Откройте свой Мир!

Ах, какие удивительные облака выдались в этом августе! Кучевые, подсвеченные солнцем, они не спеша плыли в высоте, принимая причудливые формы. Елена поднималась по лестнице все выше и выше, и, наконец, вступила босыми ногами на нежный бархат одного из них.
- Я в Раю, как здесь прекрасно! – воскликнула Елена и тут перед ней предстали два высоких, слепящих белоснежностью ангела.
– Вам нельзя сюда, - промолвил сурово один из них.
– Как? Почему? – похолодела Елена, - Я же так правильно жила!
- Да, - мрачно подтвердил второй, - эта душа на редкость выдержана в своих помыслах и действиях.
- Но любила ли она? Что она сделала для того, чтобы хотя бы самой стать счастливой?
- Но я же не грешила! И даже, наоборот! – Елена закричала в отчаянии, острая обида прошила её живот болью и, вместе с этим, содрогнулось и потемнело облако.
- Возвращайся! – ангел хлопнул в ладоши и облако, рассыпалось в дождь.
В яркоосвещенной операционной стояла напряженная тишина – лишь тихо позвякивали инструменты и бился в стекла окон внезапный ливень. Операция на матке прошла успешно.
- Ну что, наша пациентка начинает новую жизнь, – снимая перчатки, сказал высокий хирург.
- Праведную? - усмехнулся второй. - Ей не привыкать. Каталку в реанимацию!

Горы пены прохладной взбивает прибой,
Силясь вспомнить момент зарождения жизни:
«Мир, себя убивающий, я и не мыслил.
Серый дым от пожарищ стёр облик людской...»

Арканарское солнце - звездой золотой
Раскаляет сады окровавленной вишни.
Не зарёкшись от доли, суму тянет нищий,
В коей голая правда с печатью: « Изгой!»

Вновь преследуют власти тлетворность баллады.
А Цурэна душа жаждет пенной прохлады,
В кабаках не залившая праведный гнев.

И в лицо плюнул пеплом взбесившийся ветер,
Видно вспомнил былые сонеты о лете…
И шептала волна: " Жизнь бездушная - блеф…»

