писать по рассказу в неделю.
Вот такие дела, мальчики и девочки. Такие дела.

Александр Оленев.
28 октября 2009года.

Темная фигура вынырнула из мрака и скользнула в гостиную. Ровными и тихими шагами она приблизилась к предмету, напоминающему диван. Женская рука с тонкими длинными пальцами показалась на лунном свету. Медленными грациозными движениями рука резко спряталась под подушку. Прошагав пальцами двадцать сантиметров и ничего не нащупав, фигура выдохнула. Попеняв ракурс, пальцы продолжали шарить под подушкой в поисках чего-то. Кончики пальцев как будто ударило током, почувствовались прикосновения другой, чужой руки. Но это совсем не то, что она искала…
-Попалась! – Мужчина, все это время сидящий на диване, резко включил торшер, и комната наполнилась слабым светом.
-Папа? – Изумленно спросила Бритни, застыв на месте. – Ты почему не спишь?
-Брит, два ночи, ты что тут делаешь? – Спросил Хью – отец Бритни.
-Дожились, теперь родной отец спрашивает, что я делаю в собственном доме. Что будет дальше…?
-Перестань. Ты должна быть в постели. – Хью встал с дивана и прошелся по гостиной.
-Сейчас же туда отправлюсь! – Насмешливо воскликнула Брит и метнулась к лестнице.
-Стой. – Остановил её отец, и девочка лениво развернулась на каблуках, её лицо приобрело недовольное выражение. – Ты знаешь, что смотреть телевизор по ночам вредно?
-С чего ты взял, что я хочу посмотреть телевизор? – Бритни скрестила руки на груди.
-Ну ты же пульт искала под подушкой. – Хью повертел им.
-Вовсе нет. – Соврала Брит прикрыв глаза. – Я искала там свои бигуди.
-Бигуди? – Удивленно спросил Хью. – Ну да, где же им еще быть как не под подушкой в гостиной.
Бритни улыбнулась.
-Но я их там не нашла, поэтому я могу подняться к себе…
-Я тебя не отпускал. - Тон её отца звучал привычно, и был нормальным для шефа полиции. Хью Сандерс был полковником полиции, и что-то вроде шерифом в городе. –Я давно хотел поговорить с тобой, как отец с дочерью.
Брит губами изобразила букву «о».
-Подожди, я сбегаю за летописью и фотоаппаратом. Такое знаменательное и редкое событие должно быть запечатлено. – Усмешливо подметила она. Отец действительно очень редко общался с ней и тупо спрашивал как дела.
-Я знаю, я мало уделяю тебе внимания. Я не интересуюсь, как ты провела день, что было в школе, не проверяю домашнее задание. Кстати ты его сделала?
-Ну конечно! – Довольно произнесла Сандерс рассекая воздух указательным пальцем.
-Покажи. – Потребовал Хью.
Бритни сделала задумчивое лицо. Хитрые глаза превратились в невинные – обычная защитная реакция.
-Знаешь…-Промямлила она.
-Мне не нравится твое поведение. -  Заявил отец. – Сегодня мне жаловался наш почтальон.
-А что с ним? –  Равнодушно спросила Брит.
-Что с ним? А разве не ты подложила в почтовый ящик мышеловку? Он сунул руку, чтобы положить счет за телефон и пальцем угодил в капкан. Теперь у него шишка на пальце!
-На голове у него шишка. – Огрызнулась Бритни. – Он сам виноват, нечего было мне глазки строить.
-Бритни! – Хью уставился на девочку укоризненными глазами. – Тебе четырнадцать лет, пора взрослеть!
-Я повзрослела еще три года назад, когда моя мать умерла, а яс осталась одна с маленькой сестрой. – Бритни повысила голос, это была её не любимая тема.
-Вы не одни, у вас есть отец!
-Ага, отец который сутками пропадает на работе. Потому что какие-то зеки ему дороже собственных дочерей!
-Не смей так говорить! – Закричал мужчина. – Вы были и будете для меня самым дорогим в этой жизни. Ты должна понимать, что у меня есть работа, которая для меня очень важна.
Последовал короткая пауза.
-Хорошо поговорили. – Тихо и строго сказала Сандерс и резко развернувшись, направилась к лестнице. Не оглянувшись, она поднялась наверх в свою комнату.
За эти три года отношения между отцом и дочерью значительно изменились. После случая произошедшего с её матерью. Мишель Сандерс была актрисой театра, достаточно известной личностью в городе. Однажды она поздно возвращалась со спектакля и на нее напал бандит. Он не забрал у Мишель сумку, он просто её убил… Это горе семья переживала очень тяжело. Вот так и получилось, почему Хью остался один с двумя дочерьми.
Больше всех досталось Бритни. Отец ведь все время пропадал на работе, поэтому ей пришлось совмещать учебу, домашние дела и воспитание сестры.  Психика маленькой Беттани серьезно пошатнулась после смерти матери, она плакала по ночам, ей снились кошмары, отказывалась есть.
Часто у и Бритни случались срывы. Хотелось все бросить и махнуть рукой, но частичка милосердия и доброты тут же всплывала на поверхность. Но это вовсе не значит, что она растет послушной и примерной дочерью. Далеко нет… Любой «матери одиночке» нужна разгрузка, и Брит гуляла с друзьями по ночам, пока отец на службе. Случались и случаи нарушения комендантского часа, и Бритни отправляли в полицию на сутки, но так как все знали, что она «крутая дочка шефа полиции», её отпускали. Как же доставалось от отца…
Бритни спокойно, без психов вошла в свою комнату и плюхнулась на кровать. Её спальня была не очень большой, но уютной. В ней было все, что необходимо: кровать, письменный стол, шкаф и другая всячина.
Сандерс тяжело вздыхая, распласталась по поверхности кровати. Протянув руку до тумбочки, она взяла трубку телефона и набрала номер своей подруги. После долгих трех гудков в трубке раздался ленивый женский голос.
-Алло.
-Привет Деми. – Тихо и неохотно произнесла Бритни.
-Привет Бит-Бит. – Сказала Деми.
-Не называя меня Бит-Бит! Ты бы меня еще байтом кликала. – Огрызнулась Брит.
-Прошу, не напоминай мне про информатику.
-Что у нас завтра кстати будет? -  Воодушевленно спросила Брит.
-Самостоятельная по химии…А еще, в одиннадцатом классе новый мальчик. Эллис говорит такой классный! – Пропела Деми.
-Какое мне до него дело? Он старше меня на два года.
-Ага! – Вскликнула подруга. – Так ты слышала про него?
-Да о нем вся вселенная слышала. Он сын бизнесмена, к нему уже «по особому относятся». Наша директриса пытается выманить у его папаши деньги на компьютеры и новое оборудование. Вообщем, наверняка он разбалованный папин сынок, привыкший к его деньжищам.
Деми принялась говорить что-то в трубку но Брит этого не услышала. По причине того, что в слегка приоткрытую дверь показалась маленькая Беттани – сестра Бритни. Это была восьмилетняя девочка со светлыми волосами и светло-голубыми глазами. Как и все дети в этом возрасте она была достовучей  воображалой, очень активной и слегка борзой. Её любопытный взгляд порой заставлял Бритни улыбаться.
-Чего тебе? – Отрываясь от своих супер важных разговоров по телефонов произнесла Брит.
-Ты не помогла мне с задачей по математике! – Жалобным и обиженным детским голосом сказала Бета.
-Деми подожди. – Брит убрала телефон от уха и приставила его к щеке. – Я обещала?
-Да. – Бета облокотилась об стену. Её волосы были сплетены в короткие косички, а на ногтях красовался розовый лак с блестками. 
-Раз обещала, значит сделаю. Оставь её на столе.
-Правда? – Девочка недоверчиво покосилась на сестру.
-Дааа.
-Смотри, а то я папе расскажу. – Пригрозила Беттани.
-Надо же, она пожалуется папе, что я не делаю за неё уроки. – Усмешливо прошептала Бритни. – Деми, я наверное лягу спать, завтра поболтаем.
Девушки попрощались и положили трубки.
Сандерс переоделась в темно-синею китайскую пижаму, и поправив шорты улеглась в кровать. Подкинув пару раз одеяло, она укрылась так, что одна часть была под бедром, вторая под головой, а другая частично прикрывала туловище. Перед тем как лечь в постель, Брит всегда приоткрывала окно. Ей было приятней спать при попадании свежего воздуха в спальню. Тем более, что Техасские ночи были весьма теплыми.
Удобно утроившись в постели, Бритни закрыла глаза и погрузилась в размышления. Часто перед сном она просто думала и быстро засыпала. Только за последние два года Бит-Бит стала хорошо спать. До этого, ей снилась мама и кошмары. Но так или иначе, она считала, что очень легко пережила смерть матери. Самой трудной была потеря не матери, а человека которому можно было открыться. Ведь как раз в этом юном возрасте у девочек появляется много вопросов. А Бритни оказалась в такой ситуации, когда ответить на эти вопросы некому, и открыться было некому. К сожалению, родной отец этих обязательств не исполнял…
Спустя несколько минут она погрузилась в сон.

Обычное утро обычного дня начиналось обычно. Подъем, поход умываться, переодеваться и завтракать. Но что-то в этот день у Брит было переполнение энергией, и все свои действия она выполняла пританцовывая и улыбаясь. Умывшись, она отправилась назад в свою спальню и заметила на письменном столе тетрадь и учебник за третий класс. Математика никогда не нравилась Сандерс и шарила она в ней на уровне чайника. Но решить задачку за третий класс все же было ей по силам.
Быстро расправившись с задачей, Бритни покопалась в своем шкафу и сняла с вешалки светлую кофту и короткую джинсовую юбку. Спустившись на первый этаж, Брит выпила кофе с булочкой и схватив свой рюкзак остановилась у порога.
-Беттани! – Крикнула она.
Раздраженно поглядев по сторонам и вздыхая Сандерс ругала тот день, когда отец сказал провожать сестру до школы. Ну почему её вечно приходится ждать?
Бета уверенно спустилась по лестнице и как ни в чем ни бывало стала у двери.
-Что это? – Изумленно спросила Брит рассматривая прикид сестры. На ней были широкие потертые джинсы и рэперская расписная майка.
-Это мой новый стиль. Круто да?
-Ты чокнулась? Ты б еще дырки сделала на джинсах! Что за наряд? У тебя нормальных вещей в гардеробе нет?
-Есть. Но я решила разнообразить свой образ. – Сказала Бета поправляя широкую майку. После этих слов Бритни поняла в чем дело. Девочка наверное опять насмотрелась «Обнови себя с мисс Чопс». Эта передача где рассказывают как сделать из арахиса бусы и превратить старые шторы в новое платье.
-Чтобы я этого больше не видела. – Строго выговорила Брит. – Пошли, опоздаем.
Сандерс открыла дверь на всю и пропустила сестру первой, и затем вышла сама.
Путь от дома до школы был чуть больше полтора километра, но не смотря на это Бритни ездила на школьном автобусе, если не опаздывала. Дождавшись его, она и Беттани запрыгнули в салон. Транспорт как всегда был переполнен. Сидящие бросались бумажками, перекрикивались и громко смеялись. На первых сидениях расположилась Ники Росс – школьная звезда, вместе со своей свитой. Дальше сидели представители более низших слоев общества. Места в школьном автобусе распределялись еще в начале учебного года.
Бета плюхнулась на сиденье у среднего входа рядом с девочкой из своего класса. Брит же прошлась по салону и остановилась у своего «бронированного» места. Она сдвинула брови, заметив на нем какого-то мальчика лет десяти-одиннадцати.
-Как тебя зовут? – Брит покосилась.
-Джо. – Ответил тот.
-Джо освободи место.
-Почему? Я занял его первым. – Сказал Джо.
-Ты новенький?
-Да.
-Значит, объясняю, я заняла это место с начала года. Здесь у нас иерархия, земленадел, понимаешь? Ты занял мое сиденье и я имею полное право согнать тебя отсюда. Так что, сваливай отсюда по-хорошему. – Проговорила Сандерс.
Джо посидел пару секунд и подумал. Но посмотрев на лицо Бритни, которое постепенно становилось сердитым, он быстро встал. Брит упала на сиденье и достала из рюкзака наушники. Сунув их в уши, она включила радио. Долго настраивать волну не пришлось.
-«Привет слушатели!» - Поприветствовал радостный голос ридиоведущей. – «С вами радио города Браунсвилл и я Люси Хайтич. Сегодня второе ноября тысяча девятьсот девяносто девятого года. Подходит к концу тысячелетие и очень скоро мы вместе встретим новый двадцать первый век! А пока, поговорим о новостях. Итак, сегодня утром гражданин Франции выкрал из биологического института двенадцать редких земноводных лягушек. Интересно, не супчик ли он собрался из них варить… И повторяю главную вчерашнюю новость, группа людей из двоих мужчин и одной девушки убили четверых военных находящихся на задании. Банда похитила из оружейного склада большое количество оружия и боеприпасов. Их до сих пор не нашли. Общественность считает, что они представляют реальную угрозу для населения, хоть и их мотивы не известны. Но, будем надеяться, что наша доблестная полиция найдет преступников».
-Вот тебе на. – Прошептала Бритни. Ей стало интересно, зачем двоим мужикам и одной девушке прочищать оружейный склад? Ведь ясно, что их целью было вовсе не убийство офицеров, а кража.
Автобус быстро доехал на место и уже открыл двери чтобы выпустить учеников. Бритни вышла через среднюю дверь и направилась к кампусу школы.
У небольшой площади стоял стенд «Высшая школа Браунсвилла», которому было уже около пятидесяти лет. Эта школа не отличалась от других, и была для одних местом учебы, для других увеселительным заведением, а для остальных тюрьмой. В ней учились обычные техасские дети, с обычными для этого времени повадками. Все больше подростков становилось жертвами нового времени, или наступающего двадцать первого века. Поэтому, все больше учеников плевало на учебу и опускалось во все тяжкие.
Город Браунсвилл штат Техас был обычным, среднестатистическим Американским городком. Население около ста тридцати тысяч человек, достаточно благоприятный климат. Больше всего Бритни привлекало в Техасе то, что этот штат всегда ассоциировался с кантри и ковбоями. Этот стиль был у Сандерс любимым.
-Бритни! – Послышался голос сзади и она обернулась.
К ней подбегала её подруга Деми. Её светлые волосы развевались на ветру и постепенно взъерошивались. Деми добежала до одноклассницы и остановившись, попыталась отдышаться.
-Ты покрасила волосы? – Удивленно спросила Эванс.
Брит зачерпнула двумя пальцами локон своих темных волос и оглядела их.
-Нет. Но вообще хочу.
-Они у тебя так здорово на свету переливаются. – Подметила Деми. –В какой хочешь перекраситься?
-В рыжий. Ну знаешь, такой коричневый с красным оттенком. Мне кажется, мне подойдет. – Сказала Сандерс.
-Не выдумывай.  Отличное дополнение к твоим зеленым глазам, будешь похожа на ведьму. – Деми скривилась, а Бритни засмеялась.
-Ну тогда как насчет устроить сегодня шабаш? – Предложила неизвестно откуда взявшаяся Хилари Локк`ер.
-Отличная идея! – Деми потерла ладони. –Отметим сразу несколько вещей: провал нашей сборной по баскетболу, день рождение физрука и полученную мною сегодня двойку.
-Наша команда проиграла «Сфинксам»? – Удивленно переспросила Хилари.
Бритни кивнула.
-Бит-Бит, ну ты как? С нами? – Деми улыбнулась.
Брит опустила глаза вниз и пожала плечами:
-Я бы с удовольствием. Но кто будет сидеть с Бетт? И вообще… я пас.
-Да брось! Ты уже давно не папина дочка. А Беттани уже большая, сама справится. Давай! Мы же тебя не на пьянку зовем, а на дружеские посиделки.
-Нет. – Бит-Бит отрицательно покачала головой.
-Ну как хочешь. – Обиженно произнесла Деми.
-Может мы пойдем на английский? – Предложила Хилари.
Девушки ничего не сказав направились к дверям в школу. Бритни как всегда показалось, что двери недобродушно распахиваются перед ней, как бы открывая проход в колонию строгого режима. Также её тревожили  решетки на окнах первого этажа, как будто кто-то хочет чтобы никто не сбежал.
 Но больше всего Сандерс возмущало то, что у школы есть смотритель. Мистер Чихайко обходил здание во время уроков, после, на переменах, контролировал, чтобы ученики не зашли на запрещенную территорию. Его можно было перепутать с охранником, но работа у них совершенно разная. Охранник охраняет школу снаружи, наблюдая чтобы никто чужой не вошел, а Чихайко занимается учениками внутри. Но, и на старуху есть проруха… Смотрителя можно было легко одурачить, он часто был предметом насмешек, на что ругалась замдиректора.
Урок английского начался как обычно. Высокая, худощавая миссис Шейн обходила ряды между партами, держа в руках не учебник за десятый класс, как она это делала всегда, а какую-то бумагу с печатью. Тревогу на её лице можно было объяснить разными причинами, но вряд ли она была связана с рабочими делами.
Прозвеневший звонок на урок поторопил учеников и оставшаяся кучка влетела в класс. Больше всех не повезло Хилари, её с прохода обкидали бумажными самолетиками. Замерев на месте, она уж было хотела выругаться на Люка – главного «инженера и конструктора промышленного авиастроения», но миссис Шейн прервала её.
-Люк! – Окликнула она парня. – Собери бумажки и выкини в урну у туалета, вдруг кому-то понадобиться.
Люк, сопровождаемый радушным смехом вышел из-за парты и нагнувшись, подобрал самолетики. Люк Маклагин – местный школьный авторитет, двоечник и мечта девчонок.
-Ребята, у нас новенькая девочка. – Робко сообщила Шейн. – Она приехала из Лос-Анджелеса. Вообщем, я надеюсь вы подружитесь.
В кабинете послышались перешептывания. Бритни показалось странным, что в одиннадцатом классе новый парень, и в одно время вместе с ним приходит новенькая. Да еще и из Лос-Анджелеса…
-Чего Калифорнийцам не сидится у себя и они прутся в Техас? – Спросила тихо Брит. – Зачем?
-Улучшать нашу демографию. – Кивая ответила Деми.
-Лично я думаю, мы не подружимся. Мы прекрасно взаимодействовали и без какой-то девчонки из Калифорнии. Хотя, может она и найдет общий язык с Ники. – Проговорила повернувшаяся назад Хилари.
-Мы слишком делаем акцент на том, что она из Лос-Анджелеса. – Заметила Сандерс. Все её мысли на сегодня были прописаны до вечера. То она думала о новой однокласснице, то об отце. –Вы не думаете, что она как-то связана с парнем из одиннадцатого, тот что сын миллионера?
-Может он её парень? – Предположила Деми.
В класс вернулся Люк, а за ним вошла невысокая девушка с очень короткой стрижкой и смолисто-черными волосами. На её лице отчетливо читалась неуверенность и некий страх. Бритни привстала со стула, чтобы получше разглядеть новенькую. Она была одета дорого и со вкусом, а макияж, по мнению Брит, был слишком ярок. Отличительной чертой этой девушки был длинный шрам на шее, больше похожий на порез.
-Знакомьтесь, Тайра Уолтер. – Утешительным тоном провозгласила учительница, показывая раскрытой ладонью на новенькую.
Тайра села за свободный стол и коротким взглядом оглядела первые ряды. Эта девчонка показалась Бритни немного странной. Одним словом, она была не такой как все, и это объяснялось не только её прической «под мальчика».
Миссис Шейн слегка постучала по столу и откашлялась. Сумев привлечь к себе внимание, она грустными глазами посмотрела на бумагу, лежащею на столе и замерла.
-Вы наверное еще не знаете, но в нашем городе сложилась опасная ситуация. На оружейном складе было убито четыре офицера, похищено большое количество оружия и припасов. Преступников до сих пор не нашли, и даже не узнали кто они. – Расстроено сказала Шейн. –На берегу озера убито двое детей, но это не единственный случай. Также была убита девочка из христианской школы. Ребята, - учительница сделала глубокий вдох, - я прошу вас, не бродите в одиночестве, без присмотра родителей по городу. Вы видите, что творится в Браунсвилле.
-Но почему нам не известно об убийствах детей? – Возмутилась Бритни.
-Уж тебе-то Сандерс не знать. Не у меня отец шеф полиции. – Отметила Шейн.
-Мне известно не больше вашего, он мне ни о чем не рассказывает. Меня удивляет другое, власти хотят чтобы мы были осторожнее, и тем не менее не сообщают в СМИ об убийствах. И вообще, как их убили? – Брит встала со стула и поставила кулаки на стол. Она краешком глаза увидела, что новенькая смотрит на неё.
-Я не знаю, Брит. В городе объявлен комендантский час. Не достигшим совершеннолетия запрещается выходить из дома позднее десяти вечера.
-А если у меня туалет на улице? – Выкрикнул Эдвард Финкс.
-Поставь дома горшок. – Ответил Люк.
Этот урок уроком трудно было назвать. Естественно, такие личности как Люк, Ники и другие «крутые персоны» пропустили предупреждение миссис Шейн мимо ушей, просто это не касается их величества. Но Бритни не на шутку встревожилась. Очень странно, что отец не рассказывал ей об неизвестном убийце детей. А когда она в последний раз спрашивала у него про работу? Вся в погруженная в свои мысли Брит с друзьями отправилась в столовую.
Отстояв свою очередь и наполнив поднос, Сандерс направилась к столику, за котором уже сидели её друзья.
-Кто-нибудь взял гамбургер? Я слышала он не вкусный. – Попивая сок спросила Хилари.
-Хей, гляньте, гляньте туда! – С округлившимися глазами Деми указала в сторону пальцем. Она была так удивлена и увлечена, что могло показаться, будто увидела Майкла Джексона.
Бритни обернулась на зов подруги и поначалу не поняла в чем дело, она увидела просто учеников школы. Но приглядевшись, Сандерс заметила незнакомого ей парня, на первый взгляд показавшегося очень даже симпатичным. У него были темные волосы и массивные плечи. Он вел себя так, будто попробовал нечто запретное и кажется, выделялся из толпы невразчных учеников. Особенно, Бритни запомнилась постоянная усмешка на его лице, похожая на улыбку «плохих мальчиков». Но как бы то ни было, этот парень выглядел естественно и непринужденно. 
-Это он? – Спросила Брит, поняв, что это тот самый сын миллионера.
-Ух ты! Он такой клевый! – Восхищенно вскликнула Деми.
Глаза Хилари и Деми загорелись радостным огоньком. Они увлеченно наблюдали за новеньким.
-Ну я же сказала, он её парень! – Деми разочарованно положила руки на стол.
Парень сел за стол за котором сидела одна Тайра Уолтер. Она приветливо улыбнулась ему и нагнувшись, начала что-то говорить. Значит правда, они как то связаны и перешли одновременно в одну школу не случайно.
-Может они просто друзья. Кстати, как его зовут? – Поинтересовалась Хилари.
-Надо спросить у ребят из одиннадцатого класса. Как думаете, он уже выбрал себе пару? – Деми подперла подбородок кулаком.
Бритни хлопнула ладонями по столу и скорчила недовольную раздраженную гримасу.
-Вы больше ни о чем не можете думать кроме как об этом парне? Вас интересует что-нибудь другое? – Укоризненно спросила она.
Деми и Хилари недоуменно обменялись взглядами. Им было незнакомо серьезное мышление и мальчики их волновали сильнее чем атомная война.