Далеко остались Москва и офис, больше похожий на огромный, гудящий улей. Самолет плавно коснулся шинами посадочной полосы, прокатился, сбавляя скорость, и подрулил к зданию аэропорта.
"Вот и Геленджик! Море, солнце, пляж, дискотеки, девочки - на целых 16 дней! Кайф!" - Ден широко улыбнулся от собственной мысли и поспешил на поиски отеля.
Номер заранее не бронировал, поэтому несколько переживал. Всё - таки август - самый популярный месяц для отдыха.
С третьей попытки ему повезло, снял приличный номер в гостевом доме «Белла Виста».
"Чисто, комфортно, то что нужно, - резюмировал, осмотревшись: " Первым делом на пляж, а потом... потом видно будет".
Быстро переодевшись и прихватив полотенце, поспешил к берегу.
Сказать, что на пляже негде яблоку упасть, значит, ничего не сказать. Берег и мелководье возле него скорее похоже на какое-то кишащее чудовище. Ден изрядно побродил, пока нашел свободный шезлонг. Скинув пестрые шорты, стал рассматривать молоденьких девушек в бикини. Неожиданно сзади раздалось:
- Не желаете освежающий коктейль? Такого вы еще не пробовали!
Ден слегка вздрогнул и обернулся. Со сверкающим подносом, на котором был единственный бокал, стоял самый настоящий индус в чалме и длинном халате. Не дав Дену время на раздумья, индус почти вплотную придвинул поднос и, сверкая улыбкой, произнес:
- Берите, берите! Совершенно бесплатно и очень вкусно!
Взяв бокал, отхлебнул глоток, вкус был совершенно необычным. Индус словно испарился, нигде не было видно его чалмы. Тут же забыв про него, он осушил бокал до дна.
И вдруг началось что-то странное. Пляж моментально опустел. А по кромке воды в его сторону шла ....мечта поэта, а точнее её воплощение, словно сама Афродита, вышла из пены морской с ангельской улыбкой. Воздушная туника струилась по её фигуре, каждый раз отвечая трепетным порывом на дыхание влажного морского бриза.
Огненно-рыжие волосы, сплетённые с жемчужной лентой, были уложены в такую немыслимую причёску, что даже богатого словарного запаса Дена не хватило бы её описать.
Он так и застыл в позе как замороженный, с бокалом в руке, как в детстве во время игры: « Море волнуется раз…»
- Вы шевельнулись! - засмеялась девушка, словно прочитала его мысли, - а значит, выбываете из игры! Хотя, если учесть, что море всё ещё волнуется, а ваша фигура мне нравится, можно и продолжить. Меня зовут Люси. А Вас?
- Ден, то есть Денис, но для друзей Ден.
Ден, кажется, начал приходить в себя и обрёл дар речи:
- Люси, Вы тоже отдыхать приехали? И откуда, если не секрет?
- О, это большой секрет! Я вообще из другой галактики, - она снова рассмеялась:
Мы так и будем стоять или может, пойдем купаться? Ведь Вы еще не купались. А море такое бархатное.
Она подмигнула и, не снимая туники, зашла в воду.
В нем проснулся древнейший из инстинктов.
«Да и кто устоит?! Бархатное море, бархатная кожа... Куда же это мы заплывём?»- мысленно парировал он сам себе.
Люси плыла словно русалка. Ему пришлось поднажать, чтобы догнать её. А настигнув, не сдержался и, притянув к себе, поцеловал. Что это был за поцелуй! Словно космос ворвался в его мозг, и он не плыл, а летел в этой бесконечности, каждой клеточкой ощущая холод пространства и огненные вихри звёзд. Обнаженное женское тело под вуалью полупрозрачной ткани ответило на его поцелуй, и они соединились в единое целое. Дену даже показалось, что две волны сошлись, образуя колыбель, и слегка покачивают их, не давая ни уйти под воду, ни оторваться друг от друга.
Диск луны, висевший прямо над ними, прокладывал на поверхности сверкающую дорожку. И они то ныряли друг за другом в этом бриллиантовом блеске, то вновь целовались.
Вдруг он услышал какой-то странный звук, доносившийся откуда-то снизу.
- Пока, Ден! Мне пора! - улыбнувшись, сказала Люси и нырнула в воду.
Он нырнул следом, но его подхватили вибрирующие волны и закрутили, закрутили.
Звук быстро нарастал и стал похож на оглушающие удары гонга. Почувствовав, что куда-то проваливается, отключился...
- Эй, парень! Ты часом на солнце не перегрелся? - донесся голос до его сознания.
Кто-то тряс его за плечо. С трудом открыл глаза и первое, что увидел - озабоченное незнакомое лицо. Высокий, щупленький парнишка лет двадцати в шортах и накидке с надписью "спасатель" пощупал пульс на его руке.
- Где я? А где Люси?
- Ого! Сколько ты вчера выпил, что и не помнишь? - хохотнул тот.
- Да не пил я! И вообще, отстань. Я в порядке.
- Ну, будь! - пожав плечами, спасатель побрел дальше осматривать почти пустой пляж.
Еще не жаркое солнце только оторвалось от линии горизонта, значит было где-то около восьми часов утра. Ничего не понимающий Ден побрел в отель. Внутри возмущенно заурчало, и он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня. Ускорил шаг, на ходу придумывая, где можно быстро позавтракать. Перед глазами возник образ Люси, очертания её тела, вкус губ...
"Нет. Это не могло быть только сном. Я же не спятил!"
Следующие несколько дней он то бродил по городу, заглядывая в отели, то падая от усталости, приходил на пляж, и сидел в полудрёме до рассвета, в ожидание чуда.
Но бесполезно. Её нигде не было.
До конца отпуска оставалась одна неделя. Ден пришел на пляж и вдруг его как будто током шибануло. Он увидел на другом конце пляжа знакомый халат и чалму, а на подносе один единственный бокал. Индус медленно ходил и разглядывал отдыхающих. Ден, огибая попадающиеся на пути шезлонги, ринулся к нему и, словно обезумевший, закричал:
- Мой! Это мой коктейль!

Дай мне принюхаться по-кошачьи
К рвущимся в форточку песням липы!
Жмуря глаза, я почти не плачу,
Чуя вполуха асфальта всхлипы.

Пахнет асфальт горячо и остро,
Он отбивается от напасти.
Всё в этой жизни предельно просто!
Ливень в жару – это приступ счастья.

Прыгнуть бы прямо под дождь в окошко
И намокая тонуть в нирване…
Но уважаемой серой кошке
Мокнуть пристало в прохладной ванне.

В чёрной груди расцветает сила,
Рвутся полотна небес стократно!
Дай же мне выйти под ливень, милый.
Пара минут – и вернусь обратно!

Буду искриться, звеня, зелёным,
Небо прокалывать жёлтым взглядом;
Алые чувства дарить влюблённым,
Я переполнена, мне не надо!

Я запеваю с дождём дуэтом!
Я запиваю восторг водою.
Так нереально прекрасно лето,
Щедро наполненное мечтою!

Полную грудь наберу метафор…
Жаль, но закончится ливень вскоре.
В августе тот же великий автор
Дождь сочинит, но уже в миноре.

В августе будут дожди иные.
Жар вдохновенный они остудят.
Ноты осенние, золотые
В летнем дожде ощущают люди.

В райском саду спеют жёлтые сливы,
Яблоки падают - "белый налив".
Я у ограды стою терпеливо,
Страж удалился, меня не впустив.

Часто меняла я шило на мыло,
Так и осталась в плену суеты...
Может когда-то не то надкусила -
Царственный август бросал мне плоды.

Долго смотрю на цветущие кущи -
Белые розы и сонм орхидей...
Краски здесь ярче, а запахи гуще.
Ангелы спят, но не видно людей.

И для кого эти сладкие виды?
Слива "икако" и плод "нектарин"?
Место не дам для греховной обиды,
Как нищеброд у богатых витрин.

Я поселюсь в двух парсеках от ада,
Где две берёзки и есть водоём...
Вдруг, лязг ключей от Эдемского сада:
"Дали "добро", собирайся, пойдём".

Белым грибком на толстенькой ножке. Рожью поспевшей и нивою сжатой.
Холодным рассветом, обильными росами. Пёстрыми астрами с лепестками - иголкой. Березовым веником, что связан для бани. Соками вишни цвета граната.
Сибирскими травами с целебною силой. Низким полётом стрижей.
Днём Ильиным, что завершает купальный сезон. Черной и красной смородиной. Медовым Спасом - лакомым даром тружениц пчел.
Отросшей в лугах отавой, что к сену прибавка. Плодами земли, кои просятся в банку.
Сахарным яблоком, сочным и вкусным.
Ветрами-ветрогонами, погнавшими пыль по белу свету и зарыдавшими по красну лету.
Остывающими водами в реках и озёрах. Посевом озимых.
Спожинками и первым караваем из нового хлеба.
Брусникой, зовущей в лес на прогулку.
И воспоминаниями о твоём дне рождения… И цветами - конечно же, розами… Они источали запах любви... И стихами… Мы их сочиняли вдвоём твои мысли, мои рифмы…
И… разлукой…

Мне хватит пары суеверий,
Но пусть весной мятежный дух
Вздымает у поэтов перья,
А летом – тополиный пух.

Мне хватит пары старых туфель
На выход в свет, да был бы свет!
Но пусть звенит в уставшем ухе
Твой надоедливый совет.

Мне хватит вечных привилегий,
Что жёнам выданы на час
Под светом падающей Веги
На наш божественный матрас.

Мне хватит, хватит быть хорошей
Для тех и этих. Вечный плен!
Но я бы верной старой кошкой
С твоих не слезла бы колен.

Он спит на травах, ещё зелёных,
все тридцать суток своих наличных
и видит сны о себе, влюблённом
в босую осень до неприличья.

Во сне всё просто, и всё - не поздно.
Там ветер пахнет лимонной цедрой.
И можно, с неба срывая звёзды,
себе казаться безумно щедрым.

Но лунной девы седые косы
однажды ночью его коснутся,
и сон, как руки чужие сбросив,
он сам позволит себе проснуться.

Прошепчет:" Где ты, моя босячка?
Тебя нет краше, хмельней, унывней.",
и день последний пропив заначкой,
шагнёт в усталость осенних ливней.