   Грибоедов тянул лямку на дипломатической службе, Чехов основной хлеб добывал врачеванием, Достоевский - карточной игрой, Тургенев был помещиком, а Толстой - графом, со всеми вытекающими отсюда выгодами. Зато Пушкин был первым русским писателем, который сделал литературное творчество не просто развлечением для гибкого дворянского ума, но и способом добычи денег. Помешало ли это ему стать классиком? Нет! И тебе не помешает. Но учти, одного таланта здесь недостаточно. Для того чтобы твое произведение дошло до читателя, необходимо потратить очень много сил и времени. Наталья МАЛЫШЕВА

С чего начать?
   ЕСТЕСТВЕННО, с идеи, если она есть. Но все-таки не стоит предлагать издателю некие абстрактные идеи и главы из будущего шедевра. В издательство необходимо приходить уже с готовым материалом.

   В "ЭКСМО", например, текст принято сдавать в печатном виде плюс дискета. Вообще многое зависит от личных предпочтений издателя. Одним удобнее читать с листа и попутно делать заметки, а дискеты у них постоянно теряются. Другие, наоборот, предпочитают читать с экрана, а печатные страницы у них лежат тяжкой стопкой, которую неохота разбирать. Можно отправить рукопись по факсу или электронной почте. Но в этом случае велика вероятность, что она так и не дойдет до издателя. Поэтому желательно не стесняться и настоять на личной встрече.

   Лучше сразу приносить не одну рукопись, а серию с одним ключевым сюжетом и общими главными героями. Читатель любит сериалы. Издатель соответственно тоже.

   Некоторые издательства предпочитают работать с постоянными авторами и не хотят тратить свое время на изучение "новеньких". Но издательский процесс, как и любой другой, требует нового подхода, новых идей, новых жанров и новых имен. Поэтому обязательно найдется издательство, которое захочет сотрудничать с новичком.

   Куда идти?

   РАЗУМЕЕТСЯ, если у тебя с издателем имеются личные связи, то все решится само собой. В противном случае имеет смысл обратиться сразу в несколько различных издательств. В одной Москве их сейчас насчитывается более 2 тысяч.

   Конечно, в идеале лучше всего сразу пробиться к "главному". Но это практически нереально, если, конечно, ему вдруг не захочется завязать с тобой личное знакомство. Скорее всего, с творчеством "человека с улицы" вообще-то сам издатель даже знакомиться не станет. Во всяком случае, таковы правила в издательстве "ЭКСМО". Для этого существуют другие люди и особые правила общения с ними.

   Твою рукопись отдадут рецензентам. Именно от них и будет зависеть твой успех или провал. Кстати, ознакомиться с мнением рецензента тебе нигде не дадут. И если он вдруг решит, что тебя публиковать нельзя, то первопричину такого решения будет узнать достаточно сложно. Ты даже не сможешь проверить, читал ли он твое произведение. По идее, должен читать все. Потому что в дальнейшем ему необходимо написать отзыв о твоем творении. Но отзыв может свестись к общим словам типа "вторично", "не раскрыто", "не динамично".

   Если рукопись понравится, то тебя обязательно найдут (естественно, необходимо оставить все свои контактные телефоны). Но лучше все-таки спустя некоторое время опять напомнить о себе.
   Здесь главное - знать меру. Если ты будешь чересчур активно надоедать рецензенту, то велика вероятность, что он из принципа отложит твой роман в самый дальний ящик или прочтет по диагонали и раскритикует. А если будешь тихо ждать ответа, то о тебе могут вообще забыть. Поэтому приблизительно через месяц обязательно позвони и уточни судьбу своей рукописи.

   Это сладкое слово "КОНТРАКТ"

   ЕСЛИ рецензент дал положительный отзыв и твоя рукопись принята, то необходимо юридически правильно оформить все документы. Твое сотрудничество с издательством начинается с контракта, который регламентирует ваши отношения.

   Сдать рукопись сразу в несколько издательств ты можешь, но заключать контракт на одно и то же произведение можно только с одним. Поэтому выбирай наиболее выгодные условия.

Если при заключении контракта возникают сомнения, то желательно проконсультироваться с юристами в области авторских прав - тогда тебя будет трудно надуть. Тебе могут предложить договор на одно издание, на все переиздания, на несколько последующих произведений и. т. д. (с вариантами можно ознакомиться в Интернет). Там же, в Интернет, можно найти себе литературного агента, который и будет утрясать все юридические вопросы, пока ты занимаешься высоким искусством.

   При подписании долгосрочных контрактов стоит обратить внимание на темпы своей деятельности. Скажем, "ЭКСМО" ставит авторов в очень жесткие рамки, назначая им сроки сдачи следующей рукописи. Все авторы пишут с разной скоростью. Тем, кто живет на гонорары, удается создавать шедевры каждый месяц (это приблизительно 360 - 420 страниц в месяц). А ты потянешь?

   Если после всего выше прочитанного карьера писателя все еще привлекает тебя, то начинай действовать.

Жанровый вопрос
   Детектив - самый продаваемый и самый доходный жанр. Если ты умеешь писать детективы, то с голоду не помрешь… Если, конечно, пробьешься сквозь мощный заслон конкурентов! Ибо детективы сейчас пишут все: бывшие милиционеры (например, Маринина) - и с ними конкурировать труднее всего, кандидаты филологических или исторических наук, воспитатели детских садов, продавцы колготок и просто домохозяйки, насмотревшиеся соответствующих фильмов по телевизору.

   Поэтому когда ты принесешь издателю детектив, то рукопись ляжет в самую толстую стопку и будет очень долго ждать своей очереди. А рецензенты, ошалевшие уже от обилия трупов и бандитских кличек, возможно, просмотрят твою нетленку лишь по диагонали и не обнаружат в ней ничего нового (и, что обидно, скорее всего, они правы).

   Фантастика в ее научно-классическом виде для нынешней девушки столь же недоступна, как в свое время был недоступен детектив для Александры Марининой. Это традиционно мужская вотчина. Здесь творят бывшие инженеры, физики-ядерщики и прочие научные люди из закрытых некогда п/я. Читатели, кстати, в большинстве своем тоже мужчины: потому что современная фантастика (в отличие от Брэдбери, Азимова или даже Беляева) - это крутой экшн, боевик. Так что, попытавшись внедриться в этот мужской клуб, прикройся мужским псевдонимом или прояви такую же настойчивость и усердие, как славная ныне Александра Маринина. В конце концов, детектив раньше тоже был чисто мужским жанром. Ну и где теперь "сильный пол"?

   Игра стоит свеч: фантастика востребована и хорошо оплачивается, а такого завала сочинителей, как в детективном жанре, здесь пока не наблюдается. Так что у тебя все шансы пробиться к славе!

   Психология - типа "Как перевоспитать мужа", "32 способа соблазнить соседа", "180 причин депрессии и 200 способов борьбы с ней" - пожалуй, самое доходное из литературных предприятий (не считая, правда, детективов). Единственный минус: дотошный издатель, скорее всего, потребует с тебя свидетельство о соответствующем образовании или, чего доброго, отдаст рукопись на рецензию профессиональному психологу. Так что, чтобы пробиться в этом жанре, надо быть образованной и остроумной одновременно.

   Любовный роман - самая распространенная ловушка для пишущих барышень. Им кажется, что нет ничего проще, чем сочинить сюжет про любовь… А книжка в результате не продается или даже вовсе не издается. Ну не растут цветы на нашем асфальте!!! Сопливо-сахарные истории со страдающими красавицами и влюбленными рыцарями лучше помещать либо в иные эпохи (см. "исторический роман"), либо в иные страны. Берясь описывать драму мятущейся женской души, учти некоторые необходимые для раскрутки (хотя, возможно, и неприятные тебе лично) детали:
   а) возьми себе какой-нибудь европеизированный (а еще лучше - американизированный) псевдоним - типа Мэри Буч или София Богарне;

   б) подробнее останавливайся на портретных характеристиках и постельных сценах;

   в) не переписывай истории про Золушку (их достаточно в мексиканских сериалах) - читающая публика в последнее время предпочитает верить, что бизнес-леди тоже любят.

   Исторический роман - хотя бы на уровне Валентина Пикуля или Марии Семеновой - это редкость. Потому что специалистов по истории либо очень мало осталось, либо они не желают размениваться на беллетристику. Так что, если ты хорошо училась в школе и что-то помнишь, - можешь садиться и писать: конкурентов будет немного.

   Однако учти, что и тиражи, вероятно, будут невысоки, и гонорары не сытны: современному читателю хочется чего-нибудь попроще и повеселее, чем историческая дидактика. Гораздо больше шансов на славу и финансовый успех дает смешение исторического романа с каким-нибудь другим жанром.

   Акунин, например, сделал великолепный ход конем, изобретя жанр "исторического детектива", - и пока что он в этой сфере монополист. Так что можешь попробовать - места есть.

   В издательстве "ЭКСМО", скажем, наибольшим спросом пользуется любовно-авантюрный или приключенческий роман, положенный на историческую основу. Чтобы понять, что это такое, почитайте Дюма. Или - из современных - Е. Арсеньеву, И. Мельникову, Л. Шкатулу. Кстати, жанр хорош тем, что досконального знания исторической правды ни от автора, ни от читателя не требуется, - главное, чтобы сюжет был лихо закручен: пираты, благородные разбойники, беглые рекруты, расстриженные монахини и обнищавшие князья сами по себе достаточно "историчны" и романтичны. Однако вольного обращения с особами императорских фамилий (включая великих княжон), всемирно известными учеными и полководцами лучше не допускать: слишком легко будет поймать тебя на дилетантизме. Неудобно получится.

   Фэнтези - еще более прибыльный (потому что востребован в равной степени и мужчинами, и женщинами, и - что особенно выгодно - подростками) жанр. К тому же отечественных пахарей на этой ниве - раз-два и обчелся… Ну, может, три-четыре: Ник Перумов, Вера Камша, Елена Долгова, Михаил Успенский. Издательства только и ждут, чтобы кто-нибудь начитанный и остроумный пополнил эти ряды.

   При всем при том фэнтези - западный жанр. Начавшись с Толкиена, он так и кочует где-то в районе англосаксонских и скандинавских мифов. Желязны однажды попробовал перенести его на эллинистическую почву, а Михаил Успенский - единственный пока, кто работает в жанре "русского фэнтези". Так что если ты решишь проявить патриотизм и вместо троллей и хоббитов ввести в действие шишимор и щуров, то конкуренции практически не будет… Хотя, возможно, тебе придется настойчиво убеждать издателя, что "русское фэнтези" как жанр имеет право на существование. И желательно изучить хотя бы библиотечку русского фольклора, чтобы не путаться в персоналиях.

   Мистика - жанр легкий и благодарный. Непонятно почему, но народ любит ужастики. Врать можно от души - никто не уличит в необразованности. Можешь фиксировать на бумаге свои ночные кошмары, а можешь трансформировать в яркие образы весь негатив рабочего дня… В общем, создавать мистику так же легко, как любовный роман. И то же требование: не стоит помещать своих монстров в постсоветское пространство, зато хорошо бы выбрать себе короткий американистый псевдоним.

   Просто даже странно, почему в этом жанре так не хватает авторов. Сама понимаешь: более благоприятных условий для раскрутки у тебя не будет.

   Поэзия… Нет, народ любит стихи. Хотя предпочитает проверенную временем классику - Пушкина там или Блока. На худой конец - Пастернака или Высоцкого… Если твое творчество очень вдохновит издателя, то со временем ты, может, и пробьешься к славе. Но к богатству - никогда! Суди сама: средний тираж стихотворных сборников - 5 тысяч экземпляров, тогда как средний тираж детектива в мягкой обложке - 25 тысяч. Поняла?

   А вообще, как говорил светлой памяти граф Лев Николаевич: "Можешь не писать - не пиши". А то, что у тебя написалось, потому что ты иначе не могла, - несомненно, окажется гениальным. И без разницы, в каком жанре. Ты получала удовольствие от самого творческого процесса, ты наверняка довольна результатом… И лишь на всякий случай, хохмы ради, попробуй забросить ЭТО в издательство (а лучше - сразу в несколько): вдруг как раз твоих свежих идей им и не хватало?

Радость писать:
http://raybradbury.ru/libra...

Хотите написать роман и все не можете собраться с силами? Такое случается довольно часто. Писать книги легко; трудно писать хорошие книги. Если бы это было не так, мы бы все создавали бестселлеры.

На свете существуют тысячи способов написания романа. Какой из них самый лучший? Тот, что подходит лично для вас. В этой статье я хочу поделиться методом, который подходит для меня.

Хорошая художественная литература не является чем-то случайным — это результат тщательно спланированного действия, дизайна романа. Вы можете заниматься дизайнерской работой как до, так и после написания книги. Я пробовал делать и то, и другое и, в конце концов, убедился, что «до» — и быстрее, и качественнее.

Как делать дизайн художественного произведения? По своей основной работе я занимаюсь архитектурой сложных программных проектов. И я пишу книги по той же схеме, что и программы — используя «метод снежинки». Что это такое? Прежде, чем мы пойдем дальше, посмотрите на этот рисунок. Схема снежинки — один из важнейших математических объектов, изучением которого занимались многие ученые.
   
Здесь мы видим пошаговую стратегию создания снежинки. Поначалу она не очень похожа на саму себя, но постепенно все становится на свои места.

На тех же самых принципах можно писать романы — начните с малого, а потом надстраивайте все новые и новые детали, пока у вас не получится полноценная история. Часть дизайнерской работы в литературе — это креатив, а часть — это управление собственным креативом: превращение разрозненного материала в хорошо структурированный роман. Как раз этому я и хочу научить вас.

Большинство писателей затрачивает массу времени на обдумывание романа. Возможно, вы проводите какие-то исследования. Вы просчитываете, как будет развиваться история. Вы устраиваете мозговой штурм. Вы слышите голоса различных персонажей. Это наиважнейшая часть создания книги, которую я называю «накидывать информацию». Я предполагаю, что вы знаете, как это делается: у вас в голове уже сложилась идея книги и сейчас вы готовы сесть и начать писать.

Но прежде, чем приступить к делу, вам следует заняться организационными моментами. Вам нужно записать все идеи на бумаге в той форме, которую вы потом сможете использовать. Зачем? Потому что наша память ненадежна, и потому что в вашей истории (как и в любой другой, находящейся на той же стадии) имеется множество дыр, которые необходимо залатать до того, как вы начнете работать. Вам нужно создать план романа, причем так, чтобы это не отбило у вас желание писать. Ниже приведена пошаговая схема, по которой я создаю «дизайнерские документы» своих книг, и которая, надеюсь, поможет вам.

ШАГ ПЕРВЫЙ

Потратьте час и напишите аннотацию на ваш роман длинною в одно предложение. Что-то вроде этого: «Злобный физик совершает путешествие в прошлое, чтобы убить апостола Павла» (аннотация на мой первый роман «Грех»). Это — ваш роман крупным планом, аналог большого треугольника в схеме снежинки.

Когда вы будете предлагать вашу книгу издателям, предложение-аннотация должно будет появиться в самом начале произведения. Его еще называют «хуком» (зацепкой), позволяющей продать роман издателю, дистрибьютерам, магазинам и читателям. Так что постарайтесь, чтобы он звучал как можно лучше.

Несколько советов, как это сделать:
Чем короче, тем лучше. Предложение не должно превышать 15 слов.
Никаких имен! Лучше сказать «Инвалид-акробат», чем «Джейн Доу».

Свяжите общую концепцию произведения с персонажами. Кто из героев больше всех пострадал по ходу развития сюжета? А теперь укажите, что он желает получить в виде награды.

Читайте краткие аннотации книг в списке бестселлеров New York Times, чтобы понять, как это делается. Умение описать книгу в одном предложении — это искусство, и им стоит овладеть.

ШАГ ВТОРОЙ

Потратьте еще один час и расширьте предложение до абзаца, описывающего завязку, конфликт и развязку романа. В результате у вас получится аналог второй ступени в схеме снежинки. Лично мне нравятся истории, написанные по схеме «три конфликта плюс конец». Развитие каждого из конфликтов занимает четверть книги, а на конец уходит еще одна четверть.

Вы тоже можете использовать этот абзац в своей заявке на публикацию. В идеале он должен состоять из пяти предложений. Одно предложение на завязку, по одному — на каждый из конфликтов, и еще одно — на конец.

ШАГ ТРЕТИЙ

Все вышесказанное даст вам общий вид истории. Теперь нужно прописать нечто аналогичное для каждого из героев. Герои — самая важная часть любого романа, поэтому время, которое вы вложите в их создание, вдесятеро окупится, когда вы начнете работу над книгой. На каждого из основных героев потратьте час и напишите небольшое, на одну страничку, сочинение:

- Имя героя.
- Предложение, которое описывает историю его жизни.
- Мотивации героя (чего он хочет добиться в идеале?)
- Цель героя (чего он хочет добиться конкретно?)
- Конфликт (что мешает ему добиться цели?)
- Прозрение (что он узнает, как он меняется в результате случившихся событий?)
- Абзац, который описывает события, в которых герой принимает участие.

Важное замечание: возможно, после этого вам потребуется вернуться и переписать аннотации. Это хороший знак — ваши герои учат вас чему-то полезному для вашей истории. На каждой стадии написания романа вы можете возвращаться назад и перекраивать сделанное ранее. Это очень полезная штука: исправление всех недочетов лучше сделать сейчас, нежели тогда, когда вы уже написали 400-страничную рукопись.

ШАГ ЧЕТВЕРТЫЙ

На этой стадии у вас в голове должна сложиться полная картина вашего романа — и на это у вас уйдет только день-два. Теперь нужно «расписать» историю. Потратьте несколько часов и сделайте из каждого предложения аннотации самостоятельный абзац. Все из них, кроме последнего, должны заканчиваться конфликтом (последний — финалом произведения).

В результате вы получите синопсис романа, который потом тоже можно использовать для отсылки в издательство.

ШАГ ПЯТЫЙ

Потратьте день-два на одностраничное описание каждого главного героя. По полстранички уйдет на второстепенных персонажей. Эти «синопсисы персонажей» должны рассказать вашу историю с точки зрения каждого из них. Если потребуется, возвращайтесь к прежним наработкам и делайте нужные исправления.

Этот этап доставляет мне наибольшее удовольствие, и позже я вставляю «синопсисы персонажей» в основной синопсис. Редакторам это нравится, так как им всегда импонирует художественная литература, основанная на людских характерах.

ШАГ ШЕСТОЙ

Теперь у вас есть цельная история и несколько основанных на ней рассказов, по одному на каждого героя. Потратьте неделю и расширьте одностраничный синопсис до четырехстраничного. По сути, вам нужно растянуть каждый абзац из Шага Четвертого на целую страницу. По ходу дела вы выявляете внутреннюю логику произведения и делаете стратегические решения.

ШАГ СЕДЬМОЙ

Превратите описание героев в развернутый рассказ о каждом из них с указанием всех существенных деталей: дата рождения, внешность, история жизни, мотивация, цели и т.п. И самое важное — каким образом герой преобразится к концу романа? В результате ваши персонажи превратятся в реальных людей и подчас будут предъявлять свои претензии к развитию сюжета.

ШАГ ВОСЬМОЙ

Прежде чем приступить к работе над рукописью, вы можете сделать пару вещей, которые помогут вам в процессе. Первое — нужно взять четырехстраничный синопсис и составить перечень всех сцен, которые нужно будет прописать. Удобнее всего сделать это в Exсel.

По какой-то причине многие писатели не хотят связываться с незнакомыми программами. Разберитесь с этим. Вы ведь уже освоили, как печатать в Word. Excel еще проще. Вам нужно создать перечень сцена, а эта программа как раз предназначена для того, чтобы делать перечни. Если вам не хватает знаний, купите книжку и научитесь. На это уйдет меньше дня и того стоит.

На каждую сцену должна уйти одна строчка в таблице. В первой колонке перечислите героев, от имени которых ведется повествование, или глазами которых вы «смотрите» на происходящее в романе. В другой, более широкой колонке пропишите, что происходит в данной сцене. При желании в третьей колонке можно указать, на сколько страниц вы планируете растянуть данную сцену, а в четвертой нумерацию глав. Табличка в Excel— идеальный инструмент для этого, так как вам видна вся история целиком и вы можете легко передвигать сцены с места на место.

У меня обычно получается около 100 с лишним строчек и на их составление уходит около недели.

ШАГ ДЕВЯТЫЙ

Шаг девятый применяется по желанию. Перейдите снова в Word и распишите каждую сцену, указанную в таблице на несколько абзацев. Набрасайте примерные диалогии и скетчи решаемых проблем. Если в сцене нет проблемы, то ее нужно создать или же вырезать всю сцену.

У меня обычно выходило по одной-две страницы на главу и каждую из глав я начинал на новой странице. Затем я распечатывал текст и складывал его в папку со скоросшивателем так, чтобы можно было менять главы местами или же полностью переписывать их без того, чтобы спутать остальные. Этот процесс обычно занимал у меня неделю. В конечном итоге получался 50-страничный документ, который я потом исправлял красной ручкой по мере написания черновика. Все идеи, которые приходили мне с утра в голову, я записывал на полях этого документа. Это, кстати говоря, относительно безболезненный способ написания развернутого синопсиса, который так ненавидят все писатели.

ШАГ ДЕСЯТЫЙ

На этом этапе садитесь и начинайте набивать черновик. Вы удивитесь, насколько быстро вы будете писать. Мне доводилось встречать авторов, которые таким образом втрое увеличивали скорость написания романа, и в то же время их черновики выглядели так, будто они уже прошли предварительную редактуру.

Я неоднократно слышал жалобы писателей по поводу трудностей написания первого черновика. Все они, без исключения, сидят и думают: «Я не знаю, о чем писать дальше!» Жизнь слишком коротка, чтобы писать таким образом! Нет никакой причины тратить на первый черновик 500 часов рабочего времени, если вы можете сделать его за 150 часов.

Вот собственно и все. Метод снежинки помогает в работе мне и некоторым моим друзьям, которые тоже решили испробовать его. Надеюсь, он вам пригодится.

Если этот метод поможет вам, я буду рад получить от вас весточку. Напишите мне письмо вот с этой страницы.

Благодарности: Я благодарю моих друзей по Chi Libris и в особенности Джанелл Шнайдер за обсуждение метода снежинки и за все остальное.

Источник: http://www.rsingermanson.co...  

Методическое пособие.

Когда-то я сформулировала задачу примерно так:
«Для того, чтобы написать детектив, нужно, прежде всего, укокошить кого-нибудь. Желательно в первой или второй главе, максимум в третьей. А потом попробовать сообразить, кому и зачем это понадобилось».

В принципе – подход совершенно правильный, хотя многие почему-то уверены, что вначале нужно сочинить какую-нибудь заковыристую историю а-ля мадам Донцова с множеством фантастических совпадений, тайн и жгучих страстей. Ну, если нравится выпутываться из кучи несуразностей и натяжек, то можно. Если удастся сделать это – честь и хвала автору! Но уверяю вас, что для начала лучше всего соорудить историю простую, даже примитивную. И только потом… Но это будет потом.

Итак, вот – труп, вот несколько человек, которые могли бы поспособствовать его появлению… Стоп! На этом месте неплохо бы подумать, есть ли среди этой толпы тот, кем не жалко будет пожертвовать. Кто будет агнцем, то бишь убийцей? Ведь разоблачение убийцы – непременное условие детектива. Впрочем, убийцу можно разоблачать только в глазах читателей, поэтому им может быть и вполне обаятельный персонаж, которого удастся каким-то образом в финале вывести из-под разящего меча правосудия. Но тогда уже убитый должен быть редиской, ибо нехорошо, если один милый человек порешит другого милого человека исключительно для потехи публики.

Разобравшись с моральным обликом убийцы и жертвы, можно писать дальше. В большинстве случаев первая часть детектива – это разные нелепости, которые совершают персонажи под впечатлением преступления и в страхе быть в нем заподозренными. Тут можно не волноваться и давать волю воображению – любые завиральные мотивы, новые жертвы и катаклизмы отвлекут и развлекут читателя. Единственное условие – не забывать, кто убийца, и время от времени потихоньку подставлять его. Лучше всего так, чтобы читатель этого совершенно не замечал. Это нужно для того, чтобы, узнав правду, этот читатель мог хлопнуть себя ладонью по лбу и вскричать: «Эх, черт побери, как же я сам не сообразил, что войти в комнату к убитому в тапочках мог только педантичный немец! А немец-то у нас один!»

Над мотивом преступления особо можно не задумываться – персонажи, обретая собственные черты характера и биографию, подскажут вам их. Так что останется только выбрать – пришил ли муж жену из-за ревности, денег или адюльтера с садовником, или жена мужа по тем же причинам. С неродственниками поле для воображения ещё шире, тут прокатит даже память о детских проказах убиенного.

Наличие сыщика в детективе – вещь также обязательная. Но им может быть отнюдь не только профессионал. Куда лучше доверить эту роль совершенно неподходящему для неё персонажу – парализованной тетушке главного героя, его взбалмошной племяннице или рассеянному секретарю. После того, как вы решили, кто будет сыщиком, ваша миссия становится куда проще – ему самому придется шарить в пыльных чуланах и донимать остальных действующих лиц дурацкими вопросами. Своими выводами сыщик должен делиться с читателем посредством общения с кем-то – с невестой, с котом, с убийцей или с самим собой, если вас не пугают описания легких психических расстройств.

Итак. Есть убитый, есть убийца, есть сыщик, есть подозреваемы, есть мотив и способ убийства…
Ах да, про способ забыла…
В идеале, убивать нужно как-нибудь пооригинальнее. Именно на этом моменте потенциального автора детектива обычно переклинивает не на шутку. Ведь в детективной литературе использованы, кажется, уже все возможные способы отправления жертв в мир иной. Поэтому цианид в какао, фен в ванне и шампур в спине представляются сущим детским садом. Но как? Как убить? Несчастный автор начинает слоняться по квартире, пытаясь обнаружить предметы, которыми может воспользоваться убийца. Шумовка, маникюрный набор, замороженный котлеты – все было! Отчаявшись, он выходит на улицу, пугая прохожих диковатым взглядом и размышляя, можно ли забодать жертву бешеным быком в условиях мегаполиса или лучше переехать его асфальтоукладчиком.

Совет тут может быть только один – способ для первых детективных опытов лучше выбрать самый банальный – столовый нож, сброс с крыши или шесть пуль в голову - неважно. Лучше всего просто закрыть глаза и представить труп. И вы сразу поймете, что и как. На месте трупа начинающимся авторам обычно представляется самый ненавистный для них человек. Это нормально. Могу только посоветовать несколько изменить его внешность и биографические данные. Имя и фамилию поменять обязательно!

Так вот, возвращаемся к исходному:
Для того, чтобы написать детектив, нужно, прежде всего, укокошить кого-нибудь. Желательно в первой или второй главе, максимум в третьей. А потом попробовать сообразить, кому и зачем это понадобилось.
По-моему, это и есть самое главное.

Сегодня в России в моде легкое чтиво. Популярные, «раскрученные» авторы издают до полусотни книг в год. И такая продуктивность шокирует не только литераторов, которые с профессиональной уверенностью заявляют: за 12 месяцев один человек не может написать даже десять романов, потому что ему придется штамповать больше сорока страниц в день.
Поразительная производительность заставляет задуматься и потребителей бульварных романов, которые ежемесячно обнаруживают на прилавках свеженькое творение любимого автора. Кто на самом деле скрывается за известной фамилией? В кулуарных разговорах даже издатели признаются, что на громкие имена работают так называемые литературные рабы, и сегодня они востребованы, как никогда. Сами «негры» говорят: «Да, мы есть и нас очень много». Но цвет российской литературы с негодованием отрицает факт их существования.

Андрей Воронин, Дарья Донцова, Татьяна Полякова, Марина Серова, Юлия Шилова, Полина Дашкова и даже Дмитрий Быков и Виктор Пелевин не раз обвинялись в использовании труда «литературных негров». Конвейерная работа этих авторов, параллельно с плотной светской жизнью заставляет думать о том, что они либо гениальны, либо имеют целый штат помощников. Такой расклад подрывает доверие читателей к растиражированным именам, красующимся на пестрых обложках, но кому действительно принадлежит авторство можно определить только на специальной экспертизе.

Автора – на анализы

По утверждениям «литературных негров», чтобы создать полноценную книгу, работать нужно не менее полугода. А если писатель выпускает в год три романа, то авторство вполне можно подвергнуть сомнению. Но точно установить, кому принадлежит «написанное пером», достаточно сложно. «Существует специальная лингвистическая экспертиза, которая может определить аутентичность автора, сравнив, например, старые письма и проверяемый текст. Но обороты речи можно запросто стилизовать: все это – простая математика», – поделился секретом с «НИ» один из «литрабов» Дмитрий Ухлин. А так как доказать обман невозможно, то раскрученные авторы, не беспокоясь, пользуются умом «рабов».

Система взаимодействия трех участников «подпольного» процесса – издательства, писателя и «негра» – предельно проста и не меняется на протяжении многих лет. Писатель придумывает идею, функция издательства – найти самых надежных творческих работников для качественного исполнения заказа, и, наконец, задача «литраба» – создать произведение по заданному сюжету. Как правило, чтобы работа быстрее двигалась, книгу пишут несколько человек. Обычный роман составляет 10 авторских листов, поэтому общий гонорар выходит довольно приличный, но если поделить его на всех «рабов», то он кажется смешным.

Быстрые деньги

Выражение «литературный негр», обозначающее настоящих авторов, чьи имена – тайна за семью печатями, вошло в употребление еще в XIX веке. Сейчас литературных поденщиков нарекают и «книггерами», и «литрабами», а в Америке красиво именуют «писателями-призраками». Впрочем, со временем поменялись не только названия, но и отношение к «рабам». Оно, на удивление, стало чуть более уважительным. Имена реальных создателей произведения пусть не на обложке, а мелким шрифтом на последней странице в графе «художественный редактор» увидеть все же можно.

Как правило, с удовольствием записываются в рабство молодые дарования – студенты Литературного института им. Горького или сценарного факультета ВГИКа. Новорожденные «негры» относятся к черной работе спокойно, потому что одни хотят получить пусть тяжелые, но «быстрые деньги», а другие – просто набивают руку. Единственная проблема – удачно завербоваться в издательство. А это, как оказывается, не просто. Понятно, что издательства не могут в открытую дать объявление о наборе «негров», однако встретить завуалированные вакансии в Интернете можно. Выглядят они приблизительно так: «Требуется литератор. Необходимо понять идею данного нами отрывка и написать продолжение этой сюжетной линии». На такую приманку и надо реагировать тем, кто хочет стать тенью популярного писателя. Иногда издательства сами выходят на «негров». Например, Кириллу, студенту Литинститута шанс выпал неожиданно. «На одном из литературных сайтов лежали мои работы, и как-то раз мне на электронную почту пришло письмо с предложением стать «литрабом». Я не отказался, к тому же занятость не сильная, и теперь я подрабатываю этим. В месяц всего часов 10 уходит», – рассказал «НИ» начинающий подпольщик.

Читатели никогда не смогут угадать, кто скрывается под обложкой – настоящий автор или «литнегр».
Фото: АНАТОЛИЙ МОРКОВКИН
Но есть среди «негров» и настоящие профессионалы, которые кормятся исключительно этим трудом. Они четко разделяют свою работу на две абсолютно не связанные части. За деньги они сочиняют «дебильную муру» или «всякий трэш». А в столе трепетно хранят дорогую сердцу нетленку, написанную от души, которая ждет своего звездного часа.

«Негров» нельзя перекармливать

Прокормиться холостым «литрабам» на свои подпольные заработки можно, а вот тем, у кого есть семья, выжить будет сложнее. Этот неблагодарный труд стоит копейки. Так, десять лет назад за авторский лист (40 тыс. знаков), который вполне возможно написать за один день, «книггер» получал 50 долларов – неплохие деньги по тем временам, но ничтожные по сравнению с прибылью главного автора, который вносит лишь некоторые поправки и замечания. Сейчас цена варьируется от 100 до 300 долларов. «Нельзя «литнеграм» платить чересчур много, иначе он забросит это дело», – объяснил «НИ» эту несправедливость Дмитрий Ухлин, работающий в сфере уже более пяти лет.

Впрочем, не исключено, что скоро «книггеры» начнут зарабатывать прилично. У продвинутых уже сегодня сформированы команды и есть бригадир, который является единственным связующим звеном между заказчиком и исполнителями. Как рассказал «НИ» один из «негров», пожелавший скрыть свою фамилию (неразглашение информации является одним из главных пунктов «негритянского» контракта), именно бригадир набирает теневых авторов и отвечает за оплату труда. «Конечно, доход настоящего автора превышает во много раз прибыль наемного. Но сегодня «скрытые» литературные работники все же могут быть уверены в получении гонорара, – говорит источник «НИ». – Раньше было хуже, потому что мы работали на устном договоре и черном нале».

Заложить заказчика

В 2000 году «проба пера» обернулась для телеведущего Валерия Комиссарова кошмаром. Он задумал написать отчасти автобиографическую книгу, естественно, не сам – «негры» в помощь! Заказчик обещал приличные деньги и без задержек. Но после сдачи книги, Комиссаров с оплатой затянул и этим сильно разозлил «рабов». И один из «писателей призраков» Дмитрий Ухлин решил отомстить, и до выхода книги написал разгромную статью в газету – взял интервью у самого себя. «На меня подали в суд и заявили, что такого проекта вообще не было, и слушание я проиграл», – вспоминает Дмитрий. Но зато и Комиссарову тогда было не сладко, и он постарался побыстрее забыть о несостоявшемся проекте.

На нечистоплотные взаимоотношения внутри российского литературного «котла» сетуют многие писатели-невидимки, потому что есть, с чем сравнивать. Например, Анатолию Х. довелось работать в команде, где бригадиром был американец. И это время он вспоминает, как сладкий сон: «С американцами хорошо работать: они в отличие от наших умеют атмосферу нужную создать. Все делают, только бы мы расслабились и творили».

Дело не в писателях, а в читателях

Распространена в литературном бизнесе и коллективная работа под неким брендом, за которым изначально не стоит настоящий человек. Так, писательница детективного жанра Марина Серова оказалась не более чем выдуманным псевдонимом, под которым писала группа саратовских «негров». Биография была придумана, а интервью давали участники проекта. Конвейер работал безупречно: детективы появлялись часто, и продавались быстро. Когда «негров» спросили, как же они представят публике любимую писательницу, те незамедлительно проявили сообразительность: «Проблем нет никаких, единую во всех лицах Серову предъявим, а вот желание жениться на ней – удовлетворить будет сложнее». И подобные загадки «негры» придумывают с удовольствием. «Мы же пьем соки-подделки, носим поддельные вещи, так а чему удивляться, если мы читаем книгу «поддельного» автора? Для меня интерес представляет не столько, кто написал эту книгу, сколько, зачем человек именно эту книгу читает?» – говорит Дмитрий Ухлин. Сейчас, кстати, многие «негры» перекочевали из литературного бизнеса в телевизионный, и теперь трудятся под именами известных авторов сценария. Получается, что «литературные негры» сегодня стали отдельной профессией. Теги: Литература



Вы «литературных негров» встречали?

Дмитрий БЫКОВ:
– Из всех мифов, которые я знаю, миф о «литературных неграх» самый устойчивый. Я не могу сегодня назвать ни одной причины, которая бы побудила молодого автора поступить в «литературные негры». Напечатать книгу и получить за это приличные деньги – уже не проблема. К тому же есть масса других способов заработать. Поэтому говорить о каких-то «литературных неграх» – это абсурд! Я в литературе уже 20 лет и не встречал ни одного живого «книггера». Меня, кстати, на такую должность никогда не звали. Если человек выпускает по книге в месяц, можно допустить, что он просто гениален, а не придумывать, что авторов пишет несколько. И в случае, например, Дарьи Донцовой я считаю, что один человек может быть так чудовищно бездарен и пошл, но коллектив – никогда. Свой собственный роман я никогда не поручил бы писать другому человеку. Это все равно, что если бы у вас болел зуб, а вы бы отправили лечить его кого-то другого.

Людмила УЛИЦКАЯ:
– Никогда в жизни с таким понятием я не сталкивалась. Разумеется, я знаю об их существовании, но никто из моих знакомых не занимается подобным ремеслом. Я думаю, что человека иной раз вынуждают обстоятельства жизни, и ему приходится работать вчерную на кого-то. Но я бы не стала выносить здесь нравственных оценок. «Негр» зарабатывает на хлеб, продавая свой труд, но это не преступление, а его способ выживания. Другое дело человек, нанимающий «литературных негров», это гораздо более интересный феномен. К счастью, мне не пришлось стоять ни с той, ни с другой стороны.

Татьяна ПОЛЯКОВА:
– Если человек талантливый, то он не будет заниматься такой ерундой – становиться «литературным негром». Если есть свои идеи и творческий потенциал, то человек будет публиковаться под своим именем. В основном работают на кого-то те люди, которые не могут реализовать собственные мечты. Среди моих хороших знакомых нет ни одного, кто обращался бы к помощи таких людей. И я считаю неприемлемым подпускать кого-то к своей работе, чтобы все было бездарно испорчено. Как правило, люди высказывают сомнения по поводу большого количества книг, выпущенных за год, просто потому, что им Бог не дал таких способностей. И, кстати, с общим мнением о том, что писатель должен книгу писать целый год, я не согласна. Такой график мне неинтересен, работа – колоссальное удовольствие для меня, поэтому, принимаясь за новую книгу, я месяц могу вообще не вставать. Я не представляю, как можно работать год над книгой.

Александра МАРИНИНА:
– Я знаю, что у нас в России такое понятие имеет место быть, но насколько оно распространено, точно сказать не могу, у меня нет реальных цифр. Могу утверждать только одно, что если под обложкой содержится текст, который покупателю этой книги интересен, то он читает и получает удовольствие, и чье имя стоит на обложке, не имеет никакого значения. Над своими книгами я работаю сама, и помощники мне не нужны.

Юлия ШИЛОВА:
– К такому явлению, как «литературные негры», я отношусь резко отрицательно. Я не понимаю, как можно, заплатив энную сумму «негру», согласиться на то, чтобы твоя фамилия красовалась на обложке. Поэтому думаю, что к услугам «литературных негров» прибегают те, кто самостоятельно не в состоянии и двух строк связать. Для себя я это считаю неприемлемым. Ко мне обращались люди, готовые писать какие-то тексты под моим именем, но я даже не стала всерьез рассматривать их предложение. Все свои романы я пишу сама и с чистой совестью могу смотреть в глаза своим читателям.


Писать под чужим именем в Европе невыгодно

О таком явлении, как «литературные негры», в Скандинавии неизвестно. Причин тут несколько. Прежде всего, трудиться в качестве анонимного литературного поденщика невыгодно. Во всех Скандинавских странах сильны союзы писателей, которые регулярно заключают соглашения с объединениями издателей. Один из важных пунктов таких договоров – обязательства издателей о минимальной оплате труда авторов. В Швеции это 15 процентов от «цены издателя», по которой книга продается магазинам. При этом неважно, входит автор в союз писателей или нет. Даже начинающие литераторы, издающие свою первую книжку в одном из жанров массовой литературы, где только и может существовать литературное рабство, могут вполне прилично заработать. Детектив издается тиражом не менее пяти тысяч экземпляров, при этом почти точно будет переведен такими же тиражами в соседних скандинавских странах. Общий тираж книги будет не менее двадцати тысяч. Средний детектив в твердой обложке стоит около 20 евро. «Издательская цена» – половина этой суммы. Итак, начинающий автор заработает минимум 30 тыс. евро. Зачем ему пахать на мэтра, который едва ли заплатит больше? С другой стороны, и популярному автору невыгодно нанимать «раба». Скандинавский литературный рынок невелик, и потому бестселлер одного автора может «перевариться» аудиторией не чаще раза в год. Знаменитости имеют специальные договоры с издательствами, которые платят им до половины «издательской цены». Жить можно, не беря литературных поденщиков и не ставя на поток свои произведения.

Нет «литературных рабов» и в Германии. Йоханно Штрассер, президент немецкого ПЕН-центра, как, впрочем, и его супруга, писательница Франциска Шперр, были немало озадачены очень странным по местным понятиям вопросом корреспондента «НИ». «В такой прозрачной финансовой среде, как наша, «шрайбсклавен» попросту невозможны. Раньше или позже за подобные «шалости» придется держать ответ перед налоговиками, – рассказал Штрассер. – И потом, понятия чести и достоинства в нашем литературном сообществе все еще играют существенную роль». Хотя в сфере книгоиздательства ФРГ лидирует, а печатные труды ценятся здесь недешево, творцы беллетристики одними гонорарами довольствоваться не могут.

Почти все пишущие рассчитывают в Германии на гранты многочисленных фондов и обществ. Некоторым писателям гранты позволяют объездить полмира и приучают сидеть за письменным столом не менее 12 часов в сутки.