Каждый из нас хоть когда – то испытал такое прекрасное чувство, как любовь. Пусть даже детское, но оставившее память на всю последующую жизнь. Вот и я не был обделён этой «болезнью».
Жили мы в далёком сибирском селе. Лето было для нас – это купание в озере, походы в лес, различные игры («Бить – бежать», «Поп – гоняла», «12 палочек», «Чижик», «Мушка» и другие. Игры начинались с утра и до вечера, с подъёма и до упада. А вечерами начинались другие игры, но это уже – для молодёжи. В то далёкое время я ещё был маленьким – собирался в первый класс. Лишённые телевизоров, компьютеров, мы целиком вкушали все блага матушки – Природы.
У моей бабушки была подруга – баба Дуся. Они часто проводили свободное время вместе. Вот как – то пошли мы в лес вчетвером – бабушка Пелагея, её подруга с внучкой Любой и я. То ли по ягоды, то ли по другим надобностям, я уже и не помню. Но перед самым лесом, бабушки отправили нас домой, с Любой. И вот идём мы вдвоём, держась за руки и болтаем о чём попало. Люба рассказывает своим чудным голосочком о чём – то своём, девчоночьем. А вокруг – зелёный луг, трава, цветочки, лепесточки! Дивный запах зелени, стрёкот кузнечиков, порхание бабочек. И солнышко, с высоты наблюдая за всеми, шлёт нам тепло своими яркими лучами. Любочка срывает полевые цветки, налаживает их себе на голову – заглядение просто! Впервые я был очарован просто девочкой, её голосом, её непосредственной радостью жизни, какая она есть. Общение наше длилось не более часа, но в моё сердце навсегда воткнулся лучик Любиного обаяния.
Встретился я с Любой уже в школе, когда пошёл в первый класс. Сидели мы на разных партах, но я издали любовался Любой, бросая восторженные взгляды тайком. При встречах с ней я мгновенно терялся и не мог вымолвить ни слова. А подойти к ней и чего спросить – это было для меня настоящим подвигом, на который я никогда не решился бы. Раз как – то мой сосед по парте, Серёжка Пискунов завёл со мной разговор (шёпотом, во время урока) о наших симпатиях к девочкам. Когда я сказал, что мне нравится Люба, он презрительно ответил: «Эта жаба?» Больше я никогда ни с кем не делился своими чувствами.
Естественно, мне приходилось встречаться с Любой на различных школьных мероприятиях, но всегда старался уходить от более близких контактов, чтобы, не дай Бог, оказаться с ней наедине! Как – то Любе рассказали, что я – остроумный, живой собеседник (мои друзья по пионерлагерю), и она, лишённая злого умысла, спросила меня об этом. А в лагере меня ребята прозвали Никулей, в честь великого клоуна Юрия Никулина. Так я, чтобы поддержать марку, давай перед девочками кувыркаться, бешено хохотать и жевать траву. Много лет уже прошло, но мне до сих пор стыдно за такое «остроумие».
Одному только близкому другу, Сергею Подойменко, я доверил свою сердечную тайну. Он пытался сколько раз меня свести со своей «любовью», Любовью Перфильевой, но я категорически не решался на такие опрометчивые шаги. Некоторые мои школьные друзья (Коля Гришанин, Петя Волосатов) тоже догадывались о «предмете» моих воздыханий. Но я с ними не поддерживал любые разговоры о моих привязанностях. Окончили мы седьмой класс. Моя семья собралась переезжать в город, в другую республику. И вот, перед отъездом, я написал записку, где было крупными буквами написано: «ПЛЮС». (Перфильева Люба, Юдин Стёпа). Всё это было закопано в садике, под прясло, сверху было положено железо, на котором мелом были написаны те же литеры «ПЛЮС».
Когда я вновь приехал через год на родину, заглянул под штакетник – записка моя истлела, буквы стёрлись и от пресловутого «плюса» остались всего лишь воспоминания. Люба впоследствии вышла замуж за другого школьного товарища, прожила с ним долгие годы, есть у них и дети, и внуки. А я нашёл себе другую любовь, с которой живу и поныне. Но воспоминания о детской влюблённости сопровождают меня всю мою жизнь. Спасибо тебе, Люба, за первое чувство!