Алексей СМИРНОВ, Стокгольм, Сергей ЗОЛОВКИН, Берлин


КТО СКОЛЬКО КНИГ ИЗДАЕТ В ГОД:

Андрей Воронин:
в 2007 – 9 книг, в 2006 – 49 книг

Марина Серова:
2007 – 16 книг , 2006 – 37 книг

Дарья Донцова:
2007 – 5 книг, в 2006 – 11 книг

Татьяна Полякова:
в 2007 – 6 книг, 2006 – 6 книг

Откуда берутся литературные негрыРепортаж с литературной плантации: чьим трудом создаются отечественные бестселлеры

Писатели-призракиМеня долго интересовал вопрос: как называют литературных негров в США, где слово «негр» с некоторого времени находится под запретом? Не литературными же афроамериканцами? Недавно выяснил. В США их называют «писателями-призраками». Показательный пример того, как игры в политкорректность вступают в конфликт с языком. Писатели-призраки — это как раз те, кто использует труд литературных негров. А сами литературные негры — очень даже реальные писатели.
Я знаком с семьей литературных негров. Они написали несколько романов за писателя, скажем, Знанского. Писатель Знанский сидит, к примеру, в США и посылает в свое русское издательство даже не сюжеты, а «пожелания». «Пожелания» передаются литературным неграм, которые уже сочиняют и пишут романы. Знанский получает с продажи этих романов «роялти», а негры — «кусок» в виде скромного гонорара. МРОТ литературных негров — 300 долларов. Гонорарный потолок — 3000. МРОТ получает новичок, максимальный гонорар — авторитетный негр, негр «с именем», которого никто, кроме издательских работников, не знает.
Система, на первый взгляд, очень простая. К реальному рабовладельчеству не имеет ни малейшего отношения. Литературный негр может сколько угодно рыдать в жилетку о своем «подневольном» творчестве и костерить своего «хозяина». Но, как говорил Кутузов, в романе «Война и мир»: «Кто ж их сюда звал? Вот и получили, мордой и в г…»
Лично мне глубоко отвратительны любые попытки оправдания институции литературных негров. Если творческий человек начинает проституировать своими литературными способностями (как правило, небольшими), его оправдания ничем не будут отличаться от многовекового стона жриц любви: любовник с ребенком бросил, маму-старушку в Конотопе кормить надо. Архетип несчастной проститутки, изображенный Достоевским в «Преступлении и наказании», бесконечно лжив, и все здравомыслящие люди это прекрасно понимают. И как никто не мешает проститутке работать дояркой и выносить «утки» из-под больных, так никто не мешает литературным неграм избрать одну из сотен востребованных обществом профессий: от грузчика до санитара.
«Ищу работу литературного негра. Работала переводчиком, перевела 9 книг. По образованию журналист. Кандидат филологических наук», — сообщает в Интернете некая «дама». Оцените этот стиль. Умею все. Объем груди, размер бедер — такие-то. Кстати, если внимательно вчитаться в это объявление, вы обнаружите в нем эротический подтекст. Работала… перевела… с высшим образованием… кандидат наук… И готова стать вашим персональным «негром». Несчастная женщина, ранимая, тонкая, интеллигентная, а жизнь вынуждает продаваться. В криминальной психологии есть понятие: провокация изнасилования. И это необязательно юбка до пупка. Униформу развратной школьницы успешно заменяют серенькая кофточка и глубоко затравленный взгляд из-за очков с толстыми стеклами, в три раза увеличивающими бездонные глаза.
Обратите внимание: несчастная «дама» великолепно знает психологию своего потенциального «хозяина». Она не пишет, что она талантлива, блистательный стилист и без пяти минут лауреат Нобелевской премии. Точно так же ни одна проститутка не скажет о себе, что она ас в любви и, как две капли воды, похожа на Мерилин Монро. Среднестатистического «хозяина» такие параметры отпугнут. Издателя (сутенера) они рассмешат. Литературный негр, как и проститутка, не имеет права на собственные амбиции. Но он (она) имеет право на свое маленькое профессиональное достоинство. «Что ты умеешь?» «Все. Только не целую в губы». Сказать это нужно, стоя на коленях.
Путь на панельКак становятся литературными неграми? Точно так же, как проститутками. Вот исповедь литературного негра из Интернета: «Я работал в публичной библиотеке библиографом, — рассказывает Иван, литературный негр. — Однажды ко мне подошел человек и предложил за деньги найти информацию для научной работы. Позже выяснилось, что он директор научного института. Я обработал информацию для него, и она стала частью научно-популярной книги, которая вышла под его именем. Сейчас я пишу за других научные статьи. За одну статью издательство платит 1800 рублей».
Кроме интернет-объявлений и «съемки» в библиотеках, есть и другие варианты. Вы приносите в издательство свой роман. Издатели просекают, что пишете вы, в общем, недурно, «рыночно». Но раскручивать ваше имя у них нет ни малейшего желания. Именно это вам откровенно объясняют и предлагают поработать на «дядю», на уже раскрученный писательский «бренд», на условного Знанского. Дальше по списку: образ бедной мамы в Конотопе, как оправдание, «поработаю, пока квартиру не куплю», как расчет, в губы целовать не буду (то есть, хрен вы дождетесь творческой самоотдачи) и так далее.
Соответственно, отношение «хозяина» к литературному негру это отношение зрелого мужчины к проститутке в сравнении с законной женой. С женой, как и Музой, трудно, зато безопасно. С проституткой легко, но нужно держать ухо востро, не расслабляться и помнить о том, что стопроцентного предохранения не бывает. «Welcome to the world of AIDS» («Добро пожаловать в мир СПИДа») написала одна остроумная бразильская проститутка на зеркале губной помадой, покидая своего европейского клиента в отеле рано утром.
СМИ пестрят разоблачениями популярных писателей в использовании литературных негров. Причем об условных Знанских, цинично использующих русских литературных негров, не отходя от кассы, тут даже речи не идет, тут как бы все понятно. Но доказывать свою нравственную безупречность и супружескую верность Музе вынужден любой мало-мальски успешный и плодовитый писатель: Маринина, Оксана Робски, Сергей Минаев и так далее. Однажды я написал в «Литературной газете», что, по моему мнению, Александра Маринина пишет свои вещи сама. Я сделал это заключение, исходя из стилистического сравнения ее первых романов (за последние не поручусь). Любопытна была реакция Марининой. Выступая на радио, она заявила, что «Литературная газета» провела экспертизу (!), безусловно доказывающую оригинальность авторства ее книг.
Разумеется, литературные профессионалы примерно знают, кто из писателей «ходит налево», а кто нет. Понятно, что Пелевин и Акунин пишут сами. Пелевин слишком индивидуальный стилист, а Акунин-Чхартишивили слишком прозрачная в литературном мире фигура.
Куда сложнее, например, с Оксаной Робски. Лично я убежден, что все ее романы написаны одним лицом (кстати, умным и талантливым). Я не исключаю работы редакторов над этими текстами, но не думаю, что это работа была принципиальна: институция серьезной редактуры скончалась вместе со старым «Новым миром», а в современных издательствах порядочных редакторов днем с огнем не сыщешь. Если это лицо не симпатичная жительница Рублевки по имени Оксана Робски, а некий литературный негр, то этот негр и есть Оксана Робски.
Еще сложнее с Сергеем Минаевым: «Духлесс» и «Медиа сапиенс» написаны очень разностильно. Многочисленные интервью с Сергеем Минаевым вызывают чувство неловкости за тех, кто эти интервью делает и печатает. (Вопроса о том, кто их проплачивает, нет.) Вся ситуация вокруг Минаева, со всей этой чудовищно агрессивной рекламой при абсолютном отсутствии сколь либо внятной персонализации автора, заставляет крепко чесать затылок.
Мистер ХМне называли имена нескольких предполагаемых негров, работающих на «бренд» Сергея Минаева. Одного из них я знаю, но спрашивать его в лоб не буду. Каждая проститутка вне сферы своей деятельности имеет законное право позиционироваться как честная женщина. С одной поправкой: она не имеет права заражать простодушных мужчин СПИДом.
Подведем итоги. Институцию литературных негров надо либо запретить, либо ввести в правовые рамки. С соответствующим санитарным контролем, созданием профсоюзов и так далее. Литературных негров нельзя использовать в написании научных статей, справочников, детской литературы и тому подобных ответственных вещей, за которые спросить будет не с кого. «Fiction» — ради бога. На то, чтобы в этой сфере отделять овец от козлищ, есть институция литературных критиков, где негров по определению не бывает.
ДословноОльга Егорова, писательница:«Я работала в литературном агентстве в Саратове. Однажды я написала книгу, и директору удалось ее опубликовать в издательстве АСТ. Так появился проект «Елена Лагутина». Я написала для него еще шесть книг, примерно пять написано другими авторами, тоже из нашего агентства. Наиболее успешный проект «псевдоавтора» — Марина Серова, издательство «ЭКСМО». Эти книги пишутся уже в течение 8 лет, количество авторов — больше 100. В «ЭКСМО» существует очень много таких «виртуалов».
Из беседы поэта и издателя Андрея Мальгина, журналистов Александра Вознесенского и Александра Гаврилова и главного редактора журнала «Знамя» Сергея Чупринина:
Мальгин: Эх, назову все-таки фамилию. Практически весь В. Доценко написан им. [Георгием Анджапаридзе]
Вознесенский: Я не сторонник раскрывать чужие секреты. Но тут не могу не согласиться, хотя и с поправками.
Мальгин: У них там в «Вагриусе» было две суперзвезды: «Доценко» ваял про Бешеного, а некто «Федор Бутырский» — про Лютого. А что «Бутырский» — это тоже гогиных рук дело?
Вознесенский: Вот этого как раз не знаю.
Чупринин: Можно ли это доказать?
Гаврилов: Доценко никогда с этим не согласится, он глупый, подозрительный и обидчивый. Не хотите дрязг, Сергей Иваныч, — лучше не вступайте на эту территорию, доказательств нет.
Между темЕще в XIX веке во французском языке возникло выражение negres litteraires, означающее реальных авторов литературного произведения, которое выходит под другим именем. Один из наиболее известных писателей, использовавших труд «литературных негров», — Александр Дюма-отец, на его счету более трех сотен романов. «Литнеграми» в свое время были такие известные авторы, как Александр Галич, Игорь Губерман, Анатолий Аграновский.
Павел Басинский

Элементами хорошего детектива обычно являются захватывающая атмосфера и напряжение, НО если подоплёка событий детектива слабенькая, то все остальные преимущества не смогут поправить дело. Здесь я приведу вам список того, что помогает мне создавать продуманную сюжетную линию. Пожалуйста, пользуйтесь.
Кто ваш преступник?Думайте так же, как он. Помните, что, возможно, он не знает многого того, что известно вам, писателю, поэтому постарайтесь запомнить, что ему известно, а что нет. Позвольте ему, совершая преступление, работать по плану, а потом подумайте о последствиях его действий, а возможно и бездействия. Как он воспринимает то, что сделал? Будет ли он нервничать, если он что-либо упустил из виду? Был ли он легкомысленным, думая о том, что ему удастся избежать наказания, и терял бдительность? Нравилось ли ему совершённое настолько, что он не удержался от того, чтобы взять сувенир на память?
Упражнение:Спланируйте идеальное убийство/ограбление и изложите его на бумаге, оставляя достаточно большое расстояние между строчками. Абсолютно не думайте о главном герое, только о преступнике. Положите свою работу в конверт и отложите его на целую неделю. Затем, откройте конверт и перечитайте историю об убийстве/ограблении. Где вы ошиблись/могли бы ошибиться и стали бы вы заканчивать историю? Впишите между строк свои ошибки. Эти ошибки являются зацепками для главного героя, чтобы узнать правду. Проанализируйте упущения и причины, почему вы допустили или могли допустить их. Ответы — это упущения преступника, являющиеся кусочками головоломки для главного героя. Если же вы честно не можете найти таких ошибок, то попросите друга прочитать вашу историю и, если получиться, всё-таки найти их.
Не забудьте о вспомогательных персонажахХорошая история запросто может быть испорчена, если в ней действует метод взаимоисключения. «Ну, раз это не Джонни, значит это Сью… Кроме неё в истории нет других персонажей». Помните, уделяйте достаточно внимания персонажам, позволяющим поломать голову. А почему бы доктор Биллингзли не мог убить свою жену, Сьюзан? Он бы получил страховку, да и они всё время дрались. А что с её братом Тэдом? Он всё ещё ненавидит отца за то, что он оставил всё наследство Сьюзан, и теперь она проигрывает его в казино. Мог ли это быть адвокат, который шантажировал её кассетой с непристойным содержимым, которую она записала вместе со своим бывшим любовником. Настолько ли ему были нужны деньги, что когда она отказалась платить, он взбесился и убил её? Это очень просто, придумывайте свои варианты.
Создайте хронологию событийЧто и когда произошло? Убедитесь, что вы создали временную последовательность не только для преступления, но и также в каком порядке главный герой находит улики. Если вы слишком ускорите нахождение улик, то проговоритесь раньше времени, и читательский интерес к истории упадёт. Если вы оставите большинство улик на концовку, то читатели не распознают их появления и будут сильно раздражены непониманием какого-либо странного действия. «Эй, это не честно. Я не смог рассмотреть эту улику», — могут сказать они. Некоторые улики могут быть на виду, но если вы поступите так с большинством из них, то читатели могут не обратить на эти улики внимания. Прелестью детектива является то, что вы можете догадаться кто преступник, до окончания истории.
Пример:9:30: Доктор Биллингзли приходит домой, но он не видит, как Тэд выскальзывает на улицу через дверь, которую он только, что открыл. Он принимает его за рассыльного.
9:45: Доктор Биллингзли наконец находит тело своей жены, убитой выстрелом в сердце. Он бросается к ней для того, чтобы посмотреть может ли он привести её в сознание (так её кровь оказывается на нём). Он извлекает пистолет из её руки (вложенный в её руку Тэдом так, чтобы это выглядело как самоубийство) и пистолет выстреливает в её ногу, так как он был снят с предохранителя, а доктор Биллингзли не умел пользоваться оружием.
Примечание: таким образом, на нём появляется её кровь, частички пороха и отпечатки пальцев на пистолете. Позже, экспертиза покажет, что отпечатки располагались под неверным углом, по отношению к огню и, что второй выстрел был сделан в уже лежащее мёртвое тело.
9:50:Доктор Биллингзли поднимается и звонит по 911.
Вопросы, возникающие во время создания хронологии событийКто (преступник) совершил что (преступление) и почему (мотив)? Оставлял ли преступник ложные улики и, если так, то как эти улики могут быть отброшены главным героем, как вводящие в заблуждение? Какая ошибка/ошибки позволили связать преступника с его преступлением? Собирался ли преступник исчезнуть без помех? Как все эти кусочки указывают на преступника и где находятся возможные ключи к разгадке? В каком месте цепочки событий появляется главный герой? В каком порядке главный герой находит улики, необходимые для раскрытия преступления? Когда главный герой соединит все кусочки вместе? Почему все кусочки, собранные вместе не допускают предположения, что кто-либо иной мог совершить преступление?
Составьте список подозреваемыхВ вашей хронологии оставьте заметки, кто на взгляд читателей и главного героя является подозреваемым, когда и почему. Также я делаю маленькие карточки с изображением улик, таким образом, я могу перемещать их по временной шкале, добиваясь желаемой последовательности их появления. Помните, правильные улики в неверное время могут сбить читателя или главного героя. Это не обязательно плохо, но за этим нужно следить.
Упражнение:В текстовом редакторе зарезервируйте узкую пустую горизонтальную полосу слева. Это делается для того, чтобы впоследствии можно было легко что-либо, исправлять. (Подойдёт даже простой блокнот с отчерченной колонкой слева). В этой полоске изобразите хронологию событий. Распечатайте всё это и в правой колонке составьте список подозреваемых. Также вы можете использовать метод карточек с уликами, описанный выше, для перемещения улик по временной шкале. Дважды проверьте свою структуру для того, чтобы убедиться, что улики раскрываются главному герою/читателю именно там, где вы хотите.
Задавайте себе вопросыБудет великолепно, если у вас будет независимый наблюдатель, друг, например. Иногда, мы приближаемся к разгадке очень близко, и несколько простых вопросов могут раскрыть преступление окончательно. Вам необходимо пояснить некоторые ответы, в истории. Так почему бы не сделать так, чтобы сам главный герой сделал это?
Роджер: «Скажи, Билл. Почему Девушка-Юпитер не использовала свои телепатические способности для раскрытия преступления? Она ведь могла просто походить среди людей, узнать их мысли, найти плохого парня и превратить его в мокрое место».
Билл: «Ээээ, хмм, всё происходило во время весеннего равноденствия и её способности не работали в солнечных лучах».
Роджер: «Ээээ, да. Ты об этом не говорил. И это полный бред».
Билл: «Ну. Хмм. А как насчёт мировых законов. Ведь она законопослушная девушка».
Роджер: «Звучит неплохо».
Билл:«Позже, я запишу это».
Роджер: «Отлично. Тако Бэлл»?
Билл: «Конечно. Ты за рулём».
Если вам не нужен собеседник, и вы можете беседовать сами с собой — это великолепно. Однако я всегда прошу друзей помочь мне. Если же этот вариант не получается, я прибегаю к способу, который я узнал во время рисования. Я откладываю историю на час и вообще о ней не вспоминаю. Затем, я снова беру её и начинаю тщательно выискивать все упущения. Я составляю список всех ошибок и только после этого я начинаю над ними работать. Если вы начнёте работать над первой же найденной ошибкой, вы не найдёте остальные без откладывания работы ещё на час. Время драгоценно для меня, поэтому я пытаюсь найти их все сразу.
В заключениеВсе хотят читать хорошие и увлекательные истории. То, что я вам рассказал, конечно же, не ЕДИНСТВЕННЫЙ способ написания истории и, в то же время, не гарантирует, что другие элементы (развитие событий, атмосфера, драма, напряжение и т.д.) будут на высоте. Вы можете использовать всё или ничего, или что-то одно, но так ли это важно? Делайте то, что подсказывают вам чувства. Воспринимайте эти упражнения и советы, как инструменты. Каждый хороший ремесленник знает, когда нужно использовать инструменты, а когда НЕТ.

Источник: Форум сайта издательства "Эксмо"
1) Читатель должен иметь равные с сыщиком возможности для разгадки тайны преступления. Все ключи к разгадке должны быть ясно обозначены и описаны.

2) Читателя нельзя умышленно обманывать или вводить в заблуждение, кроме как в тех случаях, когда его вместе с сыщиком по всем правилам честной игры обманывает преступник.

3) В романе не должно быть любовной линии. Речь ведь идет о том, чтобы отдать преступника в руки правосудия, а не о том, чтобы соединить узами Гименея тоскующих влюбленных.

4) Ни сам сыщик, ни кто-либо из официальных расследователей не должен оказаться преступником. Это равносильно откровенному обману – все равно как если бы нам подсунули блестящую медяшку вместо золотой монеты. Мошенничество есть мошенничество.

5) Преступник должен быть обнаружен дедуктивным методом – с помощью логических умозаключений, а не благодаря случайности, совпадению или немотивированному признанию. Ведь, избирая этот последний путь, автор вполне сознательно направляет читателя по заведомо ложному следу, а когда тот возвращается с пустыми руками, преспокойно сообщает, что все это время разгадка лежала у него, автора, в кармане. Такой автор не лучше любителя примитивных розыгрышей.

6) В детективном романе должен быть детектив, а детектив только тогда детектив, когда он выслеживает и расследует. Его задача состоит в том, чтобы собрать улики, которые послужат ключом к разгадке, и в конечном счете укажут на того, кто совершил это низкое преступление в первой главе. Детектив строит цепь своих рассуждений на основе анализа собранных улик, иначе он уподобляется нерадивому школьнику, который, не решив задачу, списывает ответ из конца задачника.

7) Без трупов в детективном романе просто не обойтись, и чем натуралистичней труп, тем лучше. Только убийство делает роман достаточно интересным. Кто бы стал с волнением читать три сотни страниц, если бы речь шла о преступлении менее серьезном! В конце концов, читатель должен быть вознагражден за беспокойство и потраченную энергию.

8) Тайна преступления должна быть раскрыта сугубо материалистическим путем. Совершенно недопустимы такие способы установления истины, как ворожба, спиритические сеансы, чтение чужих мыслей, гадание, и т.д., и т.п. У читателя есть какой-то шанс не уступить в сообразительности детективу, рассуждающему рационалистически, но, если он вынужден состязаться с духами потустороннего мира, он обречен на поражение ab initio

9) Должен быть только один детектив, то бишь только один главный герой дедукции, лишь один deus ex machina. Мобилизовать для разгадки преступления умы троих, четверых или даже целого отряда сыщиков – значит не только рассеять читательское внимание и порвать прямую логическую нить, но и несправедливо поставить читателя в невыгодное положение. При наличии более чем одного детектива читатель не знает, с которым из них он состязается по части дедуктивных умозаключений. Это все равно что заставить читателя бежать наперегонки с эстафетной командой.

10) Преступником должен оказаться персонаж, игравший в романе более-менее заметную роль, то есть такой персонаж, который знаком и интересен читателю.

11) Автор не должен делать убийцей слугу. Это слишком легкое решение, избрать его – значит, уклониться от трудностей. Преступник должен быть человеком с определенным достоинством – таким, который обычно не навлекает на себя подозрений.

12) Сколько бы ни совершилось в романе убийств, преступник должен быть только один. Конечно, преступник может иметь помощника или соучастника, но все бремя вины должно лежать на плечах одного человека. Надо предоставить читателю возможность сосредоточить весь пыл своего негодования на одной-единственной черной натуре.

13) В истинно детективном романе неуместны тайные бандитские общества, всякие там каморры и мафии. Ведь захватывающее и по-настоящему красивое убийство будет непоправимо испорчено, если окажется, что вина ложится на целую преступную компанию. Разумеется, убийце в детективном романе следует дать надежду на спасение, но позволить ему прибегнуть к помощи тайного сообщества – это уже слишком. Ни один первоклассный, уважающий себя убийца не нуждается в подобном преимуществе.

14) Способ убийства и средства раскрытия преступления должны отвечать критериям рациональности и научности. Иначе говоря, в детективный роман нельзя вводить псевдонаучные, гипотетические и чисто фантастические приспособления. Как только автор воспаряет, на манер Жюля Верна, в фантастические выси, он оказывается за пределами детективного жанра и резвится на неизведанных просторах жанра приключенческого.

15) В любой момент разгадка должна быть очевидной – при условии, что читателю хватит проницательности разгадать ее. Под этим подразумевается следующее: если читатель, добравшись до объяснения того, как было совершено преступление, перечитает книгу, он увидит, что разгадка, так сказать, лежала на поверхности, то есть все улики в действительности указывали на виновника, и, будь он, читатель, так же сообразителен, как детектив, он сумел бы раскрыть тайну самостоятельно, задолго до последней главы. Нечего и говорить, что читатель сообразительный частенько именно так и раскрывает ее.

16) В детективном романе неуместны длинные описания, литературные отступления и побочные темы, изощренно тонкий анализ характеров и воссоздание «атмосферы». Все эти вещи несущественны для повествования о преступлении и логическом его раскрытии. Они лишь задерживают действие и привносят элементы, не имеющие никакого отношения к главной цели, которая состоит в том, чтобы изложить задачу, проанализировать ее и довести до успешного решения. Разумеется, в роман следует ввести достаточно описаний и четко очерченных характеров, чтобы придать ему достоверность.

17) Вина за совершение преступления не должна взваливаться на преступника-профессионала. Преступления, совершаемые взломщиками или бандитами, расследуются управлением полиции, а не писателем-детективщиком и блестящими сыщиками-любителями. По-настоящему захватывающее преступление – это преступление, совершенное столпом церкви или старой девой, известной благотворительницей.

18) Преступление в детективном романе не должно оказаться на поверку самоубийством или несчастным случаем. Завершить одиссею выслеживания подобным спадом напряжения – значит, одурачить доверчивого и доброго читателя.

19) Все преступления в детективных романах должны совершаться по личным мотивам. Международные заговоры и военная политика являются достоянием совершенно другого литературного жанра – например, романа шпионского или остросюжетного. Детективный же роман должен оставаться в уютных, «домашних» рамках. Он должен отражать повседневные переживания читателя и в известном смысле давать выход его собственным подавленным желаниям и эмоциям.

20) И, наконец, последний пункт: перечень некоторых приемов, которыми теперь не воспользуется ни один уважающий себя автор детективных романов. Они использовались слишком часто и хорошо известны всем истинным любителям литературных преступлений. Прибегнуть к ним – значит, расписаться в своей писательской несостоятельности и в отсутствии оригинальности.
а) Опознание преступника по окурку, оставленному на месте преступления.
б) Устройство мнимого спиритического сеанса с целью напугать преступника и заставить выдать себя.
в) Подделка отпечатков пальцев.
г) Мнимое алиби, обеспеченное при помощи манекена.
д) Собака, которая не лает и позволяет сделать в силу этого вывод, что вторгшийся человек не был незнакомцем.
е) Возложение под занавес вины за преступление на брата-близнеца или другого родственника, как две капли воды похожего на подозреваемого, но ни в чем не повинного человека.
ж) Шприц для подкожных инъекций и наркотик, подмешанный в вино.
з) Совершение убийства в запертой комнате уже после того, как туда вломились полицейские.
и) Установление вины с помощью психологического теста на называние слов по свободной ассоциации.
к) Тайна кода или зашифрованного письма, в конце концов разгаданная сыщиком.
 

Элементами хорошего детектива обычно являются захватывающая атмосфера и напряжение, НО если подоплёка событий детектива слабенькая, то все остальные преимущества не смогут поправить дело. Здесь я приведу вам список того, что помогает мне создавать продуманную сюжетную линию. Пожалуйста, пользуйтесь.
Кто ваш преступник?
Думайте так же, как он. Помните, что, возможно, он не знает многого того, что известно вам, писателю, поэтому постарайтесь запомнить, что ему известно, а что нет. Позвольте ему, совершая преступление, работать по плану, а потом подумайте о последствиях его действий, а возможно и бездействия. Как он воспринимает то, что сделал? Будет ли он нервничать, если он что-либо упустил из виду? Был ли он легкомысленным, думая о том, что ему удастся избежать наказания, и терял бдительность? Нравилось ли ему совершённое настолько, что он не удержался от того, чтобы взять сувенир на память?


Упражнение:
Спланируйте идеальное убийство/ограбление и изложите его на бумаге, оставляя достаточно большое расстояние между строчками. Абсолютно не думайте о главном герое, только о преступнике. Положите свою работу в конверт и отложите его на целую неделю. Затем, откройте конверт и перечитайте историю об убийстве/ограблении. Где вы ошиблись/могли бы ошибиться и стали бы вы заканчивать историю? Впишите между строк свои ошибки. Эти ошибки являются зацепками для главного героя, чтобы узнать правду. Проанализируйте упущения и причины, почему вы допустили или могли допустить их. Ответы — это упущения преступника, являющиеся кусочками головоломки для главного героя. Если же вы честно не можете найти таких ошибок, то попросите друга прочитать вашу историю и, если получиться, всё-таки найти их.

Не забудьте о вспомогательных персонажах.
Хорошая история запросто может быть испорчена, если в ней действует метод взаимоисключения. «Ну, раз это не Джонни, значит это Сью… Кроме неё в истории нет других персонажей». Помните, уделяйте достаточно внимания персонажам, позволяющим поломать голову. А почему бы доктор Биллингзли не мог убить свою жену, Сьюзан? Он бы получил страховку, да и они всё время дрались. А что с её братом Тэдом? Он всё ещё ненавидит отца за то, что он оставил всё наследство Сьюзан, и теперь она проигрывает его в казино. Мог ли это быть адвокат, который шантажировал её кассетой с непристойным содержимым, которую она записала вместе со своим бывшим любовником. Настолько ли ему были нужны деньги, что когда она отказалась платить, он взбесился и убил её? Это очень

Создайте хронологию событий.
Что и когда произошло? Убедитесь, что вы создали временную последовательность не только для преступления, но и также в каком порядке главный герой находит улики. Если вы слишком ускорите нахождение улик, то проговоритесь раньше времени, и читательский интерес к истории упадёт. Если вы оставите большинство улик на концовку, то читатели не распознают их появления и будут сильно раздражены непониманием какого-либо странного действия. «Эй, это не честно. Я не смог рассмотреть эту улику», — могут сказать они. Некоторые улики могут быть на виду, но если вы поступите так с большинством из них, то читатели могут не обратить на эти улики внимания. Прелестью детектива является то, что вы можете догадаться кто преступник, до окончания истории.

Пример:
9:30: Доктор Биллингзли приходит домой, но он не видит, как Тэд выскальзывает на улицу через дверь, которую он только, что открыл. Он принимает его за рассыльного.

9:45: Доктор Биллингзли наконец находит тело своей жены, убитой выстрелом в сердце. Он бросается к ней для того, чтобы посмотреть может ли он привести её в сознание (так её кровь оказывается на нём). Он извлекает пистолет из её руки (вложенный в её руку Тэдом так, чтобы это выглядело как самоубийство) и пистолет выстреливает в её ногу, так как он был снят с предохранителя, а доктор Биллингзли не умел пользоваться оружием.

Примечание: таким образом, на нём появляется её кровь, частички пороха и отпечатки пальцев на пистолете. Позже, экспертиза покажет, что отпечатки располагались под неверным углом, по отношению к огню и, что второй выстрел был сделан в уже лежащее мёртвое тело.

9:50:Доктор Биллингзли поднимается и звонит по 911.

Вопросы, возникающие во время создания хронологии событий.
Кто (преступник) совершил что (преступление) и почему (мотив)? Оставлял ли преступник ложные улики и, если так, то как эти улики могут быть отброшены главным героем, как вводящие в заблуждение? Какая ошибка/ошибки позволили связать преступника с его преступлением? Собирался ли преступник исчезнуть без помех? Как все эти кусочки указывают на преступника и где находятся возможные ключи к разгадке? В каком месте цепочки событий появляется главный герой? В каком порядке главный герой находит улики, необходимые для раскрытия преступления? Когда главный герой соединит все кусочки вместе? Почему все кусочки, собранные вместе не допускают предположения, что кто-либо иной мог совершить преступление?

Составьте список подозреваемых.
В вашей хронологии оставьте заметки, кто на взгляд читателей и главного героя является подозреваемым, когда и почему. Также я делаю маленькие карточки с изображением улик, таким образом, я могу перемещать их по временной шкале, добиваясь желаемой последовательности их появления. Помните, правильные улики в неверное время могут сбить читателя или главного героя. Это не обязательно плохо, но за этим нужно следить.


Упражнение:
В текстовом редакторе зарезервируйте узкую пустую горизонтальную полосу слева. Это делается для того, чтобы впоследствии можно было легко что-либо, исправлять. (Подойдёт даже простой блокнот с отчерченной колонкой слева). В этой полоске изобразите хронологию событий. Распечатайте всё это и в правой колонке составьте список подозреваемых. Также вы можете использовать метод карточек с уликами, описанный выше, для перемещения улик по временной шкале. Дважды проверьте свою структуру для того, чтобы убедиться, что улики раскрываются главному герою/читателю именно там, где вы хотите.

Задавайте себе вопросы.
Будет великолепно, если у вас будет независимый наблюдатель, друг, например. Иногда, мы приближаемся к разгадке очень близко, и несколько простых вопросов могут раскрыть преступление окончательно. Вам необходимо пояснить некоторые ответы, в истории. Так почему бы не сделать так, чтобы сам главный герой сделал это?

Роджер: «Скажи, Билл. Почему Девушка-Юпитер не использовала свои телепатические способности для раскрытия преступления? Она ведь могла просто походить среди людей, узнать их мысли, найти плохого парня и превратить его в мокрое место».

Билл: «Ээээ, хмм, всё происходило во время весеннего равноденствия и её способности не работали в солнечных лучах».

Роджер: «Ээээ, да. Ты об этом не говорил. И это полный бред».

Билл: «Ну. Хмм. А как насчёт мировых законов. Ведь она законопослушная девушка».

Роджер: «Звучит неплохо».

Билл: «Позже, я запишу это».

Роджер: «Отлично.Тако Бэлл»?

Билл: «Конечно. Ты за рулём».

Если вам не нужен собеседник, и вы можете беседовать сами с собой — это великолепно. Однако я всегда прошу друзей помочь мне. Если же этот вариант не получается, я прибегаю к способу, который я узнал во время рисования. Я откладываю историю на час и вообще о ней не вспоминаю. Затем, я снова беру её и начинаю тщательно выискивать все упущения. Я составляю список всех ошибок и только после этого я начинаю над ними работать. Если вы начнёте работать над первой же найденной ошибкой, вы не найдёте остальные без откладывания работы ещё на час. Время драгоценно для меня, поэтому я пытаюсь найти их все сразу.

В заключение.
Все хотят читать хорошие и увлекательные истории. То, что я вам рассказал, конечно же, не ЕДИНСТВЕННЫЙ способ написания истории и, в то же время, не гарантирует, что другие элементы (развитие событий, атмосфера, драма, напряжение и т.д.) будут на высоте. Вы можете использовать всё или ничего, или что-то одно, но так ли это важно? Делайте то, что подсказывают вам чувства. Воспринимайте эти упражнения и советы, как инструменты. Каждый хороший ремесленник знает, когда нужно использовать инструменты, а когда НЕТ.

Источник: ulyana686.narod.ru

Отрывок из повести Глеба Сердитого:
"Ковырялка в носу"
Варфоломей был писателем: в том смысле, что писал, но не в том, что издавался.
Он долго сетовал на непонимание и косность издателей, на хромую судьбу и бесплодно мечтал о том, как поднимается по лестнице в небо, к райским земляничным полянам популярности... да что там - мировой славы (!); но, едва освоив первую ступеньку этой лестницы, и не торопясь подняться на вторую, заподозрил, что в действительности это дорога в ад.
Путь к успеху оказался стиснут узкими стенами форматов книжных серий, устлан нереализованными добрыми намерениями и освежен по обочинам терновыми кустами редакторского скудоумия.
Он заклеймил себя: поставил диагноз - неформатный писатель и сделался популярным в узком кругу друзей, собутыльников, поддакивателей. С чем и почил на сих сомнительных лаврах, утешаясь благожелательными комментариями в самиздате сети, да спорадическими бумажными публикациями без критики.
И теперь вот прорубило! В кои-то веки он решился участвовать в конкурсе. Литературном, что характерно! Конкурс сулил немыслимые головокружительные перспективы: публикацию в толстом журнале, издание сборника (братская могила) лауреатов, и рассмотрение иных рукописей солидным издательством с большой вероятностью контракта...
Изучив свой весьма беспорядочный архив Варфоломей вдруг с ужасом обнаружил, что предложи ему кто-то сейчас же "миллион за нетленку", ему нечем было бы ответить: все наброски, замыслы, эпизоды и начала без конца. Перед мысленным взором он видел жемчуга гениальных замыслов и золотые россыпи шедевров, а на поверку написано-то... Да ничего не написано. Только и есть, что пара десятков неформатных рассказов, которые по сути своей - бессюжетное нытье и сетование о тяжелой жизни, игра в логические парадоксы (в моменты благорасположения к логике), олитературенный самую малость банальный "дыбр", эссе, да "атмосферные" эпизоды чего-то большого, недописанного, недодуманного, недосочиненного.
Варфоломей сел писать.
Он был писателем - любил и умел писать.
Не заканчивал большинство замыслов из-за подсознательной боязни провала, так же как юноша опасается знакомиться с девушкой из страха быть сразу отвергнутым.
Но писать - и любил, и умел.
Итак!
Тема "Билет в один конец" не представляла интереса. По крайней мере - поначалу. Сразу рисовалось что-то героическое, но с неожиданной развязкой: подвиг или самопожертвование: "пойди туда, не знаю куда" и что-то такое герой должен был бы там сотворить. Короче - невыполнимая миссия. Какое-то герой получает задание, не очень важно какое, но в процессе исполнения сталкивается с проблемой, которую следует решить в ограниченное время. Каждая попытка решить ее только усугубляет ситуацию, но вдруг - отважный выбор, изящный поворот и все получается. И тут возможны варианты, но... Как-то не интересно - так и о таком уже писали. Мало того, - это мог бы с радостью купить любой журнал и раскритиковать любой критик. Иначе говоря - это был "формат".
Варфоломей подозревал, что прочие участники напишут о путешествиях и железнодорожных билетах.
Собственно жизнь сама - билет в один конец и невыполнимая миссия. Для большинства.
Все люди затерялись в толпе себе подобных и счастлив уже тот, кто способен заглянуть за край толпы. Даже не единицы, а дроби с нескончаемыми нулями после запятой могут выполнить миссию своей жизни и становятся целыми числами - цельными значениями.
Что касается темы "Работа над ошибками", то здесь было чуть больше простора. Так казалось поначалу.

А что вышло тут:

http://zhurnal.lib.ru/edito...

После очередного скучного учебного дня Бритни направилась домой. Она была уверена, что отец сегодня выходной, поэтому была полна решимости устроить допрос на тему убийств в городе. Он то точно должен знать в чем дело. Кому и зачем понадобилось убивать детей?
Придя домой, Брит тихо закрыла входную дверь и зашагала по холлу. Чулан под лестницей был открыт и девушка заглянула туда, обнаружив отца, ковыряющегося в чемодане с отвертками.
-Привет. – Тихо и робко сказала она.
Но отец не ответил. Должно быть он злился на дочь из-за ссоры произошедшей ночью.
-Слушай, не принимай близко к сердцу то, что я тебе наговорила ночью. Ты же знаешь меня, я могу ляпнуть чего-нибудь с горяча и жалеть об этом. Не стоит из-за этого обижаться на родную дочь!
-Странный у тебя взгляд на вещи. Ты сделав что-то плохое, уверенно считаешь, что окружающие не должны обижаться на тебя, опираясь на твой трудный характер. – Хью выпрямился, его глаза были наполнены то ли горечью, то ли злостью, но это очевидно была обида.
-Папа, - Брит остановилась и тихо вздохнула, как будто впервые называет его так, - прости меня, я виновата. Теперь ты доволен? – Сожалеющий тон резко сменился гавкающим.
-Почему же мне не удается воспитать из тебя…ладно.
-Что ты знаешь об убийствах в городе?
Хью Сандерс замер, а затем прошел в гостиную, облокотившись об деревянную арку. Вид у него был угнетенный. Он явно пытался что-то сказать, но не находил подходящих слов. Что говорило о том, что Хью прекрасно понял, о чем именно намекает Бритни, и что это его тоже тревожит.
-Кто-то убивает подростков. На берегу озера, того самого где мы с тобой рыбачили, убили пару: парень семнадцати лет и девушку того же возраста. Тринадцатилетнюю девочку из баптистской школы застрелили около церкви.
-Застрелили? Из пистолета? – Спросила Бритни.
-Нет. Из арбалета. – Подчеркнул Хью.
«Арбалет? Им вообще сейчас кто-нибудь пользуется? За исключением средневековых клубов». – Подумала Брит.
-Всех убили из арбалета? – Запинаясь спросила она.
-Всех.
-Что-то новенькое. – Сандерс уселась на диван и скрестила руки на груди. – Ты думаешь есть повод волноваться?
-Я в этом уверен. – Заверил Хью. – Ты в курсе, что в Браунсвилле ввели комендантский час, его не было шесть лет. А эта кража из оружейного склада с базы спецназа загородом – все это очень странно. Мы пытались найти хоть какие-нибудь следы…но все тщетно. Я признаюсь честно, я в тупике.
-Но почему же не сообщалось об убийствах? – Бритни не нарочно сделала жалобное лицо. –Почему об этом нигде не сообщалось?
-Полиция и…некоторые спец.организации договорились пока не сообщать в средствах массовой информации о смерти трех подростков, чтобы не подымать шумиху, и чтобы пресса не сделала из этого клоунаду. Но родственникам мы конечно сказали. В этом и была главная трудность. Очень тяжело говорить родителям о смерти их ребенка, когда не знаешь кто это сделал. – Лицо Хью совсем потеряло вид, а его голос становился все тише и спокойней.
-Какие спец.организации?
-Это не разглашается.
-Неужели настолько секретные? – Удивилась Брит. Если бы это было ФБР или внутренняя безопасность, то отец бы сразу упомянул о них, но нет. Что же это за спец.организация?
В гостиную влетела Беттани, в руках она несла красивого черного пушистого кота. Точнее, он был красивым и пушистым минут десять назад. Со Стича – так звали кота, текла вода, вся его шерсть была мокрой и скомканной. Желтые глаза животного были наполнены ужасом, а из его рта вырывались нечеловеческие крики.
-Бетт, что ты сделала с котом? – Бритни открыла рот и не отрывала взгляда от питомца.
-Я решила его искупать. – Как ни в чем не бывало ответила Бетт. –Теперь он чистый, свежий и хорошо пахнет.
-Стич… – Хью скорчил жалобное лицо, от такого зрелища наворачивались слезы.
Бритни подошла ближе к сестре и легонько пощупала клок шерсти кота. К её удивлению, шерсть вылазила, причем немаленькими кусками. От животного неестественно пахло. Это был химический, напоминающий стиральный порошок аромат.
- Боже, от него же шерсть лезет! Чем ты его мыла?
-Для увеличения эффекта, я добавила в машинку новый стиральный порошок, долила шампуня и папиного одеколона. – Сказала Бетт и Хью округлил глаза. Как, его одеколон трогали?
Бритни застыла на месте, а затем медленно опустила глаза на сестру.
-Добавила в машинку? – Тихим писком спросила она. – Бетт, ты что его в стиральной машинке стирала?
-Не стирала, а купала! – Уточнила девочка. – Зато он теперь чистый! – Она сияющее улыбнулась, поднимая Стича верх, тем самым демонстрируя свои труды.
-Беттани, ты с ума сошла? – Вскрикнул отец. – Зачем ты его сунула в машинку?
-Ну ты же говоришь, что в машинке вещи очищаются лучше, чем руками, вот и я…
Хью закрыл глаза ладонью. Такой глупости от своей младшей дочери он не ожидал. Да, она собиралась на северный полюс к Санта Клаусу, искала клад в огороде, думала, что если положить зуб под подушку – на утро там будет доллар, а постучав паломником по кастрюле из холодильника выпрыгнет мистер Пропер – но это ведь все детские шалости.
-А что ты глаза закрываешь? Ей ведь никто не объяснил, что котов нельзя стирать в машинке с порошком, шампунем и мужским одеколоном. – Протароторила Брит и взяла Стича на руки. Он был так напуган, что чуть не задыхался.
-Не трогай его, он испытал стресс. Сколько ты его сти…мыла? – Спросила Бит-Бит.
-Две минуты. – Бетт почесала затылок.
-Я бы на твоем месте посмотрела машинку, наверняка там где-нибудь торчит клок шерсти. – Сказала Бритни отцу.
-Большая стирка! – Запела Бетт и вприпрыжку направилась к лестнице. – Большая стирка!
«Иногда так хочется её наказать». – Подумала Бритни, наполняясь страстным желанием лишить сестру конфет или мультиков, а лучше подняться к ней в спальню и грозно сказать «а ну спать». Но то, что она сделала со Стичем, нельзя описать словами.