Развязка лета – августа полёт,
Возвышенного чувства ощущенье.
И впитывая каждое мгновенье
Я наблюдаю:
словно вертолёт,
На бреющем промчалась стрекоза
Над глянцевой поверхностью запруды.
Я на неё смотрю во все глаза,
И на камыш в расцветках изумруда,
На выводок ныряющих утят,
Что диковато в зарослях резвятся.
За ними хищно ястребы следят,
И медленно над озерком кружатся.
За водоёмом роща и поля –
До горизонта спелая пшеница.
В зените август – нежится земля.
Ещё одна написана страница
Природой.
Плодоносная пора –
Земных итогов, Яблочного Спаса.
Рифмуется под росчерком пера
Медвяный дух полуденного часа.

Я как раньше считаю до трех,
И пытаюсь заснуть,
Только мысли толкают в ребро, и на кухню зовут.
Горький кофе
Залил молоком -
Получается муть.
Сердце с памятью вновь не владу,
Скоро мозг мне взорвут.

Одеваюсь…
Иду…
И, поверьте, неважно куда.
Над моей головою дрожат и гудят провода.
Вспоминаю, что мир окружающий все-таки есть.
Так бывает.
Для сердца больного
Бессонница - жесть.

Темной ночью июльской по улицам тихим бреду.
Поцелуй твой последний, как льдинка, растает во рту.
И, как раньше, считаю до трех,
Чтоб забыть этот бред,
Но без всякой надежды встречаю туманный рассвет.

– Какая это планета?
– Земля. Солнечная система. Галактика «Млечный путь».
– Почему вы говорите все вместе?
– Нам задали вопрос. Мы отвечаем.
– Какая у вас странная планета! Я заметил это, ещё когда мы падали.
– Это последствия падения. На нашей планете нет ничего странного.
– Но ведь у вас же всё… Одинаковое. Улицы, дома, да и сами вы тоже. Одинаково говорите, одинаково одеваетесь…
– Любое несоответствие общему стандарту приводит к сбою в системе, сбой в системе приводит к разногласиям, разногласия к действию, действие – к разрушению.
– Чем же вы здесь обычно занимаетесь?
– Живём, дышим, ходим.
– Вы что, роботы?
– Нет. Люди.
– Здесь есть хоть кто-нибудь поумнее?
– Мы все разумны.
– Но есть ли хоть кто-нибудь не лишенный чувств?
– Слова «чувств» нет в нашем словаре, объясните его значение.
– Но ведь мы слышали о людях раньше! Говорили, что каждый из них не похож на другого! Что каждый имеет свой неповторимый характер, и в этом главная ценность вашей цивилизации!
– Пережитки прошлого. Удел отсталых рас.
– полетели дальше, к отсталым. Пока, люди!

И в тепло, и в непогоду
Будь здоров и не болей!
«Вдохновению» - три года,
Это – тоже Юбилей!

Здесь и «альфа», и «омега»,
И начало, и конец,
Здесь под парусом Олега
Льём тепло своих сердец.

Наш корабль бодро мчится
По бушующим волнам.
Рады авторы учиться
Цену знать своим словам.

Здесь у всех – одна планета,
И на всех – одно перо,
Здесь писатели, поэты
Вьют читателям добро.

Нынче Праздник, именины,
Дружно празднуют друзья,
Наши авторы, админы -
Мы тут все – одна семья!

Все друг другу здесь – родные,
Нам тут ссориться – нельзя!
Мы – поэзии связные
И на всех – одна стезя!

Вот и лето мое кончается.
Незаметно август наступил,
На ветру береза качается,
Утром дождичек мир окропил.
Дышит осень уже прохладою,
Кое-где листву позолотив,
О судьбе я стану загадывать,
Осень жизни своей, ощутив.
Заготовок себе не делаю,
Не уверена в том, что нужны,
Но дождусь эту зиму белую,
Может быть, дотяну до весны.
Ну а там оживу я с солнышком,
О любви вновь стихи напишу,
Будет много еще хорошего,
Я у Бога тепла попрошу.