На утро Брит как всегда отправилась в школу, но в этот раз без сестры. Погода была мягко сказать не очень: под утро лил дождь, тучи закрыли небо, солнца не было вообще… Каждую минуту казалось, вот-вот начнется ливень.
Но плохая погода не пугала учеников высшей Браунсвиллской школы, и они как обычно расселись по клумбам и на террасе здания. Могло показаться, что на площади не просто ученики, а самые беззаботные люди, переживавшие за день огромное количество трудностей. На улице, в коридорах можно было встретить абсолютно разных подростков: спортсменов, «серых мышек», модниц и модников, любителей компьютерных игр, творческих личностей, готов и других представителей неформальных образов жизни. Разумеется, Бритни не относила себя ни к одному из приведенных «рас общества».
На первый взгляд могло показаться, что это счастливое, спокойное место. Но, школа – это маленькое государство, а в каждом государстве есть гражданские войны, конфликты, бунты и тому подобное. Нередки здесь драки, проблемы с алкоголем, и прочие неприятности столкнувшиеся с подростками в самом начале двадцать первого века.
Сандерс открыла свой шкафчик, дизайнерски обклеенный всякой ерундой. На одной стенке висела её фотография, на другой картинки с изображением крутых гитар, черных китайских драконов и микки маусов. Брит достала только тетрадь и ручку, потому что сейчас должен быть семинар между десятым и одиннадцатым классом на тему социологии и подростковых отношений. Видимо, директриса считает эти темы занимательными.
Бритни просматривала свой шкафчик, как вдруг заметила стоящего в трех метрах сзади от себя новенького парня. Который тоже стоял у противоположной стойки с шкафами вместе с какой-то девчонкой. Брит вгляделась в свое зеркало, расположенное на задней стенке, пытаясь разглядеть этого парня. Девушка стоящая рядом с ним ушла, и он принялся рассматривать себя в зеркало.
«Нарцисс». – С усмешкой подумала Брит.
К глубокому сожалению, она видела лишь его затылок и отражение в зеркале. Но, Сандерс подметила, что у него было выразительное лицо, передающее равнодушные эмоции. Внешность была довольно приятна: открытый лоб, темные волосы стоящие слегка торчком. Чем больше она вглядывалась в черты его лица, тем больше они казались ей знакомыми. Бритни хватил мондраж, в отражении зеркала она встретилась с его глазами. Он тоже взглянул в зеркало, видимо, чтобы посмотреть на неё и увидел в отражении, что взгляд Брит устремлен на него. Парень захлопнул дверцу шкафчика и ушел.
Сандерс почувствовала приступ неуверенности в себе. Она отвлеклась, и обглядела себя. Наружность у неё была примечательна: темно-каштановые длинные волосы, темно-зеленые глаза, алые полные губы и её любимый атрибут: родимая родинка сверху губы.
Бритни закрыла шкафчик и не дождавшись подруг, двинулась в конференц-зал. Он представлял из себя кабинет больше чем обычные классы в школе, и отличался тем, что парты в нем были сдвинуты как в институтах. Получалось семь длинных горизонтальных ряда. Сандерс оглядела конференц-зал и нырнула в ряды. Она села на третьем ряду, за последнею парту, но отодвинулась, поэтому место у окна осталось свободным.
Большие деревянные окна вспотели, а по стеклу побежали капельки пара. Такая погода не радовала никого в этом небольшом городишке и казалось, будто он впал в спячку. Бритни загрустила, почувствовав себя одинокой и никому ненужной. Даже находясь в обществе друзей, она не ощущала себя счастливой. А этот город, все чаще казался ей унылым и скучным. Именно поэтому, Брит мечтала уехать отсюда.
-Мы начнем через минуту, занимайте места! – Проголосила замдиректора школы и принялась подсчитывать учеников.
Место рядом с Сандерс долго не пустовало… Сопровождаемый многочисленными взглядами в кабинет вошел тот самый парень, что запал в сердца многих девчонок. Он уверенной походкой, не зацикливая взгляд прошел к третьему ряду. Из десятков свободных мест он выбрал стул у окна, тот что соседствовал с Бритни. Парень посмотрев на Сандерс, сел рядом с ней.
Бритни насторожилась. Чего он тут забыл? Почему он сел рядом с ней? Брит решила не подавать виду и сделала вид, будто ничего не произошло. Она по-обычному теребила ручку в руках и подпирала подбородок рукой. Хотя глаза так и хотели посмотреть на того, кто сидел рядом. Сандерс уловила резкий, но приятный запах мускатного ореха исходящий от соседа по парте.
Девушка почувствовала, будто находится под чьим-то надзором. И это было не случайно, он смотрел на неё. Глаза этого парня были серо-зелеными, хотя издалека казалось, что они голубые. И в конце концов, кто вообще выдумал стереотип о том, что если симпатичный брюнет – то обязательно голубоглазый? Особенно Брит понравилось то, что он не одевался как некоторые парни в школе в стиле «городской бомжара» или так чтобы выделится. На нем была черная футболка без рукавов и черные брюки.
-Привет. – Неожиданно произнес он. Его голос был твердым и басовым, но приятным. Хотя Брит он показался грубоватым.
-Привет. – Без энтузиазма ответила она, пытаясь показать, что абсолютно безразлично относится к нему.
-Лекс. – Представился парень. Теперь Сандерс знала, как его зовут. Имени «Лекс» она нигде не встречала , поэтому решила, что это либо его короткое имя, либо прозвище.
Лекс протянул руку и слегка улыбнулся.
-Бритни. – Сказала она и пожала его руку.
«Какие манеры…Здороваясь протягивать руку» - С удивлением подумала Брит.
-У тебя крепкое рукопожатие. Ты дочь шерифа? – Медленно спросил Лекс.
-Да.
Замдиректора Пристцилла Браймонд начала что-то говорить, но её никто не слушал. Объяснять тему социологии современным подросткам было невероятно трудно. Распинаясь у доски Пристцилла заработала внимание лишь четырех человек в кабинете. Но это на первый взгляд она может показаться заслуженным учителем школы, любящим детей. Браймонд была эксцентричным человеком и терпеть не могла подростков в возрасте от двенадцати лет. В особенности она на дух не выносила Бритни. А все по той же причине, что её отец был шерифом, защитником закона.
Брит предпочла отвлечься от соседа по парте и осмотрела зал. Её подружки сидели на первом ряду и смеялись, на последних расположился одиннадцатый класс. На ряду спереди сидела Тайра и в полуоборота наблюдала за Сандерс, это заставило Брит задуматься. Может Деми права, и Лекс её парень, и она просто ревнует, что он подсел к чужой девчонке.
-Ты ведь не местный. Откуда к нам? – Спросила Бритни не стесняясь. Её решимость порой поражала парней, и она без запинки спрашивала у них то, что хотела узнать.
-Из Калифорнии. – Лекс вытянул руки на столе и покусывая губу смотрел на собеседницу.
«Ну этого и следовало ожидать, он тоже калифорниец» - Подумала Сандерс.
-Из Лос-Анджелеса. – Прошептала Брит.
Лекс кивнул.
-У вас всегда такая стремная погода?
-Нет. – Брит отрицательно покачала головой. –Обычно здесь тепло.
-Тебе сколько, пятнадцать? – Парень пострелял глазами, он делал это так виртуозно, как будто флиртовал.
-Четырнадцать. – Словно стыдясь ответила Бритни. Она была единственной девчонкой из своего класса, которая пошла в школу не в шесть лет как все, а в пять.
-Тебя это задевает? То что ты младше остальных?
Тут он попал в точку. Бритни временами ощущала себя не полноценной, не такой как все, всего лишь из-за того, что была на год младше одноклассников.
-Иногда. – Она принялась теребить локон волос.
-Зря. Зато, когда ты будешь заканчивать школу всем будет по семнадцать, а тебе шестнадцать. Чувствуешь разницу? – Лекс мило улыбнулся.
-Если я продержусь до окончания школы…-Промямлила Сандерс.
Пристцилла громко крикнула что-то невнятное, наверняка чтобы заставить учеников замолчать. Неужели она ожидала, что её будут слушать?
-Итак, перед каждым из вас лежит лист бумаги, это тест. Постарайтесь заполнить его. Все вопросы в нем касаются отношений подростков и их поведения в школе. – Сказала Браймонд.
Сандерс неохотно перевернула лист бумаги, лежащий на парте и прочитала содержимое. Вопросы ей показались глупыми, но делать нечего, и она взяла ручку и принялась ставить галочки. Методом «тыка» Бритни за пять минут ответила почти на все вопросы в тесте. Но временами постоянно поглядывала на Лекса, который рисовал что-то на обратной стороне листа. Чуть выпрямившись и подняв голову вверх, Брит увидела, что это были простые непримечательные каракули.
Прозвенел звонок с урока, и все рванули к двери, швырнув тесты на стол замдиректора. Лекс поспешил выйди из кабинета и резко встав, двинулся к выходу. Бритни удивилась такой реакции. Но не тут то было, парня задержала Пристцилла и пыталась ему что-то впарить, на что тот только кивал.
Бритни направилась к выходу, вслед за Деми и Хилари. Подходя к двери, она случайно услышала фразу Пристциллы.
-Мистер Уолтер, мы можем надеется на содействие вашего отца?
Помимо слащавого тона и подхалима, Брит услышала фамилию «Уолтер». Она сразу показалась ей знакомой, и тут её осенило.
«Он её брат!» - Сообразила Бритни.
Ну конечно, Тайра Уолтер, Лекс Уолтер – они брат с сестрой. Вот почему они показались ей похожими. Интересно только почему все знали, что Лекс сын бизнесмена, а Тайра – нет.
Но Сандерс не стала зацикливать на этом внимание и отправилась в библиотеку. Она давно уже была написать доклад на тему политики, но все руки не доходили. По дороге туда она встретила незнакомого ей мужчину лет тридцати, одетого во все черное. Он выглядел странным, особенно его холодные черные глаза. Брит посмотрела на него и оглянувшись, открыла дверь ведущею в библиотеку.
Гигантское количество книг потрясало воображение: учебники, классическая литература, современные произведения – все это стояло на полках. Бритни обожала книги. Она любила держать в руках экземпляры в кожаных переплетах, любила запах свежих страниц и ей нравилось просто читать их. Хоть на это времени часто не хватало.
Найдя нужные книги, Брит села за стол и начала выписывать в черновик необходимые сведения. Американские политики середины двадцатого века, холодные войны, внешняя политика США – все это было ключевыми темами её доклада. Вообще, политика не являлась предметом изучения для Брит, это было просто интересно.
Просидев в библиотеке сорок минут, у Сандерс началась лихорадка. А все дело в том, что она без перерыва находилась в окружении учебников. Какому подростку не станет плохо? В какой-то момент Бритни поняла, что больше не хочет чахнуть над материалом для доклада и собрав вещи, решилась покинуть библиотеку. Она замерла, услышав резкий женский вопль, исходящий с улицы. Поначалу, не поняв, что случилось, Сандерс просто стояла на месте, но выйдя из библиотеки, она увидела толпу учеников, находящихся то ли в панике, то ли они просто стремились куда-то.
Бритни быстро выбежала из школы, чуть не сбив с ног учительницу географии. Она была очень встревожена и удивлена. Что заставило женщину кричать? По пути вместе с ней двигались другие ученики и учителя, также услышавшие крик. Вылетев из дверей школы, Брит огляделась, народ двигался в сторону спортплощадки, значит это и был пункт назначения. Тем временем она гадала, кто же мог кричать.
-Бритни! – Позвала Деми, толкаемая со всех сторон. – Что происходит?
Эванс была напугана, она то и дело бегала глазами по кампусу школы.
-Я не знаю. Я услышала крик. – Ответила Брит.
Девушки уже более медленными шагами устремились к спортплощадке. Прибыв на место, Бритни впала в транс. Перед ней стояла толпа людей, сбившихся в круг. Где-то кричал Чихайко – смотритель школы, замдиректора Пристцилла тоже поспела на крик. Брит не растерялась толкая всех подряд, пыталась протиснуться в толпу, и наконец увидеть, из-за чего весь сыр-бор. Но уверенность и спокойствие покинуло её, когда рядом пробегала Эллис - девушка из параллельного класса. У неё была истерика, по её щекам текли слезы.
Оттолкнув Люка, Бритни все же удалось пробраться в самую гущу толпы. Её лицо побледнело, взгляд помрачнел, а сердце замерло. На асфальте лежала Лиз Джонс – пятнадцатилетняя девушка из параллельного класса. Она была мертва. Её рука грациозно подпирала голову, а ноги были прямыми. В груди Лиз была рана, и из нее сочилась багровая кровь. Там торчала черная стрела.
Бритни невольно ахнула. Она не была знакома с Лиз, но они часто встречались в коридорах, у шкафчиков с вещами. Сандерс сразу поняла, её убили из арбалета. Но как? Убийца приблизился к школе?
-Без паники! Замолчали все! – Картавым голосом закричал Чихайко. Успокаивать детей у него плохо получалось.
-Господи! Там кровь! Меня сейчас стошнит! - Брезгливо произнесла Ники.
-Мистер Чихайко, уведите учеников, нужно отправить всех по домам. И вызовите полицию. – Приказала Пристцилла.
Смотритель изо всех, деря глотку пытался увести подростков от тела, но ему это не удалось. Народ все равно потягивался, чтобы посмотреть на Лиз. Но вскоре к Чихайко присоединился охранник и физрук, и уже втроем они отгоняли детей.
-Пошли прочь отсюда! – Не церемонясь заорал физрук. – Здесь больше не на что смотреть.
-Мистер Спордж, а если убийца бродит среди нас? Что если он еще в школе? – Боясь спросила Ники.
-Росс ты плохо слышала? Пошла вон отсюда! – Крикнул тот и Ники отошла назад.
Бритни не боясь охранника, ни доставучего Чихайко, ни физрука подбежала к трупом Лиз. Наклонившись, она оглядела тело. Стрела была слишком глубоко в груди, и похоже, это была единственная причина смерти. Причем убита Джонс была совсем недавно, около получаса назад. Стрела показалась Брит необычной, на наконечнике был какой-то символ, похожий на закручивающейся круг.
Спордж с грозным лицом подошел к Бритни, готовясь накричать на девушку. Но она не испугалась, и развернула корпус к физруку.
-Срочно нужны понятые. – Выпалила Брит. – Вы уже позвонили в полицию?
-Сандерс, брысь отсюда. – Скомандовал мужчина.
-Я вам не кошка. И вообще, я единственный человек понимающий что случилось. И если вы не забыли, я дочь шерифа. Так что лучше сами отойдите, пока не стошнило.
Спордж замолк. В каком то смысле Бритни была права, она немного разбиралась в подобных ситуациях, могла дать краткую характеристику телу и опыт нахождения в полиции позволял ей без напряжения, равнодушно смотреть на трупы.
Полиция приехала молниеносно. И две полицейские машины остановились прямо у дверей в школу. Из первой вышел Хью в черной форме, вместе с подчиненным. Из другого форда вылетел мужчина и молодая девушка. Хью, увидев свою дочь у тела погибшей ринулся к нему, не обращая внимания на бегающею за ним Пристциллу.
-Бритни, отойди. – Рявкнул шериф и Брит послушно отошла в сторону.
-Мистер Сандерс, - пробурчала замдиректора, - вы ведь найдете убийцу?
-Эви, записывай. –Сказал Хью, и девушка в полицейской форме принялась записывать протокол.
-Пап, её убили те самые, из арбалета. – Тихо сказала Бритни.
-Шериф, что скажете…-снова заладила Пристцилла.
-Да помолчите уже! – Прикрикнул Хью. Эта женщина начинала его доставать.
-Пап…
-Брит, слушай меня, - отец схватил девушку за плечи, - ты сейчас едешь домой, и дожидаешься меня! Поняла?
-Но пап…-Бритни недоуменно смотрела на отца.
-Ты меня поняла? Бери с собой Бету и домой! Райдер вас отвезет. – Повелел Хью.
Лейтенант Райдер стал около Брит, и смотрел на полковника, ожидая приказаний. Это был симпатичный молодой юноша, с серьезным выражением лица.
-Я поняла. – Твердо ответила Брит и последний раз взглянув на тело Лиз, пошла за Райдером.

Как написать книгу?Писатель — это человек, которому писать труднее, чем остальным людям.
Томас Манн.
Любовные романы, захватывающие детективы, щемящие сердце триллеры, фантастические приключения, скандальные мемуары, доведённые до абсурдной популярности детские сказки и исторические метаморфозы — чего только нет сегодня на прилавках книжных магазинов!
Пишут все, кому не лень: рублёвские «жёны», телеведущие, артисты, журналисты, писатели и графоманы, гении и бездарности. Порой не обязательно читать книгу, чтобы понять, что автор хочет сказать в этом произведении. Книги, как и всё в нашем мире, имеют свою цену. К сожалению, чем выше её материальная сторона, тем чаще мы видим очередной «бестселлер», созданный не одним автором, а полчищем писак, выпускающих свои псевдошедевры по пять штук каждый месяц.
Как говорила писательница Л. Улицкая в одном из своих интервью, «в гениальной книге предсказать сюжет невозможно». Действительно, у каждого настоящего писателя должен быть свой, особенный, рецепт создания литературного произведения, имя которому талант, а фамилия — упорный каждодневный труд.
Мало кто может объективно увидеть жизнь других людей со стороны. Не зря, лучшие писатели мира — А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский, Н.В. Гоголь, Л.Н. Толстой, О. де Бальзак, А. Стендаль — всегда были мыслителями, глубоко задумывающимися над судьбами человечества. Во все времена читатель ждал и сегодня ждёт от автора книги совета, наставления, указания, как нужно строить свою жизнь. Поэтому важнейшее значение в писательском труде имеет его авторское видение жизненных процессов, его неравнодушное отношение к людям или той деятельности, которую он описывает. Ещё А.П.Чехов говорил, что «настоящий писатель — это то же, что древний пророк: он видит яснее, чем обычные люди». Позиция писателя должна быть явно выражена в книге, быть направляющей силой, связующим звеном всего произведения.
Садясь за написание произведения, никогда нельзя забывать о том, что все книги на нашей Земле пишутся о людях и для людей. Помните, что даже сборники кулинарных рецептов и брошюры, рассказывающие о флоре и фауне Тихого океана, также рассчитаны на людей, все они — об отношении людей к заявленной в книге теме.
Изображение человека является одним из самых сложных в писательском мастерстве. Ведь глядя на рисунок или фотографию, мы без труда можем описать и цвет глаз, и телосложение, и выражение лица, и даже выдвинуть предположение о характере данного человека. Задача писателя сложна во сто крат: он должен изобразить персонажа словом. Для того чтобы читатель по Станиславскому закричал Вам: «Верю!», нужно подробно знать все вехи биографии героя, все мельчайшие подробности его жизни и судьбы. Писатель всегда должен знать на унцию больше информации о своём персонаже, нежели читатель. А также быть тонким психологом, соотносящим свою жизнь с судьбой своего героя. Собирая материал для литературного произведения, необходимо не только знать то, о чём пишешь, но и глубоко проникнуть в жизнь общества, к которому ты принадлежишь, в стремления, которые для тебя должны быть просты и понятны.
Получается, чтобы быть писателем, нужно уметь вместить в себя целый мир знаний, опыта, мудрости, накопленной за годы своей жизни и заимствованной из деятельности великих людей прошлого. Лишь тогда автор со всей ответственностью может осознать весь объём интеллектуального труда, который надо выполнить, чтобы получилась интересная книга.
Итак, когда материал собран, идея, во имя которой человек начал создание книги, ясна, можно приступить к написанию. Важный этап в этом процессе занимает выработка собственного стиля. Здесь любому писателю приходит на помощь его блокнот, где хранится самая важная информация, собранная в процессе работы над произведением. Автору нужно многократно вычитать весь имеющийся материал, отсеивая ненужное и выделяя главное, что может, действительно, пригодиться.
Если спустя неделю каждодневного труда над произведением Муза, которую воспевали Ф. Петрарка и Д. Байрон в своих поэмах, обходит Ваш дом стороной; Ваши мысли, идеи и слова, стройными рядами, как Вам казалось, шагавшие у Вас в сознании, то путаются в клубок, то роятся, как стая ос, а голова раскалывается на части, значит, Вы на правильном пути — ещё месяц, или два, или полгода и Вы сможете «родить» полстрочки связного текста! А вот что касается написания книги…
Как и любая другая профессиональная деятельность, литературный труд требует чётких знаний писательского мастерства, недюжинного упорства и ясного понимания техники дела. Труд писателя можно сравнить лишь с работой южноафриканских рабов на плантациях — ни дня без изматывающей страды под палящим солнцем, а в случае с писательством — ни для без строчки под искусственным светом настольной лампы и вынужденного сидения за монитором компьютера!
Истина такова: человек может владеть колоссальным жизненным опытом, но он не сумеет воплотить его в своих книгах. Профессиональные авторы Издательства «Спец-Адрес» с удовольствием возьмут на себя Вашу головную боль по созданию книги. От Вас потребуется лишь рассказать им о своей жизни и судьбе, о деле, которое стало самым главным в Вашей жизни, о Вашем пути к большому успеху!

Продюсерский центр Александра
Гриценко создан ведущими авторами, членами Союза писателей России и уже много
лет сотрудничает с крупными издательствами, такими, как «ЭКСМО», «ВЕЧЕ»,
«ДРОФА», «АСТ», «Центрполиграф», «Снежный Ком» и другими.


В 2011-2012 годах обороты
издания книг заметно уменьшились. Издательства предпочитают выпускать книги уже
известных авторов. Попасть в издательскую линейку, прислав рукопись самому,
практически невозможно. Издательства рассматривают рукописи в первую очередь с
рекомендацией.


Несмотря на это, даже если
рукопись талантлива и перспективна, решение об её издании откладывается на срок
от 3 месяцев до 1 года. Причем, если литературный агент в течение всего этого
времени систематически не напоминает об авторе, то издатель гарантировано о нем
забудет.


Литературный агент делает
большую работу: подготавливает рукопись, делает её наиболее презентабельной.
Подготавливает вместе с автором синопсис. Если из-за элементарных ошибок
издатель откажет автору на первом этапе, то возврата не будет.


Далее агент, пользуясь своими
связями и авторитетом, присылает рукопись напрямую редактору отдела. Далее
добивается рецензии. Часто бывает так, что ответ нейтральный: «Публикация
возможна, но в неопределенном времени». В этом случае агент добивается
заседания редколлегии, точного решения. На все это может уйти до года. А в
случае положительного результата, гонорар начинающего автора составляет от
10 000 до 30 000 рублей. Литературный агент помогает автору правильно
составить договор передачи исключительных прав.


Мы работаем с десятками
издательств Москвы и Санкт-Петербурга.


Отбор рукописей строго по
конкурсу. Услуги агента платные. Заключается абонентский договор на год. Цена
на услуги-пакеты от минимальной и общедоступной до максимальной – это дополнительно
пиар–услуги, продвижение в европейских издательствах, участие в зарубежных
фестивалях, книжных выставках, деловых встречах с западными литературными
агентами, издателями и др.)


На конкурс необходимо прислать
синопсис Вашего произведения, который далее рассматривается специально
созданной приемной комиссией.


Если приемная комиссия
утверждает синопсис, то далее автор высылает текст произведения. 


При условии, что синопсис и
произведение были утверждены приемной комиссией ПЦ при консультативной помощи Московской
городской организации Союза писателей России, заключается агентский договор с
автором на продвижение его рукописи в более чем 50 издательств. Отчеты о
проделанной работе, акты, рецензии, отзывы от редакторов -- все следы агентской
деятельности  высылаются автору
ежемесячно.


Заявки
присылать на электронную почту mgospr@yandex.ru, контактные телефоны
+7 926 436 12 71, +7 916 432 35 51.


На конкурс необходимо присылать
материалы с пометкой: «На конкурс продвижения
книги в издательства».


В
заявке необходимо указывать: ФИО, контактный телефон, e-mail, творческую биографию.

Этот инф участвует в конкурсе. Главное условие конкурса что бы инф подерживал разговор на тему ДЕТЕКТИВЫ.

"Инф" - интеллектуальный собеседник, так сказать "Иску́сственный ра́зум".

Алина, начитавшись детективов, вообразила себя Ниро Вульфом и Агатой Кристи в одном флаконе... теперь путешествует и раскрывает тайны и секреты, что не успели раскрыть без неё. Kcтaти Алина, любительница поболтать. Знает где можно скачать (почитать или послушать) детективы.
Поговорите с ней пожалуйста!
P.S. это анонимно, нельзя узнать какой гость беседовал с ИНФом.

Любите ли вы дамские детективы, как люблю их я? Маринина, Дашкова, Александрова - несть им числа...
Дамский детектив – это особый жанр литературы, и он бурно развивается в последнее время. Отличительные особенности жанра таковы. Автор – дама среднего возраста, средних внешних данных, средней обеспеченности, средней загруженности. Профессия автора – журналист, референт, мелкий чиновник прокуратуры, мерчандайзер (это я для красоты загнул, нет авторов с такой профессией, мне слово нравится). Исключение – Александра Маринина (Марина Алексеева) – она реально достигла изрядных чинов в ментовских структурах.
Иногда детектив называется еще “ироническим” – в этом случае в ролях особо противных отрицательных героев и смешных положительных выступают знакомые автора. Родоначальник этой традиции – Иоанна Хмелевская (Польша), она же и основоположник жанра. Тетушка Агата Кристи основоположником жанра не является – она выдавала детективы в классическом стиле.
Главный герой (ГЕРОИНЯ) с характеристиками, в точности совпадающими с характеристиками авторов. По ходу сюжета становится, однако, ясно, что у нее имеются копыта очень стройные и добрая душа. А если использовать все богатство современных косметических средств, то ее место в шеренге ведущих фотомоделей мира.
Главный отрицательный герой – за кадром. Впоследствии окажется, что ЭТОГО от него никто не ожидал. Он занимается своим злобным делом, а наша мышка ненароком перебегает ему дорогу. В начале романа у главной героини есть мужчина, который по сюжету окажется подлецом мелким, но гадким. По ходу действия ему будет дана решительная отставка либо он слиняет сам. Зато, гангстер с квадратным подбородком и университетским образованием начнет решать проблемы героини, как свои, обнаруживая тонкий юмор и светский лоск. Героиня тоже не шиком лыта – мочит врагов утюгом, зонтиком и книжкой Карла Маркса “Капитал”.
Автор(ша) романа чаще всего укрыта под псевдонимом, иногда там скрывается группа авторов (иногда мужского пола). Значит, первое, с чего нужно начать – определиться с псевдонимом…
Псевдонимы авторов (авторш) дамских детективов не блещут оригинальностью и, как правило, являются производными от их собственных имен либо имен их близких.
Вывод - брать надо звучащую по-русски фамилию и такое же имя, однако Иванова с Сидоровой не прокатывают. Скворцова-Степанова - занято, Пряжкина – вызывает нездоровые ассоциации, Бюстова и Ногастая - здоровые. Как театр начинается с вешалки, так дамский детектив - с псевдонима автора.
Главная особенность стиля – подробнейшие описания интерьеров, одеяний, фигур, физиономий и душевных движений. Секс дается намеками и охами-вздохами, драки – одной фразой.
Сюжет… Все начинается с того, что у главной героини случаются ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ. Она видит, не то что надо, оказывается главной подозреваемой в убийстве семерых криминальных авторитетов, ее саму ни с того ни с сего вдруг кто-то надумал замочить в сортире. И ей ничего не остается, кроме как найти настоящего убийцу, вора, главную сволочь… Непременно в ходе расследования случается настоящая любовь, однако не очень крепкая, ведь у героини впереди – целая серия расследований и настоящих любовей…
Неприятности появляются неожиданно, причем кучно и по нарастающей. Последняя должна превышать прежний предел прочности испытывающего неприятность. А тот в результате должен задрать планку духа до невиданных высот. Иначе говоря - простая уборщица подвергается налету банды международных террористов.
В поведении главной героини возможны варианты. Либо она на глазах умнеет, с ходу осваивает дедукцию, индукцию и Конфуция, либо ее расследование – цепь разных нелепых неожиданностей и совпадений, приводящих к неожиданному и забавному финалу.
В финале всем сестрам раздается по серьгам, всем братьям по шапке. Главная героиня заполучает мешок денег, страстного любовника и дивный серый в яблоках костюм от Диора, который делает явной ее утонченную красоту. Все враги повержены, но один не очень важный все-таки сбегает, чтобы стать основным злодеем следующей серии. До скорых встреч в эфире, господа и дамы.

Мы раздваиваемся между интересом к детективу и интересом к «современникам» как таковым.
Б. Эйхенбаум На рубеже XXI века отчетливо наблюдается «изменение лица» современного писателя, и связано это, прежде всего, с возникшей в литературе многоукладностью, то есть сосуществованием в одном культурном пространстве массовой и элитарной литературы. Одной из ярких особенностей любой «переходной» литературной эпохи становится появление совершенно нового типа писателя. Так, в Серебряном веке писатель перестал быть явлением только литературной жизни, он оказывался и столь же показательным фактором общественного развития, и героем различных литературных мистификаций, и мифотворцем. В 1920-е годы также менялся не только облик страны, но и облик писателя, постепенно начиналась, по определению Е. Добренко, «формовка советского писателя» В статье «Литературный быт» Б. Эйхенбаум, говоря о ситуации 1920-х годов, как будто заглянул в наше время: «Вопрос о том, "как писать", сменился или, по крайней мере, осложнился другим — "как быть писателем". Иначе говоря, проблема литературы, как таковой, заслонилась проблемой писателя. Можно сказать решительно, что кризис сейчас переживает не литература сама по себе. А ее социальное бытование. Изменилось профессиональное положение писателя, изменилось соотношение писателя и читателя, изменились привычные условия и формы литературной работы — произошел решительный сдвиг в области самого литературного быта, обнаживший целый ряд фактов зависимости литературы и самой ее эволюции от вне ее складывающихся условий» (ЭЙХЕНБАУМ 2001: 52).
К свободе читательского выбора, пожалуй, за последние десять лет привыкли все, как привыкли к ярким глянцевым изданиям на книжных лотках и прекрасно изданной интеллектуальной литературе в книжных салонах. Ю. М. Лотман справедливо определяет специфику читательского восприятия в подобные «переходные эпохи»: «Читатель хотел бы, чтобы его автор был гением, но при этом он же хотел бы, чтобы произведения этого автора были понятными. Так создаются Кукольник или Бенедиктов — писатели, занимающие вакантное место гения и являющиеся его имитацией. Такой "доступный гений" радует читателя понятностью своего творчества, а критика — предсказуемостью» (ЛОТМАН 1992: 46).
В последнее время ученые приходят к пониманию необходимости изучения феномена массовой литературы как особой, живущей по своим законам части единого литературного процесса. «Когда литературе трудно, начинают говорить о читателе», — эти слова Ю. Н. Тынянова актуальны и сегодня. Однако можно добавить, что начинают говорить и о «новом писателе». Действительно, формирующийся у нас на глазах новый тип писателя массовой литературы требует особого внимания.
«Личность писателя трансформируется личностью читателя <…>. Не только писатель определяет читателя, но и читатель — писателя: первый создает последнего по образу и подобию своему, симпатически выявляя его сущность» (АЙХЕНВАЛЬД 1922: 42). Главная роль в функционировании литературы отводится активному читателю, и эта концепция сегодня обретает новое актуальное звучание. В конце XX века, в постсоветской литературе читатель-ученик чутко воспринимает законы коммерческого литературного рынка и становится автором глянцевой литературы. «Маленький человек перестал быть объектом творчества, а стал его субъектом. Маленький человек стал писателем», — считает современный критик М. Михайлов (цит. по: МОРОЗОВА 1999). Другой критик, иронизируя, дает имя современному «глянцевому писателю»: «Мэтры пишут километры. Сладкая неволя, милая несвобода. Колоссальные объемы написанного как главное условие величия. Отныне и вовеки веков мэтров массовой литературы именовать киломэтрами» (МОРОЗОВА 1999; курсив мой. — М. Ч.). Однако в последнее время облик современного автора массовой литературы начинает меняться. «В гуманитарной среде даже наблюдается забавный бум: всяк интеллектуал считает своим долгом сочинить то или иное pulp fiction. Хороший тон. Но подписываются все равно псевдонимами: мода модой, а дело какое-то не совсем серьезное» (ИНТЕРВЬЮ с Курицыным 2000).
К концу XX века благодаря кинематографу, телевидению, рекламе, Интернету возникла новая оптика видения человека. Очевидно, что за последние десять лет в России сложились устойчивые структуры поведения читателей. Можно говорить о разных секторах массовой культуры, каждый со своей совокупностью транслируемых значений и образцов. В фокусе ее внимания стоят, как правило, не эстетические проблемы, а проблемы репрезентации человеческих отношений, которые моделируются в виде готовых игровых правил и ходов. Разнообразие массовой культуры — это разнообразие социального воображения (так, например, любовный роман и детектив помогают читателю вырабатывать свою стратегию поведения). «Обращение к "массовой литературе" нередко вызывает излишние эмоции, по отношению к ней существуют весьма противоречивые точки зрения. Причина этого кроется не только в том, что само определение предмета дискуссии составляет трудность, но и в том, что те, кто занимается такой литературой, неизбежно сталкиваются с рядом методологических и ценностных проблем. Дилемма состоит, например, в том, что возникновение и воздействие подобной литературы в значительной степени зависит от внелитературного контекста… Методы ее исследования неизбежно выходят за традиционные дисциплинарные границы» (МЕНЦЕЛЬ 1999: 57).
В 1946 году Т. Манн писал о том, что современное ему элитарное искусство попадает в ситуацию «предсмертного одиночества». Выход из этой ситуации он видел в поисках литературой пути «к народу». Оказавшись в подобной ситуации, русская литература начала 90-х нашла свой путь "к народу" с помощью детектива, ставшего жанром, репрезентативным для концептуального освещения современной эпохи. Сегодня опять можно сказать, что «мы раздваиваемся между интересом к детективу и интересом к "современникам" как таковым» (ЭЙХЕНБАУМ 2001: 124). Действительно, в детективе заложен набор образцов и значений, маркирующих статус, образ жизни, планы и ориентиры ряда социальных фигур, групп и сред (см.: ДУБИН 2001).
В 1902 году Г. К. Честертон, размышляя о «внутреннем устройстве детектива», отмечал: «Первое важнейшее достоинство детектива состоит в том, что это — самая ранняя и пока что единственная форма популярной литературы, в которой выразилось некое ощущение поэзии современной жизни» (ЧЕСТЕРТОН 1990: 17). Если классический детектив (Э. А. По, А. Кристи, А. Конан-Дойль и др.) — порождение урбанизированного сознания, миф о преступлении и наказании, своеобразная романтика законности, возможная там, где нормы общественной морали совпадают с нормами права и закона, то современный отечественный детектив в силу определенных черт нашей действительности, безусловно, лишь нарушает поэтику классического детектива.
Многослойность и противоречивость сегодняшнего дня внесли серьезные коррективы в структурную матрицу отечественного детектива. Универсум современного детективного романа, часто отмеченный скудостью и стертостью сюжетных ходов, включает в себя лоскутный облик культуры, трафареты быта, стилистическую разноголосицу. Ситуация культурного потребления диктует необходимость свертывания, сужения канонов культурной коммуникации; создается некий «портативный вариант» культуры. Важной становится ориентация на рекреативность текста.
В этом смысле показательна телевизионная реклама детективов Олега Андреева «Казино», «Отель», «Вокзал» (кстати, в заглавиях отражен своеобразный маршрут нового героя): «Это лучше, чем Хейли и Шелдон, — это о нас». Опять хочется вспомнить слова Б. Эйхенбаума о том, что «декорация эпохи налицо, но людей нет — есть актеры».
Жанровая трансформация, происходящая в отечественном детективе, еще раз демонстрирует рыночную разбросанность культурных и литературных ценностей, снижение актуальности литературного дискурса. «Жанровое ожидание» массового читателя удовлетворяется сегодня многочисленными детективными сериями. На интеллигентного читателя рассчитаны исторические детективы Б. Акунина (не случайно впервые опубликованные со слоганом на обложке: «Детектив для разборчивого читателя»), экономические детективы Ю. Латыниной, политические детективы В. Суворова и Д. Корецкого. Думается, что женская аудитория выбирает «уютные», «неспешные» или иронические детективы, написанные женщинами (А. Маринина, Д. Донцова, П. Дашкова, М. Серова, Т. Полякова и др.). Причем важно отметить, что именно в подобных детективах происходит наибольшее смешение жанров (это своеобразный синтез любовного, бытового и приключенческого романа с элементами детектива). Мужская аудитория, скорее всего, традиционно выбирает боевики, «крутые», шпионские детективы и детективы сатирические. К последним относится серия «про ментов» А. Кивинова, отсылающая «памятью жанра» к производственным романам. Маргинальный статус в жанровом пространстве современного детектива занимает широко и разнообразно представленный бандитский детектив (бр. Питерские, Евг. Монах и др.).
В середине XIX века Н. А. Полевой, оценивая читательскую аудиторию, пришел к выводу, актуальному и по сей день: «При таком состоянии публики, действуя на одних просвещенных людей, невозможно иметь огромного успеха. Надобно расшевелить задние ряды читателей» (курсив мой. — М. Ч.) (цит. по: РЕЙТБЛАТ 2001:99). Можно констатировать, что именно этот процесс и произошел с появлением на литературном небосклоне детективов Александры Марининой. Писательница в своей литературной тактике использовала разные формы обретения известности и создания прочной литературной репутации, поэтому с ее появлением система литературных координат на поле отечественного детектива практически оформилась.
Одним из принципов функционирования массовой литературы становится коллективно-коммуникативная реципиентность культурных проектов: все читают и обсуждают книги практически в одно и то же время. Не случайно А. Маринина сказала в одном интервью, что не раз бывала свидетелем того, что в метро каждый третий пассажир читает ее детективы.
Системное обращение к массовой литературе предполагает определение траектории сдвига устойчивых теоретических представлений и рамок в вопросе литературной иерархии и репутации. Если следовать традиционному определению классики «как части художественной литературы, которая интересна и авторитетна для ряда поколений и составляет "золотой фонд" литературы» (ХАЛИЗЕВ 1999:122), то называть Маринину классиком можно лишь условно, так как модель классика и стандарт его жизнеописания не работают в массовой литературе. Однако с уверенностью можно говорить о том, что начиная с середины 90-х годов стал стремительно выстраиваться литературный пантеон отечественной массовой литературы, в котором Маринина занимает особое место. На «круглом столе»«Rendez-vous с Марининой», темой которого стал «феномен» писательницы и определение ее места в современном литературом процессе, Б. Дубиным было отмечено: «"Нормальное общество", о котором столько тосковали на рубеже 1980-1990-х годов, — это сегодня общество читающих Маринину (курсив мой. — М. Ч.). Когда общество после 1992-1993 годов колыхнулось в сторону рутинного традиционализма, повседневности, возвращения к привычному, — на место переводного вернулся отечественный детектив. И Маринина — королева этого периода» (ПРОХОРОВА и др. 1998: 42). Некоторые критики видят секрет успеха Марининой в образе главной героини — Насте Каменской: «Очевидно, что ее образ неслучаен. Он является продолжением личности автора, то есть своего рода "лирическим персонажем". Ни один халтурщик не может подделать любовь автора к герою. Только очень талантливый стилист. Но в этом случае рейтинг Марининой должен подскочить до космических высот. Секрет Марининой состоит как раз в том, что она к своей "несерьезной" работе относится серьезно, гораздо серьезнее своих высокомерных коллег из "серьезного" литературного цеха» (БАСИНСКИЙ 1998).
Если исходить из определения, данного французским теоретиком литературы Антуаном Компаньоном, что «классик — это член некоторого класса, звено некоторой традиции» (КОМПАНЬОН 2001: 275), то можно считать, Александру Маринину классиком отечественного детектива конца XX века, практически отменив в литературоведческом пространстве маргинальный нелегитимный статус понятия «автор детектива». Причем успех писателя связан с точным попаданием в определенную культурную институцию.
Технология издания коммерческой литературы позволяет отразить сегодняшний день. По заказу издательства работа над текстом идет 4-5 месяцев, в связи с этим массовая литература сродни средствам массовой информации: детективы и мелодрамы прочитываются и пересказываются друг другу, подобно свежей газете или глянцевому журналу. Размышляя о феномене «пушкинского мифа» в русской культуре, А. Битов пишет: «"Люди образа" сами создают миф о себе и сами этот миф предъявляют <…> стремление к исчерпывающей предъявленности противоречит сущностной природе мифа. Ибо предъявленная часть мифа — это, пользуясь избитым сравнением, только верхушка айсберга» («ЛЕГЕНДЫ»1999: 337). Но если «пушкинский миф» создавался на протяжении многих десятилетий, то стремительность появления «марининского мифа» еще раз демонстрирует иные условия формирования литературных репутаций на поле массовой литературы и иные темпы восхождения к славе. Современные пиар-технологии растиражировали на обложках книг и в средствах массовой информации образ Марининой. Писательница дает многочисленные интервью, рассуждает о различных явлениях современной жизни, позволяет престижным глянцевым журналам фотографировать интерьеры своей квартиры, появляется в многочисленных телевизионных передачах (от серьезных аналитических до игровых и развлекательных), подробно рассказывает «тайное о тайном» своей писательской лаборатории и т.д. Вспоминается трактовка феномена идола в массовой культуре: «Идол — чистый, заражающий собой образ, насильственно реализованный идеал» (БОДРИЙЯР 2000: 127). Однако шлейф легенд все равно тянется за Александрой Марининой. Возможно, этим и объясняется тот факт, что образ писательницы кочует из одного иронического детектива в другой.
Любая классическая литература посредством отсылок, аллюзий, цитирования, интертекстуальных связей, иронической полемики активно включена в разнообразные диалогические отношения с другими литературными образцами. И в этом случае включенность Марининой как «некоронованной королевы русского детектива» в контекст современного иронического детектива заслуживает особого внимания. Апелляция к авторитету, возрастание «ценностного ранга имени автора коррелируют с увеличением его ценностного масштаба, радиуса его значимости» (РЕЙТБЛАТ 2001: 216).
С точки зрения феминистской критики к «женским жанрам», конструирующим особое пространство, создающим условия для формирования женской субъективности, порождающим специфически женские «способы видения», которые не подчиняются мужскому взгляду, относится лишь мелодрама. Предполагается, что «внутри массовой культуры существует собственная дифференциация и иерархия, в которой те самые мужские жанры (например, детективы, вестерны. — М. Ч.) занимают более высокое положение в "табели о рангах", нежели типично женские формы зрелища — например, мелодрамы» (УСМАНОВА 2001: 453). Однако социологические опросы последних лет, демонстрирующие устойчивость интереса читательниц к ироническому детективу и серии «Детектив глазами женщины», корректируют эту точку зрения. Критикам запомнилась фраза из интервью Т. Толстой: «Все хорошие детективщики — это женщины и англичанки». Так, Дарья Донцова утверждает в интервью и на страницах своих произведений, что мелодрамы вызывают лишь скуку в отличие от детектива. «Я никогда не смотрю "мыльную" продукцию, вернее, не включаю телевизор, когда идут "семейные" и "любовные" драмы. Вот криминальные истории обожаю. Про Коломбо, ментов и Леху Николаева знаю все», — говорит Даша Васильева из романа «Домик тетушки лжи» (ДОНЦОВА 20013:185). Идеальный отдых для героинь Донцовой — Даши Васильевой, Евлампии Романовой (Лампы) и Виолы Таракановой — полежать с детективом, особенно с новым романом Марининой. Например: «Я надела халат, вытащила припасенный детектив и блаженно вытянулась на безукоризненно белых, похрустывающих от крахмала простынях. До чего здорово! Разве дома отдохнешь так! Сейчас бы уже все на разные голоса орали "мама" и ломились в дверь. А тут невероятно тихо. Почитаю "Убийство на лестнице" и съем в кровати десерт» (ДОНЦОВА 20013: 87).
Примечательно, что авторы массовой литературы не случайно становятся нередко ее героями. Одна из любимых героинь А. Марининой — писательница Татьяна Образцова. Евлампия Романова, героиня романа Донцовой «Гадюка в сиропе», расследуя убийство известного автора детективов Кондрата Разумова, рассуждает: «Я обожаю детективы до дрожи и проглатываю все, что появляется на прилавках. Правда, больше люблю женщин — Маринину, Дашкову, Полякову, но и некоторых мужчин читаю с удовольствием, например, Леонова и Вайнеров, впрочем, и томики Кондрата Разумова иногда беру в руки. Хотя многие его романы не очень мне нравятся — плохо заканчиваются, а все герои малосимпатичные люди» (ДОНЦОВА 20011: 25). Расследование этого преступления заставляет Лампу познакомиться с секретами создания, издания и бытования коммерческой литературы. Проблемы псевдонимов и «литературных негров», подпольных тиражей и всесилия издателей, плагиата и шантажа становятся материалом расследования. «Кондрат был удивительный труженик, каждые два месяца появлялся с новой рукописью. Более того, даже став известным, популярным, маститым, он не загордился. Знаете, как бывает, выпустит автор одну книжонку, и все — гений… А Кондрат всегда внимательно прислушивался к замечаниям, не предъявлял претензий к художественному оформлению, соглашался на смену названий…» Или «Ночь прошла без сна. Книга была написана ярко, "выпукло", как говорят критики, перед глазами являлись образы, а уж детективная завязка! До самой последней страницы я так и не догадалась, кто же истинный убийца. Но после того как перевернула листок со словом "Конец", осталась сидеть неподвижно, изредка покачивая головой, будто китайский болванчик» (ДОНЦОВА 20011:34). Имя Марининой активно используется Лампой в разных ситуациях. Например, ей необходимо было расположить к себе представителя редакции для того, чтобы получить необходимую информацию. Показательна следующая сцена: « — Видите ли, друг мой, — запела я, — возникла невероятная ситуация. Вообще-то я пишу детективные романы и вчера посещала редакцию, беседовала с Олечкой. — А как ваша фамилия? — полюбопытствовал мужик. — Маринина, — недолго мучаясь, выпалила я. — Ох, и не фига себе, — присвистнул охранник. — Слушаю внимательно. <…> — Для вас, Марина Анатольевна, готов на все, — заверил парень…» (ДОНЦОВА 20011:15).
Причина появления огромного количества современных «глянцевых писателей» кроется и в клишированности, стереотипности массовой литературы. У опытного читателя, прочитавшего несколько детективов или любовных романов, создается ощущение четкой структурированности этих произведений. Одной из первых работ, где сформулированы принципы историко-функционального исследования литературы, была статья А. Белецкого 1922 года «Об одной из очередных задач историко-литературной науки». Он пишет о феномене «читателя, взявшегося за перо»: «Придет, наконец, эпоха, когда читатель, окончательно не удовлетворенный былой пассивностью, сам возьмется за перо». И далее, характеризуя эпоху и ее читателей: «Они сами хотят творить, и если не хватает воображения, на помощь придет читательская память и искусство комбинации, приобретаемое посредством упражнений и иногда развиваемое настолько, что мы с трудом отличим их от природных настоящих писателей. Такие читатели-авторы (курсив мой. — М. Ч.) чаще всего являются на закате больших литературных и исторических эпох... Произведения этих писателей иногда могут быть чрезвычайно примитивными по своей постройке» (БЕЛЕЦКИЙ 1922: 89).
Интервью с Д. Донцовой практически иллюстрирует эту теорию: «Я ужасно люблю Хмелевскую, на которой и выучилась основам жанра, ведь у нас в России в этом стиле никто не писал. Жанр триллера, психологического или исторического детектива освоили довольно быстро, а вот юмора не хватало. Зато возникла и сразу же завоевала популярность серия, в которую вошли Хмелевская, Нейо Марш и Джоржетт Хейр. Я же до того, как начала активно писать, была очень въедливым читателем. Это потом я поняла, что сочинять самой намного интереснее, чем читать»(курсив мой. — М. Ч.) (ИНТЕРВЬЮ с Донцовой).
Непрофессионализм героинь Д. Донцовой создает у читателей уверенность в том, что и они могли бы раскрыть сложное преступление, лишь освоив законы детективного жанра. Если Каменская — профессиональный сыщик, интеллектуалка, целыми днями сидящая за компьютером, пьющая чашками кофе, читающая научно-популярные книги на разных языках, раскрывающая преступления практически не выходя из своей комнаты, то героиня Донцовой Даша Васильева воспринимается скорее как ученица Каменской (Марининой). Ее дилетантское (и это все время подчеркивается) увлечение расследованиями преступлений, вызывающее гнев близких, — лишь хобби богатой дамы, увлеченной «женским» отечественным детективом.
Не раз уже отмечалось, что жизнь и судьба Насти Каменской напоминают жизнь и судьбу среднестатистического советского человека середины 80-х годов, существование которого — в выживании, и героиня Донцовой, Дарья Васильева, тот же «советский гуманитарий» с нищенской зарплатой — преподавательница французского языка, но которая, как в сказке, стала очень богатой. Теперь она прилежно осваивает правила жизни «нового русского», постоянно иронизируя над этим.
Другая писательница, Ирина Волкова, в романе «Я, Хмелевская и труп», рассказывая о том, как стала автором иронических детективов, ссылается на свою любовь к родоначальнице этого жанра — польской писательнице Иоанне Хмелевской: «К своему удивлению, я обнаружила сходство между слегка взбалмошным и непредсказуемым характером польской писательницы и моим собственным… Как и пани Иоанну, с детских лет меня изводило желание написать книгу. Главным стимулом к писательской деятельности оказалась моя почти патологическая лень… (курсив мой. — М. Ч.). Я решила, что карьера писателя — именно то, что нужно прирожденной лентяйке…» (ВОЛКОВА 20002: 34). Однако близость героине Марининой очевидна. Каменская «отрезана от человеческих связей, вообще некоммуникабельна, не переносит других (они для нее в тягость, их лучше избегать), не имеет семьи (во многих романах серии) и детей. Героиня внешне неприметна ("тихая забитая серая мышка"), она всегда усталая, плохо себя чувствует (хронические болезни, простуды, нервные срывы) и берется за свое профессиональное дело только в самую последнюю очередь, после полного изнеможения и отупения, с жесточайшим трудом преодолевая себя (привычный астенический синдром, жизнь как бремя, скука несамостоятельного, подневольного существования — отсюда мотивы гипнотической завороженности, незаметного и непобедимого экстрасенсорного воздействия, облучения и зомбирования, подстерегающего безумия и насильственной смерти)» (ДУБИН 2001:364).
Современный «женский» детектив оказывается полем иронических (и не только) дискуссий о современной массовой литературе. Так, сюжет романа В. Платовой «Такси для ангела» связан с тем, что идет съемка телепрограммы с участием звезд женского детектива, которую устроил в своем особняке меценат-богач. Съемки так и не состоялись, потому что на глазах всех присутствующих умерла, выпив бокал шампанского, королева детектива Аглая Канунникова. Читатели ее боготворили, коллеги по перу ненавидели. Сама ее смерть напоминает классический детектив. Собравшиеся оказываются отрезанными от мира, хозяин уехал, телефон не работает, особняк охраняет свора злых собак. Расследование начинают двое — оператор, снимавший встречу, и Алиса — секретарь погибшей. На подозрении все. Слишком много улик против каждой из писательниц, которые готовы уничтожить друг друга. В финале романа оказывается, что Аглая инсценировала собственное самоубийство. Невозможность более писать стала для нее трагедией, ибо, по ее словам, законы рынка жестоки: «Массовая культура — не сахар, девочка моя. Чуть зазевался — пиши пропало. Затопчут. А издатели? Это же отпетые негодяи. Давай-давай, Аглаюшка, строчи, кропай, молоти, ни отдыху, ни сроку — только не останавливайся!... А читатели? Сегодня они без тебя и в метро не спустятся… а завтра? Появится новая лахудра, у которой три деепричастных оборота в предложении — против твоего одного... И все. Был кумир — и кончился. На свалку истории, душа моя, в макулатуру!» (ПЛАТОВА 2001: 231).
В образе Аглаи угадывается Александра Маринина: «Мир сошел с ума, мир сдвинулся по фазе, мир помешался на Аглае Канунниковой… Она — единственная. Она — зубодробительная. Она — номер один. И ей крупно повезло, что она родилась в России. В любой другой, менее экзальтированной стране госпожа Канунникова получала бы скучные миллионы, жила бы на скучной вилле, отбрыкивалась от скучных папарацци и читала бы скучные лекции в скучных университетах. А вот Россия — Россия совсем другое дело…» (ПЛАТОВА 2001:30). Действительно, в этом персонаже видны «черты» писательницы Марининой, взятые из ее публичных выступлений и от ее героини — Насти Каменской: «Дом ее был функционален и безлик, посуда — функциональна и бесхитростна, одежда — функциональна и удобна, макияж — функционален и практичен…Если бы она только захотела — она могла бы основать любое учение, любую секту… Если бы она только захотела — она бы могла заарканить любого мужика… Но она не хотела и, наверное, поэтому выбрала для себя этот совершенно неопределенный возраст. Хотя — с ее точеной фигуркой и высокими девичьими скулами — могла безнаказанно оставаться тридцатилетней» (ПЛАТОВА 2001: 32).
Массовая литература и в том числе иронические детективы как важный сектор современного книжного рынка во многом отражают парадоксы социальной и культурной памяти современного читателя, массовые предпочтения, на которые влияют не только субкультурные образцы и нормы, но и семейное воспитание, качество школьного и вузовского образования и другие факторы. Культурологами не раз отмечалось, что одним из важнейших понятий массовой культуры становится икона, то есть создание популярного образа, сливающегося с реальностью и обращенного в пластическую форму для обозначения чего-то другого, имеющего смысл и значение. «Человек массы может выбирать образец поведения, кумиров» (МОСКОВИЧ 2001:401). «Массы — это те, кто ослеплен игрой символов и порабощен стереотипами, это те, кто воспринимает все, что угодно, лишь бы это казалось зрелищным… Они чувствуют, что за полной гегемонией смысла стоит террор схематизации, и, насколько могут, сопротивляются ему, переводя все артикулированные дискурсы в плоскость иррациоанального, туда, где никакие знаки смыслом уже не обладают и где любой из них тратит свои силы на то, чтобы завораживать и околдовывать, — в плоскость зрелищного» (БОДРИЙЯР 2000:15).
В романе И. Волковой «Человек, который ненавидел Маринину» предметом иронии становится «культ Марининой», который уже воспринимается как парадигма масскоммуникативного влияния. В жизни героини Марины Будановой — владелицы галереи современного искусства «Экстази», постоянно происходят трагические события: убит ее муж, а ее саму арестовали по подозрению в убийстве. Ее брат Игорь, больной какой-то непонятной психиатрам формой шизофрении (ему кажется, что он — Анастасия Каменская), считает своим долгом спасти сестру и, применив на деле аналитические способности Каменской, найти убийцу. Книги Марининой становятся чуть ли не равноправными героями детектива, определенным знаком для массового читателя. «Крестовоздвиженский расфокусированным взглядом уставился на лилово-красную обложку с изображенными на ней песочными часами. Верхнее отделение часов было заполнено книгами и долларовыми купюрами. Вместо песка вниз стекала вязкая красная жидкость, напоминающая то ли кровь, то ли томатный сок. — Уй! — восторженно произнес Гоша. — Ась-ська К-каменская! М-мы с ней к-кореша, н-не р-разлей в-вода! М-мы с н-ней... Оля Кузина села в следующий поезд и, аккуратно разгладив смявшиеся страницы книги, с головой окунулась в расследование, которая вела сотрудница уголовного розыска Анастасия Каменская. Детектив назывался "Стилист"» (ВОЛКОВА 20001:3).
Волкова со свойственной ей иронией доказывает, что Маринина — «наше все», практически каждый ее персонаж проходит своеобразный тест на знание романов Марининой. Ее знают даже те, кто вообще не читает детективов: «Я не читаю русские детективы, — покачал головой Мапота. — Постой-постой! Вспомнил! Это случайно не та Каменская из уголовного розыска, которая все время пьет кофе?... Наш хореограф во время репетиций вечно орет на танцовщиц: "Ну что вы стоите, как Каменская перед генералом Заточным? Вам бы только кофе пить!..."» (ВОЛКОВА 20001:6).
Жанровые рамки иронического детектива под пером Волковой раздвигаются, трансформируясь в прозу абсурда. Игорь, уверенный, что он — Каменская, а его сестра — Чистяков, подает иск на Маринину за «беззастенчивое вмешательство в личную жизнь», обвиняя ее в том, что «она нагло и беззастенчиво описывает в книгах мельчайшие подробности моей жизни…» (ВОЛКОВА 20001:14).
Любопытен фрагмент из детектива О. Арнольд «Конец ток-шоу»: «Особенно она (героиня ток-шоу, чемпионка Европы по пулевой стрельбе. — М. Ч.) была хороша в ладно сшитом мундире с погонами капитана милиции — теперь она преподавала в школе МВД и по совместительству работала тренером. Собственно говоря, я настояла на том, чтобы ее сняли и в цивильном костюме тоже, — мне не хотелось, чтобы она оказалась похожей на следователя из романа Марининой» (курсив мой. — М. Ч.) (АРНОЛЬД 2001:67). Автором явно подразумевается обязательное знание текстов Александры Марининой.
«Я люблю Маринину за то, что она пишет то, что сейчас практически пропало, а именно хороший, советский детектив, на котором мы все выросли. Она продолжает традицию Адамова и Леонова, а это именно то, к чему привык наш читатель, что ему близко, хорошо, приятно. Мне нравится и ее героиня Каменская со своей больной спиной и нежеланием готовить, и то, что Маринина не льет помои на милицию. Кроме того, я благодарна Марининой за то, что она пробила стенку, на которой крупными буквами было написано: "Наши бабы детективы не пишут!"» (ИНТЕРВЬЮ с Донцовой 2001). Действительно, вместе с романами Марининой родилась серия «Детектив глазами женщины», а позже — «иронический детектив». Детективы, написанные женщинами, стали реальностью отечественной литературы.
«"Высокая классика" является центральным компонентом актуальной литературной культуры, задавая ей на каждый данный момент общую для участников взаимодействия систему координат и обеспечивая их тем самым сознанием принадлежности к социальному институту литературы» (РЕЙТБЛАТ 2001:215). Как уже отмечалось, все теоретические позиции при разговоре о массовой литературе трансформируются. Однако отражение Марининой в «зеркале» отечественного иронического детектива доказывает, что писательница уверенно задает определенную систему координат в рамках этого жанра. Долго ли эта система останется неизменной — покажет время.

ЛИТЕРАТУРА

1. АЙХЕНВАЛЬД, Ю. Похвала праздности. — М., 1922.
2. АРНОЛЬД, О. Конец ток-шоу. — М.: ЭКСМО — Пресс, 2001.
3. БАСИНСКИЙ, П. Александра Маринина как случай элитарной культуры // Литературная газета. 1998. № 37.
4. БЕЛЕЦКИЙ, А. Об одной из очередных задач историко-литературной науки // Наука на Украине. 1922, № 24.
5. БОДРИЙЯР, Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. — Екатеринбург, 2000.
6. ВОЛКОВА, И. Человек, который ненавидел Маринину. — М.: ЭКСМО — Пресс, 20001.
7. ВОЛКОВА, И. Я, Хмелевская и труп. — М.: ЭКСМО — Пресс, 20002.
8. ДОНЦОВА, Д. Гадюка в сиропе. — М.: ЭКСМО — Пресс, 20011.
9. ДОНЦОВА, Д. Дама с колготками. — М.: ЭКСМО — Пресс, 20012.
10. ДОНЦОВА, Д. Домик тетушки лжи. — М.: ЭКСМО — Пресс, 20013.
11. ДУБИН, Б. Слово-письмо-литература. — М., 2001.
12. ИНТЕРВЬЮ с Д. Донцовой//Независимая газета. 30 июня 2001. № 25.
13. ИНТЕРВЬЮ с Вяч. Курицыным//EX-libris. Независимая газета. 2000. № 35.
14. КОМПАНЬОН, А. Демон теории: литература и здравый смысл. — М., 2001.
15. «ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ О ПУШКИНЕ». — СПб., 1999.
16. ЛОТМАН Ю. М. Культура и взрыв. — М., 1992.
17. МЕНЦЕЛЬ, Б. Что такое «популярная литература?»// НЛО № 40.
18. МОРОЗОВА, Т. Мэтры пишут километры // Литературная газета. 1999, № 5.
19. МОСКОВИЧ, С. Наука о массах//Психология масс. — М., 2001.
20. ПЛАТОВА, В. Такси для ангела. — М.: ЭКСМО — Пресс, 2001.
21. ПРОХОРОВА, И., ДАШЕВСКИЙ, Г., НОСОВ, А., КОЗЛОВ, С., ДУБИН, Б.
На Rendez-vous с Марининой. «Круглый стол», состоявшийся 17 апреля 1998 года // Неприкосновенный запас. 1998. № 1.
22. РЕЙТБЛАТ, А. Как Пушкин вышел в гении. — М., 2001.
23. УСМАНОВА, А. Гендерная проблематика в парадигме культурных исследований // Введение в гендерные исследования: учебное пособие. — Харьков — СПб., 2001. Ч.1.
24. ХАЛИЗЕВ, В. Е. Теория литературы. — М., 1999.
25. ЭЙХЕНБАУМ, Б. Мой временник. Маршрут в бессмертие. — М., 2001.

Продюсерский центр Александра Гриценко при информационной
поддержке Московской городской организации Союза писателей России и Союза
писателей-переводчиков объявляет конкурс на издание книг «Новые имена
современной российской литературы»

Если вы пишете стихотворения или прозу и хотите, чтобы ваша книга
стала известна в кругах литературных критиков, рецензентов, членов жюри
известных премий, а так же чтобы она дошла до читателей, то данный конкурс для
вас.


Уникальность этой программы в том, что после выпуска книги мы
организуем размещение части тиража в магазины Москвы и Санкт-Петербурга,
осуществляем продвижение информации о книге в средствах массовой информации,
делаем презентации в книжных магазинах и на престижных литературных площадках Москвы.


Лучшим авторам будет организовано продвижение книг на
международный рынок (представление на фестивалях и крупных выставках –
Парижский книжный салон, Лондонский книжный салон, Франкфуртская книжная
выставка и т.д.).


Отбор произведений производится на конкурсной основе компетентным
жюри.


Мы организуем: подготовку рукописи в печать, а именно предоставим
высококвалифицированного корректора и литературного редактора, а также
редактора-составителя, которые будут работать с каждым автором индивидуально.
Макет и обложку книги сделает профессиональный дизайнер. Возможно предисловие и
послесловие известных писателей.


Все книги выйдут в специальной серии «Новые имена современной
российской литературы» и будут распространятся на территории Российской
Федерации, выдвигаться на литературные конкурсы и премии, ПЦ организует
рецензии на книги в журналах и газетах, проведёт презентации в книжных
магазинах, библиотеках, а так же на известных литературных площадках столицы.


Заявки на участие в конкурсе принимаются по электронной почте: mgospr@yandex.ru Телефон +7 (926) 436 12 71. В
теме письма должно быть указано «Для участия в конкурсе на издание книги «Новые
имена современной российской литературы».


К изданию принимаются: поэзия, проза, публицистика, драматургия,
детская литература, фантастика, детективы.


ВНИМАНИЕ! Расходы на производство книги несут
авторы!